Ледовый панцирь вечной мерзлоты

Дмитрий Верендеев
Глава 1
Стойбище древнейшего рода Ядне
(из повести «Ледовый панцирь вечной мерзлоты»)

Северный посёлок Антипаюта с населением около тысячи человек расположен на уютном берегу реки Паюта, которая впадает в Тазовскую Губу, где водятся самые лучшие, самые вкусные рыбы в мире: нельма, осётр, муксун. Начиная с 1978 года, я каждый год посещаю этот сказочный край. Нынче такая возможность выпала зимой.

По приезде в посёлок мы с женой сразу же направились к директору совхоза «Антипаютинский» Мержоеву Б.М. В это время Борис Муцолькович аккурат вёл совещание в своём просторном кабинете с пилотами Тазовской авиакомпании «Ямал» о предстоящих полётах по стойбищам совхозного стада и частников для проведения досрочного голосования. Мы с женой пришли своевременно, нас включили в список пассажиров.

Вечером другого дня нам позвонили, что завтра рано утром вертолёт «Ми-8» полетит в район 70-й широты в стадо №3, где живут и работают родные моей жены.
Кроме санавиации по срочному вызову (переносные радиостанции теперь есть во всех стадах совхоза) в это время года вертолёты по стойбищам не летают. Нам просто повезло с этими выборами, пусть почаще их устраивают!

17 ноября 2007 года рано утром мы с женой подъехали на снегоходе «Буран» прямо к вертолёту и направились к пилоту, который находился рядом с кабиной. Нас встретил высокий мужчина в лётной форме, познакомились.

«Пётр Викторович, командир экипажа «Ми-8, – представился он. – В следующий раз снегоход ставьте со стороны кабины пилота, а не к хвосту вертолёта», – серьёзно предупредил командир.

«Будет выполнено!» – сказал я и назвал наши фамилии.
«Знаю, знаю, – говорит Пётр Викторович, потирая нос, – при мне же вы вчера заходили к директору, я в курсе. Занесите свои вещи в салон, минут через двадцать полетим».

Температура воздуха за считанные минуты резко начала падать. Жгучий мороз докрасна искусал наши носы и щёки. Наконец мы вылетели в тундру. Долго летели. Проводником у нас был Хэрму Окотэтто. В течение нескольких лет он считается лучшим знатоком места расположения оленеводческих бригад Антипаютинского совхоза. Он ещё является бригадиром рыбаков совхоза и в то же время начальником бензоколонки посёлка. Одним словом, «инженер», как ответил он мне, когда я спросил у него, кем он сейчас работает. Мне послышалось «пенсионер», так как слово было произнесено без звонких согласных, и я переспросил, так как прекрасно знаю, сколько классов он закончил. Видимо, этим я его сильно огорчил.

Но инженер Хэрму Окотэтто, узнав, что я еду в тундру, дал мне соок с капюшоном из толстого сукна, который одевается поверх малицы, за что я ему очень благодарен.

По пути мы сделали несколько остановок. Люди с избирательного участка брали свою запечатанную сургучом урну, и шли в чум бригадира стада.
«Мы голосуем за такой-то номер!» – открытым текстом говорил бригадир. Вся процедура голосования происходила у всех на виду. Так что, о свободном волеизъявлении не может быть и речи.

Через два с половиной часа мы приземлились в стойбище древнейшего рода Ядне, в третьем стаде. Тундра одарила нас чудесным зимним деньком – свежим, чистым, морозным.
К вертолёту первой прибежала Рома Небя (в девичестве – Елена Яптунай). Она обняла мою жену, расцеловала.

Меня окружают оленеводы третьего стада Рома Нися (Денис Ядне – муж Лены), молодой, доброжелательный парень Олег Пуйко и другие. Крепко обнимают и жмут руку. Прибежал Посёр Нися (Геннадий Халькович Ядне), иней выбелил его усы, волосы и бороду.

В стойбище четыре чума, и расположены они в том же порядке, что и летом 2006 года, когда мы с женой посетили Антипаютинскую тундру: в первом живут две семьи – семья Ядне Нерчу Николаевича и семья Дениса Нерчувича; во втором – родной брат Нерчу – Анатолий с семьёй; в третьем – бригадир Михаил Пуйко с семьёй; в четвёртом – Геннадий Халькович Ядне с семьёй. У бригадира жена тоже из рода Ядне, в общем, в стойбище все близкие родственники.
Род Ядне является одним из самых древних на Ямале, одним из тех, что берёт начало от настоящих аборигенов – ненецких оленеводов-тундровиков.

В сопровождении тундровиков мы подходим к нашему чуму. Впереди нас бежит штурман вертолёта Александр, спрашивает у нас разрешения сфотографировать нас, и, получив «добро», щёлкает несколько раз подряд на свой цифровой фотоаппарат.
Я вижу и душой ощущаю, как холодный воздух, белый снег, олени вокруг, чум, собаки, люди в малицах и ягушках так родственно смешаны между собой, что они одинаково казались необычайно красивыми, чистыми и свежими. Мне казалось, что сама природа радуется нашему появлению.

Откинув полог зимней шкуры, я зашёл в жилище оленеводов. Отряхнул снег с кисов (зимняя обувь, сшитая из олньих лап) специальной деревянной колотушкой. У входа справа аккуратно сложены тоненькие ольховые ветки для топки, пол застлан широкими крашеными (в жёлто-коричневый цвет) досками.

Чум изнутри покрыт толстыми оленьими шкурами, в железной печурке нежился огонь. Подле очага лежало несколько собак той же породы, что и пёс, сидевший около хозяйки с левой стороны чума. Хозяйка – Тэтамбой Небя. Мы поздоровались.

На противоположной стороне чума звёздочками сверкали три пары детских глаз, на шестах чума висела люлька с грудным ребёнком Рома Небя.
«Дети тундры боятся вертолёта, вот потому они и прижались друг к другу», – объяснила мне жена.

Мы прошли в половину чума, которую занимали Тэтамбой Нися и его жена, это родители их сына и невестки с малолетними детьми, которые расположились на другой стороне.
В чум вошла молодая женщина 29 лет с лучистыми глазами, энергичным движением сняла ягушку (зимняя женская одежда из оленьих шкур) и кинулась к плачущему ребёнку.

«Дарья, Дарьюшка, – успокаивала она свою семимесячную дочь, – что же ты плачешь? Радоваться надо, ведь к тебе приехали Нина Хада и Иры (Дедушка)».
На Рома Небя было тёмно-красное платье. Оно было сшито совсем просто и с удивительным изяществом облегало её стройную фигуру. Толстая коса тёмных волос доходила до самого пояса.

После рождения четвёртого ребёнка Рома Небя стала ещё привлекательнее. Она производила впечатление человека, скованного суровой дисциплиной; хотя где-то в глубине её существа, казалось, светился огонёк, который эта дисциплина ещё не успела погасить. И эта розовощёкая женщина, налитая жизненными соками, в 2006 году на празднике Дня оленевода выиграла снегоход «Буран» в гонках на оленьих упряжках среди многочисленных участников соревнований.

Появляется крепко сбитый, широкоплечий Рома Нися в своей зимней одежде с капюшоном из толстых белых оленьих шкур. Он ловко скинул одежду, отряхнул снег с кисов, с соока своими налитыми свинцом руками.

В отличие от жены у Рома Нися бунтарский дух молодости всё ещё остаётся за плечами, несмотря на его солидный возраст – 31 год. Во время своего отпуска (март-апрель) он запросто может сорваться с места и поехать в Надым или Салехард к родным и близким на попутных вертолётах, самолётах и машинах.

Ненцы легки на подъём, будь то взрослые или дети. А как быстро они одеваются, это надо видеть! Ни один солдат срочной службы за такой короткий промежуток времени не сможет так быстро одеться.

Позже всех в чум вошёл Тэтамбой Нися. Его жена успела приготовить чай, нарезала строганины из свежего щёкура и мы сели за низенький столик.

На той стороне чума точно такой же столик накрыт продуктами. С большим аппетитом поел свежемороженой рыбы, попил горячего чая с белым хлебом и маслом, отведал сгущённого молока, поделились новостями. Зимой вечернего загона не бывает, в разговорах время пролетело быстро, и вскоре мы все улеглись спать. В посёлке или городе не обязательно всем ложиться в одно и то же время, но здесь свои законы.

Подо мной были толстые шкуры оленя. Я не стал раздеваться, так как у меня не было сменной одежды, и потому улёгся в своей повседневной форме одежды, хотя мне предлагали спать под женской ягушкой.

Ночью я проснулся от страшного холода вечной мерзлоты, который как огнём жёг снизу. Оказывается, шкуры подо мной расползлись вниз, и я лежал на голой циновке (сплетённый матрасик из сухих и длинных веточек ольховника диаметром 1,5 – 2 см). Проснулась моя жена. Она поправила шкуры, и я снова улёгся.

продолжение см. http://www.proza.ru/2009/12/22/413

***

17 декабря 2007 года. Дмитрий Верендеев.