Копейка

Татьяна Шмидт
     Рассказ

 
 Учитель физики Котов имел дар актера и умел изображать разных известных людей, в том числе первых лиц государства, мог при случае всех позабавить шуткой, умел лихо рассказать анекдот, которых он знал множество. На праздниках, банкетах, юбилеях, коллеги всегда ждали от него какой-нибудь веселой выходки, и у него это получалось смешно. А каким он был веселым дедом Морозом! Как умел позабавить, развеселить и взрослых и  детей!
 
 На уроке Котов был строг,  требовал дисциплины. Внешность у Олега Владимировича была самая обыкновенная: худощавый, среднего роста, редкие русые волосы, уже тронутые на висках сединой, большие красные руки, карие глаза, густые брови, курносый нос  и красноватый цвет лица.
  У Котова была семья- жена полная рыхлая блондинка и две дочки – школьницы.  Жена Нина тоже была педагог и трудилась, не покладая рук и дома и на работе – она была воспитателем детского сада. Вся семья занимала небольшую двухкомнатную квартиру в доме, построенном в брежневские времена. Эта квартира досталась Котову в наследство от матери, умершей в годы перестройки.
  Семья в последнее время кое-как сводила концы с концами. Львиная доля зарплаты уходила на питание, жилье, плату за свет, газ, телефон и прочие услуги. Оставалась так – самая малость. А между тем подрастали дочери. Лизе исполнилось пятнадцать, Верочке - шестнадцать. Их надо было одевать, обувать, жена тоже любила хорошо одеться, да и самому главе семейства давно  требовался новый костюм. Но где было взять деньги?
 
 Иногда Котов на очередном празднике или юбилее, прежде чем прочитать очередной спич, спрашивал коллег: «Я вам не надоел в этом сером костюме? На что коллеги-учителя  улыбаясь, отвечали: «Надоел, надоел и давно, ладно уж, читай-ка лучше свой новый фельетон, который лежит у тебя в кармане! -  и Котов читал, изображая очередного юбиляра, виновника торжества, да так, что все снова смеялись, прощая ему его всегдашний затрапезный вид, поношенный костюм, старые ботинки и многое другое.

  Но время шло, близилась и его заветная круглая дата – сорок пять, и Котов мечтал сделать себе подарок – купить машину, благо, автокредит мог получить почти любой. Так он и сделал, с трудом убедив жену, что машина им просто необходима.
  - Понимаешь, Нина, машина ведь не роскошь, а средство передвижения - говорил он, прижимаясь к теплому боку жены.
  - Чем мы хуже других? Мы сможем ездить все вместе по утрам, экономя деньги на автобус. И к тому же это гораздо удобнее. Представь себе – ты садишься, и как королева, едешь до самого садика, потом мы с дочками до школы. По вечерам я заезжаю за тобой, а летом мы, наконец, сможем ездить за ягодами, грибами, отдыхать, куда захотим, а лето ведь не за горами.
  -Олег, но как мы будем рассчитываться? Нам и так еле-еле прожить от получки до получки хватает, - слабо пыталась урезонить мужа Нина.
  -Не беспокойся, милая. Я на машине по вечерам и выходным  таксовать стану. В крайнем случае, по вечерам полы станешь мыть в школе. Что тут зазорного? Мыли же в девяностые, - возражал ей муж.
Нина подумала-подумала, сморщив носик, потом сказала:
 -Ну ладно, котик, делай, как знаешь. Только смотри, не заведи нас в долговую яму. Я терпеть не могу долгов.
Котов поцеловал жену в щеку и крепко прижал к себе от полноты чувств, а на другой день пошел оформлять кредит.

  Дело решилось быстро. Он взял в банке всего пятьдесят тысяч и на эти деньги купил старую «копейку» в хорошем состоянии. Несмотря на это Котов был  вполне счастлив. Сбылась его давняя мечта! Еще бы! Теперь и правда он отвозил по утрам жену на работу, а потом ехал с дочками в школу. На права он давно сдал. Документы все оформил. Машину вел уверенно. Ведь, отец у него был шофер. Олег с детства умел заводить грузовик. Отец катал его по пыльным проселочным дорогам в летнюю пору, когда было сухо и тепло. Котов – младший с тех пор полюбил запах бензина, машинного масла, свист ветра в ушах и нескончаемую ленту дороги.
Теперь, сидя за рулем своей «копейки», он радовался, как ребенок, проезжая по главной улице города, не замечая косых, насмешливых взглядов водителей дорогих иномарок. «Тоже еще пыжишься, урод долбаный!», - сказал один из них Котову  прямо в лицо и плюнул на дорогу, когда он пробовал обогнать черный, сверкающий лаком «мерс».

  Но и этот маленький инцидент не мог омрачить счастья нового автовладельца. Жена тоже была довольна. Кое-как дождались отпуска, когда наступили жаркие деньки. Девчонки прямо завизжали от восторга, когда отец повез их отдыхать на Манжерокское озеро в теплый летний день.
Да, они тогда накупались до посинения, несколько часов подряд не выходя из воды! И только голод заставил их выйти на берег. Зато аппетит  у всех на свежем воздухе был отменный! Ласковое солнце отражалось в чистой теплой воде, тихо шелестели зеленой листвой тополя почти прямо над головой, а они уплетали красные помидоры, молодые огурчики, яйца и бутерброды с колбасой и сыром. Обо всем позаботилась Нина. После еды стройные, тоненькие, длинноногие девчонки в ярких открытых купальниках лениво нежились, загорали на берегу, ловя на себе восхищенные взгляды молодых людей, а потом, снова не сговариваясь, бросились в воду и плавали почти до вечера, пока их не позвала мать. Супруги тоже любили поплавать и накупались на славу. Правда, не обошлось и без мелких неприятностей: у белокожей Нины сгорели плечи, у Котова сильно раскраснелась спина, грудь и даже ноги, вечно белые под брюками.

 Но все - равно, этот день им запомнился надолго, а потом вдруг погода испортилась, подули ветры, нанося темные тучи, которые то и дело проливались дождем. Полыхали молнии, гремел гром, даже по ночам синеватые вспышки озаряли все кругом. Нина боялась грозы и накрепко закрывала окна, несмотря на духоту, а ночью, услышав гром, вздрагивала и крепче прижималась к мужу, который безмятежно спал, как ребенок, положив ей руку под голову. Супруги оба были в отпуске и наслаждались тихим семейным счастьем, которому, казалось, не будет конца…

 Так прошел месяц-полтора. Но вскоре на их горизонте появились первые тучи: отпускные деньги растаяли, как дым, а надо было собрать дочек в школу. За лето они так выросли и похорошели, что им все стало вдруг малым и тесным. Да и у родителей поизносилась обувь, а кроме того надо было снова платить по счетам и на что-то жить. О ягодах и грибах речь теперь не шла - дождь, казалось, никогда не кончится. Давно в Сибири не было такого лета. А между тем надо было рассчитываться за автокредит. Котов пытался занять, но не вышло, и он заплатил только проценты.

  С большой суммой  долга начался для него новый учебный год. На праздничной линейке он стоял опять в своем старом костюме. А что было делать? Хотя рядом красовались его сияющие ученики во всем новом. С одним из них Пашкой Ломовым у него не заладилось с первых дней учебы. Пашка был новенький – он перевелся из другой школы. Это был высокий, красивый мальчик с невинным взглядом и открытым лицом, но, тем не менее, с первых дней он все время старался сделать  Котову  какую-нибудь гадость. Однажды он даже додумался разобрать стул учителя и собрать его «на живульку», когда Котов во время опроса сел, надо было видеть его лицо, когда стул рассыпался под ним и учитель упал на пол. Ребята захихикали сдавленным смехом, а Котов поднялся и, как ни в чем не бывало, склонился над журналом, потребовав у дежурного заменить стул.

  Были и другие случаи, но Котов выходил из них с честью. А Ломов не унимался, нет: на уроках он посылал сообщения по телефону дружкам, разговаривал, нагло смеялся и вообще всем свои видом игнорировал присутствие учителя в классе.
На перемене он бесился, как черт: то боролся с одноклассниками, то приставал к девчонкам. Те, разозлясь, хлопали его книжкой по голове, тогда Пашка начинал карать какую - нибудь из них, перескакивая столы и стулья. В столовой он брал обед без очереди, подавая деньги через головы пятиклашек, которые жались к стенке при одном его появлении, а то, будучи дежурным в столовой, незаметно съедал чью-нибудь порцию или две, хотя был из зажиточной семьи и всегда имел деньги.
   Пашка был хорошо одет, у него был дорогой мобильник, в школу отец привозил его на джипе. Ломов презирал Котова за затрапезный, бедный вид, ему чужда была жалость. Это был жестокий и ленивый подросток, почти юноша, и Котов готов был с ним бороться.
 
 Ломов быстро завел друзей, таких же сынков владельцев магазинов. Жил Ломов в шикарном особняке с родителями и был единственным сыном и наследником. Красивый, ухоженный - в мать, он презирал бедных, затюканных учителей и побаивался только директора.
  Из старой школы Пашка ушел в более престижную, так как этого захотел его отец, но учителя и тут ему не понравились – везде от него требовали одного и того же: учиться, учиться и учиться, а он не хотел, считая, что за деньги можно купить все, даже диплом. «Надо наслаждаться жизнью, а не зубрить, не париться над учебниками»,  - учил он дружка Саню Глотова, который был ниже его на голову и преданно, по-собачьи глядел ему прямо в рот.
 -Пойдем сегодня шампуни глотнем – у Ксюхи Кораблевой днюха. Под шампунем он подразумевал шампанское.
Саня согласно кивал ему в ответ. После занятий Ломов частенько тусовался с приятелями, катался на новом мопеде под окнами Ксюхи, с которой у него уже установились интимные отношения.
 Не раз он покупал для этой цели презервативы.  С Ксюхой они встречались в лесу, потом он вез ее на дачу, когда там не было родителей. Небольшая,  с ладной фигуркой, обтянув тугие ягодицы в модные джинсы, в легкой курточке, темных очках, с хорошеньким свежим личиком, она нравилась ему и стала у него постоянной, но не единственной.
 Ломов знал, что нравится другим девчонкам и пользовался этим. Сильный, ловкий, он качался на тарзанке, делая на высоте крутые виражи вокруг большой сосны. Вечером он катал Ксюху по улицам города, когда его отпускали погулять доверчивые родители.
 Сегодня после занятий он собрался провести  с ней несколько сладких часов, «оторваться на славу», но на уроке физики его вызвал к доске ненавистный Котов и влепил ему двойку, да еще потребовал дневник, который Ломов вечно забывал дома. Пашка обозлился на Котова и, садясь на место, негромко, но так, чтобы все услышали, сказал: «Урод!». Котов поднял голову от классного журнала, в котором отыскивал очередную жертву и спросил: «Что ты сказал, Ломов? Повтори?». Ребята подняли головы от тетрадей, а Ломов, развязно улыбаясь, повторил. Класс задрожал от  хохота, а Котов не выдержал, подошел к Ломову, размахнулся и несильно ударил его по лицу. Ломов схватился за щеку и выскочил из класса, при выходе бросив Котову:
-Ну, ты еще за это ответишь! Класс замер, а Котов продолжал вести урок, хотя мел крошился в его руке, а по лицу пошли багровые пятна. К счастью, это был последний урок. В мыслях он уже торопился домой, но на перемене его вызвали к директору.
 Директор – крупная, энергичная женщина предпенсионного возраста встретила его сурово. Она кстати, всегда его недолюбливала, считая шутом, но терпела. А тут после звонка одного из самых богатых авторитетных родителей, решила с Котовым разобраться.
 -Олег Владимирович! Что же вы себе позволяете? Садитесь и сейчас же пишите объяснительную!
 - О чем? – криво улыбнулся Котов.
 - О том, что у вас случилось на уроке в десятом «Б» классе.
 - Ну, он же оскорбил меня, Елена Васильевна, - попытался оправдаться Котов.
 - А это значения не имеет. Кто вам дал права рукоприкладствовать?! Подумайте лучше о том, какой резонанс вызовет ваш поступок в городе. Ведь отец Ломова – известный в городе бизнесмен, уважаемый человек, не раз спонсировал различные городские мероприятия, помог нам с приобретением новых компьютеров в класс информатики. Кстати, я давно замечаю за вами ошибки в работе, безответственность, грубость к детям, непрофессионализм.
 - Но я, Елена Васильевна, исправлюсь, если виноват.
 - Никаких «но»! Пишите! - она подала ему лист бумаги, и он послушно описал все, что случилось в этот злополучный день на уроке. Котов думал, что все обойдется, но это не прошло ему даром. Ломов – старший выдвинул ультиматум директору – или она увольняет провинившегося учителя, либо он подает в суд за истязание ученика в классе.

 Прошло несколько томительных дней. Директор Елена Васильевна не знала, что и думать. Прошел всего один учебный месяц. «Где я сейчас найду физика? Ну, предположим, найду. Слава Богу, на  физмате их выпускают предостаточно. Столько по городу слоняется молодых и способных без вакансии. Ну, придется дать объявление в газету, и на другой же день придут люди. А что делать с Котовым? Он, ведь, давно работает, у него семья, здесь учатся его девочки. Оставить? А если до городской администрации, до прессы донесется эта история?  В том, что Ломов – старший дойдет до суда, она не сомневалась. Да, с другой стороны и Котов, как говорится, не фонтанирует идеями. Посредственный учитель. Дисциплину плохо держит. Так, шут какой-то. Ему бы клоуном быть, а не учителем физики. В профсоюз жаловаться не пойдет – сам виноват». – так думала Елена Васильевна, листая книгу приказов, и наконец решилась, вызвала секретаря Ирину и коротко сказала ей: «Ира, позови мне Котова, срочно!»

 Было прекрасное свежее утро. Из окна виднелась клумба с желтыми хризантемами. Синело небо, сияло солнце, а Котов шел на «ковер», и у него на душе кошки скребли. Он постучался и вошел, директор перебирала на столе какие-то бумаги, увидев Котова, остановила на нем строгий взгляд из - под очков и сказала напрямик: «Так легче», - решила она.
 - Ну, что, Олег Владимирович, мы рассмотрели вашу докладную. К сожалению, дело принимает серьезный оборот, как я и предполагала. Ломов Юрий Витальевич не хочет принимать ваши извинения и намерен придать это все широкой огласке – она сделала выразительную паузу. Вам лучше уволиться по собственному желанию – это в ваших же интересах, хотя мне очень жаль. Я все понимаю, но ничего. Учитель вы опытный, найдете работу. В крайнем случае, займетесь репетиторством.
 -Да, это пожалуй выход, - вяло подумал Котов, взял чистый лист со стола и написал заявление мелким, убористым почерком. Директор быстро пробежала его глазами и поставила размашистую подпись в углу.

 Так накануне Дня учителя Котов оказался без работы, получив расчет, который тут же ушел на оплату долга за квартиру, покупку дочерям сапожек – в туфлях ходить было уже скоро невозможно. Он расстался со школой, в которой проработал пятнадцать лет. Но что было делать? Бороться с Ломовым  бесполезно – он был другом самого мэра города, ворочал большим бизнесом, а кто был Котов? – так, учителишка, - как часто смеясь, называла его жена.
  Для семьи это был первый, большой удар. Платить за машину было нечем. Они выплачивали только проценты. Целый месяц Котов бегал по городу, искал новую работу, но ничего подходящего не нашлось. По вечерам он пытался таксовать, но клиентов было мало, вырученных денег хватало только на бензин, да текущий ремонт «копейки».

 Однажды, когда он приехал домой усталый и голодный, жена сообщила ему неприятную новость: «Олег, понимаешь, звонили из банка и сообщили, что долг по кредиту составляет сто тысяч! Представляешь! Сумма выросла из-за неуплаты. Что будем делать?» - Нина плакала, беспомощно размазывая по лицу слезы… Это был второй удар! Девчонки притихли в своей комнате, а Котов старался успокоить свою жену:
 - Ну, перестань, Нинок, от слез только поднимешь себе давление. Как-нибудь утрясется все, - говорил  он, но сам себе не верил.
Ночью он не спал, ворочаясь с бока на бок, без конца вставал, ходил в кухню покурить и ничего не мог придумать, как разгрести ситуацию.
Так продолжалось несколько дней. Он уж хотел продать злополучную «копейку», но его отговорила жена, да и сам он привык к ней, как к ребенку или родной душе. Последнее время Котов совсем перестал спать, нервничал, почти ничего не ел, похудел, а на шестой день под утро у него сильно заболело сердце. Оно и раньше давало о себе знать, но не так сильно, а тут боль стала нестерпимой, ему было трудно дышать. Он разбудил жену и слабым голосом сказал: «Нина, мне плохо, вызови скорую».
 - Что с тобой? – перепугалась жена, когда включила свет и увидела его бледное, как мел, лицо и синие круги под глазами.
 - Сердце…- только и смог выговорить Котов, теряя от острой, как нож, боли сознание.
  Через полчаса его увезли на «скорой». В больнице поставили диагноз – инфаркт миокарда и острая сердечная недостаточность. Состояние Котова несколько дней колебалось между жизнью и смертью. В больнице пролежал он  почти два месяца, долго был очень слаб, но все-таки выкарабкался,  благодаря визитам жены и дочек. Он только сейчас понял, что для него они значат. А Нина, кормя мужа с ложечки манной кашей, как маленького, ласково говорила ему: «Ничего, Олежек, ты скоро поправишься. Мы приготовили тебе приятный сюрприз. Квартиру мы продаем - уже есть покупатели, а еще я подыскала чудесный домик в районе Дубовой рощи. Чудесное место, огород. А воздух, какой! Лес рядом, и птицы, представляешь, как заживем! А Нина Петровна, наша заведующая, берет тебя пока завхозом, когда ты совсем выздоровеешь. Машина наша цела, и мы скоро снова будем ездить на ней все вместе, как и раньше. Правда? Жена гладила его по голове с материнской нежностью и продолжала кормить:
 - А ну, открой ротик,  еще ложечку, еще. Вот молодец! – и Котов послушно глотал кашу, хотя в глазах у него стояли слезы.  Он понимал, что дороже жены и дочек у него ничего в  жизни больше нет.

Октябрь, 2009 год