«Владислав, – послышался ее нежный голос, – когда ты получишь эту кассету, меня уже не будет в живых! Жить с той ношей, которая взвалилась на мои плечи, не имеет смысла, да и не простишь ты мне всего того, что со мной случилось. Ты помнишь, что у меня очень сильно болела мама, и знаешь, что никого родных у нас не было. Я и мама – вот моя семья! Еще был у меня любимый человек – это ты, но как-то все разом оборвалось. Ты уехал служить, и связь с тобой прервалась. Твои родители закатили мне скандал и сказали, чтобы я тебя никогда не беспокоила, что я безотцовщина и буду такая же гулящая, как мать. Спорить с твоими родными я не стала и решила, пусть все идет своей чередой. Думала, что время все расставит по своим местам, но вот как все произошло.
Петр, твой лучший друг, часто спрашивал меня, почему я тебе не пишу, но я не получила от тебя ни одного письма. Я понимаю, что в нашем поселке всем заправляет твой отец, – послания твои не доходили до меня. Но я почему-то думала, что ты мог бы через своих друзей мне весточку передать, хотя, наверное, твой отец достал и их.
Продолжу дальше. Моя мама была женщиной энергичной и общительной. Она проработала заведующей клубом в нашем поселке и работой была довольна. Много лет ее окружали люди, с которыми она любила общаться, и весь поселок тянулся к ней. Чтобы услышать веселую хохотушку, голосистую певунью и посмотреть на неустанного танцора, приходили люди с других селений. Даже твой отец в молодости увивался за моей мамой, но сердце ее было отдано моряку, который жил на севере, в Норильске, и пару раз приезжал в гости к тете Нюре с ее сыном Олегом погреться на солнышке. Моряк в первый свой приезд красиво ухаживал за мамой, но уехал не попрощавшись. Через год Олег с моряком появились в поселке снова – ухаживания молодого парня возобновились и переросли в роман. Роман у них был бурный и быстротечный, моряк после отпуска вернулся к себе домой и больше не звонил и не писал. Сын тети Нюры погиб при загадочных обстоятельствах, а она слегла, недолго мучилась и вскоре умерла. Мама родила меня, но искать ловеласа не стала, только вспоминала жаркие ночи и плакала в подушку. Никогда у нас не закрывались двери для людей – мама, как и прежде, была рада гостям, но с тех пор, как я родилась, многие с укором смотрели на нее. Вскоре произошел развал Союза: заводы, фабрики кинотеатры, клубы и прочие государственные учреждения начали приватизировать частные лица, и, естественно, после этого мама оказалась на улице. Она долго пыталась противостоять судьбе, ходила по всяким инстанциям, предлагая продолжить работу за чисто символическую цену, но так и не убедила местные власти и вскоре окончательно перестала заниматься клубом. Пожалев отчаявшуюся женщину и ее маленькую дочку, добрые люди устроили маму в больницу санитаркой, где она и работала до болезни. Невзгоды и нехватка денег подкосили здоровье цветущей жизнерадостной женщины – людей в доме стало меньше, а вскоре исчезли совсем. Последнее время мама сильно болела и не поднималась с кровати, а спустя три месяца, как ты ушел в армию, умерла. С работы меня уволили, потому что я часто отпрашивалась, так как нужно было ухаживать за мамой. Найти сиделку было сложно, из-за того что я не могла оплачивать ей в полной мере дежурство, – приходилось самой сидеть с матерью. Я перебивалась как могла: покупала для мамы лекарства, фрукты, овощи, да и коммунальные услуги вытягивали львиную долю денежных средств из моих нехитрых доходов. Работа у меня была не ахти какая, – развешивать по пакетам в нашем поселковом супермаркете продукты и, после того как меня с нее уволили, я продала дом. Домик был оформлен на мое имя и, мне кажется, быстрая продажа моей полуразвалившейся хибары была произведена при вмешательстве твоего отца. Ну так вот, после того как я лишилась крова над головой и потеряла маму, я уехала в город искать лучшей жизни.
Ты же знаешь, что я за всю свою жизнь не выезжала дальше нашего района, а город поразил меня сразу! Ты не думай, что я была им покорена, нет, я была шокирована тем, как он меня встретил.
Когда я уснула на вокзале, у меня украли сумку с деньгами и документами. Те вещи, которые были в чемодане, я не могла продать за хорошую цену, а есть очень хотелось и приходилось отдавать за бесценок. В милицию я подала заявление о том, что у меня пропали документы и деньги, но ни в первый, ни во второй день документов не нашли. После моего очередного рева начальник отделения милиции сжалился надо мной и предложил работу уборщицы, но там я долго не выдержала: каждый мог ущипнуть, хлопнуть по задней части и сказать пошлые слова. Спустя неделю я снова сидела на вокзале и обдумывала свою дальнейшую жизнь. Мне за работу уборщицей дали кое-какие гроши, и я решила ехать назад в поселок, но меня увидел в зале ожидания один приятный парень. Он очень долго со мной разговаривал, расспрашивал о моей жизни и предложил работу фотомодели. Я уже была наслышана, как в городах девушкам предлагают престижную работу, а затем они чаще всего оказываются на панели, и пыталась отказаться. Я говорила, что не смогу работать с такой внешностью, но он настаивал. Сказал, что, если надо мной поработают стилисты, меня будет не узнать. Молодой мужчина пообещал помочь с документами, и, правда, через два часа парень в форме протягивал целлофановый пакет со всеми моими папками, где аккуратно лежали документы. Увидев, как легко получить от него реальную помощь, я мгновенно приняла решение поехать с ним. Он отвез меня к бабке, которая должна была уехать на дачу, а я могла занимать полностью ее двухкомнатную квартиру. Так как бабулька вывезла весь свой нехитрый скарб, квартира была пуста. Осталась одна деревянная кровать и на ней рваное одеяло. Мой благодетель в тот же день привез мне диван, постельное белье, журнальный столик, пуфик и не забыл кое-что из еды, обещая, что завтра у меня будет все необходимое. Парень предложил принять ванну, лечь отдохнуть и забыть обо всех своих невзгодах, что я и сделала после того, как он ушел. Помывшись кое-как под душем, я пожалела о том, что не могу окунуться в ванну, так как она была безумно грязная, а отмыть ее чем-либо не удалось. Диван мне понравился: он был мягкий и просторный (широкий). Я расстелила новое постельное белье, легла на белую простынь и моментально уснула – первый раз за все последнее время – спокойным, безмятежным сном.
Спала я довольно долго, пока не услышала, как в дверь постучали. Когда я открыла глаза, то увидела, что яркое солнце светит в окно, – очевидно, был полдень. Я моментально натянула на себя платье и открыла дверь. В дверях стоял мой спаситель. Невольно я обняла его, не забыв сказать спасибо за все. Мое рвение понравилось молодому человеку, и он начал удивлять меня дальше.
В комнату зашли какие-то люди, он дал им денег и что-то долго говорил, показывая то одну комнату, то другую. После этого мужчина предложил мне спуститься в машину, сказав: «Люди будут здесь работать, а мы займемся своими делами».
Я возражать не стала – с радостью приняла его предложение, и право рулевого как-то само собой перешло к нему. Первым делом он повел меня в кафе, где мы плотно позавтракали, а после ходили по магазинам, покупали мне вещи, причем он выбирал их сам. Затем меня отвели к стилисту, мне сделали умопомрачительную прическу, маникюр, педикюр, выщипали брови и почистили лицо. Затем надо мной потрудился визажист и нанес очень красивый макияж. Закончилась вся эта процедура тем, что стилист подобрал платье, которое мне очень шло. Я попала в сказку, безумно прекрасную сказку, и боялась, что сейчас проснусь и не будет этого города, этого принца, который из меня сделал королеву. «Ну вот, моя принцесса, ты прекрасна!» – услышала я его восторженный возглас. Я смотрела в зеркало и не узнавала себя: на меня смотрела девушка с сияющими глазами, красивым личиком и в шикарной одежде, которая делала меня еще более женственной и привлекательной. Парень еле оторвал меня от зеркала. «А теперь, принцесса, работать», – сказал он, улыбаясь.
Мы поехали в салон, и там он меня фотографировал, то сидя на стуле, то стоя, то лежа на кушетке. К концу дня я так вымоталась и так хотела есть, что, казалось, съела бы слона и завалилась бы спать не раздеваясь, но он предложил поехать в ресторан поужинать и отметить первый день нашей совместной работы. Отказаться? Нет! Это было выше моих сил. Мы провели вечер в ресторане, ели изысканные блюда, пили вино и танцевали. Все это время я никак его не называла, и только к концу вечера парень сказал, что его зовут Женей, но на работе желательно называть Евгением.
На протяжении всего вечера он кому-то звонил, звонили и ему. После очередного звонка Женя сказал, что пора ехать домой. Мы подъехали к моему новому месту обитания далеко за полночь. У двери нас встретил рабочий и передал ключи. В квартиру я вошла словно в сказку! Были наклеены новые обои, которые очень подходили к светлой мебели. В спальне, на стене у кровати, висел удобный ночник, огромное ложе было покрыто светлым покрывалом, шкаф для одежды, комод, на нем трюмо с косметикой, два пуфика, а на полу лежал ковер с огромным ворсом. В большой комнате разместился диван с двумя глубокими креслами, журнальный столик; там, где была ниша, сделан встроенный шкаф, в котором стояла красивая посуда. Телевизор и компьютер стояли рядом в углу комнаты. Я ходила из комнаты в комнату не веря своим глазам, но в душе у меня закрался страх: что попросит Женя взамен? Ведь я всегда помнила поговорку про то, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке…
«Ну что, принцесса, понравилось твое скромное жилище?» – услышала я тихий голос Евгения, который обнял меня за плечи. «Да, очень!» – с восхищением произнесла я, и от восторга чмокнула его в щечку. «Ах да, вот тебе мобильный, будем связываться по нему». – «Спасибо, как я буду с тобой расплачиваться?» – «Отдыхай, завтра на работу, а там и поговорим! Да, кстати, я вызову юриста, контракт подпишем». – «В чем будет заключаться моя работа?» – «А ты не догадываешься?» – «Фотосъемки?» – «Да, я чувствую, что ты мне принесешь немалый доход. Я сделаю отличные альбомы, которые будут расходиться в улет, а сейчас отдыхай. Вот ключи, замки поменяли, так что теперь ты полновластная хозяйка».
Я усмехнулась, ничего не ответила и закрыла за ним дверь. Спала я в этот день как младенец, видела хорошие цветные сны и маму всю в белом: она стояла над моей кроватью, раскинув руки, как будто старалась защитить меня от чего-то нехорошего. Бедная мамочка, как же она была права!
Утром меня разбудила прикольная песня, доносившаяся из мобильника, подаренного мне Женей, и я поднесла трубку к уху: «Вставай, принцесса! Через двадцать минут я жду тебя у подъезда». – «Хорошо, я сейчас, только душ приму».
Я быстро понеслась в душ, кое-как накрасилась, расчесалась и спустилась вниз. Женя уже стоял у машины: «Так, принцесса, давай договоримся, что ты выходишь к девяти часам, я тебя ждать долго не могу». – «И не жди, я буду сама добираться к фотостудии». – «Пока я буду за тобой заезжать, а там видно будет. А сейчас пойдем перекусим в кафе за углом, там есть хорошие булочки, которые ежедневно выпекает хозяин, но тебе я их есть не советую, а то через неделю будешь как пышка». – «Я никогда не поправлюсь, у нас порода не та – и бабушка, и мама были худощавыми». – «Это только тебе так кажется, на самом деле вес набираешь тогда, когда меньше всего этого ожидаешь». – «Я поняла и обещаю: буду как можно меньше есть мучного». – «Нет, ты не поняла. Мне кости не нужны! Женщина должна быть стройной, но не худой, так что давай, принцесса, ешь все, но понемногу».
После завтрака мы с Евгением поехали на студию и провели целый день на съемках. Евгений познакомил меня с работниками фотосалона, и мы уже не ездили к визажисту, а все приготовления к съемкам проводили в салоне. У Евгения работало семь человек, а девушек, которые снимались для журналов или фотографий, он постоянно менял, задержалась у него только я. Мне часто приходила мысль, почему он меня так долго держит, но ответа я не находила. Кроме фотосессий, Евгений ездил к состоятельным заказчикам и делал видеосюжеты, фотографии, снимал свадьбы, юбилеи… Только на панихиды Женя не ходил никогда. Талант у него был от бога, он умел так правильно поймать луч света или направить лампу, что фотография получалась как живая. Казалось, что мгновение и человек на фото моргнет глазом или бабочка взмахнет крылышками и полетит с одного цветка на другой.
Постепенно я стала входить в круг его друзей, и о многих из них мне было известно все или почти все. Я замечала недостатки его друзей, знала, кто чем дышит, знала, у кого какая любовница или подруга, чем в свободное время занимаются жены его друзей, где учатся дети и их планы на будущее. У Жени и его друзей водились деньжата и планы были грандиозные. Сами они получали огромные доходы, но их служащие сидели на голом окладе и не смели заикнуться о повышении зарплаты, меня же они сторонились. Евгений мне хорошо платил, приглашал на все тусовки, провожал домой и уезжал, ни разу серьезно не обняв и не предложив ничего предосудительного. Я принимала его за друга. За спиной все чаще и чаще стала улавливать шепоток, но старалась не обращать на это внимание.
Иногда Женя надолго пропадал, но никто не искал его. Все знали, что через три-четыре дня он приедет в фотостудию и будет, как прежде, вести дела: закрываться в комнате для проявки фотографий с Василием (Вася – мастер проявлять и печатать фото и монтировать видеосюжеты), выбегать в зал, чтобы отснять очередной сюжет или фото, и снова запираться в лаборатории. Когда Женя пропадал, я тоже отдыхала, но стоило ему появиться, как работа кипела с новой силой. Откуда он брал подпитку, я не понимала. У Жени был бешеный блеск в глазах, но руки держали объектив спокойно и уверенно.
Так прошел год моей спокойной и состоятельной жизни. Как-то раз Женя предложил мне поехать знакомиться с родителями. Я очень сильно возмутилась, сказав, что я не подавала повода для серьезных отношений, что у меня есть парень, я его люблю и только за него выйду замуж. «Какой парень? – спросил меня Евгений. – Принцесса, ты никогда ни с кем не общалась, не звонила, не видел я и писем. Понимаешь, что я тебя берег для себя. Мне пора жениться, деньги у меня есть, ты перестанешь работать и будешь заниматься детьми, домом, мной. Разве не об этом мечтает каждая женщина?» – «Я согласна, каждая женщина хочет быть счастливой, и, клянусь, если бы у меня не было парня, ты был бы моим, о другом мужчине я и не мечтала бы, – убедительно сказала я, – но, увы». – «Хорошо, принцесса, разговор этот я пока отложу до лучших времен».
С этого момента Евгений засыпал меня подарками, цветами, приглашал в рестораны на ужин при свечах и искал моменты, когда можно было порисоваться в роли рыцаря. Но от дорогих подарков я отказывалась и в рестораны старалась не ходить, чтобы парень не лелеял надежду. Домогательства были все чаще и чаще, но я была непреклонна. «У меня есть парень!» – был мой ответ.
Как-то, после очередного признания в любви, Женя сказал: «Ждем весточки от твоего друга еще месяц, и, если никто не появится, ты выйдешь замуж за меня». Я только укоризненно покачала головой из стороны в сторону и ничего не ответила.
Незаметно пролетел месяц! Вот тут и начались мои кошмары и пословица про бесплатный сыр в мышеловке стала для меня очень актуальна. Евгений ровно через месяц пришел ко мне с цветами и обручальным кольцом. Протянув цветы и кольцо в изящной коробочке, он мне снова задал вопрос: «Маришка, согласна ли ты выйти за меня замуж?» – «Евгений, я тебе говорила: нет!» – «Ты же ни с кем не встречаешься, для кого ты себя бережешь?» – «Я буду ждать своего мужчину столько, сколько будет нужно». – «Мариша, хорошо подумай, я еще раз тебя прошу», – прошептал тихо Евгений. «Нет, нет и нет! – ответила я в сердцах. – И вообще, Женя, оставь меня!» – «Хорошо, я больше не буду к тебе приставать, только давай завтра устроим прощальный ужин, и обещаю, что никогда я больше не попрошу твоего согласия на брак». – «На это я согласна. Мне приехать к ресторану?» – «Нет, я за тобой заеду в семь часов».
В семь часов в мою дверь тихо постучали. Я взяла сумочку, открыла дверь и увидела Женю. Он помог закрыть двери, и мы спустились к машине. Ехали молча. Колеса плавно скользили по асфальту, мы проехали мимо одного ресторана, мимо другого и я не на шутку забеспокоилась. «Куда ты меня везешь?» – с тревогой в голосе спросила я. «На дачу». – «На чью дачу?» – «На мою». – «А почему ты мне о ней ничего не рассказывал?» – «А почему я должен был тебе рассказывать, разве ты мне жена?» – огрызнулся Женя. «Поворачивай назад». – «Да не волнуйся ты, там стол накрыт», – миролюбиво сказал он.
Чувство тревоги с каждой минутой все больше и больше разрасталось у меня в груди. Наконец мы приехали к кованым воротам, и я услышала скрип металлической двери. Подав руку, Евгений сказал: «Проходи». – «Да-да, конечно». Из-за двери вынырнул маленький юркий человек и произнес: «Стол накрыт, ждем только вас». – «А кто у тебя?» – поинтересовалась я. «Да друзья, кто же еще может посетить холостяцкое жилище?»
Я немного успокоилась и уверенно зашла в особняк (по-другому этот дом не назовешь). Где-то в комнате слышны были голоса и смех. Я узнала голоса Жениных друзей и спокойно вошла в гостиную. Меня встретили восторженно, налили бокал шампанского и предложили выпить за дружбу. Я пила искрящуюся жидкость маленькими глотками, присев на краешек дивана. Женя сел рядом и предложил выпить более крепкий напиток – за дружбу. На столе стояли вина, водка, закуски, но Евгений сказал, что у него в баре стоит хорошее марочное французское вино, и пошел за ним. Через минуту он вернулся, держа в руках темную бутылку очень красивой формы. Евгений налил вино и, повернувшись ко мне, сказал: «Выпей, мы же с тобой расстаемся», – и подал мне бокал. Я взглянула на Женю с укором и опустила глаза. «Пей, чего держишь?» Я медленно взяла бокал в руки и осушила его до дна. У меня перед глазами поплыли белые круги и желтые разводы. Мужчины стали хватать меня за грудь, я вырывалась, кричала, кусалась, но тщетно. Меня крепко держали две цепкие руки Ильи, а Артур и Денис грубо щипали своими ручищами по всем выпуклым местам. Вдруг я увидела перед собой лицо Евгения, который жадно целовал меня в губы, а рукой пытался раздвинуть колени. Вскоре я почувствовала безумную боль и провалилась в забытьи.
Когда очнулась, я увидела рядом Женю: он насмешливо смотрел мне в глаза. Я пыталась прикрыть руками грудь и сжимала сильнее ноги, чтобы хоть как-то скрыть свою наготу. «Вот сука, всего уделала! Теперь вы… – застегивая брюки, сказал Евгений и повернулся ко мне спиной. – Не хотела мужа, пусть получает то, что ей предписано. Надо же, девочка, а я сомневался! Думал, что она упирается из-за того, что еще в школе потеряла невинность». После этих слов я снова провалилась в забытьи и долго не приходила в себя. Когда очнулась, я лежала на старом матрасе, на железной кровати в каком-то подвале. Кругом был разбросан строительный мусор, и все это освещала тусклая лампочка. Виски надувались и стучали, голова безумно болела. Ноги были испачканы в крови, на теле синяки и царапины. «Безумцы! Что вы со мной сделали?» – начала тарабанить я в железную дверь, размазывая слезы по щекам. «Чего орешь!» – послышался раздраженный голос и лязг металла. «Выпустите меня!» – «Нет хозяина, – появившись в дверях, сказал неприятный мужчина и, бросив одежду мне в лицо, продолжил: – Оденься, шалава». – «Я не шалава!» – стараясь оттолкнуть его и пробраться к двери, крикнула я. «Ну так теперь стала ею!» – схватив меня за руку и толкнув на кровать, прошипел мужчина. «Нет! Нет! это неправда», – отчаянно кричала я. «Поверь мне, красотка, все у тебя только начинается! Да, стучать не советую – не услышат, а хозяина разозлишь». – «Мне уже на все плевать!» – дерзко сказала я. «Бесполезно! Мне на твою дерзость наплевать, лучше помойся, вон в углу ведро с водой и тазик стоит».
Он начал закрывать дверь, но я оттолкнула мужчину и попыталась выбежать из своего заточения. В тот же момент я получила увесистый удар в лицо, от которого свалилась на цементный пол и потеряла сознание. Очнувшись от холода, я поднялась, походила из угла в угол, напилась воды прямо из ведра. Вода, к счастью, была чистая и не отдавала хлоркой: видимо, на даче воду качали из подземного источника. Затем, боясь испачкать воду, я наклоняла ведро одной рукой, а второй умылась, и смыла кое-как грязь с себя. Вытереться было нечем, и я использовала платье вместо полотенца. Когда оно высохло, одела и завалилась на матрас. Неделю меня не трогали. Тот же мужчина приносил кое-что из еды, принес кружку, чтобы я могла пить воду, и старые газеты (сам понимаешь для чего). Чтобы не сойти с ума, я их часто перечитывала, но и это не всегда могла делать, потому что иногда сидела без света. Только потом я поняла, что его отключали, когда в доме ложились спать.
Через неделю компания появилась в особняке снова. Меня привели в сауну, заставили вымыться и издевались надо мной, не знаю сколько времени. Видимо, мне давали наркотические вещества, потому что я многого не помнила и ходила как зомби. Когда я пришла в себя в том же подвале, то обнаружила на себе массу новых синяков, правда, тело было чистое и пахло дорогим парфюмом. Наверное, за неделю мое тело впитало в себя столько отвратительных запахов подвального помещения, что мужчины не поскупились вылить весь флакон моющего средства на меня. С этого дня повелось: неделю я залечиваю свои раны, а потом получаю новые.
Я стала замечать, что в доме появляются парни и девушки, которые не содержатся взаперти, – видимо, Евгений приглашает их для чего-то другого. Я слышу смех, чоканье бокалов, слышу, как девушки ругаются между собой из-за какой-нибудь ерунды, а парни весело подтрунивают над ними. Пары алкоголя и еще какой-то сладковато пахнущей дряни воспринимались моим обонянием с отвращением, но даже это не пугало меня – я бы с большим удовольствием потерялась в этой толпе, не желая ублажать этих отвратительных ублюдков, еще совсем недавно казавшимися мне милыми людьми.
Среди всей этой суеты я ни разу не пересекалась с незнакомыми мне людьми. Издевательства надо мной происходило только в кругу этих мерзких, отвратительных, сволочных мужиков – Евгения, Артура, Дениса и Ильи. Кстати, по перечисленной очередности меня эти уроды и доставали, и я получала не только физическую боль, но и моральную. Всегда первый начинал издеваться Евгений, затем Артур, Денис и Илья, причем последний получал удовлетворение не от моего тела, а оттого, что пощипывал его и грубо тискал в своих объятиях. И еще он жадными, горящими глазами наблюдал за своими приятелями, когда они насиловали меня, не ведя счет времени, а сам в это время пыхтел от удовольствия. Мужчины часто над ним насмехались и называли импотентом. Я же желала, чтобы они импотентами оказались все! Сколько раз я представляла, как буду держать дуло у их виска и не пощажу ни одного, сколько бы они не просили о пощаде.
Из разговора этих нелюдей я поняла, что Женя занимается нелегальным бизнесом, и в этом особняке проводятся съемки порнофильмов.
Мои нервы были на пределе: неудачные попытки сбежать из этого ужасного места довели меня до мысли о самоубийстве. Я подобрала обрезок стекла и пыталась перерезать вены. За этим занятием меня застал мой надзиратель: «Что, сучка, сбежать на тот свет собралась? От себя не убежишь. Видимо, слишком много энергии в тебе, нужно бы поубавить твою прыть», – решительно и зло рявкнул надзиратель, вырвав у меня стекло.
Удар сбил меня с ног, я упала и потеряла сознание. Когда пришла в себя, то услышала сопенье этого отвратительного, грязного урода. Я пыталась сбросить его с себя и получила сильный удар в лицо. «Что, очнулась? – услышала я его насмешливый голос. – Попробуй только сказать хозяину, что я с тобой сделал, тебе не поздоровится! Какая тебе разница, мужиком меньше или больше? А будешь умницей, я тебе и еды получше принесу и в душ лишний раз отведу помыться».
И правда, с этого дня у меня появилось мягкое пушистое китайское покрывало, на табурете появлялось что-нибудь вкусное, и принять душ я могла раза два в неделю. А самое главное, надзиратель чаще стал выносить тазик, от которого шла невыносимая вонь.
Когда меня водили по длинному коридору, я заметила деревянную дверь, ведущую во двор, – так, по крайней мере, я поняла по плану, начертанному на стене моей тюрьмы. Я часто изучала этот план, знала расположение всех комнат, знала ходы и выходы из этого особняка, но не могла вырваться из заточения. Когда в подвальном помещении не горел свет, луч солнечного зайчика или блеклый отсвет луны всегда падали на одно и то же место на стене из вентиляционной трубы, которая находилась в стене. Я невольно рассматривала этот чертеж и четко представляла, где мне нужно пробираться в случае удачной попытки бегства.
Все это время я не переставала думать, что если вырвусь на свободу, то обязательно отомщу этим уродам, особенно Евгению, виновнику всех моих бед. Сначала я представляла, как сообщу оперативникам, чем занимается Евгений, расскажу, как эти нелюди издевались надо мной, но вскоре передумала. У моих обидчиков денег много и в любой момент они могут откупиться. Даже если следователи завершат дело, то всегда найдется адвокат, который оправдает преступника. Среди нелюдей нужно действовать их же оружием, но как это сделать, я не представляла. И я остановилась на той мысли, что обязательно расскажу тебе, что со мной произошло, а ты решишь, как поступить дальше. Хотя за то время, пока мы с тобой не виделись, ты мог встретить другую девушку и забыть обо мне. Часто я лелеяла мечту, что ты меня простишь за допущенную ошибку и мы с тобой будем вместе…
И вот мне повезло. В подвал пришел Женя и приказал следовать за ним. Я, как всегда, упиралась, смотря на него глазами затравленного зверя, представляя какие муки они мне придумают на сегодняшний день. Какие еще извращения придумает воспаленный мозг моих мучителей. «Пошли, красавица! Тебя ждут!» – ухмыльнулся Женя. «Не пойду», – забилась я в угол. «Пойдешь! Как миленькая пойдешь!» – схватив за руку, тащил он меня, больно тыча кулаком в бок.
И вдруг у меня мелькнула мысль: «А вдруг получится сбежать? Ничего, что уже было несколько неудачных попыток, попробую еще раз, ведь я уже месяца три нахожусь в этом отвратительном подвале, и никто меня не ищет…» «Отпусти, – одернув руку, прошептала я, – сама пойду». – «Ну вот и договорились! Еще раз упрешься, пеняй на себя! Ты получаешь то, что хотела!» – повернувшись ко мне спиной, процедил сквозь зубы Евгений. Я сделала несколько неуверенных шагов, нащупала у двери кусок увесистой арматуры, приготовленный мною еще на прошлой неделе, и мертвой хваткой сжала ржавый кусок металла в кулаке. Сердце колотилось с бешеной скоростью, в висках отстукивали дробью несколько молоточков, но уверенность в исполнении задуманного была настолько крепка, что придала мне силы. Изловчившись, я наотмашь ударила ненавистного мужчину по затылку: он медленно сполз на пол, одной рукой успев схватиться за косяк двери, а другой за голову. Еще мгновение и я переступила через бездыханное тело, схватила свою сумочку, которая висела на двери, перекинула ее через плечо и побежала по длинному коридору, не оглядываясь. Подбежав к деревянной двери, я увидела небольшой навесной замок. Изловчилась, просунула арматуру между дужками и, насколько только хватило сил, рванула металлический прут на себя – замок поддался, я сбросила его с петель и выбежала в ночь.
Ночь была именно такая, про которую говорят: хоть глаз выколи. Я на какое-то мгновение утратила представление о мире: где нахожусь, куда нужно бежать, что делать? Постояв несколько секунд, дала глазам привыкнуть к темноте и побежала. Пробежав по мягкой траве метров двадцать, я огляделась и решила пробираться медленно и осторожно. Вскоре уперлась в глухой забор, сделанный из цементных плит. Перелезть его я не могла и поэтому искала, что можно приспособить, чтобы перебраться на ту сторону забора. Наконец я нашла какую-то старую деревянную бочку. Поднять ее у меня не было сил, и мне пришлось положить бочку на бок и медленно подкатить к забору, перевернуть и установить у стыка двух плит. Кое-как я взобралась на эту бочку, затем между стыками нашла небольшую выемку и вскоре была за той стороной забора. Метрах в сорока от места, где мне пришлось перебираться через забор, я увидела тусклый свет от фонаря и поняла, что там был вход в особняк, и, не задумываясь, пошла в ту сторону.
В доме было спокойно, из окон доносилась веселая музыка, и я поняла, что дружки Евгения не заметили долгого отсутствия друга. Подойдя к воротам особняка, я увидела дорогу, которая могла меня увести подальше от этого места, и побрела вдоль нее, прячась от каждого шороха. Страх, что меня могут настигнуть, придавал мне силы, и я все дальше и дальше удалялась от места моего заточения. Вскоре на моем пути возникла новая преграда – это была довольно широкая речка. У меня не оставалось выхода и пришлось подняться на мост, чтобы пересечь ее. Когда я дошла до середины моста, то услышала скрипучий звук металла, затем до моего слуха донеслось ржание лошади. Я прибавила шагу – бежать побоялась, это вызвало бы подозрение. Повернувшись, я увидела нагонявшую меня повозку с сеном и восседающую на ней довольно крупную женщину: «Что, красавица, по ночам шляешься? Небось, от крутых сбежала?» – «Да!» – не задумываясь, сказала я. «Садись, подвезу, не пешком же тащиться», – остановив лошадь рядом, сказала хозяйка старой телеги. «Спасибо!» – с благодарностью произнесла я и еле вскарабкалась на повозку. «Ты уж не говори никому, что видела меня. Денег нет, а скотину кормить надо, вот и пришлось у нашего куркуля немного сена позаимствовать. У него большие нарезы земли и сено скошено, он и не заметит пропажи, – усмехнулась женщина, – умеют же некоторые подсуетиться и вовремя оттяпать лакомый кусочек землицы! Ты уж не говори, что меня видела». – «Хорошо, я никому не скажу». – «Э, милочка, не нравишься ты мне, – сказала женщина, внимательно рассматривая меня, – ну-ка рассказывай, что с тобой приключилось?» – «Да нет, ничего», – ответила я робко. «Да ты посмотри на себя: вся в синяках, круги под глазами, одежда вся драная! Как же ты в городе появишься, тебя менты на первом посту заметут или примут за бомжиху». – «Да вы что? Все так ужасно?» – «Да и воняет от тебя, как от бомжей у помойки! Давай-ка рассказывай, а мы подумаем, что тебе дальше делать?» – «Хорошо! Но вы дайте мне возможность хоть как-то вымыться и что-нибудь из одежды одолжите». – «Я с вечера баньку истопила, сама хотела помыться, ну и ты заодно искупаешься, – бодро сказала женщина, – так что, давай в баньку. Попаришься, всю грязь с себя смоешь, а раны заживут… Пройдет время, и ты все забудешь как страшный сон! А водичка, она ведь такую силу дает!» – «Да, не мешало бы и отмыться от всего, и силы получить! И раны заживут, но забыть такое невозможно!» – вздохнув, сказала я. «Не слышу в голосе положительных эмоций! Ты жива, жизнь прекрасна, а это, милая моя, самое главное! А сейчас рассказывай все, что с тобой приключилось!» – «Это длинная история». – «А нам спешить некуда. Мы с тобой с задних дворов ко мне в сарай должны заехать, чтобы никто не увидел, что у меня в повозке, – поерзав на сене, продолжала женщина, – да и тебя желательно, чтобы никто не заметил. Рассказывай».
Я затянула свой рассказ, и мы не заметили, как очутились возле ее участка. Как и пообещала женщина, подъехали мы с задних дворов. Рассказ мой подходил к концу, и я закончила его фразой: «Вот, и встретила вас на мосту. Теперь меня будут искать как убийцу… Я же Евгению, наверное, череп пополам раскроила». – «Да-а, похлеще голливудских историй! – спрыгнула с повозки женщина. – Дай подумать, что с тобой делать дальше. К ментам идти душу изливать?.. Не поймут! Некоторые кобели в органах похлеще твоих знакомых будут, а вдруг ты на таких же нарвешься…» – «Я уже об этом думала». – «Ладно, сейчас перекидаю сено, и пойдем в баньку». – «Давайте я помогу». – «Нет, садись сюда, отдыхай! – она бросила огромную охапку душистой травы на землю. – Сама управлюсь». И правда, работа у нее спорилась. Она открыла сарай, завезла повозку вовнутрь, разнуздала лошадь… И дальше я ничего не помнила, так как провалилась в царство Морфея и спала крепко и беззаботно первый раз за последние три месяца.
Когда женщина меня разбудила, повозка стояла пустая в глубине двора, а лошадь мирно похрапывала в стойле. «Надо же, умаялась, бедолага. Пошли, помоемся! Да мы с тобой и не познакомились. Как тебя зовут-то?» – «Маришка». – «А меня Тамара. У меня дочка с внуками в городе живет, я дома одна. Мы тебе из Надькиной одежды что-нибудь подберем». – «Спасибо». – «Пошли в баню», – сказала Тамара. «Пошли в баню все!» – прошептала я и в первый раз за последнее время рассмеялась от души.
Тамара принесла одежду, и мы пошли к небольшой баньке. Женщина подбросила в печку дров, в предбаннике было очень жарко. После всей мерзости и грязи в подвале предбанник мне показался особенно чистым – в нем по особенному пахло свежей известью и травою. Когда мы зашли в баню, я поняла, откуда исходил запах травы: на полу стоял тазик с распаренными вениками из разнотравья.
Тамара рассматривала мои синяки и неодобрительно щелкала языком: «Тебе придется все раны буквально зализывать, на теле шрамы останутся. Ой, девка, девка! Даже я знаю, чем заканчивается судьба фотомодели… Неужели ты надеялась на лучшее?» – качала она головой, тихонько похлестывая меня веником. «Да нет… У меня не было выбора, я ведь вам рассказывала, как попала в ваш город». – «Да-а, вот так: попадется какой-то подлец человеку на пути, и он потом думает, что все в миру сволочи!» – «Я так не думаю». – «Впрочем, не ищи себе оправдания, ты во всем виновата сама», – с укором сказала женщина. «Да, наверное, вы правы… Мне не надо было доверять мужчине, и ехать на прощальный ужин тоже не стоило». – «Ладно, мойся быстрее, тебя вон в сон клонит, да и мне надо выспаться, скоро корову доить. Я тебе там халат приготовила, ты его после бани надень». – «Спасибо».
Тамара жила в маленьком аккуратном сельском домике. В комнатах было чистенько, уютно и спокойно; все вещи стояли на своих местах и гармонировали друг с другом. Многие предметы напоминали мне далекое детство.
«Вот одежда дочери, подберешь что-нибудь, – Тамара бросила на стул несколько вешалок с вещами. – Вот с обувью не знаю, что делать… У тебя ножка как моя, но у меня нет молодежной обуви. Вон только кроссовки стоят, когда покупала, думала: удобные, буду носить – но так и не обула ни разу. Все! Ложись в дочкиной комнате, там удобная кровать, а я к себе пойду. Завтра поговорим и подумаем, что тебе делать дальше».
Я легла на кровать и мгновенно уснула. Сны были тревожные, и вскоре я проснулась от ужаса. В окне брезжил рассвет, и меня что-то толкнуло подняться с постели. Я встала, прошла в комнату, выбрала из предложенных мне вещей футболку, джинсы, кроссовки, носки, которые лежали рядом, и оделась.
С вечера я заметила на полке у телевизора небольшую стопку денег, взяла несколько купюр в надежде на то, что верну, как только смогу, и тихонько вышла из дома. Я долго брела по проселочной дороге, прячась от каждого услышанного шороха, и вдруг впереди заметила легковую машину с небольшим прицепом, в котором стояли бидоны.
«Черт, – ходил вокруг машины небольшой мужичок и громко бурчал, – теперь баллон менять надо». Я спряталась неподалеку за небольшими кустами и продолжала наблюдать. Когда мужик стал прикручивать запасной баллон, опустившись на колени, я не спеша пошла по дороге. Мужчина посмотрел на меня и спросил: «Красавица, далеко путь держишь?» – «В город». – «Садись довезу, вместе веселее ехать». Я с радостью скользнула на заднее сиденье. Всю дорогу мужичок рассказывал какие-то анекдоты и прибаутки и сам же над ними смеялся. Я только глупо улыбалась. В городе он высадил меня у остановки. «Сколько с меня?» – «Да иди уж, что с тебя брать? Неужто я не вижу, что ты где-то в небесах летаешь. Опустись на землю! Жить надо на земле!»
После его слов план у меня созрел сразу. Я быстрыми шагами направилась к месту своей прописки. Позвонила в дверь квартиры, где проживала до того, как меня заперли в особняке. Дверь мне открыли сразу: «Привет!» – в дверном проеме стояла девушка. «Привет!» – ответила я. «Я думала это таксист, – разочаровано сказала девушка, – а это ты. Ты за вещами? Твои шмотки я закрыла в той комнате, они лежат в двух чемоданах. Ты здесь остаешься или уедешь». – «Уеду», – непонимающим взглядом я смотрела на девушку. «Тогда забирай вещи, и мы тебя подвезем. Я в аэропорт еду, а таксист задерживается». – «Ты знаешь, кто я?» – удивилась я. «Да, конечно! Твои фото по всему дому напичканы, – показывая на огромный портрет на стене, сказала девушка, – ты жила здесь до меня и пропала… Так мне Евгений сказал, но я-то понимаю, что ты уехала работать туда, где больше платят. Я тоже получила выгодный контракт и уезжаю из этого города, не предупредив Женю».
В дверь позвонили, сердце у меня сжалось, и страх прокатился по всему телу. Мышцы напряглись, и я приготовилась защищаться. «Здравствуйте, – услышала я незнакомый голос и успокоилась, – такси вызывали?» – «Да, конечно! Почему вы так долго?» – «Пробки… Уже пробки!» – «Еще так рано, а уже пробки? Тогда мне надо поспешить, а то к самолету опоздаю. Ну, ты едешь?» – крикнула мне девушка. «Да-да. Я уже иду», – закрыв сумку, сказала я. В сумке лежали мои документы, видеокамера, драгоценности. Я была приятно удивлена, что ничего не пропало, – даже мои сбережения лежали на месте.
«Ты не рылась в моих вещах?» – «Почему не рылась?.. Рылась! Из драгоценностей и денег я не взяла ничего, только надевала несколько раз твои шмотки, но потом их стирала и клала на место. Ты простишь меня за это?» – «Да! Пожалуйста, могла бы и не возвращать, не жалко». – «Да ты что? Я потом спать не буду. Меня родители учили не брать того, что мне не принадлежит». – «Ну, вы идете?» – спросил, заглянув в дверь, водитель. «Идем, идем!» – ответили мы вместе и засмеялись.
Внизу девушка бросила ключ в почтовый ящик: «Он нам теперь не нужен, а на работу я позвоню с вокзала. Все, поехали! – воскликнула она радостно и побежала к такси. – Меня здесь больше ничего не держит». Как я хотела пожелать ей, еще не испорченной девчонке, лучшей жизни, но не была уверена, что это реально, так как сама напрямую столкнулась с «миром моды». Мне хотелось быстрее убежать от этого дома, чтобы меня не могли найти друзья Евгения.
«Ого! Мариша, смотри, машина Евгения остановилась у подъезда, – произнесла удивленно девушка, когда мы отъехали метров на тридцать от дома, и продолжила, обращаясь к водителю: – Гони быстрее, мне не хочется с ним выяснять отношения». – «Быстрее так быстрее, пристегни ремни!» – «Наверное, Надька рассказала о том, что мне сделали выгодное предложение, и Женька примчался за мной. Хорошо, что у меня хватило ума не рассказать ей, когда я улетаю, он бы в аэропорту дожидался. А так, пусть ищет, у меня самолет скоро, а когда поймет в чем дело, я буду уже далеко». Я промолчала, хотя поняла, что дружки обнаружили тело Евгения и примчались за мной. У центрального парка я попросила водителя остановить машину: «Сколько я должна?» – «Ты что? Иди уж, я рассчитаюсь», – защебетала счастливая фотомодель. «Желаю тебе удачи!» – от всей души произнесла я, вытащила сумки и хлопнула дверцей.
В парке я достала камеру – она, как ни странно, работала – установила нужный режим и вот рассказываю тебе, мой дорогой, мой единственный Владислав, всю свою историю. После того как я отправлю кассету твоему другу, меня не станет на этом свете! Душа не находит покоя, я не хочу жить с такой тяжестью на сердце, ведь ко всему прочему мною совершено убийство. Прощай, мой любимый Владислав! Прости, если сможешь! Я всегда любила только тебя. Твоя Маришка».
– Когда все было снято на камеру, Мариша пошла на ближайшую почту, запаковала видеокассету и отправила бандероль моему другу Петру… – сказал Владислав.
У Алены зазвонил телефон, она приложила трубку к уху:
– Я нахожусь у одного человека, статья у меня, я ее вынесу к магазину «Восход», подъезжайте быстрее.
– Кто звонил? – поинтересовалась Татьяна.
– Мне срочно нужно сдать статью в верстку, а заказчик хочет с ней ознакомиться. Я подожду его у магазина, а ты пока продолжай, потом мне расскажешь, – похлопав Татьяну по плечу, сказала Алена.
– Хорошо, занимайся своим делом. Я поговорю с Владиславом сама.
Алену проводил Сан Саныч, а Таня продолжала слушать Владислава.