Глава 14.
В начале апреля я благополучно сдал все экзамены и был принят в театральную школу Луи Армаля.
Туда я отправился по совету г-на Мореля. Школа искусств Армаля была одной из почитаемых и уважаемых в городе.
Образование давалось там весьма приличное, многие выпускники играли ведущие роли в театрах по всей Европе. Обучение было двухгодичное, платное.
Но я один из немногих, кто смог добиться бесплатного статуса обучения, к тому же я получил грант на золотую стипендию.
Был ли я счастлив, спросите вы?
Безумно, но счастье мое не было полным без Жюли, от гнета моих размышлений относительно г-на Мореля меня коробило каждый раз.
На середину мая была назначена премьера в театре, и я должен был исполнить одну из главных мужских ролей. Я был, одержим необъятным творческим порывом.
Возможно, когда я начну играть на большой сцене, Жюли проявит ко мне благосклонность и не захочет меня покинуть. Я надеялся – а что еще мог я кроме этой скупой надежды?
Но сидеть, сложа руки, я не собирался.
Мое решение следить за г-ном Морелем было хорошо обдуманным и взвешенным. Я не считал это предательством или унижением для дорогого моего Армана, мне всего лишь было важным найти Жюли, и если г-ну Морелю все – таки нечего было скрывать, то и опасаться ему не стоило.
Но в глубине души я очень боялся фальши и всего того, что могу открыть во время моей слежки за г-ном Морелем.
А если я узнаю то, что навеки меня разлучит с Жюли?
Но, а какой смысл «бороться с тенями» и жить в неведении…
Мучить себя, строить догадки – куда проще знать все как есть на самом деле.
Не сочтите мои поступки безумными, мною двигала исключительно сильная любовь. Я стал тенью г-на Мореля, шел за ним по пятам, улавливая биение его сердца.
За неделю я изучил все места, куда он ходил. Банк, кафе, музей, рестораны, вокзалы, театр.
Но ничего особенного не было ни в его встречах, ни в тех местах, которые он посещал. Я ждал его и под проливным дождем, и бодуче голодным, уставшим.
А после осторожно проверял, узнавал, выпытывал информацию о жильцах. Месяц прошел – и ничего, г-н Морель был чист как стекло.
Никакой Жюли с ним и в помине не было.
Единственное, меня удивляли его частые визиты в не совсем пристойное заведение, в публичный дом под названием «Веселое утро» недалеко от Пасси. Поразительно, как в таком приличном районе обитает гнездо разврата, неужели Жюли являлась одной из девочек того злачного места?
Я ужасался, меня, будто резали на куски от подобных предположений.
И я отправился прямиком туда.
Не знал бы я до этого, чем служит это заведение для некоторых состоятельных господ, я бы, может, подумал, что попал в школу благородных девиц. Роскошь этого дома тут же бросалась в глаза.
На стенах висели картины Давида* и Энгра*, особенно хорошо смотрелась картина Давида «Марс, обезоруживаемый Венерой».
По всюду были скульптуры
обнаженных дев ,своей белизной ослепили меня. Исполины в образе Атлантов подпирали руками потолок.
Мраморные колоны делали гостиную еще больше, чем она была. Я особо не старался рассматривать все, что находилось в гостиной, не успел, молодая горничная сообщила, что мадам сейчас спустится, через несколько минут так и произошло.
Мадам Гривер, хозяйка «Веселого утра», была самой настоящей аристократкой на вид, тридцати пяти лет примерно. Когда горничная попросила меня перейти из главной гостиной в маленький будуар, то мадам уже сидела там, а подле нее бегали две беленькие болонки и истошно тявкали, а она кормила их каким-то лакомством с руки.
Вся такая роскошная, властная, что в жизни не подумал бы о том, что эта женщина содержит бордель.
Одежда ее была не вульгарная, как это обычно бывает у дам с подобным занятиями – в Сен–Мало тоже имелись свои заведения, похожие на это, но здесь Париж, а значит, шиком и роскошью наполнено все, что связано с развлечением.
Праздник плоти бушует там, где перестают думать о вечном, о душе.
Но мадам как-то разительно отличалась от всего того, что могло происходить в стенах этого притона, хотя сложно было назвать так этот искусно обставленный дорогой мебелью особняк.
Да и сама атмосфера, царившая там, всеми правдами и неправдами скрывала, чем таким изощренным могут быть наполнены комнаты этого дома.
Когда я увидел ее добрые лучистые глаза, я тут же ей рассказал о Жюли.
Ее удивил мой визит, она готова была мне помочь, только вот чем – не понимала.
—Мадам, я разыскиваю одну молодую особу, вы должны знать ее.
Мадам с любопытством посмотрела на меня и закусила губу.
— Вы полностью уверены, что она здесь, не ошибаетесь?
—Нет, мадам, не уверен, но, возможно, она работает у вас.
—Вы знаете ее имя?
—Разумеется, ее имя Жюли, но, быть может, здесь она работает под другим именем.
Мадам отрицательно покачала головой.
—Нет, не знаю. А как выглядит она?
Я с удовольствием принялся хвалить мою любимую, художественно описывая ее внешние достоинства.
—Но почему же вы, дорогой мой незнакомец, решили, что столь прекрасная особа работает в таком месте, или вы ошиблись дверью?
В это время до нас донесся бой напольных часов из гостиной, пробили ровно девять. Мадам засуетилась и встала.
—Я даже не знаю вашего имени, юноша, вынуждена попросить вас уйти, ибо сейчас мы ждем важного гостя, поймите правильно. Приходите завтра ровно в пять, возможно, я смогу помочь вам.
—Мое имя Гийом Коне, мадам, простите меня, что отнял ваше время, если бы дело не было важным, я даже не побеспокоил бы вас.
—Гийом, я все поняла без ваших слов. До завтра.
Попрощавшись с мадам, я выбежал на улицу, уже как следует, стемнело, не успел я отойти на несколько шагов от особняка, как услышал звук подъехавшего экипажа.
Обернувшись, я увидел, что это был кабриолет г-на Мореля, я чуть ли не столкнулся с ним нос к носу. Я спрятался за колонну между особняком и другим рядом стоящим домом.
Он не заметил меня и поспешно проскользнул в особняк.
На следующий день ровно в назначенное время ,я снова приехал в Пасси, день выдался теплым и солнечным. И душевное мое состояние чуть просветлело, появилась надежда наконец-то узнать всю правду.
Мадам встретила меня радушно и пригласила отобедать вместе с ней. Я покорно согласился. Мы прошли в столовую, она была довольно светлая, благодаря трем большим витражным окнам, но немного архаичная – сейчас уже не часто можно встретить в Париже такой стиль столовой.
Стены обиты ковровыми обоями бежевых тонов с неброским орнаментом.
Потолок столовой достаточно низок из-за дубовых балок. Каждая из балок задрапирована каким-то материалом. Но смотрелось все это убранство очень воодушевляюще, уютно и со вкусом.
Из мебели больше всего бросились в глаза длинный стол и много бронзовых стульев, я даже успел сосчитать – их было восемь друг против друга и один – самый высокий, бронзовый с золотым покрытием, с очень высокой спинкой, которую венчала золотая роза и буква «Р» посреди.
«Что бы это означало, – подумал я про себя, – может, фамильный герб, тогда чей, у мадам фамилия совсем другая».
В столовой еще стоял огромный буфет, набитый красивой посудой. Хрустальные бокалы поблескивали на солнце. Еще я заметил одну особенность: повсюду было множество цветов – розы, ирисы, ландыши, орхидеи. Гостиная благоухала.
Стол уже был искусно засервирован: бокалы для вина и воды, белые батистовые салфетки, красивая посуда, столовое серебро – одним словом, полный набор роскоши, как в лучших домах Парижа, в каких я только успел побывать.
В этом доме ничего не указывало на признаки распутства. У меня создалось впечатление, что я попал, в какой-то средневековый замок. Думаю ,именно так и выгладили изнутри замки где-нибудь в Каркассонне.
Мадам Гривер попросила меня сесть напротив нее, мне пришлось самому придвинуть стул к тому месту, на которое указала мадам.
По ее лицу я понял, что мы кого-то ожидаем к обеду. Я немного заволновался, ибо не имел ни малейшего представления, кто бы это мог быть.
—Не волнуйтесь, Гийом, я обещала вам помочь. Сейчас к обеду спустятся шесть девушек, которые работают в этом заведении. Если среди них вы узнаете свою Жюли, уроните салфетку на пол, это будет означать, что она здесь.
—Мадам, вы считаете, что мне необходимо присутствовать на обеде, а что же вы скажете им?
—Мои девушки очень умные, им совсем не требуется что-то объяснять. Я всего лишь еще с вечера их предупредила, чтобы никто из них не уходил днем никуда, так как запланирован обед, на который придет мой добрый друг.
Жан –Луи Давид* –франц.художник.
Жан Огюст Энгр* –франц.художник.
Продолжение следует.
Начало для тех кто заинтерисовался :http://www.proza.ru/2009/09/06/1049