Жил-был один человек. Назовём его, к примеру, Херимон. Он, как и все люди, родился, учился, гонял в футбол, иногда дрался... Но больше всего - мечтал. Он был романтичным мальчиком.
В школе он постоянно писал сочинения на тему "Кем я буду, когда вырасту". Даже когда не задавали, писал. И всякий раз по-другому: в первом классе - что будет космонавтом, во втором - что академиком, в третьем - артистом, в четвёртом - океанологом, в пятом - хирургом...
Когда немного повзрослел, Херимон заметил, что ровесники стали разбиваться по парам. Тогда он тоже стал мечтать о... любви к Прекрасной Даме! Как-то неожиданно стихи начал сочинять, ну вот и стал писать лирику, хотя на самом деле никакой и прекрасной дамы у него не было...
Окончив школу, Херимон поступил в престижный институт (помогла протекция со стороны Материного сотрудника). Он получил выгодную специальность, правда, совсем не ту, которая бы упоминалась хотя бы в одном из его школьных сочинений... Ну да не беда. Устроиться на работу ему также помогла Мать, и теперь он в течение дня сидел за компьютером в красивом, современном офисе. Делать приходилось не очень много, так что периодически Херимон лазил в интернет, который он освоил в совершенстве и знал, какие развлечения тот сулит.
Жил Херимон по-прежнему с Матерью и Сестрой. Придя домой, он говорил, что ему надо отдохнуть от очень нервной, напряжённой работы. Валился на мягкий диван и читал любимые книги. Или смотрел кино по видику. В это время его одежда стиралась в машине, его ужин варился на плите. Всё было хорошо, а чего недоставало - о том он мечтал, закрыв глаза, под музыку. Мечтал, что когда-нибудь он получит вторую специальность... Будет плавать на подлодке, изучая океан. А может быть, и на сцене выступит - ведь неплохо получалось в школьном драмкружке. Сыграет за районную футбольную команду. Найдёт свою Прекрасную Даму. И, между прочим, в 2020 году разовьётся космический туризм для всех желающих и наконец-то можно будет слетать на Луну...
Ничто не предвещало ничего, как вдруг оно случилось. Херимон тяжело заболел. Это его очень удивило - всегда был абсолютно здоровым, а тут заболел. А поскольку он привык быть здоровым и к врачам никогда не обращался, то и теперь не пошёл в больницу. Его очень напрягала мысль о том, что придётся раздеваться перед незнакомыми людьми, отдавать свою тёплую, беззащитную плоть на растерзание холодным пальцам, и может быть, даже железкам...
Херимон привык полностью, безраздельно владеть своим телом. Руки, ноги всегда безупречно выполняли его приказания, сильные мышцы возносили его по лестнице на шестой этаж или стремительно рассекали прохладные волны реки, на берегу которой он потом распластывался, ощущая животом шершавость полотенца, а спиной - благодать солнечных лучей... Ещё можно было купить мороженого и ощущать во рту подобие земного рая. Организм приносил Херимону в основном только удовольствия, в то время как внутри организма происходили незаметные, точные, самопроизвольные процессы обеспечения этих удовольствий.
А теперь так же незаметно, так же помимо воли и сознания Херимона, в нём созрела болезнь. Теперь он всё чаще задыхался, а иногда и вовсе не мог ходить. Любимая еда стала доставлять страдания в виде боли в животе. В других местах тела также возникала боль, удивляющая Херимона - он прежде и не знал, что эти места могут болеть.
Все эти изменения чуть было не повергли его в депрессию. Но Херимон держался, он стал ещё больше читать книг и смотреть фильмов по видику в своей комнате, поскольку на работу ходить уже не мог. Когда не было сил даже читать - слушал музыку, мечтая, что скоро снова станет здоровым. Всё это отвлекало от мрачных мыслей, несмотря на то, что Херимон подозревал у себя страшный диагноз - о симптомах он прочёл в интернете.
В один из дней Херимон так же валялся, размышляя, а вернее, хваля себя за силу воли. Ведь вот как сильно болит у него позвоночник, а он терпит, углубившись в очередной видеоролик! Внезапно в комнату вошла Мать и начала его о чём-то уговаривать. За ней вошла Сестра и выключила звук у телевизора. Они обе стали кричать: "Немедленно поехали в больницу! Иначе ты можешь умереть!" Наверное, тоже прочли о симптомах в интернете.
Херимон совсем не хотел умирать. Только из-за этого он и согласился ехать в больницу. Его просвечивали, прослушивали, простукивали. На него завели "историю болезни". Теперь он интересовал окружающих уже не как человек, а как С62.8.
То, что у Херимона обнаружили уже четвёртую стадию, его ошеломило. От потрясения он как бы потерял чувствительность и позволил себя ощупывать, колоть, терзать... Стал безразличен и согласился на всё - пусть режут, пусть облучают.
Но ещё больше была потрясена Мать. У любимого сыночка смертельное, безнадёжное заболевание... При её больном сердце она сразу же слегла с приступом. А через неделю Херимон узнал о её кончине.
На похоронах он не был - лежал в онкоцентре, утыканный всякими трубками. Внезапно объявился Друг - с которым вместе учились в школе, а потом и в институте. За прошедшее с тех пор время Друг успел стать какой-то большой шишкой, разбогател, мотался по свету. Надо же, пару лет не общались, а узнав о диагнозе, Друг примчался к Херимону и стал убеждать, что болезнь не так уж неизлечима, что надо бороться, в мире уже разработаны очень высокие технологии...
"Тебе надо обязательно лечиться за границей!" - сказал Друг. Но для этого нужны деньги, много денег. У Херимона были незначительные личные сбережения - ведь на фирме он успел отработать всего два года. Друг обещал всё устроить.
Сестра тоже не теряла времени - съездила к родне, там передали денег на лечение несчастного мальчика... Друг собирал средства среди всего бывшего круга общения - институтские, школьные приятели. Некоторые из них теперь весьма зажиточные люди. Денег собралось много, Херимон совершенно не ожидал. Так много, что он даже попросил выделить часть на покупку ему "домашнего кинотеатра". Мол, последняя мечта умирающего... Когда не смогу двинуться с места, экран станет моей единственной жизнью... Друг ему помирать запретил, но кинотеатр купил. И ещё подарил ноутбук.
Когда всё было готово, Друг повёз Херимона за границу. Операцию ему делали в Америке, облучение во Франции, химиотерапию в Швейцарии. Но если спросить, что он повидал, объездив весь мир, то... в общем и ничего, кроме больничных палат. Они были намного более комфортабельны, чем в России. И вообще условия ему очень понравились - лечение, питание, вежливость персонала. А видел-то основную часть времени то же, что и дома - экран ноутбука...
Херимон смотрел самые лучшие фильмы, которые достал ему Друг. Специальные, для исцеления. Каких только красот природы там не было... Мир животных и растений, съёмки в космосе и в глубине океана, красивейшие виды городов. Наивысшее качество изображения, а фоном - целительная музыка.
Вернувшись домой после лечения, Херимон продолжал смотреть фильмы - на экране прекрасного домашнего кинотеатра всё выглядело ещё более впечатляюще. Лишь иногда выползал на лоджию, сидел там в шезлонге, попивал травяной чай и дышал "свежим воздухом". Восстановление шло медленно. Теперь ему нельзя было многое: купаться, загорать, париться в сауне, физически напрягаться. Алкоголь и табак запрещены пожизненно. Питание - строго по диете. Какие ещё существуют радости жизни, Херимон старался и не думать - кроме пенсии, никаких источников дохода.
Можно было попросить помощи, но Друг стал навещать его всё реже. Порадовал известием, что теперь Херимон скоро будет совсем здоров - и укатил на форум, потом на конвенцию, а потом и вовсе женился на итальянке и остался за бугром. Сестра тоже вышла замуж и не жила больше в этой квартире. Вскоре у неё родились дети - сразу двое, близнецы. Много забот и мало времени, чтобы посещать больного брата. А может быть, вспомнила, как он в неё в детстве кидался картонными кубиками.
Понял Херимон, что и друзья не очень-то любят его, и родственники не особо заботятся. Да и за что его любить! Однокурсники в институте особо не жаловали (списывать не давал). Когда заболел вот - жалели, милостыню собирали. Это ж они не ради него в основном, а ради себя, своей совести. А Сестра обиделась за синяк под глазом от кубика - и правильно сделала. Поделом ему.
Он и родителям припомнил постоянное враньё. Например, говорили, что нашли его в капусте. Из-за этого Херимон всю жизнь считал себя ничтожеством, чем-то вроде овоща. И ещё обижался он на Мать. За то, что не смогла Отца удержать, тот ушёл из семьи, когда дети ещё маленькие были. Из-за этого жили они всю жизнь плохо.
Физическое состояние тоже не прибавляло настроения Херимону - он ощущал постоянную слабость после лечения. По квартире еле таскался. Наверное, уже никогда не сможет играть в футбол. К нему приходили социальные работники - помогать по хозяйству. А больше никто не приходил.
Так прошло три года. И оказалось, что Херимон теперь здоров, по крайней мере, с точки зрения ВТЭКа. Инвалидность с него сняли, и пенсию соответственно, и субсидии на квартплату. А Сестра сказала: "Иди работай! Ведь тебе всего 28 лет!"
Херимон подошёл к зеркалу и не увидел в нём здорового 28-летнего молодца. Увидел тщедушное тело, синяки под глазами и лысину (волосы так и не восстановились после терапии). Рухнули мечты о том, что он выздоровеет и станет таким же, как прежде. На животе ехидно топорщились послеоперационные рубцы.
Но жить как-то дальше надо было. Херимон досконально исполнял рекомендации Друга - тот ему в письме всё описал. Нужно поселиться в экологически чистом месте, работать на воздухе, пить травы, правильно питаться, и поменьше всяких излучений и благ цивилизации (компьютера, в частности). Иначе, чего доброго, болезнь может вернуться!
Херимон уехал далеко от дома, в монастырь, где подвизался один их бывший однокурсник. Друг там заблаговременно обо всём договорился. Вести монашескую жизнь и молиться Херимону не придётся - он ведь атеист. Он будет просто жить при храме и работать сторожем. Питание ему в монастыре обеспечат.
Но имя Херимон сменил на Мемсамбий. Это ему тоже Друг велел - отринуть с концами старую жизнь, старое имя и старую болезнь. Теперь недуг не привяжется снова.
Вокруг - леса и луга, воздух чистейший. Еда, опять же, экологически надёжная, всё из подсобного хозяйства. Скучновато без интернета, правда. Монахи с ним близкого знакомства не заводили, держались своей компании. Зато на работе почти ничего делать не надо. Сиди себе на скамеечке под деревом, отдыхай - никто из злоумышленников не ломится на вверенную Мемсамбию территорию...
Теперь у него не было С62.8, и тем самым не интересен он был ни врачам, ни благотворителям. Но мало-помалу Мемсамбий пришёл к выводу, что и раньше-то, до болезни, он человечество не интересовал!
Благо времени для мыслей было теперь немеряно, вспоминал Мемсамбий всю прожитую жизнь. Да и была ли у него жизнь!? Только одни грёзы. Будучи школьником, он всё собирался кем-то стать, будучи студентом - тоже всё собирался, будучи менеджером - мечтал сменить специальность и жить совсем-совсем по-другому...
От всей-то жизни самым ярким впечатлением осталась болезнь. Ощущал себя в центре внимания приятелей и родни, познакомился со светилами медицины, поездил по миру, получал самые современные технологии лечения... И ведь цель была у него тогда, вела за собой - выжить, поправиться. Больше он ни о чём не думал, ничего другого не умел.
Теперь и цели нет, и не стал никем, так только - сторож-приживала при монастыре. И жизнь оказалась совсем не столь красива, как грезилось в видеоэффектах фильмов Друга. Реальность жизни - немощь по утрам, когда разминать себя приходится специальной гимнастикой, горечь опротивевших травных отваров в течение дня, да головная боль по вечерам (последствие былого бесшабашного увлечения компьютером).
И немощь эта становилась всё сильнее, сердце билось мелко и беспомощно. Гимнастику бросил делать - появились новые боли. Пару раз даже на работу не вышел, провалялся в постели... никто и не заметил! Травы тоже бросил пить - они всё равно не спасали от несварения желудка, которое возникало всякий раз, когда Мемсамбий употреблял запрещённые диетой продукты.
И в один не совсем прекрасный день игумен монастыря (тот самый бывший однокурсник) прикинул, что Мемсамбия не видно было ни на работе, ни в трапезной, и направился с двумя монахами в его келью, которая располагалась в монастырской гостинице. И они там обнаружили на деревянной монашеской койке... мёртвое иссушённое тело человека тощего, морщинистого и лысого, которому никак нельзя было дать его возраста - менее 30 лет.
Когда Мемсамбия вскрыли патологоанатомы, никакой патологии не обнаружили, только соединительнотканные рубцы на месте метастазов... Он умер оттого, что был неблагодарным поросёнком судьбы.