Вот ведь как бывает: человек в душе педант, любитель порядка во всем, а особенно в вещах, в их качестве и местоположении; а на деле как раз все наоборот, - вещи разбегаются по облюбованным ими же местам, а в доме по этой самой причине вечный беспорядок. Таким человеком была Валентина Петровна, бывшая прежде преподавателем географии-истории в школе, а теперь предавшаяся своей подлинной страсти – собирательству исторических раритетов, коими полна-преполнешенька украинская земля.
Это её трудами бугор за околицей городка наречен стоянкой первобытных людей. Оттуда не одно поколение школьников носило не-переносило глиняные черепки, которые Валентина Петровна, когда самолично, а когда с эскортом ребят, доставляла в областной центр в музей; свет не близкий, почти час езды в автобусе, правда по общесоюзной трассе, обсаженной где тополями, а где – вишней и кустами шиповника. Какие из тех черепков попадали в витрины музея, а какие на свалку, с которой, быть может, лет через семьсот-восемьсот другие школьники будут их добывать и в тогдашний музей доставлять по такой же обсаженной шиповником дороге, - это тайна Полишинеля для всех, кроме самой Валентины Петровны. Дотошному краеведу работники музея поясняли, что большая часть тех черепков хранится в заказниках, да в руках реставратоворов, а которые, возможно, и до Киева доехали. Что касается глиняных курительных трубок, добытых в развалинах старинной крепости, от которой и осталось всего, что одна кладка на берегу разлива когда-то узенькой речушки, то эти раритеты действительно занимали достойные места на музейных выставках. А ведь были еще и рушныки, и старинные прялки, и много разных старинных ложек-чашек, горшков и ухватов… вещей, бесценных с точки зрения сподвижницы. Не все Валентина Александровна отвозила в область, кое-что оставляла для музея районного масштаба.
Поначалу было такое помещение: дом, в котором провел детство, а может быть, и родился, известный писатель.
Тут надо заметить, что в недрах райцентра советской Украины иногда происходили такие странные события, о которых рассказать человеку постороннему, столичному, - так не поверит.
Православная церковь и католический костел сосуществовали рядом, а было, что и на общий кошт строили ограду.
Батюшка православной церкви, отец Ананий, появившийся сразу после войны с орденом Ленина на груди, сейчас почивал на пенсии, в городские светские дела не лез, но ради интересов прихода навещал кого надо. Местные власти - и райком, и горсовет с исполкомом, - с ним считались, может быть из опаски того, что он знает слишком много о делишках, про которых ни народу, ни высшему начальству лучше не знать. Опасались и генерала, который ежегодно в праздник Победы наезжал в гости к знатному пенсионеру.
Музей, организованный Валентиной Петровной в доме писателя, никто посещать не стремился, денег на ремонт не было, и сам дом был на грани полного разрушения. Дом этот находился как раз напротив "общей" церковной ограды.
Оба храма одновременно стали стремиться прибрать дом писателя к своему приходу. Костел был богаче и имел больше возможностей на производство ремонта и сохранение памятника архитектуры 19-го века, хотя какая там архитектура, дом, каких много и сейчас… Но вмешательство отца Анания как раз и решило спор в пользу православия. Тихой сапой дом писателя исчез и как-то постепенно метаморфозился в часовню.
Валентина Петровна даже обрадовалась такому повороту событий. Экспонаты музея перекочевали частично в какие-то церковные хранилища, частично – во времянку, чулан и на чердак дома в подворье самой собирательницы. Там они, подчиняясь своеволию всех на свете вещей, ассимилировались с местными предметами и вместе с ними медленно превращались в хлам.
Однако главное событие, послужившее темой и квинтэссенцией этого рассказа, произошло лет за пятнадцать до падения стен местного музея.
Две воинские части размещались по разные стороны от райцентра.
Одна из них напоминала о себе грохотом с небес, когда истребители преодолевали звуковой барьер. Заслышав гром с ясного неба, набожные люди в первое время крестились, но потом попривыкли, и креститься перестали. Только детишки задирали головы, пытаясь рассмотреть самолет там, где его уже не было. Ни офицеров, ни солдат той лётной части в райцентре не видели; они чаще бывали на железнодорожной станции, вокруг которой разросся довольно большой поселок.
А вот с другой воинской части солдаты постоянно копали какие-то канавы. Если такие канавы рылись не в центре города, а ближе к окраине, то бойцам везло: нет-нет, а с какого-нибудь подворья им принесут крынку молока и хлеба, домашнего печенья, а то и бутылку самогонки-бурячанки, водки вонючей до невозможности, но действенной. В те времена к армии местные жители относились уважительно, солдатиков жалели.
Случилось так, что в тот самый день, когда еще бывший на службе отец Ананий беседовал с Валентиной Петровной у церковной ограды, неподалеку солдаты докапывали канавку для кабеля. Когда на бруствер канавки была выброшена большая желтоватая кость, сердце Валентины Петровны подало тревожный сигнал.
Отец Ананий, посмеиваясь в бороду, заметил:
- Говорят, в соседней области вот так нашли кость мастодонта.
Упаковав кость, как драгоценный древний меч, Валентина Петровна села в автобус и повезла свою находку в областной музей.
Ладно бы – тайком. Так нет же, успела похвалиться находкой и с директором соседней школы, и с соседями, с инструктором райкома, да мало еще с кем.
В музее собирательнице не отказали и пригласили эксперта - мясника из соседнего с музеем гастрономического магазина. Хозяйкой кости когда-то была корова.
Потом Валентина Петровна долго бродила по городу в поисках мусорного бака. Никаких террористов в те годы не было в помине, но среди жителей областного города нашлись бдительные старушки. Одна из них и вызвала милицию:
- Тут во дворе крутится подозрительная особа с каким-то свертком.
Милицейский патруль скучал, и рад был развеяться. Он подоспел в то самое время, когда "подозрительная особа" пыталась засунуть пакет в переполненный мусорный бак.
В участке развернули упаковку – кость.
- Так, муженька по частям хоронишь?
Послали сержанта милиции в музей, благо рядом. Там – обеденный перерыв.
Валентина Петровна выкручивалась, как могла:
– Да вы на размер посмотрите!
Сержант однако заметил:
- Вижу, здоровый был мужик!
Впоследствии Валентина Петровна возмущалась:
- Хиба не придурок той сержант! Метровая кость, а он - "здоровый мужик".
Когда все вокруг смеялись, Валентина Петровна даже не улыбалась. По натуре женщина веселая, здесь она теряла чувство того самого… Юмора.