Сухой тростник необитаемым островком застыл в заливчике. Серые стебли плотной стеной преграждали путь зрению. Каждую тростинку можно легко обломить двумя пальцами, но вместе они представляли силу и в непогоду упорно сопротивлялись стихии: ветру и волнам – стойко переносили их удары.
Молодая поросль зелеными стрелками высунулась из воды. Пройдет три долгих летних месяца, прежде чем она достигнет высоты своих прошлогодних собратьев.
Подводные травы живыми существами утопали в призрачном небе. Они лениво шевелились, и казалось, что шепчутся, замышляют какое-то коварство.
Вода дышала. Мелкие пузырьки то там, то здесь поднимались со дна и пропадали на ее поверхности. Водяные жучки с мохнатыми лапками юркали в глубине. Иногда всплеск раздавался поблизости – мелкая рыбешка становилась добычей чаек. Звуки озера успокаивали.
По зеркальной воде медленно плыла лодка. Двое людей находились в ней. Рыбак сидел на корме. Упирался веслом в илистое дно. Лодка наезжала на листья кувшинок, пока не уткнулась в заросли тростника. Тонкие стебли не пускали ее в свою чащу. Рыбак перешел с кормы на нос и, хватаясь за тростник, продвигал лодку дальше. За спиной распрямились согнутые растения. Они, как занавес сцены, закрывали лесистый берег и непроницаемой преградой окружили лодку. На их макушках плавно покачивались невесомые кисточки.
Маленькие стрекозы затеяли брачный час и летали парами по воздушному эфиру. Их голубые спичечные тела с невидимыми крыльями на несколько мгновений зависали в воздухе – неожиданно делали скачки в сторону и немыслимые пируэты.
Рыбак поднял деревянный настил и положил его между двух сидений – отличное ложе для принятия солнечных ванн.
-Мы позагораем здесь немного, пока спадет дневная жара. Щука в полдень не охотится,- сказал он и поглядел на свою спутницу.
Она сидела, задумчиво, как будто готовилась к вечному таинству, не торопила и растягивала миг подступающего торжества, не знала, но догадывалась о его приходе.
Ее улыбка, сладкая, как нектар, с застывшими ямочками, хранила мечту, скрывала загадку и царствовала над миром, который отвечал спокойствием и тихо преклонялся перед ее бессильным могуществом.
Сохраняя в себе достоинство и гордость, наполняя мир новыми красками, она медленно разделась и подставила свое тело солнцу.
Лучи осторожно коснулись ее бледной кожи. Нехотя прокатились теплой волной по обнаженному телу, замерли в охватившем их восторге, как будто неожиданное открытие заставило их остановиться у порога безумия, принялись целовать ее ноги, руки, обнаженную грудь, а потом в неистовом экстазе и забвении разогрели все ее тело горячими и страстными объятиями.
Ее грудь, поддавшись ласкам посланников великой звезды, округлилась. Улыбка на лице выдавала желанный миг, к которому стремилась душа.
Ветерок-озорник, непонятно откуда взявшийся, разметал пучки лучей. Обвил своими щупальцами тело, поиграл пушком треугольника, лизнул живот – на мгновение охладил кожу и продлил минуту томления, но под натиском горячих солнечных поцелуев отступил, зашуршал тростинками и спрятался рядышком.
Лодка неподвижно замерла, зажатая со всех сторон преданными охранниками-растениями. Они услужливо изогнулись, подставляя свои стебли, под ее смоляное днище и борта.
Природа ликовала. Марево клубилось над телом и колдовской дымкой туманило взор.
Рыбак наслаждался красотой обнаженного тела и, подражая солнечным лучам, дотронулся до спутницы, осторожно прикоснулся губами к ее коленям и охмелел от аромата близости. Шершавая рука скользнула по бедрам, а потом все выше и выше, сильнее и сильнее он впитывал тепло, отдавал свою энергию и подчинялся буйству природы.
Его тень отпугнула льстивые лучи, накрыла ее грудь. Лепестки губ сплелись в единое соцветие, руки блуждали в слепом смятении. Души, жаждущие друг друга, поглотил единый ритм: отдавая и принимая, туманя и забирая разум, удивляя музыкой блаженства и погружая в мир грез, который единым порывом вливался в неразгаданную тайну – всегда зовущую и всепрощающую.
Их сознание растворилось в потоке времени, реальность перестала существовать. Как два пилигрима, странствующие всю жизнь в поисках истины, они за короткий миг познали ее и проникали в святилище богов, все замкнулось и остановилось – огромная вселенная поместилась в маленькой лодке.
Изумленная природа таила тихое восхищение, оберегала своих детей и продлевала минуты очарования.
В бесконечном небе легчайшее облако расправляло плечи, в необъятном просторе ему становилось тесно – оно хотело охватить все и поэтому исчезало.
Любопытная бабочка нырнула в ямину зарослей и села на борт лодки, расправила крылья веера, и никем не замеченная, бесшумно удалилась. Ее хрупкое пятно долго трепыхалось в тонком воздухе.
Прозрачный вихрь нарушил зеркало водной глади, толкнул бабочку, но опешил от ее незащищенности, распался на слабые струи и затих.
Где-то далеко-далеко чайки собрались на каменистой отмели и что-то чинно обсуждали. День невидимкой пролетел над озером. Покорил всех своей страстью. Зажег в сердце радугу и отступил.
Они шли по дороге. Он нес на плече весла. Она держала в руках спиннинг. Огромные древние ели замерли в угрюмом величии.
-Ты знаешь,- она неожиданно нарушила молчание.- У нас сегодня были свидетели!
Он удивился. Два вопроса дугой изогнули брови и сморщили лоб. Она заглянула ему в глаза. На ее щеках появились ямочки. Она тихо произнесла:
-Ты…Я…и Солнце!
Он обнял ее и ткнулся губами в обожаемую улыбку.
Вечер распахивал для них свой дом.
КОНЕЦ