Зюзин

Хельги Нордкап
                Посвящается Светлане Гужиной –
                - другу и наставнику.


   Людей без недостатков не бывает. У Зюзина их было целых два. По крайней мере, он так считал. Смешная фамилия притерлась и  кличка Зюзя вполне стала заменять парню имя. Второй недостаток был хуже, хотя проявлялся не ежедневно и чисто внешне был незаметен. В народе этот умственный дефект называют  топографическим кретинизмом. Зюзину больше нравилось выражение “географический идиотизм”. Считать себя кретином ему совсем уж не хотелось, а вот на идиота приходилось соглашаться. Да и география – наука пошире будет…

  Идиотизм этот самый выражается в том, что человек совершенно не ориентируется на незнакомой местности, может заблудиться в трех соснах и никогда не найдет обратную дорогу от пивного ларька до дома, откуда его за пивом послали.

  Способность Зюзина “заблуждаться” , а может быть “блудить”, а может быть…нет,- в русском языке нет подходящего глагола, - была неочевидна для него самого лет до пятнадцати. До этого он ходил по незнакомым местам с мамой, папой или друзьями, судьбу не искушал и если куда-то отправлялся один, далеко от трамвайной остановки не отходил. Заблуждался только идеологически, но на это ему всегда своевременно указывали товарищи и прочие доброжелатели и Зюзин исправлял заблуждения без лишнего упорства, поскольку человеком был покладистым.

  Когда Зюзину исполнилось пятнадцать  лет, мама купила ему профсоюзную путевку на турбазу. Поездка обещала быть интересной, поскольку включала в себя длительный лодочный поход по системе озер. Зюзину повезло, что турбаза находилась в Литве вблизи Игналины, а не в Тюменской области. Если бы не это везение, рассказ о Зюзине , наверное, пришлось бы исполнить в прошедшем завершенном  времени .

  До места Зюзин добрался почти без приключений, если не считать того, что он вышел не на своей станции. Дело было ночью, пьяный проводник спал , спросить было некого, а названия станций, как это водится на просторах евразийской Империи, не бросались в глаза. Зюзину повезло, что дело происходило в спокойные советские времена и два литовских милиционера, сцапавшие его в три часа ночи при попытке рассмотреть табличку с названием географического пункта, посадили Зюзю в коляску мотоцикла и отвезли прямо к воротам турбазы.

  В поход отправились большой веселой командой на восьми шлюпках. Перед отправлением к рослому не по годам Зюзину обратились с предложением сдать деньги на водку. Водки Зюзин до этого не пил, денег у него было в обрез, но, чтобы не подрывать свою репутацию во взрослом коллективе, деньги сдал.

  Первый привал обещал быть самым интересным и ключевым. Именно на нем все должны были перезнакомиться, выпив водки, проявить свои достоинства и занять должное место в коллективе на все оставшееся время похода. Зюзин, сильно комплексовавший по поводу своего возраста, не в шутку  волновался и, поскольку занятия в общем процессе приготовления к ужину ему не досталось, решил успокоить нервы прогулкой по лесу. Заодно он собирался в одиночестве подумать о том, какие достоинства ему следует проявить сегодня вечером. При этом Зюзин от волнения напрочь забыл о недостатках. А зря.

  Лесная дорога без всяких, как показалось Зюзину, ответвлений весело и нежно вела его по лесу, совершенно не мешая  думать о зюзинском, о своем. Зюзин, по натуре своей склонный к философским обобщениям, позволил себе даже некоторое время поразмышлять о простоте и пользе одномерной системы координат. На всякий случай была им придумана еще хитрость с часами – Зюзин засек время выхода на дорогу и теперь, на обратном пути он уже точно знал бы, когда ему следует ожидать поворот к лагерю. Гордый своей изобретательностью, Зюзин чувствовал себя в полной безопасности и расслабился. В конце концов, он приехал отдыхать.

  Через некоторое время Зюзин решил, что ему хватит углубляться в пространство и повернул назад. Картинка перед ним изменилась и стала неузнаваемой потому что на затылке у него глаз не было и обратную дорогу он видел впервые. Зюзина позабавил этот эффект, он посмотрел на часы и прибавил шагу. Через контрольный интервал времени искомый поворот не появился. Не было его и далее. Еще через полчаса Зюзин уже понял, что заблудился. Самое главное было то, что он уже не мог вернуться ни в какую знакомую ему точку дороги, потому что никакую точку для себя не отметил, а в голове его  все  перемешалось. Этот эффект мгновенного запутывания картинки ближайшего прошлого так ярко проявился в зюзинском сознании в первый раз и неприятно удивил Зюзина.

   Далее все происходило как в низкопробном триллере. Зюзин уже бегом метался по дороге, надеясь случайно напороться хоть на какой-нибудь поворот. Потом его еще не угасший разум подкинул идею о том, что с одной стороны дороги должно находиться озеро – ведь приплыл Зюзин сюда по воде. Если выйти к озеру и пройти вдоль берега, то где-то недалеко будет лагерь, из которого ушел Зюзин.

  С какой стороны от дороги нужно искать озеро, Зюзин себе представлял, хотя уже сомневался. Он сошел с дороги и пошел как кабан – напролом, ломая кусты. Озера не было, но вместо озера под ногами захлюпала трясина. Идти становилось все труднее. Зюзин понял, что если он сейчас уже не найдет и дорогу, с которой сошел, - дело его на небесах будет закрыто. Он со всей тщательностью постарался повернуться ровно на сто восемьдесят градусов и уже безо всякой уверенности в своем будущем двинулся назад.

  Дорога нашлась. Зюзин посмотрел на часы – прошло уже два часа с тех пор, как он отправился гулять. Товарищи его , возможно,  начинали ужин. Зюзину хотелось есть и пить, а больше всего хотелось оказаться дома – там, где он всегда умел находить дорогу назад. В гробу и в белых тапочках видел он и лодочный поход и литовскую турбазу и мамин профсоюз с его путевками.

  Неожиданно перед Зюзиным возник не замеченный им ранее поворот. Поворот вел явно не в нужную Зюзину сторону, но отчаявшийся путешественник, нарисовав носком кеда большой крест на песке дорожки, кинулся исследовать новое направление. Через пару сотен метров за изгибом тропинки Зюзин вышел к человеческому жилью. Это был типичный хутор – с коровами, курами, колодцем, сараем и парой жилых строений. Не очень юная литовка возилась с коровой. Зюзин заорал диким голосом и бросился к женщине.  К счастью, та не испугалась, а наоборот, - даже обрадовалась неожиданному появлению Зюзина из леса. С перепугу забыв, что литовцы, как и все цивилизованные люди, понимают по-русски, Зюзин стал жестами объяснять женщине, что он мирный турист, отбившийся от группы, ищет озеро, лодки и людей возле лодок…

  Пока Зюзин отпивался парным молоком, женщина гладила его по голове, любуясь незадачливым мальчуганом.

- Оставайся, парень. Зачем тебе лодки?

  Но Зюзин был упорен. Лагерь оказался совсем рядом – его даже оказалось слышно. Когда Зюзин быстрым шагом появился из леса и подошел к костру, спутники его даже не удивились. Зюзину было  обидно – его никто не искал, никто о нем не беспокоился. Ему протянули кружку с водкой:

- Вот. Все твои порции в одной таре. Все до капли согласно купленным билетам…

  Зюзин подержал в руках холодную кружку, поискал, куда бы ее поставить и , не найдя подходящего ровного места, вдруг, как старый алкаш, шумно выдохнул воздух и опрокинул в себя пойло одним махом.

- Молодец – наш человек – сказал кто-то у костра.

  Зюзин не почувствовал ни запаха , ни вкуса первой в его жизни водки.

  После этого случая Зюзин уже в лес один не ходил. И недостаток свой имел в виду всю жизнь. А однажды, много лет спустя,  в горькую минуту, он даже вспомнил почему-то ту немолодую литовку, пахнувшую зрелой женщиной и парным молоком, и пожалел, что ушел тогда к своим туристам…

                -2-

    “Потерялся мальчик. 32-х лет. Рост – выше среднего. С виду – дурак-дураком. Одет в черную ветровку и синие джинсы. Возможна шапочка и пустая корзинка. Вознаграждение гарантируется.”

     Такое объявление друзья приклеили над зюзинским столом в день его рождения. Было смешно потому, что неделю назад его искали в лесу всей лабораторией. Поездка коллективом за грибами обернулась двухдневными поисковыми работами. Прочесывание леса не дало результатов потому что Зюзин чудом вышел к железнодорожной насыпи и как Чунчо-барабанщик остановил электричку, встав у нее на пути. Паровозники хотели накидать ему по морде, но  Зюзин так тепло и нежно извинялся, да и ручищи у парня выглядели слишком опасно…Короче, когда группа, так и не нашедшая Зюзина, вернулась в город и ребята начали названивать Зюзину домой , потерявшийся мирно отдыхал от переживаний под опекой домашних.

   На работе о зюзинской проблеме знали давно – еще молодым специалистом он умудрился покрыть неувядающим позором спортивные знамена своего НИИ. Он честно предупреждал, но его не слушали и отправили зеленого неоперившегося инженера на отраслевые соревнования по спортивному ориентированию. Зюзинские вопли по поводу какого-то там идиотизма сочли рецидивом обычной студенческой симуляции. Даже когда Зюзин, вооруженный картой, компасом и набором напутствий институтского физрука, рванул со старта быстрее всех, но в другую сторону, никто особенно не заволновался. Но когда через два часа выяснилось, что он не появлялся ни на одном контрольном пункте, физрук почувствовал нехорошее. Физрук еще не знал, что он до глубокой ночи будет водить через лес цепи энтузиастов, провалится в болото, сломает указательный палец и порвет новый югославский спортивный костюм, но так и не найдет Зюзина. Зюзин же найдется только на следующий день – живой, здоровый и в соседнем районе.

  Уезжая по выходным в лес, друзья не очень горели желанием брать Зюзина с собой. Он чувствовал это и со временем перестал напрашиваться. Только Сашка Дубинин – лучший друг – предпочитал зюзинскую компанию любой другой. Сашка любил поговорить, а Зюзин был идеальным собеседником – он очень терпеливо и осмысленно молчал, всегда удачно вставляя междометия. Талант слушателя – достаточно редкий сам по себе – с лихвой компенсировал для друга все зюзинские недостатки.

  Ко всему прочему Зюзин был невезуч в поиске даров леса. Его надо было привести на поляну с грибами, привязать длинной веревкой к дереву и тогда можно было спокойно позаниматься своими делами. Иногда , когда Сашка скрывался за кустами в поисках грибов, Зюзину вдруг казалось, что он потерялся. Тогда он начинал кричать. Зрелище огромного Зюзина, который уныло бродит по поляне (боясь уходить далеко) и жалобно кричит: “Ауу…” было не для слабонервных. Саня был человеком добрым и незловредным, но иногда позволял себе посидеть за укрытием и насладиться сценой с потерявшимся гигантом.

  Однажды Саня сообщил Зюзину:
- Знаешь, я тут читал, что в Африке пигмеи и бушмены живут вместе. Причем, пигмеи – отличные следопыты и прекрасно разбираются в джунглях, а бушмены – хорошие , сильные охотники…ну вот, как ты – ни фига не ориентируются. Так они ходят на охоту вместе – пигмей и бушмен, пигмей и бушмен. Так что ты, Зюзин – типичный бушмен.
- А ты – пигмей что ли?

  Так они иногда и звали друг друга. Зюзин был “бушменом”, а немаленькому Сашке пришлось называться “пигмеем”.

  А потом они, один – вдоволь наоравшись “Ауу”, а второй на это насмотревшись, придумали веселую мальчишескую шутку. В грибную пору садились покурить посреди леса и начинали орать на разные голоса: “ Натаааааша, Натаааааша…” или еще как-нибудь. А через какое-то время лес начинал отвечать им. И со всей огромной страны  потихоньку разнообразные потерявшиеся Наташи, Светы, Тани…стекались на грибную поляну. И всем было хорошо и весело. Потому что и в лес и в жизнь надо ходить не за жратвой, не за грибами и ягодами, а за человеческим общением. И хороший человек никогда не потеряется в лесу и в жизни. Всегда кто-нибудь для него да найдется.