10 октября.
Я открыла глаза. Вокруг белые стены, а нос почувствовал запах лекарств. Похоже, я в больнице. В левой руке была капельница, на груди - множество присосок, рядом пищал какой-то аппарат, фиксируя биение моего сердца. От головы тоже отходили проводки, с неясной для меня целью.
Я мало что помнила. Только зеленые пятна перед глазами, тошнота и нехватка воздуха. Теперь я тут. В голове кристальная чистота, будто сознание только что помыла старательная уборщица. Никакой мешанины, никакой путаницы. Даже, казалось, глаза стали видеть лучше, а уши - слышать.
Наверное, я упала в обморок. Может, что-то с моим больным сердцем. А может, опухоль мозга шалит. Не так важно. Врач придет и скажет. Меня продержат тут пару недель, сделают "все, что могут", и выпустят до следующего приступа.
Мне хотелось встать с кровати и посмотреть в окно, но тогда бы пришлось отсоединять все аппараты. Оставалось закрыть глаза и вспоминать подробности того, что было до моего появления здесь.
Мои раздумья прервал приход врача. Он молча осмотрел меня, затем ушел. Мне было все равно. Я вдруг вспомнила, что рядом со мной тогда был ты. А сейчас тебя нет. Где ты?
Время шло, наступил вечер, мне делали уколы, кормили таблетками. Пришли родственники, на мои расспросы отвечали туманно. Друзья тоже ничего не говорили о нем.
***
14 октября.
Меня на время отключили от аппаратов, и я, наконец, смогла подойти к окну. От увиденного я чуть не упала в обморок. За окном была осень. А мои последние воспоминания обрывались в августе. Зашла медсестра, и я спросила какой сейчас месяц. «Конец октября. Ты лежала без сознания полтора месяца».
Да, спасибо, я уже сама подсчитала. Полтора месяца... тогда где же ты?
***
20 октября.
Позавчера пережила операцию. Часть опухолей удалили, остальные, вероятно, решили оставить на память. Выписываюсь. С ворохом бумаг, половина из которых – рецепты. Родители помогают мне дойти до машины. Даже тут его нет. Где он?..
Вечером был семейный ужин. Никаких особых диет мне не полагалось, ела все, что и всегда: не слишком острое, не слишком жирное. Наконец, осмелилась спросить:
- Мама, а где Дима?
- Дочка, давай ты сначала поешь, а потом я тебе все расскажу.
- Мама, - я постаралась скрыть злость, - вы и так молчали обо всем в больнице. Я имею право знать, где Дима? Почему он меня не навещал?
Вместо мамы ответил отец:
- Посмотри свою историю болезни.
Я кинулась к карточке, которую до этого не смотрела, потому что мне было все равно. Судорожно перелистывая страницы, нашла, наконец, записи, относящиеся к тому периоду, когда я лежала в больнице. Поступила в бессознательном состоянии... сердце... опухоль мозга... проведена экстренная пересадка донорского сердца (донор – Велковский М. Н.)...
В глазах помутнело. Мне пересадили сердце отца Димы, который лежал в коме несколько лет...
- Зачем вы это сделали??
- Дочка, мы не могли потерять тебя.
- А Дима, он дал согласие?
- Мы поговорили с его мамой. Ей уже и так было тяжело платить за аппараты, искусственно поддерживающие жизнь. Она уже смирилась с тем, что ее мужа нет.
- Но Дима не смирился! Он верил!
- Дима не тащил ярмо, он не платил огромные суммы. Он не понимал, что его отец по сути мертв, и он мог бы потерять тебя тоже!
Я выбежала из комнаты, громко хлопнув дверью. В груди бешено колотилось сердце отца Димы.
***
21 октября.
- Дима, подожди, не бросай трубку.
- Ну?
- Давай встретимся, приходи ко мне прямо сейчас, я одна. Нам нужно поговорить, это не телефонный разговор. Любимый, ну не молчи, ответь что-нибудь...
- Хорошо. Я сейчас приду.
Он смотрел на меня, как на врага, и боялся подойти близко.
- Димочка... – я кинулась обнять его, но он отстранился. – Дима, да что с тобой?! Я ведь ни в чем не виновата! Я не знала ничего до вчерашнего дня! – я заплакала.
- Теперь мой отец никогда не возьмет меня с собой на охоту... Никогда мы с ним не будем играть в футбол... Никогда не будем болеть за любимую хоккейную команду... – его голос охрип.
- Димочка, но даже если он и очнулся бы, он бы не смог ходить, говорить, он бы учился всему заново, и не факт что выучился бы. У него поменялись бы вкусы. Может, он бы вас даже не узнал. Ты же сам мне это все рассказывал, помнишь?
- Помню.
- А если бы я умерла?..
Он посмотрел на меня долгим взглядом.
- Я бы тоже умер.
- Видишь... – прошептала я. – Одна смерть спасла две жизни. Твой папа – настоящий герой. Он умер ради нашего счастья. Наверняка она смотрит на нас откуда-нибудь сверху и благословляет нас... – внутри все сжалось от невыносимой боли.
Дима подошел и обнял меня, прислушиваясь к стуку сердца его отца, которое пело только ему известную песню...