Глава 10.
Кроме работы и обучения, у меня вошло в обыкновение заниматься самообразованием.
Нет сложнее и вместе с тем радостнее занятия. Муштровать и дисциплинировать самого себя . Никто тебя не станет бранить, кроме тебя же самого, если не выучишь наизусть главу из «Илиады».
Недалеко от пансиона мадам Бланшар я обнаружил хорошую лавку букиниста.
Хозяин лавки, узнав, что я ищу книги по искусству, по истории театра, любезно стал давать мне их, я не платил ему не су.
Как в библиотеке – прочитав, возвращал. Я стал жадно проглатывать книги одну за другой.
Круг моих интересов все ширился, вначале это были книги по истории древнегреческого театра, я повторял трагедии Еврипида и Эсхила, историю римского театра, все то, что заставлял меня читать мой наставник.
Затем я погружался в изучение пьес Скриба и Корнеля и комедий Мольера, трагедий Расини.
Потихоньку и с упоением прочитал Милтона и его «Потерянный рай».
За чтением этой поэмы время и все вокруг не существовало для меня. Я ликовал от наслаждения.
Словно мною была написана эта великая поэма – такое отражение собственных мыслей я доселе не встречал ни у одного автора.
В чем же ее величие, спросите вы? В вечности, в силе добра и зла двух неиссякаемых тем.
А впрочем, прочтите сами, что вам до моих слов.
Еще я одолел несколько томов Бальзака и Золя, Вальтера и Бомарше, Свифта и Чесара – одним словом, я каким-то чудом все успевал: учиться у г-на Мореля, читать, работать.
Еще меня изрядно потянуло на философию, господин Морель даже серчал на меня, боясь, что я ударюсь в какое-нибудь философское течение.
Но философию я изучал только ради познания как одной из возможных субстанций.
Восхищал меня Монтень, в своих «Опытах» он открывал столько всего интересного, своего рода новые горизонты для познания.
Его философские мысли не казались тем словоблудием, которым так часто грешили философы разных эпох.
Также мои мысли схожи были с аристотелевскими учениями, правда, не всеми.
Много времени я уделил его логике и правильности логического мышления, кроме того, риторическим вопросам о душе и познании мира в целом.
В своем труде «Метафизика» Аристотель пишет: «Все люди от природы стремятся к знанию».
Я согласен с ним. Только стремление к знанию давало мне силу воли.
Учение о Политике, написанная им, открывала многое даже для современного человека, его политические трактаты были совершенными с точки зрения отчетливого понимания действительности и актуальными.
Я много изучал историю Геродота и Полибия, Тацита, Тита Ливия, Плутарха.
А вот любовных романов я совсем не читал. Не оттого, что не желал, а оттого, что они навевали на меня грусть.
При чтении чужих любовных идиллий я впадал в жуткое одиночество.
В этом и скрывалась моя тайна, а именно тайна моей любви к одной незнакомке.
Глава 11.http://proza.ru/2009/11/16/1079