— Блин, где тебя носит, сменщик называется. Чего опаздываешь? Я уже ворота на стройке закрыл, работяги ушли, машин больше не будет. Смотри, мне Колька Косой с завода спирта канистру принес.
— Почем?
— Да, дешево. На спирт мы с тобой всегда заработаем. Через марганцовку дома пропущу, отфильтрую, потом настойку сделаю, если доживет. Пахнет вроде нормально, будешь?
— Дык, на работе вроде, ну, плесни в стакан.
— Твое здоровье.
— Бум.
— Бля, крепко как, надо разбавить еще сильнее.
—Попробуй так. Враз согреешься.
— Так? Так хорошо. У меня закуска есть, бери бутерброды.
— Бутерброды? Нет, не буду. Покурю лучше. Слышь, тут такие дела…
— Да, брось дела. Смотри, что у меня есть. Тут про прадеда моего деревенского написано. Вот человек был! Читай, только тут карандашом написано и бумага желтая. Маманя где-то нашла бумажку эту.
«Иван Иванович любил чай пить и пиво. Если пил чай, то пил семь чашек. Пиво пил по праздникам, только домашнее — другого не было. Никогда вина не пил и не ругался. Самое большое ругательство, которое от него слышали — это черта вспоминал сгоряча. И то не само слово, а заменял его на «худенький». А то черта вспомнишь, а он тут как тут. На детей иногда прикрикивал: "Омуты вы этакие". Книги дома держал, читал их в очках. Любил сидеть у дома на завалинке и приветствовать всех. Уважал, когда соседи ему кланялись и здоровались, сам в ответ вставал и кланялся в пояс. Хворост собирал: рядом леса не было, только поля с пшеницей и рожью. Курганы рядом, часовенка, речка…».
— Дальше неразборчиво написано, не видно. Природа, а мы сидим тут как в каменном мешке.
— Слышь, а я думал, что в деревне не так жили. Пили все и не работали, особенно зимой. Чего им там зимой делать в деревне?
— Не скажи, дела всегда есть, когда свое хозяйство.
— Давай, за дедов, за прадедов…
Спирт оказался техническим и утром двоих отравившихся охранников доставили в больницу. Одному из них было совсем плохо, но выжил, болел только долго.
Может, и правда, надо только чай пить, да пиво по праздникам.