1893 — † 16 ноября 1974 г., Москва, Ваганьковское кладбище
ЕДИНОМУ
Смотреть на мир - как это много!
Какая радость без конца!
Смотреть на мир и видеть Бога,
Непостижимого Отца.
По вере жить - как это много!
Не уклоняясь от креста,
По вере жить и славить Бога,
За нас распятого Христа.
В молитве быть - как это много!
Встречать сердечную весну.
В молитве быть и слышать Бога
Святого Духа тишину.
ДЕТИ, ЦВЕТЫ И ПТИЦЫ
Дети, цветы и птицы,
Сердца их не знают гроз,
У них посылал учиться,
О них говорил Христос.
Не забыл Господь среди мудрых
Ни ребенка и ни цветка,
Но в смеющихся детских кудрях
Опочила Его рука.
Цветок на лугу зеленом,
Струящийся звон в высоту,
Прекрасней одежд Соломона
Всегда казался Христу.
И верно, не раз ячменный
Для птиц он крошил кусок,
И птицы семьей блаженной
У Христовых прыгали ног.
Дети, цветы и птицы,
Сердца их не знают гроз.
У них посылал учиться,
О них говорил Христос.
† † †
Как Ты решаешь, так и надо.
Любою болью уязви.
Ты нас ведешь на свет и радость
Путями скорби и любви.
Сквозь невозвратные утраты,
Сквозь дуновенья черных бед
В тоске взмывает дух крылатый
И обретает в скорби свет.
Из рук Твоих любую муку
Покорно, Господи, приму.
С ребенком смертную разлуку,
Темницу, горькую суму.
И, если лягу без движенья,
Когда я буду слеп и стар,
Сподоби даже те мученья
Принять как благодатный дар.
Как Ты решаешь, так и надо.
Любою болью уязви.
Ты нас ведешь на свет и радость
Путями скорби и любви.
НИ ЛОБЗАНИЯ ТИ ДАМ
Ночью в сад за преданным Христом
С поцелуем подошел Иуда.
Господи, мы тоже предаем
Поцелуями Тебя повсюду.
Причащаться к чаше подходя,
Сбросив с сердца ледяную груду,
Тайный голос слышу я всегда:
"Ни лобзания Ти дам, яко Иуда".
Ставлю я ли к образу свечу,
Деньги ли передаю на блюдо,
Постоянно с робостью шепчу:
"Ни лобзания Ти дам, яко Иуда".
Если я живу как фарисей,
И по мне судить о вере будут,
Не услышу ль в совести своей:
"Ни лобзания Ти дам, яко Иуда".
Ближнего придирчиво ль сужу,
За собой не замечая худа,
Каждый раз испуганно твержу:
"Ни лобзания Ти дам, яко Иуда".
Все, чем Ты не славишься во мне,
Осуждает горько мой рассудок,
И звучит в сердечной глубине:
"Ни лобзания Ти дам, яко Иуда".
Не могу исправить сам себя,
Жду спасенья своего, как чуда.
Да смиренно веря и любя,
"Ни лобзания Ти дам, яко Иуда".
ОБРАЗ СТРАСТНОЙ БОГОМАТЕРИ
Не сводит глаз с орудий пыток -
Судьбы своей Младенец Твой.
И, словно требуя защиты,
За Мать хватается рукой.
Но Ты, смиряясь благодатно,
И веря в Божью правоту,
Несешь младенца невозвратно
Навстречу пыткам и Кресту.
† † †
Промчались Сани. Сбилась полость.
А я стою, вникая в звон.
Я знаю - в Церкви нежный голос
Поет рождественский канон.
Вся наша жизнь шумит и мчится,
Так далеко душе до звезд.
А та, моя, не шевелится,
Лишь, наклонясь, положит крест.
Пусть это сон… Проста прическа,
Чуть-чуть печален очерк губ,
И запах ладана и воска
Невыразимо сердцу люб.
Мы не умрем в пустыне снежной,
Он греет нас, собой одев,
Любимый с детства нежный, нежный
Живой рождественский напев.
† † †
Вижу розы Богородицы
В озарении дня нездешнего,
Мне, нечистому, доводится
Подышать от вечно-вешнего.
В сладком ветре лоб и волосы,
И глаза блестят омытые,
Где-то плещут звуки Голоса
Тайные и незабытые.
Дух мой жадно пьет от вечности,
Тает тело невесомое.
Впредь не буду жить в безпечности,
Обращу туда лицо мое.
У ПЛАЩАНИЦЫ
Люблю часы, когда ложится
На землю ночь в Страстной Пяток.
В церквах мерцает Плащаница,
Апрельский воздух чист и прост.
И мнится: вкруг свечей струится
Неисчислимых душ поток,
Там их незримая светлица,
Им уготованный чертог.
Уснули ль маленькие дети,
Ушли ли скорбно старики -
Все царствуют в Христовом свете.
А здесь, у нас, свистки, гудки,
Очередной набат в газете,
И только в сердце песнь тоски.
СВЕТЛАЯ ЗАУТРЕНЯ В СТАРОСТИ
По небу темному волокнами
Несутся тучи… Блудный сын,
У храма я стою под окнами
В большой толпе, как перст, один.
Там свет, заутреня пасхальная,
Там пир, там Отчий дом родной
Для всех, кому дорога дальняя,
И кто закончил путь земной.
За возносящимися дымами,
В сиянии паникадил
Мне мнится - полон храм любимыми,
Которых я похоронил.
Там мама празднично лучистая,
Отец с улыбкой доброты,
Головка дочки шелковистая
И братьев милые черты.
Но отдален решеткой кованой
От мира тайны и чудес,
Молюсь: да будет уготовано
Обнять их мне…
Христос Воскрес!
ПОД ВЕКОВОЙ СТЕНОЙ
Сегодня в ночь листвою клейкой
Запахли сладко тополя.
Пойдем, пойдем бродить аллейкой
Под вековой стеной Кремля.
Целует щеки теплый ветер
И сердцу шепчет: не забудь
Про вековые стены эти,
Про их израненную грудь.
О, не забудь своей России,
Своей земли, своей страны,
Будь верен ей, как в дни лихие,
Ей деды пребыли верны.
За суматохою трамвая,
За блеском мертвых фонарей
Подслушай клекот орд Мамая
Зарей, над тишиной степей.
Сегодня в ночь листвою клейкой
Запахли сладко тополя.
Пойдем, пойдем бродить аллейкой
Под вековой стеной Кремля.
СВЯТАЯ РУСЬ
Мне задают вопросы злые,
В которых затаен укус:
- Ну, где ж извечная Россия?
- Ну, где ж она, Святая Русь?
Осталась лишь архитектура,
Но это - церкви без крестов
И древняя литература -
Набор полузабытых слов.
Остались древние иконы,
Но это мир эстетских глаз,
И выросли музеев зоны -
Приманка интуристских баз.
А я в ответ: - Побудьте в храме,
Под праздник, в тесноте людской,
В той давке выстоит часами
Подвижник только и герой.
Но посмотри: народ церковный
Стоит в жаре плечом к плечу,
Стоит, прообразуя словно,
Одну горящую свечу.
Между старушками простыми
Стоят ученые мужи,
Живым усердием движимы,
В ком нет охоты - убежит.
Отсюда выводы большие
Я сделать радостно берусь:
- Вот где извечная Россия,
- Вот где она, Святая Русь!
Я НЕ УСТАНУ СЛАВИТЬ БОГА…
Я не устану славить Бога
За чудеса прожитых дней,
Что так была моя дорога
Полна светящихся людей.
За то, что ими был обласкан,
Общался с ними, говорил
Без опасения, без маски
И радость сердцу находил.
МОЛОДОСТЬ И СТАРОСТЬ
Что юность? -
Первый рейс туманными морями,
Отбор семян… Неведомый искус.
Что старость? -
Светлый сад, наполненный плодами,
Доставленный благополучно груз.
Когда с трудом бредет старушка в храм,
Дивятся девушки ее шагам.
Да! Ходим мы тем медленней, чем старше,
Но с полой чашей можно ли бежать?
А кто лишь наполняет жизни чашу -
Тот может с ней играть и танцевать.
Вино на дне. Его не расплескать.
И знаете, иной старушки слово
Чудесным светом миру расцвело,
Оно вскормило мысли Соловьева,
И Пушкина поэзию зажгло.
СТАРЕЦ АНДРОНИК
"Трудящийся в монастыре да не гнушается и очищением отхожих мест" (Из поучений прп.Ефрема Сирина).
Охотское море колышется мерно,
Преступников в лагерь везет пароход.
Великое горе, великую скверну,
Людское крушение "Джурма" везет.
И тесен, и темен, и сыр, и угрюм,
И полон молчания трюм.
Но вдруг от одной поразительной вести
Народ встрепенулся и шепот возник:
- В углу на корме раздает свои вещи,
Одежду и обувь какой-то старик.
Какой-то старик. Неизвестный, безликий,
О, как уместился он в этих словах?
Простец добродушный и старец великий
Среди суетливых воров - схимонах.
Он не дрожит перед бедой,
Он всех подбодрит шуточкой,
Старик с опрятной бородой,
В какой-то старой курточке.
В лагере чистить уборные,
Кто выполнит дело позорное?
Выполнит весело, тщательно, честно -
Только один этот старец, известно.
Да еще скажет: "Ведь я не один,
Или не ведаешь? А Дамаскин?"
Но вот он санитар в больнице,
С ним хорошо больным лежится,
Он как-то помогает им.
Да только ли больным?
Чу! Слышен шепот у дверей:
- Пришли в кандей нам сухарей,
Пришли туда и покурить!
Он поспевает… Так и быть!
В бараке, в полутемных сенцах
Он исповедует,
Епитрахилью - полотенцем.
Но сердце ведает,
Как на тебя легко ложится
Его рука.
Как может дух омолодиться
От старика.
Колыма 1940 год
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ
Я долго мечтой обольщался,
Что старцу запомнились мы,
Все те, кто с ним близко общался
В распадках седой Колымы.
Я с ним комариной тайгою
В толпе обреченных шагал,
Сгибался в шахтерском забое,
На лагерных нарах лежал.
По прихоти десятилетий,
Капризные смены судьбы
Все стерли… И старец ответил:
- Не знаю, не помню, забыл…
Боюсь, когда ангел суровый
Предстанет, о сроке трубя,
Я снова услышу то слово:
- Не знаю, не помню тебя…
РИЗА ГОСПОДНЯ
И в старину, и вчера, и сегодня
Наша земля - это риза Господня.
Благословенна земная плоть -
В тело земное облекся Господь.
Благословенно реки теченье -
В реке совершалось Господне Крещенье.
Радуйся, поле зерна золотого, -
Хлебом является Тело Христово.
Радуйся, сок виноградной кисти, -
Вином изливается Кровь Евхаристии.
Благословен синеокий лен -
Изо льна соткан Господень хитон.
Благословенны земные цветы -
В них виден Христос венец красоты.
Благословенны малые дети -
Им первым обещано Царство в Завете.
Благословенны земные дороги -
По ним проходили Господни ноги.
Радуйтесь, птиц пернатые стаи, -
Сам Дух Святой голубкой витает.
И в мысли, что Дух проникает материю,
Нет ни язычества, ни суеверия.
Недаром Господь, исцеляя слепого,
Использовал брение праха земного.
И тяжко больных посылал не к врачам -
А только умыться водой в Силоам.
Доныне в тоске по целительной силе
Старушка песочек берет на могиле
И, глядя на лик чудотворной иконы,
Кладет с воздыханьем земные поклоны.
А мы припадаем к священным мощам -
От них как-то ближе к безсмертию нам.
Так будь же свята и блаженна земля -
Долины и горы, моря и поля!
И в старину, и вчера, и сегодня -
Земля наша - светлая риза Господня!
† † †
Пророчески сбылись библейские слова,
И ни одно из них не прозвучало праздно.
Открылось, что во всех подробностях права
Была история великого соблазна.
Какую слышал речь от змия человек?
- Как Боги будете, вкусив плоды познанья!
Не то ли слышим мы в космический наш век,
Хозяйски заглянув в глубины мирозданья
И тайну атома уразумев вполне?
А что затем? - гибель в огне?
Не захотели мы припасть к кресту Голгофы
И мчимся к рубежам всемирной катастрофы.