Главный редактор журнала "Молодая Гвардия"
* * *
В другой стране, в другом тысячелетье…
Что это было? Сказка иль мечта?
Тоской души сумел переболеть я,
и вот – страна не та и жизнь не та.
В другой стране, в другом тысячелетье
мы оказались под пятой беды,
под игом тьмы, опутанные сетью
цинизма, лжи, насилья и вражды.
В другой стране, в другом тысячелетье
остались детство, юность и любовь…
Когда-то мир хотел душой согреть я…
Теракты, хохот, секс, разбой и кровь…
В другой стране, в другом тысячелетье…
Как дни, века над миром пролетят…
И может быть, в столетье двадцать третьем
стихи мои согреют чей-то взгляд…
СМЕРТЬ МАТЕРИ
Звездный свет, струящийся во мгле…
12 ноября 2008 г.
Небесный блеск ночных лампад…
Весны промозглой снег и слякоть…
Еще я долго буду плакать
над самой горькой из утрат.
Наркоза тягостный провал…
Надежд больничных упованья…
Я вместе с ней переживал
ее безумные страданья.
Мы с ней по жизни пронесли
груз нескончаемой печали…
Минуты смутные текли.
Всё понимая, мы молчали.
Запомнил я, что в этот миг
уже почти потусторонне
едва живой и скорбный лик
застыл, как будто на иконе.
В последний раз взглянули мы
в глаза друг другу. Сказка детства
мелькнула в памяти из тьмы
в тоске обрушенного сердца.
Вот и настиг нас черный срок
неизменяемой разлуки.
Прости мне, мама, что не смог
ничем твои облегчить муки.
Как жаль тепла далеких лет!..
Тех лет теплом проникнут весь я…
В холодном гулком поднебесье
дрожал померкший звездный свет…
* * *
По ночам не спится.
В сердце — непокой.
Не с кем поделиться
мне своей тоской.
Разом потерявший
почву жизни всей,
вижу взгляд уставший
матери моей.
Мы тоску познали
с нею наравне.
Все ее печали
перешли ко мне.
Видно, судеб сходство
свыше нам дано.
Позднего сиротства
горькое вино…
* * *
Теплом повеял первый летний день.
В тенистом парке отцвела сирень.
Застыл уныло белый одуванчик —
вчера горящий, солнечный обманщик.
Ольха роняет шишки над прудом,
вода сияет золотым огнем.
И небо, словно всё заране знает,
наш мир земной безмолвно созерцает.
И сам я сердцем знаю наперед,
что скоро в парке липа зацветет,
жасмин тропу наполнит сладким духом
и тополя осыплют землю пухом.
Вот так и небо знает, сколько бед
нам пережить дано и сколько лет.
И звезды знают сроки неземные —
когда душа прозреет сны иные…
* * *
Пой, соловушка! Лето пришло.
Жизнь земная еще не угасла.
Разлилось голубое тепло.
Песнь твоя бесконечно прекрасна.
Пой, соловушка! Ветер утих.
Вечер дышит густым ароматом.
Тайну мира никто не постиг.
Я в нее проникаю на миг
с этой песней твоей и закатом.
Славный лирник, влюбленный поэт!..
Словно ангельский голос мне слышен…
На Земле Богоизбранной нет
ничего вдохновенней и выше.
* * *
Как жалко летнего тепла!
Оно и коротко, и зыбко.
Июля яркая улыбка,
неторопливый плеск весла…
Цветы, цветы… Вечерний свет…
Высоких лип густые тени…
Влюбленных поцелуйный бред
и женщин смуглые колени…
Истает этот нежный день,
иссякнет трав благоуханье,
плаксивых туч немая тень
загасит озера сиянье.
И долгий холод, серый цвет
откроют нам свои объятья.
И клину белому вослед
с былой тоской взгляну опять я…
* * *
Просто брожу по зеленым аллеям,
просто прохладой вечерней дышу.
Возле пруда, ни о чем не жалея,
просто на гладкую воду гляжу.
Ни вспоминать, ни грустить не желаю,
сердце устало томиться тоской.
Просто на синее небо взираю,
просто вдыхаю зеленый настой.
Воздух недвижен, бесшумны деревья,
птицы молчат, догорает закат…
…Милое детство, родная деревня,
бабушка, мать молодая и брат.
Речка живая бежит благодатно…
Господи… Что ж я… Опять и опять…
Близко, и зримо, и так невозвратно —
поле в цветах и веселая мать…
СОКРОВЕННОСТЬ
В тени прохладной на исходе дня
моя скамейка в парке ждет меня.
И тайны, и печаль души своей
я доверяю сокровенно ей.
Как много раз в минувшие года
я приходил из города сюда,
уберегаясь от безумств людских
среди друзей приветливых моих.
Под их негромкий монотонный шум
я передумал здесь немало дум,
и всем эстрадным воплям вопреки,
друзьям зеленым я читал стихи.
Стрижи кружились низко, у земли,
порхали рядом толстые шмели,
кормились белки, не боясь, из рук
и ворковали голуби вокруг.
Вот и теперь сквозь листья на зарю
с невольной отрешенностью смотрю.
Застыли ветви в хрупкой тишине,
и строчки сами ластятся ко мне.
Когда совсем стемнеет, я уйду
в неразбериху, грохот и вражду.
Но на закате завтрашнего дня
скамейка в парке будет ждать меня…
* * *
В этот вечер прощанья с теплом
я сумею припомнить о многом.
Чайка плавно взлетит над прудом
и о давнем забытом былом
прокричит мне в круженье высоком.
В нежный вечер прощанья с листовой
даже воздух беззвучно-недвижен.
Предосенний зеленый покой
с каждым днем был дороже и ближе.
Закружит, зашуршит листопад,
станет меньше и неба, и света.
Вот и этого быстрого лета
угасает последний закат.
Пруд подернется синим стеклом,
колкий ветер мой голос остудит,
и всю зиму мне помниться будет
этот вечер прощанья с теплом…
* * *
Покуда мать жива -
ты не один на свете
и есть тебе к кому
приникнуть в горький час.
Пускай верны тебе
друзья, жена и дети,
но в жизни только мать
одна лишь не предаст.
Когда уходит мать,
душевного разлада
и с миром, и с собой
уже не избежать.
Слабеет свет в пути
и рушится преграда
меж смертью и тобой,
когда уходит мать.
* * *
Опадают листья, опадает жизнь,
всё уходит в вечность — больно, неизменно.
В мире этом бренном сколько ни кружись,
обратишься в землю, а земля — нетленна.
На аллеях терпкий запах октября,
и шуршат деревья платьями цветными,
клены золотые, солнечно горя,
осыпают землю слитками резными.
И друзья уходят в землю навсегда,
нам свои печали щедро оставляя.
Пыльная дорога, серая вода
нас навеки свяжут в снах родного края.
Прошумят и стихнут желтые дожди,
и с метелью первой облетят березы…
Все еще надеюсь — в дышащей груди
не остудят сердце белые морозы…
* * *
Еще одна унылая зима
вошла в мой дом, как вечное заклятье.
Я вновь, быть может, не сойду с ума
в ее бездушно-ледяном объятье.
Стою у потускневшего окна,
смотрю на снега легкое круженье.
Зима, как разведенная жена,
таит надежд метельное крушенье.
Несносно долго будет падать снег —
на год печальный, словно саван, ляжет.
Бессонной ночью черный человек
мне о прошедшей жизни не расскажет.
А сам я всё, что было, позабыл.
И не желаю вспоминать, что было…
Погасшим днем упавший снег накрыл
всё то, чем сердце мучилось и жило…
МСТИТЕЛЬ
Зачем спасать Россию нам?
И муторно, и неохота…
…Трусит по снегу Росинант —
хромая кляча Дон Кихота.
Наездник стар, угрюм и сед.
Прогнили ржавые доспехи.
Но все ж ему покоя нет
в чаду отъявленной потехи.
Одним на смех, другим на страх,
с кривым копьем ночной дорогой
он сквозь веков разор и прах
трусит на кляче хромоногой.
Печальный рыцарь и поэт,
грозит Божественной расплатой.
Верхом объездив белый свет,
он мстит за боль страны распятой.
Ему с пути нельзя свернуть.
Его судьбе не быть иною.
И озаряет грозный путь
огонь содомский за спиною…