Рюмка стояла перед носом, пустая, да ещё и перевёрнутая кверху дном. Накрахмаленная белая скатерть, такая белая, что невольно вспоминаешь пролитое в детстве какао, подзатыльник от которого кровь пошла носом и алые пятна крови на ней.
Это был хороший ресторан по двум причинам, первой было то, что за поваром давно приглядывал один мой старый приятель. Да, он и сейчас наверняка стоит скрестив свои натруженные штангами руки и смотрит, как-бы этот сукин сын не облажался.
В рюмке отражалось угрюмое лицо, но на душе у меня было спокойно и можно было с уверенностью сказать, что в голове моей в тот момент не было чёрных мыслей, кроме одной; очень хотелось опустить голову официантки в аквариум и проверить, настоящие ли пираньи у них там плавают?
В желудке приятно ныло, но больше чем есть мне хотелось выпить, в который раз представляю, как опрокидываю в глотку обжигающее нутро, дорогущее пойло. Как оно разливаясь греет душу и отрыжкой поднимается к носу! А потом я с аппетитом поем.
Второй и пожалуй более важной причиной того, что ресторан на мой взгляд был хорошим, было то, что в нём не было окон, зато была отличная вытяжка. Можно было курить и наслаждаться запахом своей жратвы одновременно. А окна? Кому нужны окна в ресторане, пусть ест дома, перед телевизором!
Ничто и никогда не отупляло меня сильнее, чем чтение меню. Делать заказ быстро я не умею, когда слышу вопросы о своих гастрономических потребностях, начинаю нервничать и напрочь забываю чего хочу поесть. Я сижу тут уже около получаса и прикрываюсь меню как Теодор плащом от быка. Хорошо. Мне нужен чёртов курвуазьё, два ваших стакана. Два по сто. Что? Со льдом, без льда... Конечно без!!! Где они взяли эту курицу? Коньяк со льдом! Мыслимо ли?! Я, конечно варварски пью его залпом, но лёд... Это неслыханно!
После второго стакана, (мне налили в рокс), терпеть не могу коньячные рюмки, в них нос застревает, явился сукин сын Гринч. С большим опозданием!
Я люблю смотреть, как он заказывает нам обоим жратву, с таким многозначительным видом будто он с младенчества ест в ресторанах. Я даже представляю бутылочку со смесью и малыша Гринча. Нет. Определённо мне нужно выпить ещё, чтобы стать хоть чуточку адекватней.. Этот мир... Я его воспринимаю только под определённым градусом! Чувство собственного достоинства, значимость сопровождающей ситуацию обстановки, к чертям собачьим всю эту мишуру!!! Я люблю жизнь, когда во мне изрядная порция алкоголя.
Гринч заказал кетовую зернистую икру, как только её принесли, моя ложка оказалась в икорнице. Лопатка для икры?! Какая чушь! Икру надо есть ложкой! Все вокруг ведут себя странно, они оборачиваются и смотрят на меня, они смотрят, как я ем икру. Как это глупо! Они не должны этого делать! Ведь это ресторан! Тут я понимаю, что тоже имею право вести себя так же отвратительно. Но Гринч считает иначе. И я ковыряю в своей тарелке, чтобы угодить ему. Как бы его выволочь отсюда и устроить ему очередной переворот сознания?
Наши похождения, наша с ним былая жизнь... Как много мы пережили вместе! Всё, что должно сближать. Но мы стали такими чужими друг-другу. Он сильно изменился. С Гринчем трудно быть собой. Он намазывает свою икру на бутерброд... Такое глупое, заросшее лицо. Его настроением управляют цифры в чековой книжке.
С каких пор он ненавидит меня? С каких? Он. Его мутные глаза, заплывшие, как у какой-нибудь рыбы. Эти коричневые мешки под глазами, отвратительная висячая родинка под правым. Он уродлив! Он стар и уродлив! И он терпеть меня не может... Мне это уже давно известно, но он этого не говорит. Старина Гринч уважает связи проверенные временем.
Как-то он притащился с девчонкой, сказал его дочь, раньше его с ней никто не видел. Сказал, что у неё ломка. Но с первого взгляда было ясно, что она чиста, как слеза бога. Она попросила одну дорожку, всего одну. Мне то что, понюхать - так понюхать, каждому ведь своё. Её руки дрожали, но это не было ломкой, она просто волновалась, страх перед неизведанным. Зачем ему это было нужно? Он жестокий человек, этот ублюдок Гринч! Что бы там ни говорили о нём его бывшие дружки, я знаю его лучше, чем родная мамочка!