( миниатюра заняла ВТОРОЕ МЕСТО на Тематическом Конкурсе Фонда ВСМ "Здравствуй, Осень" )
Ничего не осталось от той осени, почти ничего.
Только теплые мазки золота в буднично-пустом парке, хрусткий шелест под ногами и сладкий запах умирающей листвы.
На неказистой скамейке одинокая фигура нежилась в остатках лета.
– Бабушка, смотри-смотри! – тишина взорвалась шорохом опавшей листвы, брызнувшей из-под Зойкиных сапожек.
Хрупкая девчушка обежала скамейку, сжимая в руках добычу.
– Ну, показывай, что там у тебя? – всмотрелась, щурясь от солнца.
– Каштаны, – детские губы обижено надулись, – но они все такие…
– Какие?
– Голые.
– Правильно, ведь уже осень.
– Я не хочу такие! – в голосе задрожала слеза. – Я хочу зеленые, как ёжики.
– Зеленые будут только летом, и мы их обязательно с тобой насобираем, много-много. А эти тоже красивые, посмотри, – тонкие пальцы нежно огладили коричневый глянец.
– Некрасивые! – громкий возглас вспугнул задумчивую сойку. – Они голые и твердые.
– Точно, – горький прищур в глазах, – на меня похожи.
Недоверчиво переведя взгляд на бабушкино лицо, Зоя прищурилась:
– На тебя? – подвинулась ближе. – Нет… Совсем не похожи.
– Ты не туда смотришь, – усмехнулась тихонько, – надо внутрь смотреть, а не снаружи.
– А как это? – округлив глаза, зашептала Зоя.
Бабушка, улыбнувшись, задумалась. Память засеменила по ступенькам воспоминаний куда-то вниз, к самому сердцу.
– Понимаешь, девочка моя, я всю жизнь прожила в скорлупе, как эти каштаны. Такой же толстой и колючей. Почему, спросишь ты? Не знаю. Это – ловушка, расставленная безмерной жалостью к себе. Мы все так живем. Стоит только приблизиться к другому человеку чуть ближе обычного, тут же наткнешься на острые шипы. И даже если у тебя хватит желания и терпения сломать хоть часть этих шипов, то наградой станет лишь толстая скорлупа, – замолчала, взглянув на резко очерченные голубым верхушки деревьев, в которых зеленели осколки лета.
Парковая тишина оглушала.
Солнце осторожно переступало по разноцветному ковру. То тут, то там, роняя слезы опадающих листьев, кралась осень.
– А разве так бывает? – Зойкин шепот перешел в еле слышный шелест.
– Бывает… К сожалению, я слишком поздно поняла, что только избавившись от своей скорлупы можно стать по-настоящему счастливой. И вот теперь я, как твои каштаны, совсем без скорлупы: такая же твердая. Наверное, я слишком долго в ней прожила. Мы должны получать то, что хотим своевременно, пока нам этого еще хочется, – она засмеялась тихим грустным смехом, в уголках глаз блеснули слезы. – Да-да, получать по эту сторону времени.
– Бабушка, так нельзя, – Зоя затеребила отворот бабушкиного пальто. – Нельзя одновременно плакать и смеяться.
– Можно, деточка, мне теперь уже все можно…
Спустя много лет, зябко кутаясь в свою скорлупу, Зоя иногда вспоминала тот странный разговор и думала: «Неужели, бабушка уже тогда знала, что никогда больше не увидит каштаны зелеными?»