Диапазон смеха, радости, веселья – бесконечен, однако смех человека зачастую трактуют по двум признакам: остроумия или симптому идиотизма. Тайна смеха - подобна загадкам древних цивилизаций, каждый ученый выстраивает свою концепцию, отстаивает свою правоту на улыбку «Чеширского» кота. И уже не первый десяток, а то и сотню - лет ученые борются между собой, пытаясь разобраться: почему человек смеется? Какова природа смешного?
1. Доколе…
Время, прожитое без смеха, радости и улыбок, подобно бессонной ночи. Это время наполнено кошмарами, бесконечным забвением темноты, сумрака и мрака, однако благодаря «ночным» мукам познается истинная радость первых лучей солнца, первой улыбки, первого смеха. Главное не приваживать ночную грусть, дабы не превратилась она в полярную ночь. А по утру…с глупой улыбкой на лице ты смотришь в окно, наблюдая за рассветом, боясь пропустить важные моменты, происходящие каждую секунду, каждое мгновение.
Смех – это возвращение к жизни, в этом состоянии мне нравится решительно все: и окружающие люди, и пороки, толкающие человека на авантюрные затеи без отягощающих последствий.
Смех – это искушение, соблазн, «война» против которых обречена на поражение. С ними не надо бороться, напротив – ими надо жить каждую секунду.
Смех – редкое единение души и тела, состояние полной гармонии, умиротворенности, спокойствия, побуждающие улыбаться миру, и мир ответит взаимностью.
Если попытаться заглянуть в лица прохожих и увидеть их глаза, встретишь старую добрую маску постоянного недовольства. Состояние вечного поиска идеального мира пропитывают кожу вокруг глаз мелкими морщинками, испещряют уголки губ паутиной недовольства и закладывают глубокую складку через весь лоб кричащую о внутреннем возмущении, бесконечной неудовлетворенности. Но как же приятно вспоминать годы неунывающего хохота, неужели время беззаботности исчезло не оставив и следа. Последние годы хмурое выражение лица – неотъемлемая часть россиян. Кощунственное непонимание окружающего мира укутывает плотным плащом, ограждая нас от реального мира, деля жизнь на две части: когда-то смешной и в будущем…грустной? Как же трудно и порой невыносимо жить в миру без мира. Почему нам так необходимо истязать себя на предмет совершенствования, улучшения того, что уже идеально, того - что имеем. Прожитые годы – это не только седина и потеря зубов мудрости, это еще и вереница бесконечных выводов, жизненных открытий. Чем старше возраст - тем выше интеллект, чем выше интеллект - тем уже личное пространство, но кто сказал, что возраст – это ограниченья свободы. Несомненным главным недовольством взрослой, осознанной жизни является среда обитания, общество в котором мы вынуждены существовать и зачастую нам грезится, что только одиночество способно заменить существование - жизнью. Временами нам кажется, что богиня Фатума великая шутница, играет с нами вроде детского конструктора «Лего», забрасывая нас как лишнюю деталь в инородную среду, а ты должен сам найти дорогу к своей фигуре. Вскоре на смену мыслям о шутливости приходят рассуждения о судьбоносной мстительности, о грехах свершенных в прошлых жизнях. Непрерывное само/копание, истязание, бичевание себя/любимой доводят до того, что запретный плод, общество буржуев, уже не кажется столь милым и лучшим образцом для стремления, достижения, подражания.
Каждый год в день рождения судьба дарит новую причуду, незнакомую доселе черту характера, однажды я получила в подарок потребность анализировать прошлое, исправлять ошибки, не прерывая движения вперед и выше. Личностный рост не давал покоя ни днем, ни ночью, каждый вечер я погружалась в сон с новыми идеями, засыпала под одним одеялом с целым миром разом. Я не прекращала думать о других, о том, что они думают обо мне. Во мне жили чужие, и только для меня самой не оставалось свободного места, на себя не хватало времени. О как же постельное соседство с «чужими» утомило, вымотало, выпило все до последней капли энергетического запаса, рассчитанного на долгие годы. К следующему дню рождению я проснулась опустошенная, изможденная, загнанная, мне представилась последняя и единственная возможность, шанс сойти с рельс, уступить дрезину другим, более выносливым, более целеустремленным, пусть другие поддадут жару и колесо судьбы, фортуны распахнет навстречу им свои двери, пусть другие скользят по рельсам идеализма, по шпалам максимализма. Подобное истощение я пережила однажды, нынешняя бесконечная ночь грусти напомнила глупые ошибки прошлого, а рассвет подтолкнул к действиям, и первое действие – смех, улыбка.
Тогда-то я и задумалась, имея собственные годы, чем я недовольна и что не устраивает моих сверстников в наших годах. Почему мы больше не смеемся? Ну да, мы немного нудим, иногда хватаемся то за спину, то за голову. Так головой, по-моему, у нас вся страна страдает, я имею в виду – мигрень. Хоть и принято считать мигрень болезнью аристократов, но за долгие годы произошла такая мутация, что головная боль стала всеобщим российским заболеванием, как впрочем, и хандра и депрессия. Наша страна более всего подвержена именно паническим приступам, минорным хворям. Чему удивляться, взять, к примеру, зимнее утро: тоска, холод, на небе серая безнадега. Размышляя в заданном русле, я принялась искать подтверждение собственным мыслям. К примеру, последние дни обращала внимание как читатель, стоя пред выбором книг, отдает предпочтение наитию. Краткое содержание составлено, словно в бреду, три захватывающих предложения из сюжета не говорящие ни о чем конкретном, но в то же время эффективный рекламный трюк. Так вот, наитие читателя подсказывает, как правило - грустную литературу, глубокомысленную со сложным сюжетом, и почему-то чаще всего книги в темном переплете с неотъемлемым атрибутом, тяжеловесным написанием. Словом все, что называется в простонародье – депрессивным. Может, в нас прижился защитный рефлекс, врожденный ген, переживать муки и сострадания в книгах, в кино, в песнях, а в жизни глядишь, и повезет, пронесет. Я решила пойти дальше, стала задавать вопрос: «что для вас «мрачная литература» и была крайне удивлена ответами. Большинство с уверенностью произносили: Достоевский - убивец бабушек, игрок и алкоголик; Толстой – изморил читателя «войной и миром», сам, поди и не пытался читать собственное произведение. Припоминали и его неоднозначное увлечение детишками, а на Гоголя спустили все грехи за мертвые души, и дьявольское отродье Вия. Булгакова определили к группе авторов забытья, наркоманам. Есенина к алкоголикам, Маяковского…. Оглянешься - вокруг жуть, мрак и безнадега. Получается, если следовать читательской логике, некогда давным-давно авторы страдали в муках, а дабы не прозябать в одиночестве они создавали бессмертные шедевры, подвергающие читателя в уныние, чтобы каждый мог оценить по достоинству бремя упадничества. И сегодня общая тенденция заданного в «Серебряном веке» настроения передается по наследству. Все это конечно я перевела на шутку, но реальные итоги оказались еще мрачнее. Человечество позабыло напрочь: были другие времена, был и сюжет далеко не тот, что ныне, а главное читатель был – искушен сложностями, этакий гурман витиеватого описания трепещущего нервную систему и будоражащего окаменевшие извилины серого вещества.
Сегодняшний день нельзя назвать легким, досталась и нам смена власти, денег, бедность и богатство, а затем снова бедность. Созданная иллюзия свободы растаяла как дым, на смену благодати явились долги и строгая цензура. В современном мире все делается быстро, первый поцелуй далеко не предшественник интимных отношений. Напротив, до поцелуя большинство не доживают…в едином союзе. В действительности каждое поколение по-своему уникально, тем не менее, что когда-то наитие читателя шептало – Мрак, что сегодня требовало – Темень!
Возвращаясь к нашей стране, уже по тому ли Россия считается женской страной, что в сравнении с другими державами, сильнее всего поддается хандре, усталости, депрессии. Получается, депрессия, грусть, тоска, как и Россия - женского рода, стало быть, все мрачное в россиянах заложено на генетическом уровне. Вывод конечно грубый, однако если понаблюдать со стороны получается единственно верный. Взять «Ледниковый период»: всем нравятся выступления с задоринкой, динамичные показательные программы, а твердую «шестерку» ставят «умирающему лебедю». Это не намек на балерину в коньках, а прямая подводка к теме: грусть; печаль; тоска – выигрывают и уносят золото.
Радоваться счастью, аплодировать счастливому билету, полету, поцелую, рождению – мы не приучены, да и суеверны в немалой степени. Смеяться в одиночку, это как попасть в запертую комнату кривых зеркал, в лучшем случае мы награждаем себя ухмылкой. Мне казалось раньше, что родильный дом – единственный островок, где не принято скрывать своих чувств, ан нет. Одна знакомая, врач-акушер, сказала гениальную фразу: «Наше счастье длится несколько секунд, а затем его затмевает «отказничок» из соседнего бокса». Как порой хочется воскликнуть: «Доколе…», но я быстро вспомнила, как сама «веселилась» в родильном доме двадцать с лишним лет назад.
Шесть утра, в дверях моей квартиры доктор скорой помощи: под глазом бланш, видок еще тот, далеко не докторский, если кому и оказывать первую помощь, так это ему. Правда у меня тут же возникла мысль об искусственном дыхании, благоухая перегаром, доктору не приходилось задумываться об обезболивающих средствах, алкогольным наркозом разило за версту. Итог, появление дочки на свет приняло режим нон-стопа. В ускоренном темпе добрались до роддома, приняли как «родную» и в том же скоростном режиме заполнили карту, сделали необходимые процедуры и посалили на фаянсовый трон советского производства, вложив в мою ладонь длинную цепочку с единственным пожеланием: «смывай почаще». Исполняла наказ в могильной тишине на протяжении длительного, ну очень длительного времени. Прошел час, пошел другой (без преувеличений), до той поры, пока большой человек в белом халате не прошествовал мимо меня в третий раз. А надо бы добавить, что мои «королевские покои» ограждались от коридора, соединяющего приемный покой и основной корпус роддома, узкой простыней ржаво-молочного цвета. И вот уважительного, представительного вида доктор при очередной встрече не сдержал откровенного удивления. Что я могла ему ответить сидя на «троне»? Кроме фразы: «прошлогодний завтрак, док», ничего не придумалось. Словно по волшебству, через минуту подбежала совсем другая медсестра и давай на меня орать благим матом. Оказалось, я попала в смену караула и одна забыла передать другой о том, что я на полпути к рождению ребенка. Дикий ор и через пару минут меня свергли с «трона», завели за ширму, обратную сторону все той же простыни и велели обмыться. Концлагерь иначе и не назвать. Богат русский язык, слово «обмыться» я приняла как команду к гигиене, чистоте - и давай купаться. Чистоплотность закончилась очередной порцией нагоняя, купаться у них не предусмотрено, потому как полотенца размером с кухонную салфетку, а у меня волосы ниже талии и ниже того, что еще ниже талии. И как прикажете со мной поступать, новый допинг внутривенного матерного обезболивающего. Наконец меня как овечку, покорно ведут на заклание, семеня следом за медсестрой, я попадаю к тому самому волшебнику в белоснежном халате. Выясняется, нас счастливых мамаш в это утро поступили аж девять штук, а кроватей в предродовой палате всего шесть. Не боекомплект и дерматиновых кресел в холле, кое-как еще парочку уложили. И снова одна я не удалась, тогда кто-то предложил постелить на обеденных столах, по счастью мне не довелось запрыгивать на столы, в родильном доме наступило время завтрака. Утомила меня вся суета, с тихим позором я бежала в ванную комнату, прижимаясь к кафельной стене, старалась перетерпеть болевые ощущения. Холодный пол и стены немного приглушили боль, охладив чувствительность, а больно было так, что впору кричать, прямо, как сейчас в современных кинофильмах показывают. И тут мне вспомнились напутственные слова старшей сестры: «Главное узнай фамилию доктора и кричи чаще, иначе забудут». Когда слушала указания - не верила, что такое бывает, а потом сидя на кафельном полу комнаты личной гигиены, именно эти слова и вспоминала с ужасом представляя, что же будет дальше. Сразу после завтрака коллеги «по положению» принялись рожать одна за другой, вот тогда обо мне и вспомнили. Мое отсутствие портило баланс дебета с кредитом, выкрикивая мою фамилию, акушерка по имени Танечка ринулась на поиски, распахивая двери палат, боксов, операционных, заглядывая под кровати. А когда нашла, мне казалось, впрочем, нет - я уверена, искренне обрадовалась пропаже, уложила на освободившуюся кроватку и обещала скоро вернуться. Я лежала на неудобной панцирной кровати и с интервалом во времени выкрикивала фамилию волшебника: «Розов!» Это напоминало притчу: «Пожар! Пожар!» Вот и на меня вскоре перестали обращать внимание, пока я не раздалась диким ором: «Родила!» Очередное волшебство, на пороге палаты появились разом и доктор Розов и акушерка Танечка. Кинулись ко мне, а я лежу по-прежнему беременная, разве что в шоковом состоянии от того, как на моих глазах родила соседка по кровати. Когда ее увезли, молчаливую, терпеливую и благополучно родившую, я принялась развлекать себя разными мыслями, отвлекая от боли надвигающейся волнами, разглядывая прикроватные прутья железных коек. Толстые металлические стержни изогнуты в диковинные загогулины, вот и не верь после этого, что женщина в минуты схваток способна лом скрутить в бараний рог. Так вот я эти «рога» видела собственными глазами, жуткое, угрожающее зрелище, узорчатые спинки подтверждали людскую молву. А вскоре я во второй раз наблюдала рождение ребенка, на этот раз с хирургической помощью. В родовом зале рядом со мной помогали появиться на свет другому младенцу, мне бы о себе в тот момент подумать, да о своем будущем ребенке, а я все внимание обратила на соседскую кушетку. Как и когда родила, не помню, очнулась, когда Танечка весело сообщила: дочка! Успела ли я осознать собственную радость, счастье? Я не заметила наступления счастливой секунды, сил хватило лишь ответить: познакомьтесь, это моя дочь, Машенька. Почему вдруг я заговорила об этом случае? Наверное, потому что среди нас девяти оказалась одна, та кто отказался.… Один отказничок на девять мамаш, вот тебе и вся статистика. И пусть вы скажете - это были другие года, да - другие, сменились декорации, а люди все те же, воспитанные нашей страной, дети одной песочницы.
Говорят, главным симптомом российской хмурости, сердитости является отсутствие интимной жизни. Кто знает, может быть и так, но давайте посмотрим реальности в глаза. Нам, который год американцев преподносят как тупой народ. Да близость между супругами у них случается в определенные дни недели, строго по заведенному правилу. К примеру: четверг хочешь - не хочешь, можешь не - можешь, а будь добр, на спину. Английская чета встречается в постели, соблюдая аналогичные американцам традиции. Где-то интим подобен игре в «орел-решка», восточный случай, когда ты сто пятая жена и близость - прихоть, каприз супруга. Есть страны подобные любовному роману, она ложится в первую брачную ночь и больше не встает, пока смерть не разлучит их. Да и зачем, день сменяется ночью, а под покровом темноты случается все то же самое, что было вчера, и лишь луна меняет ракурс. Ну, а в России, как известно близость между супругами не случается по множеству причин и главная из них: «в океане много рыбы», что в переводе: измена - дело семейное.
Но это уже другая история, другой разговор, а сегодняшняя тема: смех. На земле нет ничего прекраснее смеющегося человека. И не важно, с какой он планеты, чьего роду-племени, когда тебе улыбаются – просто ответь ему тем же. Когда кто-то заливисто хохочет, когда рядом слышен истеричный хохот – не сдерживай своих чувств, смейся, хохочи. Эти мгновения так скоротечны, что уже через секунду тебя придавит груз ответственности, озабоченности, повседневных хлопот и бесконечных проблем.
«Наше счастье длиться несколько секунд, а потом его затмевает….», поддавайтесь искушению, соблазну, в этой «войне» я согласная на капитуляцию. Светлана Гойхман.