Глава 1. Лес Тинлов, Среброкрылый Мудрец и хранивший...
Две девушки шли по лесу. Они были одеты в простые, довольно просторные зеленые рубахи, перевязанные в поясе веревкой черного цвета и прямые коричневые штаны, ноги их были босы, в руках у каждой была корзинка. Волосы обеих были распущены и подвязаны лентой вокруг лба. Они шли по широкой тропе. Лес наполнялся щебетанием птиц и солнечным светом.
- Как ты думаешь, Виолена, сегодня мы найдем Мудрый гриб?
- Не знаю, Белгатта, может быть и найдем. Главное нам не опоздать на Дневной Сход, а то вождь будет недоволен.
- Как и всегда.
- Еще рано, мы должны успеть. Ты не забыла дар лесу - Родителю?
- Взяла. – Девушка вынула из корзины бусы и повесила на куст с поклоном и словами:- Прими отец-Лес, не гневайся.
- Хорошо. – Похвалила Виолена. – Что у тебя с Имаром, он все еще хочет взять тебя в жены?
- Да, но он из общины вождя Гарима, а тот с нашим недавно поссорился.
- Как жаль. Я надеюсь, все еще наладится, Имар парень хороший. Не волнуйся.
Судя по виду улыбающейся собеседницы, она и не думала расстраиваться.
- Виолена, а ты никогда не хотела покинуть Лес и посмотреть мир?
Виолена со страхом глянула на подругу:
- Ты с ума сошла?! Да опутают корни ядовитых растений твой язык! Да удержат тебя колючие ветви! О чем ты думаешь?
- А ты никогда не думала об этом?
- Ни разу в жизни! Уйти из Общины, из Леса! Это бред!
- Я думаю, что не бред. Прикажешь всю такую долгую, очень долгую, жизнь сидеть здесь? Я благодарна Лесу, среди деревьев которого была рождена, но мне хочется на мир посмотреть! Чужаков не любим и ничего о том, что там, за деревьями не знаем.
- Нам и не надо!
- Кто сказал?
- Думаешь, за Лесом хорошо? Там нет наших братьев и сестер, там смертные!
- Никогда не видела смертных, не видела каменных домов. Я хочу увидеть гору Крылатых и их Водопад…
- Чем тебе дома плохо?
- Здесь хорошо, но ты не понимаешь, я хочу туда… Туда!
- Туда, где нет деревьев, где голые скалы и ветер….и…
- И море… я хочу увидеть море!
- А я не хочу!
- Тебе больше по душе столетия сидеть среди тошнотворного однообразия дней-близнецов! Здесь, где время будто остановилось, или тянется так медленно, что даже если что-то меняется, этого просто не замечают!
- Представь себе! Я люблю Лес и не хочу его покидать.
- Чего мы боимся? Почему прячемся среди деревьев?
- Мы тинлы – народ Леса. Помни об этом.
- Да, я из леса, но это не мешает мне стремиться взглянуть, что еще есть в мире… что еще, кроме зеленых крон.
- И слушать не желаю! Мне это не интересно!
- Говори что хочешь, но что не интересно не поверю никогда. Неизвестное не может быть не интересным!
В горячем споре не стихали их голоса и девушки сами не заметили, как вышли к опушке. Отсутствие деревьев открыло их взорам поляну с редкими кустиками травы и желтоватой почвой. Прогалина была очень большая, им в лицо дохнуло ветром, но Виолена попятилась, со словами:
- Мы зашли слишком далеко, надо возвращаться.
- Нет, это же так увлекательно! Что это за место?
- Боюсь, мы забрели в Черное безлесье. – Тихо и чуть испуганно пояснила Виолена. – Нам нельзя быть здесь, это запрет. Нужно сейчас же уходить.
- Черное безлесье? Оно так близко? А я и не знала!
- Есть то, чего лучше никогда не знать, идем назад.
- Погоди, ну пожалуйста!
- Нечего ждать, уходим.
- Почему этого места так бояться?
- А ты не знаешь? Хорошо же ты слушала учителей и сказателей племени. Это место хранит вечную, тяжелую, мрачную память о Нашествии Двенадцати.
- В Небесные Войны?
- Небесная Война была немного раньше, в 17.000 году по летоисчислению Второго мира. А Нашествие…это совсем другое, о нем даже не все знают. Да, оно было вскоре после Небесной войны, но что стало его причиной, по сей день не понятно. В 17.400 году, через четыреста лет после Войны Крыльев, это случилось.
- Расскажи, пожалуйста!
- Ладно, слушай.
Виолена даже переменилась в лице. Она немного побледнела и присела на пень сломанного дерева. Вздохнула и начала, тихо, проникновенно:
Рождалось утро, занимался вновь рассвет,
Восход окрасил мир в багрово-алый цвет,
Ничто не предвещало жутких бедствий и потерь,
Мы так наивны были, мне открылось лишь теперь!
Звучали ранней птицей звонко песни на заре,
Никто не мог представить, что сокроются во мгле
Источник счастья мира - доброта и детский смех, -
Земля вкусит дар крови и познает смертный грех.
И небо потемнело, всё сплошь в язвах чёрных туч,
Нёс ветер запах смерти - был он грозен и могуч.
Деревья, словно щепки, выгорали до корней,
И пали братья-сёстры смертью срубленных ветвей.
Был первый - полулошадь, пламенел в очах огонь,
Копьём немилосердно он дарил всем смерть и боль.
Вторая - руки-крылья содрогали небеса,
Волос чернейших вихри, жути мрачная волна.
Был третий - дух бесплотный, воплощённый сын теней,
Не ведав милосердия сгубил моих друзей.
Четвёртая - прекрасная, чей кнут как ярый смерч
Заставил всю родню мою в могилу разом слечь.
Имел оружье пятый - свиток гибели при нём
Разил нещадно каждого, чиня везде разгром.
Шестая песней дивною сбирала смерти дар,
Уснул навек под вирши те тогда и млад и стар.
Седьмой - кошмаров бдение, чей смертоносный взгляд
Поставит на колени и погубит, словно яд.
Восьмая - чьё дыхание дарует гниль и прах,
Безмерные страдания и смерть в её глазах.
Девятый был одесную от Краха самого,
Отчаяньем мир полнился и гиб вокруг него.
Десятая - былого лишь невидимая тень,
Десятки жизнь ей отдали в тот злополучный день.
Одиннадцатый - смерти знак, несущий гибель пёс,
Зловещий демон средь собак, в нём ярость сотни гроз.
Двенадцатая, в свой черёд, лишь вольных снов мираж,
Обману внемлешь и навек свою ей жизнь отдашь.
Я чудом спаслась, только память о сече
Останется шрамом глубоким навек,
Подобные раны ничто не излечит -
Свет счастья для тинлов навечно померк!
(автор стихотворения - Сергей Соколов)
Виолена замолчала, обхватив себя руками. Ее слегка трясло и она тихо попросила еще раз:
- Уйдем отсюда.
- Откуда ты знаешь эту песню?
- Из прошлого. – Резко сказала Виолена и встала.
- А те строчки… «Седьмой - кошмаров бдение, чей смертоносный взгляд... Поставит на колени и погубит, словно яд». Тебе это ничего не напоминает?
- Нет, а что-то должно?
- Виирал. – Тихо произнесла Белгатта.
- Смерть?
- По нашей вере, Смерть может убить, одним лишь взглядом… ты помнишь?
- Да, но при чем тут он? – изумилась Виолена.
Она смотрела на черно-желтую землю, повернувшись спиной к подруге, и молчала. Наконец Белгатта спросила:
- Здесь был поселок?
- Да. Целая община. Община вождя Вилмарра. Очень большая деревня, много детей… невест-девушек, хороших парней, милых женщин, смелых мужчин. Здесь росли могучие, старые мудрые деревья. Это часть леса была самой древней и звалась Головой Леса, его Разумом…
- Почему они пришли?
- Кто знает. Они исчезли так же внезапно, как и появились. Ни одно поверье прошлого не ведает, кто они.
- Кроны без ветра не качаются. Если они приходили, значит, им было что-то нужно.
- Или кто-то.
- Ты старше меня, Виолена, я даже точно не знаю на сколько, мы только знакомы больше тысячи лет… эту историю поведали тебе сказители? Шаманы нашего племени? Я не знала ее.
- И я хотела бы ее не знать.
Виолена грустно улыбнулась, а Белгатта шагнула вперед, осторожно ступая по выжженной земле. Она с интересом вглядывалась в большой, серый, с половину человеческого роста камень. Посреди него проходила довольно глубокая борозда, словно тот был сложен из двух половин. У его основания была какая-то надпись.
- Ты знаешь этот язык? – спросила Белгатта.
- Вернись, оставь его. – Тихо сказала Виолена. – Мы не должны тревожить это место.
- Неужели, тебе совсем не интересно? С этим камнем что-то не так и я собираюсь выяснить, что. Камень явно не природный, или с ним… делали что-то. Он такой ровный, как шар. Настоящий камень не может быть таким.
- Может. Это же камень Основания. У нас тоже есть такой. Его закладывают при основании деревни, как знак… мира, добра…
- Я прекрасно видела наш камень. На нем нет такого углубления и ничего не написано.
- Белгатта! Мы сейчас же уходим!
- А что, если Двенадцать приходили сюда из-за него?
- Нет! Я по… я знаю, что в день Нашествия, на камне не было… погоди…
Виолена тоже подошла поближе. Она прикоснулась к бороздке и зацепила пальцами цепочку, взвесив на ладони подвеску в виде листочка. Вынув ее из борозды, она сжала цепочку в кулаке. Повинуясь неожиданному порыву, положила ладони на камень, закрыла глаза.
- !.. – услышала она непотребное слово Белгатты и открыла глаза, чуть не отшатнувшись. Половины камня разошлись в стороны, из образовавшейся расщелины выглядывал край черного, завязанного полуистлевшей веревкой, дырявого мешка.
Белгатта немедля схватила его в руки.
- Что там? – спросила Виолена.
- Не знаю. Но это интересно. Надо развязать.
- Подожди! Откуда ты знаешь, что там?
- Сейчас и узнаю.
- Да погоди ты! Тебя мама не учила, что не надо брать неизвестные вещи? Не зря это здесь спрятали, да еще написали что-то и это...
- Конечно не зря! Это может быть очень и очень ценно!
- …может быть предупреждение. Возможно, это опасно.
- Да ну тебя! Трусиха!
- Ты хоть через мешок пощупай!
Только коснувшись руками мешка, Белгатта воскликнула:
- Там книги!
- Книги?
- Да, всего лишь книжки! Давай развяжем веревку, пожалуйста!
Больше не спрашивая, Белгатта несколькими быстрыми движениями освободила мешок от веревки. Девушки переглянулись. Белгатта уже запустила руку в мешок, как вдруг:
- Нет! – С дерева спрыгнул черноволосый мужчина. Его лицо было покрыто длинной, черной бородой, густые брови скрывали зеленые глаза. Длинный, черный плащ окутывал до пят. – Не трогай!
Не сговариваясь, девушки завизжали, Белгатта запустила в неизвестного желтоватое облачко, от которого тот начал чихать, а подруги бросились наутек во весь опор.
- Бежим к вождю! – на ходу крикнула Виолена. – Он должен знать, здесь и верно что-то не так!
Белгатта не спорила, она была готова бежать, куда и к кому угодно, лишь бы подальше от напугавшего их незнакомца.
Довольно быстро они преодолели приличное расстояние и оказались в своей деревне.
Около дерева, в кроне которого пряталась хижина вождя, стояли стражники, скорее чтоб покой главы общины не тревожили по пустякам, нежели из соображений безопасности.
- Нам нужен вождь. – Сказала Виолена и вскоре им позволили подняться.
Девушки поклонились вождю.
- Благороднейший и светлейший Аодер, - сказала Виолена. – Позволь нам показать тебе то, что мы нашли в лесу.
Вождь был высок, на его лице постоянно стыло равнодушное выражение, изумрудные волосы спускались ниже плеч, а салатовые глаза пронизывали, выведывая все секреты.
- Позволяю, сестры. Мне кажется, вы немало напуганы.
Виолена опустила голову, как провинившийся ребенок и положила мешок на стол перед вождем. Заглянув в него, Аодер сильно побледнел. Кликнул стражу:
- Мешок крепко связать и охранять. Ни в коем случае, не трогать то, что в нем. Пошлите голубя к фларийцам, на Иод, к Холотерну Мудрому. Сейчас я напишу лично ему письмо, найдите самого быстрого голубя! Дело не терпит отлагательств и промедления. Если явится гонец оттуда, немедленно его ко мне! Виолена, вы помните, где нашли это?
- Да.
- Не уходите далеко, вы скоро понадобитесь. Обе.
- Хорошо. Мы будем ждать. – Склонила голову Виолена.
- Вы свободны, сестры, ступайте.
Девушки быстро спустились с дерева, не желая испытывать на себе упавший дух главы общины.
- Интересно, что это за книги? – спросила Белгатта. – Чего он так разволновался?
- Не разволновался, а испугался. Это, наверное, очень страшные книги, если он послал к главе фларийцев…
****
Вечером подруг позвали к вождю.
- Выходит, гонец от фларийцев прибыл. – Сказала Белгатта.
- Выходит. – Раздраженно согласилась Виолена. – Если бы не твоя глупость, не было бы этих проблем!
- Хватит, хватит – замолчи! Идем лучше к дереву вождя.
- А ты меня не затыкай! Вечно одни проблемы с тобой.
- Конечно, как же иначе. – Белгатта обиженно смолкла.
Вождь сидел за столом, на котором лежал развязанный мешок. Возле стола стоял мужчина в струящихся серебряных одеждах. За его плечом висел лук, а на массивной пряжке было изображено солнце с широкими лучами. На поясе был прикреплен кожаный колчан для стрел. За спиной блестели серебряные крылья. Спускавшиеся ниже плеч волосы тоже отливали серебром. Голову венчал обруч с серым мутным камнем.
- Меня зовут Белург, я из рода Старейшин. Узнав о вашей находке, мой Государь, мэллит Фламирии немедленно прислал меня сюда. Значит, это нашли вы, милые девушки, дочери леса?
- Да, благословенный под сенью деревьев, - сказала Виолена. – Но только - она.
И кивнула на подругу.
- Да. – Шагнула вперед Белгатта. – Неужели, я нашла что-то ужасное, что не должна была и за что меня теперь сурово накажут?
- Ты права в одном. Твоя находка ужасна. Представляет абсолютное Зло. Сила этой книги может сломить многое. Она очень опасна и вам повезло, что вашего разума хватило, чтоб не прикасаться к ней. Мне бы хотелось взглянуть на место, где вы нашли книги.
Девушки проводили его до места, где он, покачивая головой, долго рассматривал выжженную прогалину, а затем присев, внимательно изучал камень.
- Вы знаете, что здесь написано? – спросила Белгатта с любопытством, не обращая внимания на жесты подруги о том, что лучше бы помалкивать.
- Это фларийский. – Сказал Белург. – Не слишком хороший… тут сказано: «Лишь любовь остановит Зло». Вы кого-нибудь тут видели?
- Странного типа. – Сказала Виолена. – Диковатого и бородатого, он сказал не трогать это, а мы убежали.
- Он был человек?
- Да мы его не шибко разглядывали-то! – заверила Белгатта. – Заросший весь, будто век на дереве том просидел, глаза страшные!
Крылатый задумался. Вождь, долго молчавший, прервал его раздумья вопросом:
- Что ты будешь делать, Белург?
- Книгу нужно везти в Хилрейн. Вероятно, буду созывать совет Старейшин, где мы решим этот вопрос. Однозначно можно лишь сказать, что книга должна быть уничтожена.
- А как? – с искренним любопытством спросила Белгатта.
- Ты поезжай со мной, узнаешь.
- Вы это серьезно?
- Вполне. Аодер, отпустишь девушку? Я вижу, очень уж она новым интересуется, аж глаза сияют. Давно не видал я таких юных, горящих жизнью глаз.
- Хочешь поехать? – спросил вождь.
- Да! А что, можно, правда-правда можно?
Вождь и Белург, улыбнулись, не сговариваясь, а Аодер утвердительно кивнул головой.
- Я поеду с тобой. – Вдруг выдала Виолена.
- Что?
- Оглохла? Я еду с тобой! Совсем пропадешь без меня.
****
Он сидел, низко склонив голову, у распавшегося камня и глядел в сгущавшиеся сумерки. Только что, он наблюдал за разговором девушек и среброкрылого, сидя на дереве без движения, моля, чтоб его не заметили, теперь, когда все четверо ушли, он просто был около своего опустевшего схрона и не знал, что теперь делать.
Четыре тысячи лет у него было занятие, которому он посвятил всего себя, всего без остатка.
Он позабыл о прошлом и не глядел в будущее, дни сливались в одно бесконечное настоящее, центром которого было уберечь книги, оставить здесь, никому не позволить найти их, никому не дать пострадать из-за них... никому больше.
Четыре тысячи лет назад…
Мать так неожиданно встала, что кэллеран вжалась в стену, но его мать, успокаивающе подняв руку, положила книгу на пол у своих ног и, подарив долгие взгляды отцу и ему, сказала:
- Мне известно имя богини, Звезда закона. И мне жаль, что твои спутницы погибли. Это из-за книги…
- Они мои дети! – вдруг рявкнула Вирлианн, разом разъярившись. – Дети и лишь поэтому, этот выкормыш летучей мыши и грязный кхалт за твоей спиной достойны немедленной мучительной смерти!
- Не они виновны в гибели дочерей твоих.
- Плевать! Королева встретит еще более устрашающий конец! Но вы – мои враги и все вы умрете!
Она сотворила на ладони сферу огня, целя в Яэтрег, но он вскочил и неожиданно подбежал к матери, сбоку обняв, вцепился крепко-крепко, не мигая, глядя на кэллеран.
Яэтрег в отчаянном жесте, рванула завязки плаща и тот упал на пол, открывая онемевшей Вирлианн крылья, покрытые коричневыми перьями. Она раскрыла их, дернув его к себе за спину, под их защиту.
- Карай меня, кэллеран, но они неподвластны гневу твоему. Убей меня, если хочешь, но оставь им жизнь.
- О, предательница! Ты… ты…
Кэллеран в потрясении не могла найти слов. Взяв себя в руки, она сказала спокойнее:
- Ты пойдешь со мной.
- Я готова и не стану противиться вашей воле, дочь Кары. Я знала, что судьба меня настигнет.
- Нет! – крикнул отец, даже не скрывая боль в голосе.
- ГАДЕНЫШ! – вдруг заявила о себе пронзительным визгом королева Сорханна. – Стой, мерзкий, скверный мальчишка!
Он слышал крик разъяренной королевы за своей спиной.
Порезы на руках кровоточили и болели, но он крепко прижав к себе книги, расправил крылья и, оттолкнувшись от выступа под окном, взлетел.
Его окутывал холодный, пронизывающий ветер, а мелкие капельки, морозные как мелкие кусочки льда, падали на лицо, волосы, крылья, смывали кровь с порезов и ран.
Он не знал, зачем сделал это, он не знал, что делать дальше…
Воспоминания влетели в голову неистовым вихрем, заставив схватиться пальцами за виски, и он тихонько застонал, закрыв глаза, но образы в мозгу только обрели четкость.
Четыре тысячи лет назад… пятнадцатилетний мальчишка… страшная огнекрылая женщина, выплывающая из тьмы и хватающая его своей ладонью, сжимающая ворот, заставляющая бояться. Безумные глаза королевы, крики… смерть. Испуганные, полные слез глаза матери… голубой воздушный змей.
Звон стекла, боль, ветер.
Страх, растерянность и неожиданная решимость.
Он часто дышал, прижавшись лбом к камню и бессильно сжимая кулаки.
Сейчас он ощущал себя маленьким мальчиком, который так и не запустил в небеса воздушного змея, который был безжалостно вырван, выцарапан, изгнан из детства. Изгнан королевой с безумными глазами, изгнан огнекрылой женщиной, изгнан навсегда.
Он мелко дрожал и съежился, не в силах остановить новую волну воспоминаний, рвущуюся в сознание.
Он знал, там, где-то в глубинах его памяти, которую он прятал от себя так долго, так тщательно, должен быть ответ.
Он ни разу не оглянулся на крепость, не позволил себе сделать этого, зная, что если хоть раз обернется – вернется. Голоса разума и страха заставят его. Под ним расстилался Вирхимдорн, который, нужно было как можно скорее покинуть, ввиду возможной погони. Он не знал, куда летит и куда надо лететь. Пальцы словно намертво вцепились в книги, которые он прижимал к себе крепко-крепко, словно самое ценное на свете сокровище. Он, наверное, попросту летел вперед, он не знал даже, как называется та сторона света, куда он движется и очень сожалел о своем невнимании на уроках мировой географии.
Сейчас он не мог вспомнить и одного слова учителя – древнего кхалта по имени Шааз Ази-Йанг. Он был одним из Высших и Алдайн даже боялся представить, во сколько отцу обходятся его услуги учителя.
Тем временем в животе заметно урчало, а мышцы спины дико болели, требовательно и безаппеляционно заявляя о своей усталости.
Выбрав какую-то пустую улочку неизвестного города, он приземлился и огляделся вокруг. На лавке возле трактира «Три летучих мыши», о чем свидетельствовала вывеска, надпись на которой была сделана на кхалтском (значит, он еще в Вирхимдорне – стране, полностью подчиняющейся его народу), спал толстый мужик, накрывшись большим плащом. Осторожно, чтоб не разбудить его, Алдайн стянул плащ, завернулся в него сам, несмотря на то, что плащ был не то слово великоват и побрел вниз по улице. Пройдя пару переулков, он пересек площадь, залез под высокую телегу и уснул, положив голову на книги. Царапины на лице и руках горели, в животе урчало, земля была твердой, а осенний холод не отступал перед новоявленной одеждой мальчика, но усталость победила неудобства.
Его разбудил громкий, твердо поставленный голос:
- Внимание всем! Внимание! Слушайте, жители благородного города Сихрон! Разыскивается мальчик – черноволосый, с зелеными глазами! Он украл ценные книги из королевской библиотеки. Несмотря на то, что ребенок из Высшего народа, народа Черных Крыльев, за него живого, непременно живого, назначена награда в пять тысяч! Но книги должны быть возвращены вместе с ним. За поганца без книг, вы рискуете получить вдвое меньше, однако, мальца запрещено пытать, бить, морить голодом и истязать иными способами. Надлежит передать его в руки представителей власти, и вы получите свою награду.
За укрывательство преступника, если какому-то сердобольному, а, на мой взгляд, так просто больному идиоту с тыквой вместо головы придет на ум его укрывать, вместо того, чтоб озолотиться, грозит как самое малое заточение, а то и смертная казнь.
Он задержал дыхание, а живот теперь свело скорее от страха, чем от голода.
Из-под телеги было видно ноги глашатая, обутые в высокие черные сапоги и множество других ног. Народу на площади было полно.
Придется сидеть в укрытии, пока не разойдутся по возможности все люди, слышавшие наказ.
Он даже не сомневался в том, что никому в голову не придет укрывать его. Люди циничны и жадны, они и мамочку родную сдадут на колбасу, если цена будет достойной.
Так всегда говорил его учитель, так говорил его отец, так же считал его лучший друг Сунхур, так же считала и…
Нет, Шейссит так не думала, она совсем так не считала.
Интересно, будет ли она скучать по нему?
Накатила новая волна безысходности и тоски, ужаса и страха, и уже почти готова была захлестнуть юношу, но тут над головой что-то крайне странным образом заскрипело… и телега, под которой он прятался, поехала.
Как поехала? Куда?!
Но телега, влекомая лошадью, присутствие которой он только заметил, не слышала его отчаянных мысленных воплей, что и не удивительно, все больше открывая его ноги и явно привлекая к нему совсем не нужное внимание.
Алдайн вскочил на ноги и затравленно огляделся, прижимая к себе книги.
Сидевший на телеге дед удивленно крякнул, почесав седую бороду. Было видно, что раньше под его телегой никто не спал, и ему не приходилось видеть подобного.
- Да это же он! – наконец дошло до кого-то из толпы, что тот, за кого королева обещала немалые деньги стоит в двух шагах. – Хватай его!
Алдайн неловко попытался расправить крылья, но мышцы отозвались такой дикой болью, что помутнело в глазах.
«Я не взлечу, мне конец». – Подумал мальчик, а возможно и произнес это вслух потому, что дед неожиданно сказал:
- Малец, прыгай-ка ко мне на телегу, быстро, шустро! Кому говорю, ядрена твоя летуча мыша!
Алдайн решил, что из двух зол нужно выбирать как водится меньшее и заскочил на телегу.
- А теперича, держися, юнец! Крепча держися-то, тута трясет як в…
За грохотом помчавшейся по краю площади в какой-то проулок телеги, мальчик не расслышал последних слов. Они долго петляли по городку, но дед не сбавлял ход. Алдайн вцепился в борта телеги как в мать родную и придавил коленями книги, чтоб не улетели на очередном лихом вираже.
Вскоре, старик пустил лошадь шагом, но не спешил ничего говорить.
Он даже не оборачивался, тихонько насвистывая какую-то мелодию себе под нос.
Алдайн откровенно думал, что тот просто решил его выдать представителям власти сам и заграбастать все денежки.
На это прямо-таки состояние можно было, купить целую карету и пару неплохих лошадей, впридачу с их содержанием лет на десять.
Быть может, он в чем-то ошибался и сильно преувеличил, но сумма все равно была не маленькая.
Поглядывая на придорожные кусты, мальчик размышлял, стоит ли выпрыгнуть.
- Чего косисьсся-то, не коси глазками-то, пешком авось устал уж топать. – Пробурчал дед. – Чего молчком, что тот рыб, на всеобщем-то говоришь, аль нет?
- Говорю. А куда вы меня везете?
- Куды-куды, чай не на бойню!
- Вы меня выдадите, да? Деньги ведь, целое богатство…
- Хлебушка хочешь, шелупонь?
- Что?
- Хлеба хош, говорю!
- Э… да, если можно.
- Отчего ж нельзя, потому как живот у тебя урчит как проснувшийся вулкан.
- Извините.
Дед остановил лошадь и, улыбнувшись, протянул ему кусок хлеба. Кобылка потянулась мордой к пучку жухлой травы, торчавшему из земли. Алдайн ел, ел жадно, заглатывая хлеб, и ему казалось, что он никогда не пробовал ничего вкуснее.
- Как ваш жавут? – жуя и говоря одновременно, спросил Алдайн.
- Ларн я, уж почитай семьдесят годков.
Проглотив последний кусочек, мальчик представился сам и с сочувствием поглядел на тощую кобылку.
- Голодная у вас лошадка-то…худая.
- Странный ты малец, - пробормотал дед, задумчиво перебирая пальцами бороду. – Вижу, другой ты…энти-то, родичи твои чернявокрылые, они другие совсем. Злые они, и дитя малое не пожалеют, а тебе кобылы какой-то жалко.
- Меня мама так учила… она у меня… другой крови.
- Выходит, полукровка ты? Оно и видать, что не такой ты, как все они, энти…
- Почему вы меня спасли? Вам ведь, наверное, есть нечего, а вы таких денег не возжелали. И лошадь бы накормили и сами наелись бы вдосталь. Я бы на вас даже не обиделся…
Дед только тепло усмехнулся беззубым ртом и сказал:
- Довезу тебя до границы, я там место знаю, где перейти, авось там, в Кириноре уж не достанут они тебя. А почему не отдал… не уразумею я, как жисть можно на золото поменять, ведь учут нас, что нету ей цены-то. Дочка у меня однажды…ох, уж лет тридцать назад-то, а все помню, поздно домой возвращалася, да и набрела грешным делом на пятерых-то…
- Кхалтов?
- То-то и оно, шо людей. Да еще к тому ж другов жениха… на одной улице живали, с одной кружки пиво пили, энто, решили ееную честь самолично проверить перед свадьбой. Впятером, значится. И тута, откуда не возьмись, как в сказке явился представитель твоего народа. Гхалд, значится. И что бы ты думал? Вступился за нее, за дочку-то мою! Никогда я до того дня ничего, окромя ненависти, к племени вашему не питал.
Привела она его домой к нам, израненного, рассказала как и что, мы уж выхаживали его, как умели.
Но раны больно тяжелы были и в предсмертном бреду-то он метался, поблагодарил я его в который раз, а он сказал:
- Зайран шкэззи диан гадра изшкэззрих озо. Слово в слово помню, а что он тогда сказал так и не знаю, не ведаю, что это значит.
- Приняв жертву, будь готов пожертвовать собой. Это старая наша поговорка, она гласит, что за все надо платить, за добро, за зло и если тебе когда-нибудь помогут, ты тоже должен в ответ помочь кому-то, дабы сохранялось равновесие. Это давно забытое моим народом изречение, его уже никто не помнит и не принимает всерьез. Давно забытая честь…
- Выходит, уплатил я ему?
- Выходит, уплатили.
Алдайн лежал на спине, приложив дрожащую руку ко лбу. Воспоминания покинули его, как не бывало, но зато он нашел ответ. Ответ, который во второй раз в жизни произнес вслух:
- Зайран шкэззи диан гадра изшкэззрих озо.