Читать пред. главу
http://proza.ru/2009/10/31/488
В начале 70-х годов Бориса Заходера пригласили на прощальную встречу с Наумом Коржавиным, который уезжал в эмиграцию. Собирались у Бориса Исааковича Балтера в новом, недавно купленном доме в Малеевке, который мы еще не видели.
Борис Балтер бывал у нас в Комаровке, хотя и не часто. Один из таких визитов, в 1972 году, запомнился потому, что по случайному совпадению оказался днем рождения моего сына. Борис Исааковпч Балтер и Бенедикт Михайлович Сарнов приехали вместе. Удивительно солнечный день. Мы обедали на террасе. В саду цвела сирень, что для 19 мая неожиданно рано. Балтер поделился с нами строительными проблемами, посетовал, что не может достать пакли. Боря с удовольствием выручил друга, отдав мешок пакли, оставшейся от нашего ремонта. Гости увезли по большому букету сирени…
И вот мы едем к Борису Балтеру в Малеевку прощаться с Наумом Коржавиным. А я – сначала знакомиться, хотя у меня было такое ощущение, что мы уже знакомы, – так много слышала о нем от Бориса, от Валентина Дмитриевича Берестова, которые называли его не иначе, как Эммочка Мандель или уж совсем по-свойски - Эмка. Знала строчки его стихов. («А кони все скачут и скачут, а избы горят и горят…» Или: «Высшая верность поэта – верность себе самому!») Знала, что все в него влюбляются. И женщины и мужчины.
У Вали Берестова, умевшего удивительно точно пародировать, был устный рассказ об одном народном поэте, который не мог без умиления говорить об Эммочке. Народному поэту нравилось в Эммочке все. Я, не надеясь на память, приведу лишь пару фраз. Валечка эту сценку делал блестяще.
Расплываясь в нежной улыбке, поэт говорил: «Мой сын… он джигит… он скачет на коне… когда… он… увидел… Эммочку… он… сказал: какой… смешной… дядя…»
Кто-то из знакомых заболел, и народный поэт, узнав диагноз, сказал со слезами умиления: «У… Эммочки… тоже … была… грыжа…»
Знала и любимое ругательство Эммочки – «подонок», тоже со слов Вали.
Борис Балтер перестроил свой дом на модный манер, сняв все перегородки, так что уединиться можно было только в кухне. Как-то так получилось, что мы с Эммой оказались вдвоем именно на кухне и, сидя за маленьким столом, беседовали. Я, конечно, не став исключением, сразу влюбилась в этого «смешного дядю». Ничего смешного в нем, конечно, не было, просто детская улыбка в сочетании с ярким умом и дарованием производила чарующее впечатление. Русский интеллигент, вынужденный (как мы тогда думали, навсегда) покинуть родину. Вот таким я его и запомнила.
Однако судьба свела нас на чужбине, кажется, дважды. Один раз - в Париже. Год 1983. Мы с Борей были там два месяца. Уже не помню, как Борис и Эмочка сговорились увидеться, но свидание состоялось. Про мужчин - не говорю, они старые знакомые, но ведь я знала его всего один день, а встретились, словно родные.
Наум Коржавин навестил нас в Комаровке весной 2000 года.
И снова, несмотря на годы, которые никого из нас не украсили, я не могу наглядеться на Эммочку. Мужчины беседуют на разные умные темы, читают друг другу стихи, а я сижу, подпершись, и не свожу с Эммочки глаз. Хочется кормить его, ухаживать за ним, подкладывать вкусный кусочек. Поэты обменялись поэтическими сборниками. Борис подарил свои «Заходерзости», Наум Коржавин - «Время дано», сборник стихов и поэм с посвящением, написанным словно бы детским почерком:
«Дорогому Боре Заходеру с любовью и восхищением.
И Галочке – с подобными же чувствами.
Н.Коржавин. 20 апреля 2000 г. Москва (и Комаровка)».
Сохранились фотографии этого дня.
Вечером, вспоминая визит, я задала мужу вопрос: «Боря, скажи мне, в чем тайна обаяния Эммочки? Ну, допустим, тогда, четверть с лишним века назад мы были молоды, он мог мне понравиться как мужчина, но теперь, постаревший, почти слепой, с палочкой, почему он мне все так же нравится?»
Боря на секунду задумался и ответил: «Ты любишь детей, ты вечная мальчишница, – так вот, Эмочка - ребенок. Даже и не ребенок - он эмбрион».
След глава
http://www.proza.ru/2009/12/03/536
Фото Галины Заходер, апрель 2000года. Борис Заходер и Наум Коржавин.
Последняя встреча друзей.