Живет Анастасия в собственном дому. Теплый он и просторный. Растит сына. Себе и людям на радость. Красивый сын у нее, ладный, работящий.
Нравится Анастасии смотреть, как он работает. Нравится кормить сыночка и смотреть, как он ест. Как спит. Всю ночь может просидеть до рассвета и смотреть на сыночка, прислушиваться во тьме к его дыханию. Родное все и ноженьки, рученьки, стройное тело, головушка, волосы мягкие, белесые, волнистые. Будто все ее, Анастасиино, да еще роднее, любимее, радостнее да больнее.
- Чей-то парень, ладный такой?
- То сын Анастасии.
Говорят люди, а уж ей радостно.
Пришла пора, в армию идти сыну. Анастасия обеспокоилась. Как-то вдруг заберут, увезут? Кто силу такую имеет, чтобы от матери сына оторвать. А он молодой, сильный, глупый. Ему хочется ехать, защищать. Уговаривает мать, чтобы не плакала.
Увезли сыночка.
Семеро их было, лысых деревенских сынков, в автобусе и толстый начальник с ними. Уехали. Матери белыми платками махали. Уехали.
Анастасия дала в дорогу одежду новую, ни разу не надеванную, костюм синий в полоску, белую рубаху, черные ботинки - все лучшее что было. Слушала начальника и гордилась сыном, потом махала белым платком автобусу, что увозил сына. Домой шла, все представляла, как он в военной форме, ловкий, с винтовкой, защищает ее от всех врагов. Налево и направо, так и сыплются поверженные враги. И толстый начальник вручает ее мальчику большую красную звезду... Стала ждать сыночка домой.
Прошло два года. Но не было, ни письма от сына, ни весточки. Все ждала. Еще год прошел. Не приходит сыночек. Горестно стало Анастасии, тягостно ждать.
Еще год ждала, еще полгода. Нет сына. Поехала к толстому начальнику, спрашивать, где сын. А тот говорил, все говорил красиво. Приехала домой Анастасия - нет сына. Ночь проплакала, снова стала ждать. Сначала у высокой, грунтовой дороги ждала, потом уехала в районный центр, на вокзале ждала. Потом в областном городе ждала. Некуда больше ехать матери.
Приехала в свой дом, заперлась, нелюдимая стала. Сидит тихо в углу у иконы Казанской Пресвятой Богородицы со Младенцем и слезы льет. Три дня и три ночи проплакала, пока слезы не кончились. К вечеру соседка пришла, жалела, сказала, чтобы не ждала сыночка, нет его, умер при невыясненных обстоятельствах и косточек не нашли. Ушла соседка. Легла Анастасия на кровати, лежала до утра, без сна в глазах, без слез.
Утром встала и поехала на автобусе. Там толстого военного начальника разыскивала. Весь день за ним следила и в безлюдном переулке налетела на него коршуном.
Впилась Анастасиюшка в начальника когтями, зубами. Била, щипала, кусала. А начальник глубоко вздохнул, закрыл глаза и рухнул на черную землю. Лежал, не защищаясь, будто божий суд свершился. Всю свою злобу выместила. Душу хотела найти у начальника и растерзать - да не нашла. Избила, искусала начальника. Потом слезами облила и домой пешком пошла в деревню. Пришла домой, и чтобы никто не видел и не слышал ее, окна на ставеньки позакрывала, дверь на крючок, трубу заткнула фуфайкой старой. Села у иконы на табуретку и - завыла.
Так просидела, пока не понаехали другие начальники, дверь с петелек сняли, увезли Анастасию, бог знает куда. И только через несколько дней привезли обратно. Остановились начальники, вытолкнули Анастасию из черной, лаковой машины.
А Анастасия... седые волосы в разные стороны, глаза, будто пустые озера. Глядели на нее люди и молчали. Она вдруг как подскочет, да как побежит, да захохочет. К маленьким девчонкам подбежала, со смехом кричит:
- А ну, кто вперед добежит до дома моего!
И за девчонками припустила. Бегут девчонки впереди нее, ревут от страха. Боятся оглядываться. Стоят люди, смотрят.
Бежит Анастасия, ковыляет вдоль улицы. Хохочет. Бегут впереди нее девчонки, плачут в голос от страха, оглядываться бояться.
С той поры Анастасиюшка все по улицам бегает, то хохочет, то плачет. Спит она - где ночь настигнет. Кормится кусочками, что бог пошлет, а люди подадут.
Дом Анастасиин, теплый да просторный, простарел вдруг насквозь и умирать начал.