Сухов шёл по пустыне и вспоминал последний сон. В нём верному другу, не раз выручавшему в тяжёлые минуты, сильно не везло в схватке с Джавдетом. Злодей нарядился в металлокерамические бриджи и гимнастёрку, а халата на нём не было вовсе. Зато новая чалма с очками и хитроумным забралом никак не хотела дырявиться. Расстреляв все патроны, старый друг ускакал, но не далеко. Коварный Джавдет дождался, когда конь вынес седока на верхушку бархана и выстрелил из странной, совсем не похожей на трёхлинейку, здоровенной винтовки. Зелёный сгусток с визгом вырвался из вычурного дула, долетел до бархана, и... Конь под товарищем вскрикнул почти человеческим голосом, со зловещим пшиком обуглился и осыпался чёрным песочком! Сухов достал последний динамит и прицельно метнул врагу прямо к ступням. Когда облако пыли, песка и вонючего дыма рассеялось, Джавдет сидел на заднице и ошалело вертел головой, держась за промежность. Его чалма валялась рядом с разбитыми очками и забралом, забрызганным соплями, слюнями и ещё чем-то красным.
Истратив два последних патрона из нагана, Сухов дождался товарища, уже подбегавшего с кинжалом и повреждённым карабином, который держал, как дубинку.
- Стреляли? - спросил он и вдруг окаменел лицом, увидев неподвижного кровника и Сухова с оружием в руке. Из дула револьвера вился дымок.
- Джавдет твой. Я отстрелил ему пальцы...
Часы на запястье давно не тикали, но расставаться с памятной вещицей боец не спешил. Тут со временем вообще что-то странное творилось. "Проклятый андронный коллайдер!" - думал Сухов, уходя по песку на восток. "Пока доберусь до океана, год пройдёт. А там пароходом, да через Европу... Не скоро увижу могилку возлюбленной моей... Чёрт! Как же её звали?.. Катерина Матвевна! А уж правнукам правнуков доказать, что я их предок и вовсе будет невозможно..."
Затихающий визг Джавдета всё больше сливался с подвываниями пустынного ветра, ботинки распирало от лишних пальцев, а скорпионина, которая никак не желала заменить любимых Суховым варёных с укропчиком раков, вызывала изжогу. От обмоток воняло джавдетиной, зато портянки из волосатой мешковины пришлись по ноге и радовали душу. Почти полный ньюка-колы чайник ритмично постукивал по бедру, пара головок чеснока и четыре стимпака - не бог весть что, но у Джавдета кроме них был только мешочек со странными монетами. "Валюта!" - подумал Сухов и прикинул стоимость местных полушалков. Эта пустыня была бедней и противней привычной, а среди здешних пугливых и агрессивных жителей никто даже отдалённо не напоминал покойных и дорогих сердцу Верещагина и Петруху. Сухову тут не понравилось. Утешало лишь то, что местные дикарки все, как одна, были похожи на Гюльчатай. Просто одно лицо...