Такая любовь

Татьяна Алейникова
Веруне.

Последние четыре года маминой жизни мы прожили вместе в квартире, купленной мне ещё дедом до моего замужества. Так вышло, что жить нам пришлось в комнате, перегороженной на две части книжными стеллажами.

Мама тяжело переживала крушение моей семейной жизни, за вечерним чаем старалась отвлечь интересными разговорами. В эти последние её годы мы сблизились ещё больше.

Она много рассказывала о пережитом, о детстве, войне, наших соседях, своих подругах. Мне не давало покоя одно воспоминание. Однажды я решилась спросить, почему к ней недоброжелательно относилась соседка, мать моего друга. Мама растерялась, было заметно, что ей не хотелось говорить на эту тему. Я не настаивала, заговорили о другом.

Потом мама всё-таки решилась:
– Ты спросила о Варваре. Ну, что ж, об этом уже можно говорить, их нет в живых. Она хорошо ко мне относилась, но тайна, которая связывала нас, наверное, её беспокоила. Ты помнишь её мужа?

Как я могла его забыть!.. В их сына была в юности безнадёжно влюблена. Его невнимание причиняло такую боль, что я замкнулась, и книги стали единственным спасением.

Мама всё поняла только на похоронах нелепо погибшего друга, когда молодая жена, окаменев от горя, молча стояла у гроба, а я забилась в истерике. Мама выволокла меня во двор и дала пощёчину. Я замолчала, потрясённая, меня никто никогда не бил.
– Или ты сейчас же уйдёшь домой, или возьмёшь себя в руки.

Она никогда не говорила со мной так жёстко. Я умылась у рукомойника, стоявшего во дворе, мы постояли немного.
– Попросить у ребят сигарету, я ведь знаю, что ты покуриваешь?
– Нет, всё в порядке. Я справлюсь.
Мама призналась, что только на похоронах поняла, почему я так резко изменилась в те годы. Она считала, что перенесённая болезнь, занятия в институте сказались на моём настроении и характере. Всё было проще. Сергей, так звали друга, отслужив в армии, вернулся и женился на моей знакомой. А потом стал искать встреч, пытаясь что-то объяснить.

Однажды за таким разговором застала нас около нашего дома его жена. Это была последняя встреча. Я сама нашла его, чтобы попросить не трогать однокурсника, который стал приходить ко мне. Нравы окраины были жестокими. Чужака могли избить, могли вынудить спичками измерить обратную дорогу.

Сергей пообещал, сказал, что знает о его существовании. Он по-прежнему оставался лидером. Драки, вспыхивавшие то там, то здесь, не обходились без его участия.

Меня это удивляло. Его ровесники, обзаведясь семьями, остепенились. Что изводило его, не давало успокоиться, тогда понять не могла. Он очень изменился. Красивый парень, балагур, широкая душа, в детстве был моим кумиром. Спокойный, с обострённым чувством справедливости мальчик, всегда бросавшийся на защиту слабых, стал агрессивным, вспыльчивым, ввязывался в потасовки. Этим обещанием не трогать моих друзей закончился наш разговор.

Он нелепо погиб, когда я уже работала. Для меня это стало потрясением.
Мама неслучайно завела разговор о нём. Всегда что-то оставалось недосказанным, скрывалось от меня. В тот вечер она призналась, что его приёмная мать вряд ли обрадовалась бы нашим отношениям. Я была потрясена. Я не знала, что она ему неродная.

У него всегда было всё лучшее. Настоящие лыжи, коньки с ботинками, нарядная одежда. Мать его была домохозяйкой, часто ездила в Москву, в Прибалтику. Покупала там обувь, одежду, приторговывала потихоньку. Отец-машинист хорошо зарабатывал. Жили обеспеченно, частенько принимали гостей. Мои родители там никогда не бывали, хотяя знала, что прежде дружили. Что за тайна развела бывших друзей?!.. Я услышала историю, которая скорее походила на вымысел.

Но жизнь преподносит и не такие сюжеты. После войны, когда железнодорожная колонна была расформирована, машинисты вернулись домой к своей повседневной работе. И тут же пополз слушок, что на соседней улице сняла комнату совсем юная женщина с грудным ребенком, к которой зачастил приятель родителей Илья. Он был женат на маминой знакомой, детей в браке не было.

Вскоре кто-то из машинистов проговорился дома, что там, где базировалась их колонна, Илья сошёлся с женщиной, у них родился ребёнок. Скрыть правду было невозможно. Это был его ребёнок, он признался в этом жене, когда она выследила его у дома соперницы. В сердцах она предложила ему собрать вещи и оставить её дом навсегда. Потом опомнилась, прибежала к моей матери, умоляя сходить с ней к этой женщине. Мама отказывалась, но сдалась, поставив условие: никакого скандала и крика. Та поклялась, что хочет просто посмотреть, поговорить.

Агрессия Варвары улетучилась, когда увидела синюю от недоедания, растерянную девчонку, и завёрнутого в жалкие тряпки малыша. Комната в полуразрушенном доме, которую снимала женщина, была холодной и запущенной. Ребёнка молодая мать боялась простудить, купала реже, чем нужно. Тех денег, что тайком приносил возлюбленный, едва хватало на еду. Да ещё карточная система... Она, захлёбываясь от плача, всё это выложила непрошенным гостям.

Мама рассказывала, что они растерялись настолько, что не могли вымолвить ни слова. А она всё говорила и говорила, обращаясь к маме, видимо, приняв её за жену Ильи. Близких людей, как выяснилось, у неё не было. Родителей своих почти не помнила, они умерли от голода. Она выросла в детском доме в Поволжье, рано начала работать в столовой, где и высмотрел её черноволосый красавец-машинист.

Ей только восемнадцать исполнилось, а он такой солидный, с положением. Закружилось всё, опомниться не успела. Известие, что ждёт ребёнка, его обрадовало, хотя и не скрывал, что женат. Сразу рассказал, что с женой прожил пять лет, а детей Господь не дал. Он мечтал о наследнике, даже имя ему придумал. Да что-то не получалось. А тут такое счастье.

Не обманул, привёз в свой город, снял комнату недалеко от депо, вот-вот собирался переехать к ним с Серёжкой. Она терпеливо ждала, потом поняла, что Илья не спешит оставлять свой дом и жену, хотя обещал поселиться с ней и сыном. Он изменился, стал раздражительным, иногда срывался на крик. Поиграет с ребёнком немного, а сам всё на часы поглядывает.

Варвара выслушала всё это молча, лицо её было бледным и неподвижным. Потом решительно сказала: «Собирайся, пойдём к нам, нужно поговорить». Собрав какие-то вещи в узел, сунула его маме, сама взяла на руки ребёнка и почти силой увела соперницу в свой дом, не давая опомниться. Накормила, помогла искупать ребёнка. Мама осмотрела его. Мальчик был здоров, но не ухожен.

У Варвары были весомые аргументы. Дом был её собственностью, у девчонки- сироты ни кола, ни двора. Поведала, не стесняясь присутствия мамы, о прошлых увлечениях мужа, убеждая, что хозяин он никакой, опорой молодой женщине вряд ли станет. Будут голодать, и скитаться с ребенком по съёмным квартирам. Только он, мол, будет шляться по клубам, а ты сидеть с ребёнком. Тут она душой не кривила, уж больно красив был гармонист-железнодорожник. Растянет меха, и хоровод девчат вокруг. Свободные вечера проводил за биллиардным столом в клубе, был азартен, влюбчив, но неизменно возвращался к степенной, молчаливой жене.

Тут молодая опомнилась:
– Он в клубе, а вы где? Что, так и ждетё вечерами, в окна выглядываете?
– Так и жду, я у себя дома, – спокойно ответила Варвара, – он не дурак, поскачет, набалуется и домой возвращается. Сам бы он ничего не добился. Я всё сделала, да папины деньги. Я за кочегара выходила. А ты, молодая и красивая, обеспеченная, сможешь устроить свою жизнь с другим, свободным, не связанным обязательствами. Я тебе помогу.

Скандал Варвары с Ильёй состоялся перед его поездкой, а когда он вернулся, по комнате ползал, агукая, его маленький сын. Законная супруга варила младенцу кашу в кастрюльке на примусе, за столом сидела пунцовая от смущения молодая мать. У них всё уже было обговорено. Мужу сказала, что ребёнок пока останется с ними, а мать мальчика на время уедет к дальним родственникам, обживётся и заберёт ребенка.

Я не выдержала, прервала маму:
– Тебя-то зачем позвала?  – Мама помолчала, потом сказала:
– Свидетель был нужен Варваре. Она отдала этой женщине своё приданное.
– И та согласилась?
– У неё не было выбора. А, может, намаялась уже. В чужую душу не заглянешь.
– Чем же Варвара её так соблазнила, что она ребёнка отдала?
– Тебе трудно понять, что за жизнь была тогда. Сирота могла сама не выжить и ребёнка загубить, оба истощены были. Буханка хлеба в коммерческом магазине стоила сто пятьдесят-двести рублей.

 Твой отец опухал от голода, всё нам старался лишний кусок оставить. А у Варвары деньги водились. Вот и стала выкладывать пачку сторублевок, столько за всю жизнь не видела, несколько золотых монет царской чеканки, чемодан каких-то тряпок, я старалась не смотреть. Не помню уже деталей. Да, сняла ещё золотые серьги и обручальное кольцо. Всё это отдала при мне. Отец её был лавочником до революции, наверное, что-то осталось. В Торгсин не снесли, когда все голодали.

Это мы обменяли на продукты обручальное кольцо и серебряные приборы твоей бабушки. Папа тифом тогда болел, а у неё, видно, запас был солидный. Илья ведь из семьи раскулаченных селян, в городе чудом пристроился. Если бы не деньги Варвары, так и остался б кочегаром, кто знает, что с ним было бы.
– Илью, выходит, тоже прикупила?
– Зачем ты так?!.. Любила его. Мой первый муж с ним дружил, вместе в биллиард играли, правда, Илью я тогда не знала, слышала имя. Мы с мужем расходились тогда, не до знакомств было.

– Ты отвлеклась. А что же родная мать Сергея?
 – Она попросила разрешения проститься с Ильёй. Варвара предложила ей пожить у них, пока сама не научится управляться с ребёнком.
– А что потом?
– Потом молодая уехала, но, видно, не так далеко, как обещала. Следила за первенцем. Объявилась перед уходом сына в армию. Отловила где-то, плакала, каялась. Варвара сказала, что он тяжело пережил ту встречу. Когда вернулся домой, лица на нём не было. Признался Варваре, что всё знает, но мать у него одна, другую он знать не хочет.

Из армии объявившейся матери не писал, на свадьбу не позвал, с сёстрами знакомиться не захотел. Не простил. На нашей улице только я и знала правду. Соседи были уверены, что они племянника взяли на воспитание. У Ильи сестра в войну овдовела. Они и в самом деле просили ребёнка, но мать не рассталась с ребёнком, как ни уговаривали. А тут родной объявился. Да что там говорить!... Другу твоему Варвара настоящей матерью стала. И мужа очень любила. Но с гуляньями было покончено. Отдохнул после поездки, получай сына в руки, занимайся, Илюша!

Жёстко потом его держала. Так и не призналась Варвара мужу о сделке с матерью Сергея. Она считала, что деньги могут всё, вот и выкупила свое счастье. Только недолгим оно было. Мужа как подменили. Поблек, постарел резко, начал попивать, замкнулся. Видно, всё-таки ждал свою Марину. А жену больше ребёнок занимал, привязалась к нему, на мужа одно время совсем рукой махнула. Жалела его, правда. В старости, когда совсем одряхлел, стал плохо видеть, за руку на лавочку выводила. Умер Илья, когда Сергей из армии вернулся.

А мы с ней уже разошлись тогда. Поразила она меня этой сделкой, оттолкнула. Вспоминать неприятно и сейчас.

После смерти мужа Варвара долго не могла в себя прийти, но потом жизнь взяла своё.
Внук родился. Молодые работали, все заботы по дому на неё легли. Невестка так и не узнала, что она Серёже неродная. Смерть сына не пережила, сорок дней отметила, и ушла. Ты и сама знаешь. –


Подробностей я не знала, жила отдельно от родителей. Дед помог купить квартиру, я переехала в другой район города, чтобы быстрее забыть обо всём. С женой Сергея встретилась случайно несколько лет назад. Обрадовались обе, росли вместе. Жизнь прожита, делить нечего и некого. Призналась она тогда, что знала о его отношении ко мне, но отступать ему было некуда. Когда расписывались, она уже ждала ребёнка.

Сергей порывался уйти, да маленький сын удержал…

Вот такая любовь!
http://fotki.yandex.ru/users/marka29/view/207942/?page=0