Нефритовая орхидея окончание

Людмила Береснева
     После  отъезда Акими мальчики огорченно недоумевали: почему она уехала, не  простившись? У Кинто была своя версия, он самодовольно сказал:
     –  Наверное, не хотела расстраивать меня: ведь я не мог поехать с ней.
     Мацуо задумался:
     – Да, скорее всего, из нас двоих Акими предпочитает Кинто. Как же я буду жить без нее?
     Он еще больше углубился в работу, но образ Акими не покидал его. В сердце постоянно звучала музыка ее кото, особенно близка ему была пьеса «Развалины замка в лунном свете», потому что отвечала его теперешнему настроению.
     Мучаясь от тоски по Акими, он долго размышлял, как запечатлеть свои чувства к ней. И вдруг его осенила мысль: «Пусть выражением моей любви будет нефритовая орхидея». Он всегда восхищался утонченным изяществом этого камня. Знал он от отца и древнее поверье, что редкий желтый нефрит, цуна, приносит его обладателю счастье, и считается на Востоке камнем «вечной любви». Чтобы  нефритовая орхидея была точным отражением той, которая принадлежала Акими, Мацуо часто приходил в сад, долго рассматривал причудливый рисунок лепестков, оттенки ее золотистого цвета.
     Кинто тоже тосковал по Акими, даже делал неоднократные попытки узнать, где она. И в этот раз он пришел в дом к бабушке Хане – вдруг удастся заполучить адрес Акими, но с удивлением увидел, что хозяйка готовится к отъезду. На вопросительный взгляд Кинто она сказала:
     – Вот продала дом, перебираюсь жить к сестре: одной тяжело мне.
     – Может быть, вы все-таки дадите мне адрес Акими, – неуверенно попросил Кинто.
     – Опять ты за свое! – переполошилась бабушка Хана, которой не хотелось, чтобы Кинто отрывал внучку от учебы.
     И она пошла на хитрость:
     – И не думай  искать Акими: сейчас она стажируется в Китае.
     Кинто печально оглядел опустевшую комнату. Вдруг он увидел куклу, сделанную Мацуо, и несмело попросил бабушку Хану отдать ее на память. Чтобы прекратить его расспросы о внучке, она тут же согласилась:
     – Бери, бери! – и торопливо выпроводила его из дома.


                ***
     А как же жила Акими в столице?
Увлеченно занимаясь музыкой, она хранила в сердце добрую память о родном селе, часто вспоминала друзей, орхидеи, милых ласточек, которые каждую весну возвращались в свое гнездо. Тоска по дому с каждым днем становилась сильнее. И вот однажды ей приснился удивительный сон: кукла, подаренная Мацуо, как будто ожила, подошла к ней и тихо сказала:
     – Акими, я знаю, как ты тоскуешь, пойдем со мной туда, где тебя очень ждут!
     Девушка проснулась в странном волнении: «Неужели такое возможно?»
     А через несколько дней случилось невероятное: ночью Кинто услышал голос куклы, которая прошептала ему:
     – Посмотри, кто пришел!
     И вдруг он увидел Акими. Несказанно обрадовался ей.
     – Кинто, друг, как я рада видеть тебя! – взволнованно сказала девушка.
     – Как? Я только друг?
     И не ответив на его вопрос, она спросила:
     – А где Мацуо? Что с ним?
     – Теперь мы редко видимся: он весь в работе, готовится к выставке. А больше о нем и нечего сказать.
     И тут Акими пропала так же неожиданно, как и появилась. Несколько дней Кинто находился под впечатлением этого сна. И на третью ночь ему вновь привиделась Акими. Как  же он обрадовался!
     – Как я ждал тебя – и ты пришла!
     – Кинто, кто же мне может рассказать еще о жизни Мацуо, ведь ты мне друг, почти брат.
     – Разве только  брат?
     Она опустила глаза.
     – Знаешь, в разлуке я поняла, что сердце мое принадлежит одному лишь Мацуо. Прости меня…
     И опять Акими исчезла, как будто ее и не было. Кинто соскочил с татами.
     – Ах, вот оно что! Какой я глупец! А я-то думал, а я-то надеялся!
     Он схватил куклу и в гневе со всего размаха бросил ее на пол.
     – Я не хочу больше мучиться и страдать.
     Утром, когда Мацуо пришел взглянуть на золотистый цветок Акими, он увидел, что орхидея Кинто вырвана с корнем.
     В сердце Кинто еще долго жили разочарование и досада. Но прошло время, и его жизнелюбие оказалось сильнее: он выбрал себе в жены красивую девушку из соседнего села – и вот уже трое малышей радовали Кинто своим веселым смехом.

                ***
     Кото Акими уже звучал не только в Японии, но и в Европе, и в Америке, но всегда ее тянуло в родные края. Неожиданно выдалось несколько свободных дней в ее напряженном графике гастролей, и представилась долгожданная возможность повидаться с друзьями.
     И вот Акими стоит у дороги, за которой виден как на ладони ее старенький домик, а рядом – дома Мацуо и Кинто.
     Как живут ее прежние друзья? Мысли Акими прервал радостный, заразительный детский смех. Трое ребятишек с громкими криками бегали друг за другом. Она невольно залюбовалась их резвой игрой, вспоминая, что она когда-то также беззаботно бегала с друзьями-мальчишками.
     Рядом остановилась пожилая женщина, положила тяжелую поклажу на землю, чтобы перевести дыхание.
     – А чьи это дети играют? – спросила у нее Акими.
     Женщина устало махнула рукой.
     – Да вот их, – и указала на дома Кинто и Мацуо.
     Сердце Акими оборвалось. Значит, Мацуо не свободен… Ее надежды и мечты рухнули. Всю  обратную дорогу она убеждала себя:
     – Надо забыть Мацуо…

                ***
     А между тем Мацуо не только постоянно думал об Акими, но и искал ее, хотя и безуспешно. Однажды в Токио он неожиданно увидел афишу, на которой прочитал ее имя. Сердце его радостно вздрогнуло:
     – Нашел! Вот теперь мы обязательно встретимся!
     Но какая неудача – все билеты на концерт давно распроданы! Оставалось только одно: ждать Акими у служебного входа театра. Для Мацуо минуты ожидания казались часами. Как  много он хотел ей сказать! Но когда  она появилась, они смущенно молчали. Потом Мацуо сказал:
     – Акими, в твоих руках цветы, но они быстро завянут, а вот этот цветок, – и он протянул ей нефритовую орхидею,– вечен. Я работал над ним долгие годы, и каждый лепесток говорит о моем чувстве к тебе.
     Акими бережно приняла орхидею, не сводя с нее глаз.
     –  Как жаль, что, встретившись, мы должны вновь расстаться, – через час уходит мой поезд, – сказала она.
     Проводив Акими, Мацуо долго смотрел вслед уходящего поезда. Он никогда не был так счастлив. Мир заиграл новыми красками, и   даже рельсы, обычные рельсы, казались Мацуо серебряными нитями, соединяющими их жизни.