В раздумьях над выбором подарка

Татьяна Алейникова
                Андрею
Задумалась  в канун  праздников,  что  бы  такое положить под ёлку юному другу, уже написавшему письмо моему  Деду Морозу. Старшего  поздравить  проще, он  взрослый, студент.  Дедов  Морозов  у них  в избытке.  Папин,  мамин,  крёстных   родителей, бабушек, деда.  Вот и пишет младший  им  письма  с  вежливыми  просьбами,  украшает  свои послания  рисунками.

Моему Деду  Морозу в учтивой форме  предложено  положить под ёлку  сюрприз.  Мальчик деликатен. К бабушкам и деду  относится с сочувствием, как  к людям малоимущим.  Для него все пенсионеры – бедняки,  которым он  будет помогать, когда вырастет. Ох, дожить бы!  Перед праздниками  всякий раз напоминает, что от нас подарков даже и не ждёт.  Чем же  порадовать Андрея, так  зовут  друга,  чьи  разнообразные увлечения, напоминают мне  себя  в  детстве.  Что  мне тогда хотелось получить?  Конечно, книга  становилась  радостным,  незабываемым  событием,  затмевающим   другие  скромные  дары. Но этим  его не удивишь, к тому же «Мифология» уже заказана другому Деду Морозу.

 С каким  нетерпением и трепетом мы ждали  утренников  в школе, с чтением стихов и  концертными номерами, подготовленными для нас старшеклассниками.  А разве  можно  забыть  месткомовские бумажные пакеты со сладостями и мандаринами, которые получала на ёлке   в отцовском  депо  и  маминой поликлинике. Их раздавали  Снегурочка  и  Дед Мороз. Они были почти одинаковы, те скромные  подарки. Содержимое  выкладывалось   на стол,  и каждый  из домочадцев  получал свою долю. Папа  всегда отказывался,  объясняя  шутливо, что от такой роскоши может ослепнуть, а еще страшнее - привыкнуть. Я успокаивала, что не  привыкнет,  до следующих праздников  еще  так далеко. 

С той поры Новый год  навсегда связан со вкусом редких в ту пору шоколадных конфет,  ароматом  занесенного с мороза хвойного дерева,   мандариновых корок и  ожидания чуда, которое  непременно случится в новом году.  Конфетами  и  орехами, завёрнутыми в разноцветную фольгу,  украшали ёлку. Игрушек было мало. До Новогодней ночи  сладости,  развешанные на  ветках,  таинственным  образом  исчезали. Мы ходили стайками по домам друзей, сравнивая,  как украшены ёлки. Взрослые предлагали   выбрать  себе на ветке понравившуюся  конфету. К  концу  предновогоднего вечера  из карманов ватных пальто и телогреек  предательски свисали  нитки, на которых они крепились к ёлке.  Красочные фантики,  разглаженные утюгом,  попадались потом  между  страницами  школьных  учебников,  их собирали, ими обменивались, подолгу  хранили и очень дорожили.  От  бабушек  нам перепадало еще и пирогов, ватрушек,  необыкновенно вкусных пышек, которые  мы съедали тут же на улице.

Андрея   пакетами со сладостями  вряд ли обрадуешь.  Да и не хочет он на утренник в хоровод, который я в его возрасте еще самозабвенно водила под ёлкой.  Он собирается на школьный «Огонёк», репетируя с мамой медленный танец.  Получил уже замечание, что руки нужно держать на талии  партнёрши  или выше, а не наоборот. Знаю, что перед уходом помолится и тихонько попросит Бога, чтобы девочки обратили на него внимание. Уже было такое перед пикником,  признался мне, что помог. Стеллаж в его комнате заставлен  религиозными книжками,  иконками, сувенирами.  Сказались школьные  уроки православной культуры. Я росла, когда с Богом у детей отношения были напряженными. Мы боролись с религией, объясняя старушкам, что его нет. Порой самозванные пропагандисты получали вместо рождественнских подарков удар веником пониже спины. Случилось такое с моим товарищем. Он тогда ходил героем.

Пришли другие времена. Андрей знает молитвы, которые тихо читает перед сном, и не только. Своими вопросами частенько загоняет меня в тупик, но всё-таки  считает достойным собеседником. В последнюю нашу встречу принесла ему местную красочную епархиальную газету, где поместили мой рассказ о старом священнике. Провожая, шепнул на ухо, что это был лучший подарок,  из  полученных  им в тот день. В последнее время собирает минералы. Мой Дед Мороз уже приготовил для него Розу пустыни. Название меня завораживает, представляю, как обрадуется Андрей. Камень действительно чем-то напоминает божественный цветок.

К юному  другу  уже перекочевали  некоторые  награды моего отца. Я уверена  что он сохранит их. Принял  с трепетом, папу заставил сделать ему тумбочку – сейф   для хранения драгоценностей.  Когда он выкладывает  медали, знаки, удостоверения,   рассматривает, показывает друзьям,  я понимаю,  что для мальчика они - святыня.  Как-то, глядя  на меня своими  доверчиво распахнутыми  глазами,  признался, что, когда берет их в руки, сердце начинает биться сильно-сильно. Я прижала его к себе, чтобы не видел, как предательски заблестели глаза, и поцеловала в надушенную макушку. Теперь отечественная история обрела для него реальное воплощение. Он заинтересовался своими корнями. Для него стало открытием, что отец его дедушки погиб на фронте. Теперь допытывается у меня, действительно ли союзники помогли победить Гитлера.

Вдобавок  к  наградам моего отца  и  ленте  Почетного гражданина города,  хранитель семейных  ценностей попросил  у  меня  его  биографию, желательно с фотографией,  необходимую  для  оформления  экспозиции домашнего музея.  Теперь  знакомит   с ней  всех,  кто   приходит  в дом.  Я  коротко  написала  биографические  данные и подарила книгу,  где есть  материалы об отце. Должна  заметить, не всякий взрослый осилит казенный слог  издания, посвященного юбилею  дороги.  Мальчик  много времени потратил на её изучение, пересказав при встрече  особенно заинтересовавшие его факты из истории  местного железнодорожного узла.  Думаю, более внимательного читателя эта скромно изданная  книжечка  не знала за всю свою многолетнюю историю. 

Есть  награды  и у меня.  Мне нравилась  первая.  Не за соревнование в очередной пятилетке, не за особые заслуги и бытовые услуги. За  то, чем занималась всю жизнь,  за  организацию  работы с детьми.  Вручали в Москве, собрав со всего Союза  небольшую группу  моих коллег.  Цветы, поздравления, прочувствованные  речи. Три дня в столице,  обмен опытом, знакомство с работой лучших учреждений, обширная культурная программа. Такое не забывается, как не могу забыть и то, что предшествовало ей.

 Мой  начальник, в то время только  направленный  к нам  на «усиление»,  быстро выделил меня  «цепким партийным  взором»  из пока еще однородной  массы и тут же «приговорил». Московские коллеги,  частенько привлекавшие меня к работе в выездных комиссиях,  отстояли. Когда позвонили и попросили командировать в столицу для получения награды,  мой шеф изумленно проговорил в трубку: «Я только собрался её увольнять, по-моему,  она ни хр.…а  не знает,  а вы  её  награждать вздумали». Об этом разговоре,  печатая командировку и давясь от смеха, рассказала секретарша.

Когда вернулась с наградой  и  по традиции  с коллегами  её  «узаконила»,  борьба с алкоголизмом в ту пору несколько выдохлась,  услышала незабываемые строки: «И на груди её могучей одна медаль болталась кучей, и  та  за выслугу годов». Хохот был слышен далеко за пределами  запертого  изнутри кабинета. Много накопилось разного. На полке моего друга есть и моя  книжка об истории нашей организации. Он носил её в школу показывать друзьям, ведь её  написала  «почти родная бабушка». Друзья не поверили, Андрей  обмолвился, что придется  доказывать кулаками. Мне кажется, пора рассказать ему  о том, чем занималась в этой жизни я, о своей  организации, чья история ведет отсчет с революции 1905 года.  Без неё история, которую он изучает, всё-таки будет неполной.

Кажется,  я знаю,  что принесёт мой Дед Мороз Андрею под ёлку. Коллекция моего друга  непременно пополнится. И не только желтой, в тон тигровой масти,  Розой пустыни.