Основоположнику отечественной гомотангистики – Виктору Арведовичу Ивонину посвящается.
Трещит по швам и разваливается некогда могучий Советский Союз. Внезапно проснувшееся чувство национального самосознания отполыхало кровавыми отблесками восстаний в Фергане и Андижане. Дабы не провоцировать население, военнослужащим рекомендовано появляться в общественных местах только в гражданской одежде. Власти республики и спецслужбы призывают к усилению бдительности на особо охраняемых объектах. Особое внимание - к оружию и боеприпасам.
***
Динамик радиотранслятора пропикал девять раз. Еще через пару минут в мой кабинет пошел Анатолий Сергеевич Грабовский - полковник Четвертого управления КГБ и, одновременно, зам нашего министра по режиму на авиационном транспорте.
- Доктор, собирайся. Летим в Самарканд. Там ЧП. Я – Председатель комиссии, а ты – зампред. Подробности в полете. Моя «волга» ждет у подъезда. Ты выходи, а мне нужно еще Юру Савкова захватить. В Самарканде его диспетчера тоже что-то накосячили.
- Странно… - подумал я. - В Самарканде ЧП, а наши вахтеры, исполняющие обязанности ночных министров ни слухом, ни духом утром не обмолвились. Обычно они меня мгновенно информируют о происшествиях. Ведь недаром моя секретарша Майя втихаря потчует их спиртяшкой. Ну да ладно. По ходу дела разберемся. Вообще-то зампредом комиссии по расследованию любых авиапроисшествий всегда назначают доктора, т.к. любая авария или катастрофа может быть вызвана пресловутым человеческим фактором. А вот Председателем комиссии традиционно назначают летчика. Его задача выявить ошибки пилотирования или отказ техники. Эдакая система противовесов, когда каждый член комиссии пытается всю вину своих подчиненных свалить на других. А тут председатель кагебешник…
Минут через сорок АН-24 мерно покачиваясь, несет нас в древнюю столицу Согдийского царства. Стюардесса угощает нас домашними бутербродами и поит ядовито-зеленым тархуном. Грабовский объясняет причину внезапного вылета и ставит задачу.
- Сегодня в 8:00 начальник смены ВОХР Самаркандского авиаотряда при сдаче-приеме дежурства вместо двенадцати сигнальных ракет сдал 12 стреляных гильз. При этом он сильно напуган, ссылается на нечистую силу и авиадиспетчеров. Задача Комиссии установить или опровергнуть факт хищения боеприпасов, ну и разобраться с этим вохровцем и диспетчерами управления воздушным движением. Доктор! Если что, сразу же определяй вохровца в психушку.
-А ты, Юра, - Грабовский обращается к нашему начальнику службы управления воздушным движением, - прояви особое внимание к своим диспетчерам. Вохровец ссылается на них, а вся смена управления воздушным движением уверяет, что действовали строго по инструкции. Я свяжусь с местными товарищами и выясню, не входит ли этот охранник в какую-либо экстремистскую группировку. Не хватало только чтобы эти боеприпасы взорвались в Ташкенте на площади Мустакиллик.
И вот уже самолет заруливает на стоянку, на которой нас поджидает явно смущенное самаркандское начальство.
***
В кабинете местного начальника по режиму за приставным столиком сидит полный узбек лет пятидесяти. Периодически он вытирает со лба холодный пот, что-то бормочет, и трясущимися руками пытается что-то написать в своей объяснительной. На столе у начальника лежит пыльная дерматиновая кобура и допотопная ракетница с шестигранным стволом. А рядом покоятся двенадцать стреляных гильз с поцоканными капсюлями. А пятью часами ранее …
***
Авиадиспетчер посадки потряс головой, хлопнул веками и еще раз протер глаза. Сомнений нет. На его экране внезапно появилась новая засветка. Радиолокатор четко засек, что над взлетно-посадочной полосой завис неопознанный летающий объект размером с ТУ-134. Диспетчер посадки посмотрел на своего соседа – диспетчера подлёта. Тот безучастно вглядывался в свой экран.
- Странно – подумал диспетчер посадки - Почему «подлёт» не предупредил меня об изменении воздушной обстановки в зоне своей ответственности?
Диспетчер подлёта на резонный вопрос своего коллеги ничего вразумительного не ответил, сказав, что на экране в его зоне обстановка не менялась. На всякий пожарный случай диспетчеры сделали фотоснимки со своих экранов и по громкой связи дали команду начальнику смены ВОХР проверить район взлетно-посадочной полосы.
***
Ранним утром, получив от руководителя полетов распоряжение проверить ВПП, начальник смены ВОХР Махмудов натянул сапоги, ворча сел за руль газика и медленно поехал по рулежке в указанный район.
Внезапно радиостанция затрещала, фары угасли так, как будто моментально разрядился аккумулятор, а двигатель автомобиля чихнул и заглох.
Махмудов, помянув недобрым словом всех русских и их технику, с трудом вылез в предрассветное утро и… и присел от неожиданности. Прямо над взлетно-посадочной полосой на высоте 100 – 150 метров висело нечто, похожее на перевернутую тридцатиметровую пиалу, издававшую тихий свистящий звук и переливающуюся каскадом бегущих бортовых огней.
Прижав правую руку к сердцу и, насколько позволяла задранная вверх голова, согнувшись в приветственном поклоне, вохровец прокричал:
- Уважаемый, садись пожалста!
Громадная висящая в воздухе пиала слегка вздрогнула, но вежливое приглашение проигнорировала.
- Уважаемый – снова прокричал охранник, - я начальник смены ВОХРа, а наш командир Депутат Верховного Совета! Садись пожалста. Я тебе сказал!
«Пиала» медленно и плавно переместилась ближе к вохровцу, но садиться явно не собиралась. Махмудов выругался на двух языках, потом во все горло заорал, что если эта уважаемая пиала не выполнит его приказа, то он начнет стрелять.
«Пиала» слегка качнулась, и в воздухе распространился неприятный запах.
Возмущенный полным игнором его распоряжений, Махмудов бросился к газику, вытащил из бардачка ракетницу и комплект сигнальных ракет. Уже на ходу, трясущимися от гнева руками он переломил ствол, вогнал в казенник сигнальный патрон, и что есть мочи стал орать, что ракетой укажет направление для посадки.
По капсюлю сухо щелкнул боёк. Но выстрела не последовало. Потерпевший фиаско охранник вновь переломил ракетницу, провернул патрон и еще раз нажал на курок. Выстрела не произошло, но летающая пиала дрогнула всем корпусом и в одно мгновение переместилась метров на пятьсот вдоль ВПП. В то же мгновение заскрипела радиостанция, включились фары, и зашелестел обдув радиатора.
Взбешенный Махмудов с ракетницей наперевес, насколько ему позволил его объемный живот, влетел в кабину, изо всех сил захлопнул дверцу, на которой было написано: «За выезд на ВПП – под суд!», и на полном газе рванул прямо по взлетно-посадочной полосе вдогонку за неопознанным летающим объектом.
Неожиданно мотор взревел, чихнул «пересосом», и снова заглох. Вохровец вылез из кабины на ходу перезаряжая ракетницу. Далее последовал монолог из труднопереводимых слов. Затем, прицельный выстрел в «пиалу», снова сухой щелчок по капсюлю. Но боеприпас не среагировал. Махмудов провернул патрон, еще щелчок, и вновь осечка!
Патрон долой, новое заряжание, и еще одна осечка. На земле, в пыли валяется кобура и одиннадцать давших осечку патронов. И в казеннике последний заряд, с дважды пробитым капсюлем. От безысходности, широко расставив ноги, начальник смены ВОХР сел на землю, и от досады опустил голову.
Летающая пиала вновь качнула бортами, и стремительно набирая скорость начала улетать. Махмудов махнул ракетницей ей вслед, и в то же мгновение его морщинистое лицо осветила вспышка. Затем, отдача, громкий хлопок, и вдогонку за улетевшей «пиалой» в самаркандское небо взвилась сигнальная ракета. Изумленный Махмудов переломил ствол, извлек стреляную гильзу и с недоумением начал рассматривать ее донышко. На капсюле явно прослеживались три метки от бойка.
Вохровец через свой объемный живот потянулся к валяющемуся на земле и ранее давшему осечку патрону, загнал его в ракетницу и нажал на курок.
Уже давно растаяла на утреннем небосводе неопознанная летающая пиала, а вслед за ней летели все новые и новые сигнальные ракеты.
***
К вечеру Акт расследования был готов. В нем значилось, что авиадиспетчеры, проявив особую бдительность, своими радарами вблизи взлетно-посадочной полосы засекли стаю птиц, а начальник смены ВОХР с целью обеспечения безопасности полетов, разогнал этих незваных гостей выстрелами из ракетницы. Грабовский изъял у авиадиспетчеров фотопленку, и всем посоветовал поскорее забыть о происшествии.
Напоследок, вместе с местным руководством, мы плотно пообедали в близлежащем кафе. С тех пор, коронное самаркандское блюдо с экзотическим названием «ждиз-биз», которым нас угощали, у меня почему-то ассоциируется со звуком взлетающих в небо сигнальных ракет.