КАК АЛЕКСАНДР КОМИССАР ЛОКОТЬ В ЖОПУ ПРЕВРАЩАЛ.
Однажды с друганами попал я на деревенскую тусовку, в смысле танцев, то бишь дискотэки.
Поддали мы изрядно и, как это полагается, пристраиваться к местным девкам начали. Те, естественно, визжат, смеются от удовольствия. В танце под попсу и шансон извиваются перед нами городскими, задницами и сиськами трясут. А мы тут эдакими королями-петухами придирчиво выпиндрёживаемся, какую бы из гусынь на жарение выбрать. Но жарения не случилось, потому что, как бывает в таких случаях, местные робята начинали в углу танцплощадки кучковаться по причине общеизвестной, а именно: нам городским наши городские хари начистить. Но пьяным городским петухам, как говорится, зто кучкование было по барабану. Не с деревенскими девками по обжиматься, так хоть с деревенскими мужиками потолкаться.
А их, честно говоря, до хрена и больше. И все здоровые лоси, морды красные. Нет, ну, естественно, если бы мы к этому времени меньше выкушали, мы бы вряд ли воспользовались такой альтернативой. А тут, как не показать деревенским, кто такие городские. И, главное, любые арифметические подсчёты по поводу несоответсвия количества бойцов по обе стороны не берутся в этот момент во внимание по причине затуманивание мозгов выпитым.
И вот мы вышли на поле битвы, точнее, на деревенскую просёлочную дорогу. Нас человек пять городских и их человек …цать. Штакетник забора стал нашим рыцарским орудием. Но именно он и спас нас пятерых от толпы обезумевших пьяных деревенских парней и причём не в прямом, а в переносном смысле. Мы встали спиной к забору, из штакетника, держа в руках такой же штакетник, выломленный из заборов. Пред нами стена деревенских орлов и тоже с колами. Миникуликовская битва началась. Мы были в более выгодном положении, не смотря на меньшинство, потому что сзади нас был высокий забор, по которому и приходились удары палок. Пытающимся отлупить нас не понравилось, что наши удары доставали их, а их удары доставались лишь забору. И тут один, видно самый умный из деревенских предложил: «Давайте без колов, на кулаках». И мы, как, типа, в американских боевиках отбрасываем палки в сторону, их первый ряд так же с благородством откидывает палки и начинается уже не Куликовская, а кулаковская битва. И тут тот же самый умный из деревенских произносит: «Так мы их не возьмём». После этого произнесениия первые ряды безоружных раздвигаются и на первый план выходит второй ряд, не бросивший палок, и этот второй ряд начинает нас благородных нещадно молотить. Зная, что против лома нет приёма, нам лишь остаётся ложиться на землю и прикрываться руками.
В тот самый миг, когда мы уже избитые лежали, во дворе дома, у забора которого мы так славно бились, появляется хозяин с ружьём, который не желал, чтобы ему окончательно сломали забор, и стреляет в воздух. Все разбегаются, как мыши. Кроме нас. Утро! Утро было тоже славным. Голова не от вина болела, а от ударов палками. У всех рожи были опухшие и смешные. Но самым смешным был я. Точнее, не я а мой опухший локоть. Когда меня били, я прикрывался руками. Один удар пришёлся прямо по локтю и от этого он вспух большим надутым пузырём. Но дело даже и не в этом, а в том, что когда я разгибал руку в локте, то этот пузырь сжимался, ломаясь в середине и становился похож на задницу. Ну вылитая жопа, но только маленькая и на локте. Разогну руку в локте, появляется жопа и остальные четверо моих избитых корешей начинают ржать, тряся своими опухшими щеками и головами.
"Коль что-то будешь брать наскоком.
Смотри внимательно, вдруг оп-па!
Набьют хлебало ненароком.
И получилась - жоп-па."