ДБР в Средиземье

/фанфик по мотивам ЧКА и недописанного романа ДБР. Все персонажи принадлежат своим авторам! =)/
------
(на мотив песни О. Медведева «Граф»)

1. Всё начиналось просто – Мелькор опустил ладони на Арту,
Реками стали вены, впали вены в моря.
В кузнице пахло небом, Ллах обвивала кожаный фартук,
Ехал Москва-Ханкалинский поперек сентября.

Девочка, зря ты плачешь, в море Хэлкар без этого сыро.
Лишь бы вернулся, согнуть готова хрупкие оси планет,
Версия «Сильмы» – жалкий эрзац для третьего мира,
Пусть магазин пяти-смертный ляжет в твой арбалет.

2. В Маханаксаре время досталось, судьба не была благосклонна,
И Мелькор, он всё же Вала, знает, как грань тонка.
Вечные руки в оковах лечит не Элхэ, а Ириалонна,
В чёрных глазах Саурона – немайярья тоска.

В мире, где плюс или минус, образы скучны и серы
Чёрная Книга застыла семечком на губе,
Под акварельным небом, сидя на корпусе БТРа,
Сжав арбалет дальнобойный, думает о тебе.

3. И вот крик орлиный будит синь неба, Крылатый – оковы разбиты!
Но если уж станет очень фигово, и Тулкас достанет совсем,
То твой последний таирни с фляжкою медицинского спирта
Вскинет к плечу угрюмую дудку «двенадцать - и - семь».

Вечности нет Валарам в их блестящем покое
Магии в дудке не больше, чем у связиста в зубах,
Но не преграда для пули мертво-хрустального купола поле,
Каждый патрон арбалета - струнами на ладах.














А что будет, если взять, да и…А если не брать, тогда что?
Персонажи «ДБР» -
Психи, наркоманы!
Вы – защитники теперь
Эллери и Тано.
(Типа эпиграф)

Флай нажрался как Назгул
И в берлоге жаркой
В карты Барлогу продул
Весь запас взрывчатки.

Грустно кружит Торондор
Над Тангородримом:
«Убирайся в Валинор!» -
ржет в динамик Дима.

Айс учился у Врага
Превращаться в волка,
Превратился он пока
Лишь в свою наколку…

Людка ящеру бока
Мажет детским мыльцем,
Ведь стропа в момент прыжка
Может зацепиться!
 
Пусть судьба забросит вас
Не в свою эпоху –
Димка, Флай, Людмила, Айс,
Проживут неплохо!

Пусть попробуют теперь
Нас ударить в спину!
Персонажи «ДБР»
Защитят долину.

В Валинор ваш путь лежит
Через континенты
Блекнут, словно миражи,
Ваши оппоненты.

На погонах Алый Глаз
Будто голограмма,
Димка, Флай, Людмила, Айс,
И, конечно, Тано.


Немного в прозе…

- От вас требуется оказать помощь одному… хм… человеку, – командир-ский голос звучал четко и сухо. – По нашим сводкам, в ближайшее время на один из удаленных горных аулов планируется нападение.
Ребята переглянулись, а Черняев продолжил:
- Случай необычный, я бы сказал - сложный. Мы не можем отправить под-разделение действующей армии, потому что… - Он прокашлялся, помол-чал. Взял себя в руки и продолжил: - Потому что там замешаны такие Си-лы…
Как всегда, Макарона не могла упустить случая блеснуть своим воен-ным образованием и познаниями из области тактики ведения боя, почерп-нутыми в приснопамятном ТВДУ. При этом тот факт, что в том же самом ТВДУ учили не перебивать старших (и не только по званию!), всегда выпа-дал у нее из памяти.
- Вы ожидаете открытого вооруженного противостояния в районе в связи с нарушением принципа невмешательства… - она осеклась, увидев, как странно посмотрел на нее Черняев. Он подошел к столу, налил воды из графина, сделал несколько глотков. Четыре пары глаз вопросительно тара-щились на него. Капитан допил воду и как-то абстрактно изрек:
- Да нет. Эти Силы с нами даже воевать не будут. Нам им просто нечего противопоставить – раздавят и все. Дело в том, что сама идея вмешательст-ва нарушит равновесие.
Последние слова Черняева были какими-то туманными. Пока ребята пе-реглядывались, недоумевая, с чего бы это вдруг прямой как угол стола ка-питан начал говорить загадками, тот продолжил:
- Прошу отнестись к операции со всей возможной серьезностью. На ваше теперешнее задание гриф «совершенно секретно» впору вешать.
На стол легла карта. Марат, который при словах «совершенно секретно» стал профессионально-внимателен, с удивлением обнаружил ряд любопыт-ных подробностей: а) карта была изготовлена…вручную, b) на куске пер-гамента, и с) – эти географические названия он уже где-то слышал.
- Вам сюда. – Палец Черняева уперся в изображение небольшой долины, окруженной кольцом гор в верхнем правом углу карты. – Отсюда, - палец переполз чуть влево, указывая на горные отроги пониже, - добираться бу-дете сами. До этого места – заброска наша. Боеприпасов брать по максиму-му. Я и…еще кое-кто всерьез на вас надеемся. И еще одно: - голос вдруг потерял сухость и металл, - Постарайтесь поосторожнее…там дети… - он обвел четверку взглядом, - …Мелькор Илуватарович очень просил.
Капитан взял со стола папку с файлами и вручил ее Марату.
- Ознакомьтесь. Здесь – разведданные и некоторые служебные инструкции.
Бывший разведчик перевернул первый лист, оказавшийся титульным. «Вот бюрократы: вся жизнь под девизом «Любите книгу – источник бумаги»! –  подумал Марат. Он невнимательно просмотрел заголовок, в котором пест-рели многочисленные цифры и какие-то коды и как все нормальные люди, начал с первой строки текста. Шрифт был ГОСТовский, 14 пт со всеми от-ступами и интервалами.
- «Был Эру Единый, кого в Арде называют Илуватар...» - громко прочел Марыч.
***
Мерный стрекот винта нагонял тоску и сонливость. Никогда раньше пу-ленепробиваемой и патрононепропиваемой четверке не приходилось пере-носить столь длительных перелетов. Обычно заброска на вертолете вместе с посадкой и выгрузкой занимала не больше часа.
Сидя в грузовом отсеке, Флай с Димоном резались в «очко». Марат раз-глядывал карту. Людка изучала содержимое той самой совершенно секрет-ной папки. Привычку читать что попало и  всегда дочитывать до конца она приобрела еще в годы зазубривания бесконечных уставов.
- Нет, ну вот ведь сволочи! – Людка оторвалась от чтения и от переполняв-ших ее эмоций саданула кулаком по ящику. – Детей, сволочи!
Марат оторвался от карты.
- Н-да, ситуация поганая, - мрачно согласился он. – Давно с таким дерьмом дела иметь не приходилось.
- Только черные маки на том месте… - хрипло выдохнула Макарона.  – Ничего больше не оставили…
- Не горюй. Мы для того и летим, чтобы этого не случилось, - Марыч улыбнулся.  – А маковое поле… Справимся с заданием, и не будет никако-го макового поля. Нечего наркоманию в районе поощрять.
Людмила хихикнула, а Марат, не поворачивая головы и даже не меняя ин-тонацию, негромко произнес:
- Артур, еще раз при слове «мак» увижу нездоровые движения лица, и я те-бя из вертушки выкину, понял?
- А чего – я? – обиделся Артур.
- Ничего. Лучше вон ту папочку почитай, хотя бы имя-отчетсво выучи.
- Чьи? – Флай отвечал невпопад, его мысли были заняты совсем другой проблемой: стоит ли тянуть карту, имея две шестерки и даму.
- Нанимателя нашего как зовут, помнишь?
- Что? А, да. Изначальный эМ И. Всё путём!
- Очко, – лениво заметил Димон, демонстрируя две десятки и туза.

***
Двое в чёрном. Лица без возраста. Лишь по седым волосам можно уга-дать, что один из них старше. Младший невероятно, нечеловечески красив, пылающие глаза впиваются на миг как иглы и тут же меняют выражение, озорно щурясь в сторону седого.
     -    Учитель – в голосе младшего усмешка, и тонкие пальцы касаются чёр-ного рукава собеседника, - это она!
 Лицо седого человека, покрытое старыми шрамами, трогает недоверчивая улыбка. Но прежде, чем он успел хотя бы что-то сказать, обсуждаемый пред-мет встрял сам:
    -     Господа, я лично вас, вообще-то, в первый раз вижу. Я вас, собственно, не знаю, а вы-то откуда…
   -     Присмотрись повнимательнее, девочка. – Голос у того, кого назвали Учителем, был глубокий и немного грустный. – Я могу ответить на твой во-прос, но постарайся вспомнить сама.
Людмила никогда не страдала отсутствием зрительной памяти. Но на этот раз всё было тщетно: она пару минут переводила взгляд с одного на дру-гого, потом виновато покачала головой. И в самом деле: таких как этот моло-дой тут пол-Кавказа бегает, а седого в шрамах она точно не встречала. Его ес-ли только Марыч вспомнить может, у него – профессиональное, такой кружок кройки и шитья забыть невозможно!
   -    Учитель, это всё равно она. – молодой уверенно шагнул вперёд к девуш-ке. – Ты говоришь, что не знаешь нас. Тогда смотри. – он улыбнулся ещё раз и прикрыл глаза. И тогда…
Из-под длинных ресниц ударил свет и прямо перед Людмилой, точно на экране большого плоского телевизора появилась картина.
…Рыже-каштановая носатая девчонка лет семнадцати переворачива-ет страницу книги. Глаза обречённо скользят по строчкам, противно теплея от слёз, пальцы автоматически перебирают чёлку, губы кривятся в отчая-нии. Рука переворачивает страницу назад, ещё назад, но уже всё ясно – от-ступать глупо, ибо финал неизбежен. По щеке катится капелька – вот и всё. Ну, почему всё так?
Пальцы сжимаются в кулаки, книга летит на пол. Названия не видно, но не это сейчас важно. А важно то, что девушка сидит не шевелясь. Глубо-кий вздох, пальцы стягивают с казённой тумбочки большой лист бумаги, в ле-вой руке появляется обкусанная ручка. Она нерешительно выводит первую фразу, замирает…и начинает строчить как одержимая. Да, она сейчас и есть одержимая. Своей единственной мыслью – всё было не так! Карие глаза курсанта Макаренко пылают торжеством…
Видение исчезает. Людка ошарашенно крутит головой.
  -   М-Мелькор? Гортхауэр? – голос подводит, звучит хрипло. – Бля, не мо-жет быть! Нет, ну.. ну, как такое могло получиться, а?
Молодой пожимает плечами
  -   Ну, ты же  сама только что видела КАК…
  -    Вспомни последнюю фразу своей книги, - приходит на помощь Вала, - правда, до тебя эту фразу уже употребляли и, надо сказать, с тем же результа-том…
  -   Плагиат! – ехидно вставляет таирни. Но его не слышат.
  -   «Свободен, он ждёт тебя …И Стоящий-во-Мраке улыбается…» - запина-ясь от волнения процитировала Людка. А затем у неё на лице появилась тень понимания. Карие глаза снайпера устремлены на Изначального.
  -   Там…в Пустоте. Он…тогда…нашёл тебя? Да?
  -   Да я, вообще-то освободился благодаря твоим каракулям, если помнишь – нагло встревает Гортхауэр. – И вообще, эта книга обо мне была написана. Она и началась-то с истории об этом проклятом Кольце, будь оно неладно… А Та-но на тот момент был уже «отпущен», так сказать «на волю» такой же одер-жимой как и ты. – И, обращаясь к Мелькору, - Учитель, она тебе, случайно, Ириалонну не напоминает?
  -   Ну, а потом-то что? – Людмила нервно облизнула пересохшие губы.
  -   Да пришёл он, – фыркнул Изначальный. Появляется, понимаешь, во тьме фигура и говорит: «Я свободен, я забыл, что значит страх». И я ещё тогда не сразу понял, что вижу глазами, как раньше… А потом мы ушли вместе. Ушли в другой мир.
 -   А тут – ты, блин! – Это было невероятно, невозможно представить, но Майя вёл себя как мальчишка. Даже хуже – как Макарона.
 -   Но почему именно сюда, к нам? – на фоне раздолбая-Майяра госпоже Ма-каренко приходилось играть роль «серьёзного лица».
 -   Вашему миру повезло – он населён только людьми. Чем больше народов, тем больше противоречий. От этой грызни Бессмертный сдохнет. А теперь вот у вас ещё и мы есть!- Бывший «Чёрный Властелин» гордо продемонстрировал профиль в вертикальном подъёме.
Гортхауэр говорил с Людкой, точно сверстник и невольно забывалось, что ему не одна тысяча лет и по возрасту он, вообще-то, ближе к Учителю, чем к прапору и её друзьям. Она хихикнула.
  -   А почему именно Кавказ? Климат? «И я вернусь домой, в старый замок в горах»?
  -   Нет, к тебе, чокнутой белке поближе! Ты вспомни, на чём ты всю эту ис-торию написала. Правильно, на тех листочках, на которых писала письма до-мой. Угораздило тебя последний листок под черновик для письма использо-вать. А если серьёзно… - Гортхауэр опустил глаза и заговорил тише и медлен-нее, - то вообще-то, можно сказать, что ты подарила мне жизнь ценой своей собственной.
Бедная десантница, потерявшая и без того трудноуловимую нить здравого смысла, ожесточённо покрутила головой в знак абсолютного непонимания.
  -   Ну что ж. Похоже, придётся объяснить наглядно, - криво ухмыльнулся Майя. – Твоими же собственными методами, между прочим…
Тонущая во мраке грязная подворотня. Двое в пятнистой курсантской форме против пяти пьяных отморозков. Зажатые в арке ребята отчаянно отбива-ются, но силы явно неравны. Удар одного из курсантов отбрасывает напа-давшего к стене, но сзади прыгают ещё двое. А дальше: всё очень просто и быстро – из-за спины появляется рука, обтянутая рукавом спортивного кос-тюма. Вышитый кривой трилистник фирмы «Adidas».Лезвие китайской «ба-бочки», так и не успевшее блеснуть в тусклом свете единственного фонаря, фонтан крови и девичье тело, медленно оседающее на грязный заплёванный асфальт. Красные брызги на серой стене, покрытой надписями «Цой жив ».  Второй курсант держался из последних сил. Связанный дракой, он успел лишь заметить сползающее по стене тело, но, увы, помочь товарищу он не мог. Парень уже не мог встать, его пинали ногами, но вдруг всё кончилось, потому что то, что произошло дальше, было хуже любого кошмарного бреда. Кто-то из гопников тихонько взвыл, моментально трезвея от невыносимого жи-вотного ужаса, ибо у противоположной стены раздалось движение. Медлен-но, толчками, упираясь в окровавленную надпись «…жив» на стене, с ас-фальта поднималась девушка с распоротым горлом. Скрюченные пальцы за-жимают перерезанную сонную артерию. Она пытается что-то сказать, но из гортани рвётся лишь хрип… 
 -   Я думаю, хватит чернухи. – заметил Майя, и видение исчезло. В молчании стояли Марыч и Мелькор. Людка подняла невидящий взгляд, её губы шевель-нулись. «Встану… Я встану, бля!...» - различил Марат.
  -    Да. Именно это ты говорила в тот момент. Но важно не это. Я и Тано, ос-вобождённые тобой, так бы и остались во мраке междумирья, если бы не не-лепая случайность: капля крови умирающего Вершителя на слове «жив».  Как ты сама понимаешь, подлежащее в этом предложении потерялось, зато ска-зуемое выдернуло нас в материальный мир не хуже, чем морковку с грядки… А дальше нехватка писчей бумаги окончательно переплела наши судьбы.
От избытка впечатлений Людмила наконец-то медленно осела на пол. Собст-венно, ещё неизвестно, «осела» или «окосела»
  -    С ума, бля, сойти. Я ещё понимаю, чтобы в городе, на толковской тусовке, да… хотя какая там тусовка…Это…вообще да-а…Невозможное что-то….Ну, не верю я…
Её бормотания явно очень веселили и Учителя, и ученика. Даже Мелькор не скрывал улыбки, хотя на изуродованном лице она казалась грустной. Внезап-но Людмила подняла глаза и подозрительно спросила:
   -   А кстати. Если вам так уж надо было на меня посмотреть, то почему же вы решили сделать это таким неоригинальным способом. Вы же, Изначальный эМ. И., всё-таки ВАЛАР…
  -    Ну, и что ты предлагаешь? – Мелькор скрестил руки на груди.
  -    Ну, не знаю, - замялась Людка. – Может, видения там какие-нибудь…
  -    Видения, говоришь? Я бы мог, конечно. Даже в этом чужом мире это бы я смог сделать, да только с твоим…кхм, образом жизни видения посылать не-безопасно. Если бы ты попыталась объяснить своим спутникам, что, мол, надо идти туда-то и туда-то, потому что тебе явился кто-то седой в чёрных одеждах и позвал по имени…как ты думаешь?
  -    А что?
  -    А то, что, услышав такие речи, твой друг смог бы сделать только один вы-вод: что у тебя всё-таки началась белая горячка. И если честно, он, в общем-то, часто бывал недалек от истины.

***
«Бен, это Данила. I need help!»
Сергей Бодров, к/ф. «Брат-2».


Маленькая уютная комната на втором этаже. Четыре тяжёлых кресла, обтянутых багровым бархатом. Маленький столик, изукрашенный невероят-ной жутковато-прекрасной резьбой. В камине красного кирпича весело пылает огонь. В кресле напротив – величественный седой человек в чёрном, руки скрыты перчатками. Будто и нет никакой войны.
Юность Людмилы прошла в казарме, мимо пронеслись ролевые игры и тусовки толкиенистов, но она много раз представляла себе эту картину. Как жаль, что она не могла прийти в этот замок тогда, когда треснула непоколеби-мая дотоле кирпичная кладка её мира, искорёжив взрывной волной несгибае-мый внутренний стержень веры и опалив душу, срывая погоны, знаки разли-чия и розовые очки заодно. Как тогда хотелось куда-нибудь спрятаться…Но, ничего не поделаешь, и внутренний голос, картавя бальцеровскими интона-циями, напоминает о том, что «всему своё время, всему свой срок…».
 -   Нам нужна ваша помощь. – глухо уронил Изначальный. Ребята вздрогнули. Мелькор пригласил на эту беседу лишь двоих: Людмилу и Марата. Это уже само по себе означало очень серьёзный разговор, но что же такого должно произойти, чтобы Вала(!) просил помощи у Младших, да ещё и у тех, кто вне закона, у тех, кто во многих делах может предложить лишь сочувствие?
 -  Вы ошибаетесь. В этом мире вы гораздо сильнее меня. Одна, как говорится в книгах вашего мира – «Вершитель»,  другой – обладает силой абсолютного убеждения, умением заставить кого угодно поверить в то, во что искренне ве-рит сам.
Разумеется, Вала легко мог видеть их мысли. Удивлял не ответ на невы-сказанный вопрос, а неожиданное заявление о каких-то там сверхспособно-стях. Марат поёрзал в кресле, нащупывая твёрдую почву под… ногами.  Потёр виски:
  -  Насчёт Вершителей и тому подобной фантастики не знаю, а что касается помощи… - он замялся, размышляя, как лучше обратиться к собеседнику, - …М-Мелькор Илуватарович, то… постараюсь… Постараемся, - он бросил взгляд в сторону напарницы. И тут сквозь нелепую попытку держаться офи-циально прорвалось неистовое желание поучаствовать в какой-нибудь очеред-ной Дагор Браголлах на стороне Тьмы. А уж за Мелькора Илуватаровича лич-но, да ещё и после прочтения «ЧК» вовсе хотелось кое-кому глотку порвать.
Пальцы Валы сплелись на подлокотнике кресла, на морде резного дра-кончика. Марат видел, с какой осторожностью был сделан этот простой жест и представлял примерно, какой боли в обожжённых руках будет стоить любое неверное движение. «Сегодня же попробую добиться, чтоб перчатки снял» - подумал молодой хирург, неотрывно сверля взглядом толстую непрозрачную ткань. - «Посмотрим, может и выйдет что-нибудь, хотя…Больно много време-ни прошло. Ага, именно – больно и много».
Вслух он всего этого, разумеется, говорить не стал. Да и не нужно было. Даже мысли читать и то необязательно – Людка проследила за его взглядом, а уж предполагаемый пациент и подавно.
 -  Я уже говорил, что сила искреннего желания огромна. И присутствие здесь меня и моего таирни – прямое тому доказательство. Мы были призваны сюда этой силой, у которой есть лишь одно ограничение: реальность, созданная та-ким (простите великодушно за плагиат) «Вершителем» не должна противоре-чить творению предыдущего. На этом сыграла та, что освободила мой дух за пределами Арты, и ты, Къелла, вернувшая мне моего таирни, не Саурона, но Гортхауэра, избавив его от проклятия Силы, которой он никогда бы не смог должно распорядиться.
Марат заинтересованно подался вперёд, Людмила встряхнула головой, оставляя размышления о том, с чего это её вдруг обозвали «аиром» и тоже об-ратилась в слух. А Вала продолжил свою речь:
 -   Но то, что было создано раньше, не исчезает, не уходит в никуда. Нельзя сказать «Не будь!» первому из творений. По-настоящему изменить возможно только то, что ещё не было создано, и даже на Вершителя действует тот же за-кон. И лишь только мы обрели новый дом, произошло то, что должно было произойти.
  -   ВАЛАР? – выдохнула Людка, боясь своей догадки. Изначальный кивнул.
  -    Это вечное противостояние, и оно должно было закончиться или в момент моего заточения за пределы Арты, или в тот момент, когда я окончательно ушёл из этого Мира, предоставив им возможность писать историю победите-лей Зла. Но они, как оказалось, не смогли существовать в мире, очищенном от моей скверны, - он усмехнулся, и шрамы опять сделали усмешку печальной, - им обязательно нужен Враг.
  -   Я подозреваю, если бы они не нашли вас, то быстренько назначили бы но-вого Врага, - Марат просто не мог удержаться от едкого комментария, - Ну, или в лучшем случае жребий бы кинули. Может, подкинуть им совет? Тулкас Астальдо подошёл бы идеально.
  -   Подожди-ка, Марыч. Однажды в какой-то книге мне попалась интересная идея о том, что боги живы лишь до тех пор, пока в них хотя бы кто-то верит. Чем сильнее вера, тем больше сил у этого самого создания. Но Валар здесь чужие, о них знают по книге, но всерьёз в них никто не верит! Тогда…
 -  Это верно, - прервал философствующую фронтовую молодёжь Мелькор, проводя перчаткой по длинным седым прядям, - но в этом мире много своих Воплощений Силы, потерявших своих адептов и потому очень слабых. И их сущности вполне достаточно для этих четырнадцати, чтобы, прорвавшись в этот мир, удержаться в нём. Правда, конечно, в новом обличье.
 -  Мать! – с чувством сказал бывший скалолаз, с теплотой вспоминая Лангу-тайский перевал по колено в снегу. – Тоже мне, сатиры и дриады! «Семь Ва-лар – безмозглым эльфам для легенд посредственных», охуеть можно!
Огонь в камине отбрасывал рваные отсветы на лица сидящих. Он метал-ся, будто мечтая вырваться из тесного плена кирпичей и чугунной решётки. И, конечно, в тёмной комнате его царство казалось пещерой Барлога.
 -   Ллах… - неслышно шепнула Людка, щурясь на языки пламени. Услышал ли её кто-нибудь – неизвестно, веки Мелькора были опущены, а в глазах Ма-рыча огонь отражался жёлтыми бликами, придавая им жуткое сходство с вол-чьими.
Ах, с каким же трудом верилось во всё, происходящее здесь. Замок Мелькора Чёрного Валы, Владыки Севера (хотя правильнее было бы – Север-ного Кавказа), тишина, пламя потрескивает в камине. Вот сейчас распахнётся дверь и войдёт кто-нибудь из Эллери Ахэ… Да, точно –  Элхэ! Наверное, она. Хм, «Учитель, да у тебя звёзды в волосах!», именно так. А потом Тано возьмет лютню… Как хотелось бы послушать его песни! А ещё – чтобы всё было именно так. И всё же…
 -   Эти четырнадцать опасны для вас?
 -  Строго говоря, их вообще-то девять. Тех, кто захотел покинуть мир своей Песни ради глупого желания. С ними вместе пришли Майя, верные той же идее. Но на собственных силах далеко не уйдёшь, и им пришлось набрать адептов, слепые послушные орудия. Пятнадцать одержимых, они даже не знают, кому служат. Они могут считать, что поклоняются Зевсу, Митре, Ке-цалькоатлю, или ещё проще – свято верить в какую-нибудь фанатичную идею. Как раз последнее в этих горах наиболее реально. Вам не кажется иногда, что для довольно небольшого населения здесь слишком много фанатиков? Поду-майте сами, откуда вдруг появилось столько шахидов-смертников,  уверен-ных, что они гибнут во имя создания Священного исламского государства?
 -  Ну и что же нам теперь делать? Отстреливать головы всем уродам, попа-дающим под подозрение? – идея показалась бы абсурдной даже безбашенному Флаю, а повидавший виды Марат за такие соображения просто набил бы мор-ду. В воспитательных целях.
Но Вала был серьёзен и терпелив.
 -   Становясь на одну из сторон, «за», вы точно так же становитесь для кого-то «против». Эти стороны обречены сталкиваться, и судьба всегда будет сводить их лицом к лицу. Иными словами, они найдут вас, если вы не найдёте их. Да и потом – одного из пятнадцати вы уже повстречали. Это был Хасан. Так что теперь их четырнадцать.
  -  Что? – задохнулся Марат. – Этот мерзавец?
Но Мелькор пожал плечами.
 -   Он ничем не хуже остальных. Просто он причинил вред вам лично. Вам кажется, что у вас больше нет таких личных врагов. Будьте спокойны, теперь есть. – Изначальный вздохнул.
 -   Ничего себе успокоение! – Норди поджала губы в гримасе, означающей «угостите товарища прапорщика сигаретой», взъерошила волосы, внезапно оборвав незаконченное движение. – А кстати: почему Высшие не могут сра-зиться напрямую? Кто сильнее, на чьей стороне сейчас преимущество?
Тонкие пальцы Валы потёрли лоб. Он невесело усмехнулся.
 -  Если численное – то на их. Если по Силе – то, в худшем случае, мы равны.
Но дело не в этом. Битва Высших Сил разрушит мир. И девять здесь не при чём, им-то как раз это безразлично, чужого не жаль -  я  не могу себе этого по-зволить.
 -   Что-то совсем невесёлый расклад получается, - заметил Марат, закуривая и передавая ещё одну сигарету Людмиле, - девять против одного, сколько-то ещё – снова против одного, и пятнадцать против двоих. Самоубийство – это уже не война..
-   А весёлого, как ты выражаешься, вообще будет мало, - глаза Мелькора за-леденели. Он поднялся и подошел к камину, в упор глядя на Марата. – Ты ещё можешь уйти…
Марат покачал головой. Но его ответ опередила Людка, не желавшая слушать пререкания, вновь переводя разговор в первоначальное русло:
 -   Тано, но почему именно мы двое? Ну, или четверо? Не проще ли было на-брать команду толкиенистов, играющих на стороне Тьмы и давно мечтающих взять реванш у светлых? Уж эти-то свято будут верить всему, не этого ли они всю жизнь хотели; того, чтобы всё было по-настоящему? Так и вам выгода, и им – приключения на кольчужную юбку. А?
Это казалось шокирующим, но лицо у Владыки Севера перекосило так, что даже шрамы стали не так заметны. После подобных гримас положено не про-сто сплюнуть и грязно выругаться, а извергнуть из уст стаю саранчи и помя-нуть её насекомью родню до 15*106 колена. Правда, надо сказать, что Мель-кор ни того, ни другого не сделал, и морщины вернулись на прежнее место.
 -   Пробовали уже, - брезгливо отмахнулся Изначальный. – Мы сначала тоже радовались, а потом поняли: у этих людей каким-то образом повреждён разум. Они могут лишь играть. В светлых, в тёмных – неважно, важно то, что даже если небо упадёт на землю, они не воспримут этого всерьёз. Представьте себе, если в настоящей схватке такой «боец» начнёт считать касания, требуя, чтобы противник считал себя мёртвым после третьего! Общение с ними, надо ска-зать, нам дорогого тогда стоило, ибо в тот момент Гортхауэр полагал дело сделанным и…принял вызов.
 -   Боже мой! – ахнула Макарона.
 -   Да,  – жёстко согласился Мелькор.  – И беспечность обернулась тогда не-большим… хм, катаклизмом… - он оглядел явно непонимающих ребят, хмык-нул и  пояснил: - Помните, я говорил о недопустимости прямого противостоя-ния старших фигур, пока не разыграны младшие? Тогда я ответил на ваш во-прос касательно «действия чужими руками». Надеюсь, что понят был пра-вильно. А теперь сравните качество: пятнадцать опасных фанатиков, обла-дающих реальной  силой против десятка небритых и поддатых молодых лю-дей в игровых доспехах с алюминиевыми мечами и тупыми стрелами! Если честно, эта идея общения с толкиенистами изначально принадлежала Гортхау-эру – много нового, говорит, о себе узнал. Особенно его веселили некие крат-кие остроумные истории, которые в вашем мире принято рассказывать для за-бавы. Он утверждает, что среди героев этих историй встречал себя, меня, мно-гих Перворожденных и Майяр, и даже четырнадцать Могуществ Арты во гла-ве.. ну, вы поняли – с кем… Но помимо рассказов и песен у костра его влекла к ним ещё одна цель: он надеялся среди этих людей найти тебя…
Бедная Норди поперхнулась дымом, когда палец в чёрной перчатке ткнул в её сторону.
 -   …ибо он считал своим долгом приобрести такого союзника. Я говорю: «он решил…, он считал…», поскольку твоё желание призвало сюда именно его, а я просто составил ему компанию. Слишком давно мы с ним не виделись, - саркастически усмехнулся Мелькор. – Вот и не хотелось снова расставаться. Но всё же, с твоим участием или без оного стычка с двумя из тех пятнадцати состоялась. Именно тогда я увидел, насколько слаб игрушечный меч против автомата: оба адепта Девяти оказались местными криминальными авторите-тами. Строго говоря, мои …гм, защитники отказались от «стрелки» ещё рань-ше, когда узнали, с кем им предстоит сразиться. Не могу обвинить их в трусо-сти, ибо это была всего лишь разумная предосторожность с их стороны. В са-мом деле: меч, пусть даже «похожий на настоящий», возможно и сладит с монтировкой или битой, но против огнестрельного оружия – сами понимае-те… Но меня насторожило не это. Я понял, что произнося велеречивые слова во славу победы Тьмы и готовности мстить до последней капли крови, они считали всё происходящее очередной… Игрой! А любая игра подразумевает правила, которых здесь, представьте себе, не оказалось. И тогда мы с Гортхау-эром поняли, что не вправе рисковать жизнями ребят, так убедительно иг-рающих в нас… И Гортхауэр принял удар на себя. Слава Тьме, что это сделал именно он, а не я, что это был Майя, а не Вала…землетрясение получилось небольшим. Но уничтожить их он не смог, ибо это означало бы, что мы пер-выми нарушили Правила и грядёт… как бы это поточнее выразиться… «от-ветный беспредел», о примерных результатах которого вы теперь имеете представление. А этим Девяти никогда не доводилось воевать на своей терри-тории, поэтому разрушение вашего Мира их не остановит. Ведь на то он и Да-гор Дагоррат, чтобы быть единственным и последним…
 -   «Это есть наш последний и решительный бой…» - невесело мурлыкнула Макарона, осеклась, сплюнула и виновато огляделась по сторонам. Задумчиво щёлкнула костяшками пальцев, посмотрела на Марыча - вот если честно, кого-то они мне здорово напоминают из ныне действующих политических сил  на мировой арене, а?
Лохматый «реаниматор-экстремал» издевательски сказал «Хе!», явно согла-шаясь.
 -    Ага. «Запад знает, Запад п;жил, Запад член на нас пол;жил!». Надо же, какое совпадение амплуа, прямо какой-то провинциальный театр. Я бы даже сказал – Дворец и.о. Культуры Мухосранского района. – ирония била из каж-дого слова Марата, точно взвод снайперов – из окон многоэтажки. – Все эти окололитературные критики, из тех, что выискивают в творчестве Профессора скрытые параллели (в этом месте даже сам Чёрный Вала не удержался от улыбки), удавились бы от зависти!
 -   Но вы-то знаете, что такое настоящий бой, - выпрямился Изначальный во весь рост, и его бездонные нечеловеческие глаза сверкнули. Эти глаза видели рождение Мира. Ребята замерли, не в силах оторвать взгляда от величествен-ной фигуры, и им на миг показалось, что разворачиваются за её спиной тём-ные крылья, а в непроницаемо-чёрных зрачках отражается Пламя Творения, огненный смерч, пробудивший Арту. Перед ними стояла Сила, древняя сила творения. И прежде чем прозвучал вопрос, пришёл ответ:
 -   Я с тобой, Тано! – Норди/(Ириалонна?)/Къелла стала на одно колено, и вслед за этим  Марат медленно  опустил  свою вихрастую, ни перед кем не склонявшуюся голову.
 -    Я с тобой, Изначальный, - глухо произнёс он, чуть изменив формулировку.
Руки Мелькора легли им на плечи. Так государь посвящает в рыцари, так бое-вой командир вручает ордена. Взметнулись просторные чёрные рукава и, вто-ря движению, пламя в камине прянуло ввысь и встало стеной, отражаясь в зрачках широко распахнутых глаз.
 -   Да будет так. – произнес Вала. А потом ребята не сговариваясь, неожидан-но заговорили вместе, медленно и торжественно на древнем забытом языке, никогда не звучавшем в этом мире, под этим солнцем:
 -  Мэй антъе къэлла, Тано! Кор-эмэ о анти-этэ!
Изначальный вздрогнул – как? откуда? – но взял себя в руки:
 -  Кор-эмэ о анти-нэйе, - неуверенно начал он, вспоминая будто разворачивая истлевшую ткань, что хранит в себе древний клад. На этом языке говорили его боль и его жизнь, принявшие мир-в-ладонях, разделившие судьбу. Сколько ни прошло веков – не простить себе… Но, растворяясь в потоке забытых чувств, голос Мелькора окреп и зазвучал, набирая силу, сурово роняя слова: – Перед звёздами Эа и всей землёй принимаю вашу просьбу и клятву. – И ещё раз не-громко повторил:
 -   Да будет так…

***
«Чтобы царствовал один 
В жопу пьяный Властелин!»
(Алая книга западных приколов)

На выходе из Красной комнаты их поймал Гортхауэр. В озорных глазах Майя сквозь напускное равнодушие проступала лёгкая обида ребёнка, отправ-ленного спать в новогоднюю ночь, пополам с любопытством.
 -   Ну и что вам Тано сказал? – небрежно поинтересовался бывший Чёрный Властелин, демонстративно держа руки в карманах таких же чёрных джинсо-вых брюк. В том смысле, что когда-то давно, в конце Третьей Эпохи, они тоже были чёрными. Тонкие черты лица. Чёрная рубашка, клёпаный ремень «Harley Davidson». Размер носа потрясает воображение. Волосы цвета вороно-ва крыла собраны на затылке в длинный хвостик.
Марыч, осторожный во всех вопросах конфиденциальных разговоров, предпо-чёл отмолчаться, зато Макарона просто не смогла удержаться:
 -   Да вот говорил, кажется ему, что ты, толкиенист несчастный, под дверью подслушиваешь, о чём старшие говорят. Просил принять меры.
Марат уже зажмурился, представляя реакцию на такое неприкрытое хамство. Он ожидал ярости, высшего гнева, но вместо этого…
 -  Чё?! Да я… Да мне – до пряников! Да когда я последний раз!..
 -  А что, она угадала? – хитро прищурился удивлённый хирург, разглядывая Майю. В голове не укладывалось такое  несерьёзное поведение эпической личности. Откуда им было знать, что тот на самом деле обижается лишь на иронические упоминания о его роли в Войне за Кольцо и немного – на «Сау-рона».
 -  Ни фига! – отрезал Гортхауэр. – Злые вы, обзываетесь. Сами, небось, лет пять назад, с дюралевыми дрынами друг за дружкой по лесу бегали…
Людмила набрала воздуха для резкой отповеди, но Марат лишь смущённо опустил глаза. Оставшиеся двое изумлённо воззрились на краснеющего парня.
 -   Чё, угадал? – торжествующе заухмылялся Майя,  довольный тем, что смог вернуть «шпильку» отправителю.
 -   Э..э,  а-а, что – правда? – Людка с интересом посмотрела на напарника. – И кто ты у нас? Эльф?
 -   Сами вы эльфы, - Марат состроил по-детски обиженную рожу. – Волки мы, оборотни.
-   В погонах? – немедленно уточнила прапор, но её перебил Гортхауэр:
-   Оборотни – это круто. Я у них тоже тёрся в клубе под Кандалакшей. Серь-ёзный народ, не то, что всякие там…Мне они нравятся, хоть на самом деле пе-рекидываться не умеют.
Марат затаил дыхание, но громкий стук сердца выдавал его волнение. Он должен это узнать. Если сейчас этого не сделать, потом всю жизнь жалеть бу-дешь…
 -   А ты…умеешь? – и, дождавшись ответного кивка, сглотнул и произнёс чу-жим от волнения голосом: - Научи, а?
Майя пожал плечами:
 -  Да ради Профессора! Жалко, что ли…Песни, анекдоты толковские знаешь? Типа бартер, ага?
Марат не верил своему счастью, кивая, а непутёвый таирни продолжил:
-  …только такое дело. До превращения трое суток пить нельзя, то есть со-всем, чтобы ни-ни, понял?
 -   Да нет проблем, продержусь. Что я – нольдор какой-нибудь, ни дня без поллитры? – с искренним возмущением возразил будущий вервольф. - Ради этого я уж точно согласен потерпеть…
Вдруг лицо Гортхауэра просияло «эврикой»:
-   Точно! Блин, сам только что понял! Понял, почему они не перекидывались. А я-то уж и так, и эдак…
 -   Кто не перекидывался? – переспросил Айс.
 -   Да толки-волки эти самые! Которые оборотни…
Челюсть временно забытой Людмилы по уровню приближалась к коленям. Мало того, что эта носатая сволочь – бывший «толк», мало того, что он захо-тел на самом деле превращаться во всякую ерунду, так он ещё теперь из-за этого от спирта отказывается!
 -   Ма-ары-ыч! – десантница жалобно потянула его за рукав, - ты чё, его по-слушаешь, да? Может, ну его на хер, пошли махнём за Третье Пришествие Мелькора?
Но хирург был неумолим как тот самый врач из анекдота: «Я сказал – в морг, значит в морг». Макаренко загрустила. Надежды на весёлое окончание сума-тошного, полного неожиданных откровений дня рассып;лись прахом. И в этот критический момент вступил Гортхауэр:
 -   Кто сказал волшебное слово «махнём»? – он резко развернулся в сторону маленького прапора, в предвкушении потирая руки. -  Кто против? Я против? Пошли!!!
Норди ещё раз попыталась растормошить Айса, грезящего о серой шкуре и клыках в палец длиной:
 -   Ма-ары-ыч! Ну его, не хочу я со всякими толкиенистами водку жрать. Ме-ня твоя компания больше устраивает. Пойдём, а? – но тот лишь отрицательно покачал головой, отгоняя искушение. Людмила обречённо вздохнула, смерила взглядом Майяра. Результаты измерений показывали около метра девяносто. В сомнении покрутила головой, переводя взгляд с Гортхауэра на Марата и об-ратно, потом махнула рукой: - Ладно, хрен с тобой, пошли!
-   Я тоже пошёл. – буркнул Марат. - Но не с вами. Сами понимаете, мне шку-ра дороже.
Людку начала грызть совесть. Они с Марычем, конечно, не давали обета друг без друга не напиваться, но ситуация, и правда, складывалась неловкая. Она растерянно посмотрела на Гортхауэра:
 -   Может, в другой раз?
Но Айс сам спас положение: он широко улыбнулся:
 -    Да идите, квасьте спокойно. А я до Димона с Артуром пошёл, сообщу кое-какие подробности по делу, должны же они знать, во что мы общими усилия-ми ввязались. – он подмигнул Макароне и начал спускаться по лестнице.
 -   Пошли, пошли… - Майя протянул её за рукав.- Чай остывает, спирт греет-ся…
 -    Спокойной ночи! – долетел до них голос Марата.
Марат спустился по винтовой лестнице. Рука на прощание скользнула по резным перилам темного дерева, будто ещё раз желая удостовериться, что это не бред. Здесь, в этих горах, после разрушенных  и сожжённых домов, по-сле подземного бетонного бункера со столом, сделанным из ящика из-под сна-рядов и пустых консервных банок вместо кружек, после ночёвок в камнях под открытым небом трёхэтажный замок красного кирпича просто потрясал вооб-ражение. Он ещё раз посмотрел наверх, туда, где остались Сотворённый и Людка. Небось по первой разливают… Никакой обиды у него не было, в конце концов, каждому своё, suum quique (это была одна из немногих фраз, которые он помнил по-латыни): кто-то мечтает, чтобы Чёрный Властелин научил его ликантропии, а кто-то – надраться со стариной Тху до полного развоплощения (кто кого в итоге перепьёт, Марат почему-то не сомневался): «После чего,  на развалинах Барад Дура… - Простите, а Барад Дур тоже я развалил? – Нет, это было до вас. Хоббиты в Третью Эпоху постарались…» - он быстренько пере-делал сообразно ситуации фразу из известного кинофильма. Интересно, это она его таким сделала? Хирург задумчиво хмыкнул: Саурон в образе закон-ченного неформала-толкиениста его вполне устраивал, да и симпатии вызывал куда больше, чем классическое Багровое Око над истерзанным Средиземьем.
Лестница привела начинающего литературного критика в большое по-мещение, служившее одновременно главной комнатой и столовой. За оваль-ным столом спал Артур, уронив голову на руки. Димон методично выстраивал домик из картонок от сигаретной пачки и пустых гильз. На столе стоял нетро-нутый ужин – две порции. «Это для нас с Людкой» - понял Марат. Хозяйст-венный же Димон успел, наверное, не только поужинать, но и рацию тряпоч-кой протереть, и стрелки на камуфле заутюжить. Айс подсел к столу.
-   Ну что там? – флегматично поинтересовался у него связист, не отрываясь от своего занятия.
 -   Да…как тебе сказать… - протянул Марат. – Дело серьёзное. На нашего на-нимателя охоту объявили, одного из этих козлов мы уже загасили. Помнишь Хасана? Ну вот. Их таких ещё четырнадцать. ..А я смотрю, ты пожрать приго-товил?  - он перевёл трудный разговор на другую тему.
 -   Да не я, - досадливо отмахнулся Дима, кивая в сторону похрапывающего во сне Флая, - вот этот вот мне в карты так продулся, что подумать страшно. Ну, я его запряг за водой сбегать, за дровами там, сварить. Потом он мне рацию со двора принёс, почистил, спальники распаковал и постелил, пол за собой про-тёр у порога… Всё вроде. А, нет! Он у меня ещё посуду мыл. А теперь вот че-го-то спать завалился.
Марат представил себе Артурика, свято уверенного, что все хозяйствен-ные дела делаются сами по себе без участия человека, проворно бегающим ту-да-сюда под мрачным взглядом Димона. Потом посмотрел на архитектурное сооружение на столе. Нда-а… Такое строить – не меньше полутора часов надо. Бедный Флай! Хотя… глядишь, и перевоспитается наш гопничек. Ага, с та-ким-то шулером!
 -  А чё, про них больше ничего не известно? – Дима отвлекся, наконец, от своей постройки, очевидно считая её законченной. Марат ответил не сразу. Уселся поудобнее, закурил. Взъерошил светлые волосы.
 -  Так чтобы конкретно – ничего. Ни имён, ни фотографий, конечно, нет. Даже где находятся приблизительно – и то неизвестно… – Тут Димон поморщился от возмущения, но Марат не дал ему выразить презрение словами: - Но есть одна идея… Помнишь, когда Хасана брали, ты какой-то сигнал странный поймал? Ты ещё сам тогда говорил – ни на что не похоже.
 -   Да что-то было, вроде… А-а! Частота, по спектру что-то ближе к инфра-звуку, а расстояние от источника такое охеренное, что угаснуть, по идее должно. Герц 15, если это тебе чего-нибудь говорит. Хотя, о чём я, это тебе не в органах ковыряться. Я такую штуку больше нигде не встречал. Так и не знаю до сих пор, что это за херня была. А чё?
У Марата от волнения вспотели ладони. Он вытер их о штаны, его зелёные глаза блестели:
 -  Так вот! Я знаю, что это за херня. Этот Хасан – типа загипнотизированного был, только ещё хуже. Вроде зомби. А на этой самой загадочной частоте им руководили, понял?
 -  Чего же тогда меня гипнозом или как его там… не зацепило, когда я часто-ту поймал? – резонно возразил связист.
 -  Хрен его знает, - Айс небрежно пожал плечами, он торопился высказать свою мысль. – Тебе видней, но я уверен. Так вот, эти четырнадцать – тоже такие. Сможешь эту волну ещё раз поймать?
 -   Можно попробовать… - Хитрый Дмитрий разглядывал носок собственного сапога. Он только изображал равнодушие к этой затее. На самом деле, этот сигнал его жутко интересовал ещё тогда, а теперь, после таких предположений он просто обязан всё выяснить, защитив свою честь лучшего военного связи-ста всех времён и народов. Тем временем Марат, бычкуя сигарету, терпеливо ждал продолжения. И, как оказалось, не напрасно - минуты через две оно всё же последовало
 -   Ну, не знаю… Тогда вообще случайно получилось. Мне Флай настройку сбил, накрутил там всякой херни. Я ему тогда, вроде, пинка дал и велел ближе, чем на пять метров к рации не подходить. А теперь если только у него спра-шивать, как он это сделал. Эй! – Не знающая жалости длинная рука Димона потянулась отвесить Артуру пробуждающий подзатыльник. Но его остановил Марыч.
 -   Димон, оставь ты его, пускай дрыхнет. Пошли тоже, что ли? Завтра спро-сишь.
Неуловимое выражение Димкиного лица выразило согласие своего хозяина с предыдущим оратором. Он зевнул и направился в сторону комнаты, где на по-лу были расстелены спальники. Марат ещё раз оглядел спящего, свернул вчет-веро Флаёвский свитер и подсунул под голову хозяину. Раздалось довольное чмоканье, и чуткие пальцы сапёра поудобнее сгребли мягкое шерстяное изде-лие. Айс прыснул в кулак и решил на сон грядущий прогуляться до второго этажа проведать празднующих Третье Пришествие Мелькора. В принципе, музон он услышал ещё на лестнице. Там, в конце тёмного коридора его встре-тила запертая дверь, в щели струился слабый свет и сизый табачный дым. Ма-рат повнимательнее прислушался: дружный рёв двух глоток с большой экс-прессией исполнял «Червону Руту». «Спелись, бля!» - подумал Марат и от-правился спать.

***
Падая в бездну, Горлум дёрнул Кольцо. Кольцо запасного…

-  ...Ну вот. Гэндальф как-то раз переоделся Саруманом, и пошёл в гости к Саурону. Тот его, как положено, за стол посадил, чаем угостил. А тот… , эй, предай-ка огурец, м-м, чавк… ну вот. Гэндальф пьёт чай и спрашивает: а что ж ты меня пряниками не угощаешь? А тот отвечает: тут до вас, Саруман, Гэн-дальф приходил, всё съел…
 -  Хе, этот я уже слышал…чавк, но прикольно.
 -   Тогда наливай! Э, нет, у тебя глаз косит. Дай я…
 -    А вот ещё: Пришёл как-то к Саруману во сне маленький гномик и говорит: «Давай пописаем». Саруман: «Да вот ещё!», и перевернулся на другой бок. А гномик не отстаёт: «ну тогда давай покакаем!». Достал он Сарумана, и встал Саруман и говорит ему: «Далеко на Севере твои подземные чертоги, о Гимли, сын Глоина! Отправляйся туда и засри их хоть доверху!».
 -  Ха-ха-ха!
Дубовый стол венчала ополовиненная «литрушка» разведённого спирта. Горт-хауэр развалился в кресле, водрузив ноги на стол. Напротив него в точно та-кой же позе восседала Макарона, дымя сигаретой. Поддатый таирни и прапор-Вершитель уже в течении получаса перебрасывались анекдотами на толкени-стскую тематику. Майя лидировал с большим отрывом.
 -  Ну, за что пьём? – Гортхауэр повертел стопарь в пальцах. Макаренко заду-малась:
 -   Тэк-с-с… За встречу пили, за знакомство, за Мелькора Илуватарыча, за его Третье Пришествие, за Багровое Око - пили, за голубой берет – тоже… А, во тост: за то, чтоб Саруману икнулось!
 -   C-согласен! Хох… - Майя решительно выдохнул и отработанным движе-нием закинул в себя водку. Было заметно, что общение с толкиенистской мо-лодёжью научило его многому. Поморщился, потряс длинной чёлкой и пояс-нил: - А за него не чокаясь, Сильмарилл ему в задницу!
Прапор согласно хрюкнула и вместо закуски (!) закурила ещё одну сигарету. Гортхауэр поглядел на неё с ужасом и непониманием. Видимо, такое ему бы-ло в новинку даже после толкиенистов.
  -   КПСС! В смысле, кончай ****ить, стаканы сохнут!
Вечер продолжался. Анекдоты уступили место песням. Норди изо всех сил старалась щадить чувства Гортхауэра, воздерживаясь от исполнения
«Нольдорской плясовой», «песни о Фелагунде»  или арий из трагифарса «Финрод Зонг» Лоры Провансаль равно как и от перегибов в другую сторону типа «Над чёрной крепостью» или, паче того, «Золото моё…». Взамен Горт-хауэр от души орал на пару с прапором горячо обожаемую ею «Червону Ру-ту», с дальнейшим плавным переходом к «Пятому батальону». С окончанием последнего литрушка опустела. Таирни и Вершитель переглянулись, в стек-лянно-карих глазах у обоих угадывалось предложение сходить за второй.
 -   А чё, всё кончилось? – подозрительно поинтересовалась Людка, перевора-чивая бутылку ещё раз.
-    Ну ага… - вяло подтвердил Гортхауэр, с сожалением убирая пустую тару под стол. Снайпер со вздохом опустила голову на руки, помолчала.
 -   Может, ещё сходить? – в голосе явно читалось «сходи сам принеси, а?»
Окосевший Майяр покачал головой, отказываясь.
-   Н-не…Т-там Тано…Поймает – ****ы даст! – лаконично высказался таирни.
-    Да ничего не будет… - Людка пыталась его переубедить, ибо сама не ре-шилась бы выйти из комнаты именно по той же причине, но Гортхауэр неожи-данно перебил её:
-    Айда ещё споём.
Норди помолчала немного. Что-то надо такое спеть, чтоб и вашим, и нашим…
Она внезапно вспомнила ту самую песню Розенбаума, которую в своё время по жуткой пьяни спела Сталкеру. Слова сами складывались в новые рифмы, ложась на прежний мотив:

Кто всё вспомнит теперь - да никто,
       Бег времён стирает слова,
        И тебя здесь зовут Врагом,
    Лишь в немногих память жива.
     Где исчезла душа твоя –
     Лишь звезда в небесах дрожит…
     Мелькор, к небу Арта тебя
     Ревновала всю твою жизнь!..

Арта, услышав стон,
Плачет во тьме времён…
Гортхауэр вздрогнул, стряхивая с себя остатки хмеля. Он слушал, затаив ды-хание, то стискивая зубы, то улыбаясь. Второй припев они уже исполнили хо-ром.
С Артой был навек обручён,
       И к себе тянула она.
    Ну, а крылья здесь ни при чём,
       Если сила летать дана.
       Ах, какая там тишина
       Даже птицы – и те внизу…
  Ветер чёрные крылья ласкал,
        Вышибая из глаз слезу..
Перед последним куплетом она замялась, но…Допеть-то надо!
…Отдыхала твоя душа
    Между облаком и травой.
    Если был бы малейший шанс –
    Вам судьба не дала его.
    Если б знать наперёд, ты б смог
    Защитить, отвести удар…
    С этой Силою да с умом
    Ты был лучшим из всех Валар!
И тогда Людка увидела слёзы на глазах Сотворённого.
-   Эй, - совсем тихо позвала она, и, не дожидаясь ответа, пересела поближе, обхватила за плечи. – Ты чего? Всё же хорошо, всё же позади – шептала она, словно извиняясь за причинённую боль. Но Гортхауэр улыбнулся:
 -   Да-а, здорово! Твоё?
 -   Переделка моя, а вообще-то…
 -    Вещь! – перебил восторженный таирни. Норди покраснела от удовольст-вия. Она вообще краснела редко, и то, в основном, только когда обгорала на солнце. Но с другой стороны – за сочинительство её ещё никогда не хвалили. Она ещё раз застенчиво вздохнула и…выудила из-под камуфла плоскую фля-гу.
 -   Спирт? – мгновенно догадался Гортхауэр. Глаза у него сделались ещё больше и ещё восторженней, приближаясь к канонам анимэ. Его собеседница пожала плечами, мол «чего же ты хотел?».
 -   Может, под такое ещё спеть? – предложила она.
Но Сотворённый встревожено нахмурился, вперив в Людку взгляд жутко не-трезвых карих глаз:
 -    Что у тебя с правой рукой? – в тоне сквозила искренняя озабоченность.
 -   А чё…- испугалась та.
 -   Почему до сих пор не налито, спрашиваю! – рявкнул Гортхауэр и, сам не выдержав, рассмеялся. Людка сначала непонимающе воззрилась на него, а по-том прыснула в кулак:
 -   Я – левша, идиот!
Ребята по очереди приложились к фляге. Раздолбай-Майя нагло притянул к себе Макарону, занюхивая погоном. Вообще-то это было неприкрытое хамст-во – такое она позволяла только Марычу. Но она лишь брезгливо отодвину-лась, не вступая в полемику по избитой теме «закусывать надо!». Хорошо ска-зать – «надо», да где взять-то? А Гортхауэр протёр глаза, смахивая выступив-шие от спирта слёзы и, видимо, наконец, рассмотрел предложение спеть. Хо-ром, в котором особенно явственно выделялся командирский альт товарища прапорщика, они исполнили «На нейтральной территории» Джэм, потом Майя один пел неизвестную Людке песню «Это небо огнём фонарей сожжено», а она, в свою очередь, порадовала его «балладой о Чёрном (нет, не угадали, не Дембеле) Менестреле». Потом фляга опустела.
Они поднялись во весь рост, тяжело опираясь на столешницу. Стоять без опоры было трудновато – ноги объявили забастовку. Но, несмотря на сие при-скорбное обстоятельство, ещё более остро встала проблема «сбегать за догон-кой». Идти было решено в четыре ноги, для пущей устойчивости. Они пере-секли комнату, кое-как боком протиснулись в дверь и выскользнули в мощё-ный фиолетовой плиткой коридор. Может, этот поход закончился бы удачно, но, к сожалению, ни одного из собутыльников не посетила здравая мысль – за-ткнуться. Не слишком музыкально, зато громко информируя всех имеющих органы слуха о том, что «А мы пойдём до Мордора пешком», и держась: один за стену, другая – за перила, они начали было спускаться по лестнице, как вдруг…
 -   Опять…  - обречённо констатировал голос из темноты. Вздох…
Гортхауэр осёкся на словах «…шестую бочку, вроде, допиваем…» и поднял глаза. Перед ним стоял Мелькор. Даже целых два Мелькора. Очевид-но, что Людка его/их тоже видела, ибо последние слова песни «…твоё здоро-вье, Чёрный Властелин!» она уже прошептала, а потом жалобно пискнула не-что матерное и поспешно освободилась от него, Гортхауэра, старательно де-монстрируя трезвое состояние организма. Игра не удалась, в глазах Изначаль-ного она отчётливо прочла Станиславское «не верю!».
 -   Шестую бочку, говорите? – скептически оглядел их Мелькор. – Нда-а, с вас, пожалуй, станется…
Лицо у него было усталым, и это было заметно даже в слабом лестничном ос-вещении. Людке стало стыдно.
 -   Т-Тано, я тут э-эт-то, э-э-э…ну… - начал оправдываться таирни. Мелькор молча продолжал невозмутимо разглядывать ночных гуляк. Встряла Макаро-на:
 -   М-Мелькор Ил-луватарщ, простите нс, пжалста! Мы больщ-ще…
 -    Марш спать! – устало оборвал её Изначальный. И добавил: - ОБА. НЕ-МЕДЛЕННО!

***

Гэндальф – Саурону:
- Глаз на жопу натяну!

Ясное горное солнце вынырнуло из-за гряды, безо всяких красноватых рассветных переходов плеснуло в окна второго этажа. Белые прямые лучи за-прыгали по плечам и волосам, заставляя глаза щуриться.
Дима в этот день встал первым. Весьма флегматично обошёл комнату, чихнул во все углы, после этого так же степенно совершил магический ритуал проведения водой кругов вокруг глаз. Куда быстрее работали при этом его мысли…Сканер! Надо собрать сканер частот…Из чего, бля, спрашивается? Из рации, старого рюкзака и швабры? Ну, нет…ведь можно же. Как – это уже второй вопрос. Значит, начнём вот с чего… И Димон пододвинул к себе ра-цию.
Примерно через час проснулся Марат. Протерев глаза и оглядевшись, он, наконец, понял, почему ему сегодня всю ночь во сне виделась безбожная пьянка. Всему виной был жуткий спиртовой запах, повисший в помещении. Источник данного амбре был обнаружен с первого взгляда, ибо тихонько по-сапывал рядом, сунув нос Марычу в шею. Осторожно избавившись от этого соседства, Марат, прежде всего, распахнул единственное окно, считая дезин-фекцию воздуха в комнате законченной. Свежий горный воздух ударил в ли-цо, заставляя окончательно проснуться. Марат оделся, перекатывая в уме со-бытия вчерашнего разговора. Странно, но сегодня все невероятные события и встречи прошлого вечера совершенно не казались сверхъестественными. Ожившие персонажи прочитанных книг, угроза возможного Рагнарёка, ис-кренний порыв и клятва на древнем языке… Он немного завидовал Людке: конечно, в такой ситуации самый простой способ – напиться и в спиртовых парах воспринять всё как должное, но, к сожалению, данный способ по неко-торой причине был хирургу недоступен. Впрочем, она-то (причина), как раз и помогала не хуже водки.
Он оглядел спящих. Людмила в отсутствие любимой живой грелки свернулась в носатый комочек, подтянув колени чуть не к подбородку. При-ползший же ночью Артур спал у всех в головах, предусмотрительно подложив под голову свитер и прикрыв его рукавом глаза. Да, он явно не рассчитывал вставать с рассветом…Марыч улыбнулся и прикрыл за собой дверь.
Ледяная вода обожгла лицо. Марат рассмеялся от удовольствия, встря-хивая мокрой чёлкой. Почему-то ему представилось, что вместо него отряхи-вается здоровенный белый волчище. Всё это будет. Скоро…Уже скоро… Но сейчас – дела. Завершив утренний туалет, он направился в столовую, которую сам так прозвал из-за большого овального стола, за которым вчера ужинал. Сегодня же стол был завален платами, проводочками разных цветов, какими-то диодами, резисторами и прочей димоновской дрянью. Поверх безжалостно разрушенного карточного домика лежал стальной приклад-рама, на которой дымился невесть откуда взявшийся паяльник.
 -    Доброе утро! – Марат присел рядом с Димоном.
 -    Доброе утро, – буркнул тот в ответ, не поворачивая головы. Он был слиш-ком занят.
 -   Ну что, выходит что-нибудь? – поинтересовался хирург, стягивая волосы на затылке в хвостик.
 -   Ну…так… - неопределённо протянул Дима и потянулся за паяльником. Марыч терпеливо ждал. Общение с молчаливым связистом было вообще де-лом нелёгким, а уж во время работы…
 -   На какую частоту настраивать – непонятно. – наконец заговорил тот. – Это первая фигня. А вторая…Где бы систему слежения с****ить, не знаешь? Что-то типа радара. С экраном, как положено…Тут поблизости части ПВО нет? У них можно достать…
Марат принялся ожесточённо ерошить чёлку. Он думал.
 -   Слушай, есть идея… - выдал он минуты через три. Подпёр кулаком подбо-родок. – Насчёт частоты – есть, вроде, на ком проверить. Только пока они спят. Нужен один из нанимателей и…ну, например, кто-то из нас. Только он, ну, наниматель…ну, он, похоже, ещё не скоро встанет. Они, понимаешь, вчера с Людкой квасили часов до трёх…Вот и внушает мне опасения его сегодняш-нее…э-э-э…состояние здоровья.
Димон понимающе хрюкнул в кулак. Ему не раз доводилось пить с хирургом и снайпером.
В комнату выполз заспанный Артур. Он хмуро оглядел сидящих за сто-лом и встал за левым плечом Димона, тупо наблюдая процесс.
 -    Чё это? – осипшим спросонья голосом поинтересовался Флай, кивая на полусобранную конструкцию и отчаянно зевая.
 -    А это ценный прибор. Чтоб тебя к бабам не тянуло. Нажимаешь на кно-почку – и уже не надо. И нам тише, и тебе самому спокойнее будет, вот уви-дишь. -  ответил Димон, да так внезапно, что Марат вздрогнул от неожиданно-сти. А технический гений покосился на немытую тарелку и невинно продол-жил: - может, в картишки перекинемся?
 -    Да иди ты в ****у, чё я тебе сделал?! – взмолился Артур, в равной степени обиженно и испуганно. Марат не удержался от оскорбительного смешка. Что-бы не доводить до перепалки, он тут же отвлёк разозлённого Флая.
 -    Флай, а как там Людка? Проснулась?
 -    Не видел.
 -    Как – не видел?
 -    Ну, когда я проснулся, её уже не было.
 -    Странно. Через нас она не проходила. Куда делась-то?
Артур прислушался. Рядом с домом кто-то бегал, наворачивая круги. Доноси-лась навязшая в зубах «Червона Рута».
 -    Вон она, там, - палец Артура ткнул в открытое окно. – Со второго этажа сиганула и вокруг дома носится, – хихикнул Артур.
Марат уже был знаком с теми  неуправляемыми приступами энергии, посе-щавшими Людмилу наутро вместо заслуженного похмелья.
Через некоторое время стук сапог затих, зато раздалось какое-то по-скрипывание, шорох и в окно сунулась растрёпанная башка.
 -    Доброе утро! – рявкнула Макарона. Все трое подпрыгнули на месте, а Ди-мон чуть не уронил паяльник.
 -    Ты чё, дура! До инфаркта доведёшь! – выдохнул Марат, расслабляясь. Но она в ответ только продолжала улыбаться.
 -    Ну, что тут у вас? Что собираете?
 -     Самогонный аппарат, - Марат уже в который раз за утро с удивлением воззрился на Диму: что-то сегодня связист был необычайно разговорчив и остроумен.
 -    А-а-а… - неопределённо донеслось из-за подоконника и окно опустело.

***
Чёрный Властелин, что ты натворил!
Кто тебя учил водку пить с охраной?
             Мне какая разница, кто налил?
                Вся моя надежда – на юмор Тано!
(Почти Лора Провансаль, почти «Финрод Зонг»)
PS. Sorry!

Майя попытался открыть глаза. Мир в узких щелях воспалённых век плыл, двоился и разваливался на части. Впрочем, это было не так уж и плохо – мир настолько пропах спиртом, что просто не заслуживал права на существо-вание. Голова болела ужасно, и Гортхауэр никак не мог припомнить, чтобы ему когда-либо было так же плохо. Никакие толковские пьянки и в сравнение не шли (при этом воспоминании Сотворённый не смог сдержать стона). Ка-жется, в этом мире ему ещё не доводилось находиться в таком плачевном со-стоянии. Скажем так – в момент развоплощения Гортхауэру Мелькоровичу, и.о. Чёрного Властелина, было чуть хуже.
Майя сел, держась за голову. Потребовалось минут пять, чтобы спальня перестала кружиться, подпрыгивать и строить мерзкие рожи. Гортхауэр тяже-ло вздохнул, отнял ладонь от лица и…натолкнулся взглядом на Мелькора, спокойно стоящего у двери  и с интересом разглядывающего похмельного та-ирни.
 -   Т-тано! – выдавил из себя Гортхауэр, жалобно глядя на Учителя.
Лицо Изначального оставалось бесстрастным и даже  доброжелательным. Правда, ничего хорошего от этого ожидать не следовало.
 -    Доброго утра, Гортхауэр. – Голос Мелькора звучал ровно, и вообще он был весь такой аккуратный, бодрый, иронично-спокойный, что Майя почувст-вовал зависть и лишь потом – запоздалый стыд. Не в силах ответить на утрен-нее приветствие Учителя, он медленно кивнул.    
-    Дорогой таирни, - Изначальный сделал паузу. – Ты знаешь моё отношение к твоим забавам. Пока ты в компании ролевиков бегал по лесам, пугая случай-ных прохожих своим нетрезвым видом, я ещё готов был это простить. Но я ка-тегорически против превращения моего дома в рюмочную, шинок или иное питейное заведение. Тем более, что в сложившейся ситуации твоё поведение, мягко говоря, неуместно. Ты меня понял?
Несчастный Гортхауэр, страдая в равной степени от стыда и похмелья, кивнул дважды, на время презрев головную боль. Пользоваться речью было всё ещё затруднительно. Он украдкой посмотрел на Учителя: сердится или не сердит-ся?
Мелькор, видимо, считал внушение законченным. Подобрав полы чёр-ного одеяния, он присел на край кровати. Провёл рукой по волосам.
 -    Я думаю, что тебе следует знать. Эти двое вступили в игру. Я имею в виду зеленоглазого юношу и девушку, с помощью которой ты вчера передвигался -(Гортхауэр возмущённо засопел) – У четырнадцати появился противовес.
 -    Я знаю, - Майя, наконец, разлепил ссохшиеся губы.
 -    Это ещё не всё, - сухо заметил Вала, - Они приняли Служение.
Гортхауэр честно пытался сконцентрироваться на словах Учителя. Выходило плохо. Глядя на потрёпанного таирни, Изначальный сжалился и встал.
 -    Ладно, шут с тобой! – он направился к двери, - Приходи в себя, потом по-говорим.
Майя протянул руки в трагическом жесте:
 -     Тано-о! У тебя нет… ничего… - он взъерошил чёлку, сглотнул, - …от го-ловы?
 -     Секира! – холодно донеслось из коридора, и чёрный подол плеснул по ту сторону дверей.
Оставшись один, Гортхауэр подпёр щёку кулаком и, ни к кому не обращаясь, негромко произнёс:
 -    Где-то я это уже слышал…










***
А тот кто тебе поможет, уже проявляется – видишь - вот он,
                Почти что материален, пусть чёрно-белый, но как живой,
                С матом и песняками подобно гоплиту у Марафона
                Несётся он вниз по склону, вращая оглоблю над головой…
 О. Медведев, «Амазарский ястреб»

В это утро неистовый подрывник услышал много нового. Причём дело касалось тех областей человеческой деятельности, о существовании которых он ранее и не подозревал. Так, например, от Димона он узнал, как выглядит генератор частотной разгрузки и для чего эта хреновина необходима в другой хреновине, таинственно именуемой сканером частот; а Марат, в свою очередь поведал ошарашенному объёмом новых знаний Флаю основные сведения био-графии их нанимателя, то есть те, которые имели отношение к предстоящему делу (разумеется, пересказ  содержания литературных и не очень произведе-ний Дж. Р. Р. Толкиена, Н. Васильевой и Л. Макаренко хирург счёл делом не-благодарным и бесполезным). Артур как раз закончил пополнять свои позна-ния в области радиотехники и классической фэнтези, как на лестнице разда-лись шаги (чуткое ухо связиста уловило даже то, что спускающийся по лест-нице хромает) и в обеденный зал вошёл Мелькор. Хирург едва смог узнать его в дорогом сером костюме-тройке. Седые волосы соперничали белизной с ос-лепительно-снежной рубашкой. Чёрный шёлковый галстук и замшевые пер-чатки дополняли облик удалившегося от дел нефтяного магната. Впечатление портили лишь ужасающего вида застарелые рубцы, покрывающие аристокра-тическое лицо. Вспомнив о вежливости, Марат привстал из-за стола, но Вала остановил его движением руки.
 -      Приветствую вас под этой крышей. Прошу простить меня за то, что вчера вечером я не успел представиться и проявить должное гостеприимство.  – В глубоком голосе Изначального ребятам, и правда, послышались извиняющие-ся нотки, - Я – хозяин этого дома, моё имя Мелькор. Рад видеть вас своими гостями…– изборождённое шрамами лицо тронула улыбка. Скупая, но ис-кренняя. И Марат сам не заметил, как улыбнулся в ответ.
Что до прочих, Артур лишь таращил глаза, запоздало пискнув «здрась-те», а занятый Дима ограничился вежливым кивком и вновь вернулся к дымя-щему на столе паяльнику. Дикий Прапор в комнате просто отсутствовала и на утренний визит не отреагировала никак. 
Вала неторопливо приблизился, его взгляд скользнул по разложенным на сто-ле деталям будущего сканера частот, пробежал по лицам, словно ища кого-то. Выжидающе посмотрел на Марата. Поймав этот взгляд, хирург решил взять нить разговора в свои руки:
 -     Работаем, Мелькор Илуватарович. Вот, - он указал на стол, - додумались изготовить прибор для этой цели. Есть небольшая проблема, - Марат сделал паузу. – Его необходимо настроить.
 -     Я могу чем-либо помочь? – Вала мягко опустился на стул напротив моло-дого хирурга. Тот взъерошил густую чёлку.
 -     Н-ну, в общем, да, – задумчиво начал Марат, и, обернувшись к Диме, не-громко поинтересовался: - Антенна готова? – и, получив утвердительный ки-вок, продолжил: - Скажите, вы не могли бы послать видение кому-нибудь из нас?
 -     Н-но ведь тогда, насколько я понимаю, нас обнаружат? – удивлённый Мелькор приподнял бровь. – Четырнадцать, Двое или кто-то ещё, но мы с Гортхауэром будем как на ладони…
 -    Могут обнаружить, - подал голос Дима. Он отложил паяльник, на обычно бесстрастном лице связиста светилась непреклонная решимость убедить Вла-дыку Севера в правильности своих гипотез и необходимости опасного экспе-римента. И, прищурившись, он посмотрел на Валу:
 -    Хорошо, судите сами: до сих пор ваше убежище было им неизвестно. Если даже этот…хм-м, эксперимент, ну, это видение или как там его, раскроет им наше местонахождение, то мы всё равно мало чем рискуем. В запасе у нас бу-дет не меньше трёх суток, чтобы успеть подготовиться к «встрече». Не говоря уж о том, что за это время можно собрать не только сканер «на них», но и глушитель «на нас».
 -   Короче, - Марат повернулся к Изначальному, переводя на Всеобщий язык, -мы ничего не теряем. Если Дима сможет каким-либо образом зафиксировать частоту, на которой передаются видения, команды и другие управляющие сигналы, то у нас в распоряжении будет и оборонительное оружие – глуши-тель волн, и наступательное – тот самый сканер, который сейчас собирает Ди-ма. Причём, совершенно безопасное для всех остальных людей – умный Айс мгновенно предвосхитил следующий вопрос на тему «не убий».
Мелькор задумчиво подпёр рукой подбородок. Три пары глаз смотрели на него в тревожном ожидании.
 -    Ну что ж, - наконец заговорил он, - я согласен рискнуть. Собственно гово-ря, моё согласие – вещь чисто формальная, -  Изначальный усмехнулся угол-ками губ. – Я прекрасно помню, кому из нас это нужно больше…
 -    Ошибаетесь, - нахмурился Марат. – Это, Мелькор Илуватарович, нужно вам не больше и не меньше, чем нам. Помните, вы говорили о  катаклизмах, Конце Света и прочих радостях в случае Битвы? Так вот, официально заявляю, что нам наш Мир ещё пока дорог как память, и глупо сейчас разделять тех, кому он дорог на «мы» и «вы». Мы – он широким жестом обвёл Артура, Ди-мона, себя и остановился на Мелькоре – мы все в одной лодке. А вы такое го-ворите…э-эх – и он махнул рукой.
 -     Да, пожалуй, ты прав, Алхор, – задумчиво согласился Владыка Севера, неотрывно глядя в зелёные глаза стоящего перед ним человека. – Пожалуй, прав, и мы, действительно, как ты говоришь, в одной лодке…Но послушай, - и  в голосе зазвучали тревожные нотки, - может быть, тогда вам лучше было бы использовать Силу Гортхауэра? Во всяком случае, от его «видения» мир не рухнул, а я, боюсь, не столь безопасен: всё-таки, кхм-м…, ну-у…один из Старших Айнур. Не хотелось бы проверять на прочность ткань бытия, и без того потрёпанную многочисленными вторжениями…- и Марат ещё успел от-рицательно покачать головой…
Алхор…Волчий След. Он сказал – «Алхор».
 Имя. Ночь. Неистовый бег.
Сильные когтистые лапы едва касаются земли, залитой лунным светом. Имя – в шорохе палой осенней листвы, в треске сучьев и зво-не звёзд…
в черноте зрачков, неотрывно глядящих вперёд, в ночь….
Дыхание вырывается из пасти, стынет паром в ледяном воздухе…
…Это сердце стучит: Алх-хор, Ал-хор…
По косматой морде и бокам хлещут наотмашь ветви кустов, на миг закрывая сияющий серебром лунный диск.
Вауф!
Моя луна! Не отдам!
Вауф!
Моя ночь.
Моя судьба.
Алхор.
…Марат вынырнул из пучины мыслей, образов, ощущений как выныривает на поверхность утопающий. Скалолаз тяжело дышал, будто снова поднялся на перевал выше облаков, туда, где так мучительно не хватает кислорода. Паль-цы судорожно впились в резную спинку стула. По движению головы Мелько-ра он понял, что Вала только что отвёл взгляд. Отпустил.
Не имея сил стоять, парень совершенно бездумно опустился на пол по-зади ножек димоновского стула. Возвращающаяся реальность казалась бес-цветной и медлительной. Он поднял измученное лицо, встретил совершенно ошалевший взгляд Флая, и такой же –Димы.
 -     Ну что, - голос был как чужой. – Засёк частоту или повторить? – спросил он куда-то вверх.
 -     Не надо. Поймал я… – отозвался связист.
 -     Марыч, ты живой? – полюбопытствовал Артур. При этом он свесился из-за стола, демонстрируя живое участие.
 -      Нет, - буркнул Марат, - я сдох, покрылся плесенью и воняю…
Артур довольно хрюкнул. Его порадовал ответ. Дима же ожесточённо черкал что-то на рубашке подвернувшейся под руку карты. Марат через силу сглот-нул и медленно повернул голову в сторону Изначального. Внутри было пусто и гулко, как в пересохшем колодце.
 -     Как ты себя чувствуешь, Алхор? – Мелькор стремительно оказался радом, узкие ладони в перчатках легли на виски, встревоженный взгляд льдистых глаз ощупал лицо. Молодой хирург тщательно избегал встречаться с ним. За-метив это, Вала поспешил его успокоить:
  -    Не бойся, в глаза мне смотреть можно. Больше никаких видений не будет. Прости, что не предупредил, но ты не был бы настолько открыт, ожидай ты этого. Кроме того, зная о грядущем вторжении в твой рассудок, ты бы неволь-но начал сопротивляться и…В общем, финал мог быть куда менее успешен, особенно для тебя. – В ответ Марат промычал что-то маловразумительное, ис-толкованное Изначальным, очевидно, как согласие. Во всяком случае, он вы-пустил голову собеседника и вновь вернулся в кресло, откуда и продолжил из-виняться:
 -    Пожалуй, вам, и правда, лучше стоило бы попросить Гортхауэра. У него подобная вещь получилась бы мягче и не столь опустошающее для психики…
 -     Если бы он не изволил вчера надраться как свинья! – довольно резко за-кончил за него Марат. Это была первая полностью осмысленная и чёткая фра-за, сказанная хирургом за всё это время. -  Я, может, порой  и выгляжу само-убийцей, но похмельному Майяру для экспериментов не дамся! – и он помо-тал головой, разрывая последние клочья паутины наваждения.
Вошедшая Людка застала полную идиллию: Артур, сложивший руки на столе, как это подобает прилежному школьнику, Дима, погружённый в созда-ние очередного гениального изобретения, Мелькор, откинувшийся в кресле и у его ног – преданный Ученик, с восторгом взирающий на Учителя.
Это зрелище так умилило её, что она так и застыла у двери, боясь потревожить прекрасное видение. Но по косым осуждающим взглядам девушка догадалась, что её, увы, заметили.
 -     Может быть, всё же стоит позвать Гортхауэра? – настойчиво повторил Изначальный. – Он спит, но я могу его разбудить. В конце концов это слиш-ком важно…
 -     Не надо его будить! – не выдержала Людка и хихикнула, подходя побли-же. – Он уже проснулся.
 -     Откуда… - изумлённо начал Мелькор, но его вновь невежливо перебили:
 -     А вот и он! – радостно объявила Дикий Прапор, указывая на спускающе-гося вниз таирни.
На бедного Гортхауэра было жалко смотреть. Оттого, что все взгляды устремились к нему, уверенности в движениях у него не прибавилось. Сейчас бывший властелин Барад-Дура как никогда напоминал Багровое Око. Вернее, два. Иззелена-бледное лицо с покрасневшими глазами венчала встрёпанная шевелюра со съехавшим набок понитейлом. Расстёгнутая до пояса мятая чёр-ная рубашка дополняла имидж.
 -      Намакаронился, ваше благородие, - удручённо констатировал медик.
 -      Водички? – участливо поинтересовался Мелькор.
 -      Не-е, капельницу, - возразил Марат, оглядывая страдающего абстинент-ным синдромом Майя.
 -      Может грамм сто для поправки? – бесхитростно предложила Макарона и заботливо протянула гранёный стакан. Гортхауэра перекосило от неподдель-ного отвращения.
 -     А-а, это ты! – рука таирни, немилосердно дрожа, поднялась в трагическом театральном жесте ( нет, не в том жесте, о котором все подумали), - Изыди, сволочь! – Гортхауэр закатил глаза, указующий перст упёрся в участливую физиономию прапора. – Мало тебе моих мучений! Мало тебе, гадине, моего похмелья, мало того, что, задремав, я был зверски разбужен твоим диким во-плем и появлением в окне своей комнаты гнусной твоей хари, которая и сама по себе – одно из ужаснейших зрелищ, мало, наконец, того, что тебя минула чаша сия, так ты теперь меня окончательно отравить хочешь!!!
 -     Плохо? – немедленно встрял Марат. – А ты как думал! Это тебе не с по-койным Финарфинычем на Песенках состязаться!
 -     И ты тоже сгинь, зараза! – застонал Майя, пытаясь отмахнуться от жесто-косердного собеседника. – Какой тебе Обряд, какой волчий облик – ты и так натуральная свинья! А ещё…
 -     Гортхауэр, родной, заткнись, а? – устало попросил Вала.
Людмила, надо отдать ей должное, очень недолго хватала ртом воздух. Заика-ясь от возмущения, она принялась воздвигать антитезис, начинающийся со слов: « Ах, т-ты, б-бля, Ма-Майяр недоделанный…», но покосилась на Мель-кора, с интересом прислушивающегося к её речи, на притихшего таирни и смущённо умолкла.
 -    Ну и ладно, ну и что, - буркнула она вместо этого. – Кое-кто, если пить не умеет, так и сам виноват, между прочим…Я же вот, ничего, свежа как майская роза…
 -     Угу, заспиртованная, – ехидно уточнил Марыч. – Из кабинета ботаники.
 Тем временем, Гортхауэр, проигнорировав любезное предложение похме-литься, морщась, открыл дверцу стенного шкафа, извлёк на свет пузатый гли-няный кувшин с кипяченой водой и присосался к нему. Флай сочувственно глядел на него минуты три, вздыхал, а потом устремил умоляющий взгляд на Мелькора:
 -    Ну, пожалуйста… ну, помогите ему, что вам стоит…
 Изначальный, прищурившись ещё раз внимательно оглядел нарушителя спо-койствия, жадно утоляющего жажду:
 -     Н-да-а… Вообще-то, надо бы его в воспитательных целях, так и оставить. Распустился совсем, паршивец, раньше он такого хоть при мне не вытворял! – разглядывая непутёвого ученика под другим углом, он чуть набок склонил го-лову. – Ну, что, привести вам его в нормальное состояние? – обратился он к четвёрке.
 -   Да! – первым выкрикнул сердобольный Артур. Вслед за ним согласно за-кивали остальные, включая даже пофигистичного Димона.
 -     А, ладно! – Мелькор махнул рукой и встал, опираясь на подлокотник. По-дошёл к Гортхауэру, тронул за плечо: - Пошли лечиться, горе моё! А вы, - Ва-ла повернулся к ребятам, - подождите минут пятнадцать. Как новенький будет, обещаю,  – тут он позволил себе усмешку.
И Изначальный увёл за собой незадачливого собутыльника Макароны, всё так же бережно придерживая под руку.
 -    Ты, прапор, всё-таки сволочь – печально заметил Артур, глядя им вслед. – И почему у тебя похмелья не бывает?
И с ним все охотно согласились.
***
             Ландыши, ландыши
Чёрного Майя привет…
(Алая Книга западных приколов)
Через четверть часа в обеденный зал спустился весёлый, умытый и при-чёсанный Гортхауэр, где и был встречен одобрительным хмыканьем.
 -      О, гляди, теперь хоть на человека похож стал! – удовлетворённо заметил Марат. О том, что комплимент вышел сомнительный, он подумал позже.
 -      Эй, я вообще-то Майя! – напомнил «похожий на человека» Сотворённый.
 -      Ничего, раз похмелье бывает - значит, человек, - успокоил Димон.
 -      Значит, - легко согласился Гортхауэр и уселся в кресло, закинув ногу на ногу. После чего сделал серьёзное лицо и обвёл взглядом компанию, очевид-но, с целью внушить надлежащее к себе уважение. Не внушил: Димон про-должал копаться в контактах, Артур мешал ему вопросами по мере сил и по-нимания, а остальным его суровый взгляд был по его собственному выраже-нию, «до пряников». Убедившись, что первое впечатление ему изменить не удастся, Гортхауэр вздохнул (ну как же, опять не оценили!) и, наконец, пере-стал изображать из себя Саурона.
 -      Ну ладно. Тано, когда меня будил, сказал, что я вам зачем-то нужен. Хо-телось бы узнать, что от меня в итоге требуется – я сегодня добрый, желания исполняю, – хихикнул таирни и предупредил: - Просьба высказываться по од-ному!
Право первого голоса милостиво уступили Димону. В конце концов, он един-ственный из всех занимался нужным и всеобще полезным делом.
 -     Дело такое, - начал связист, - Прибор я собрал, настроил, антенну Марат поставит, он же у нас скалолаз…- но заметив скептическое выражение лица друга, поправился: - …ладно, хрен с тобой, вместе поставим. Но…насколько я вообще понял, те, кого мы отслеживаем, находятся довольно далеко и просто сигнала будет недостаточно. Нужно что-то типа радара, чтобы вроде как точки на экране появлялись. Короче, надо к этой дряни, - он постучал ногтем по но-ворождённому сканеру, - какой-нибудь дисплей присобачить. Я специально попроще объясняю, чтобы все поняли.
Тут Дима умолк и вопросительно посмотрел на Майя. Тот скривил рот.
 -      Э-э, нет! Ты меня за кого принимаешь, а? Систему слежения ПВО я тебе при всём желании с****ить не смогу! И вообще, – он продемонстрировал пус-тые руки. – У меня тут не база… Да-да, атомной бомбы тоже нету… И «Стел-сов» нет… И танков… Более реальные желания есть? – Гортхауэр склонил го-лову набок, обращаясь почему-то к Макароне. Та пожала плечами.
-      Есть! – неожиданно сообщил Артур. Все недоумённо покосились на него, а он весьма оживлённо продолжил развивать свою внезапно пришедшую мысль:
 -      В книжке у этого…как его…Толкиена, во втором томе «Властелина Ко-лец» были такие шарики, ну как их…ну, один там его ещё взять хотел, а потом это…ну, у него отобрали в общем…Палантиры, вот! А что, в принципе штука такая, не хуже телевизора. Такой сможешь сделать? – он вопросительно при-щурился на Майю.
     У Людки и Марыча отпала челюсть. Нет, их, разумеется, поразила не идея использования Палантиров, о нет! И даже не то, кем она была высказана. Про-сто известие о том, что их «ручной гопник», свято следующий дворовым «по-нятиям», мог читать такие книги, казалось настолько невероятным, что спо-собно было шокировать куда более уравновешенных людей.
 -    Т-ты…читал?! – потрясённо переспросил Марат, тупо пялясь на сотова-рища по оружию.
 -    Толкиена?! – ещё более обалдело прошептала Людмила. - Ты?!
 -    Бля буду! – подтвердил Флай, довольно улыбаясь.
Это заявление подействовало на ребят успокаивающе.
-     Ну что ж, по крайней мере, это по-прежнему, он, его не подменили, - фи-лософски рассудили они и вновь вернулись к обсуждению вопроса о Зрячем Камне, хоть ещё и не до конца оправившись от шока.
-     Палантир, говоришь? – задумался Гортхауэр, потирая пальцами узкий длинный подбородок. – Хм, можно попробовать. Хотя не знаю даже, получит-ся ли…
-    А чё, у этого же получалось, ну… - тут расхрабрившийся было Артур по-краснел, поняв, что только что чуть не сморозил жуткую глупость, и очень этого испугавшись. – Ну… у тебя, короче…
Марат прыснул от смеха. Ситуация, и правда, складывалась забавная. Но тут вмешалась Людмила, прекращая всеобщее непродуктивное веселье.
-    Так, похоже, разговор принимает идиотский оборот, - она явно считала се-бя единственным здравомыслящим существом в этой комнате, - Тху, родной, не морочь людям головы, а говори чётко: сможешь или нет?
-    Ты его ещё по стойке «смирно» заставь встать – поддразнил Марат, кото-рого явно веселили командирские замашки Дикого Прапора. Но та и ухом не повела.
-    А чего? Между прочим, мог бы. На правах иерархичности системы воин-ских званий Российской Федерации, - огрызнулась она.
Брови Чёрного Майя  поползли вверх.
-   Эй, на катере! – он помахал рукой перед лицом Макароны, привлекая её внимание Я тебя вообще-то на несколько тысячелетий постарше буду! – на-помнил бывший Чёрный Властелин. – И вообще, я гражданский.
-    А вот это жаль. Непорядок, - вздохнула Макарона. – Тебя бы на пару лет в стройбат, сапогами грязь месить, - мечтательно протянула она. – В воспита-тельных целях…А то драли тебя в детстве мало.
-    Ч-что? – задохнулся Гортхауэр. – Да…это…я!..я…
В шутку или всерьёз, но Майя слегка сбледнул с лица, то ли оттого, что услы-шал любимую присказку Учителя из других уст, то ли представив себе такой вариант развития событий. Не успев сочинить что-нибудь более правдоподоб-ное, он невразумительно промямлил, что он, дескать, пацифист, а лопата в умелых руках – оружие массового поражения. Правда, оставалось непонят-ным, откуда у пацифиста могут взяться эти самые «умелые руки», пригодные для агрессивного размахивания лопатой, но этого никто уточнять не стал. На том разговор и закончился.
-     В общем, постараюсь, - подвёл итог Гортхауэр и встал. – Чем смогу, помо-гу. Покажи-ка приборчик, плиз-з! – обратился он к Димону. Тот с готовностью подпустил Майя к своему детищу, и они вдвоём принялись разглядывать его, поворачивая к себе то одной, то другой стороной под разными углами и пере-брасываясь умными взглядами и фразами. Флай, лишь недавно пополнивший пробелы в образовании, всячески пытался давать советы, чем веселил Людку и Марыча, и раздражал изобретателей.
-     А теперь надо вот эту ***ню вон туда засунуть, -  тыча пальцем в отвер-стие, он подобрал со стола штекер и протянул Димону, гордясь своей сообра-зительностью.
-    Тебе бы только чего-нибудь куда-нибудь засунуть, секс-террорист несчаст-ный! – возмущённый Дима отодвинул сканер подальше, защищая тонкую электронику от циничных посягательств. В итоге, настырный таирни согнал Артура с насиженного места, которое и занял сам. Обиженный подрывник скорчил рожу и переместился поближе к Людке и Марычу, где и сидел тише воды, ниже травы.
Шипела канифоль, испуская ароматный дымок от паяльника, слышалось приглушенное бормотание и щелчки настоечных ручек и из-за спин сгрудив-шихся за столом творцов пробивалось слабое голубоватое свечение. Туман-ность сияния закручивалась в спираль, свивалась коконом, обретая сфериче-ские очертания.
 -    Ищут нас уже, наверное, - произнёс Марат негромко, стараясь не мешать Диме с Гортхауэром. – Мы ещё только-только сканер этот долбаный собира-ем, а те, поди, нас уж засекли…
-     Да, наверное, - невесело усмехнулась Людка. – На преимущество внезап-ности рассчитывать уже не приходится. Чтоб они да такой сигнал не заметили – это маловероятно. Сила Валы – это даже не два красных свистка вверх, это круче прожектора. – Она вздохнула. – Хорошо хоть мир стоит, как стоял, и то радует.
-     А кстати, - оживился Марыч. – Вот что мне действительно непонятно во всей этой истории, так это почему воздействие Силы Мелькора на этот мир не вызвало никаких разрушений. Я этого, честно говоря, боялся.
-     Может, вызвало, - пожала плечами Норди, - просто мы не видим. Где-то далеко…
 -    …«Очень далеко идут грибные дожди…» - передразнил Марат. – Ты пря-мо, ни разу взрывов не видела! Наибольшие разрушения бывают где? В эпи-центре, то есть в наибольшей близости от снаряда, там даже воронка остаёт-ся…
-     Ему вон расскажи! – буркнула Людка, ткнув пальцем в сапёра. – Про гра-наты и воронки.
Флай понял, что говорят о нём, всерьёз задумался, а потом его внезапно оза-рило:
-     Так ведь в «Сильме» говорится, что к Концу Света приведёт Вторая Му-зыка Айнур. – Артур сам удивлялся собственному красноречию. – Всех Ай-нур, понимаете? А от одного, - он указал подбородком наверх, подразумевая местонахождение Чёрного Валы, - пусть даже и самого могучего среди них, с Миром ни-че-го не случится! – и он победно обвёл взглядом присутствующих.
Присутствующие хранили потрясённое молчание.
-    Как, и «Сильмариллион» читал?! – ошарашенно переспросили Марат и Людмила. Теперь и умирать было не стыдно, всё равно ничего более удиви-тельного, чем гопник-толкиенист на свете повидать не придётся!

***

 -    Готово! – сообщил Гортхауэр через три часа напряжённой работы. Артур, Марат и Людмила поспешили за ним. В обеденном зале посреди овального стола на серой подстилке покоился непроницаемо чёрный блестящий шар размером с небольшой арбуз. В подстилке Марат с возмущением опознал свой единственный свитер, который по неосторожности оставил на стуле Димона.
Странное это было зрелище: забавное и тревожное одновременно. Каж-дая часть его находилась в жутком диссонансе с другой: совершенно реальный стол светлой полировки с тёмной подпалиной от паяльника, невероятное на-громождение плат, проводов и коробка блока питания – сканер, уродливое чу-до техники и рядом – загадочно поблёскивающий монитор Палантира, дитя древней и чуждой пониманию магии.
 -      Техномагия, бля! – заметил Марат. – Перумов удавится!
 Майя поднял усталые покрасневшие глаза:
 -      В моём доме просьба не выражаться! И так руки трясутся и в глазах плы-вёт, а тут ещё ты со своими комментариями…Тоже мне, литературный критик нашёлся!
 -      Слушай, Тху, а нельзя было его с одной стороны плоским сделать? Как экран у системы наведения, а? – поинтересовалась Людмила, критически раз-глядывая продукцию совместного предприятия «СредиземРадиоприбор».
-       Самая умная, да? – прищурился Гортхауэр. – Может, тебе ещё спутнико-вое телевидение поймать? Можно подумать – я эту дурацкую технологию сам придумал. В русских народных сказках вообще серебряное блюдечко да на-ливное яблочко – вот и вся технология, а вы ещё недовольны.
-       Ты знаешь, на блюдечке лучше видно – оно плоское! – скромно париро-вала девушка.
 -      Слушайте, вы! – вмешался Артур, - сколько можно уже? Будем посуду обсуждать? Это пока – блюдечки, а скоро вы и до стаканчиков доберётесь! Может, лучше проверим, как эта ***ня работает?
Гортхауэр с одобрением посмотрел на сапёра и положил руки на шар. Вначале ничего особенного не произошло, но вот Дима включил сканер, и в тёмной глубине Зрячего Камня проступили зелёные светящиеся очертания, напоми-нающие карту местности: концентрические линии с отметками высот, размет-ка квадратов, точки населённых пунктов.
 -      Мы находимся здесь – палец Димона ткнул в яркую точку, из которой ис-ходил радиус-луч, пробегающий по окружности маленький экран. Коснуться шара Дима не осмелился, остановив палец в двух сантиметрах от его поверх-ности. – Сейчас прибор не подключен к дополнительной антенне, поэтому ра-диус сканирования невелик: порядка километра, а на северо-северо-восток, - он указал направление рукой, – и того меньше, метров четыреста, потому что горы.
Он оглядел компанию свысока, как преподаватель смотрит на неуспевающих студентов. Сутулые плечи связиста расправились, серые глаза победно бле-стели – он смог решить эту задачу на минимальном бюджете с помощью под-ручных средств. И так ли уж важно, что одним из «подручных средств» был владеющий древней силой Майя?
 -       Сейчас, - продолжил он, - мы можем видеть, что в указанных пределах силы противника отсутствуют. Их приближение мы заметим по появлению на экране красных точек, двигающихся с определённой скоростью, соответст-вующей скорости перемещения объекта поиска… Всё понятно или повторить? – Дмитрий насмешливо посмотрел на Артура. Тот слушал его, раскрыв рот.
 -       Клёво! – восторженно протянул Артур. – Ну, прямо как в компьютерной игрушке!
 Было похоже, что за прошедшие сутки молчаливый связист превратился для впечатлительного гопника чуть ли не во всесильного чудотворца. Но Димон отмахнулся от очарованного Артура.
 -      Ну, всем ясно? – вернулся он к излюбленному тону речи, но, встретив скептический взгляд хирурга, буркнул: - Это…антенну поставить надо…
-      Не бойся. Поставим, – невозмутимо отозвался тот. – Вот вместе слазим и поставим.
Потеряв, таким образом, надежду на бесплатную эксплуатацию рабочей силы в виде Марата, Дима заметно утух. Но тут призадумавшаяся Людка задала во-прос о зоне действия прибора после установки антенны, и изобретатель рас-цвёл, вновь осознав свою незаменимость:
 -      По моим расчётам, зонтик вот этой штуки – он указал на Палантир, - на-крывает что-то около километра вверх и десяти в стороны.
 -      Одиннадцать! – поправил Гортхауэр.
 -      Если поставить антенну – не обратив внимания на комментарий, ответил Дима, -  на высоте, ну, скажем, пятидесяти метров на скале, то  сканер покроет эту зону.
Макарона задумчиво почесала нос. Нос таких размеров, как у неё и у Марыча, было бы грех время от времени не почёсывать.
 -      Я вот думаю… Ну, а что, в принципе… годится! Одиннадцать километ-ров по сильно пересечённой местности – это по реальному расстоянию… - тут она обратилась за помощью к Марату.
 -      …Около пятнадцати. Ну, от рельефа зависит, может и двадцать оказаться.
 -      Или от наличия вертолёта, - явно издеваясь, хмыкнул Майя. Госпожа Ма-каренко поморщилась:
-       Ну, ладно, предположим. Если они планируют передвигаться пешком, то на таком расстоянии мы становимся обладателями тактического преимущест-ва: не только сможем заметить вторжение, но и к встрече подготовимся… А вот если… – она неприязненно покосилась на Гортхауэра. Тот обиженно на-хмурился и, на всякий случай, принялся сочинять ответ на вопрос: «Я смотрю, ты у нас самый умный, да?». Но вопросов не последовало.
 -      А вот на случай «если», у нас есть Флай с гранатомётом! – успокаивающе закончил Марат, демонстрируя прапору Артура, весьма дружелюбно держа его для наглядности «за шкирку».

***

Ещё через день проснувшаяся утром Людка не обнаружила рядом нико-го, кроме посапывающего Флая. Она приподнялась на локте, замерла, а потом резко села. В её мозгу зрела мысль, которая, как и всякая другая, требовала немедленного выхода. Марыча рядом не было, и шершавая Людкина ладонь легла на лоб Артура.
-     Артурушка, родной, просыпайся! Уже солнышко встало… - тихо и ласково шепнула она. В ответ сапёр пробормотал что-то вроде: «ну, мам, ну я ещё не-множко…» и вдруг совершенно неожиданно обнял девушку и притянул к се-бе. Блудливые руки Артура лежали явно не на своём месте, где следовало бы. До предела возмущённая Людмила кое-как отклеила от себя цепкие пальцы, и стёкла в комнате задрожали от  её резкого альта:
 -      Рядовой Мухаметджанов, ПА-АДЪЁМ!!! – гаркнула она. Несчастный Флай свечкой взмыл в воздух, вытягивая руки по швам. По приземлении он проснулся окончательно, и его опухшие со сна глаза с явным осуждением ус-тавились на Макарону.
 -      Ты сволочь, прапор… - захныкал он, - заорала так, я чуть не обоссался, бля!
 -      Сам виноват, - философски изрекла Людка, закуривая первую утреннюю. Флай потянулся было тоже, но она бессердечно хлопнула его по руке. – Ты, извращенец, зачем руки стал распускать, а?
 -      Это я во сне, машинально! – парировал секс-символ.
 -      Машинально, бля! – проворчала недавняя жертва грязных посягательств, несколько успокаиваясь. – Я вашу приделовскую уличную братию всю жизнь терпеть не могла, так ещё и это теперь…
Артур набычился. Его задели за живое.
 -       А ты чё, чё-то против улицы имеешь?..- начал он в привычном тоне, но увидев скривившуюся рожу Людки, сбавил тон и продолжал весьма обстоя-тельно бубнить на родную тему: «кто есть ху по понятиям и без них». Мака-ренко какое-то время терпеливо слушала, а потом оборвала одной-единственной фразой:
 -     Улица, улица… - передразнила она, скептически оглядев – двух слов без «бля» связать не можешь. А ведь классику читал, Толкиена! В приличной се-мье вырос, а ведёшь себя хуже пещерного гоблина. Тебе не стыдно, а? - И по-ка Флай торопливо сочинял ответ, Макарона потянулась и вышла в столовую. Страстно желающий продолжения дискуссии парень потащился за ней, отча-янно зевая.
Людмила обошла вокруг стола. Артур же оседлал ближайший стул, по-ложив руки на его спинку.
 -      Да, кстати! – наворачивающая круги Дикий Прапор внезапно останови-лась. – Артур, а что у тебя с растяжками? – она наконец-то заговорила о деле, которое не давало ей спать. – Как продвигается минирование территории и предполагаемых путей наступления, а?
 -      Поцелуй – скажу! – игриво прищурился Флай.
 -      Артур… - Людка устало посмотрела на него. – Я всё понимаю, у тебя не-доебит, но кто ж виноват? Что ты ко мне пристаёшь, в самом деле?
 -      А к кому мне ещё приставать? – искренне удивился тот, - что я  - пидор, что ли ?
Видимо, Макароне эта простая мысль не приходила в голову. Она  обречённо вздохнула
-       Ну, поцелуй, ну тебе что – жалко? – гудел Флай. Людка тяжело вздохну-ла.
-      Артур, я счас табуретку возьму. Она тебя поцелует. Промеж, хм….глаз.
Ты сегодня серьёзно говорить вообще способен?
Тут по лестнице вверх раздались шаги, и прямо за спиной любвеобильного подрывника материализовался Гортхауэр.
 -      Всем доброго утра! – он помахал рукой - Кто это у вас так орал сегодня? Мы с ребятами в километре отсюда и то какой-то хриплый мяв услышали, что же здесь тогда творилось?
-      Это рысь, наверное,- не очень уверенно предположил Артур.
-      Это? – Гортхауэр ткнул пальцем в Людку, внимательно её рассматривая. – Не, это не рысь. В крайнем случае – крысь или брысь.
Дверь хлопнула, пропуская Марата и Диму. Столовая сразу же наполнилась запахом табачного дыма.
-      Ты представь, Марыч, - пожаловался Артур, - Эта мне сегодня побудку устроила!
-      Доброе утро, Людок! – хирург явно игнорировал жалобы сапёра. – Ну как, достали они тебя?
Людмила хихикнула.
-     Они обсуждают, кто я: рысь, крысь или брысь!
-     Ну как, стоит? – ввязался в разговор забытый всеми Флай. Макарона по-морщилась.
 -   А? – непонимающе посмотрел на него Марат. – Ты про антенну, я наде-юсь? Всё, закрепили. С Димоном слазили, я ставил, он настраивал…
Артур похабно заржал. Все присутствующие переглянулись, явно догадыва-ясь, что тут было утром. Периодические гормональные всплески сапёрского организма были им слишком хорошо знакомы. Марат просканировал кислую мину девушки и всё понял.
 -    Табуреткой? Как всегда? – коротко спросил он. Людка подняла на него измученные глаза.
-     Не успела. Вы раньше вернулись.
Димон довольно ухмыльнулся, представляя себе месть прапора. За эти дни подрывник ему самому надоел хуже горькой редьки. Бросив в угол мешок с инструментами, он прошёл к столу.
Людмила явно спешила сменить тему и вперила взор в Майя.
-     А он что делал, пока остальные антенну устанавливали? – ей прекрасно было известно, как Гортхауэр относится к проявлениям физического труда.
Марат пожал плечами.
-     А ты знаешь, мы его с собой, вообще-то, не звали – казалось, вопрос Люд-милы поверг хирурга в глубокую задумчивость. – Появился откуда ни возь-мись, я, говорит, вам компанию составлю… - Марат будто бы судорожно ста-рался что-то вспомнить, и тут его озарило: - А, действительно, что он делал?
К праведному возмущению тотчас же присоединился внезапно прозревший связист:
-     Да он просто так за нами таскался! Ах, он, гад…
-     Изыди, проклятый Н;згул! – отмахнулся таирни.
-     Куда-куда? – переспросил медленно закипающий Дима, потирая кулаки.
-     Куда послышалось, туда и изыди! – огрызнулся Гортхауэр. – Книжки чи-тать надо…
Марат постучал по столу, прекращая перепалку. Негромкий стук его костяшек неизменно действовал так же хорошо, как и коронный вопль Макароны: «Молчать!!!». Сам он не любил повышать голос, этому скалолаза научили го-ры. Разношёрстная компания попритихла, накал страстей охладел. Воспользо-вавшийся паузой Гортхауэр не переминул вставить замечание:
 -    Вот-вот, Алхор! Тано говорит то же самое: надо быть терпимее и отзывчи-вее! В конце концов, все люди – братья…
-     А все Людки, по-твоему, сёстры?  - сострил Артур.
-     Тебя моим братом назвать крайне сложно, - заметил Марат. – Отчего-то с тобой мне не хочется иметь ничего общего. И вообще…Тебе, в крайнем слу-чае вот она, - парень указал на непризнанную писательницу, - в матери годит-ся. В крёстные. Да и то с большой натяжкой. Другой родни, - хирург жестом обвёл помещение, - у тебя здесь нет.
Шокированная неожиданным поворотом Норди слегка окосела.
 -     Эй, эй, эй! Полегче на поворотах! Я, конечно, очень уважаю Мелькора Илуватаровича, но подобных крамольных мыслей впредь попрошу не выска-зывать, - тут она выразительно покосилась на заинтересованного Артура.
-      Это я в переносном смысле, - поспешил исправиться Марат, на всякий случай обращаясь к замученному нимфоманией подрывнику.
-     Так что, антенна, значит, установлена? – мигом посерьёзнела Макаренко. - Доложите готовность… - и, смутившись, добавила – Пожалуйста. Что скажет разведка? – она метнула взгляд на Марыча. Тот обернулся к связисту:
 -     Дим, врубай Палантир!
На тускло замерцавшем экране показалась карта. Все отметили, что теперь она стала куда обширнее и охватывает раза в три б;льшую территорию, чем раньше.
-      Радиус – десять километров, как и было запланировано.
-     Одиннадцать! – поправил Гортхауэр.
-     А дальше – что? – полюбопытствовала Людка. Марат криво усмехнулся.
-     А дальше – всё! – он развёл руками, - Дальше не видно, уж извиняйте!
-     Да и так хватит, – хмыкнул Флай. – Чё, на таком расстоянии не заметим что ли?
-     Может, у снайпера всё-таки спр;сите, а? – с убийственной иронией осве-домилась девушка, презрительно почесав за ухом. Гортхауэр вытаращился на неё так, словно в кипучем мозгу таирни зародилась некая идея. Тщательно скрывая возбуждение, он подошёл к столу.
-    Между прочим, верно мамка говорит, – от подобного обращения у «мамки» немедленно отпала челюсть, а невозмутимый Тху, явно издеваясь, развил мысль: - Нужна нормальная разведка, потому что этот зонтик – так, для успо-коения больше. На кой хер тебе система слежения, если ты, к примеру, про-снулся только в тот момент, когда объект уже совсем рядом? Нет, так дело не пойдёт!
 -   Ну и? – нетерпеливо буркнул Марат.
 -   Торопиться не надо! – неожиданно с кавказским акцентом ответил Майя.

***

Леший бродит втихомолку
 У берёзового пня.
  Не будите во мне волка –
        Разве мало вам меня?
(Алькор, «Зверь»)


Гортхауэр поманил Марыча. На невысказанный вопрос лишь загадочно улыбнулся и добавил: «Пойдём».
Вместе они спустились по лестнице во двор, обогнули дом и оказались на ровной площадке, обросшей по периметру лохматой малиной.
 -      Кое-кто, - скучающим голосом начал Майя, разглядывая свои ногти, - ме-ня не так давно просил, даже можно сказать, умолял научить перекидывать-ся… - он наконец-то оторвался от созерцания ногтей и в упор посмотрел на стоящего перед ним человека. – Было дело?
 -     Ну было – пожал плечами Марат, стараясь за небрежным жестом скрыть волнение. А Гортхауэр невозмутимо продолжил:
 -     Так я вот что думаю: может размяться для начала? Авось передумаешь, а?
 -      Не передумаю, -  отрезал Марат. Заметив, что Майя скидывает рубашку, он тоже поспешил избавиться от куртки. Следом полетел его вечный серый свитер.
 -     Вот и ладушки, - ухмыльнулся Гортхауэр, перебрасывая молодому хирур-гу неизвестно откуда взявшийся нож в ножнах.
Правая кисть перехватила рукоять ещё в полёте, крутанула в воздухе, освобо-ждая от ножен. Даже в пасмурный день блик на лезвии отливал синевой: сталь была отличная.
Заметив лёгкое удивление на лице Марата, Майя пояснил:
 -     Я же говорил: разомнёмся.
 -     А ты? – спросил Марат, становясь в стойку и кивая на пустые руки про-тивника.
 -     А мне не надо! – Гортхауэр опустился на колени и начал вдруг стреми-тельно таять. Марат не успел заметить, что произошло в эти доли секунды, и лишь через удар сердца понял, что на него летит огромный чёрный волчище. Не давая мозгу времени осмыслить происходящее, умное тело всё же успело увернуться.
Человек с одним-единственным стальным зубом против зверя с двадца-тью острыми когтями и белыми лезвиями клыков… Они кружили по площад-ке, выжидая. Волк мягко переставлял лапы, и, казалось, издевательски ухмы-лялся. Марыч упорно твердил себе, что это – всего лишь игра, дружеский спарринг, один из многих, что они устраивали с Людкой. Но когда зверюга с рычанием прыгнула вторично, рука с ножом дёрнулась сама, целясь в подмы-шечную впадину под правой передней лапой. Однако то ли волк изменил тра-екторию полёта, то ли Марат неправильно рассчитал нырок, но отточенное лезвие наотмашь полоснуло по внутренней поверхности лапы. И хотя тёмная кровь оставила след на блестящей стали, зверь, как ни в чём не бывало, при-землился рядом на все четыре ноги, и, ничуть не хромая, резко развернулся. Парень крутнулся волчком, с разворота сметая зубастую чёрную морду, норо-вившую цапнуть его под колено. «Ну вот, бля» - мелькнула дурацкая мысль, - «я Майяру сапогом по морде засветил!». Но зверь молчал.
Они стояли друг против друга. Хирург принял низкую стойку, так, что-бы острая кромка лезвия всё время была на уровне волчьих глаз, защищая ко-лени бойца от возможных посягательств. Снова началось круженье – кто кого раньше измотает. Рана Гортхауэра была совершенно незаметна, и если бы Ма-рат собственными глазами не видел кровь на ноже, то подумал бы, что впер-вые за долгое время промахнулся. Но кровь была, а зверь продолжал беззвуч-но двигаться – те же мягкие уверенные шаги, то же смертоносное спокойствие хищника.
Шерсть на загривке встала дыбом, и волк припал к земле. Марат по-удобнее перехватил нож, готовясь встретить очередной бросок, но вместо это-го волчья морда нырнула под руку и весьма интеллигентно цапнула зубами за запястье. Шипя, парень выпустил нож. Понимая, что остался без оружия, он приготовился ударить ногой вероломную скотину. Но зверь тоже всё прекрас-но понимал, и только этого и дожидался. Уже оторвавший ногу от земли безо-ружный человек не мог сравниться с ним в скорости. И прежде чем распря-мившаяся нога достигла цели, волк прыгнул, сшибая семидесятикилограммо-вого  Марата как соломенную куклу. Закрываясь рукой, парень рухнул на спи-ну, оказавшись прижатым к земле рычащей звериной тушей весом с него са-мого. Бой был проигран. Марат чувствовал на лице горячее дыхание зверя, видел совсем рядом чёрное зеркало носа и оскаленную пасть.
Человек упёрся локтем в волчье горло, но зверь оказался сильнее. Рука, и так изрядно помятая хищником, немела от жуткого напряжения, Марат хри-пел сквозь стиснутые от усилия зубы, но… Волк просто налёг всем своим ве-сом, сминая жалкую защиту, и острые клыки впились в горло поверженного противника. Парень чувствовал, как они входят под кожу, разрывая мышцы, и, закусив губу от боли, что было сил ударил волка коленом под брюхо. Хватка челюстей ослабла, и теряющий от боли сознание Марыч напрягся и спихнул с себя зверя, но зверем это уже не было.
Возле истекающего кровью Марата согнулся пополам Гортхауэр. Похо-же, последний удар пришёлся куда надо. Морщась и кряхтя, таирни с трудом перевёл дух:
 -     Ну ты, всё-таки и сука! – укоризненно заметил он, обращаясь к хирургу, зажимающему ладонью разорванное горло. – Я ему, понимаешь, доброе дело сделал, зверем укусил, а он ногами дрыгает не хуже лягвы! Хамло! – не без труда, Гортхауэр всё же принял строго вертикальное положение, оглядел стремительно бледнеющего Марата и примирительно закончил:
 -    Ну да ладно, хрен с тобой. Остался, так сказать, последний штрих. Закрой глаза, открой рот!
 -    Да пошёл ты! – простонал Марыч. – Нет у меня к тебе веры, поганец. Кто тебя знает, как у вас с побеждёнными обходятся.
 -    Ну как хочешь, - пожал плечами Майя. – Тогда можешь просто глаза за-крыть, ничего противоестественного с тобой не случится, - и он провёл поре-занной ладонью по сжатым губам Марата, оставляя кровавую дорожку.
 -    А теперь – облизывай! – донёсся до хирурга насмешливый голос. Это Гортхауэр направился в сторону одежды. И Марат облизнулся.
Солёные капли были почему-то очень приятными на вкус. И он облиз-нулся снова. Боль уходила, сменяясь странным ощущением эйфории, какое бывает в горах на большой высоте. Мир выглядел так же, как и раньше, но что-то в нём неуловимо изменилось. Он прислушался к себе. Нет, зрение оста-лось прежним и обоняние вполне человеческое…
Его размышления прервал шлёпнувшийся на лицо свитер. Марат поднял глаза: над ним стоял погано хихикающий Гортхауэр, взвешивая на ладони следующий снаряд, в котором хирург опознал свою куртку. Взмахнув рукава-ми как крыльями, она приземлилась рядом – Марыч смог увернуться.
 -     Не надевай пока, - посоветовал Майя, одеваясь. -  Кровью измажешь, меня Къелла потом съест как хоббит - репу.
 -     Как Толкиен – Перумова! – мрачно поправил бывший скалолаз, с трудом поднимаясь с земли и по-прежнему держась за шею. Гортхауэр, застёгивав-ший в этот момент последнюю пуговицу на рубашке, разразился хохотом: шутка пришлась в кассу. Он ржал так заразительно, что затаивший было оби-ду Марат тоже позволил себе улыбнуться и медленно отвести руку от проку-шенного горла. Он с удивлением осмотрел ладонь: крови не было. Рана, каза-лось, просто исчезла!
 -     Регенерация, дурак! – выдавил из себя счастливо хихикающий таирни.
 












Димон сидел в столовой Красного замка и, заложив руки за голову, смотрел, не отрываясь, на монитор Палантира. Вчерашние разведданные, соб-ранные Маратом, сообщали о приближении с юга двух БТРов, движущихся по дороге в направлении нынешнего убежища группы «Шторм». И теперь свя-зист должен был неотлучно находиться возле системы слежения, чтобы не пропустить момент возможного проникновения объектов в контролируемую зону и сообщить сигнал тревоги остальным. Сам Димон не был чётко уверен, что это – вторжение, БТРы и БТРы, мало ли что… Но Марат был угрюм и встревожен, заразив своим настроением всех прочих обитателей замка. Было ясно – у разведчика нет никаких сомнений, ищут именно их.
Вот ещё что любопытно: Марат ушёл с утра, часов в восемь. Ушёл один без оружия. Даже вездесущая Людка не смогла заставить его хотя бы надеть бронежилет. Он ушёл в своём знаменитом сером свитере, чёрном камуфле и кроссовках, но это, в общем-то, ещё не главный прикол. Было доподлинно из-вестно, что у хирурга нет машины, да и вряд ли он, бывалый скалолаз, пошёл бы по дороге, но, тем не менее, он ухитрился вернуться к четырём часам дня, странно осунувшийся и усталый. Возникал разумный вопрос: как за восемь часов можно, петляя по горам, пройти сорок километров, да ещё и чётко вы-следить БТРы, которые появятся неизвестно откуда? Причем представить по возвращении столь исчерпывающие данные, что никто не усомнился - дейст-вительно видел, и направляются они именно сюда. Но такие подробности свя-зиста не очень интересовали. Он вообще предпочитал поменьше задумываться о вещах, которые не были связаны с его работой. И поэтому, когда на экране появилась первая красная точка, Димон невозмутимо снял координаты, акку-ратно записал на рубашке семёрки пик, всё так же спокойно проверил работу защитного зонтика глушения волн и только после всего этого, обернувшись в сторону двери, позвал:
-    Ну чего, появились они… Чего дальше?
-    Кто? – осторожно уточнил голос, принадлежащий Артуру.
-    Угадай с трёх раз! – тотчас же ехидно отозвался Марат. – Дим, направление как? Вчерашнее?
-    Ну да… - длинный Димон пожал сутулыми плечами. Из комнаты послы-шался тяжёлый вздох и приглушённый голос задумчиво протянул что-то вро-де «Ах ты, бля…Ладно. Подъём. Пятнадцатиминутная…».
-    Успеем, прапор! – весело успокоил Людку Марат, наконец, появившись в пределах видимости Димона.
-     Ну-ка, что у нас тут? – прямо от дверей хирург сощурился на экран. За спиной у него показались остальные товарищи по оружию. Дима кивнул на светящийся Палантир:
-      Вон. – Палец связиста ткнул в зловеще-алые точки, с черепашьей скоро-стью ползущие по экрану. – Видишь?
-      Ага…
Марат хотел добавить что-то ещё, но подоспевшие Людка, Артур и Гортхауэр, столпившись вокруг, оттёрли его от стола. Хоть и ненадолго: одного взгляда было более чем достаточно…Началось.
Наверное стороннего наблюдателя поразило бы то, с какой скоростью произошла перемена в поведении четвёрки и Гортхауэра. Идеально трезвая и молчаливая Макарона изучала записанные связистом координаты, черкая хи-мическим карандашом по карте района. Мгновенно посерьезневший Артур, разом переставший жаловаться на нестабильность личной жизни, деловито упаковывал боеприпасы для миномёта, рассовывая по карманам пульты дис-танционного управления. Сосредоточенный Марыч подгонял по себе «бро-ник», перестёгивая пряжки двойной нагрудной кобуры на так называемый «горный вариант». Димон  выглядел как обычно: по его виду вечно казалось, что он решает какую-то мировую проблему, и этой своей многозначительной молчаливостью он ухитрялся вводить в заблуждение даже друзей, знавших Димку как облупленного.
Но самая поразительная перемена произошла с Гортхауэром. Если по бойцам группы «Шторм» даже в самые спокойные моменты жизни было за-метно, что народ они – хоть и молодой, но бывалый и пороху нюхавший, то образ теперешнего воплощения Чёрного Властелина в щёгольской шёлковой рубашке и стильно потёртых джинсах подобного впечатления никак не вызы-вал. А сейчас он неуловимо изменился: под маской раздолбая-нифера,  за рас-слабленной позой и  театральными жестами проступила истинная суть древне-го Майя, ученика могущественнейшего из Валар – создателей миров. Лицо, лишённое своей чересчур богатой мимики, было твёрдо, величественно. И ес-ли раньше он производил впечатление просто симпатичного парня, то теперь была видна его нечеловеческая красота, которую не могли скрыть ни дешёвые вытертые джинсы китайского производства, ни модная рубашка, ни замысло-ватая серьга в ухе… На широкой кожаной перевязи поверх ремня «Harley Davidson» висел длинный меч с массивной гардой и витой рукоятью. Возмож-но, видок эдакого «крестоносца в джинсах» в другое время выглядел бы неле-по…Но только не сейчас: слишком было заметно, что клинок в потемневших от времени ножнах – это настоящее, в то время как современная одежда - на-пускное, средство для маскировки… Мимикрия. Это во-первых… А во вто-рых, всем присутствующим было не до смеха: каждый представлял, какое ис-пытание ждёт пуленепробиваемую четвёрку. И каждый вкладывал в слова «Последняя Битва» свой собственный смысл.
В обеденную залу спустился Мелькор. Лицо в шрамах было бледно, но спокойно. Высокий, усталый, в своём прежнем сером костюме-тройке и пер-чатках, он был единственным, кто не задавал никаких вопросов, не смотрел в тревоге в Палантир. И невольно возникало чувство, что он уже знает обо всём происходящем даже больше, чем все остальные. Людмила невесело хмыкнула: уж она-то отлично знала, каково это – не иметь морального права показывать окружающим своё беспокойство, постоянно держать себя в руках, не выдавая истинных чувств ни жестом, ни взглядом… Как поведут себя бойцы, если ко-мандир бьётся в истерике, как вы думаете? Вот, то-то и оно….
-       Мелькор Илуватарович… - полностью экипированный Марат шагнул к Изначальному. – Вы останетесь здесь.
-       Да, - Людка отставила в сторону свою «снайперку» в чехле, отряхнула колени и встала за спиной Марата. – Так будет лучше, поверьте! Их цель – это вы. Самое разумное сейчас – оставаться там, где безопаснее всего и как можно дольше.
Заметив, что Мелькор собирается возразить, девушка повысила голос:
-      Мелькор Илуватарович! Кто кого охраняет, в конце концов?
-      Тано! – Гортхауэр шагнул к Учителю, коснулся плеча, - Я должен идти с ними: я – единственный, кто способен слышать тебя на расстоянии…
И добавил почти умоляюще:
-       Тано…Останься, прошу тебя…
-       Хорошо, таирни…  - через силу выговорил Изначальный, - Пусть будет так, как ты просишь…
Обвёл взглядом притихших бойцов группы «Шторм»:
-     В добрый путь….


***

Ребята остановились в распадке возле того места, глее дорога делала крутой поворот, уходя вправо. Отсюда до красного замка по прямой было пять кило-метров. Они всё ещё опережали вторгшегося в зону охвата системы слежения противника. К счастью…Повезло, минут пятнадцать до того, как из-за поворо-та покажется первый БТР, у них в запасе ещё были. Времени – вагон, быстрота развёртывания всегда была одним из главных достоинств группы «Шторм», но сейчас… Борьба с бронированной техникой никогда не входила в список задач подразделения, рассчитанного на неожиданное молниеносное появление и скрытность работы; останавливать в лоб танки – не их дело! Никто из ребят не мог даже предположить, что наступит момент, когда им придётся вступить в открытый бой с многократно превосходящими силами противника. Оттого-то и молчал всю дорогу хмурый озабоченный хирург, оттого-то и кусала губы в задумчивости вихрастый прапор.
Никому и ничего объяснять не потребовалось: за долгое время совместной ра-боты каждый из команды прекрасно знал свои обязанности. Дима с пулемётом расположился на дальнем склоне в паре с Артуром, Людмила заняла место на высоком голом утёсе, нависавшем над изломом дороги. Марат засел  в камнях чуть ниже, держа наготове АКМС, готовясь обеспечить прикрытие снайперу. Недалеко от Людки устроился Гортхауэр, вооружённый мечом, и, по случаю – автоматом, который не вполне уверенно держал на коленях. Потекли послед-ние томительные секунды ожидания.
Ждать пришлось недолго. Обострившимся своим слухом и еще каким-то шестым чувством Марат же слышал вдали гул брони, а ставший очень чувст-вительным нос скалолаза-оборотня с отвращением втягивал запах нагретого металла и соляровую гарь. Парень не удержался и чихнул, совершенно по-волчьи пряча опущенное лицо в ладонях, и в тот же миг ожила рация на левом боку.
     -   …Я первый-первый. Всем постам – внимание. Замечен объект. Расстоя-ние порядка одного-одного километра…Третий-третий! -
Артур встрепенулся, услышав свой позывной.  - …С тебя начинаем. Минутная готовность… Второй и четвертый…Четвертый!!! – матюгальник на плече Ди-мона пошел фоном от прапорского рева. Поморщившись от избытка резонанс-ных частот и явного неуважения товарища Макаренко к тонкой технике, свя-зист все же отозвался.
 -    Повторяю! Два – четыре, два-четыре. В бой пока не вступать. Огонь от-крывать только по команде. Всем: до объекта пятьсот метров. Пятый! Пятый, мать твою!!! –
Майя повернул голову в сторону утеса, очевидно собираясь напомнить забыв-чивому Вершителю о том, что у него никогда не было матери, но передумал.
  -    Пятый!! Сними, бля, автомат с предохранителя! И отцепи этот долбаный двуручник, горец несчастный… Десятисекундная! Конец связи.
Макарона отрубилась ровно за пять секунд до того, как из-за поворота показалась первая машина. Увлекшись вразумлением Майя-пацифиста, Людка слишком поздно разглядела, что это за машина, а увидев, тихо пискнула от ужаса. Задраенный хищный нос, башня, увенчанная тридцатимиллиметровой пушкой… Господи, только не это!
   -   Второй! – безнадежно взвыла знакомым голосом рация Марата. – По-твоему, это БТР?!
  -   А… - начал Марат и осекся. Он не слишком хорошо разбирался в брони-рованной технике – откуда? – но понял, что дело, кажется, начинает попахи-вать керосином. В ту же секунду все звуки утонули в раскате взрывов – это сработало первое кольцо Артуровской защиты. Сидящий на склоне Марат еще не успел облегченно вздохнуть, как сквозь пыль и дым перед ним предстала невероятная картина: стальной монстр, как ни в чем не бывало, прет дальше, не обращая внимания на рвущиеся под самым днищем противотанковые ми-ны. Парень не верил своим глазам.
   -    Это боевая машина десанта, Марыч. – упавшим голосом сообщила рация. – Третья модель, совершенная защита…
   -    Что вторая машина? – оборвал ее скалолаз.
   -     Вторая – обычный БТР-Д…И-и… третья – тоже…
   -     Что?! Третья? Откуда… - сказать, что Марат был ошеломлен, означало ничего не сказать. Людка умолкла, в отчаянии закусив губу.
   -     Третий! Огня не открывать! – бросила она в передатчик. Если сейчас вы-дать стрельбой свое местонахождение, то все пропало. Да-а, одна надежда у группы «Шторм» ныне и всегда – на полное отсутствие у противника инфор-мации об их численности. Сидеть…пока сидеть…
Вторую машину все-таки зацепило взрывом: левую гусеницу вывороти-ло и БТР начало кренить набок. Пыль и каменная крошка висели в воздухе, сквозь это облако Людмила видела в прицел, как откинулся люк. Несколько фигур покинули подбитую машину, жаль – не видно, сколько именно – и рва-нули по направлению к замыкающему колонну транспортеру.
      -    Не стрелять! – на всякий случай предупредила она по рации. - Внима-ние на переднюю машину. Третий! – ожила рация Артура.  –По головной ма-шине – огонь! Никаких навесных, только прямое, слышишь? Повторяю: толь-ко прямое попадание.
Грохот минометного выстрела с противоположного склона гулким эхом рас-катился по ущелью. Флай и его французский тёзка – «Fly - K» целили в баш-ню, но легкий переносной миномет – не самое подходящее оружие для точной стрельбы, это вам не винтовка. Восьмисотграммовый подарочек угодил в кор-пус. В ту же секунду левая передняя амбразура огрызнулась гранатометным огнем по склону. Уворачиваясь из-под взрывов, Артур успел напоследок шмальнуть вторично. Мина рванула на крыше БМД. Ха! Нашел: вот оно, сла-бое место! Несмотря на отчаянную ситуацию, подрывник не сдержал цинич-ной усмешки: двери крепкие, а петли хлипкие. Машина продолжала переть вперед, но уже без верхнего люка. Застрочил пулемет Димона, но, разумеется, безрезультатно: передвижная крепость, неуязвимая даже для осколков гранат, оборудованная системой пожаротушения и оснащенная гранатометом и двумя пулеметами, один из которых к тому же является спаренным с автоматической пушкой, БМД третьего поколения практически не оставлял никаких шансов на победу, благо, что у экипажа просто не было необходимости высовываться наружу. И не надо, родные, там и сидите!
   -    Второй! Неси бутылку! – услышал Марат. Он без лишних вопросов понял смысл странной фразы. Расклинившись в узкой расселине и упираясь всеми четырьмя конечностями в скальные стенки, защищавшие от пуль лучше вся-кого бронника, скалолаз спустился вниз. Оружие Марат оставил наверху – сейчас в нем не было необходимости. Димон упорно продолжал палить из пу-лемета, это хорошо… Марат выполз на узкий каменный уступ. Секунд на пять он оказался полностью открыт и беззащитен, но этого времени с лихвой хва-тило на то, чтобы кинуть в открытый люк бутылку с зажигательной смесью. Столб огня ударил вверх точно гейзер, даже отсюда был виден хвост жирного и чадного бензинового пламени. Потеряв управление, раненое чудовище оста-новилось, и одновременно с этим наводчик начал разворачивать башню с твердым намерением ударить по склону, где засел Артур. Счет пошел на доли секунды. Мозг Людки лихорадочно работал, отметая варианты один за дру-гим. Пушка… надо что-то делать с пушкой. Один выстрел орудия – и от Ди-мона с Артуром даже шнурков на память не останется. Интересно, зацепило ли ствол взрывом? А если нет? Ладно…Палец лег на спусковой крючок ОСВ-96. Припав к окуляру прицела, снайпер выжидала, когда дуло разворачиваю-щейся пушки окажется направленным в ее сторону. Готово! Есть ошибка но-мер раз: вместо того, чтобы сначала развернуть башню, и лишь затем начать изменять угол наклона орудия к горизонту, наводчик явно поторопился и за-пустил обе операции одновременно. Оскалившись от напряжения, Людка на-жала на курок, отправляя стовосьмимиллиметровую радость в черный кружок пушечного жерла. Почти безнадежная авантюра сработала на удивление без-отказно. Наводчик слишком поздно понял, в чем дело – лишь в тот момент, когда от взорвавшегося в искривленном канале снаряда пушку своротило на-бок, и на ее месте распустился невиданно-уродливый цветок из полос рваной стали. И тут же, сметая оснастку, по башне ударил миномет. Молодец, Флай! Пристрелялся, наконец…Теперь из вооружения у экипажа остались лишь ав-томаты: глухая сварная переборка между кабиной и салоном не давала подоб-раться к пулеметам. Растративший почти весь боезапас Артур из игры вре-менно вышел, но теперь это не имело значения: началась обычная перестрелка «трое на трое». В БМД оставалось еще человека три, плюс в двух БТРах набе-рется десяток. Дрянь, а не ситуация. Преимущества: сколько-нибудь серьезно-го вооружения на БТРах отродясь не водилось, а на основной надежде про-тивника – не водилось уже. Недостатки: Артуровский миномет молчал, а больше пробить броню было нечем. Разве что…Да, так и есть: бортовая броня из прессованного алюминия служила, конечно, хорошей защитой от автомат-ных пуль, но тяжелая снайперская винтовка ОСВ-96 недаром сделана на базе противотанкового ружья. Пуля калибра 12,7 прошивает такую защиту как го-рячая спица – масло. Два…четыре… Пять…
На правом борту бронемашины появилась цепочка аккуратных отверстий, и патроны в магазине кончились. Хм, молчат, гады! Неужели получилось? Чу-деса, да и только…Снайпер спешно перезарядила свою слонобойку.
Увлекшись обстрелом второй машины, ребята упустили из вида третью, последнюю, замершую у самого въезда в ущелье.
Внезапно по утесу ударил гранатомет. Кусок скалы, на которой сидели Людка, Марыч и Тху, откололся, и полутонная громада, ухнув, покатилась вниз по склону. Не-ет! Там же…
 -    Второй! – заорала прапор в передатчик, но «второй», он же Марат, видев-ший в своей жизни не один десяток обвалов находился уже вне зоны пораже-ния.  Он не стал, подобно любому другому человеку, лезть вверх по склону, прекрасно зная, чем чреваты подобные ошибки. Поэтому скалолаз попросту отступил назад в расселину, и, прежним способом забравшись на пару метров вверх, схватил лежащий на камнях автомат. Вовремя! По скале на уровне глаз защелкали пули, и парень, подтянувшись на одной руке, выстрелил в ответ.
Взрывы гранат не затихали ни на секунду. Только сейчас Людка поняла, какой глупостью была пальба по заведомо ложной цели. Их попросту говоря, наебали: первый БТР-Д был пуст, зато на крыше второго надрывался судо-рожным кашлем станковой гранатомет «Пламя».В воздухе было не продох-нуть от удушливой каменной пыли. Марат слегка порадовался ее наличию: бурое облако скрывало защитников склона от автоматчиков.
   -   Второй! Жив? Ну, слава Богу… По замыкающей машине – огонь! Пятый  -  девушка скосила глаз на таирни. – Куда нажимать, помнишь?
Тот кивнул и вскинул автомат. Они ударили одновременно с Маратом: обойдя склон, скалолаз обогнул утес с безопасной стороны и, скрытый стлаником, выпустил очередь. Пулемет Димона тем временем продолжал утюжить левый борт БМД, не давая экипажу шансов высунуться. Несмотря на значительные повреждения, внутри находилось еще довольно много  живого и, судя по ин-тенсивности огня, здорового народу. Правда, чего греха таить – амбразура бы-ла всего одна, а подобраться из салона к гранатомету не представлялось воз-можным.
 -   Третий. Снаряды остались?
 -    Один.
 -    Беречь! В бой не вступать! – Макарона сосредоточила внимание на грана-томете. Бля! Когда ж у тебя боезапас кончится? Эх, Флая бы сюда, но уж больно непредсказуемая штука – миномет, а рисковать нельзя… Ладно, сво-лочь! Только выгляни – в оптическом прицеле маячил край верхнего люка бронемашины. Но безумный гранатометчик продолжал строчить, как ни в чем не бывало. Грохот непрекращающихся взрывов, свист пуль, металлический лязг и скрежет слились в одну чудовищную какофонию, и никто не услышал, как в эту паутину вплелся новый звук. Людка лежала в камнях, боясь пошеве-литься и пропустить момент, когда стрелок покажется из люка, чтобы переза-рядить ленту. А когда она все же посмотрела вверх, в ее карих глазах отрази-лась смертная тоска обреченности.
   -   Вертушка… - шепнула она еле слышно. Ниже по склону, скалолаз задрал голову, и его губы беззвучно шевельнулись, произнося одно-единственное «бля!». Барабанная дробь винта била по ушам, пулеметчик развернул орудие и свинцовый ливень обрушился с небес на утес.
Лицо Марата исказилось. Забыв о БТРах, он выпрямился во весь рост, выпуская безнадежную очередь по хвостовому винту. Вертолет завис метрах в ста пятидесяти над дорогой, поэтому автоматные пули  Марыча оказались не так уж и безвредны: стукаясь о лопасти винта, они лишали вертушку непод-вижности, вынуждая разворачиваться в воздухе, а при такой тряске пулемет-чик не мог взять прицел.  Ничтожная передышка, но…
  -    Тху! Уводи… - парень захлебнулся собственным криком. –Уводи Людку!
Марат наудачу пальнул вверх, в голубое брюхо заходящего не боевой разво-рот «Ансата». Хрен…
Рука Гортхауэра схватила Макарону за шиворот.
  -    Уходим! – рявкнул Майя в самое ухо прапора, но та лишь досадливо морщась, отпихнула таирни и рывком выдернула сошки, удерживающие вин-товку в горизонтальном положении.
   -    Какого хера! – в ее перекошенной физиономии не было уже ничего чело-веческого. Винтовка встала на приклад между двух валунов. – Второй! – что было силы крикнула Людка в черную мембрану. – Отставить воздушную цель! Огонь по БТРу!!!
Чудом Уворачиваясь от выстрелов, Майя отскочил к краю утеса, туда, где сбегала вниз пологая тропка.
  -    Уходи, дура! Уходи! – Тху неумело вскинул автомат, целясь по винту. – Пристрелят, зараза!!!
  -    МОЛЧА-АТЬ!!! – карие глаза прапора полыхнули алыми искрами. - Пя-тый! Обеспечить прикрытие!
Пулемет был, не переставая. Закусив губу от напряжения, Макарона, почти не целясь, выстрелила вверх. Пуля с металлокерамическим сердечником пробила броню вертушки на двадцать сантиметров выше пулеметного гнезда. Готов… ОСВ – это очень круто, дружок…Покойся с миром. Потерявший одного из стрелков вертолет развернулся другим бортом, чуть кренясь от центробежной силы. Воспользовавшись недолгой передышкой, Гортхауэр укоризненно заме-тил:
 -   Слава Тьме, обошлось! Ох, и любишь ты, зараза, погеройствовать! Правду Марыч говорил…
 -   Это не он говорил, это – твои слова, Тху! – возразила Людка, на секунду повернувшись к нему. – Покомандуй-ка годик-другой восемнадцатилетними мальчишками – глядишь, тоже начнешь…геройствовать – последнее слово прозвучало как плевок. Не без труда подняв двенадцатикилограммовую ОСВ-96 и прицелившись, снайпер выстрелила вторично. Черт! Мимо! Ее целью был бензобак, но крутой вираж и тяжесть винтовки не дали попасть.  Марат, не имевший ни малейшей возможности помочь Людке в ее безнадежной борьбе с вертолетом, стиснув зубы, продолжал отстреливаться от трех особо наглых противников из уцелевшего БТРа, норовя зацепить подпрыгивающий от вы-стрелов «станкач». Судя по обильному огню с дальнего склона, Дима по-прежнему разбирался с недобитым экипажем БМД, и, связанный этой пере-стрелкой, вмешаться не мог. Подрывник и его тезка молчали в ожидании сво-его часа. Бой становился все тяжелее, ответный огонь и не думал затихать, все так же палил обезумевший гранатометчик, а «Ансат», голубея ядовито-небесным брюхом, подобно грифу-падальщику, кружил в небе над утесом, не-смотря на отчаянные старания «номера первого» и «номера пятого».

Гортхауэр зажмурился. Виски взорвались невыносимой болью. Где-то за гранью сознания он еще слышал горестный голос Людки: она-то решила, что Майя ранен. Если бы! Чужая воля гнула к земле, он рухнул на колено.
  -     Учитель… - простонал Гортхауэр. – Они здесь...
Теплое родное прикосновение знакомого сознания на миг отогнало боль, и Майя выпрямился, с вершины глядя, как пейзаж дрожит, закручиваясь тонки-ми спиралями, словно воздух над костром. Небо расколола нестерпимо-яркая вспышка голубого сияния, и содрогнулись дикие горы, повисла на один дол-гий миг тяжелая густая тишина. А затем…
Связь времен распалась под натиском чуждой враждебной, надмирной мощи. Измученные долгим и тяжелым боем Марат, Людмила, Дима и Артур не поняли, отчего вдруг почернело ясное горное небо, наискось прочерченное кроваво-алой полосой, и навалилось смертное, выворачивающее наизнанку души отчаяние; отчего вдруг исчез воздух, и на плечи обрушилась сокруши-тельная давящая сила, от которой земля под ногами была готова расколоться. Марат пошатнулся, разжимая пальцы, и осел на землю рядом с упавшим авто-матом. Рухнул лицом вниз возле сошек пулемета Димон. Со стоном согнулся в три погибели Артур, в падении увлекая за собой верный миномет «Fly-K». Из-ломанной марионеткой застыла среди камней Людка, лежа вверх лицом, палец застрял на спусковом крючке бесполезной винтовки. И лишь только чёрный Майя  видел, как из багрового неба навстречу шагнули две закованные в сталь фигуры Майяр-близнецов. Махтар и Меассэ. Фобос и Деймос. Лики войны.
Ладонь Гортхауэра легла на лоб бесчувственного снайпера. Черный мрак склубился в дальнем уголке сознания Людмилы, отступая прочь перед этим прикосновением, и девушка услышала в голове знакомый голос Майя:
 …Вершитель. Позови их. Позови своих друзей. Вы должны держаться вме-сте…Вершитель!...
Мысли-образы промелькнули перед внутренним взором. Она видела своих ре-бят. Вот Марат… Артур…Вот Дима. Ей казалось, что ее рука, ставшая вдруг невероятно длинной, тянется к каждому из них. Коснуться, привести в чувст-во… Они ведь живы….только бы дотронуться…хоть кончиками пальцев. Они встанут…они придут…они… будут… жить.
Людмила очнулась и поняла, что лежит в камнях, привалившись голо-вой к прикладу упертой в землю ОСВ-96. Девушка поднялась на локтях, по-вернула голову. Вот Димон заряжает новую пулеметную ленту. Справа - Ма-рат, щурясь, поудобнее прилаживает АКМС между двух округлых валунов. Чуть позади, на отшибе, Артурик, высунув от усердия кончик языка, повора-чивает чёрную трубу миномета, выдергивая запутавшийся в сошках перенос-ной ремень. Кружит в обугленном небе «Ансат»,  и короткие вспышки очере-дей выдают засевших в камнях врагов. Она не знала, где это все происходит, как они все вместе оказались здесь, потому что исчезло все. Не было больше цветов и звуков, и невозможным казалось определить такие глупые и бес-смысленные направления, как «верх», «низ», «прямо» или  «сзади».
Людка благодарно улыбнулась. Гортхауэр…Но Майя нигде не было, сколько она ни вглядывалась в то, что когда-то давно называла словом «даль». Зато был реальный противник, которого необходимо уничтожить или же по-гибнуть самому. Второй из вышеперечисленных вариантов маленькому пра-пору, как любому нормальному человеку, никогда не нравился. Значит повою-ем…
«Отделение, огонь!» - всплыло в сознании прапора, и она ничуть на удиви-лась, когда Димон и Марат одновременно начали стрелять по броне БМД, не давя его экипажу ни малейшей возможности высунуться. Дрогнул от отдачи бесшумный миномет Артура. И тогда до Макароны дошла одна странная  про-стая вещь: они слышат ее без слов. Группа «Шторм» слилась в одно существо с  общим сознанием. Людка, не оборачиваясь, знала, что делает сейчас каж-дый, видела их лица: усталые, чумазые, сосредоточенные. И шершавый деви-чий палец плавно вдавил спусковой крючок снайперки, отправляя в цель смертоносную свинцовую пчелу.


Отбросив прочь автомат – глупую человеческую игрушку, Гортхауэр встал во весь рост, преграждая путь двум безлико-прекрасным фигурам в баг-ряных плащах. Дерзко тряхнул головой.
  -    Зачем вы пришли? – голос Майя звучал спокойно, но чёрные глаза свер-кали – а, может, это всего лишь отражалась в зрачках сияющая сталь брони Близнецов?
 Прочь! – прозвучали в сознании два неживых бесполых голоса. – Нам нужен Отступник. Мы пришли за ним. Прочь с дороги, раб!
Гортхауэр оскалился с своей обаятельно-наглой тинейджерской улыбочке. Сейчас он вновь напоминал прежнего себя: высокий тоненький парнишка-неформал в вытертых чёрных джинсах «Levi’s» и щегольской шелковой ру-башке с стоячим воротником.
 -  А ничё не треснет? – издевательски фыркнул он, кладя руку на эфес меча. – Ишь ты, чего захотели: Отступника им подавай! Я ведь тоже в каком-то смыс-ле Отступник…Может, на худой конец, и я сгожусь?
Близнецы замерли в замешательстве. Кто этот глупый фигляр? Один их людей этого мира – адептов Восставшего-в-Мощи? Наверное, Близнецы-Сотворенные Тулкаса испытали бы досадливо-презрительное раздражение, если бы в них была заложена способность испытывать хоть какие бы то ни было эмоции. Махтар шагнул вперед, занося меч для удара.
Ты умрешь, глупец…
Но странный оппонент отступил на шаг, неуловимо меняясь в лице. Миг – и исчезла драная рубашка и джинсы с «Harley-Davidson»’овским ремнем. За спиной плеснул плащ цвета ночи, кольчуга вороненой стали облегала тело. С легким шорохом вышел из ножен черный клинок… Сталь ударила о сталь, и Махтар узнал, наконец, своего противника.
Двое против одного. Кто-то в каком-то из миров однажды сказал, что это нечестно. Странное высказывание. При чем тут честность, если твоя един-ственная надежда на победу в поединке – это уравнять силы соперника? Что гордости в победе над слабым? – равновесие – и есть тот самый единственный и непреложный закон честного боя. Гортхауэр с чистой совестью мог бы на-звать себя счастливчиком: расклад «два-один» был куда лучше, чем «четырна-дцать-четыре» у прапора и ее друзей. И уж во всяком случае, несомненно лучше, чем «девять-один»…Но об этом Майя предпочитал пока не думать.
Черный клинок плёл вокруг Гортхауэра стремительное кружево песни рассеченного воздуха. Махтар и Меассэ отступили на шаг, теснимые его мас-терством. Привыкшие к мощным прямым ударам, брат и сестра не могли по-нять причудливого стального танца, ибо он был слишком прекрасен для того, чтобы быть похожим на бой. Казалось, Чёрный Майя с летящей легкостью ис-кусного каллиграфа выводит в воздухе неведомые письмена, неуловимыми движениями отводя прочь клинки Близнецов, точно досадную помеху, могу-щую испортить совершенство узора.
Гортхауэр не сразу заметил Их. В багровом просвете угольно-черного неба проступили девять огромных фигур. Девять… Они шли стеной, и под их поступью содрогалась земля. Ломающая волю тяжесть навалилась со всех сторон, дрогнула рука – меч показался вдруг неудобным и громоздким. И в ту же секунду светлое лезвие наискосок полоснуло по груди. Кольчуга выдержа-ла, но Махтар и Меассэ, будто обретя вдруг удвоенную силу, начали теснить стремительно слабеющего Майя. Все, что теперь оставалось Гортхауэру – это с огромным трудом отражать бешеный град ударов. Движения близнецов сде-лались нечетко-размытыми, и он с обреченностью понял, что не успевает. А девять фигур в ослепительном сиянии все приближались, и уже можно было разглядеть их лица: совершенные, бесстрастные, мёртво-спокойные. Рука, сжимающая эфес, онемела, налилась свинцом. Выдержать… Гортхауэру каза-лось, что от напряжения на лбу вместо пота выступает кровь. Но движение Великих замедлилось, точно они натолкнулись на невидимую преграду. Перед внутренним взором встало лицо Учителя: клин ярости между потоков седых волос…Искалеченные руки Мелькора точно с силой упирались в прозрачную стену.  Побелели костяшки пальцев, искривлен мучительной гримасой рот, алые капли проступают в застарелых шрамах на щеках и ладонях. Всей отме-ренной ему мощью Изначальный сдерживал сейчас пришельцев, и Сила тес-нила Силу.
Гортхауэр ушел из-под удара Меассэ и обрушил меч на Махтара. Майя принял удар на свой сияющий клинок, но сила была настолько велика, что на светлом лезвии появилась щербина. Полыхнуло новое видение, и Чёрный Майя не сдержал крика ужаса: на обломке треснувшей скалы, невесть каким чудом уцелевшей посреди бушующего хаоса встающей на дыбы стихии, скор-чились четыре силуэта. Пальцы, намертво вцепившиеся в едва различимые трещинки камней, обморочная чернота зрачков, грохот землетрясения, погло-тивший голоса. Они…Они не должны погибнуть! Он не допустит этого…

В международной сейсмографической шкале Рихтера – всего двенадцать баллов. Верхний предел – цифра «12» - сулит небывалые разрушения: дрожат горы, меняются русла рек, гранит и базальт крошатся точно сладкое печенье. В своей жизни Марат дважды оказывался невольным свидетелем землетрясе-ний, оба раза – в туристических походах. Он видел, как встает на дыбы земля, и горы содрогаются от глухих подземных раскатов. Однажды он даже чуть не провалился в огромную трещину - спасибо, друг вытащил. Но тому, что тво-рилось сейчас, скалолаз просто не находил названия. Горы трескались вдоль, от вершины до основания уходили под землю. Неведомая сила выдирала с корнем вековые кедры, и они, пылая, катились по склону. Слышался неумол-кающий рев лавин. Парень  не мог удержаться на ногах, земля уходила прочь. Утес дрожал, подобно тому, как дрожит от звука человеческих шагов выстро-енный на столе карточный домик. Отшвырнув за спину бесполезный АКМС, Марат впился пальцами в углубления не гранитной шкуре утеса.
В училище Людка неоднократно слышала от преподавателя по тактике о последствиях ядерного удара потенциального противника. Девушка помнила изображения на плакатах и зарисованные в тетради таблицы: какие именно разрушения происходят на каждом из упомянутых радиусов, проведенных из точки эпицентра. Будущий офицер приблизительно могла представить себе мощь подобного оружия, и всегда посмеивалась над теми мерами предосто-рожности, которые, якобы, позволят выжить и продолжить войну: да разве спасет «форма капли» или «обратной капли», когда за три километра от взры-ва вспыхывают деревья и дома, а радиация еще много лет спустя будет про-должать убивать все живое в округе? Но подобных разрушений она себе не представляла даже тогда. Девушка еле успела отскочить назад: край утеса с уханьем рухнул вниз, дробясь в полете на десятки кусков. Вновь дрогнули скалы, и Людмила, нелепо взмахнув руками, упала на спину. Позади Артур безуспешно пытался поймать съезжающий со склона «Fly-K». Пятикилограм-мовая дура, подпрыгивая лягушкой, докатилась о края расселины и провали-лась туда. Перегнувшись через край трещины, Артур сделал последнюю по-пытку спасти миномет, но пальцы схватили пустоту,  потерявший равновесие подрывник едва не последовал вслед за своим тезкой – в последний момент длинная рука Димона ухватила его за ремень, резко дернув назад. Мир сошел с ума, он рушился, бился в конвульсиях, готовый в своей чудовищной агонии уничтожить жалкую горстку двуногих созданий на одинокой вершине скалы.
 -    Бля –я! – раздался голос Артура, ставший вдруг совсем детским. – Шай-тан-трубу проебал! Ма-арыч, да что же это за ***ня творится? – подрывник был готов заплакать от отчаяния. А Марат, не отрываясь, смотрел на пылаю-щий алый горизонт, и его свет казался хирургу кровью раненых искалеченных гор.
 -     Рагнарёк… - шепнули потрескавшиеся губы Марата.
 -     Армагеддон – глухо отозвалась Людка, с трудом поднимаясь на одно ко-лено.
 -      Конец света, что ли? – полуутвердительно-полувопросительно подал го-лос Димон, покосившись на Марата.
 -     Дагор Дагоррат! – материализовавшийся Гортхауэр неведомо откуда шагнул к ним. Было видно, что Майя измучен донельзя…
-   Надо…уходить… - он облизнул пересохшие губы, но обернулся и застыл, увидев Учителя.
 -   Тано…
 -    Все хорошо, таирни. Я с тобой. Я с каждым из вас… - Мелькор говорил тихо и глухо, слова давались с трудом. – Я еще держу Их… Я сделаю все воз-можное, но… Битва проиграна… Уже проиграна. Я… не хочу гибели мира, который принял меня. Вашего мира…И поэтому я… Уходите…
-    Нет! – отчаянно воскликнул Гортхауэр, уже предугадав страшный конец фразы. – Я не могу вновь потерять тебя!
 -     Я…постараюсь продержаться… – лицо Изначального  исказила гримаса боли. – Но готовьтесь к худшему. Я не всесилен, и помощи ждать неоткуда…

Пейзаж вновь неуловимо изменился. Перед взором измученных людей возникло бескрайнее каменистое плато.
…Девять фигур, облаченных в свет, наступали со стороны кровавого за-ката, и навстречу им простирала руки одна, тёмная, застывшая в безнадежно-отвергающем жесте выставленных вперед ладоней… А посередине, на грани-це тьмы и мертво-слепящего света сошлись в яростном поединке три стальных смерча – двое и один.
Ребята приблизительно чувствовали, что находятся где-то Между, вне границ этой последней битвы, но в то же время совсем рядом мелькала черная сталь Гортхауэровского меча, скрежеща о светлые клинки Махтара и Меассэ. Они видели прекрасные равнодушные лица Близнецов и различали вдалеке наступающее Войско Валар. Шаг…и еще шаг… все слабее щит Силы, возве-денный Отступником. Сведенные судорогой пальцы Мелькора точно скользят вниз по невидимой стене, медленно опускаются руки в широких черных рука-вах…Поступь Светлого Воинства сотрясает землю, уродливо-изломанными змеями по ней бегут пышущие подземным огнем трещины…лава, кровь Зем-ли. И никто не заметил новое действующее лицо.
Крохотная девичья фигурка, распятая в перекрестии багрового и осле-пительно-белого… Почти ребенок, светло-пепельные косы разлетелись от рез-кого движения. Тонкие руки разведены в стороны, просвечивают хрупкие за-пястья.
 -    Остановитесь! Прошу вас… - звонкий, полный отчаянной мольбы деви-чий голосок серебристым колокольчиком расколол грохот и лязг Битвы Битв, перекрыл смертельное буйство стихии, отдаваясь в мозгу нежностью и беско-нечной болью. Чёрный Вала замер, пораженный слабой, безнадежной догад-кой. Широко распахнутые глаза из-под седой челки смотрели и не видели -  только этот голос… этот жест, попытка встать меж двумя Силами, остановить бой… Губы Изначального шевельнулись, силясь и страшась произнести всего одно слово – имя…Терпкая горечь в оправе серебра…
 -    Стоять! – громыхнул над долиной командирский альт Макароны. Забыв о страхе и уходящей из-под ног земле, прапор рванулась к девочке.
 -    Назад, дура! Убьют! – прыжок Людки оказался куда короче, чем требова-лось, земля ударила в колени. Морщась от боли, она увидела, как Махтар раз-вернулся и занес пылающий нестерпимым багрянцем меч над тонкой девичьей шеей. Взметнулся черный плащ Гортхауэра; сильным ударом Майя выбил оружие из рук Меассэ, и неуловимо быстрым движением оказался перед Мах-таром, приняв на себя всю мощь атаки, успев лишь одно: оказаться между Со-творенным Тулкаса и девушкой.
  -   Тху!!! – испуганно воскликнула Людка, поднимаясь с колен. Еще прыжок – и прапорщик попросту сбила девочку с ног, закрывая своим телом. Расте-рянно следила, как покачнулся Черный Майя, зажимая рукой длинный косой разрез в кольчуге. Пальцы окрасились алым, на губах выступила кровь.
  -    Тху…нет!
Острие черного меча уперлось в землю, раненый таирни тяжело опирался на него, точно на посох. Прапорщик кинулась было на помощь, но в тот момент, когда она выдернула из нарукавной перевязи армейский штык-нож, чудовищ-ная волна силы отшвырнула ее прочь, будто соломенную куклу. Распростертая на земле, она услышала тихий голос Гортхауэра:
 -    Спаси…ее. Я…встану…
Он так и не обернулся, а в следующий момент, превозмогая боль, поднял меч для удара. Коротко ругнувшись, Людка подхватила девочку и рванула прочь, за границу спасительного мрака.
И тут Изначальный поднял голову. Взлетели сияющим ореолом бело-снежные волосы. Ярость затопила взгляд. Распрямилась ссутуленная немыс-лимой тяжестью спина. Плеснул черным ветром широкий рукав, и в обожжен-ной искалеченной руке возник клинок сгустившейся непроглядной тьмы. Ва-ла-Отступник принял вызов. Обрученный-с-Артой, до последнего мига он пассивно сдерживал Силу пришельцев, не решаясь пожертвовать жизнью чу-жого ему мира во имя победы. Сдерживал, когда рвались снаряды и пули сви-стели над головами его учеников: Къеллы и Алхора. Сдерживал, когда его та-ирни один сражался против Близнецов – Воинов Света. Сдерживал, когда ру-шились горы, и стонала от ран земля. Но за жизнь той, что разделила с ним боль и путь в надмирную Пустоту, Мелькор был готов драться насмерть. Меч-Отмщение взлетел к слепым небесам, по земле пробежала глубокая трещина. Поток пылающей лавы хлынул в долину, Отступник сделал шаг навстречу врагам. Мощь схлестнулась с Мощью. Исчезло все, вихрь отпущенной на во-лю Силы захлестнул мир. Море лавы, слепя жаром, окружило каменный ост-ровок, на котором сгрудились пятеро людей: трое мужчин и две женщины. Ядовито-горький пепел забивался в легкие, выжигая воздух. И тогда произош-ло то, что должно было произойти. Не сговариваясь, ребята просто почувство-вали единственный выход, последний луч надежды во мраке грядущего небы-тия.
Уверенно поднялась с земли Людмила, странно улыбаясь и отряхивая от пыли брюки. Выпрямился Дима, молча глядя в черное небо. Беззвучно опус-тился на колени Артур. Каменным изваянием застыл, склонив голову, Марат.
 -     Живый в помощи Вышнего, в крове Бога небесного водворится…- торже-ственно зазвенел в тишине надтреснутый альт, и, вторя, откликнулся ему не-громкий глуховатый тенор:
 -     Отче наш, иже еси на небесех…
Нерешительно вклинился совсем недавно окрепший юношеский голос:
 -     Аллах акбар…
Лоб Артура почтительно коснулся земли. Широко и размашисто перекрестил-ся Дмитрий. Сложенная в щепоть рука Людмилы, медленно повторила крест-ное знамение. Кого и как призывал в эту минуту Марат, было неизвестно: ли-цо опущено вниз, лишь беззвучно шевелятся потрескавшиеся губы. Но все четверо уцелевших в Последней Битве взывали сейчас к той единственной  Силе, способной удержать над бездной мир. Их мир.
…Да не убоишися от страха нощнаго, от стрелы, летящия во дни…

…Агузбэллэх имэни шайтан рэджим…

…И не введи нас во искушение, но избави…
Старославянские слова мешались с арабскими, мудрость веков и вера бессчет-ных поколений предков сквозила в них. Сплетаясь в единый тугой клубок, мо-литва рванулась ввысь, стрелой из-под сердца прянула в черные небеса, прон-зая их. Туда, в заоблачные надмирные выси, к Престолу Творца. В бесконеч-ные дали, неподвластные человеческому сознанию. К Тому, в кого так по-разному веруют люди всей Земли…
…Падет от страны твоей тысяща и тма одесную тебе, к тебе же не при-ближися…

    …Бисмиллах Ир-рахман Ир-рэхим…

 …К Тому, кто един для всех народов и кому ведомы все людские наречия и обряды. К Тому, кто помнит о каждом из нас, в бесконечной своей милости даруя помощь праведникам и грешникам, верующим и атеистам, веселым, бедным, влюбленным или впавшим в уныние.
И глядя, как медленно начинает светлеть тьма, застилающая небо, как тает мрак, словно туча в теплых лучах Солнца, ребята поняли: молитва нашла адресата. Их зов был услышан.
Поток золотистого света хлынул из разорванных туч. Он рос, ширился, наливался теплом, гоня прочь останки тупой обреченной безнадежности, ско-вывающей сердца. А измученные люди улыбались, запрокидывая голову, и не в силах сдержать слез счастья, тянулись к живительному золотому сиянию Так новорожденный тянется к большому, ласковому и теплому существу, еще не зная, что это – его мать. Потухла лава, прекратилось землетрясение. Зарастали изломы и трещины, боле не рушились горы , и сквозь расступающуюся черно-ту забрезжил ярко-голубой лоскуток…Небо…
А там, где прежде пролегала граница света и тьмы, земля лопнула, пере-черкнутая новой трещиной – поперек, отделяя противников друг от друга. Края разлома стремительно расходились в стороны, точно ветхое полотно по шву. Рубеж… По одну сторону – источающее мертвый нездешний Свет Воин-ство Валар, по другую – Мелькор, поддерживающий под руки обвисшее тело раненого Ученика. Удар сердца…миг растянулся в вечность, время замерло, прервав свой безумный бег, и в вышине прозвучал ровный нечеловечески звучный голос, голос вне пола и возраста, произнесший одну-единственную фразу:
Чужие. Вон из мира!
Багровое свечение на противоположном берегу достигло небывалой силы, за-топив красным фигуры Валар и двух Майя, точно какой-то портал из иного измерения, расширяясь, затягивал в себя все то, что было здесь лишним. Чер-ные тучи стремительно уползали на запад, словно и впрямь всасываясь в алеющее нечто, точно в гигантских размеров пылесос. А потом портал сжался в узкую щель, померцал немного и исчез совсем.
Ребята стояли как завороженные. Застыл свечкой долговязый Димон. Артурик помог подняться спасенной девушке. Молча стояли Людка и Марыч, положив друг другу руки на плечо. И дрожало на губах невысказанное «Спа-сибо. И слава тебе, Господи!» И лишь пепельноволосая девушка сквозь слезы смотрела туда, где в столбе золотистого льющегося с небес света стояли двое в черных одеждах. И оба они смотрели ввысь, туда, где рождался этот луч, и видели то, что никогда не узреть человеку. «Жив…» - с облегчением вздохну-ла Людка, глядя на твердо стоящего на ногах таирни. «Надо же… Они оба по-прежнему здесь» - удивился Марат. Но никто их них не произнес ни слова: слишком великая тайна была сокрыта в этих мгновениях, и не существовало в мире звука, что не потревожил бы ее. Сколько времени продолжалась эта без-звучная беседа – кто знает? Год…вечность…долю секунды? На этот вопрос способен ответить лишь тот, кому приходилось беседовать с Богом. Но вот один из облаченных в черное отступил на шаг назад, а второй почтительно склонил седую голову. Золотое свечение исчезло, над горами вновь простира-лось бездонно-чистое небо, а на том месте, откуда прежде исходил луч, теперь ярко сияло солнце.
Первой нарушила молчание девушка в бледно-зеленом платье. С криком «Тано!» она бросилась навстречу Изначальному и его Сотворенному. Она бе-жала, раскинув руки-крылья, и все ее существо было исполнено такой радо-стью, что бойцы группы «Шторм», переглянулись и рванули вослед. Им на-встречу уже бежал Гортхауэр. С восторженным ревом, ребята повисли на нем все без исключения, но тот лишь развел длинные руки и сгреб друзей в охап-ку. Таирни улыбался до ушей, на сыплющиеся со всех сторон расспросы пока не отвечал, но было видно, что он спокоен и совершенно счастлив. Откуда ни возьмись, на нем вновь оказалась шелковая рубашка, порванная на спине и донельзя грязные джинсы, зато «Harley Davidson»’овский ремень сиял, как но-венький, всеми своими бесконечными заклепками. Треща как сороки  весной, молодежь направилась  по дороге, ведущей к Красному замку. И лишь только Марат, по старой привычке обернувшись, увидел двоих, чье кольцо сомкну-тых рук надежно хранило от чужих глаз тайну. Одну на двоих.

_______

Артур, заслоняя глаза от яркого горного солнца, приставил ладонь ко-зырьком ко лбу. Сощурился, высматривая что-то вдали, высмотрел, офигел и, не отнимая руки ото лба, вскинул вторую к виску:
   -    Товарищ Майяр, разрешите доложить! – и, пропустив мимо ушей ехид-ную реплику Марыча, сообщил: - Поздравляю! Мы теперь – бомжи!
- Это еще почему? – вскинул брови «товарищ Майяр».
          -   А ты сам посмотри! – нетерпеливо фыркнул подрывник, оконча-тельно теряя всю почтительность.
Ребята как стояли, так и замерли с отвисшими челюстями, неотрывно глядя в том направлении, что указывал Артуровский палец. Там, где всего несколько часов назад высился красного кирпича трехэтажный особняк в старинном стиле: с резными дверями и витыми лесенками – теперь красо-вались лишь бесформенные руины грязно-неопределенного цвета.
          -     Землетрясение… - сокрушенно покачал головой Марат. Людка шмыгнула длинным носом – ей до слез было жаль этот изящный и уютный домик со страниц «ЧК».
         -       Сканер-то! – Артур так и подскочил на месте. – Сканер частот с Палантиром! Он же там остался…Вот бля-а-а…
-       *** с ним – махнул рукой Димон, являя собой образец поистине надмирного пофигизма. – Сканер я и новый могу спаять хоть щас, а эту…хрень круглую… ну ее на хер! Не место ей здесь…
Связист покосился на Гортхауэра, и тот, к его удивлению, абсолютно серь-езно кивнул: верно. Совсем не место. Тут к ним подошел Мелькор, и оба: Изначальный и Сотворенный – направились по сбегающей вниз тропе в сторону живописных  развалин. Серебристоволосая девушка не последова-ла за ними, она стояла, нерешительно теребя длинные косы и глядя вослед с каким-то потерянным выражением лица. Марат осторожно коснулся тон-кого плеча:
          -        Я понимаю, что говорю чушь, но лучше поздно, чем никогда. Как тебя зовут?
      Девушка медленно повернула голову и долгим взглядом изумрудно-зеленых глаз посмотрела на хирурга.
- Полина… - негромко, будто бы сомневаясь, произнесла она.
          -    Полина – эхом повторила Людка, нахмурилась, соображая…И тут ее осенило: - Полина. Полынь… Элхэ?!
Девушка неуловимо улыбнулась, но  не произнесла ни слова.
          -    Но…
Макарона яростно взъерошила и без того лохматую шевелюру. Она изо всех сил старалась найти хоть какое-то логическое объяснение всему про-исходящему. От последних событий некогда четкий и недвусмысленный ход прапорских мыслей ныне находился на грани сползания крыши. И она цеплялась за привычные образы и понятия, словно за кольцо «запаски».
         -     Ты знаешь… Мне почему-то знакомо твое лицо…Вот бля буду – я тебя уже где-то видела. Только не могу вспомнить…Где, а?
Не переставая улыбаться, Элхэ следила за тем, как Людмила нетерпеливо щелкает пальцами, силясь вспомнить.
       -        Ну что ж. Если ты не можешь узнать моего лица, то, возможно, твой спутник сможет узнать свою работу….
Она чуть оттянула вырез платья, открывая правое плечо и часть руки. На белой коже, сантиметров на пять выше подмышечной впадины красовался аккуратный шрам, словно бы от пули. Марыч и Людка офигело перегляну-лись: больше всего хирургу и снайперу сейчас хотелось провалиться сквозь землю, желательно, до самого Китая. Обстоятельства первой встречи их тандема с этим милым, обманчиво-хрупким созданием, не нуждались в комментариях: их «работа» говорила за себя. Кто бы мог подумать, что че-тырнадцатилетняя зараза в материнском платке и с отцовским «Винторе-зом», стреляющая по проходящим машинам из пыльного придорожного бурьяна – и есть воплощение той, что навеки разделила свой путь с От-ступником, уходя в небытие и каждый раз возвращаясь вновь…но… В кон-це-то концов, мало ли в мире чокнутых Вершителей? Мир вообще намного сложнее, чем мы привыкли себе представлять.
__________

Ночь пришлось провести у костра под открытым небом, хотя запасливый турист-скалолаз соорудил из припрятанного парашюта подобие палатки, закрепив ее на колышках вокруг уцелевшего куска стены, использовав стропы как оттяжки. Получилась самая что ни на есть настоящая палатка, из пижонского белоснежного шелка. Марат даже собирался прорезать дверь, но, покосившись на хмуро следящую за его манипуляциями десант-ницу, передумал.
Первыми спать уползли Димон и Артурик, предварительно дружно приго-ворив на троих с Тху флягу спирта. Таирни долго сопротивлялся, но, в кон-це концов, тоже последовал в объятия Морфея. Элхэ прикорнула у костра, забравшись в заботливо сооруженное Маратом гнездо из вороха теплой одежды. На такое благое дело хирург пожертвовал собственный знамени-тый свитер и куртку, сам же остался в одной футболке. Вскоре у огня оста-лись сидеть только трое: Мелькор, Людка (она же Къелла) и Марат (он же Алхор).
 Пламя потрескивало, выпуская в ночное небо десятки сверкающих оранжевых мотыльков-искорок. Изначальный сидел, сложив руки на коле-нях и неотрывно глядел в огонь немигающим взором огненной саламандры. В рваных отсветах пляшущих пламенных язычков проступали покрываю-щие лицо шрамы. И тут ребята решились, наконец, задать вопрос, столь сильно их волновавший.
-    Тано… - почему-то Людка решила обратиться к Изначальному имен-но так. Она набрала в легкие воздуха, точно собираясь нырнуть – Там… ко-гда… Почему ты не ушел со всеми остальными?
-     Да, я ясно слышал голос, что произнес: «Чужие, вон из мира!» - под-твердил Марат, жуя травинку. – Почему они исчезли, а вы с Гортхауэром остались здесь?
Изначальный вздохнул и улыбнулся одними зрачками, как это умел лишь он один.
- Мне позволили остаться.
- Но почему? Ведь, как бы то ни было, вы оба – из другого Мира.
Мелькор пожал плечами.
-    Не берусь судить о том, чего не знаю наверняка… Но полагаю, что дело здесь, так сказать, в способе проникновения, что ли… Я не вторгался в этот Мир, руша его границы и основы. Гортхауэр и я оказались здесь по приглашению, пусть невольному, но совершенно законному зову. И попав сюда, я самого начала знал это и старался вести себя здесь так, как это по-добает почтительному гостю под хозяйским кровом. А Гортхауэр… Он и вовсе повязан с вашим Миром. Кровь умирающего Вершителя вызвала его сюда, и кровь же держит его здесь…Во всяком случае, до тех пор, пока вы оба живы, Мир не станет отторгать его как нечто чужеродное.
- Почему «оба»? – не понял Марат.
Изначальный очень долго и внимательно посмотрел на хирурга:
     -    Думаешь, я не знаю, что произошло два дня назад между тобой и Гортхауэром? – вкрадчиво поинтересовался он. – Инициирование не про-ходит даром ни для одного из участников, оно изменяет каждого и связыва-ет неразрывной нитью. Так что…
- А ты, Учитель? – не унималась Макарона.
- Мне был предложен выбор: покинуть Мир вместе с другими при-шельцами или остаться. Когда я выбрал последнее, то Создатель сказал мне, что отныне я – часть этого Мира. Я – Хранитель, вся моя сила осталась со мной, но отныне я не могу ничего изменить в ходе вещей, ибо поклялся не вмешиваться не во что. Что, впрочем, меня нимало не огорчает – я и до этого не слишком пользовался свободой действий.  А ныне… Короче говоря, я про-сто есть.
          -     Ну и замечательно! – беспечно улыбнулась Макарона.
Они беседовали еще довольно долго. О Пути, что назначен высшими силами, но в конечном итоге будет каждым выбран для себя, о других мирах, о пре-красных тайнах и свободе человеческого духа – единственного, по-настоящему свободного из всех созданий… Людмила сама не заметила, как провалилась в сон, сидя на бревне и уронив голову на грудь. За годы службы и учебки она привыкла засыпать еще и не в таких условиях.

____


   Наутро общим собранием  было решено приступить к реставрации Крас-ного замка. Макарона, в которой вновь проснулся махровый прапорщик, про-изнесла на развалинах долгую, идеологически выдержанную речь перед по-хмельными сотоварищами, и те с  плохо скрываемым отсутствием энтузиазма потащились разбирать завал. Марат избежал печальной участи Артура, Горт-хауэра и Димона: у него было одно важное и неотложное дело. Он недолго пошептался о чем-то с Изначальным, потом молча разобрал свою знаменитую сумку, выложив медицинский халат и стерильные перчатки. Походя, скалолаз бессердечно отобрал у страдающего абстинентным синдромом подрывника остатки спирта и вместе с Мелькором удалился в импровизированную палат-ку, оставив на белоснежном парашютном шелке (к вящему неудовольствию Макароны, разумеется) угольную надпись: «Не входить – идет операция!»
К часу дня завал разобрали. Осталась лишь одна стена, та самая, к кото-рой прилепился краем купола импровизированный полевой госпиталь. О, ра-зумеется, без небольшой «поддержки» Майя постройка затянулась бы на не-сколько месяцев, а так удалось уложиться в неделю с небольшим. Участие Эл-хэ в строительстве было минимальным; Изначальный, сменив перчатки на свежие бинты, старательно соблюдал предписанный медициной полный по-кой, зато прочие вкалывали как негры на плантации сахарного тростника. Людмила занималась родным и привычным делом, раздавая команды типа «подровнять!», «поставить там, а вон ту херню – ко мне поближе» и отпускала различные комментарии: «криво», «***во», «сойдет». Однако после того, как она в четвертый раз назвала балку стропилом, выяснилось, что доблестный прапор не видит разницы между словами «карниз» и «кронштейн», полагает сопромат отраслью черной металлургии, а в понятие «долбоеб» вкладывает совершенно нестроительный, а, скорее, общечеловеческий смысл. Терпению безмолвствующего народа подошел конец, и опечаленную Макарону сместили с должности прораба. Дело сразу же пошло намного быстрее, ведь теперь не-кому было внушать, что рабочий отличается от раба лишь суффиксом и окон-чанием.
И вот наступил день новоселья. На том месте, где раньше стоял Красный замок, высился теперь небольшой аккуратный домик с балконом, крытый вме-сто прежней черепицы обычным шифером. В нем было не три этажа, а два: первый и мансарда. Может быть, это было и не так красиво, как раньше, но Мелькор остался доволен. Прочие тоже на детище трудов своих не могли взглянуть без слез восторга, и лишь Гортхауэр, окинув новый дом прищурен-ным взглядом, печально улыбнулся каким-то своим мыслям. Но каким именно – никто так и не узнал. Душа настойчиво требовала праздника, а история не могла упомнить такого случая, чтобы доблестная группа «Шторм» когда-либо поскупилась отметить любое радостное событие в их жизни. В общем, о тихом заселении в свежеотстроенные апартаменты можно было забыть. Наиболее бурную деятельность в подготовке развила Макарона: изо всей строительной бригады она одна не страдала болью в пояснице, кровавыми мозолями на ла-донях и общей хронической усталостью. С утра она деловито, по-крысьи, чих-нула во все углы, напомнила мечтательно настроенному Флаю о вреде упот-ребления наркотических и психотропных препаратов, выдала Гортхауэру па-рочку очередных сентенций о необходимости воинской службы, тяпнула с Марычем по полстопарика на посошок и исчезла до вечера.
 Вернувшись затемно с каким-то невероятных размеров мешком, Людка застала трогательную картину: Артурик потягивал из эмалированной кружки кофе без кофеина, периодически ставя ее на землю и возвращаясь к прерван-ной работе – высаживанию на клумбе возле дома декоративных маков. Нифер и отъявленный пацифист Гортхауэр задумчиво вертелся перед высоким зерка-лом в одолженной у Димона форме и сапогах. Элхэ вышивала гладью, укра-шая свое зеленое платье серебристо-белыми листиками полыни. Марат в аль-пинистской снаряге висел на стене, старательно полируя витражи нашатыр-кой. Мелькор, без бинтов и перчаток, отвыкшими пальцами перебирал струны и подкручивал колки – настраивал невесть откуда взявшуюся лютню.
-   Эхой! - помахала Макарона, обращая на себя внимание. – Мы сегодня праздновать будем или хрен с ним?
Услышав утвердительные возгласы, она расплылась в улыбке и развер-нула большой темный сверток. Народ потянулся поближе, с любопытством за-глядывая друг другу через плечо. Марат отвернул уголок брезента. Ири-сы…Много-много ирисов. Они благоухали нежным ароматом, пряча золотые глазки в лилово-голубых ладошках лепестков. Скалолаз первым понял, что означают эти цветы, и тепло улыбнулся.
Насладившись произведенным впечатлением, Людка откашлялась и смущенно начала:
-  Ну…Мы тут подумали…Сегодня такой день, новоселье и…Я вот тут…э-э-эм….Ну, короче! Элхэ! Ты ведь так и не стала последней Королевой Ирисов? Ну, тогда… в одной из прошлых, хм… реинкарнаций…ведь так?
Элхэ напряженно молчала, ловя каждое слово.
           -   Так вот. Сегодня как раз 21 июня две тыщи…а, хрен с ним, неважно! Если мой маразм не изменяет мне с каждой встречной шизофренией, то имен-но в этот день начинается Праздник Ирисов, середина лета. Белых ночей в этой полосе, к сожалению, не бывает, зато ирисов – вагон…
          -   Откуда? – выдохнул пораженный Артур, на мгновение забыв даже о своих маках. Людка наставительно подняла палец:
          -  «Откуда»…. – передразнила она подрывника. – Оттуда! Я вам кто: прапорщик или фигня с горки? Ну что же мы стоим? Королева есть, - она кив-нула на смущенную Элхэ. – Король…
Все взгляды обратились к растерянному Мелькору.
          -  …король тоже есть! Че мы ждем, а?
И начался праздник. Затаив дыхание, Марат, Людмила, Дима и Артур слушали песню в честь Королевы Ирисов в исполнении Черного Майя, взяв-шего на себя нелегкие обязанности менестреля. Тонкие длинные пальцы пор-хали, словно бы вовсе не касаясь струн, и в свежем вечернем воздухе плыли слова древнего языка трав и камней – песня, звучавшая в последний раз в этот день много тысяч лет назад, в ином мире, под другими небесами и звездами. Голос Гортхауэра поражал своей силой и бархатистыми переливами, низкий и звучный. Димон завистливо вздохнул: он и сам когда-то пел в хоре и даже пробовался на роль в молодежной рок-опере, но сейчас понял – до Майя ему как до звезды небесной.
       -  Госпожа наша Королева… - таирни  склонился перед увенчанной ири-сами Элхэ. – Каково твое желание?
Стебель ириса дрожит в пальцах. Девушка изо всех сил борется с собой – раз-ве место сейчас для грусти? – но горечь слов сама выступает на губах:
       -  Я… - голос тише ветра. – Верните ему крылья…Прошу…
Запрокинутое в безнадежной просьбе лицо – белый и печальный венчик озер-ной лилии. Гортхауэр тяжело вздохнул, виновато качая головой:
- Боюсь, никто из нас не в силах исполнить твое желание, Королева…
- А…он? – полные слез глаза девушки в упор глядят на Марата.
- Он пытался помочь, Королева Элхэ, - мягко касается тонкого девичьего плеча Вала. – Но Алхор властен лишь над телесными хворями. Мои крылья по-прежнему целы и невредимы, просто я… - горькая усмешка прорезает лицо Изначального - …я просто не помню, что значит – летать… Слишком давно я утратил эту способность, а вернуть эту память мне не сможет никто. Иногда не кажется, что тот, кому ведомо ощущение полета, смог бы помочь мне вновь ощутить мои крылья, но… крылатых в этом мире, скорее всего, попросту нет…
Таирни нахмурился, что-то судорожно соображая. Выглядело это так, будто человек пытается вспомнить забытый за ненадобностью, но до боли знако-мый номер телефона старинного приятеля. Внезапно он просиял «эврикой», и щелкнул пальцами.
- Учитель… - ему стоило большого труда не рассмеяться от радости. – Мне кажется, я знаю такого человека…
Взгляд сияющих черных глаз встретился с недоуменным лицом Людки.
      -     Слууушай… А ведь и правда! – встрепенулся Марат, проследивший за направлением этого взгляда. – Да еще к тому же и Вершитель до кучи…
      -     Ну-у… - замялась Макарона, от смущения глядя в строну. – Если за-тяжной прыжок можно считать полетом, то…
      -     Вполне сойдет! – расхохотался Гортхауэр, и вновь обратился к Элхэ: –  Как видишь, Королева: твое желание для нас – закон!
Песни, танцы и веселье продолжались до утра. Когда рассветное солнце, лениво потягиваясь под облачным одеялом, выплыло из-за отрогов дальних гор, Марат заметил, что в рассветном тумане у крыльца стоят двое. Очевидно, они горячо спорили, потому как бешеная жестикуляция сделала бы честь лю-бому уроженцу Апеннинского полуострова. Один к тому же поминутно ука-зывал на клумбу. Хирург подошел поближе.
      -    …ну нет, ну я всегда знал, что дальтонизм – чисто мужская болезнь! – кипятилась Макарона. – Это что, по-твоему, розовый, а?
       -    Да какая хрен разница! – возражал возмущенный наездом на свои цве-точки Артур. – Ну… не совсем розовый…Темно-ярко розовый… подумаешь!
       -    Чего? Да они же ярко красные, балда! – в нос подрывнику уперся со-рванный цветок мака.
 Марат тихо прыснул в кулак. Ничего так сценка.
      -     Чего скандалите, лошади? – беззлобно рявкнул он из предрассветного тумана. Спорщики, подпрыгнув от неожиданности, замолчали.
     -      Что, Артур опять за свое взялся? – поинтересовался Марат, кивком указывая на цветущую клумбу с маками.
    -      Да нет… - поморщилась Людка. – Ты понимаешь, какое дело…Этот кадр посеял алые горные маки… Это возле нового-то дома!
    -       Ну и что, собственно, не так? – непонимающе вскинул брови развед-чик. Вся его дедуктивная логика пасовала перед неизвестной причиной пра-порского возмущения. Людка страдальчески закатила глаза:
    -      Ну вот, еще один… Ты что – не помнишь, что означает алый горный мак?
Марат сосредоточенно нахмурился и честно постарался вспомнить. А когда это ему удалось, то его обветренные губы поползли в улыбке.
    -      Вчера ирисы… А сегодня – уже алый горный мак. Хм… да, пожалуй,  что-то  уж больно лихо…
    -      Вы про че, вообще? – Бедный Артурик переводил взгляд с Марата на Людмилу и обратно, точно собака, следящая за турниром по бадминтону.
    -      Красные маки – это символ помолвки – великодушно пояснил Марат – Да дело, кстати, вроде бы к тому и идет…
    Но Артур не читал «ЧК».
    -      Да с чего вы взяли? – бедный Флай окончательно запутался в логиче-ской цепочке пространных рассуждений на тему семьи и брака. Объяснять все сначала казалось делом долгим и ненужным, но тут положение спасла Людка.
     -     Дорогой мой друг! – торжественно начала Макарона, и чуткое ухо раз-ведчика уловило в речи прапора характерные, почти ильф-и-петровские инто-нации, - обязательно поезжайте в славный город-герой Тулу и спросите там: на скольких свадьбах гуляла гвардии лейтенант Макаренко. И каждый, кто был со мной знаком, а таких много, подтвердит, что в один год гвардии лейте-нант Макаренко была почетной гостьей на сорока трех свадьбах!
- Скока-скока? – округлил Марат и без того большие глаза.
- Сорок три свадьбы, – гордо подтвердила Макарона. – Именно столько выпускников было в нашем потоке. Так что я себе на этом деле собаку съе-ла…Или даже носорога… - задумчиво добавила Людка, почесав нос.
- Офигеть… Похоже, именно тогда ты и начала спиваться в сосиску… - сделал вывод Артур.
- Чего? – возмутилась девушка – ну ни хрена себе заявочки! У людей по-молвка, а ты своими циничными комментариями весь праздник портишь!
- Чего? – в тон ей задохнулся вспыльчивый как порох Флай – Я… да я…
- Головка от Т-4! – подсказала Людка.
- Нет, ну почему…Почему на любом торжестве обязательно найдется ка-кая-нибудь сволочь, которая скажет, что я порчу праздник?! Почему?!
Марат уже икал от смеха. Вот уж нашла коса на камень!
      -   Завязывайте уже лаяться… - отсмеявшись, проворчал он. – Чего, делать больше нефиг? Может, лучше сразу подеретесь? С Гортхауэром, например…
      -    Не-е… - отрицательно покрутили головой оба спорщика. А Артур даже продолжил развивать тему:
     -     А че  - Гортхауэр? Он нормальный пацан, хоть и нифер… - пожал пле-чами Флай. – Не то что всякие там уроды. Не-е, он ваще свой, от души… Ну, хвост там, серьга…ну и хули?
     -     Чего-чего «серьга»? – переспросил появившийся из ниоткуда Черный Майя. Людка прыснула в кулак, глядя, как стремительно умолкший Артурик переводит взгляд с Марата на Тху. Оба обладателя вышеупомянутого украше-ния в левом ухе, с интересом ждали продолжения.
     -      Э-э…а че – «серьга»? По приколу, говорю, серьга… - как-то сковано и натянуто улыбнулся Флай, - Клевая вещь! Тебе идет, братан, ваще от души…
Заметив, что Майя самодовольно ухмыльнулся, «борец за чистоту и конкрети-ку казанских улиц» несколько расслабился. А зря…
    -      Фи, какая грубая лесть… - сокрушенно покачал головой Марат. На пе-ревоспитание «ручного гопничка» он в свое время затратил немало сил, но ис-править удалось далеко не все… произошедшие перемены оказались не столь уж и существенны.
Гортхауэр взглянул на Марата с неприкрытым укором.
    -     Злой ты, уйду я от тебя! – нахохлившись, сообщил он скалолазу. – Чело-век, может, от всего сердца комплимент сделал, ну да, от вас-то – он театраль-ным жестом обвел Марата с Людмилой – хрен дождешься слова доброго. То под окном орете ни свет ни заря, то травите всякой дрянью разбавленной…
  Майя вынул из мочки свою серьгу: два сплетенных цветка лилии вдоль тонкого серебряного ободка. С любовью покачал ее на ладони, наблюдая, как блики играют на хитросплетении ювелирного узора.
- Вот видите: хороший человек оценил цацку, а вы… - он досадливо мах-нул рукой, и его полный умиления взгляд обратился к подрывнику. – Да, Ар-турик?
Ошеломленный Флай на всякий случай дважды энергично кивнул.
       -   Во-от! – с прежним умилением протянул растроганный Майя.  – Спаси-бо тебе на добром слове, родной мой! Мне для тебя ничего не жалко…
Рука Гортхауэра с зажатой в пальцах серьгой молниеносно протянулась к уху Артура, и подрывник вскрикнул от резкой боли.
- Еб твою…
- Носи на здоровье, братан! – Черный Майя, радостно осклабившись, хлопнул парня по плечу.
- Тебе…идет… - задыхаясь от смеха, выдавила Людка.
- Ага. Честно-честно, идет! – успокоил Марат потерявшего дар речи Ар-тура, который судорожно ловил ртом воздух, держась за пылающую мочку, и едва нашел в себе силы пискнуть непривычно-тихое «от души!».
Внезапно посерьезневший таирни как-то очень грустно поглядел на смею-щуюся Людку, но промолчал. А на следующий день около одиннадцати дня по местному времени за группой «Шторм» пришла вертушка. Времени на сборы и прощание было не так уж и мало; но что такое – три часа и неделя после Рагнарёка? Не наговорились, не наслушались… Вот бы остаться еще!  Но что поделать: они летели сюда воевать, а теперь, когда бой окончен, их ждут в другом месте. Выполненное задание, как никогда прежде, вызывало чувство легкой утраты и разочарования. Может, когда-нибудь им вновь суждено встретиться с мудрым Валой, его единственной любовью и раздолбаем-таирни, но все знали – это буде совершенно другая история. Кому ведомо, сколько нитей в гобелене Вайрэ – ткачихи судеб?
Провожать ребят вышли все обитатели заново отстроенного Красного замка. Пока Мелькор благодарил всех за помощь и желал всем найти в жизни свой Путь, Гортхауэр отвел Людку в сторону.
    -    Къелла… Я вот подумал… - Майя отчаянно накручивал на палец прядь длинных черных волос.  Всецело поглощенная скорым отбытием к месту на-значения прапор рассеянно кивнула, мол, «валяй, чего у тебя там?»
    -   Помнишь желание Королевы Ирисов? – выпалил ее собеседник. – Ну, на-счет крыльев?
По лицу Гортхауэра явно читалось, что на самом деле он собирался сказать нечто совершенно иное, но по неизвестной причине передумал. Людка потер-ла лоб под банданой.
- Помнить-то помню. Ты бы лучше сказал, как это сделать…
- Ну, ты даешь, мать! – покачал головой таирни. – Кто у нас Вершитель, в конце-то концов?
- То есть… Получается, я должна написать об этом…Так, что ли?
Ответом ей была снисходительная улыбка Майя. Так улыбаются детям.
      -    Незачем. Творец и творение связаны неразрывной нитью… - на миг ли-цо его отвердело, а в углах губ появились горькие складки. Сейчас он, как ни-когда, стал похож на своего Учителя. Отца…
      -    Просто вспомни, как это было там, в ущелье во время… Последней Битвы. Ты смогла. Ты позвала своих друзей, и они услышали тебя… Пом-нишь? Ты представила себе их лица и очень сильно захотела, чтобы они оста-лись живы и оказались рядом с тобой. Тут будет даже проще. Он все-таки Ва-ла, для него чувствовать зов – естественная способность… Сможешь?
- Я постараюсь. Очень – кивнула Людмила.
- Вот и ладно – улыбнулся Тху, - Пошли к остальным, вам уже пора.
Группа «Шторм» уходила на северо-запад.
______________

Что же дальше? Не всякую историю красит недосказанность. По прибы-тии группа «Шторм» сухо и кратко отчиталась об успешно выполненном за-дании. Находящийся под впечатлением Флай увлеченно настрочил страниц десять, в результате чего рапорт весьма  напоминал боевик в жанре технома-гии. Подошедший Марат отобрал у подрывника его сочинение и, ознакомив-шись с содержанием, безжалостной рукою вычеркнул две трети. Окончатель-ный вариант содержал в себе подробное описание вооружения и бронетехники противника, план боя и несколько фотографий, по которым впоследствии уда-лось опознать десять человек, находившихся в федеральном розыске. Черняев торжественно подписал приказ о расформировании разведывательно-диверсионного подразделения «Шторм», а его бывшие члены, получив на ру-ки документы и честно заработанные деньги, благополучно отбыли к местам постоянного проживания.
Дмитрий Волков вернулся в родной Новосибирск и, наконец, осущест-вил свою давнюю мечту: поступил в Новосибирский Государственный Техни-ческий Университет на радиофак. В процессе обучения имел три строгих вы-говора за злостное непосещение занятий военной кафедры.
Марат Булатов вместе с Людкой добрался до родного Мурманска, бук-вально в дверях перехватив почтальона с «похоронкой» на собственное имя. Скалолаз невозмутимо расписался в получении, после чего невозмутимо сжег зеленую нелепицу на зажигалке. Так как родители уже года три как перебра-лись на историческую родину – в Казань, Марат и Людка, завернув по дороге в Кронштадт, сошли на перрон в «Третьепрестольной».  Марат удачно устро-ился в МЧС (вот где волчий нюх пригодился!), имея в процессе работы не-большие проблемы в отношениях со служебными собаками (все по тем же из-вестным причинам). Поселился вместе с Людкой в новенькой двухкомнатной «ленинградке» с видом на райвоенкомат.
Артур Мухаметджанов при участии денежных средств фронтовых дру-зей, откупил часть территории одного из загнивающих оборонных предпри-ятий города и начал производство фейерверков и петард. Его продукция обла-дала отменным качеством, и бизнес резко пошел в гору. На одном из празд-неств, посвященных Дню Города двадцать из пятидесяти залпов салюта были произведены пиротехникой Артуровской фирмы.
Людмила Макаренко, наконец-то получив вожделенную третью звезду старлея, на радостях потащилась за Маратом в Заполярье, где ее поджидал еще один сюрприз: в четырехкомнатной квартире Булатовых проживали двое старших братьев Марыча, один с супругой. В мадам Булатовой Людка с радо-стным визгом опознала Ленку-Петлю – старинную знакомую (и, надо думать, собутыльницу) с московского аэродрома. По приезде в Казань Людмила наот-рез отказалась от предложения уйти в отставку, и, хотя, служба в боевых час-тях ей отныне была заказана, она все же нашла свое место в жизни, устроив-шись инструктором стрелковой подготовки в одно из военных училищ города, посвятив себя воспитанию мальчиков: сорока чужих и двух собственных.
Непутевый Майя Гортхауэр, после окончания войны перебравшийся с «предками» во Владикавказ, неожиданно почувствовал в себе непреодолимую тягу к учению. Первоначально его целью было отделение скульптуры Акаде-мии искусств, но, проучившись в вышеупомянутом учебном заведении год, и лично разорвав повестку из военкомата, Артем Несветлый (как он нынче име-новался в паспорте) подал документы в Строительный Институт, где имелась военная кафедра, занятия на которой бедняга-пацифист ненавидел до глубины своей широкой Майярской души. Поселился он в общежитии (мотив был ясен как пень – парень просто не хотел появляться дома, где и без него не тесно). По-прежнему продолжал ездить на тематические ролевые игры. Избавившись от проблем с армией, таирни по окончании института тихо-мирной продолжил прерванное обучение в «художке», в погоне за выразительными образами и монументальной натурой снюхавшись с тусовкой байкеров.
Вот вроде бы и все. Хотя, нет… Прошу прощения…
___________

Уши закладывало немилосердно, мерный вой винта навевал сон. Правда, не на всех: лишь наиболее психически устойчивые могли бы похвастаться ощущением полного покоя во чреве Ан-2 на высоте тысячиметров над землей. Вполразворота, плечом к плечу, вдоль обоих бортов -  молодые девятнадцати-летние ребята. На лицах – тревожное, радостно-волнительное ожидание. Объ-емистый, туго утянутый тючок запаски мешает привычно сложить руки на ко-ленях. Кто сказал, что люди не летают как птицы? Островский? Старший лей-тенант Макаренко едва заметно улыбнулась: она представляла себе, что чув-ствуют сейчас ее птенцы, и точно знала – классик был неправ. Еще раз осмот-рела каждого: хорошо ли надет парашют, на месте ли все пряжки и карабины. Десять пар встревоженно блестящих глаз сверлили ее немигающим взглядом: «да-а, тебе-то хорошо-о!» Ага, хорошо. Это вы точно заметили, орлы. Это только в первый раз страшно…ну, может, во второй - тоже слегка, зато потом – хуже наркоты… Не отпустит высота, подарит вечную тоску по разорванной ветрами синеве, отнимет покой. И каждый, кто бывал здесь, пусть не сразу, не через день или год, а просто – однажды – вдруг ощутит эту тоску, и, прыгнув в первую попавшуюся электричку, рванет в сторону ближайшего аэродрома. Потому что иначе никак… Уж такая у нас, у крылатых судьба!
      -     Что делать, все помнят? Готовы? – сурово осведомилась она, но тут же, не удержавшись, улыбнулась и весело крикнула, перекрывая вой двигателей:
     -       Ничего не боимся, все просто, товарищи пассажиры. На выход прохо-дим, не толпясь, в порядке живой очереди, билеты и проездные документы предъявляем в развернутом виде…
Кто-то заржал: нервы… Но тут раздался резкий звук сирены и под по-толком пассажирского отсека замигала желтая лампочка. Оп-па! Шутки в сто-рону…Правый ряд поднялся и замер в стандартной позе: лицом к выходу, ру-ки на правом плече. Сирена рявкнула вторично. Красная. Распахнулась тяже-лая створка люка.
- Первый! Готов? Пошел!
Хлопок по плечу, и долговязый парнишка, чем-то похожий на Димона, зажму-рив глаза и старательно пригнув голову, храбро шагнул в пустоту. Его место тотчас же занял следующий.
- Второй! Пошел!
Крепко сбитый круглолицый юноша, сияя всеми своими веснушками, сильно оттолкнувшись левой, прыгнул вперед. Хорошо вышел, под сорок пять к кор-пусу…Молоток,  на земле похвалю.
- Третий….Четвертый…
Второго круга не было. По звуку сирены левый ряд поднялся и покинул салон.
Старший лейтенант Макаренко осталась одна. Легкая грусть защемила сердце: это ее последний полет. Ну почему в Казани нет воздушно-десантных подраз-делений! А, может, стоило уйти в отставку, устроиться инструктором по прыжкам  на какой-нибудь аэродромишко? Нет, не поможет…для этого нужно иметь спортивный разряд, а для нее это никогда не было спортом.
Как же она сможет жить без этого чистого неба, без тугого гудения строп, уходящих ввысь, без своей белокрылой юности? Может, и не стоит сейчас, а? Людмила скосила глаз на красную скобу «кольца». Зачем? ведь можно же просто захлопнуть дверь, и вернуться на землю в самолете…хотя приземление на Ан-2 еще хуже, чем взлет.
Она сделала шаг назад. Да, все правильно…Всему свое время. Однажды приходит время забывать, отрекаться от себя или других… Ей будет даже проще: жизнь и так разделена войной на две части, так пусть же последний прыжок остается в том далеком времени, где слово «растяжка» означало рек-ламный транспарант или физкультурное упражнение…безо всяких третьих, четвертых и шестнадцатых толкований. Забыть… Но нет! Она должна сде-лать это! Пусть все знают, что Людмила Макаренко держит слово…всегда. Она обещала.
Рывком распахнув полузакрытую дверцу самолета, Макарона шагнула к люку. Ветер рвал воздух в клочья, не давая вдохнуть. Там, внизу, белея на фо-не черно-зеленых квадратов полей, плыли облачка белых шелковых медуз, унося на себе ее мальчишек. Ее птенцов. Как же счастлив познавший ощуще-ние полета: раскинувший руки между небом и землей, соприкоснувшийся с нестерпимо-лазурным покоем мироздания – ладонь-к-ладони… Она улыбну-лась, представив себе лицо седого человека в черных одеждах, чьи неуловимо меняющие цвет глаза смотрели в упор, в самое сердце. Взгляд этот ощущался почти физически, и в нем сквозила такая смесь обреченности, надежды и вос-торга, что последние сомнения испарились как вода с раскаленной сковород-ки. И привычно оттолкнувшись, она сделала последний шаг. Шаг в объятия бездонного неба.
      






.