Мин хынчам сагаа, Хакасия

Наталья Ковалёва
– Объяснись в любви Хакасии, – попросила меня полушутя, полусерьезно коллега. В любви? Так не люблю я ее! Нет! Все гораздо проще, она – часть меня! Вот вы руку свою любите? Отдельно от всего остального?
Я и не думала о своей земле, как о чем-то прекрасном, неодолимо манящем, светлом. Да и что есть  для меня Республика Хакасия?! Первые ассоциации: степь, менгиры, солярный знак, барс на гербе, флаг с зеленой полосой…
Но не это же заставляет отчаянно биться сердце, когда пересекаю границу Красноярского края и читаю на стеле: «РЕСПУБЛИКА ХАКАСИЯ». Почему с таким блаженством ныряю в зеленый уют Абакана?! И даже степи, бесконечно однообразные, радуют?! А, уж, когда потянется полоска березняка на подъезде к Имеку, душа и вовсе встрепенется, защемит – дом, мой дом!
Да, именно дом. Родиной эта земля для меня не была. Я родом из Забайкалья. И хорошо помню, заливаясь слезами, шептала в серую наволочку с клеймом МПС:
А у нас в Забайкалье сопки малиновые.
Вы, небось и не знаете, что такое багул?
Вы напрасно стараетесь жизнь мне сделать малиною.
Все равно я однажды в Забайкалье сбегу.
Было это в 1989 году, накануне отделения Хакасской автономной области от Красноярского края. Пора больших надежд, тревог и страха.
Слухи о том, что Хакасии скоро станет республикой, шуршали, ползли, множились и нам, русским, да и еще приезжим, поневоле становилось страшно.  Ведь с экранов телевизоров уже отзвучали слова: Карабах, Таджикистан, Казахстан, Армяно-Таджикский конфликт… Уже и Прибалтика  требовала свою долю суверенитета. И, как чирий, назревал национальный вопрос.
А тут  отделение, республика… Вслух о тревогах не говорили, но ждали чего-то, точно перед грозой, когда выползет черная туча на синий горизонт и вот-вот грянет гром… Но тучу пронесло стороной, иначе и быть не могло. Сейчас понимаю почему.
 По соседству с нами жила семейная пара. Она – хакаска, он – русский. Тетя Рита частенько подкармливала нас тогда молоком и клубникой, а дядя Коля делился рыбой. У них я впервые прочитала роман Н.Г. Доможакова «В далеком аале» и услышала удивительно мелодичные хакасские песни. У соседей росли  два сына. Один был записан русским, другой – хакасом. Чтоб никому обидно не было.
Потом помню Ладу,  первую мою подругу на незнакомой земле.Имя девчонка носила старославянское. И сочетание  этого древнего имени и раскосых хакасских глаз ничуть не удивляло. Мы, честно говоря, не думали, кто из нас кто. Просто дружили. И цвет волос, разрез глаз интересовал нас мало.
Как-то  на государственном экзамене по физкультуре Лада не позволила мне испортить аттестат тройкой. Она обняла меня, и плечо в плечо мы одолели дистанцию школьного кросса. У нее тогда могла бы быть  пятерка! Но она получила четверку, также как и я.
Потом я частенько вспоминала это ощущение надежного плеча. Трудно, тяжело, не-выполнимо, но если есть рядом друг, все можно одолеть.
А знаете, как звучало первое объяснение в любви, которое я услышала?!
Милый, милый мальчик Аймир. Он заваливал коридор общежития сиренью и твердил отчаянно:
«Мин сагаа хынчам! Мин сагаа хынчам! Мин сагаа хынчам! Мин сагаа хынчам!»
Нет, ничего с черноглазым, весёлым парнем Аймиром  у нас не вышло – в сердце уже царил другой. Да и не знала я тогда, что значит эта отчаянная мольба? А на русский язык он так и не решился перевести. Но осталось, как самое светлое воспоминание – ветка белой сирени и эти слова.
Странно теперь, чего же тогда мы опасались, чего? Пронесло грозу стороной? Да ее и не могло быть, люди здесь такие. Неуместно и слишком помпезно повторять слова: интернационализм, содружество народов, братья навек. Все проще и чище, мы – хакасы, латыши, немцы, чуваши сроднились, сдружились, срослись воедино. Попробуй – оторви! Больно будет!  На наших столах соседствуют пельмени и хан, талкан и блины. И поем мы в дни праздника вслед за песней «Тонкая рябина» – «Счастье матери», мешая в кучу слова двух языков. Да и праздники у нас давно общие. Уже привычно крикнуть соседке :
– С Новым годом!
И это ничего, что на календаре 22 марта. Сегодня Чыл Пазы – Голова года  – по-русски. Сегодня надо повязать на священную берёзу цветные ленты – чалама. Красные, си-ние, зелёные, белые – на удачу, на здоровье, на добрую надежду. Потом сжечь чёрные на огне, чтоб никогда, никогда не входило горе в твой дом в новом году.
И на книжной полке рядом стоят томики Пушкина и Кыштымова, Кильчичакова и Пастернака, Ахпашевой и Ахматовой.
Это жизнь! И мы следуем ей, не вдаваясь в мелочи и не задаваясь ненужными «почему?». Живем и все!
Вчера спросила сына:
– Как называется страна, где ты живешь?
– Лоссия!  – еще картавя, отвечает он.
– А республика?
– Хаказия!
– А село?
– Таштып!
Это его родина. Станет старше, научится громким словам: «Отчизна», патриотизм… пока же для него все предельно ясно: Россия – Хакасия – Таштып – место, где он живет – Род-ной дом и все в одном ряду, связанные неразрывно. А о тревогах моих, таких теперь далеких, если и услышит, то разве что когда я с улыбкою вспомню:
– Было время, я думала, что не смогу тут жить. Вот глупая!
Теперь здесь все: семья, работа, друзья! А что до объяснений в любви, то:
«Мин хынчам сагаа, Хакасиям!»