Янцевич был худой и тонкий, рыжий и лысоватый. Валик – крепенький, плотненький, ясноглазый, на голову ниже Янцевича. Их объединяла профессия – оба были сантехниками и общее увлечение – оба любили выпить. Причём крепко. Поскольку в южной Одессе вино никогда не было проблемой – сухие вина стоили от 55 копеек полулитровая бутылка, то увлечение, скорее, было заботой – где сегодня выпить: в Воронцовском сквере, на Приморском бульваре или на Тёщином мосту. Несмотря на дешевизну вина, деньги имели обыкновение кончаться в самый разгар веселья, поэтому требовалось срочное восполнение монетарных запасов. И парочка шла к моему общежитию. С Валиком мы были знакомы – он жил напротив. Он только что отслужил армию – был моряком-подводником, даже в дальний поход ходил. Но в тот момент был настоящим раздолбаем.
Ещё далеко было до фильма «Афоня», а я побывала в ситуации, которую потом с изумлением увидела в фильме. Может, кто-то подсмотрел её?
Летом после первого курса я осталась в общежитии – хотелось пожить возле моря. Отдохнуть. Мне разрешили. И вот почти каждое утро под моим окном появлялись две неясные фигуры: маленькая, крепкая – Валик и длинная, тощая – его друг Витя Янцевич. Они утверждались на тротуаре под моим окном и в два голоса орали: «Шура, дай рубль!» Орали до тех пор, пока я, сгорая со стыда и почти плача, теряла терпение и бросала им-таки с третьего этажа этот рубль! Обрадованные, они на некоторое время исчезали из поля зрения…
Впрочем, как правило, кто-то из них мне этот рубль возвращал (оставляли на вахте) – до ближайшего дня, до момента, когда под окном, на улице, ведущей на Новый рынок, возникали два колышущихся силуэта…
Интересно, почему я давала им этот практически неразменный рубль?