.........Продолжение
......Но пес по-прежнему стоял не шелохнувшись, словно решал для себя какую-то неразрешимую загадку. И, действительно, загадка была для него неразрешимой, так как ключом ко всему мог быть только Озар, взрастивший его в заброшенном доме, Озар, который притаскивал ему все, что добывал сам или в совместной охоте со всею стаей, Озар, который знал и другую жизнь - жизнь среди людей.
-Э, браток, да ты диче, чем я думал, - вновь заговорил Зотов, - ну тогда угощайся тут без меня. А мне уже пора. Ты вот, можно сказать, хотя и инвалид на трех с половиной лапах, а все быстрей меня носишься, а мне еще до мыса будь здоров топать.
Дошагав через пару минут до глянцевой полоски песка, обозначенной отливом, Зотов, только теперь позволил себе обернуться, увидев поверх лодки волчару, проглотившего последнюю конфету.
-Зверь - зверем, а сладким не прочь полакомиться, - улыбнулся Зотов. – Жаль, что даже и такого хромого уже не приручишь. А так, если бы не серая масть, так можно было подумать, что это Озар. Впрочем, даже очень может быть, что его потомок.
Взглянув на часы, Зотов еще раз посмотрел в сторону поселка.
-Ну что, Хром, прощай!- вслух обронил он. – Удачной тебе охоты.
....... Громко гавкнув в ответ, Хром, словно согласился с данным ему именем -кличкой, и еще некоторое время постоял, провожая внимательным взглядом уходящего вдоль прибоя человека. Он, дикарь – Хром, своим интуитивным разумением, словно пролистывал свой данный ему по природе толковый словарь запахов, который уже подсказывал, едва уловимую связь между вплывшим образом Озара, этим необычным существом.
Спрыгнув с лодки, Хром выбежал на галечник и в следующий момент словно вспомнив о доме-логове в котором не был со вчерашнего дня, понесся в сторону проулка, И еще более странным, растревожившим память, было для Хрома то, что и следы двуного существа, так же вели к этому дому.
......Вбежав в распахнутые двери дома-логова, Хром убедился и в том, что крепко запавший в памяти запах предмета - фуражки и запах побывавшего здесь необычного двуногого существа – это одно и то же. И вспомнилось Хрому, как его четвероногий сородич и наставник, постаревший и обессиленный, перед тем, как исчезнуть навсегда, долго и протяжно выл свою последнюю, тоскливую песнь, сидя перед этим ревниво охраняемым предметом. И было совсем непонятно тогда Хрому, почему Озар, впервые, несмотря на свою слабость, грозным рыком не впустил его в дом и также грозным рыком упредил желание Хрома последовать за ним в то последнее, хмурое утро. Одно понял Хром, что Озар в этот раз, отправился вовсе не в стаю и вовсе не на охоту. Потом, позже, не дождавшись его возвращения, он отправился по следам наставника и обнаружил его останки, там, среди камней у Дальнего мыса. Там, куда его, Хрома, частенько водил с собой Озар, перед тем, как свернуть к зарослям густого тальника, где начиналась тропа ведущая к местам их совместной охоты.
……….Примерно за год до этого тоскливого для Хрома дня, его наставник - Озар, уступил, свое право вожака молодому широкогрудому рыжему сородичу. Нет, не без боя уступил. И не поддался. Сумел и в этом бою, гордо встать над поверженным претендентом, и достаточно было только легкого рыка, для того, чтобы вся стая тут же бы набросилась на незадачливого, поверженного противника. Но заметно поседевший шерстью загривка старый Озар, по-своему, по-собачьи, понял, что только благодаря своему опыту, а не силе поверг широкогрудого. Понял и то, что после него, Озара, только Рыжий и может по праву занять место вожака в стае, и так поредевшей после очередной стычки с одним из врагов, «бурым» обитателем лесного массива, нагло забредшим на их территорию.
И потому Озар, только грозно рыкнув на стаю, молча переступил через Рыжего в знак окончания победного боя, и с тех пор он, Озар, лишь изредка появлялся в местах обитания сородичей в сопровождении набиравшего силу хромоножки, так и не прижившегося в стае.
………Оставшись в одиночестве после смерти Озара, Хром как бы продолжал нести вахту в доме - логове заброшенного поселка. И вот теперь, заново обнюхав все углы кухни и фуражку, с которой были связаны совершенно иные обрывки воспоминаний, нежели чем у Озара, Хром, поддавшись неведомому, иному чувству схватил ее зубами за чуть погрызенный козырек и, опрометью выскочив на улицу, понесся к месту своего первого знакомства с двуногим существом. И там, положив фуражку на галечник, громко призывно пролаял, как некогда с особыми интонациями это делал Озал. И теперь уже Зотову, не лишенному музыкального слуха, показался знакомым этот прозвучавший собачий лай. Невольно обернувшись, он увидел, как «волчара» - Хром, подхватив нечто темное, побежал по отливу в его направлении. Не зная чего ожидать от стремительно бегущей к нему дикой собаки, Зотов на всякий случай осмотрелся по сторонам в поисках какой-нибудь палки.
-Хотя, что я? – подумал он в следующий момент. – Этот «волчара» что-то несет в зубах. Постой-постой, да ведь это…
Изумленно глядя на своего неожиданного преследователя, капитан еще издали заметил, что предмет в зубах бегущего «волчары» имеет правильно-округлую форму.
-Неужели фуражка!? Да нет, точно фуражка! Моя фуражка, - еще больше изумился Зотов столь неожиданному открытию. А между тем Хром, сбавив темп, приблизился к Зотову значительно ближе, чем это он позволил себе в первый раз у лодки и, бросив на песок свою ношу, отбежал в сторону.
..……… Вполне миролюбиво гавкнув, он уселся на галечник и по-своему, по-собачьи, стал с интересом наблюдать, что же предпримет странное двуногое существо, невольно
напомнившее ему о его наставнике Озаре. Напомнившее о нем и тем, что оставило ему, Хрому, нечто съедобное, поделившись «добычей», как это делал обычно Озар.
-Вот так, Хром!- улыбнулся Зотов, заговорив вслух с «волчарой». – Выходит, это теперь твоя ночевка в доме. И, стало быть, ты наверняка потомок Озара и, стало быть, и его выкормыш. Иначе откуда бы ты знал про дом, про фкражку ?! Я так понимаю, ты хочешь, чтобы я взял ее ? Что ж, я пожалуй, ее и в самом деле заберу в память об Озаре, вот только не знаю по каким соображениям, ты ее принес!?
Гавкнув в ответ, Хром улегся на живот, по-прежнему не сводя глаз с капитана.
-Ага, значит, я тебя правильно понял, - обрадовался Зотов и, подняв фуражку, тоже вышел на галечник, усевшись на выбеленный солнцем и морской солью ствол дерева.
-Да, браток, занятное у нас с тобой знакомство. Вот еще бы ты и говорить умел, так бы и вовсе подружились.
Словно понимая, о чем идет речь, Хром вскочил, сделав несколько прыжков из стороны в сторону, как это делают собаки, признавая авторитет того, с кем идут на миролюбивое общение, и, гавкнув, приблизился ещё ближе к Зотову.
-Эх, жаль, что тебя больше угостить нечем, - посетовал капитан, - а пес ты, видать, неглупый, теперь-то я уж точно знаю, что ты от Озара. Малость подкрасить, так один к одному, да и повадкой.
........ Словно подтверждая рассуждение капитана, Хром не сводя глаз, повернул ушастую голову набок, как это свойственно домашней собаке, а не дикому зверю, и казалось, внимательно слушал необычную, для него человеческую речь.
Он, как бы заново пытался связать в одно целое, всплывший в памяти образ Озара, и говорившего существа, и фуражки, и того деревянного дома, ставшего неотъемлемой частью его жизни.
………. Многому научился Хром от Озара, но разве мог Озар передать Хрому свою память о человеке? Разве только фуражку, просоленную штормами и потом, да пропахшую горьким сигаретным дымом. Фуражку, в которой Хром, будучи еще щенком, спал, свернувшись клубочком, но спал только в отсутствие Озара, так как однажды тот, застав его спящим в фуражке, задал ему такую трепку, что потом было достаточно только одного тихого рыка, чтобы Хром по-щенячьи виновато тявкнув, тут же исчезал под столом. Не понимая такой ревности Озара, маленький Хром, тоскуя в его, Озара, отсутствие, обретал в этой фуражке и тепло, и успокоение и даже когда значительно подрос, все норовил разместиться в пределах околыша фуражки. И лишь когда не стало Озара, понял по-настоящему Хром, что такое тоска и что такое ревность даже к этому неодушевленному предмету, впитавшему в себя и запах наставника, взрастившего хромоножку. Так и не примкнув к стае, Хром жил особняком, не позволяя никому переступить порог дома, да и не так часто кто - либо из подросших, как и он, дичков забегал в поселок совершенно чуждых для стаи строений. Даже рыжий вожак и то обегал дом-логово Хрома, и тому была веская причина.
....... Было время, когда однажды, Рыжий, выбежав из проулка, обнаружил Озара, сидевшего у пирса и видимо явно желая, взять реванш, сходу налетел на одряхлевшего вожака. И на этот раз, безусловно, схватка закончилась бы не в пользу Озара, если бы не вовремя подоспевший Хром. Метнувшись наперерез очередному прыжку наседающего Рыжего, Хром сбил его наземь, но не кинулся к нему, как это бы сделал другой противник. Окрепший и обученный как никто, приемам собачьего боя, Хром спокойно дождался и отразил следующий выпад Рыжего, уже непосредственно относившийся к нему, в то время, как Озар, слегка пригнувшись на широко расставленных ослабевших лапах, интуитивно понял, что это уже не его бой. Тяжело дыша, он смотрел слегка помутневшими от старости глазами на то, как Хром, перейдя от защиты к нападению, вскоре подмял под себя Рыжего и так же, как некогда он сам, Озар, переступил через поверженного, поджавшего хвост противника, благородно отойдя в сторону. Хром не претендовал на то, чтобы стать вожаком стаи. Да и никого, кроме бывшего вожака - Озара, не было в свидетелях этой позорной для Рыжего схватки, после который тот не замедлил скрыться, навсегда запомнив напутственный рык Хрома.
...... -Ну что, Хром… - еще раз пошарив по карманам, Зотов убедился, что кроме пачки сигарет больше ничего нет, - давай, как говорится, выкурим трубку мира.
Увидев, как Зотов чиркнул зажигалкой и выпустил первую струйку дыма раскуренной сигареты, Хром вновь насторожился, пригнув свою кудлатую морду.
-Ну, чего ты, не бойся! Ишь, взъерошился. Небось, и огня-то, никогда не видел. Вот фуражку-то ты мне принес, а не знаешь даже, для чего сей предмет, предназначен. А Озар знал и потому, стало быть, сберег, не истрепал. И думается мне, что это ты козырек-то погрыз, а? Раз уж принес. То оставлю ее себе. Ткань вроде ничего, не истлела, лишь в шерсти, да малость грязноватая.
....... С этими словами, Зотов хлопнул фуражкой о ствол дерева, на что моментально отреагировал Хром, оскалив в недовольном рыке свою зубастую пасть.
-Да, дикарь ты и есть дикарь. Чего серчать-то? Иль отдавать передумал? А я когда-то в ней капитанил. И, бывало, стоило мне ее надеть, Озар уже знал, что идем на пирс. Гавкнет радостно, как адъютант при полной выправке, и следом. Идет рядом, шаг в шаг. Хоть и собака-овчарка, то бишь чисто сухопутное существо, а полюбилось и ему со мной в море ходить. В прямом смысле морской волк. Вот, стало быть, и тебе передал свою кровь. Ты, конечно, помесь, но явно не от шавки. Судя по твоей широкой собачьей стопе, ты приплод от рослой камчатской лайки. Я уже заметил, как ты легко летаешь по снегу, стало быть, и вынослив, как ездовая собака. По-хорошему, приручить бы тебя, да где там. Зверь! Протяни руку – в раз оттяпаешь. И то удивительно, что прибежал с фуражкой, словно Озар тебе обо мне поведал. А вообще-то ты прав, фуражку от шерсти не отхлопаешь. Всполосну - ко я ее, если ты не против.
........ Поднявшись, Зотов направился к набегавшим лениво волнам, а Хром, не сдвинувшись с места, только по-прежнему наблюдал за тем, что делает человек. И когда Зотов хорошенечко отполоскал фуражку в морской воде и, отжав ее крепкими капитанскими руками, вернулся назад, повесив ее на сук дерева, - для него, для Хрома, фуражка стала безразличной. Йодистый запах морской воды временно перебил все запахи, и теперь знакомый запах исходил только от двуногого существа.
-Ладно, Хром, - заговорил вновь капитан Зотов, - посижу я с тобой еще малость да в путь. Тебе- то что, ты дома. Да. А, когда-то и я здесь поживал в рыбацкое межсезонье. Любили мы с Озаром прогуляться до мыса и обратно. Да и не только с Озаром. Ну, что, ушастый, может, подойдешь ближе, - поманил рукой Зотов.
Подав голос на жест Зотова, Хром хотя и не приблизился, но, успокоенный доброжелательным тоном человека, вновь улегся на прогретый солнцем галечник, широко зевнув клыкастой пастью.
....... Глядя на тянувшуюся к поселку пенистую полоску прибоя, Зотов невольно посетовал, что не захватил с собой фотоаппарат. Фотографией он не увлекался ни ранее, ни теперь. Но вот, оказавшись здесь после стольких лет, он с сожалением подумал о том, что было бы неплохо запечатлеть хотя бы на одном снимке этот уголок земли, как память о недавнем прошлом и как память о тайной и явной неудавшейся любви. Да, нет пожалуй удавшейся, но прерванной общими и личными обстоятельствами жизни, и прерванной им самим из ревности и недоверия.
- Словом, что валить на судьбу, - посетовал далее капитан, - судьба в целом сложилась удачно: была в ней и новая любовь, и очаг семейный не без тепла, - вот только память. Да, видно, сердце человеческое так устроено, что не забывает. Так ведь это и хорошо, это и должно быть так, иначе какой же человек – человек? И Сангалова, должно быть, тоже вспоминает – не может не вспоминать – где-то там, в своем далеке.
Тронув рукой подсохшую на ветерке фуражку, бывший капитан не утерпел, чтобы не примерить ее на свою поседевшую голову.
-Ну, как, Хром, теперь тебе понятно, для чего сей предмет? – спросил Зотов, словно пес и в самом деле мог ему ответить.
........ Нет, ответить он не мог, разве только гавкнуть на своем собачьем языке. Но в этот раз, Хром не гавкнул, и не зарычал, потому как, потянув воздух своим чутким носом, он вновь уловил вполне различимый запах Озара, исходивший от фуражки, которая непонятным образом слилась в единое целое с существом, не проявлявшим к нему ни страха, ни враждебности. Одно только не нравилось и настораживало Хрома – это резкий для его чуткого собачьего носа - запах дыма, исходивший от сигареты, что вновь появлялась в руках капитана.
-Что, Хром, озадачил я тебя? – улыбнулся Зотов, настороженному вниманию собаки. – Пора нам и в самом деле прощаться, словом, ты к своим, и я – к своим. Да и ветерком, что-то потянуло не по-весеннему.
Поднявшись, Зотов посмотрел в сторону морского горизонта уже затянутого сплошь серыми облаками и, перешагнув через дерево, на котором сидел, направился к видневшемуся вдали корпусу старого кунгаса.
Как и в первый раз Хром не последовал за капитаном. Но выбежав к прибойной полосе вновь подал голос.
……………-Ишь ты, будто и впрямь прощается, -подумал Зотов, услышав позади себя непродолжительный вой Хрома. – Времени маловато, да и не да него, а так бы, может, и приручил бы «волчару». И что я в первый день прихода не навестил поселок. Впрочем, и сам мог бы пехом сходить, так ведь откуда знать было, что в доме «квартирант» хромоногий. Ведь надо же, фуражку принес! Так, может, он один-то из собак и выжил на этом острове? Последний из могикан?! И с чего вдруг разлаялся!?
Остановившись, Зотов увидел, как, сорвавшись с места, Хром вновь понесся в его сторону.
-Вот чертяка! И что у него на уме? Как бы еще и на голову мне не махнул, - подумал Зотов, вспомнив, что так и идет в фуражке.
Но Хром, не добегая нескольких шагов, вдруг свернул на бровку рыжей травы, что протаяла из-под снега параллельно линии прибоя, почти до самого кунгаса. Своим собачьим разумением Хром решил, что двуногое существо не зря идет в сторону Дальнего мыса. Там, недалече от озерца, на мшистых загривках полян в окоеме тальника, было излюбленное место охоты его, и Озара, на пернатую живность, слепнувшую по весне.
-Вот чумной! Провожать, что ли решил? – рассудил по-своему капитан, вновь зашагав по отливу.
....... И так, сохраняя установившийся интервал, продвигались вперед собака и человек, спугивая на пути то чаек, то рассевшихся по рыжей траве ворон, пока не достигли кунгаса, на котором решил передохнуть Зотов. Кунгас, наполовину замытый бортами песком и галечником, был с полуразвалившейся надпалубной надстройкой, служившей помещением для ночлега рыбакам становых неводов. И там, где сохранился более - менее защищенный от ветра угол, сохранилась и сварная заржавевшая от времени печь с торчащей над верхним покрытием трубой.
-Да тут, если что, так и перекантоваться можно, - забравшись на палубу кунгаса Зотов прошел вдоль борта, глянув с высоты носовой части строну мыса.
До Дальнего мыса оставалось еще чуть более получаса ходьбы, да от мыса минут двадцать, двадцать пять до грубо сколоченного лабаза, напротив которого стоял в бухточке сейнер, что как и баркас был фиктивно списан и выкуплен Мурзиным. Все эти шуры-муры, были для Зотова не новость. Немало плавучего и недвижимого добра «прихватизировалось» в частные руки.
……………Спрыгнув с левого борта кунгаса, всего на метр с небольшим выступавшего над галечником, Зотов двинулся дальше, не придав значения тому, что параллельно бежавший Хром, вскоре несколько отстал, периодически останавливаясь и оглядываясь назад. Зотову уже было не до дикой собаки, увязавшейся за ним следом, потому как надо было успеть пройти до прилива два наиболее опасных скальных выступа. Сосредоточенный на своих мыслях, он лишь тогда глянул в сторону Хрома, когда тот, остановившись в очередной раз, вдруг разразился громким отрывистым лаем и увидел, как, обогнув с двух сторон кунгас, несколько разномастных собак, побежали гуськом по отпечатанному на песке следу. Расстояние заметно сокращалось, и было нетрудно догадаться, что Зотов, заинтересовал их, в отличие от интереса хромоножки, совсем по другой причине.
опубликовано в 2002 году