Судьба вынужденных переселенцев

Николай Кастрюлин
               
                . (Как политические события сказывались на судьбе нашей семьи)               

.  Исторические события, изменяющие сложившийся образ жизни, зачастую  провоцируются политической элитой, находящейся в руководстве страной или стремящейся занять в ней руководящее положение. При этом эти события  напрямую влияют на судьбы широких народных масс. Каждое историческое событие так или иначе сказывается на судьбе как всего народа страны, так и на судьбе каждой семьи, каждого человека. Меняется привычный уклад жизни, гибнут люди, происходит вынужденная миграция населения, разрушаются семьи, меняется судьба конкретного человека. И как правило, никто не несёт за это ответственности. Пытаясь выяснить своё происхождение, я убедился, что все исторические события непосредственно коснулись и нашей семьи.События в нашей семье непосредственно  подтверждают  вышесказанное. Провокации политических деятелей, стремящихся резко изменить сложившийся  образ жизни, как правило, приводят к ненужным человеческим жертвам. Только осуществление изменений в жизни страны эволюционным путём  может предотвратить ненужные человеческие трагедии.      
      
   Стремление  российского крестьянства в 18-19 веках избавиться от крепостничества  привело к интенсивному  уходу крестьянских масс из православия, обслуживающего царскую власть и дворянство, в  различные секты, проповедующие  по учению Иисуса Христа  братство и равенство людей. Признав  массовое сектантское движение «вредным» для самодержавия, царское правительство стало преследовать и  выселять сектантов на  дальние окраины Российской империи. Так мои предки молоканского вероисповедания  были высланы из центральных  губерний России в горы Закавказья.
      
   При Екатерине 11 молокан стали выселять из  центральных регионов России на южные окраины. Именно в этот период мои предки Кастрюлины (по отцовской линии)  оказались в Таврической губернии, в современной Херсонской области Украины. Имеются основания предполагать, что они были высланы из современной Московской области.               

  При царе Александре1 в 1805 году молоканам была  предоставлена свобода вероисповедания.  В центральных регионах России  молоканское движение начало возрождаться и приобретать массовый характер. При царе Николае 1 по просьбе Святейшего Синода началось изгнание молокан на дальние окраины, больше в Закавказье. Изгнанию подверглись также молокане из Таврической губернии, где они за короткое время освоились и стали жить зажиточно. В это время мои предки Кастрюлины были высланы из Таврической губернии в  Закавказье в Шемахинскую губернию. По преданию  мой прапрадед Кастрюлин Иван Леонтьевич в 1840 году в 12-летнем возрасте с отцом поселился в селе Чухур-Юрт недалеко от Шемахи.               
 
. Мои предки  Новосельцевы (по материнской линии) происходят от молокан, выселенных в Закавказье  в 30-ых годах 19-го столетия. Есть предположение, что они были высланы из Владимировской губернии.  В Алты-Агаче они были одними из первых поселенцев. Поселены были в глухой горной долине, поросшей густым лесом. Постепенно  переселенцы освоились на новом месте, построили себе добротные дома, стали жить зажиточно.  В благодатном горном климате  их семьи разрослись. Новосельцевы стали одной из самых многочисленных семей в Алты-Агаче. Моя мама, Новосельцева Анна Ивановна, была  алтыагачской уже в четвёртом поколении, а я в пятом. Таким образом, я по линии  Новосельцевых являюсь коренным жителем Алты-Агача в пятом поколении.               

.  Мои предки по линии моей бабушки, Кастрюлиной Екатерины Ивановны, в девичестве Половинкиной, происходят из донских казаков, принявших молоканскую веру, за что были высланы в Закавказье.

.  К сожалению,  мне не известны мои более древние предки. Но у меня нет сомнений, что мои предки  в начале 19 века были крестьянского происхождения. Из-за стремления царских властей сохранить крепостнический строй, последователи молоканского вероисповедания подверглись  унижениям, преследованиям, изгнаниям из родных мест. Таким образом, мои предки в середине 19 века оказались в  горах Кавказа.               
  Мой прадед Кастрюлин  Степан Иванович (1847-1926) был богатырского телосложения. Рассказывали, что когда его видели вдалеке, он казался нормальным человеком, а когда оказывались рядом с ним, чувствовали себя перед ним малорослыми. Говорили, что Степан Иванович мог лечить людей народными средствами. Семья у  него была многочисленной: он вырастил  пять взрослых сынов и трёх дочерей, которые образовали в Чухур-Юрте новые многодетные семьи.

. Мой дедушка Яков Степанович Кастрюлин родился  в селе Чухур-Юрт в 1873 году.  По статусу считался казённым крестьянином. Семья была многочисленной, занималась  сельскохозяйственной  деятельностью. Жили по сельским меркам  в достатке. В детские годы Яков Степанович  окончил начальную сельскую школу. После  школы  принимал уроки у частных учителей  и занимался самообразованием. Среди односельчан считался  грамотным человеком. До женитьбы Яков Степанович некоторое время   проработал в Баку  продавцом в мануфактурном магазине. Работа ему не понравилась, и он возвратился домой. Вскоре устроился на работу  писарем в лесничество в городе Шемаха, на небольшом расстоянии от Чухур-Юрта. После женитьбы в 1893 году работал объездчиком в лесничестве в Чухур-Юрте.               

.  В 1907 году  Яков Степанович  был приглашён Общиной  села Алты-Агач, находящегося на расстоянии около 40км от Чухур-Юрта, на  должность сельского писаря. И он со своей семьёй переехал в Алты-Агач на постоянное местожительство. Так в селе Алты-Агач появились Кастрюлины.  Это в селе была единственная семья с такой фамилией. Мой отец, Семён Яковлевич, и я родились и выросли в Алты-Агаче, т.е. являемся коренными жителями села.                .             

    В должности сельского писаря  в Алты-Агаче Яков Степанович  проработал до 1923 года. По статусу после старосты  сельский писарь был вторым человеком в  администрации села. Фактически он выполнял функции  нотариуса, судьи по гражданским делам и регистратора  актов гражданского состояния. И сейчас в семейных архивах земляков-односельчан имеются документы о купле-продаже недвижимости, документы на раздел имущества, завещания, судебные решения по гражданским делам, свидетельства о рождении и смерти, оформленные и подписанные Яковом Степановичем.                .
  В Советское время Яков Степанович  работал кассиром в Райфинотделе, а в последние годы  бухгалтером в сельсовете. Семья занималась сельскохозяйственными работами. У него, по современным меркам, была  большая семья. Старший его сын, Николай Яковлевич, в возрасте  22 лет погиб во время событий в 1918 году. В 1935 году в его семье в живых было пятеро детей: Аграфена(1894г.р.), Анна(1901), Семён(1909). Иван(1911), Сергей(1918). Дочери были замужем и жили  отдельно. Сыновья занимались сельскохозяйственными работами.

    Большие изменения в жизни населения Российской империи  внесли революции 1917 года и последующие за ними  гражданские войны. Резкий переход от одной политической системы к другой привёл к трагическим последствиям: погибло  множество людей,  многие потеряли годами нажитое имущество, многие стали беженцами, круто изменилась судьба многих людей. Эти  события  получили отражение и в нашем мирном горном селе. И хотя население нашего села не стремилось ни к каким изменениям в своей жизни,  ему не по своей воле пришлось испытать последствия наступивших изменений.   

   Положение нашего села  в 1918 – 1919 годах очень осложнилось, так как азербайджанские националисты из окружающих сёл предпринимали попытки захватить и разграбить русские села. В это время некоторые семьи покинули Алты-Агач и выехали на Северный Кавказ. Близрасположенное село Ярымджа, основанное в конце 19 века украинскими переселенцами, было полностью покинуто жителями. В Алты-Агаче были организованы отряды самообороны, вооружённые в основном охотничьими ружьями, частично карабинами. Вокруг села была налажена  оборона. Все нападения националистов были отбиты. В село они не были допущены, но на полях в окрестностях села они убили несколько человек. Шесть молодых людей в возрасте 20 – 25 лет погибли 14 марта 1918 года при транспортировке орудий в Алты-Агач из соседнего русского села Хильмилли. Они как разведчики двигались впереди отряда и наткнулись на засаду, которая их расстреляла. Среди погибших был и мой дядя Коля. Ему  было всего 22 года. Он отслужил в царской армии в Карской области, собирался жениться. Таким образом события этого периода, спровоцированные политическими деятелями, непосредственно отразились в нашей семье.
       
   Коренные изменения в жизни нашего села произошли после  революционных преобразований, свершившихся  по сценариям политических лидеров. В селе прошло раскулачивание, была проведена сплошная коллективизация, а в 1937 году  были репрессированы наиболее зажиточные и авторитетные  сельчане. Эти политические события в очередной раз отразились на судьбе нашей семьи.
   
   В 20-ых годах  Якову Степановичу пришлось испытать унижения за его активное участие в жизни алтыагачской молоканской общины. Его лишали голоса на выборах, высмеивали в фельетоне. Из-за этого моему отцу отказали в приёме на Рабфак.

.  В1936 году отец и дядя Ваня вступили в колхоз. Это необходимо было сделать, так как проводилась всеобщая коллективизация. Наша семья  входила в число середняков. Не желающих вступить в колхоз могли перевести в ранг кулаков и раскулачить. Дедушка  работал в канцелярии  сельсовета и считался служащим. Конечно, пришлось сдать в колхоз всех быков и лошадей. Пришлось сократить в личном пользовании количество овец и птицы. В пользовании остались две буйволицы с приплодом. Семья  пользовалась  огородами. Отцу  был выделен  приусадебный участок для постройки собственного дома. Отец готовился к постройке,   им даже были сделаны оконные рамы. Однако последующие события не дали ему осуществить намеченное. В колхозе отец работал  столяром в колхозной мастерской, а дядя Ваня работал в полеводческой бригаде. Дядя Серёжа поступил на учёбу в Нефтяной техникум  и больше находился в Баку.  Такая обстановка в нашей семье была до августа 1937 года, когда в Алты-Агач пришли политические репрессии.               

. В августе 1937  года в Алты-Агаче одновременно было арестовано свыше 20  человек.  Был арестован мой  дедушка Яков Степанович и его зять, муж моей тёти Груни, Павлов Василий Ефимович. Дедушке в это время было 64 года. Нам неизвестно  какое обвинение ему было предъявлено, но предполагали, что  причиной его ареста послужила его активная деятельность в молоканской общине. К тому же он был известен во всём районе как способный составлять  прошения и жалобы по просьбе малограмотных крестьян. Ещё в царское время  к нему приезжали со всей округи с просьбой составить прошение. Местные азербайджанцы относились к нему с уважением и почтительно называли его Мирза-Ягуб. Известен случай в дореволюционное время, когда в  Алты-Агаче появился новый  русский пристав, переведённый из Кубинского уезда. Он сразу же  расспросил кто такой Кастрюлин. И когда узнал, что он из Чухур-Юрта, приказал выслать его  туда в течение суток. Но в то время всёже была и демократия. Выяснилось,  что дедушка был избранным общиной на пост писаря и  не мог быть выслан без её согласия. Таким образом,  он остался в Алты-Агаче  исполнять обязанности писаря. А недоброжелательное отношение пристава объяснилось тем, что когда-то дедушка помог крестьянам азербайджанцам с участка этого пристава в каком-то деле. В Советское  время  дедушке тоже приходилось помогать  составлять заявления. Всё это в целом и послужило причиной ареста. А Василий Ефимович имел отару овец  и в общем-то, по современным меркам, не был особенно богатым. Но он был очень бескомпромиссным и, возможно, на него кто-то написал  кляузу. А  может потому, что он был зятем дедушки. Вроде бы была угроза ареста и моего отца. Я помню, как мы с мамой ходили навестить дедушку. Арестованных держали на втором этаже райкома. На улице вокруг здания собралась масса народу. Мы подошли ближе, мама кому-то крикнула, чтобы позвали к окну дедушку. Вскоре он появился в окне и помахал нам рукой. У меня была небольшая ранка после игры с ребятишками  с бросанием камней друг в друга. Поэтому голова была перевязана. Дедушка спросил что это у меня.  Мама ему объяснила. Дедушка крикнул « Берегите Колю». Вот таким он остался в моей памяти. К сожалению, у нас не сохранилось ни одной его фотографии. На другой день всех арестованных увезли в Баку. На улице перед райкомом  собралось много народу. Многие плакали, причитали. Некоторые говорили, что это какое-то недоразумение, что  скоро разберутся и всех отпустят домой. Но домой уже никто не возвратился.               

   После ареста дедушки жизнь в семье резко изменилась. Были опасения, что могли арестовать моего отца. Об этом были разговоры в селе. Отец в это время формально был отделён от семьи, жил самостоятельно, не имел большого хозяйства, работал столяром в колхозной мастерской. Но в  селе наша семья считалась семьёй «врага народа». Многие в селе нам сочувствовали, но были и такие, кто злорадствовал. Отец рассказывал, что однажды  его с товарищем, Беляевым, тоже из семьи репрессированного, не   пустили в клуб, назвав их врагами народа. Дома опасались, что могут конфисковать домашнее имущество. Поэтому наиболее ценное отнесли на временное хранение к соседям. Позже многое из этого не удалось возвратить. В семье  была тревожная обстановка.  О дедушке не было никаких известий.  Бабушка постоянно плакала. Так мы ничего  и не знали о судьбе дедушки. И только в 1958 году получили справку из Верховного Суда Азербайджанской ССР  о том, что «Кастрюлин Я.С. посмертно реабилитирован». Вероятно, вскоре после ареста он был расстрелян. Уже в зрелые годы я узнал, что таких осужденных вывозили на остров Булла и там расстреливали. Возможно, там  дедушка и захоронен. Это  какое же тяжкое преступление он совершил перед государством, что его надо было расстрелять! Судьба мужа моей тёти Груни,  Василия  Ефимовича, сложилась иначе, он был моложе, по жизни был трудоголиком. Поэтому его не расстреляли,  а отправили на каторжные работы на Беломорканал. О нём долго ничего не было известно. После смерти Сталина  он возвратился домой, но  через некоторое время   был отправлен на поселение в Сибирь. Там он обзавелся новой семьёй, у него родился сын, хотя он был уже далеко не молод. В конце 50-ых годов у него умерла жена, и он остался один с малолетним ребёнком. На семейном совете решено было забрать его домой.  За ним в Сибирь поехала моя тётя Груня с сыном  и дочерью.  Привезли они  Василия Ефимовича  вместе с сынишкой  Колей домой и стали жить вместе. Но что-то у него не заладилось со здоровьем, он стал вести себя не адекватно. Через какое-то время он ушёл жить к соседке, которая по возрасту годилась ему в дочери. Потом по состоянию здоровья его забрала к себе в Баку его дочь Паша. У неё в доме он через какое-то время умер. Похоронили его в Алты-Агаче. А сынишку до совершеннолетия воспитывала Паша.
         
 В предвоенные годы созданный в селе колхоз успешно вёл многоотраслевое хозяйство. Односельчане, воспитанные в традиционном трудолюбии, добросовестно выполняли свои обязанности, не  занимались воровством. Колхоз стал зажиточным, колхозники получали на трудодни достаточно продукции. Так, наша семья в военное время первые два года  не испытывала нужды в хлебе, используя предвоенные запасы. Казалось, что жизнь могла наладиться и можно было жить мирно, не испытывая никаких лишений.  Но начавшаяся  война в1941 году внесла свои коррективы. И опять не по собственной воле произошли крутые изменения в жизни нашей семьи.   
   
   О начале войны мы узнали в полдень 22 июня. Был тёплый солнечный день. Мы сидели в тени акации и о чём-то спокойно  разговаривали. Кроме меня с мамой дома были бабушка и тётя Паша, мужчины где-то отсутствовали. И  тут к нам пришла тётя Полянская и сказала, что началась война. Всем стало как-то тревожно, но ещё не поняли, что  война будет страшной  и долгой. Вечером собрались все дома, пришли к нам тётя Нюра со своим мужем, дядей Павлушей. Все долго сидели и обсуждали, что нас ожидает в будущем. Была хрупкая уверенность, что война будет недолгой, так как власти заявляли, что любая война будет недолгой, а враг будет разбит и уничтожен на его территории.
   
  Через несколько дней после начала войны была объявлена мобилизация и из Алты-Агача  была отправлена большая партия молодых мужчин. Почти все из этой партии попали на фронт в район Тамани-Крыма, где многие из них погибли. Уже вскоре стали поступать похоронки и появились раненые. В начале августа одновременно призвали в военкомат моего отца и дядю Ваню. Через несколько дней их  с большой партией  отправили в район Грузии-Армении, ближе к границе с Турцией, так как ожидалось, что она могла вступить в войну на стороне Германии. Уже осенью в селе почти не осталось мужчин трудоспособного возраста. Забрали в армию даже дядю Павлушу,  которому в то время было под 50 лет.                .   

  Запомнился день проводов в армию отца и дяди Вани. В центре села собралось много народу. Все стояли группками  рядом со своими родственниками. Беседовали, обнимались, целовались. Для многих это было прощание навсегда. Подали с десяток фургонов, запряжённых лошадьми, всех мобилизованных  разместили в  фургоны, и кавалькада отправилась. Многие женщины плакали, некоторые провожали  фургоны до конца села, до Крутенькой горки. Мы возвратились домой. Без отца и дяди Вани дом опустел. Мне сказали, что теперь в доме я один мужик, поэтому должен заботиться о  всех. И начались у нас военные будни. В первый военный год никакой нужды мы не испытывали. Женщинам приходилось много работать: и в колхозе, и дома. Я стал помогать в домашнем хозяйстве.      
   
    В начале  1943 годя воинскую часть, где служили отец и дядя Ваня, передислоцировали. Большую партию, в которую попал дядя Ваня, отправили на Северный Кавказ.  Отец  попал в группировку, отправленную в Иран  к  границе  с Турцией. Он стал служить в кавалерийской дивизии. Дядя Ваня был младшим командиром в гвардейской дивизии.11 марта 1943 года при наступлении на вражеские позиции на безымянной высоте в Абинском районе Краснодарского края  дядя Ваня погиб, как сообщили в похоронке, героической смертью. Его годовалая дочка осталась без отца, бабушка без сына, жена  без мужа, я без  любимого дяди. Такова действительность войны.            .   

  Многие мои родственники  во время войны были мобилизованы и  служили в армии до её окончания. Это  были  дядя Федя Новосельцев ( брат моей мамы), муж моей тёти Нюры Павел Семёнович Крылов, муж тети Насти Иван Максимович Меркулов, муж тети Поли Александр Павлович Колодин, муж тёти Мани Василий Григорьевич Афанасьев, муж тёти Кати Пётр Михайлович Крылов, мои двоюродные братья Семён Васильевич Павлов, Николай  Иванович Меркулов, Тимофей Иванович Меркулов и двоюродная сестра Надежда Павловна Крылова. Многие из них  непосредственно участвовали  в боевых действиях. На мужа тёти Мани пришла  похоронка о его гибели. Муж тёти Поли  Александр Павлович  побывал в плену, батрачил в Германии, был освобождён нашими войсками при наступлении. После войны прошёл тщательную проверку КГБ, никаких грехов за ним не обнаружили,  и  он спокойно жил дома. Некоторые из наших земляков, побывавших в плену, после войны были отправлены в ссылку на север, где пробыли до 10 лет. Мой двоюродный брат Тимофей Иванович Меркулов  был молод, ему в 1944 году исполнилось  всего 18 лет. Его мобилизовали в конце 1944 года, Я помню, как из Алты-Агача увозили на машине группу ребят 26-го года рождения. Они выглядели не мужчинами,  а мальчишками. И уже в конце войны, 5 мая,  в боях под Берлином  Тима погиб. Извещение о его гибели получили уже после  капитуляции  Германии. Не забрали в армию во время войны из родственников  только дядю Серёжу. Он работал в Ярославле на нефтеперегонном заводе военного значения.     .   

  В годы войны в селе не осталось мужчин работоспособного возраста. Но всю необходимую работу в колхозе надо было выполнять. И её выполняли старики, женщины и дети. С 10-ти летнего возраста  пришлось работать и мне. Я и мои сверстники трудились на полевых работах в основном в летнее и осеннее время, а в свободное от полевых работ время  учились в школе. На работе  погонщиком  у плугатаря в обязанности  малолетним ребятам входило запрягать-отпрягать быков, пасти их, гонять на водопой, носить воду из  родника, заготавливать дрова для костра, а также быть на побегушках. В общем, обязанностей для малолетних было более чем достаточно.
      
   В конце 1944-го и начале  1945-го годов всех стали радовать сводки  Совинформбюро. Наши войска  уже вступили на территорию противника. Все стали говорить о скором окончании войны. Но ещё было тревожно, так как на фронте находились  многие наши  односельчане. Постепенно стали отъезжать из Алты-Агача  эвакуированные. И  вот, наконец,  9 мая 1945 года  наступил день окончания войны. Утром рано над селом разнёсся  громкий звон колокола. На улицах стал собираться народ. Все  радостно сообщали,  что окончилась война. Кто-то ликовал, а кто-то  плакал, так как  его близкий погиб и уже не возвратится домой. 
   
  Вскоре  в Алты-Агач стали возвращаться демобилизованные, кто раньше, кто позже. В середине декабря  возвратился домой  и мой  отец. Это был большой праздник для нашей семьи. Горько было то, что  не вернулся дядя Ваня.
   
  Вот таким образом война 1941-1945 годов сказалась на судьбе нашей семьи. Всем пришлось перенести  тяжёлые  испытания,  погибли близкие родные люди, остались вдовами молодые женщины, осиротели  несовершеннолетние  дети.
       
   Первые послевоенные годы были не лёгкими. С продуктами питания было не лучше, чем в военное время. Возвратившиеся с войны мужчины сразу же приступили к  работе в колхозе. Отец  возвратился к тому же верстаку в столярной мастерской. Все активно начали работать, но за труды почти ничего не получали, Пришлось жить  впроголодь.  Особенно голодно было в 1947 году. Это лето из-за неблагоприятных погодных условий было неурожайным почти на все сельскохозяйственные  культуры. В колхозе на трудодни почти ничего не дали. Лишь время от времени вроде бы как авансом выдавали на каждого человека небольшое количество муки, да и то плохого  качества. Несмотря на то, что в колхозе в эти годы почти ничего не выдавали на трудодни,  колхозники ещё должны были   платить большой сельскохозяйственный налог. Такая практика привела к плохим последствиям. Начался интенсивный отток рабочеё силы из села, что со временем привело к  постепенному  сокращению  хозяйственной деятельности в колхозе.             ,    

    Я в послевоенные годы продолжал учиться в школе, а летом работать в колхозе. Осенью 1945 года я уже учился в шестом классе. В 1948 году я успешно закончил восьмой класс, но старшие классы в нашей школе с этого года были закрыты из-за малочисленности  желающих учиться.
      
   После окончания восьмого класса  передо мной встал вопрос что же делать дальше, так как девятого класса в нашей школе уже не было. Я много раздумывал. Мне не хотелось  остаться без образования. Многие ребята моего возраста  поступали в ФЗУ, получали какую-то рабочую специальность и устраивались на работу в городе. И вот однажды  я  в газете «Бакинский рабочий» увидел объявление о приёме учащихся в Республиканскую Заочную среднюю школу, которая находилась в Баку. Я  решил поступить в эту школу и продолжить образование. Для учёбы в этой школе необходимо было где-то работать, так как это была школа рабочей молодежи. Я считался членом колхоза, так как в летнее время  работал  в поле на пахоте и уборках урожая. У меня были трудодни. В правлении колхоза мне без проблем выдали справку о том, что я являюсь колхозником. А чтобы я работал постоянно, так как уже  не был связан с учёбой в дневной школе, меня определили на должность ученика столяра  в столярную мастерскую. Без проблем меня приняли в Заочную школу в девятый класс. В 1950 году я успешно закончил десятый класс и получил аттестат зрелости.               

   Могу с уверенностью сказать, что в эти послевоенные годы, несмотря на бытовые трудности, молодёжи, желающей получить образование, создавались необходимые  условия.
   
    В 1950 году я поступил на престижный в то время  геолого-разведочный факультет Азербайджанского Индустриального института, окончив который в1955 году получил квалификацию горного инженера-геолога. Работая  сначала геологом-раведчиком нефтяных месторождений в Башкирии, а затем после защиты кандидатской диссертации  научным сотрудником в Институте геологии в Азербайджане, я, на мой взгляд, внёс определённый вклад в поиски и разведку нефтяных месторождений.      
    
   В 50-ые годы почти вся продукция, вырабатываемая  в колхозе, вывозилась из села, колхозники на трудодни почти ничего не получали, а с приусадебных хозяйств должны были платить высокие налоги. Начался  интенсивный отток работоспособных колхозников  в города Баку и Сумгаит, где требовалось много рабочих рук, обеспечивалась стабильная зарплата, был нормированный рабочий день,  была перспектива в недалёком будущем получить квартиру. Почти вся  молодёжь после окончания ремесленных училищ и службы в армии уходила жить в города. В селе в какой-то десяток  лет резко уменьшилось русское население, но стало увеличиваться азербайджанское за счёт переехавших из близлежащих аулов. Особенно этот процесс усилился с 1958 года, когда колхоз был преобразован в животноводческий совхоз. В совхозе прекратили заниматься зерноводством и овощеводством, да и количество скота значительно сократилось. Дошло до того, что не все работоспособные могли быть  в селе обеспечены работой. К тому же руководящие должности стали занимать приезжие азербайджанцы, зачастую присланные из города и плохо разбирающиеся в сельскохозяйственных делах. Практически коренные жители села были отстранены от управления жизнью общины.         

.  В 60-ые, 70-ые и 80-ые годы  хозяйственные дела в совхозе продолжали ухудшаться, объём  продукции уменьшился, а население значительно сократилось. Постепенно в селе азербайджанское население стало преобладать над русским. Из русских в селе остались проживать в основном люди пожилого и преклонного возраста, и лишь всего несколько семей были среднего возраста. В селе даже не было русских  детей школьного возраста.               
.  После распада Советского Союза и преобразования Азербайджанской ССР в  независимую Азербайджанскую Республику положение  русских в Азербайджане сильно осложнилось. В связи  с событиями в Нагорном Карабахе возникла проблема беженцев. В городах Баку и Сумгаите, а также в Алты-Агаче появилось много беженцев азербайджанцев из Карабаха и Армении. Это подтолкнуло к активизации азербайджанских националистов. Началось изгнание армян из Азербайджана. Во время событий в Сумгаите в феврале 1988 года были  угрозы в адрес русского населения.               

. Сложилась такая ситуация, что русские вынуждены были выезжать за пределы Азербайджана. В течение нескольких лет подавляющее большинство русских из Баку, Сумгаита, а также  из Алты-Агача, выехали в Россию, преимущественно в Ставропольский и Краснодарский края, а также в Украину. В Алты-Агаче остались только старые и бедные, которым не на что и некуда было переезжать. Фактически в начале 90-ых годов Алты-Агач перестал существовать как русское молоканское село. Почти всё население Алты-Агача стало азербайджанским. 
      
  Таким образом, через 160 лет (1834-1994 гг.) закончилась история Алты-Агача как молоканского села. В настоящее время в Алты-Агаче доживают всего человек 20 молоканского происхождения. В то же время выходцы из Алты-Агача расселились почти во всех городах и областях России и Восточной Украины. 
    
  После сумгаитских событий в феврале 1988 года русскоязычное население стало интенсивно выезжать из Азербайджана. Некоторые семьи стали панически уезжать, оставив свои квартиры и имущество, т.е. стали беженцами. Из нашего дома в  военном транспортном  самолёте скоропостижно вылетела в Ростов  семья наших соседей украинцев Балей. Правда позже, когда обстановка более-менее нормализовалась, они возвратились в Сумгаит. Но с этих пор русскоязычное население начало спешно продавать свои квартиры, чаще за бесценок, и срочно выезжать из Азербайджана. За какие-то 5-10 лет из Азербайджана выехало до 90 процентов русских. И если я долго не хотел поверить, что это необратимый процесс, то моя супруга с первых дней событий настаивала, что нам надо вывозить наших детей и самим выезжать. В конце-концов я  пришел к решению, что уезжать надо. Мои пожилые родители в это время проживали в горном молоканском селе, основанном нашими предками 160 лет тому назад, Я не уверен был, что родители согласятся куда-то переезжать. А одних их оставить здесь я не мог. В нашем селе тоже были поселены беженцы азербайджанцы из Армении. Однажды в село из города прибыла какая-то группа азербайджанцев с целью пограбить,  а может просто запугать русское население,  вынудить их уезжать, чтобы их дома достались беженцам. Осуществить эту акцию приезжим не позволили местные азербайджанцы, которые всегда были в дружественных отношениях с молоканами. Взвесив сложившуюся обстановку отец  благоразумно принял решение, что уезжать необходимо. Мама  считала, что никуда уезжать не надо, а надо доживать в своём родном доме. Но ради благополучия всех нас она дала согласие на переезд.         
    
   Решившись на переезд, мы начали раздумывать, куда нам переехать. Многие наши земляки переезжали на Северный Кавказ. Казалось,  что природные условия Северного Кавказа  более соответствовали привычному для нас образу  жизни. Супруга сразу же категорически  предложила переезжать на её родину в город  в Артёмовск Донецкой области, тем более что  там на первых порах можно было пожить в доме отца, который теперь принадлежал её брату. Показалось, что это самый удобный вариант. Поэтому после длительных раздумий всёже решено было переезжать в Артёмовск. Супруга настаивала переезжать немедленно, вплоть до того, чтобы всё по возможности срочно распродать по дешёвке. Однако были проблемы с оформлением моей пенсии, так как я ещё продолжал работать и пока не вышел на пенсию. К тому же младшая  дочь ещё должна была доучиваться в  институте. Сначала мы решили переправить в Артёмовск  семью старшей дочери  и моих родителей. В самый разгар событий мы даже пытались отправить транспортным самолетом  старшую дочь, её мужа, бывшего военного, и их маленького сыночка. Эта попытка у нас не получилась. Когда  обстановка несколько нормализовалась, мы уже стали спокойнее планировать  наши дела. Прежде всего  мы продали дом в Алты-Агаче.  На полученные от продажи дома деньги в Артёмовске купили  себе частный дом. Покупку совершили выезжавшие туда мой отец и моя супруга.
      
  После покупки дома  старшую дочь с семьёй срочно отправили в Артёмовск. Было беспокойство за проезд через Чечню, где происходили грабежи и воровство людей в проходящих поездах. В Артёмовске молодёжь не захотела останавливаться в доме дяди, а поселилась в нашем доме, хотя в нём не было ни постели, ни посуды. Постепенно стали обзаводиться самым необходимым. Зато не были ни от кого зависимы.
   
  Тем временем мои родители в Алты-Агаче подготовились к отъезду. Они распродали ненужные вещи, а нужные подготовили к отправке. Мы в Сумгаите тоже подготовили часть вещей к отправке. Для  отправки наняли машину Камаз с водителями, за которых поручились наши знакомые. Это было важно, так как были случаи исчезновения багажа в дороге. Для отправки груза вызвали из Артёмовска зятя. Погрузили  вещи в Сумгаите, затем выехали в Алты-Агач и загрузились там, а оттуда  машину  c  двумя водителями и зятем отправили в Артёмовск. Водители азербайджанцы тоже беспокоились за переезд, поэтому почти без остановок быстро добрались до Артёмовска, разгрузились и без задержки возвратились в Сумгаит. При этом произошёл небольшой казус. Мой отец   все свои документы и деньги оставил в шкафу, который отправили в Артёмовск. Когда  узнали об этом, срочно позвонили в Артёмовск, чтобы с шоферами отправили всё это к нам обратно. Хорошо, что успели сообщить вовремя, и шоферы доставили всё это нам без задержки.
   
   Управившись с разными делами, мои родители с сопровождением  моей супругой выехали в Артёмовск. Это произошло летом 1990 года, ещё до распада СССР. Родителям в это время было уже за 80 лет; отец ещё был бодрячком, а мама была слабенькой. Конечно, им пришлось перенести тяжёлую нагрузку: и моральную, и физическую. Слава Богу, они всё это перенесли с достоинством. Дом и небольшая  усадьба с садом и огородом в Артёмовске им пришлись по душе, так как они всю жизнь прожили в деревне, где  занимались сельскохозяйственными делами. Вскоре они прописались в городе, а когда Украина стала независимой, без проблем получили украинское гражданство. Гражданами Украины  также стали  и старшая дочь с мужем. Чуть позже в Артёмовск окончательно переехала мать жены Александра Петровна; она стала жить в доме с сыном. Сбылась её мечта возвратиться в Украину, как она говорила, возвратиться из эвакуации. Правда, прожитые последние годы её жизни в Украине оказались для неё нелёгкими, так как пришлись на трудные 90-ые годы, а ещё ей пришлось бороться с постигшей её тяжёлой болезнью.            

  В начале 90-ых в нашей семье возникла ещё одна большая проблема. У  жены была обнаружена  злокачественная опухоль. Нам пришлось обратиться в Москву в Онкологический центр, дважды там прооперироваться, неоднократно ездить на проверки и консультации. Как говорили врачи, они  продлили  жене жизнь на 15 лет. В это время жена  больше находилась то в Москве, то в Артёмовске. В Сумгаите большую часть времени  мы были вдвоём с младшей дочерью. Она училась в вузе, а я работал в Институте геологии. Вопрос о переезде не снимался с повестки дня. Супруга настаивала, чтобы мы  переезжали без промедления. Но дочери надо было окончить институт, мне оформить пенсию и получить ордер на кооперативную квартиру, в доме, построенном для коллектива Академии наук. Поэтому нам пришлось задержаться с переездом до начала 1994 года.      
   
   В1993 году мы, наконец, получили в Баку ордер на просторную трёхкомнатную кооперативную квартиру, находящуюся почти в центре города рядом со строящейся станцией метро. Мы втроём  - я, жена и дочь -  прописались в этой квартире, но так и не пожили в ней, так как готовились к отъезду. Квартиру пришлось дёшево продать, а в Артёмовске купить  тоже трёхкомнатную квартиру, но меньших размеров. Уже перед самым отъездом нам пришлось продать квартиру в Сумгаите, ответственным квартиросъёмщиком которой была Александра Петровна, которая уже проживала в Украине. Но на нашу младшую дочь была сделана доверенность, и через неё была совершена продажа. Деньги от  продажи этой квартиры ушли на переезд и проживание в Артёмовске в первые годы после приезда. После продажи сумгаитской квартиры до отъезда мы  полмесяца проживали в Баку у моей двоюродной сестры. 
      
   В 1993 году мною была оформлена пенсия,  что в будущем упростило решение моего пенсионного обеспечения в Украине. Дочь после окончания института удачно устроилась на работу в  Институт геофизики. У меня успешно шли дела в Институте геологии. Я работал в должности ведущего научного сотрудника. Кстати, меня приглашали на работу в Институт геофизики на более выгодных условиях. Казалось, не было никакого смысла куда-то уезжать, так как у нас появилась хорошая  квартира в удобном месте, мы с дочерью были обеспечены хорошей работой. К тому же, у меня процентов на 80 была подготовлена докторская диссертация. Но в сложившейся ситуации необходимо было отказаться от всего и переезжать. Конечно, мы  многое потеряли. У нас остались вклады в сберегательных кассах: их нам просто не выдали. Вот такое произошло вынужденное переселение с большими потерями.   
   
  В начале1994 года я и дочка уволились с работы. Меня в институте уговаривали не увольняться, но все понимали, что мне это необходимо. На прощание мне объявили благодарность и премировали месячным окладом. Я   устроил  прямо в нашей лаборатории прощальный банкет. Проститься  и пожелать всего хорошего приходили  и из руководства, и  из других лабораторий. Приходили даже сотрудники института, с которыми я не был в близких отношениях.   
   
  Была проблема с  отправкой домашних вещей контейнером. Помогли наши знакомые. Заказали два контейнера, но все вещи не поместились. Пришлось «по знакомству» срочно заказывать третий контейнер. Загружать помогали родственники и новые хозяева квартиры. После отправки контейнеров в квартире организовали угощение. А потом уже выехали в Баку к двоюродной сестре, у которой пожили до отъезда в Украину. Было опасение, что контейнеры могли пропасть, или их могли обворовать. Такие случаи были. Но в Артёмовск они дошли в полной сохранности,  хотя  шли очень долго и пришли не одновременно. К тому же нам пришлось доплатить большую сумму якобы за транспортировку по территории  Украины и хранение на контейнерной площадке. После разборки вещей выяснилось, что мы кое-что нужное не привезли, а что-то  привезённое можно было не привозить за ненадобностью.
     После приезда  мы все поселились в нашем доме. Нас оказалось 8 человек. Лишь через 3 месяца, после прибытия контейнеров, старшая дочь с семьёй и  младшей дочерью переехали в городскую квартиру, а мы с женой и мои родители остались в доме. Вскоре нас без проблем прописали. Мне и жене  быстро оформили пенсию по украинскому законодательству. Проблемы возникли с получением украинского гражданства. Жене как  родившейся в  Украине гражданство было предоставлено быстро. А мне и младшей дочери пришлось длительное время заниматься этим вопросом. Даже пришлось  письменно обращаться к президенту. И лишь через 4 года, в 1998 году, мы с дочерью получили  Украинское гражданство.    
   
   Почти одновременно с нами в Артёмовск на постоянное местожительство  из Сумгаита переехала моя двоюродная сестра Катя.   
      
   В год нашего приезда  в Артёмовске  у нас было много родственников. В доме  брата жены жили Александра Петровна, он сам  и моя двоюродная сестра.  В городе жили  родственники жены: племянница с семьёй,  дядя Ваня с женой, его сыновья Василий и Сергей с семьями. Недалеко от Артёмовска, в Северске, проживал её двоюродный брат с женой. Со всеми были хорошие родственные взаимоотношения. На новоселье в нашем доме у нас собралось много народу.
      
  После переезда у меня было желание поработать по моей геологической специальности. Но это пришлось на трудное кризисное время 90-ых годов. Поэтому не было никакой возможности в моём пенсионном возрасте найти себе работу. Не смогла найти себе работу по своей геофизической специальности  и  младшая дочь. Пришлось ей устроиться на работу не по специальности в почтовое ведомство, где она работает и по сей день. Старшая дочь с первых дней преподаёт химию в  средней школе.
      
   Прошло уже много лет как мы поселились в Украине. За это время у  дочерей  уже в Артёмовске родились дочки Вика и Юля. Сейчас они старшеклассницы, а внук Глеб, родившийся в Азербайджане, но с однолетнего возраста проживающий в Артёмовске, заканчивает вуз с обучением на украинском языке.   
    
  Жизнь есть жизнь, она не бесконечна. Постарели и ушли из жизни Александра Петровна, её сын, дядя Ваня с женой, мои мама и отец, моя двоюродная  сестра. Два года тому назад я потерял своего верного друга, мою жену Свету. Она умерла от тяжелой продолжительной болезни в возрасте 70 лет. Теперь я самый старший среди моих близких. Живу  в нашем доме вместе с семьёй моей младшей дочери. Старшая  дочь со своей семьёй проживает в городской квартире  не далеко от нас. Когда я работал молодым специалистом в Башкирии, мой коллега, уже не молодой  армянин Ервант Нарсесович Хачатуров, у которого была русская жена  родом из этих краёв, говорил: « Откуда жена родом, там  и придётся жить мужу».  Точно так получилось и у меня. Как говорится, я раньше и не думал, и не гадал, что придётся жить в Украине в Артёмовске. Получилось так, что моя жена Света перетянула нас всех на свою родину. Так я и вся моя семья стали гражданами Украины. Когда-то в 19 веке мои предки уже жили на территории Украины. «Пути Господни не исповедимы».
    
  Уже 15 лет я проживаю в Украине. Мне нравится город, в котором я живу. Я комфортно чувствую себя среди людей, которые меня окружают. У меня здесь много родственников. Надеюсь на хорошее будущее моих внуков.
   
  В заключение могу  утверждать, что жизненный путь моих предков и родственников моего поколения, а следовательно, и моя судьба всегда напрямую зависели от исторических событий, которые зачастую определялись политиками.