Михаил, срываясь, шел по косогору вдоль берега. Идти было трудно – эти места никогда не ждали человека. Когда плотину построили, вода поднялась в горы – и теперь впереди тянулся бесконечный склон.
Земля не ждала здесь воды. Вот почему так вязок и текуч был берег – по сути, склон высокой горы. Он постоянно размывался волнами и превращался в зыбкий песок. В нем глохла набегавшая волна – и это создавало ощущение мертвого моря…
Солнце висело низко – пора вставать на ночлег. Михаил со стоном сбросил рюкзак, и отупело сел рядом. Почему он здесь? Зачем? Что за блажь в одиночном путешествии, да еще по таким краям? За спиной уже несколько дней пути, а вместо романтики – усталость и тоска. Нужно к людям – нужно быстрее выходить к людям…
Михаил начал медленно ставить лагерь. Палатка, костер, консервы… Бездумно поел и прилег. Наступал вечер. Волны так же беззвучно набегали на берег, и кругом не было ни души – даже комары исчезли.
И тут его взгляд уловил какое-то мерцание вдалеке.. Михаил приподнялся на локте – неужели? Через секунду сомнений не осталось – светились огоньки села. До него оставались считанные километры. Эх, иди он чуть быстрее – уже сегодня был бы у людей…
Ну почему, почему так?! Михаил не находил себе места. Провались он пропадом это путешествие, эти сбитые ноги, стертые плечи, это безлюдье и мертвое море! Я хочу к людям! Хочу прямо сейчас!
«А вот пойду! – вдруг подумал он со злобой и отчаянием. – Не могу, не хочу здесь больше быть!»
Михаил начал метаться по берегу, заталкивая вещи в рюкзак, срывая палатку, затаптывая костер. Он словно увертывался от правды – ведь нельзя идти в ночь по незнакомой местности. Но душа рвалась к далеким огонькам…
И вдруг Михаил остановился. Словно бы две большие теплые ладони спустились сверху и огладили его по волосам. И словно бы кто-то заговорил с ним с любовью и убедительностью: ну, куда ты сейчас пойдешь? Смотри, солнца уже не видно, еще немного – и совсем стемнеет. Будешь метаться по перелескам да оврагам – а тут у тебя и костер, и место хорошее…
Михаил не замечал, что теперь сам говорит эти слова.
– Оставайся! Сварим супа – хочешь супа? Потом чай поставим, а там глядишь – и ночь кончится. Ночи-то сейчас короткие, не успеешь глаза закрыть – а уже утро…
Утешение обнимало его, как маленького ребенка. Михаил развел костер, натянул палатку, поставил на огонь котелок. Торопиться уже не хотелось. Далекие скалы на том берегу догорали закатным пламенем. На землю беззвучно вступала ночь. Горизонт потемнел, и фиолетовая чернота сгустилась на западе. Над головой дрогнула первая звездочка – вскоре ей в ответ замерцала соседка, а затем звезды начали перемигиваться по всему небу.
На землю опустилась полная тишина – но теперь она не давила, а мягко укутывала. Михаил, обняв колени, долго сидел на камне. На горизонте переливалась гирлянда огней – но теперь туда не тянуло. Михаил слился с берегом, ночью, небом – он ни о чем не думал и просто сидел, глядя в даль…