Сразу прошу прощения за некую пикантность рассказа.
Но... что было, то было...
Двое топчутся на морозе. Один стучит нога об ногу, пританцовывая и подпевая под нос. Второй озирается по сторонам почти очумевшими глазами.
А вообще-то они оба холостые офицеры. Гуляют. Три дня как вернулись из морского похода, энергии нерастраченной - масса. А девать её в заброшенном и забытом погодой, природой и начальством гарнизоне, куда? Только на неожиданные приключения, которых эти двое уже несколько суток ищут на полутёмных улицах городка. Полярная ночь и мороз совсем не располагают к прогулкам при луне, но больше особенных развлечений здесь нет. Кино? Надоело во время похода. Старенькая «Украина», тарахтевшая в кают-компании подлодки, показала около сотни фильмов и ничего новенького не хочется. Танцы-кабаки? Так на весь гарнизон всего один Дом Офицеров, где танцы только в выходные, да один «кабак», расположенный между двумя корпусами офицерских общежитий, соединяющий их своим телом в единый организм и носивший народное название «Промежность». Мест в нём на всех не хватает. Особенно молодым лейтенантам.
Вот и гуляют стайками вернувшиеся из похода «военморы», организовывая себе «клубы по интересам». Почему на улицах? Так ведь квартир даже для женатых не хватает, а холостякам и в "общаге" не всегда есть место, чаще каютка на четверых в казарме, где за стенкой обитает любимый «личный состав», и все удобства - на всех, без чинов и званий, а из удовольствий - только радио.
Телевизор? Так в эти годы только два канала на всю страну и любимая программа «Время», после которой телевизор в казарме выключается и… «Отбой!». Своего телевизора в каюту не купить - в стране повальный дефицит. И на телевизоры тоже.
Вот и гуляют. Мёрзнут... Радуются возникающим на пути приключениям и грустят вслед убегающим в квартиры семейным собратьям.
Гуляй не гуляй, природа своё берёт.
- Слушай, - говорит второй первому.- Я уже не могу, живот крутит второй час!
- Так в казарму дуй! Чего ждешь?
- Поздно! Надо было раньше!
- Тогда - в сугроб!
- А мороз ты попросишь подождать, пока я с «нарушением формы одежды» приседать буду?
- Ну, тогда не знаю….
Глаза уже не бегают, а мелькают по окрестностям городка, ноги семенят, тело подпрыгивает. У одного от холода, у второго - от двух причин.
- Чёрт! Вон в том подъезде Вовка живет, управленец наш! Не могу больше - пробегу к нему, пусть выручает! Не умирать же с позором!
Тело в чёрной шинели, как чёрная кошка, стремительно и почти бесшумно исчезает в тамбуре дома, приятно сверкающего в полярной ночи глазницами уюта.
Первый продолжает топтаться на морозе, насвистывает песенку и тихонько коченеет. А в казарму всё равно не хочется. Хоть убей!
«Ладно, сейчас выйдет, и пойдём к Дому Офицеров, может быть, там кого-то найдём с жильём и питанием!».
Ждёт…
Небо лунное, звёзды - с кулак, ветер - редкий случай для Крайнего Севера и этой базы - практически не ощутим. Вот только мороз и скользко. А зимняя форма одежды одинакова для всех - её носят и в Москве, и в Севастополе и на Камчатке и на Севере. И кто-то зимой умирает в ней от холода, кто-то от теплового удара, а кто и просто превращается в сосульку… И скользят - все! Ботинки на коже - лучше коньков! Только те теплее…
«Не, уже никуда не пойду. В казарму и скорее!»- мысли замерзают вместе с ногами и носом.
- Быстрее, быстрее! Пошли быстрее! - вылетает из тамбура дома приятель.- Скорее ты!
- Куда ты меня тащишь? Я никуда уже не хочу, давай в казарму!
- Да Бог с ней, с казармой! Быстрее бежим, заодно и согреешься!
- Ни черта не понял! - но ноги семенят по скользкому насту за приятелем, и парочка исчезает за углом дома. Потом их тени проскальзывают через мостик между жилой зоной и казарменным городком. Потом - стук задубевших каблуков по трапу штабной казармы, где на третьем этаже расположен их экипаж…
- Ты толком можешь объяснить, какого чёрта ты меня заставил бежать, как подстреленного оленя?
- Объясняю…
… Второй, пусть его имя так и останется тайной, еле сдерживая естественный инстинкт, вскочил в подъезд дома, где жила семья Вовки. Звонок и стук в дверь раздались в квартире одновременно и продолжались до поры, пока дверь не распахнулась. На беду Вовки дома не было, только его жена и маленький сынишка.
- Ты чего тут устраиваешь? Пьяный что ли? - спросила испуганная жена.
- Потом объясню! Ради Бога - пусти в туалет, сил нет, и совесть там - на морозе - осталась!
- Да иди, только ребенка не пугай!
Лейтенант мелькнул в прихожей и с треском исчез за нужной дверью...
Спустя какое-то время раздался положенный шум воды и дверь, также как и перед посещением «гальюна», резко захлопнулась, и тело метнулось к входной двери и исчезло за ней, оставив в недоумении женщину, прижимавшую к себе испуганного появлением шумного дяденьки мальчугана.
- Ну и чего? Зачем от дома-то рванул, как подстреленный?
- Ты понимаешь, я влетел в клозет, сил терпеть совсем не осталось. Времени на «маневры» - тоже. Штаны скинул и прямо «кормой» зашёл на цель… Ну и «отстрелялся» по полной программе. А когда ручку бачка дёрнул, увидел…
- Чего ты там мог увидеть? Кроме дерьма?
- Хуже… Там… на унитазе…
- Что там могло быть такого? Ну, не золото же?!
- Какое золото! Там… крышка была ЗАКРЫТА!!!
Вот такой случай. А по гарнизону с тех пор этот случай, как анекдот рассказывают уже не один десяток лет.
Вот только как себя чувствовала молодая хозяйка - ничего не известно.
Вернее - не сохранилось в народных сказаниях.
Но, думаю, не очень…