Я вышел из дома рано – чтобы не опоздать на занятия в универ, надо было успеть на утренний автобус Котовск-Тамбов. Шёл знакомой тропой по тёмному осеннему парку, пропахшему влажной листвой, как вдруг ко мне подбежала собака.
Я не люблю собак и даже побаиваюсь их, хотя, Бог миловал, они ни разу меня не кусали. В то утро мне встретилась небольшая крепкая собачонка, светлая, краткошерстная и здорово смахивающая на бультерьера, – этих бестий я боюсь больше всего: много страшных рассказов ходит об их крепких челюстях, способных легко перекусить даже кость, и злобном мизантропическом нраве.
Но собака не проявила агрессию, просто побежала рядом, с любопытством посматривая по сторонам. Молча и с таким видом, что всё так и должно быть: хозяин вывел погулять любимого питомца.
– И чего ты ко мне привязалась? – спросил я попутчицу через некоторое время. Она не отреагировала. Так мы дошли до автовокзала.
Всё это время меня не оставляло ощущение неловкости. Будто собака, увидев меня, доверилась незнакомому человеку – может быть, напомнившему ей когда-то потерянного хозяина, а он не признаёт её, всем своим видом выказывая безразличие.
С надеждой смотрел я на автобус, ожидая, когда тот распахнёт двери. Собака невозмутимо сидела рядом.
И вот народ начал набиваться в старенький «скотовоз». Я привычно ввинтился в плотную массу собратьев-студентов, оглянулся, увидев, что бультерьер следует за мной, и попытался потеряться в толпе, но спутница упорно лавировала между человеческих ног и просительно смотрела на меня маленькими умными глазами.
– Смотрите, здесь собака! – всплеснула рядом руками дама средних лет. – Эй, чьё это животное?
Народ оживился, а собака внезапно совершила неожиданный кульбит: начала быстро вращаться вокруг своей оси, будто стараясь догнать собственный короткий хвост.
– Да она дрессированная! – обрадовался кто-то рядом, а «бультерьер», поняв, что говорят о нём, оживился и закружился ещё быстрее.
– Она случаем не бешеная?
– Может укусить.
– А ну пшла отсюда!
Отовсюду раздавались голоса, а собака продолжала танцевать, будто пытаясь понравиться всем и сразу, пока какой-то ретивый мужик не пнул её ногой.
«Бультерьер» остановился и почти умоляюще посмотрел на меня, но я отвёл глаза и начал изучать окно. Тогда собака снова начала кружиться, но толпа уже завелась. Нам ведь не нравится, когда происходит что-то нестандартное, выходящее из привычных рамок. И взвизги стали острее, и ропот недовольнее.
И вот собаку вытолкнули из автобуса. Я не видел, как она поступила потом: осталась на автовокзале или побежала искать людей подобрее. Но всю дорогу мне было тошно от собственной слабости: мог ведь сказать хоть слово в защиту животного, мог на неозвученную просьбу «помоги!» ответить обычной лаской, рукой провести по шёрстке, за ухом почесать. Мог. Но не сделал…
Этот случай уже несколько лет не даёт мне покоя, но только сейчас я впервые нашёл силы о нём рассказать.
Поверьте, это было непросто.