Митяй встал раньше всех: в класс нужно прийти первым, чтобы каждого встретить поодиночке. Пристально глянуть в глаза и – всё. Как всегда. Никаких разговоров он заводить не собирался. Они – сами по себе, а он – отдельно.
Вышел из дома и двинулся вниз по улице, потом передумал и свернул в проулок, где путь показался короче. Но шагов через пять неясно почувствовал: что-то изменилось. Фонари светили чуть мягче и приглушённее. Вокруг никого не было, но горели окна, и в них мелькали смутные тени. И почему-то показалось, что он может войти в любой дом, и ему будут рады, и ни о чём не спросят, а посадят за стол и нальют горячего чая.
Митяй замедлил шаг. Ему хотелось идти по этой улице бесконечно. Но уже виден маленький старый кинотеатр, а напротив – школа. У крыльца звонко заливалась лаем собачонка. Подбежала, обнюхала ботинки, и вдруг поджала хвост, а шерсть на худом мелком загривке поднялась дыбом.
Он открыл тяжёлую дверь, из темноты шагнул в вестибюль и посмотрел на круглый циферблат настенных часов. Двенадцать. Не может быть! Повернулся к окну: яркое солнце било в глаза…. Но ведь из дома он вышел в половине восьмого. А ходу до школы – от силы десять минут.
Звонок.
Тот же учитель истории – Петр Семенович – попросил остаться после уроков и написать объяснение. День прошёл спокойно: Длинный в школу не пришёл, видно, залечивал «боевые» раны. Вчера ему досталось больше всех. Остальные делали вид, что ничего не произошло, но Митяй замечал вскользь брошенные уважительные взгляды.
Над чистым листком Митяй сидел полчаса. Что писать?
Историк аккуратно сложил тетради в стопку:
- Скажи так. Не пиши.
- И говорить тоже нечего.
- Проспал?
- Нет. Просто шел.
- Да, с городом тебе знакомиться, конечно, надо. Только не в учебные часы. Ковчайск – город непростой. Я бы даже сказал - странный город…
Петр Семёнович замолчал, закрыл журнал и вышел из класса.
Возле крыльца Митяя ждали близнецы. Они подскакивали рядом и перебивали друг друга:
- Ты дрался вчера! Мы видели.
- Это за нами Машка бежала в парк.
- Вечно нас караулит!
- А мы и сегодня от неё удрали! Видели, что Семёныч тебя в классе оставил…
- Как будто домой пошли…
- А сами сюда….
Они потянули его в сторону:
- Здесь пойдем! Прямо к дому.
- На этой улице – собаки злые. А с тобой не страшно.
- Здорово ты этому Длинному поддал!
- А Машка, она вечно дерётся….
- Со всеми.
- Только Ванечку обожает, тихушника….
- А Борис скоро умрет….
- У него болезнь какая-то кожная.
- Он немой. И всё с Линой, она его понимает….
- Ёська у неё один раз камешек украл. Такой – с дыркой. Куриный бог называется.
- Так Борис ему чуть шею не свернул.
- Ёську мама Ира сильно любит.
- А он противный. Кусается, гадит, ещё и матерится.
- Папа Гоша чуть не сгорел, когда его из пожара спасал.
Митяй спросил:
- Страшно было?
- Да ну! Весело! Баллон как рванет! Будто салют!
Митяй посомневался, но все-таки задал вопрос:
- А на велосипеде кто ездит?
- Линка, наверное…
- Но ведь она в коляске?
- А велик только у неё. На Новый год спонсоры подарили.
- Почему ей?
- Дак, это спонсоры и придумали.
- Записки Деду Морозу. Чтобы каждый написал, что хочет.
- Я может, самолет настоящий хочу. Ну, написали мы….
- Кто-то и велик этот дурацкий захотел.
- А записки перепутали.
- Ага! И велик – Линке!
- Прикольно вышло!
- И вообще у нас весело.
- Тебе понравится.
- Мы ведь все приёмные.
- У папы Гоши с мамой Ирой свой был сын, но он давно умер.
- Утонул.
- Вот они и берут чужих….
На улице назревал какой-то шум. За ними ещё от школы увязалась та самая собачонка. Сейчас она жалась к ногам Митяя, а из-за заборов лаяли и рвались с цепей здоровенные псы. Стукнула калитка, на улицу выскочила тётка, замотанная в шаль:
- Опять тут шляетесь! Сколько раз говорила, чтобы вас, шпаны приютской, здесь духу не было!
Ей вторил мужик из соседнего двора:
- Валите отсюда! От греха подальше!
Собаки зверели всё больше. Митяй оторопел и приостановился: в глазах близняшек он неожиданно увидел самый настоящий восторг.
Он схватил их за руки и быстро свернул на соседнюю улицу.
- Зачем здесь ходите? Другой дороги нет?
- А ты чего, испугался?
- Вот дурачьё!
Митяй прибавил шаг, близнецы еле успевали за ним и молчали уже до самого дома. Впрочем, идти до него оставалось минуты три.
- Ого!
- Снова да ладом! - Толя с Элей прыгали на останках снеговика.
- А мы его опять!
- Вот прямо щас и слепим!
Митяй ухватил одного из них за рукав. Кого, интересно? Шапки одинаковые: вязаные, серые. А куртки – чёрные. И синие джинсы, заправленные в кожаные полусапожки. Специально так одеваются, что ли?
- Не надо снеговика, я сказал! Постройте крепость. В снежки будем играть.
- Ага! Здорово!
- А большую строить?
- Да на сколько сил хватит. Такую и стройте.
Вечером он решился поговорить с Машей.
- Ты знаешь, что-то сегодня со мной произошло…. Иду в школу, попадаю на какую-то улицу…. Шёл десять минут, а на самом деле – четыре часа.
- Здесь такое бывает.
- А можно туда…ещё раз?
- Тебе, наверное, можно.
Она направилась в комнату девочек. Лина сидела за столом. Повернула голову, улыбнулась.
- Как ты, Дима?
- Нормально.
Маша открыла тумбочку, достала белый тканевый мешочек.
- Митяй, пошли.
- Почему ты меня так назвала?
- Потому что ты – Митяй. Это ведь так?
- Так.
Они поднялись на второй этаж. Маша подошла к встроенному шкафу в торце длинного коридора.
- Смотри. Раз, два, три…
Она отсчитала от шкафа семь шагов. Развязала мешочек, достала какие-то колосья. Их оказалось тоже семь. Пучок перевязан красной ниткой.
- Здесь, прямо у нас – выход туда. В то место, где ты был утром. Слушай меня. Ночью, после двенадцати, выйдешь сюда. Через каждый шаг к этому шкафу ты положишь по зерну из каждого колоса. Слова запомни, записывать их нельзя.
Через первый злак не преступит враг.
Второй злак поразгонит мрак.
Третий злак мне подарит знак.
Силу-мудрость даст мне четвертый злак.
Пятый злак мне укажет путь.
А шестой не даст мне в воде тонуть.
Злак седьмой кольцом обернет меня
Против медных труб, синего огня.
- И помни: не оборачивайся! Время там идёт по-другому, так что к утру ты вернёшься, сколько бы не находился в том городе. Пойдёшь сегодня?
- Да.
***
На первом этаже, в столовой, висели часы с кукушкой. Она прокричала двенадцать раз. Митяй вынул из каждого колоса по зерну и вышел в коридор. Это было похоже на какую-то чертовщину. Мозг отказывался верить, но Митяй точно помнил свои ощущения в том, ином городе. И почему-то чувствовал, что должен попасть туда непременно.
Он всё сделал так, как велела Маша. На пятом шаге нестерпимо потянуло обернуться. Ему показалось, что все двери за спиной – открылись. И смотрит с недоумением Георгий, подталкивают друг друга близнецы, а Ваня машет ему рукой. Но вспомнил: нельзя! Два шага вперед…. Открыл шкаф. Ещё шаг – и понял, что стоит на той же улице, где был сегодня утром.
Но сейчас здесь лето! И полно людей. Они идут, улыбаются, смеются. Промчался мимо мальчишка на самокате. И почему-то показал язык. Куда идти?
Велосипедист подъехал сзади.
- Садись на багажник. Скорее, спешу.
И нажал на звонок: динь-динь-трень…
Митяй сел. Мальчику лет двенадцать. Тёмные волосы, недавняя стрижка. Спина худая и очень прямая. В седле велосипеда держится уверенно и быстро крутит педали. Подвёз его только до поворота. Митяй спрыгнул, протянул пацану руку:
- Митяй.
- Я знаю. Тимур.
И уехал. Куда дальше? Митяй шагнул за поворот и остановился перед навесом открытого кафе. Где-то он видел такое…. За столиком в углу сидел мужчина. В приветственном жесте он поднял руку. Митяй медленно двинулся к нему.
- Зарком?!
Тот встал, притянул Митяя к себе и обнял. От него почему-то пахло лесом и полем. И будто чуть – лимоном. «Это такой одеколон» – догадался Митяй. И был Зарком в той же рубашке, полосатом галстуке и тёмном костюме. Только всё новенькое, с иголочки, и сидело как-то ладно и модно.
- Ну, вот мы и встретились. Я тебя ждал.
И он кивнул на вазочку, где оплывали разноцветные шарики мороженого, посыпанные орехом и шоколадом.
- Это твой город?
- Да. Мой Зордарн. Город сновидений.
- Я сплю?
- Нет. Ты в одном из вариантов пространства. Их множество.
- И можно попасть куда захочешь?
- В принципе, да.
- И в прошлое?
- И туда тоже. Только есть условия. И правила. Для каждого – свои.
- А для меня?
Зарком достал из кармана и протянул Митяю кусочек картона. С левого края он почернел и обуглился. Тот самый девятизначный номер…. Митяй покрутил обгоревшую картонку и вернул Заркому. Тот положил её на стол, и она стала меняться на глазах. Картон превращался во что-то иное…. Цифры образовали затейливый орнамент и легли в центре круга девятью сегментами неправильной формы.
- Это Оберег. И твой пропуск. Заполняешь один из сегментов – и можешь попасть в прошлое к любому, кого выберешь. Только запомни: пока ты – Наблюдатель. Никаких действий! Я – Проводник, за тебя отвечаю головой. Будь уверен, глупостей не допущу.
- Зарком, а чем я заполню…
- Вот этого не знаю. Будешь искать. Но если к тебе попал Оберег, то сможешь найти остальное. Следи за знаками. Наблюдай.
- Ты сказал: к любому, кого выберешь. А к себе?
- К себе – когда заполнишь Оберег. Девять ячеек, девять частей мозаики. Такое правило. Тебе пора. Иди.
Зарком встал, ещё раз обнял Митяя и подтолкнул к двери, которая вела внутрь кафе. Митяй толкнул дверь и… шагнул в тишину домашнего коридора.
И все-таки не утерпел…. Снова распахнул дверь шкафа: полки, вешалки с одеждой. И велосипед – в упаковке и смазке. Никакого звонка на руле нет.
Зашёл в комнату, глянул на часы. Десять минут первого. С трудом разжал кулак: костяной обод Оберега оставил на ладони красный след. Орнамент ничего не напоминал. И не было никакой видимой логики в расположении сегментов. Одни – больше, другие – меньше. Края и закруглённые, и острые.
«Ладно, утро вечера мудренее» - с этой мыслью Митяй уснул. И снилось ему, что едет на велосипеде, а сзади – на багажнике – худенький мальчик по имени Тимур.
После уроков он все-таки свернул в тот проулок, где нашел дорогу в Зордарн. Но ничего не произошло. Кроме того, что нашел сотовый телефон, который оказался пустой оболочкой. Внутренностей не было, осталась коробочка, вот и выкинули за ненадобностью. Но почему-то Митяй машинально сунул бесполезную вещицу в задний карман джинсов.
Когда вернулся домой, сердце ёкнуло: его дверь слегка приоткрыта. Здесь никто комнат на ключ не запирал, но он точно помнил: дверь утром закрыл плотно.
Посреди комнаты топтался попугай Иосиф, вокруг него – стебли раздёрганных колосков, которые вчера дала Маша. И белый полотняный мешочек валяется рядом. Понятно, что Ёська не смог бы открыть дверцу шкафа, тем более – вытащить мешочек с верхней полки, куда его спрятал Митяй, прикрыв старым свитером. К тому же мешочек был надёжно завязан шнурком.
Да что же это такое?! В несколько прыжков Митяй пролетел лестницу, толкнул дверь в девичью комнату и потащил Машу за собой. Она замерла, потом медленно опустилась на его кровать и выдохнула одно слово:
- Эти…
- Что? Кто?
- Ты знаешь, только близнецы могли до такого додуматься. Где несчастье, там всегда они. Хоть в городе, хоть в школе…. Откуда они всё знают? Ирина, когда в больницу её отправляли, просила меня: присмотри за ними.
Маша готова была заплакать, но сдержалась.
- Всё. Этот путь тебе закрыт. Колосьев не вернуть, их надо собирать с семи полей на седьмой день седьмого месяца. Но ты успел?
- Успел, Маш. Спасибо. Я потом расскажу, ладно? Сам ещё ничего не понял. Подумать надо.
Митяю казалось, что живёт он здесь и не месяц, и не год, и не два…. Что-то творилось со временем. Непонятное. Сил вечером хватило только на то, чтобы кое-как сделать уроки и упасть в кровать.
Его разбудил звонок. Он звенел не умолкая. Откуда звук? Митяй шарился в темноте, пока не уцепил джинсы и не нащупал в заднем кармане телефон. Не мог он звонить! Но зловеще светился экран, и телефон противно вздрагивал. Митяй нажал кнопку и поднёс его к уху. Тишина.
Телефон выскользнул из вспотевшей руки, упал и неожиданно разлетелся на кучу осколков. И вдруг в очертаниях одного из них стало проступать что-то знакомое….
Митяй осторожно снял Оберег (хватило ума повесить на шею!), положил на стол, поднял этот осколок и стал прилаживать его в ячейки. С пятой попытки удалось: кусок чёрной пластмассы чётко лег на место и намертво впаялся краями.
Есть! Один «пазл» нашёлся!
К утру решение пришло: нужно идти в прошлое Маши. Вокруг нее накручено слишком много необычного. И сама она, похоже, измаялась…. Хуже нет, когда не знаешь, как быть, и не можешь ответить ни на один вопрос.
Вечера Митяй еле-еле дождался. Казалось, что внутри – туго натянутая струна. Только задень, и она отзовётся высоко и надрывно. Дом готовился ко сну: всё реже хлопали двери, тише звучали детские голоса. Ну, вот все и успокоились. Митяй поймал себя на мысли, что уже готов спуститься в столовую и отсчитывать минуты, пока не распахнётся крохотное окошко, и смешная пичуга не заведёт свои «ку-ку…»
Отчего-то именно это казалось нужным сигналом….
Наконец Митяй оделся и смог выйти в коридор, где на цыпочках обошёл все двери. Тишина. Повернулся к шкафу, приложил Оберег. Дверь распахнулась сама.
Теперь он стоял на высоком крыльце большого здания, похожего на кинотеатр. Ночь. Перед ним – маленькая площадь. В центре – ёлка с разноцветными огнями гирлянд. Ледяная горка, фигуры Деда Мороза и Снегурочки. Слева – снеговик. И никого нет.
С боковой улицы кто-то шёл. Митяй пригляделся: женщина и девочка. Он почему-то слышал каждое слово, хотя стоял далеко. Женщина говорила медленно, с трудом:
- Видишь, Маш? Мы на праздник идём. Вон Дед Мороз. Он тебе завтра подарок даст. Смотри, как красиво…. Лампочки горят….
И пахнуло на Митяя запахом застарелого перегара….
Они подошли к ёлке. Женщина присела перед девочкой.
- Ты постой тут, Маша. Здесь светло и видно всё…. А я сейчас схожу…в одно место, и приду. Ладно?
Женщина с трудом поднялась, покачнулась и пошла. Девочка постояла, потом бросилась за ней:
- Мама, мамочка!
Было ей на вид года три. Она цеплялась за женщину, а та отрывала её от себя, разворачивала спиной и всё подталкивала девочку обратно к ёлке.
- Ты почему, зараза такая, мамку не слушаешь? Стой здесь! А я тебе сама подарок принесу. Ты ведь хочешь подарок?
Митяй увидел лицо девочки совсем близко. По щекам текли слезы, она вытерла их синими рваными рукавичками и послушно встала под ёлку.
- Вот и молодец! Маша хорошая….
Но простояла девочка совсем недолго. И опять побежала за матерью. Вцепилась в пальто и уже не выпускала.
Женщина схватила её подмышки и потащила к снеговику. Поставила рядом и начала разматывать свой красный и очень длинный шарф. Митяй видел всё происходящее словно в замедленной съемке: вот она закинула шарф на снеговика, опоясав его толстый живот, опустилась на колени перед девочкой, сделала виток шарфа вокруг шубки и завязала его на два узла. При этом бормотала:
- Не хочешь, дрянь, по-хорошему…Просила тебя: постой! Сама виновата…. Теперь не убежишь. Я скоро, скоро….
И она пошла, не оборачиваясь. Шаги были нетвердые, её заносило в сторону, казалось еще немного – и упадёт. Но нет. Женщина скрылась в переулке.
Митяй сжал кулаки. Зарком сказал: наблюдатель. Вот оно что! И не двинуться с места, и ничего не сделать…
Девочка стояла тихо. Потом начала пинать снеговика. От него отлетали небольшие кусочки. Но, видно, сделан на совесть – из хорошо спрессованного снега, а может и льдом покрыт. Потому что весело поблескивал глянцевым светом, отражая огни лампочек.
Скоро она совсем выбилась из сил. И замерла. Митяй видел, как она обмякла, глаза закрылись. Шапка сползла на лицо….
Митяй никогда не молился и, наверное, не верил в то, что Бог есть. Хотя частенько приходили в детдом то миссионеры какие-то, то проповедники с подарками и книжками. Все они рассказывали про справедливого и доброго Боженьку, который думает о них, детях. Если бы думал….
Но сейчас Митяй впервые просил: «Сделай же что-нибудь! Ну, сделай!»
И вдруг из-за горки послышались молодые голоса. Кто-то весело смеялся, кто-то затягивал «в лесу родилась елочка…». На площадь вышла компания, человек из пяти. Двинулись к ёлке:
- Батюшки мои! Смотрите!
Они сгрудились вокруг снеговика.
- Живая…. Слава Богу….
Парень отвязал красный шарф и взял ребёнка на руки. Девушка в лохматой шапке подгоняла его:
- Ну, скорее же, скорее…. Бежим!
- Звоните! «Скорую» надо.
- Да больница вон – через дорогу.
- Давайте туда…
Митяй вынул Оберег и положил руку на пазл Маши. И тут же оказался в коридоре, возле двери в свою комнату. В доме по-прежнему тихо. Разделся, лёг. И почему-то не пугал его больше шорох шин велосипеда и лёгкое ритмичное позвякивание: динь-динь-трень….
После уроков Маша пришла сама. Она ни о чём не спрашивала. Просто присела к столу и обхватила голову руками. Митяй начал рассказывать…. Сначала путано, с большими паузами, стараясь не упустить ни одной детали.
И опять она молчала. Потом села рядом и сказала:
- Так я и думала. Просто поверить не могла. И ещё я точно знаю: этот мир – не мой. Мне надо в другое место. Меня там ждут. Но страх не пускал. Знаешь, какой самый сильный страж?
- Страх?
- Да. Потому что он – внутри тебя. Но теперь я понимаю, что делать. Спасибо, Митяй.
- Маш, ты уйдешь?
Только сейчас он увидел, какие синие-синие у неё глаза. Как васильки.
- Уйду. Так надо. Но мы ещё увидимся. Я ведь все-таки немного волшебница. Только обещай…
- Что?
- Что следующим будет Борис.
- Хорошо. Только…
- Понимаю, обещать не можешь. Но ты должен знать: у него осталось мало времени….
- Он умрёт?
- Нет. Если ты успеешь.
Она легко поднялась и вышла из комнаты. Прошло минут десять, а Митяй всё сидел в той же позе. Рука лежала на колене, иногда он шевелил пальцами, и не мог поверить, что Маша держала её. И опять его потянуло к окну.
Маша катала большой снежный шар. Она установила его в центре двора, покачала из стороны в сторону, чтобы придать устойчивость, и приступила ко второму. Третий – самый маленький – она прижимала к животу и оглаживала варежкой, чтобы стал поровней. Митяй смотрел, не отрываясь.
Потом подошла к крыльцу и вытащила из-под него ведро. В нём все ещё лежали угольки и морковка. Маша приладила всё это на место. Вернулась в дом, через минуту вышла с красным шарфом в руках и обернула снеговику шею. Оглянулась по сторонам, подняла прутик, слегка согнула его и прилепила снеговику улыбку.
И в этот миг из-за угла дома показался велосипед. Тимур был в той же рубашке с короткими рукавами, на ногах – синие сланцы. Шины оставляли на снегу чёткий рифлёный след.
Маша села на багажник боком, как это умеют делать только девчонки. Одной рукой взялась за ремень Тимура. А второй махнула Митяю. Ему показалось, что она сказала какое-то слово….
Тимур объехал снеговика, калитка сама распахнулась…. И Митяй увидел, что на Маше – синий русский сарафан и голубенькая нитка бус на шее. И волосы заплетены в длинную золотистую косу….
А велосипед с ними просто исчез, будто растворился в морозном воздухе.
Продолжение http://www.proza.ru/2009/10/14/241