Полуночники

1


Я проснулась от заливистой брехни нашей долбанной дворовой своры. Первой моей мыслью было привычное матерное слово в адрес четвероногих друзей человека. Второй – сентенция на тему привычки моего сына залезать на нашу кровать с печеньем. Третьей… Я в ужасе вскочила «на прямые ноги». Вокруг - ночь. Я – совершенно голышом. Кровати – нет, квартиры – нет, домов кругом – нет!!! Я на какой-то заросшей поляне, повсюду, чернеющие на фоне звездного неба, исполинские деревья!!! По поляне мечутся три кривоногие визгливые дворняжки, так и норовящие ухватить меня за голые лодыжки!!!
Как всегда, в стрессовых ситуациях, на меня напал мой друг – ступор. Мысли потекли медленно и лениво. Они стали такие же холодные и прозрачные как заливное в ресторане. Я подумала о хорошем психиатре, о лунатизме и снохождении, о том, как показаться ментам в таком виде, что им сказать и что они мне ответят. Наконец, появилась радостная мысль о возможной несовместимости спрея от аллергии и баночки коктейля, выпитого на ночь. Пока все это вальяжно проплывало в моей голове, я автоматически шарила вокруг себя, в поисках подходящего для метания предмета. Удачно подвернувшийся тяжелый сук, отработанным жестом полетел в ближайшую тявку. На нашу помойную свору ритуал поднимания камня всегда действовал успокаивающе, а тут я еще и попала! Тявка взвизгнула, и вся троица с воплями типа: «Ой-ай-ай!», улепетнула куда-то в дебри.
Я уселась в колючую траву, обняла колени и собралась думать о своей судьбе дальше, но тут, за спиной раздался протяжный и явно мужской вздох! Взрослый человек может подпрыгнуть на  «пятой точке» на высоту порядка полуметра, я вас уверяю! В тени деревьев послышалась возня, оханье и невнятное бормотанье. И вот, к моему екающему ужасу, из темноты выступили три (кошмар, но три!) здоровенные детины.
«Маньяк, маньяк и маньяк!» – подумала я. Со мной редко бывает, но прошел даже всеобычный ступор. Я приготовилась одновременно тикать, драться и начинать переговоры (знаете, психологи утверждают…).
- Прекрасная Лесная Дева! О ты, сияющая в свете звезд, ниспосланная Лесными Хранителями, воительница! О ты, несущая избавление несчастному путнику! ...
«Норм-а-а-ально!» – подумала я.
- …Благодарим тебя, о Лесная Дева, за спасение обреченных от ужасных ночных гузулей! – Все трое – бухаются ниц! Немая сцена! Лежат… Молчат… Даже не дышат, кажется. Ну, и чё делать? Вылетает совершенно дурацкая фраза:
- Да не за то!
Все равно лежат. «Сектанты!» - внезапно озарило меня (сектанты – те же психи, а с психами лучше не спорить).
- Встаньте же, о возлюбленные братья! – О, зашевелились, поднимаются, правда, остались на коленях и с поникшими головами, но это и хорошо (хоть и ночь на дворе, но я же сияющая в звездном свете, совершенно голая дева, лесная, блин!).
- О, чудесная Дева! Что ты возьмешь за наши жизни?
- Э-э-э, одежду! Ну, в смысле, как сувенир! – Странное оживление среди «братьев», а что они думали, я возьму, души ихние, или еще что-нибудь такое, интимное (ё-моё!)?! Один, на коленях, ушуровал куда-то в кусты и вернулся (опять на коленях!) с чем-то  вроде покрывала. Этакого, с люрексом, что-ли, ну,  в общем, блестящее такое.
- Прими, о, прекрасная воительница, наш скромный дар -  шаторский шелк. Это – очень мало, но больше мы не имеем ничего достойного тебя! Не соблаговолишь ли, в счастливое время, посетить жилища наши и истребовать более подходящего выкупа?
Так, жилища – еда – вода – телефон…
- О, да, братья, укажите мне путь в ваше благословенное поселение.
- По этой дороге – славный город Тангам  в половине перехода. Раньше здесь и не слыхивали о проклятых гузулях! Дозволено ли будет, о, сияющая, продолжить путь наш?
- Ступайте, братие, да назад не оглядывайтесь!
Поднялись, повернулись спинами, как на параде, дошли до своих кустов. Повозившись там, они зажгли огонь.
Вы знаете, когда читаешь о перемещении между мирами, морально, вроде, ко всему готов. Но когда, голый, в лесу, мягко говоря – черте-где, когда кусает всякая насекомая сволочь, да плюс три здоровых мужика в клепаных доспехах на опушке!!!  Поверьте, все внутри визжит и корчится, ёкает и переворачивается! Ну, что со мной  до рассвета происходило – не расскажу. Кому интересно – то, женские истерики хорошо в сериалах представлены, да еще в учебнике «Психиатрия»

Утро наступало как-то нехотя. Когда стало хоть что-то видно, мои надежды на временное помешательство тихо скончались. Я сидела посреди большой лесной прогалины, яростно шлепая атакующих кровососов, с совершенно ясной головой и сухими глазами. Мой мир рухнул – это совершенно ясно! Ну, нету под Волгоградом таких лесов! И под Москвой, и Сибири,  в Австралии – нету, нету, НЕТУ!!! Трава на поляне -  как трава, да и шут с ней, но деревья, простите меня! Деревья – огромные как секвойи из фильмов с гладкой, (ну совершенно гладкой), корой песочного цвета, титанические ветви на недосягаемой высоте оканчивались синеватыми листьями – иглами. Кора на ощупь несколько мылкая и запах какой-то странный. Так пахнет размокшее в воде «Банное» мыло. Короче, мои надежды на комнату с белым потолком и терпеливым доктором, растаяли. Надо было выбираться из глубокой клоаки, кушать, пить и, простите, писать и какать, в общем, жить дальше.
Я рассмотрела свой ночной трофей: большое полотно, размером с простыню, из чего-то такого шелковистого. Ткань искрилась и отливала, синим и фиолетовым. Немало потрудившись, я таки, сотворила на себе нечто довольно крепкое и относительно скромное. И вот, яростно чухаясь, шипя и ругаясь, по лесу пробирается греческая кариатида в голубом хитоне. Птички и зверюшки – в отпаде! Обматерив весь растительный и животный мир, вместе и по отдельности, я, все-таки нашла эту «типа, дорогу» - нечто менее заросшее, чем все остальное. Совершенно ошалев от зуда и жажды, при виде города я пришла в состояние злобной радости. В город я входила, едва сдерживая истерическое хихиканье.
Сады и дома, точно пагоды, башня замка на пригорке, чистота, ухоженность, эстетика. Помесь Литвы и Японии. Проходящий народ, конечно, дивился, но толпу не создавал и пальцами не тыкал. Из этого я заключила, что город, видимо не из захолустных, и народ полуголыми тетками не испугаешь. Играющие на улице дети, правда, срывались с места и, шумными стайками, улетали, прячась по «надежным местам». Оттуда доносилось шушуканье, возня и во всех щелях блестели глазенки.
Куда идет нормальный герой РПГ? Правильно, он шурует в таверну, чтобы узнать там о своей богоизбранности и/или получить кучу заданий от народных масс. Да, но то – НОРМАЛЬНЫЙ герой, в кожаном доспехе с простым коротким мечом. Ну, на худой конец, в холщевой рубахе с бронзовым ножом. Но не я, не я – босиком, в голубой хламиде и с голой попой! Поэтому-то я и направилась к представителям местного самоуправления и правопорядка. На ходу я выдумывала неубедительные истории об ограблении и ретроградной амнезии. Короче, бодрым шагом, и выражением лица «сами мы не местные», я дунула к, стоящему на холме, подобию замка. Я не знаток архитектуры, так что замок представьте по-вкусу. Скажу только, что он гораздо меньше, чем вы вообразили. Этакая фортифицированная городская администрация, плавно переходящая в места предварительного заключения и хозпостройки. Единственное отличие -  это высокая, странная башня, напоминающая цаплю с задранным к небу клювом. Деловым шагом, миновав монументальные ворота, я влетела во внутренний двор и… Столкнулась со сборищем похожим на празднование Дня Нептуна в незабвенных пионерских лагерях. На возвышении стоял  деревянный трон, раскрашенный веселенькими цветами увитый зеленью. По бокам толклись представители власти в каких-то очень стильных одеждах, неописуемого без ста грамм фасона. На троне восседал дородный мужчина с о-о-очень официальным выражением лохматого лица. Вокруг, как водится, толпился и возбужденно бормотал плебс.
При моем появлении, над публикой полетело сдавленное: «Вот она!» и классическое шиканье. Шеи вытянулись, глаза округлились, и все лица приобрели довольно забавное выражение. В моем мозгу высветилось ультимативное: «Приехали. Здравствуйте, девочки!». Эту фразу я с трудом проглотила, выдав не менее дебильное: «Добрый день!». В рядах приближенных возникло некое движение, вытолкнувшее вперед долговязое тело с  улыбкой массовика-затейника. Тело преодолело какой-то внутренний спазм и голосом оратора-профи произнесло:
- О, прекраснейшая Лесная Дева! Мы рады приветствовать тебя в славном и добром городе Тангаме! Городе науки, просвещения и культуры! Городе – труженике…
« И городе – герое!» – пронеслось у меня в голове. Отец города на веселом троне, сделал нетерпеливое движение головой, из толпы сразу высунулась рука и дернула оратора за полу кафтана.
-… и просто красивом городе! - плавно закруглился спикер.
- Большое спасибо! – с чувством ответила я, мысленно обозвав себя кретинкой.
Дальше, в красивых выражениях описывался мой подвиг на лоне природы, и возносились хвалы многочисленным богам из густонаселенного местного пантеона. Изо всей этой трескотни я сделала два важных вывода: во-первых, что дворняжка -  самый страшный здесь зверь, а во-вторых, что те три тела оказались не последними в здешней камарилье. Врать мне не пришлось, и в шпионаже меня не обвинили. Призрак средневекового СИЗО несколько побледнел. Оратор, наконец, замолк, и все воззрились на меня. Пару раз дома мне приходилось давать интервью местным СМИ, и всегда это было очень спонтанно. Как не странно, в таких случаях у меня открывается фонтан красноречия и получается гладко и с выводом. Знакомые хвалили. Вот и теперь я открыла рот и выдала сентенцию из благодарности и восхищения добрым и приветливым Тангамом и его мирными жителями. Правда, повторить не смогу – не помню ни слова! Публика приветствовала бурно и радостно. Мой затейник снова выступил, заканчивая шоу следующей фразой:
-… А теперь, Властитель Земли Рапидо Добрый приглашает прекрасную Деву отдохнуть в замке Тангам, сколько она пожелает, и разделить с нашим добрым народом радость этой эпохальной встречи!
Властитель Земли Рапидо Добрый снова сделал неопределенное движение и на сцене возник новый персонаж: круглый и тугой, словно мячик, из толпы выскочил дядька неопределенного возраста. Румяный и улыбающийся, в синем одеянии, с толстенной серебряной цепью на шее и замысловатой шапкой на темени.
- Магиус Четвертой ступени, наместный волшебник и лекарь третьего круга Боро Тексабор Цеус! – провозгласил оратор.
Тексабор Цеус засветился как подарочный самоварчик и приятным голосом сказал:
- Великолепная Дева, можем ли мы узнать твое воплощенное имя?
Имя, воплощенное, какое-то…
- Э-э-э, Ирина… Владимировна!
- Эрина! Влаи…! Эрина! – зашелестело над толпой.
- Добро пожаловать, о, воительница Эрина!
- А-а-а! – выдохнул народ.
Властитель Земли Рапидо медленно поднялся со своего трона и чуть наклонил кудлатую голову. Я вежливо поклонилась (насколько позволяла моя чудная хламида). Публика живо расступилась, образуя живой коридор. Рапидо спустился с помоста и сделал приглашающий жест могучей дланью. Я неуверенно подошла к боссу, и мы бок о бок прошествовали к парадному входу в резиденцию, под приветственные крики толпы.


2

Когда за нами закрылись внушительные деревянные двери, нелепая торжественность мигом слетела с моих провожатых. Рапидо повернулся, поглядел мне в глаза, и, деловым тоном сказал:
- Хотя мы еще и не знаем, кто Вы, мы готовы оказать должное гостеприимство. Вам будет предоставлена гостевая комната. Там Вы отдохнете и приведете себя в порядок, – он скосил глаза на экстравагантное облачение. – Пока мы не уладим формальностей, настоятельно рекомендую воздержаться от самостоятельных перемещений по замку. Непосредственно, с Вами будет контактировать магиус Тексабор. Желаю Вам полноценного отдыха и надеюсь на Ваше сотрудничество!
Выдав эту бесподобную инструкцию, Рапидо величественно удалился вместе со всеми придворными, оставив меня в обществе Тексабора Цеуса. Окончательно потерявшись от такого продвинутого «Нептуна», теперь, я уставилась на сияющего магиуса, ожидая еще  какой-нибудь подлянки. Я разглядывала своего компаньона, уныло размышляя о судьбах политзаключенных в средневековых государствах.
- Ну-ну, дорогая моя, надеюсь, Вы позволите старику – доктору так Вас называть? А то, знаете ли, привычки такие крепкие! Признайтесь, Вы не ожидали такое услышать от нашего шефа? Габитус – не тот, верно? Да, да, наш Рапидо – свирепый воин, но он не варвар, каким кажется! О, он тонкий политик, личность харизматическая, а уж актер какой, д-а-а-а! Вы теперь, милочка, примите ванну, переоденетесь, и, коли сон Вас не сморит, так и побеседуем. Ну-ну, не надо нервничать, никаких допросов, ни, Боже мой! Просто выясним наши позиции, а – то время сейчас такое смутное, народу подозрительного – прорва, а у Вас такие способности – ай-ай-ай! Ну, все, ступайте, да не переживайте ни о чем, я-то по глазам вижу шпионажем здесь и не пахнет! Да, сейчас пришлю одежду Вам, вижу, Вы не больно-то к такой высокой моде привычны! – говоря все это, он скоренько довел меня до заветной двери и тихонько удалился, добродушно посмеиваясь.
Откуда-то возникли две девчушки с испуганными глазами, тоненькие и хрупкие, будто фарфоровые, они проводили меня в мои покои. В отведенной мне комнате было сумрачно и не больно-то уютно. Видно было, что пользовались ей редко. Гостевая  -  она и есть – гостевая, это значит, что жить в ней ни кто не захотел. Выкупавшись и переодевшись в богато расшитое платье, коротковатое, правда, я стала похожа на фривольную пастушку с перламутрового «немецкого» сервиза. Отчаявшись подобрать что-нибудь по ноге из горы туфель размера 35-36, я как была, пасторально босая, отправилась к магиусу. Если бы пошла одна, наверняка заблудилась и умерла от старости в лабиринтах маленького, с виду, замка.
Войдя в обитель Тексабра, я впервые за все время испытала «чувство глубокого удовлетворения». Нормальная пыльная библиотека до самого потолка, реторты, змеевики, свечи и манускрипты. Все, как и положено настоящему магу!
- Да-да, дорогая, – проследил за моим взглядом  Боро, – все без подвоха. Стремимся к истокам, к опыту предков, так сказать!
Маг придвинул к столу огромное кожаное кресло, расчистил его от горы свитков и перьев, извлек, откуда–то пыльную бутылку и пару рюмочек.
- Вот, пожалуйте! Не бойтесь, никакой магии, только старый добрый процесс брожения! Мое собственное, трехлетнее, не очень старое, но весьма удачное, смею заметить!
Мы расположились по сторонам стола, и некоторое время молча смаковали представленный лот. Боро рассматривал меня,  но ненавязчиво, я же, его -  крайне нагло. Под конец бутылочки как–то, само - собой, захотелось беседовать, делиться мыслями, изливать душу. Действительно, вкуснейшее вино, совершенно не туманило мозги. Мысли были совсем ясные, только очень простые и добрые.
- Ну, что же! Я вижу, Вам не терпится спросить что-то? Пожалуйста, я рад ответить!
- Скажите, уважаемый Тексабор Цеус, где я?
- Уже можно –  просто Боро. Все зависит от того, где Вы были ДО этого.
- Можно на «ты». Знаю только, что была я совсем не здесь. Скажи как можно полнее!
- Ну, хорошо! – Боро наморщил лоб. – Мир Морринор, планета, как водится, Земля (она во всех мирах Землей зовется). Континент Тао, Лесной Край, государство Тангам, город Тангам, замок, соответственно, Тангам же. Достаточно ли полно?
- Исчерпывающе. Только мне это ничего не дает.
- Может, если ты мне все расскажешь по-порядку, я смогу тебе помочь?
- В моей истории все тайны – это тайны, в первую очередь, от меня самой!
Я рассказала магиусу все, как было. Потом он долго расспрашивал меня о жизни, о моих родителях, друзьях и нашем мире вообще. Глаза его загорелись, казалось, он запоминает каждое слово. Подумалось, что я, видимо, – тема  не одной будущей его диссертации. Наконец, он замолчал и откинулся на спинку кресла. Новая информация, буквально капала у него из ушей. Посидев так некоторое время, он извлек на Божий свет еще одну бутылочку и заявил, что необходимо срочно поднять тост за феноменальную встречу двух коллег из совершенно разных миров, чем бросил последнюю горсть на могилку моего здравого смысла.
- Ну, а теперь, Ваша очередь, уважаемый коллега (это он про то, что я тоже доктор, хоть и не магиус)!
Вопрос давно вертелся на языке:
- Почему это трое здоровых мужиков так испугались обычных шавок, ну, этих, как их там, гузулей?
- О, девочка моя! Ну конечно, ты и не знаешь, какой героический поступок совершила!  Ты же этих благородных мужей от самой лютой смерти! Видишь – ли, лай и визг гузулей действуют на мозг жертвы таким образом, что сначала наступает оцепенение, скованность, а затем и полный паралич скелетной мускулатуры. Ну, а гузули свою добычу, понятно, пожирают. Только не сразу, а по частям, не важно, живых или мертвых. Так-то!
Я содрогнулась.
- Странно, и что в их брехне такого? Ну, противно – да, но чтобы человека от собачьего лая парализовало…
- Человека? – перебил Боро, – человека – никогда, а вот вампира…
Он убил меня окончательно, убил наповал, слов нет, как оглоушил!!! Почувствовав себя очень нехорошо, я попрощалась с ясным солнышком и собралась погрузиться в спасительный обморок. Но мне не дали этого сделать: под нос сунули какую – то вонючую гадость, в руки – стакан воды, на лоб – мокрую тряпку, сопровождая все действия причитаниями: «Господи, да что ж я такого сказал! О, старый дурак, что же я сделал-то?» Очухиваясь, я подумала о странном сочетании: вампир, поминающий Господа и открыла один глаз. Посмотрев на испуганного крепенького, румяного как Санта Боро, и открыла второй.
Потом мы долго объяснялись. Я рассказывала ему все, Что я знаю о вампирах, а он беспрерывно хохотал, всплескивал руками и хлопал себя по всем частям тела в совершенном восторге. На мое утверждение о том, что вампиры питаются человеческой кровью, он сказал: «Не хлебом единым!», на рассказ о превращении в летучую мышь – «Я и в слона могу, только в ма-а-а-ленького!», на то, что вампиры – слуги Сатаны, ответил: «Не знаком с таким!». Слнцебоязнь просто, показалась смешной, а мысль о лечении пиявками вызвала глубокое отвращение. Я же узнала, что вампиризм в этом мире – мутация, дающая множество уникальных  возможностей. Сочетание многих удивительных качеств делают вампира прирожденными магами, исследователями и, конечно, лучшими в мире врачевателями.
- Представь, душа моя, вот – обычный доктор. Ему для работы нужна куча склянок – банок, реактивов, приборов! Безо всего этого он ставит диагноз почти вслепую! А вот – я, посмотрел, послушал, попробовал на вкус – и готово! Точность почти сто процентов! И все мы так можем! – сказал он с гордостью.
- Как-то это негигиенично. Люди же заразные бывают!
- Мы же не люди! В нашей слюне столько полезных веществ, сколько и не снилось твоим поганым пиявкам!
- Круто-то, круто, вот только одна маленькая собачка… И нету Билла!
Он несколько сник:
- Да, есть и минусы, за все приходится платить. Мы работаем над этой проблемой. Пока помогает только магия, если успеешь…
- Слушай, Боро, извини, а покажи зубы, а?
- Да, пожалуйста! – он отодвинул верхнюю губу.
Там где должны быть клыки, находились мягкие выросты десен с едва заметными отверстиями. Магиус помычал, приглашая смотреть внимательно. Из дырочек  выскочили два острых шипа, что-то хлюпнуло, и зубы молниеносно скрылись.
- Таким вот образом! – сказал вампир, разливая по-новой. – Быстро и безболезненно, доктор сыт и пациенту легче.
- А много вы едите? – спросила я, зачарованно на него глядя.
- Что ты! За раз не более двадцати-сорока грамм. Когда пациентов много, так иной раз наработаешься! У нас так: чем доктор лучше – тем его больше.
Так мы пообщались. После сытного обеда, состоявшего из десяти одинаково вкусных блюд, вернулись к нашим баранам. Боро  проделал целый ряд магических манипуляций. Он то бормотал, кружился, совершая сложные пассы руками, то надолго застывал, вперив остекленевший взгляд в пространство. Я рассеяно, наблюдала за ним, переваривая и сытный обед, и обильную информацию. Незаметно для себя, я уснула.
Боро разбудил меня, ласково потрепав за плечо. За окнами смеркалось. Теплый ветерок, влетая в приоткрытое окно, доносил мирные звуки вечернего города. Боро же, выглядел весьма озабоченным. Он уже не сиял, как именинник, плечи ссутулились, взгляд был усталым и рассеянным. Он сел напротив меня, подперев голову руками.
- Дела-то наши неважнецкие! Получается, что тебя, голуба моя, занесло к нам из мира, пораженного хлеей.
- Это что еще такое?
- Хлея, или Мертвая Пыль – болезнь. А заражаются ей целые миры, включая планеты со всеми живыми существами. Нападает она  исподволь: сначала страдает Душа. Душа человека, животного, растения:  всех живых существ и, наконец, душа целого мира. Затем в ход идет Тело. В итоге целые планеты перевариваются, превращаясь в новые частицы Пыли.  Частицы способны объединяться, подобно колонии бактерий. Колония перемещается в космосе, оставляя после себя только хаос разлетающихся обломков. Самое неприятное, что эта пакость, похоже, имеет непостижимый, чуждый, но все-таки разум.  Она переходит из одного мира в другой и, судя по всему, использует для этого Врата Миров, которые кто-то  открывает. Сделать такое могут только сильные маги. Видимо, хлея умеет находить общий язык со своей пищей, – он тяжело вздохнул, покачав головой, и продолжил:
- В каждом случае начало разное, да только конец один – полное разрушение, Абсолютная Смерть!
- И много таких случаев? – я почувствовала, как коготки страха царапнули сердце.
- Нам известно пятьсот шестьдесят четыре… Начала она с самых ослабленных, с тех миров, где Разумные забыли о своей Земле, о долге перед Будущим, где безжалостно уничтожают планету, забыв, что она живая! В таких местах хлея находит себе подобных, доводя начатые разрушения до абсолюта, – он снова вздохнул, печально на меня глядя.
- Скажи, детка, там, где ты живешь, много ли мусора, старых обветшавших жилищ, опустившихся и одурманивающих себя людей, преступников, не знающих ничего святого, брошенных детей, изгаженных рек и вырубленных лесов?
- Да, всего этого много, – тихо сказала я, понурившись.
- Да, без сомнения, ваш мир болен. Пыль изменила сознание людей, скоро она доберется до самой планеты. В запасе у вас не так много времени: каких-нибудь восемьдесят-сто лет, если не меньше!
Я была совершенно подавлена открывшейся картиной. В голове бились беспомощные как птенцы мысли: «Как же так?», « Почему мы?», « Что же теперь будет?». Усилием воли я взяла себя в руки:
- Должен же быть какой-то выход?
- Выход есть всегда! – назидательно сказал магиус, подняв вверх указательный палец. – Во-первых, никогда не поздно взяться за ум – это дело каждого человека, а во-вторых – ваши маги что-нибудь придумают!
- У нас нет магов! – обреченно прошептала я.
- Милочка, маги есть везде, – уверенно возразил Боро, - независимо, знают о них  простые люди или нет! Надо только разобраться, как ты сюда попала, а уж потом, мы найдем способ связаться с ними. Я вот что думаю: скорее всего, кто-то открыл Врата между нашими мирами, и тебя сюда случайно затянуло…

3

В комнате кто-то засмеялся вдруг, тихо и мелодично. Я завертела головой, в поисках источника звука. Висевшее на стене, большое пыльное зеркало, вдруг пошло рябью, и, вместо отражения книжных полок, появился очень привлекательный молодой человек. Правильное лицо  чуть сужалось книзу, оканчиваясь небольшим, но хорошо очерченным подбородком. Пепельные волосы оттеняли высокий алебастровый лоб, и, шикарной гривой струились за плечами. Лицо украшали большие голубые глаза, блестящие и загадочные как у сиамского кота. Он улыбался.  Заостренные ушки и слегка выступающие клычки придавали ему богемно-бесовское выражение. Одет он был в черный сюртук с высокой горловиной, широкий ярко-синий галстук пронзала серебряная булавка.
- О, нет, нет, мой драгоценный Боро! Кому как не тебе, мон ами, знать, что случайности – это непозволительная роскошь в наше практичное время! Я вижу, ты уже познакомился с моей малышкой?! Неправда ли, она совершенно прелестна! Самообладание, эльфийское, несомненно, орочья страсть, гномья изобретательность, и, конечно человеческая изменчивость!
Мягкий, вкрадчивый голос ласкал слух, как прикосновение дорогого меха. Я слушала его в состоянии почти эротического переживания.
- Шаторский Кот, разбойник ты этакий! Как  ты меня напугал, я и не слышал, как ты подключился! Ты что-то знаешь лучше старого магиуса? Не томи душу, рассказывай! Ах, прости, деточка, я вас не представил! Это Шаторский Кот, мой давний друг, чрезвычайно талантливый и очень сильный маг! Мог бы быть верховным Архимагом, если бы склонность к авантюрам и некоторая ветреность.
- Ты забыл еще кое-что, друг Боро, я слишком нетерпим к воинствующим дуракам и ненавижу ходить в стаде. Как раз благодаря этим качествам я не Архимаг, а опальный колдунишка, которого ищет охранка Больфа. – Он улыбнулся, сощурившись, как сытая кошка, вспомнившая ночную охоту.   
- Так вот, – продолжал он – девушка эта попала к нам вовсе не случайно. Я сам, собственноручно, выдернул ее оттуда и переместил сюда. Беллисима, ты единственна в своем роде: в тебе сочетаются признаки всех рас…
- Да что ты такое говоришь! – вскричал Боро, перебивая Кота – Как я понимаю, это должны быть эльфы, гномы, люди и орки. Как ты представляешь связь этих снобов с людьми, и, подумать  только, с орками!
- Этого я не знаю, милый друг, он я знаю другую вещь, на мой взгляд, самую важную: как закрыть Врата. И для этого нам нужна эта малышка!
- Говори же скорей, не мучай мое старое сердце!
Кот зажмурился, помолчал, наслаждаясь нашим нетерпением, обольстительно мне улыбнулся и продолжил:
- Не скрою, я почти год провел в Эйдосе, отощал, выпил не одно ведро жгучего тарна, замучил своего эцхао, разорился на его медовых лепешечках, и вообще нажил себе язву на этом деле. Но, все-таки я нашел! Да, я нашел, чем укоротить нос не в меру шустрому Императору с его пакостным союзником: Давным-давно, когда Эйдос только пророс, была попытка открыть Врата. Возможно, это была та же хлея, а может, и нет, Эйдос почти ничего не помнит, он был еще маленький. Известно только, что эльфы и гномы создали некий артефакт, призванный не только закрыть Врата, но и восстановить Истинный Первозданный Порядок. Эта вещица исправляла все несоответствия Плану Изначального. Видимо он содержал сведения обо всем, что  было Сотворено. Этакий  техпаспорт от ужа и до ежа. Кто-то из Детей Изначального принес на Землю то-ли кристалл, то-ли сосуд, в котором было «все обо всем». Гномы сделали для него оболочку и Ключ, а эльфы выдумали объединяющее Слово, чтобы все заработало. Самое же сложное, это то, что включить всю конструкцию может только существо с кровью всех рас. Видимо, тогда эльфы не так задавались! Не буду вас больше тиранить и скажу: Ключ или Меч Изначального – спрятан в орочьих землях, Замок – хранится  у гномов, а Посвященные эльфы знают Слово, активизирующее и Ключ, и Замок и все вместе!
Получается, что придется  вам, драгоценные мои, собраться в дорогу и немного попутешествовать. Как только дело будет сделано, девочка вернется к папочке!
Я разозлилась:
- Во-первых, у девочки уже есть два своих мальчика: одному – тридцать, а другому - два года! А во-вторых, можно было и у меня спросить, хочу я вам помогать или нет?
Шаторский Кот снова улыбнулся:
- А ты бы сказала: «нет!» целому миру? Вот видишь! Кстати, тебе так идет гнев! Ах, высокие сапоги, лаковая кожа и плетка – семихвостка…
Я отвернулась – подлец совершенно меня засмущал! Боро фыркнул в кулак, а Кот продолжил, как ни в чем не бывало:
- Размечтался я сегодня! Давайте же выпьем за успех нашего предприятия, ну и за сапоги тоже, ах, мон плезир…!
Зеркало помутнело, послышалось странное чмоканье и завывание. Я повернулась к Боро и злобно зашипела, стараясь скрыть свое смущение:
- Чего он раскомандовался: Ты – туда, а ты – сюда! Что, сам свой зад поднять не может?
Боро ласково поглядел на меня.
- Подожди, сейчас сама все увидишь, не сердись на него, он добрый!
Зеркало, наконец, успокоилось и вдруг отворилось точно дверь. Из-за порога выпрыгнул огромный дымчато-серый кот. Отряхнув лапы, кот направился к столу, вспрыгнул на кресло и замер в выжидательной позе, щурясь и мурча.
- Видишь? – зашептал мне в самое ухо магиус. – Это он в детстве такое заклинание сочинил! В кота превратился, а обратно – никак! Никто расколдовать не может!
- Тала-а-а-нт! – изумленно прошептала я, таращась на кота.
- Я все слышу! – странным, распевным голосом сказал Кот. – Все дети – гении, жаль только, в голове – еще жижечка одна! А то, что в зеркале – это то, каким я должен был стать.
Кот вдруг перепрыгнул ко мне на колени, потерся о мою щеку, промурчав:
- Правда, я очень сексуальный? Можно, я буду тебе сниться?
- Брысь, шалун! – улыбаясь, сказал Боро.
Кот показал ему язык и засмеялся, странным фыркающим смехом:
- Тексабор Цеус завидует моему счастью! Оно и понятно: мои фаворитки – киски – лапочки, а у него кто? Вампирши – кровопийцы, б-р-р-р! Кроме того, я могу безнаказанно орать по ночам и писаю очень едко! Так что, будешь «брыськать» – я тебе всю библиотеку перемечу!
- Сдаюсь и прошу прощения! Хочешь валериановой настоечки, сам делал?
- Да, Боро, ты знаешь, чем меня подкупить!  Тридцать капель, будь добр-р-р-р, мур-мур-мур!
Зажмурившись и резко выдохнув, я сказала:
- Боро и мне капель сто, именно валериановой, именно!

На следующее утро, я проснулась с дикой головной болью. На столике у кровати стоял графин с  пряным напитком, приготовленный кем-то очень заботливым. С благодарностью залив в себя благословенную влагу, я обхватила трещащий череп и стала вспоминать вчерашнее действо:  так, валерианку – помню, что-то типа бренди – тоже помню. Хлея, Больф, пьяный в стельку магиус Боро с красным носом, я с ним под руку, с не менее пьяным котом под мышкой. О, кошмар! Бродили по коридорам и дурными голосами орали: «… Я –  кровожадный, я –  беспощадный, я – злой разбойник Бор-ма-лей!». Кот дико завывал, волочась по полу. Мажордома, который пытался нас утихомирить, превратили в кактус, и, почему-то, в пластмассовый! В конце нашего вечера, выкатились во двор, написали на небесах «Хренописец Больфу!» красными пламенными литерами, сбежавшуюся на шум стражу, заставили плясать с нами сиртаки под угрозой физической расправы!
В дверь робко стукнули, прервав мое самобичевание.
- О, прекрасная Лесная Дева! Властитель Рапидо приглашает Вас на завтрак, – шепнули в приотворенную дверь.
« Ну, все, достукалась! Сейчас Деву – в кутузку, охладить героический пыл!» - думала я, натягивая «наряд пастушки».
В покоях Рапидо Доброго было светло и очень чисто. Скромное, но гармоничное убранство опять напомнило Японию, поэтому я не слишком удивилась, найдя Властителя гладко выбритым, с волосами, забранными в «хвост» на затылке. Он сидел за небольшим столиком в компании Боро и двух незнакомых мужиков. На подоконнике восседал Шатор.
При моем появлении, мужчины поднялись, а Шатор, с басовитым мявом, соскочил на пол и принялся тереться о мои ноги. Не успела я подумать, что он злоупотребляет своим положением, как Рапидо произнес:
- Доброе утро, уважаемая леди Эрина! Прошу к столу, рассаживайтесь, господа. Досточтимый Шатор, прекратите юродствовать! По вопросу бороды сообщаю, что она накладная, для особых торжеств.
Меня всегда умиляет, когда люди так лаконично излагают!
- Ну, вот, кворум собрался, – продолжал Рапидо, – разрешите представить: казначей Нур и воевода Корино. Остальные успели познакомиться и, как мне доложили, весьма близко.   
У меня загорелись щеки под его чуть насмешливым взглядом, Боро потупился и только Кот был невозмутим, как изваяние.
- Предлагаю сразу обсудить наши дела, а потом спокойно покушаем. С обстановкой меня ознакомили, поэтому прошу вносить предложения.
- Наше предложение – идти! – сказал Шатор с подоконника.
- Да, – подхватил магиус, - нам нужен отряд, хотя бы тридцать мечей, три подводы и заводных…
Казначей с воеводой запротестовали, завязалась бурная дискуссия, плавно переходящая в базарную склоку. Властитель немного послушал, а затем сделал то самое нетерпеливое движение – свара утихла точно по волшебству. Да, начальство здесь уважали, видать, было за что.
- Довожу до вашего сведения, что со вчерашнего дна наша страна находится в состоянии войны с Нагорным Дерипасом. На границе – вооруженные столкновения, и есть опасения, что к конфликту скоро присоединится Замарна, понятно, не на нашей стороне. Исходя из этого, положение наше я оцениваю как сложное, с тенденцией к ухудшению. Поэтому пойдете – Вы и Вы, – он указал на меня и Боро, - а, Вы, Шатор, останетесь как тыловая поддержка, интендантство и связь в одном  лице. Никаких мечей, никаких подвод. Тексабор – отправился в странствие, хотите с племянницей, хотите с кем угодно. Гдаров приобретете у кочевников частным образом, средства я выделю. Направитесь в Изобильный по западным дорогам, они наиболее безопасны. На сборы – три дня. Вы, Эри, потрудитесь освоить, хотя-бы, основы обращения с холодным оружием, это в Ваших же интересах. Главным назначается Тексабор Цеус. Какие есть вопросы?
Все ошеломленно молчали. Шеф был – сила!

Следующие три дня прошли, словно в угаре. Целыми днями я пыталась освоить  какие-то удары, контрудары, уклоны и отскоки. Хотя я очень уважаю физкультуру и спорт, но любовь моя всегда была чисто платонической. Больше месяца я никогда ничем не занималась. Так что, эти три дня были для моего нежного организма сплошной пыткой. Я честно старалась, злилась на свою неуклюжесть, терпела, униженно валяясь в пыли, доходила до отчаянья в бесплодных попытках отразить стремительные удары тренера. Наставник мне попался  – святой человек! С ангельским терпением он сотни раз повторял одно и тоже, совершенно не меняясь в лице (за это время я прониклась к нему таким благоговеньем, что называла его не иначе как « Великий Сенсей»). К концу третьего дня он напутствовал меня такими словами: « Не волнуйся, мать, когда припрет, так и корова летает!».
Последнюю ночь, несмотря на ломоту в избитом теле, я никак не могла уснуть. Я сидела на подоконнике своей опочивальни, смотрела в чужое небо и думала обо всем сразу и ни о чем конкретно. Под окном коротко мяукнули. По лозам, оплетавшим фасад, вскарабкался Кот и уселся подле меня. Мы разговорились « за жизнь». Незаметно, мы проболтали почти до утра. Серые рассветные сумерки, застали нас близкими друзьями. Мы нашли столько общего в наших взглядах, обсудили столько интересного, что были в совершенном восторге друг от друга. Обоим хотелось сделать что-нибудь приятное перед скорым расставанием. За неимением ничего своего в этом мире, я отрезала прядь волос и повязала Коту на шею. Он попросил у меня маленькое зеркальце, подышал на него, что-то пошептал, и возвратил мне с такими словами:
- Это зеркало – закрытый канал связи. Только ты и я. Никому не показывай, я и так часто буду с вами общаться. У меня твоя частичка, связь будет хорошей, да и к тому же ты мне очень нравишься, я присмотрю за тобой!
Он выгнул спину, потянулся и сказал, глядя в розовеющее небо:
- Я бы спел тебе серенаду, мон шерри, да только бурные овации не люблю, я – скромный!
Он спрыгнул на пол, поднял хвост, как флаг, дошел до противоположной стены, мурлыкнул и исчез.


4

В то утро поспать мне так и не удалось. Едва я смежила веки, как появились мои тихони – служанки. Они принесли мне новую одежду и снаряжение для дороги. Я несказанно обрадовалась легким, но прочным штанам, очень похожим на старые добрые джинсы, шелковистым блузам, всех оттенков зеленого, прочным ботам на толстой гибкой подошве, по удобству не уступающим самым знатным кроссачам. Особенный восторг вызвала походная куртка из кожи, покрытой мелкими твердыми чешуйками, с множеством карманов, глубоким капюшоном и отстежной подкладкой из серебристого меха. Все это хозяйство застегивалось на роговые пряжки, крючки, хитрые замочки, и я потратила немало времени, облачаясь и презрительно поглядывая на мое « пасторальное» платье.
Как только немного развиднелось, за мной пришли. Мы с Боро покинули гостеприимный  Тангам тихо и незаметно. Некоторое время мы молчали. Я находилась в том «чемоданном» возбуждении, которое знакомо всем отпускникам и командировочным. Все вокруг казалось необычным и неправдоподобным. Мне хотелось то-ли пуститься вскачь, то-ли кувыркнуться в траву, короче напал «щенячий восторг»! Магиус поглядывал на меня с каким-то жалостливым удивлением. Так мы продвигались пару часов кряду. Потом солнце, поднимаясь, все выше, стало хорошо припекать, а дорога казалась уже не такой уж ровной, да и сумка за плечом была не пуховая. Настроение сменилось на практично-бытовое и захотелось кушать.
Завтракали мы вкуснейшей печеной птицей с овощами и зеленью, запивая все это напитком, похожим на вино из ежевики. Может, это оно и было (Я вообще заметила, что пьют здесь много, но культурно, такое безобразие, как мы устроили три дня назад, было редкостью). Расположились мы в тенечке на мягкой травке, пели невидимые в листве пичуги, и мой квест положительно мне нравился, вот только идти никуда уже не хотелось. После еды мы болтали, потягивая еще прохладный напиток. Я узнала много интересного. Оказывается, в детстве вампиры ничем от людей не отличаются, изменения происходят в подростковом возрасте. Живут они не меньше пятисот лет, потому что, первый прожил как раз столько, пока не был убит скальным змеюком. Узнала, что титанические деревья как раз и есть те самые тао, которых почитают почти как божество и никогда не используют древесину живых растений. Тао эти – «нервные клетки», составляющие Эйдоса – глобального информационного поля, называемого: «Душа Мира». Что основная религия – культ Изначального – Бога Творца, но есть великое множество духов, богов и полубогов на все случаи жизни. О Лукавом здесь и не слыхивали, даже подобия нет, зато куча злобных духов и мрачных божков. Например, Бог Роя Мух – Зуку, насылающий мор и болезни, Бог Непогоды – Рубах, ответственный за ураганы, наводнения и все такое. Ко всем этим существам можно было обращаться с жалобами и предложениями, получая согласие или обоснованные отказы.
Короче, интересно так пообщались, потом, спохватившись, быстро собрались и затопали дальше. Навстречу стали попадаться подводы, запряженные странными тварями – этакой помесью бульдога с носорогом, причем в буквальном смысле. Огромные туши с широкими мордами и выпуклыми глазами медленно и с достоинством перемещали горы грузов, в крепких надежных телегах. Они ставили свои мощные ноги, точно гербовые печати – аккуратно и как-то окончательно. Боро назвал их «буги», название здорово им подходило.
С каждым возницей мы раскланивались и обменивались приветствиями. Многие были городские пациенты Тексабора, ему приходилось выслушивать их рассказы о здоровье родных и друзей, давать рекомендации и наставления. Хорошо, что я  давно привыкла к таким вещам (врачи не должны раздражаться по пустякам). Зато у нас все время были темы для бесед, болезни в наших мирах не сильно-то отличались. Так, болтая и подсаживаясь к обгоняющим нас возницам, мы провели весь день. Уже поздно вечером мы прибыли в небольшой городок Боти. На постоялом дворе Боро представил нас как странствующего лекаря с племянницей. Судя по усмешливой физиономии хозяина и всего одной комнате с невмеру широкой кроватью, которая нашлась для нас, он понял нас как-то не так. После плотного ужина, я почувствовала, что просто падаю со стула. Подумав, я разулась и прямо в одежде завалилась к стенке. В мой засыпающий мозг закралась мысль, будет ли вампир приставать, а если да, то с какой целью? Но все это было настолько неактуально, что я не стала додумывать до конца и провалилась в сон.

Утром меня разбудил ехидный хозяин, принесший завтрак. Он сообщил, что погода великолепная, а ночь была на удивление тихой, «Вот козел!» – подумала я и стала умываться, плеща на лицо из глиняной лохани. Боро в номере не было. Я так и не поняла, спал он тут или нет? Явился он через час свежий и отдохнувший. У меня закралось подозрение, что он всю ночь пил кровь у спящих жертв, однако, оказалось, что вечером он принял какую-то чудо – таблетку, проспал мертвецким сном ровно шесть часов, тридцать минут, встал и уже успел уладить все наши дела. Он узнал последние новости «с фронтов» - пока дела у Рапидо шли неплохо, закупил продукты, принял нескольких пациентов в ближайшей цирюльне и поэтому завтракать отказался. Мы расплатились с противным хозяином и отправились дальше.
На четвертый день, мы прибыли в пограничный Гейсвар. Здесь нам предстояло дождаться каравана бахоев –  кочевников, чтобы вместе с ними отправиться в степь, к  их становищу. Нужно было купить гдаров – быстроногих верховых животных, выносливых и отважных, без них в Морриноре не мыслимо ни одно долгое путешествие. Бахои держали на них монополию, ибо только они могли приручить и объездить своенравных тварей.
Остановились как всегда на недорогом постоялом дворе – большом, старом, но на удивление  чистом, впрочем, как и все остальное в благословенном Тангаме. Внутренний двор днем превращался в оживленное торжище, но на утро после торговцев не оставалось ни грязи, ни вони. Хозяин – молодой вампир, только что вступивший в наследство, оказался фанатом Тексабора Цеуса. Он всюду за ним ходил, слушал его как пророка и старался во всем нам угодить. Так, что устроились мы в «президентских» апартаментах, причем совершенно бесплатно. Тексабор с достоинством «принял ухаживания», тем более что гдары стоили баснословных денег. Перепоручив все заботы своему обожателю, он впервые целый день оставался со мной. Мы опять много разговаривали, предаваясь блаженному безделью, и все время что-нибудь жевали. Удивительно, как дорога нагоняет аппетит! Я трескала вдвое против обычного и хоть бы что! Дома я бы уже не проходила в двери, особенно при таких харчах!
Сидя на подоконнике, как я люблю, я лениво жевала очередной пирожок и разглядывала торговцев внизу. Покупателей было не много, и продавцы наперебой расхваливали свой товар. Приговорки и даже целые поэмы неслись отовсюду, сплетаясь в многоголосый гам. Тут только мне показался странным разрыв между произнесенными звуками и тем, как это звучит в моей голове. То, что я слышала, походило на фильм с дубляжом.
- Послушай, Боро, а на каком языке мы с тобой разговариваем?
- Конечно на общем, – ответил магиус, расправляясь с дичью. – Что, дошло, наконец? А я все думаю «Когда же она спросит?».
- Столько всего произошло, я и опомниться не успела, ну так объясни мне, как это происходит, ведь я по-русски с тобой говорю!
- Коту спасибо скажи, он на тебя магперевод наложил.
- Слушай, это – понятно, а почему ты так говоришь, ну  по-старому, что-ли: «душечка», «милочка»? У нас так раньше профессора, доктора разные так выражались.
- А, я кто? Я как раз –  старый доктор! Все научные и магические труды пишутся на языке бао, привык из него обороты вставлять, а магпереводчик ищет похожие образы у тебя в голове. Кроме того, ты действительно «милочка» и «душечка».
- А Кот все время на французском выражается, – не унималась я. – Все время фразочки разные вставляет!
- А что они означают?
- То «душа моя», то «сердечный друг», то еще что-нибудь такое ласковое.
- А, это на кхетском! Есть такой народ, весьма в делах любви сведущ, и нрава свободного…
- Боро, а как у вас тут вообще с нравами?
- Да всяко бывает! Иной раз и воевали на почве ревности и не разделенной любви. Но в целом у нас с этим спокойно. Кому в таких делах прикажешь.
Мы еще долго рассуждали о браке и семье. Я все хотела разузнать о самом Боро, на все мои провокационные вопросы ловко обходил, а спрашивать «в лоб» было неудобно.
К вечеру прибежал посыльный от хозяина, с сообщением, что прибыли бахои. Мы пошли договариваться о дороге.
Вид степняков поразил меня. Это были очень приземистые и кряжистые люди. Они словно растянуты «поперек кадра»: ширококостные, жилистые, звероподобные. Лица их были темны, кожа отливала медью. Глаза сверкали из-под нависающих надбровных дуг. Одеты они были очень своеобразно: преобладали кожа и кость. Тела их лоснились, будто натертые жиром и, что больше всего меня поразило, совершенно не воняли. Странно, правда? Они ведь много дней провели в дороге с животными и без воды. А вот не пахло от них! Вернее запах был, но скорее приятный, похоже на запах полыни и мяты. Позже Боро объяснил мне их секрет: они натираются маслом особого растения, это спасает их и от паразитов и от запаха. Причем держится этот эффект неделями. Вот это я понимаю, надежная защита! Наши дезодоранты и рядом не ночевали! Скоро договорившись, рано утром мы тронулись в путь.
Перед нами расстелилась однообразная равнина, покрытая жесткой темно-зеленой травой. Тут и там виднелись огромные валуны, наводившие, почему-то, неукротимую зевоту. Я поделилась впечатлениями с  магиусом, и сказала, что после пышных лесов тао, к утру мне придется вправлять вывих челюсти. Боро неопределенно хмыкнул, и посоветовал мне дождаться хотя-бы ночи, а потом он вправит мне вывих, только не от зевоты, а от удивления. На остальные вопросы отвечать отказался, только заводил глаза и мечтательно улыбался. Так он тиранил меня до самых сумерек.


5


На закате караван остановился, и бахои  стали располагаться на ночлег. Тряская колымага взболтала мои внутренности так, что едва мы остановились, я тут же уснула, уткнувшись в пропахшие травой и пылью шкуры.
Магиус растолкал меня, когда вокруг уже воцарилась темнота. Посреди круга, составленного из огромных повозок, горел костер. Звероподобные люди ужинали, негромко переговариваясь. За очерченным светом кругом протяжно вздыхали и сопели пасущиеся буги. Мы перекусили, и Боро повел меня в степь. Едва мы вышли из светового круга, как я застыла от изумления: равнина, расстилавшаяся передо мной, переливалась миллионами странных голубовато-фиолетовых огней. Они мерцали и подмигивали, разгорались и угасали, как воды тропических морей. Свет был неярок и лучился всеми оттенками синего. Казалось, будто мириады сотовых телефонов известной марки покинули своих хозяев и собрались здесь, на непостижимую для человека мистерию.
- Это цветы ноло-ноло, – сказал Тексабор – они открываются только ночью и цветут десять ночей подряд. Нам повезло, дорогая моя, мы увидели Чудо Степей.
Завороженная прекрасным зрелищем, я долго сидела в темноте, любуясь искрящейся степью, пока далеко-далеко не возник и не прокатился, нарастая, удивительно мощный и, вместе с тем, печальный звук. Он походил на прощальный гудок заплутавшего в тумане «Титаника».
От этого крика мне стало не по-себе. В памяти всплыли темные детские страхи, и я поспешила обратно к огню. Погонщики, расположились вокруг костра и нисколько не беспокоились. Вопль повторился с новой силой, замерев на рвущей душу, тоскливой ноте.
- Кто это? – спросила я, вздрогнув.
- Это одинокий нунумах, - ответил один из караванщиков. – Маленький такой зверек – вот такой! – он показал свою ладонь и, увидев наше удивление, продолжил:
- Вы, тангамские горожане, ничего не знаете! Но, так и быть, до-Бабар споет вам легенду о Нунумахе!
Он достал странный инструмент, состоящий из деревянных сосудов, причудливо переплетенных струнами из жил и, глубоким порыкивающим басом спел печальную повесть Нунумаха:
«Когда Изначальный создал Степь, он поселил туда племя Нунумаха и позволил им жить, как им нравится. Изначальный любил маленьких созданий за беспечный и веселый нрав.
И вот, когда Изначальный оставил их надолго, отправившись спать, один Нунумах подумал, что Изначальный забыл их. Ведь нунумахи были очень маленькие, а боги спят так долго. И тогда Нунумах решил подрасти, чтобы стать больше и заметнее посреди огромных степей. Он стал много-много есть, и быстро-быстро расти.
Сначала он съел всю траву, потом всех насекомых, птиц и других зверей. Он становился все больше, но Изначальный так и не появлялся. Нунумах стал как одержимый и принялся уже за своих родственников. И тогда жена его собрала детей и оставшихся соплеменников, и сбежала в страхе на Край земли. Но глупый Нунумах и тогда не остановился. Он стал есть землю и камни, и сделался большой как гора. «Теперь-то Изначальный заметит меня, вернется, и сделает все по-прежнему!» – думал огромный Нунумах, бродя по степи. Он стал таким большим, что там, где он ступал – наливались озера в его следах, где он спал – появлялись моря.
Он все ел и ел, и земля перестала держать его. Нунумах провалился в огромную – преогромную яму. Под ногами его пылал Вечный Огонь, и Нунумаху стало очень-очень больно! Он стал кричать и звать свою жену и детей. Он кричал очень громко, так громко, что было слышно на Краю земли, но его жена и родственники не могли помочь такому огромному Нунумаху, а еще, они сильно боялись!
Нунумах кричал и кричал. От крика он становился все меньше и меньше, пока не стал таким маленьким, как теперь. Тогда он легко выбрался из огненной ямы и воззвал к Изначальному, и покаялся перед Ним и благодарил Его за урок о глупой гордыне. И тогда Изначальный явился Нунумаху и простил его, но повелел кричать каждую ночь в назидание всем, кто хочет стать больше, чем предначертано».

До-Бабар закончил петь и отложил свой инструмент; словно завершающий аккорд по ночной степи вновь пронесся печальный трубный рев!
Ночь была – вся Ожидание, Трепет, Восторг! Певцу не дали остановиться, он пел нам легенды своего народа: о семи травах и ноло-ноло, о войне гдаров и бугов, о слепом охотнике и клювозубе, и еще много-много прекрасных песен, но это тема отдельной книжки.  Когда-нибудь, я напишу ее и назову: «Легенды сверкающей ночи». Но это – потом, а сейчас – вперед, навстречу солнцу, встающему в легкой розовой дымке над бескрайней широтой Степи!
На мой взгляд, переход наш проходил скучновато, если не считать небольшого происшествия с одним из наших провожатых – до-Бхагом.
Этот молодец был страстный охотник до женского пола и теперь не изменил своим привычкам. В начале пути он только сверкал глазам да пыжился в моей прямой видимости, потом, смекнув, что я не таю и не стекаю к его узловатым корням, стал активно за мной «ухаживать». Выглядело это так: с утра до-Бхаг, зычно вопя и пиная нашего буга, запрягал его в колымагу, затягивая упряжь так, что бедное животное ухало и шаталось под хозяйской  рукой. Днем он ехал чуть впереди, то и дело оборачиваясь, и строил мужественно-зверские рожи. Он испепелял меня страстными взглядами и улыбался, обнажая крупные, как у лошади зубы. Вечером он устраивал мне «самолучшее» местечко у костра, наваливая гору шкур, кроме того, все время он старался меня напитать, притаскивая огромные ендовищи со всякой снедью. Он садился рядом и наблюдал, с жалостливым участием, как я мало, по его мнению, кушаю.
Боро смотрел на это сначала с иронией, затем начал потихоньку раздражаться. На пятый день, мой ухажер, занервничал: становище-то уже близко! Вечером он подсел ко мне и начал изводить меня какими-то обидными комплиментами. Пока он говорил, что мои волосы подобны шерсти куманской крысы, а кожа белее молока старого гдара – я еще терпела, но когда он сравнил мою грудь с коленками годовалого буга, я не выдержала и сбежала под защиту Боро, который копался в припасах, сидя в телеге.
Ромео мой, посидел, недоумевая, почесался, встал и решительно направился за мной. Видя, каким деловым шагом он приближается, магиус витиевато выразился, в смысле, что: «Етит твою за ногу!» (чем очень меня удивил), забормотал на непонятном языке и сделал сложное движение руками. Звероподобная орясина остановилась в двух шагах, потопталась в недоумении и уставилась на нас мутным взглядом типа: «Забыл куда шел!». Тексабор торжествующе взглянул на меня, и спросил нашего друга сладко-ядовитым голосом:
- Что, голубчик, живот схватило, или в коем месте свербит?
Могучий «до» смущенно посопел, буркнул что-то и направился в степь, откуда послышалось его сердитое бормотание и обиженное взмумукивание пинаемых бугов.
- Что ты с ним сделал? Он что теперь, расхотел навсегда, или так, на время?
- А он и не расхотел, - злорадно ухмыляясь, сказал магиус. Это заклинание, «Зов Крови». Он теперь интересуется только соплеменниками. Смею заметить, множество женщин теперь вздохнут спокойно!
Правда, Боро не учел темперамента нашего «Дона Жуана». Наутро избытки тестостерона направили страсть до-Бхага в неожиданное русло: Бхаг теперь отирался исключительно возле «караванбаши» и был сама предупредительность. Тот принимал его старания благосклонно, считая похвальным служебным рвением, милостиво поучал молодца о пользе благочестия и воздержания. Тот во всем соглашался, кивал и заглядывал в глаза благодушному начальству, а вечером взял сизу, (ну, эту музыкальную экибану) и воспел шефа в тех словах, что: «…у него глаза – два бриллианта…». Под конец серенады, караванбаши, весь красный с выпученными «бриллиантами» и перекошенным ртом, грохнул сизу  об голову влюбленного менестреля и, под дружный хохот караванщиков пол ночи за ним носился. Он махал дубинкой для понукания бугов, и гонял беднягу по степи с рычанием и яростными воплями.
На следующий день Бхаг, с подбитым глазом, плелся в конце каравана, выслушивал едкие шуточки в свой адрес, и взирал на всех с кротким отвращением.


6

В поселение мы прибыли под вечер восьмого дня пути.
Встречать нас  высыпало все становище, как это водится у небольших племен. Монструозные мужчины и еще более впечатляющие женщины. Все были приятно возбуждены, слава Богу, хоть ребра друг-другу не переломали. Принимал нас патих до-Дорогор – местный правитель. Это был толстенный бахой с бычачьей шеей и косматой головой. В ушах его блестели зеленые самоцветы, глаза были обведены черными кругами, а кисти рук выкрашены красным. Дикое лицо лучилось радушием, улыбка обнажала по-каннибальски острые зубы.
Селение состояло из обычных для кочевников юрт – вигвамов, с той только разницей, что юрты были двухэтажными. Мы направились в «Дом вождей», расположенный, как обычно бывает, в центре стойбища.
Возле этого «общественного здания», мое внимание привлекла большая клетка, прочно связанная из жил и огромных костей. В этой клетке, как-то «по-собачьи», сидел изможденный полуголый человек, явно не из бахоев. Хотя его тело было сплошь покрыто грязью и засохшей кровью, все же было заметно, что кожа его гораздо светлее, он был тоньше в кости и выше здешних хозяев. Слипшиеся патлы почти скрывали удлиненное лицо с крупными, выразительными чертами. Когда наша ватага, гомоня, проходила мимо, человек слабо пошевелился и с трудом приподнял голову. Из-под спутанных волос, на мгновение блеснул зеленый и удивительно ясный взгляд, как-бы принадлежащий совсем другому человеку. Несколько секунд он рассматривал нас с каким-то безнадежным удивлением, затем голова вновь поникла и пленник замер. Мне это зрелище совсем не понравилось, но я не забыла, где я, а так же, что бывает с носами недалеких Варвар.
Принимали нас радушно: сразу приготовили одну из «юрт», где спальни располагались на втором этаже, в «мансарде». Нам принесли воды и благовония и оставили нас одних для короткого отдыха перед праздником в нашу честь. Из импровизированного окна я наблюдала за суетой внизу: караван быстро разгрузили, погонщики отправились по домам, окруженные женщинами и похожими на бычков детьми. Сразу задышало множество очагов, забегали люди, и весь муравейник принялся парить и жарить. Над домами поплыли странные, но соблазнительные ароматы.
Через пару часов, которые мы с Боро провели, наблюдая и делясь впечатлениями, вместо того, чтобы спать, как путёвые, за нами пришли. В Доме вождей был накрыт п-образный стол, из туго натянутых на кости шкур. На нем были навалены горы еды, поражающей своим разнообразием. Бахои недаром снискали себе славу прирожденных торговцев: здесь были лакомства со всего света (магиус шепотом просвещал меня, что и откуда)!
Юрта была полна народу: тут была семья до-Дорогора – две жены и мать – «старушка божий одуванчик», с лицом точно из гранитной глыбы и фигурой бетономешалки, здесь были старейшины, похожие на Карла Маркса и Фридриха Энгельса, изваянных скульпторами – монументалистами, их жены и прочие важные персоны. Такое собрание неплохо сбрасывать с самолета в стан врага, дабы сеять панику в рядах.
Все разместились на складных стульях, столь же прочно сработанных, как и стол и застыли в ожидании. Скоро появился хозяин, неся на вытянутых руках штуковину, похожую на помесь кальяна с ингалятором. До-Дорогор водрузил ее в центре комнаты на специальный столик. В почтительной тишине гости поднимались, кланялись присутствующим и трижды вдыхали дым, курящийся в прозрачном чреве приспособления. Затем они шли на место, снова раскланивались, садились и отправляли в рот белые кругляши, специально им поданные. Все чинно и медленно исполняли этот ритуал, не исключая женщин и стариков.
Вообще, я заметила, бабы здесь не притеснялись, да и поди, притесни такую медведицу, чуть не больше мужика! Дошла очередь и до нас с магиусом. Я была первой. Покланявшись, я подошла к диковинке и с опаской вдохнула сладковатый дымок. Мобилизовав все свои познания, я сделала три малюсеньких вдоха, медленно и тщательно выдыхая, чем заслужила чуть заметный одобрительный кивок Боро. Белые кругляши по вкусу напоминали сгущенку и чуть щипали язык. Проделав весь обряд, я сосредоточилась на ощущениях. Сначала, как - будто ничего не происходило, потом стало тепло и комфортно, народ разговорился, а я на некоторое время выпала из окружающей среды, внезапно увлекшись крайне занимательным рисунком одного из ковров, показавшимся мне вершиной творения. Наконец, я немного опомнилась, и стала прислушиваться к разговорам, хотя проклятое изделие народных промыслов упорно лезло в глаза. Сначала получалось плоховато: голоса то – отдалялись, то – выплывали снова, гомоня прямо в голове, потом я выделила из общей какофонии голос Боро и прочно заякорившись, мало – помалу вплыла в разговор.
Боро беседовал с патихом, (дословно это «отец – кормилец»), и с Главным Охотником – неприятным типом, обладателем лоснящееся рожи и хитрых глазенок. Этакий «кулак-мироед» из старых советских фильмов.
Говорили о военных делах, о скотоводстве и торговле, ну и, конечно, об охоте. Потом речь зашла и о пленнике, что сидел в клетке. Патих возмущенно ораторствовал:
- Эту подлую тварь и человеком назвать нельзя! Подобрали его голого, беспамятного, кормили, лечили, как родного! Но, видно, правду говорят: «Как волка ни корми – все равно буженка тащит!». За две недели двадцать гдаров порезал, и все на какого-то клювозуба валил! А мы-то ему верили, дураки, конечно, человек ведь одинокий, а мы ему – родня, да и кто подумает – все племя дурить! Спасибо, уважаемый до-Гарус, открыл нам глаза (до-Гарус – это тот мерзкий хитрован, что Главный Охотник)!
 Суть в том, что некоторое время назад охотники бахоев нашли глубоко в степи совершенно голого избитого человека. Придя в себя, Лекс, (так его звали) не смог сообщить о себе ничего путного, кроме своего имени. Через несколько дней, обнаружилось, что найденыш – оборотень. Его немножко подкормили и пристроили пасти гдаров, отрабатывая свой хлеб, благо, идти ему было некуда. Сначала все шло прекрасно: Лекс здорово управлялся со злобными полудикими гдарами, да еще и успешно отгонял многочисленных хищников, которые, кстати, были куда как круты: мясо гдара достается весьма дорого! Лекс заменил собой пятерых пастухов. Однако недавно, стали пропадать сначала пара-тройка животных за неделю, потом в одну ночь бахои лишились двадцати племенных гдаров, табун разбежался, а когда его согнали – недосчитались еще семнадцати.
Лекс утверждал, что это вина семьи клювозубов. Сначала ему верили, отряд охотников прочесывал степь, но не нашли ни самих клювозубов, ни их следов. Лекс упрямо твердил свое. Тогда сам Главный Охотник до-Гарус вместе с оборотнем отправился на поиски проклятых тварей. Сутки мотались они по степи, а потом, в небольшом овражке Лекс перекинулся и вероломно напал на ничего не подозревающего до-Гаруса. Последний в неравной схватке все - же поразил злого оборотня, поверг его наземь, связал и притащил в селение, где тот и был посажен в клетку из несокрушимых костей дракона Хо. Ему не дают воды – это не позволяет оборачиваться, а завтра устроят своеобразную корриду: вооружившись серебряными дротиками, будут гонять изменника по степи. Убивший оборотня получит шапку и звание «Лучшего Охотника года»
Слушая все это, я все смотрела на до-Гаруса, и он мне все больше и больше не нравился. То-ли от бахойской «дури», то-ли само по себе, но в тот момент, больше всего на свете мне хотелось насолить этой гладкой морде. Поэтому, как только началось «народное гуляние», и все высыпали наружу, я подошла к Боро и сказала ему о своих намереньях - во что бы это ни стало, выпустить несчастного. Тексабор побурчал немного, но потом неожиданно согласился. Поразмыслив, он отправился поговорить с патихом, полагая, что торговцы должны продавать все что угодно, включая и пленников. Я же, тем временем, устроилась в укромном месте, откуда могла наблюдать и за клеткой и за пирующими бахоями.
 Пленный оборотень был неподвижен. Он не реагировал даже тогда, когда один развеселившийся невмеру мужик, схватил острую палку и начал в него тыкать. Настойчивый мучитель не отставал, и все-таки добился своего: молниеносным движением, узник ухватил палку, переломил ее пополам и снова замер в неподвижности. Однако это действие не прошло даром, обиженные бахои принялись швырять в него сухим навозом, громко бранясь, и понося беднягу, на чем свет стоит. От этого обстрела, пленник невольно дергался, из раны на плече, змеистой струйкой потекла кровь. Лицо под спутанными волосами резко побледнело. «Э-э-э, дружок, доходишь!» - подумала я. Срочно нужно было раздобыть спиртное и воду. Я побежала разыскивать Боро, у которого всегда все было.
Из «дома культуры» он уже исчез, и убрался на нашу мансарду. Забираясь по лестнице, я услышала, как он говорит с кем-то на «повышенных тонах». Прислушавшись, я узнала голос Шаторского Кота. Странно, но Боро нападал на него, ругательски ругая. Магиус обзывал нашего общего друга «научным шовинистом», «калекой от сексологии», «садистическим психологом» и «каузалгическим вуайеристом». Такие словеса поразили мое воображение, и я застыла, невольно подслушивая. Кот что-то кисло бормотал о чистоте экспериментов, непрерывности познания и какой-то «межмировой личностной идентификации», потом и вовсе замолчал, захлебнувшись в потоке праведного гнева Тексабора Цеуса. Уныло побулькав в нем, Кот совершенно деморализовался, и начал виниться, просить дружеского прощения, научной солидарности, умолял «не ронять лицом», обещал на кого-то «не надышаться» и кого-то «пестовать и выкармливать». Это, конечно, было очень интересно, но мне было слишком недосуг, я кашлянула погромче и откинула полог у входа.
        В воздухе висело круглое зеркало, перед которым стоял взъерошенный и  сверкающий гневными очами Боро. В зеркале безмятежно улыбался Шатор. Вид у него был такой ангельски-невинный, какой бывает только у нашкодивших кошек. Боро встрепенулся и сделал вид, что они только-что мило беседовали о погоде.
- А, это ты, дорогая моя! Видишь-ли, деточка, тут Кот подсоединился, говорит, надо этого волколака спасать, он, оказывается, нам очень нужен. Для нашей миссии, разумеется…
- Да, да, привет, мон шер, я тут снова в Эйдосе был, оказалось, что этот оборотень просто обязательно должен быть при вас. Нить его судьбы переплетается с вашими, и если его не будет…
- Ладно, хватит меня помадить! Кто, собственно против? Боро, пожалуйста, найди что – нибудь покрепче, а то все нити и судьбы, не ровен час, накроются тазиком!
- Видишь ли, Эри, патих…,– Боро рылся в своих мешках, – запросил несуразно много, он, паразит этакий, не хочет от развлечения отказываться! Давай еще раз поговорим с ним вместе!
- А, что Кот разве не может нам денежек подбросить?
- Э-э-э… Душенька, патих, не хочет денег, даже не знаю, как тебе сказать, понимаешь, он хочет тебя. Вот!
- Ну, здорово, нечего сказать!
- Ты не подумай, лапонька, я, конечно, абсолютно против, мы с тобой еще раз с ним переговорим, и, я уверен, все устроится!
Боро рылся в сумках, тщательно пряча глаза. Мне стало понятно, что дело безнадежно. «Нет, ну совсем охренели! За кого они меня принимают?! Может, я – Мата Хари, или еще что?!» – взбесилась я. Взяв склянку с настойкой и бутыль воды, я направилась вниз, в твердой уверенности, Что делаю для этого незнакомого человека последнее, что в моих силах.
Выбрав момент, я просунула обе склянки в клетку и шепнула, как ими распорядиться. Я следила, как он, давясь и дрожа, глотает жидкость, я собралась уходить, но тут, пленник откинул волосы с лица и посмотрел мне в глаза. О Боже, что это был за взгляд! Его глаза сияли таким восторгом и благодарностью! В измученном лице появилось что-то, говорящее об обретенной надежде.
- Как тебя зовут? – спросил он хриплым шепотом.
- Эрина.
- Спасибо! А почему ты мне помогаешь?
- Банальный вопрос. Кто-то кому-то всегда помогает, иначе можно и не жить совсем…
Я посмотрела на него повнимательней. Было в нем что-то, что задевало меня за душу, но пока я  не могла понять, что именно…
«Эх, была-не-была!» – решила я.
- Постараемся тебя выручить, но ничего не обещаем, – сказала я, забирая опустевшую посуду.
- Мне нечем платить за это. Только своей жизнью.
- Выглядишь ты пока, не на миллион до неба! – попыталась пошутить я.
Конечно, переговоры с патихом ничего не дали. Хитрый торговец уже смекнул, что мы слишком заинтересованы, хотя и не понимал, почему нам понадобился столь вредный элемент. От денег он категорически отказывался, впав во вторую стадию знаменитого «хотения народа» - душа просила зрелищ. Он смотрел на меня уже, как на свою собственность, глаза подернулись сладкой дымкой. Убравшись не с чем, мы держали последний совет.
- А что, уважаемый, нельзя ли на него заклинание, какое-нибудь наслать, как  на  до-Бхага, например?
- В том то и дело, что нет! Что ты, если бы можно было, стоило бы тогда огород городить! У него мощные обереги, весь шатер в пиктограммах, муха не пролетит! Дорогор  очень магии опасается, самую дорогую антимагию приобрел, поэтому и наглый такой! Он ведь прекрасно понял, кто я такой, вот и изгаляется! Удовольствие для него двойное – тебя получить и меня боднуть безнаказанно!
Детка, не переживай, давай, как договорились: как только ты попросишь принести духи, я запалю эту вонючую стоянку, пускай побегают, понос их измотай! Ты уверена, что этот Лекс сможет идти?
- Я думаю, он справится, а если нет – что ж поделаешь!
- Ну, детка, да пребудет с тобой Великий Дух!


7


 В жилище патиха было накурено. В смысле, наблаговонено, короче, дышать было нечем. До-Дорогор полулежал на пышном ложе из шкур и вороха подушек. Видимо, на моем лице отражалось полное отчаянье, судя по его снисходительной усмешке. Патих подвинул свой обширный живот и, царственным жестом поманил меня к себе. Я, на секунду, представила последующее, и решила, что все это совершенное безумие и нам непременно – крышка, несмотря на все колдовство Боро. На душе стало тоскливо и, как всегда, на меня напал столбняк, а голову словно окатило холодом. Я вдруг сказала, совершенно спокойно:
- Уважаемый патих! По традиции моего народа…,– патих подозрительно сощурился - … перед тем, как взойти на ложе, (и откуда слова – то брались!), позволь рассказать тебе притчу…
Патих замялся, решая, в чем тут подвох, а я продолжала:
- Жили-были благородные семьи: Атрейдисы и Харконены. И была изобильная земля под названием – Аракис… - «и тут Остапа понесло!». Правда, пришлось поменять местами известные семейства (уж больно бахои походили на Харконенов).
-… Великая Мать! Он – Квизатц Хедерарх!
- Певцов ко мне! – орал патих, откидывая полог, и удивленный слуга бежал за певцами.
-… Пол сидел на черве. Его охватил восторг…
- Музыкантов! Быстро! – неслось из-за полога, и слуга снова бежал, изумляясь странным фантазиям господина.
На заре из шатра вывалила странная компания: взъерошенный красный патих со сверкающими глазами, запуганные певцы и музыканты, пару раз получившие в зубы, для укрепления памяти, и последней выпала я, страдая жесточайшим ларингитом и со слезящимися от благовоний глазами.
- Просыпайтесь, просыпайтесь, жители Дора! Воспоем, ныне, славу Шаи Хулуду  – величайшему бахою, славнейшему воину, покорителю червей Аракиса! – вопил патих. – Устроим праздник! Наша семья прославится в веках – мы создали новый эпос! Лучшие певцы споют его уже до заката! Дор прославится в вечности! – он еще долго оглушал сонных соплеменников, мало что понимавших, но шустро забегавших, готовя новый праздник.
Патих, наконец, унялся и обернулся ко мне, величественно простерев руку:
- Хотя ты, Эрина Которая Пришла, и не выполнила всех условий договора, я готов даровать тебе одного гдара и этого вонючего оборванца! – он указал на клетку, где напряженно замер Лекс.
- Слава Шаи Хулуду! – взревел Дорогор, и увел свою свиту вглубь поселения.
Возле меня остался мальчик слуга, незамедлительно проводивший меня в конюшню, выбирать гдара. По дороге на нас налетел магиус с запавшими от бессонницы и нервотрепки глазами, шипя и дергаясь, он шептал положенные вопросы. Великого труда мне стоило его успокоить и объяснить, что со мной все в порядке, тем более что у меня почти совершенно не было голоса.
Часа через два, когда мы спешно удалялись от гостеприимного Дора, Боро «починил» мое горло и приступил к подробному расспросу.
- Ну, деточка, не томи же меня! Я весь издергался за эту ночь, пять раз уже совсем было собирался разнести все в пух и прах, и все ждал твоего сигнала. О, какие ужасные картины мне мерещились! Он, этот патих, парша на его похотливые чресла, просто сволочь!
- Успокойся, добрый доктор! Патих меня и пальцем не тронул. Я его так грузила, как никого в этой жизни! Даже не знаю, что на меня нашло? У нас, в таких случаях, мужиков спаивают, а он же не пьет, зараза! Думала я, думала, и тут в голове как щелкнуло: помнишь, наши караванщики, каждый вечер на сизе бренчали да песни пели почти всю ночь? Оно и понятно – в степи не густо с развлечениями, тут мне одна наша история в голову и пришла. Там тоже пустыня, война, кочевники и все такое. И, самое главное, т-о-о-о-лстая  такая книга, как раз, конспективно, до восхода уложились.
- Вот, умничка, сразу видно эльфийскую кровь – кровь лучших бардов, гномья память и орочья хитрость! Вот теперь я убедился как Кот прав, дай я тебя поцелую! – Боро чуть не прыгал.
Мы облобызались. Оборотень молча слушал. Он старался не отставать от нас, хотя раны и потеря крови давали о себе знать. В таком состоянии он не мог обернуться, и объяснил нам, что это легче всего получается ночью, хотя возможно и днем, с определенными усилиями и навыком. Он вел в поводу единственного гдара – ящера, похожего на уменьшенного игуанодона. Пасть его была полна мелких острых зубов, тело, поджарое и сильное, было покрыто роговыми пластинами, прижатыми как чешуи еловой шишки. На спине они срастались воедино, образуя седловидную ложбинку, чуть повыше массивного крестца. Передние лапы были короче задних, и при быстром беге ящер вставал на дыбы. Длинный его хвост заканчивался острым роговым шипом, и вообще, вид гдара был не слишком миролюбивый. По словам Боро, ящеры могли долго не пить и не есть, карабкаться по горам, нести большие грузы и быстро бегать. В случае опасности, они успешно отбивались от врагов и единственное, чего боялись – это соленой воды.
Через несколько часов я выдохлась – бессонная ночь и нервотрепка брали свое. Погони за нами не было, и мы решили заночевать. После заката Лекс исчез в степи, не снизойдя до объяснений. Он отсутствовал всю ночь и все утро. Бесполезно прождав его почти до полудня, мы решили, что он попросту сбежал, и тронулись в путь. Мы порядочно продвинулись, благо погода стояла пасмурная и дул прохладный ветерок, когда услышали отдаленный топот. В пыльном облаке нас догонял Лекс верхом на крупном гдаре. Оборотень был совершенно здоров, на лице играла довольная улыбка. На длинном поводе фыркали и шипели еще два лоснящихся ящера. Напившись и переведя дух, он объяснил свое отсутствие:
- Эти гдары – частная собственность Главного Охотника до-Гаруса. Я их присвоил, как компенсацию морального вреда, тем более что хозяину они уже не к чему.
- Ты что, дружочек, убил его, что-ли? – встревожился магиус.
- Нет, хотя надо бы! О нем позаботятся «вымышленные» клювозубы, те которых я придумал, надеюсь, вы в курсе?
- Ну да, говорили, что ты взбесился и скот резал…
- Конечно я, надо же крайнего найти! Там как дело было: недавно в наших краях появилась пара клювозубов. Я все никак не мог их выследить – такие матерые, хитрые звери, в степи словно растворялись! А в тот злосчастный день, когда толстопузый Гарус плелся сзади и безконца ныл, я все-таки нашел их логово. В одном месте, далеко на юг, появился небольшой овраг – узкий как щель в земле. Там в склоне клювозубы вырыли огромную нору, да так здорово ее спрятали, что я нашел, только уперевшись носом во вход. Супруги вывели там личинку, это я понял еще раньше, по тому, как много они стали нападать, и окончательно убедился, когда учуял особенный сладкий запах из норы. Вы знаете, что такое личинка клювозуба? Нет, ну так я вам расскажу: представьте здоровую тушу, покрытую толстыми пластинами брони, с кучей цепких ног, шипов и челюстей.
Когда я привел «до» к оврагу, выскочили папаша с мамашей – они заботливые, эти клювозубы. Наш Главный Охотник-то уже жирком оброс, хозяйство, опять же, семья, короче решил, что не стоит «умирать молодым». Пока парочка меня трепала, он в сторонке за нами наблюдал. Потом, когда я их все-таки уложил, наш герой вернулся на «поле боя». Однако великому охотнику не пристало отдавать свои лавры какому-то «приблудному псу», да и пес-то не без языка! Так что, пока я за полуоткушенную свою голову держался, он мне еще дубинкой добавил, а потом, вперед – за славой! Вот мол: я злодея победил! И охотники не в позоре, что все вместе неделями не могли таких крупных зверей найти, и есть над кем поизмываться!
Все здорово, да только он не знал про личинку! Куда ему, клювозубов здесь помнят только по сказкам! Так вот, сегодня ночью я увел его лучших гдаров. Я отправился прямиком к оврагу, наследил там, как будто гдары внутрь норы прошли. Герой наш, народ к двум дохлым клювозубам не поведет, понятно. Так и получилось - один на рассвете появился, конечно, чего же падаль бояться?! Я видел, как он в нору, смело так, заходил, дубинкой помахивая, слышал, как кричал своим питомцам. А потом, часа четыре – тишина-а-а! Я думаю, жирок он там порастряс, если и вовсе не угомонила его голодная личинка! А гдары – скотинка хорошая, нам пригодятся. Вот этот – лучший во всем стаде! Кстати, я хочу сказать вам «спасибо» за все, и зовите меня просто –  Волк!

8


Следующую неделю наш путь пролегал на восток, к тающим в легкой дымке горам. Я чувствовала себя королевой – все заботы о нашем быте взяли на себя мужчины. В лице Волка, мы приобрели весьма ценного союзника. Его работоспособность была непостижимой: я никогда не видела его спящим. Ночью он охранял лагерь, днем вел наш караванчик, так, чтобы мы всегда имели свежую воду. Боро охотился и занимался «административно – хозяйственной» частью, подолгу толкуя о чем-то с Рапидо и Котом по своему закрытому каналу. Корме того магиус замечательно готовил, и очень неохотно принимал чью-либо помощь в этом деле. Так-что, на мою долю выпадало лишь созерцание однообразного пейзажа, изредка, готовка чего-нибудь попроще, да другая мелочевка. Избыток свободного времени я использовала на приручение «своего» гдара – того самого наилучшего самца, который, до недавнего времени, был гордостью Главного Охотника. Это был крупный зверь, с пятнисто – желтой шкурой, и покрытой шрамами головой. При желании, он мог бы легко откусить мне голову, но помнил о своем благородном происхождении, о том, какой он большой и красивый, и взирал на меня с холодной снисходительностью английского лорда. Когда я его звала, он даже не поворачивал головы, нес он меня с видом высокого страдания, какой, наверное, был у Наполеона на острове Святой Елены. Максимум, чего я удостаивалась, после долгих приставаний, так это мимолетного взгляда, да раздраженного подергивания хвостом. Что интересно, он никогда не пытался убежать, а кусаться как другие, считал ниже своего достоинства. Звали этого гордеца – Бирх, ему шло.
Не мудрствуя лукаво, я начала наступление с низменного – с подкупа. Я предлагала ему сладости, от которых  Бирх сначала гордо отворачивался. Не хочешь – не надо! Угощение тут же передавалось другим, более покладистым ящерам. На второй день занятий, бедняга уже проявлял беспокойство, когда видел, как другие смачно хрустят его печеньем. Я это заметила, и вообще перестала предлагать «вкусняшки» своему воображале. Бирх разрывался между гордыней и завистью. Наконец, жаба задушила его окончательно, и в следующий раз, он вышел сам, представ передо мной во всей красе, устремив сверкающий взор вдаль и грациозно поводя хвостом.
Человеческое вероломство не знает предела! Я сделала вид, что не понимаю его намеков, обошла его, направляясь к стоящим поодаль другим животным. На ходу, я открывала коробку с печеньем, источающую божественный аромат. Бирх постоял в недоумении, втянул запах, как-то удивленно «хрюкнул», и, раздув грудь, прогарцевал мимо меня, снова перегораживая мне дорогу. Я снова нагло прошла мимо. Прочие гдары, завидев знакомую коробку, оживленно закивали головами на длинных шеях и побежали навстречу, ухая и фырча. Этого мой «лорд» стерпеть не смог: совсем не благородно вытянув шею и шипя, он как разъяренный гусак налетел на соплеменников, кусаясь и раздавая пинки. Разогнав бедняг, он, по-птичьи кивая головой и кланяясь, как-то «юзом», приблизился ко мне, издавая странное кряхтение. Изо рта у него совсем уж по-плебейски капала слюна. Конечно, он был щедро вознагражден за свои моральные страдания. Главное, что после этого перелома дело пошло на лад и гордая тварь стала куда сговорчивей.
Со скуки, я все внимательнее приглядывалась к своим компаньонам, замечала их привычки, особенности, странности. Боро, например, чихал всегда залпами, начиная громоподобным: «А-А-А!» и заканчивал изумительным: «ПШ-Ш-Ш-И-И!», спал, всегда накрывшись с головой, а пил, почему-то, сморщив нос в брезгливой гримасе. Он охотился каждую ночь и всегда возвращался с освежеванной и выпотрошенной тушкой. Понятно, что кровь спускать тоже не приходилось. От завтрака он традиционно отказывался и снисходительно смотрел как мы с Волком, урча, расправляемся со своими порциями жаркого.
За оборотнем я следила особо. Меня разбирало любопытство: очень хотелось посмотреть, как же он превращается в зверя, сравнить фантазии кинематографистов с реальностью. Каждый вечер я, под разными предлогами, увязывалась за ним, приставая с разговорами до самой темноты, но он неизменно освобождался от моей опеки и исчезал до утра. Спрашивать напрямую было неудобно, как будто я вторгаюсь в область личной гигиены. Для этого мы были еще недостаточно знакомы.
Вообще, с этим Лексом стали складываться странные отношения: он привлекал меня и пугал одновременно. Казалось, что, находясь рядом с ним, я стою на краю огромного обрыва, за которым открывается весенняя долина, покрытая утренним туманом. Я отдавала себе отчет, что постепенно все больше увлекаюсь им, как мужчиной, и сама невозможность этого горячила мне кровь и взвинчивала нервы. Через некоторое время, после нашей первой встречи, я поняла, что повадкой, манерой себя держать, какими – то неприметными сначала черточками, он напоминает мне моего мужа. Хотя внешне они не походили друг на друга, я заметила, что два образа в моей голове постепенно сливаются в один. Сделав это открытие, я пришла в ужас и начала систематически сравнивать их во всем. Что-то было очень похоже, а что-то резко отличалось. Обнаружив эти различия, я несколько успокоилась. Проанализировав свое состояние, я решила, что просто очень соскучилась по своим любимым мужчинам, да и оздоровившийся на свежем воздухе организм требовал свое. Определив свой статус, как «острая блажь», я постаралась выкинуть ее из головы. Конечно, я себя обманывала, продолжая, против воли, присматриваться к оборотню. Вскоре я убедилась, что и он заинтересован мной. Маленькие знаки, взгляды, выражение лица, жесты, все те вещи, что так много говорят женщинам, все свидетельствовало, что мой интерес не односторонний. Это льстило чувственной части моего «Я», делало жизнь еще более «вкусной». Вечером, укладываясь спать, я занималась старательными изысканиями в себе самой. Рассудок четко и однозначно кричал: «Стоп! Полный назад!», я соглашалась, что все бессмысленно, безрезультатно, и перспективе только боль и угрызения совести, но каждое утро Лекс возвращался из ночного дозора, и все начиналось сначала. Между нами велась тонкая игра из полутонов, догадок, намеков, слов и взглядов. Ловя себя на завуалированном или явном кокетстве, я пугалась и шла на попятную, становясь необоснованно холодна и строга. Бедняга Волк ничего не понимал и только мучался, все крепче запутываясь в этой паутине.
А горы, тем временем, все приближались. Степь уступала место редколесью. В один из дней мы вышли к великолепному озеру, лежавшему в поросшей леском низине. С трех сторон берега окружала пышная яркая зелень, тучи птиц, поднялись над водой при нашем приближении. В зарослях копошилась разнообразная живность. Все это царство перекликалось и галдело, как ярмарка в праздничный день. С нашей стороны берег был чистый и пологий, у самой воды желтела узкая полоска песка, поодаль росли несколько групп старых деревьев с причудливо искривленными стволами. Место было самое подходящее для стоянки, и мы расположились под одним из отдельно стоящих деревьев. Солнце клонилось к западу, и над озером поднялась легкая дымка, точно над парным молоком.
Озеро, конечно, было великолепно и достойно кисти великих живописцев, но мои мысли, в виду его тихих вод, были куда как прозаичны. Несколько недель в степухе кого угодно сделают прагматиком. Моя шкура дико зачесалась, волосы я давно уже ненавидела, а грязное белье вызывало приступы головной боли. Теперь понятно, с каким нетерпением я ждала, когда мужики куда-нибудь рассосутся.
Нормальные героини из нормальных квестов всегда сама воздушность, им не пристало ходить в кустики иметь грязные волосы и задубевшую от пыли одежду. Когда им попадается достаточное количество воды, предпочтительно великолепный водопад или лазурная лагуна, они входят в нее, сексуально покачивая бедрами и голыми грудями, наивно полагая, что их никто не видит. Эстетика и эротика! Я же – дама со своими комплексами, и никто мне не докажет, что барышня, энергично мылящая себе голову или деловито полоскающая белье – Афродита Пенорожденная. Поэтому, как только я осталась одна, я собрала накопившиеся проблемы и, по мелководью, отправилась к огромной коряге, торчащей недалеко от берега.
О, тот, кто ехал в поезде больше трех дней, наверняка поймут меня! Окунуться, намылиться до снежной пены, тереть себя жесткой мочалкой – это просто высшее наслаждение! Я накупалась «до скрипа» и принялась за свои шмотки. В отсутствии горячей воды и тазиков, процесс был весьма занимательным, вдобавок, некоторые предметы гардероба так и норовили уплыть или потопнуть. Я так увлеклась, что порыв ветра и шум «приводняевающегося» крупного тела, застал меня врасплох.
Огромная туша, размером с добрую корову, взорвала воду в пяти шагах от меня. Тело опиралось на две крепкие ноги, и было покрыто блестящими крапчатыми пластинами. Толстый хвост пускал по воде буруны, хлопали кожистые крылья, на их сгибах располагались острые как ятаганы когти. Эта тварь была бы красивой, если бы не мерзкая рожа, как две капли воды похожая на мертвую свиную голову в мясном ряду. Эта хыка  не рычала, и не делала никаких угрожающих жестов. Хуже: она обстоятельно принюхалась и воззрилась на меня почти с любовью. Из приоткрытой пасти потянулась тонкая нитка слюны, и тварь медленно и осторожно начала приближаться.
Картина Репина: я – голая, как Ева; в одной руке мокрая тряпка, в другой – мыло. Ну, и что делать? Вопить-орать-бежать – тут же каюк! В голове прояснилось. Главное – потянуть время: мужики не оставляли меня надолго. Припомнился кадр какого-то фильма: маленький негритенок приставляет к голове деревяшку, и преследующая его гиена в нерешительности замирает, не в силах понять, как это он стал больше ее?  Я медленно-медленно поднимаю обе руки вверх и растягиваю мокрую шмотку над головой. На счастье – сработало! Монстр остановился в замешательстве, было слышно, как заскрипели шарики в его свиной черепушке. Фыркая и сопя, он снова начал принюхиваться и приглядываться.
Не знаю, насколько бы этого хватило, но серая торпеда взрезала воду, подняв широкие веера брызг. Огромный волчара несся, высоко выпрыгивая из воды. Слышно было, как при каждом рывке воздух всхлипывает в горле. Чудище проворно обернулось к досадной помехе. Оценив ситуацию, оно решило, что появился наглый конкурент. Его облик не впечатлил голодную тварь, и она решила срочно прогнать нахлебника. Вот тут-то крылатый свиноид захрипел, угрожающе подняв крылья с раскрытым смертельным веером лезвий. Хвост яростно бил по воде.
Волк домчался и, сходу, сделал выпад, метя в горло твари, однако, чудовище было не лыком шито. Хлопнули крылья, и Лекс (а это, конечно, был он) едва не лишился головы. Страшная рана на шее – кровь фонтаном! Секунда, другая – и все! Кровь перестала – как будто заткнули прорву, рана покрылась субстанцией, подобной свернутому белку, исчезая на глазах. Два зверя продолжили свой танец.
Я же, тем временем, вела себя совершенно глупо: вместо того, чтобы скоренько ретироваться и облегчить Волку задачу, я стою, вылупив глаза, и машинально пытаюсь натянуть мокрую одежду. Не знаю, что бы было дальше, но на берегу появился Бирх. Увидев, в чем дело, он заметался по берегу, вереща истошное: «И-и-и-ип! И-и-и-ип!» Приподнявшись на задние лапы, он рванулся к нам, заорав дикое: «В-А-А-А-А-Р-Р-Р!». Свиноид увидел, что баланс сил изменился, еще раз полоснул Лекса, быстро развернулся, взял разбег и вознесся в голубые небеса, достойно покидая поле битвы.
 Бирх, дрожа от возбуждения, тыкался мордой то в меня, то в Лекса, кряхтел и ворчал. Все еще в трансе, я механически собрала вещи и, успокаивая своего ящера, побрела на берег. Как назойливая муха, крутилась фраза: «Ни фига себе, сходил за хлебушком!» Волк бежал впереди, первым  выбрался на берег, собрал в пасть разбросанную неподалеку одежду, и исчез за ближайшими деревьями. Через несколько секунд, мы увидели его привычный человеческий облик. Оборотень быстро подошел ко мне, на ходу застегивая рубаху, и остановился рядом, внимательно осматривая со всех сторон, с выражением крайнего беспокойства. Убедившись, что со мной все в порядке, он уселся на землю, переводя дух. Как не странно, вид его был далек от геройского.
- Ты чего, Лекс? – спросила, я не понимая, почему он вдруг стал таким мрачным. – Что случилось?
Он шевельнулся, мотнул головой, словно отряхиваясь, и повернулся ко мне:
- Я дурак, ну какой я после этого охотник! Как я мог проморгать когтекрыла, это же не кролик!
- Ну что ты волнуешься, ведь ничего не произошло!
- Ты не понимаешь что-ли? Он мог тебя сожрать прямо так – живьем! Если бы он не был уже сыт, я бы не справился!
Запоздалая реакция, наконец, догнала меня. Непривычный для цивилизованного человека первобытный ужас окатил меня липкой пупырчатой волной. Я почувствовала, что мне тоже надо присесть на земельку. Мы сели рядышком, уставились на злополучную отмель, и молчали, переваривая случившееся.
За нашими спинами вдруг что-то звонко лопнуло, точно разбившийся елочный шар. Мы разом подскочили, принимая боевые стойки, (я с удивлением отметила, что Великий Сенсей оказался прав: реальная опасность весьма мобилизует). Чудо, возникшее за нашими спинами, заставило нас замереть «с открытой варежкой»: перед нами появился Боро, то-есть фигура Боро, но не такого, как мы привыкли видеть. В руке у него трепыхалась какая-то полудохлая тварь, нижняя часть лица была вся красная и блестела, а по бокам головы двигались огромные розовые полупрозрачные образования. Вся эта дичь вприпрыжку заспешила к нам, размахивая хрипящим полутрупом и издавая нечленораздельные возгласы. Запыхавшись, «оно» подскочило к нам, и оказалось действительно нашим магиусом, только он был весь в крови и с поражающими воображение ушами.
- Что тут? Что случилось!? Говорите сейчас же! Я сума с вами сойду!!!- выкрикивал он, беспокойно заглядывая в наши лица.
Заворожено глядя на его удивительные, уши я ответила:
- Дорогой магиус, Вы бы умылись! А ничего такого с нами не случилось.
- Да, – сказал Волк, в таком же изумлении. – И вот это еще… – он пальцем описал круг возле своего уха.
- Ах, да, простите…
Боро смутился, швырнул тушку на землю, и собрал свои уши в горсти. Сделав скатывающее движение, он превратил два огромных перепончатых чуда в обычные человечьи уши.
Когда все объяснилось, эту удивительные уши и бедный их хозяин, долго были предметом моего злостного научного интереса. Уши эти напоминали детскую игрушку – «лизуна». Их можно было мять и растягивать, придавая им любую форму, но если их скомкать плоть неизменно возвращалась к общечеловеческой норме. Несколько дней вампир чувствовал неловкость, потому, что мы лицезрели его в таком неприглядном виде, да еще я тиранила его своим познавательским зудом. Бирх чувствовал себя лучше всех, ходил героем, его все ласкали, баловали. Однако, душа этой твари была действительно золотой: он не только не испортился, но и стал относиться ко мне еще более дружелюбно и даже заботливо.

9


Путь до гор был не таким уж сложным. Мы миновали еще пять озер, похожих, словно близнецы, и приблизились к кратеру давно остывшего вулкана. Когда я узнала, как называется эта местность - мне стало не по себе. Озера назывались: «Следы Нунумаха», а  старый кратер – «Яма Огня Нунумаха». Узнав это, я ощутила себя маленькой и заброшенной в этом чужом мире, где реальность и легенды то и дело меняются местами.
Два дня мы пробирались густыми предгорными лесами вдоль скалистой гряды, направляясь к перевалу, за которым лежала страна гномов. Потом мы карабкались на гору. Хотя нас никто не беспокоил (видимо, Лекс удвоил  бдительность), я бы не сказала, что это был курорт, или турпоход. Да, все имелось в наличии: и водопады и причудливые скалы и чудные виды, не говоря уж про воздух, но я больше помню крутую тропу, острые сыпучие камни, струйки пота и свои пыльные ноги. После перевала я поняла, что альпинизм – спорт далеко не для всех, и его романтика мне не по силам. Все чаще я приставала к Боро:
- Ну, Тексаборушка, ну ты же магиус, ты же, блин, колдун, у тебя же такие уши! Ну, давай полетим, или телепортируемся на худой конец! Ты же умеешь -  мы видели!
- Ну не могу я, дорогулечка, не могу! Я и так уже наследил! Зайка, в Эйдосе все отпечатывается, кто хочет – прочитает! Ну, потерпи еще немножко, скоро к гномам придем, там у меня друзья есть – устроимся!
Кстати, Боро, за время похода, не осунулся и не отощал. Двигаться он  стал проворно и бесшумно, как-бы перетекая, подобно ртути. В некоторые моменты становилось отчетливо видно, что он – таки не человек. Прежде, он пыхтел, шумел и казался порой весьма неуклюжим, теперь, «на марше», стало ясно, что это всего лишь маска, психологический щит, ставший привычкой. Оно и понятно - вампиры жили среди обычных людей, а над массами возноситься нельзя – массы это ох, как не любят!
Штурмовать перевал было холодно и тяжело. Однако, не все же коту – сметана, к тому же, мороз меня бодрит. Гдары подняли чешую и стали похожи на раскрывшиеся еловые шишки. Под чешуйками оказался густой и пушистый мех. Воистину, это было чудо природы! Они карабкались как обезьяны, помогая себе, где лапами, а где и зубами. Не одна лошадь не смогла бы сравниться с ними в проходимости. У ящеров было чувство долга или профессиональная гордость, что-ли? Во всяком случае, ни один не упрямился, хотя они и тащили все наши пожитки, да и нас, временами. Основательно промерзнув и замотавшись до бесчувствия, мы перевалили чертовы горы.
На третий день, мы спустились в тепло и зелень, и устроили стоянку в уютном местечке, неподалеку от маленького шумного водопадика. Отсюда открывался роскошный вид на землю гномов. Мы с Лексом жадно вглядывались, тщась рассмотреть город с нашей высоты. Разобрали мы немного: пышная растительность укрывала долину, там и сям виднелись купы золотых и багровых деревьев, лоскутными одеялами пестрели поля. На склонах белели фасады огромных зданий, похожих на греческие храмы строгостью форм и множеством стройных колонн.
Вечером Боро снарядился вниз: «повидаться кое с кем» – как он выразился. Мы с Волком коротали время, болтая «за жизнь» и занимаясь разными мелочами, накопившимися за время перехода. Перед рассветом Тексабор появился, да так тихо, что Лекс разбудил меня, шумно вскочив, при его внезапном появлении. Магиус был доволен и сыт. Он побывал у своего давнего приятеля, занимавшего не последнее место при дворе гномьего властителя – Грандмастера Тренга Кузнеца. Как выяснилось, далеко не все согласны с новой торговой политикой, многие купеческие товарищества считали, что торговля с Больфом – дело хоть и выгодное, но ненадежное. К тому же Больф слишком любил «качать правами», в тему и не в тему. Короче, наши активы были весьма велики, и мы могли надеяться на помощь и содействие. Теперь надо было ждать вестей из долины.
Соскучиться мы не успели. Уже около полудня из буйной зелени поднялась тонкая струйка синего дыма, и Боро вновь засобирался. На этот раз, я тоже отправилась вниз –  «на смотрины». Растопырив глаза как пресловутое животное, я скакала за Боро, стараясь не сломать себе шею на каменистом склоне. Мы погружались в густой лес, закрывавший своей пышной листвой, весь белый свет. Поэтому, я была поражена, когда мы вдруг выскочили из него на широкую террасу почти в самом центре города.
Что мы с вами знаем о гномах? То, что они крепкие коротышки с окладистыми бородами, с неизменными топорами и молотами. Что живут они в подземных городах, куют чудесные доспехи и лучшее в мире оружие. Ну, еще то, что они сварливые ворчуны, не дураки выпить и славно подраться. Так вот, ребята, все это – фигня! Ну, или не совсем все. Вообще, все просто по-другому.
Огромные, как храм Зевса, здания, обнимала шелестящая и гомонящая птицами зелень садов и парков, полных чудесными рукотворными водоемами, беседками и гротами. Фасады зданий были изукрашены искусной резьбой, дорожки особняков, общественные улицы, площади мостились природным камнем, выложенным в причудливые узоры. В добротных двух и трехэтажных домах сверкали разноцветными стеклами лавки, ломящиеся от всевозможных товаров. Каждая была устроена и оформлена так, чтобы отличаться от  соседней. Вот рыбная лавка: широкие двери синего камня с двумя золотыми рыбинами, держащими во рту дверные кольца. Фасад украшен бело-синими изразцами, все с рыбками, да ракушками, а в витрине стоит огромный круглый аквариум, где живет ручной осьминог. Дважды в день разыгрывается представление: чудовище нападает на торговое судно. На этот случай припасены сложные приборы с линзами, позволяющими рассмотреть все детали, от крошечных механических человечков, до малюсеньких сундучков с микроскопическими золотыми. Все это, разумеется, совсем не дорого, но и не бесплатно.
А вот овощная лавка: Вход в нее устроен через отверстие в боку огромной тыквы. Внутри светильники в виде салатных листочков и круглая конторка в центре. Стены же состоят из прозрачных дверок, за которыми лежат самые разные фрукты и овощи. Подходишь к дверке, нажимаешь на приметную кнопку – внизу выезжает небольшой пенальчик с кусочками фрукта на пробу, если понравилось – нажимаешь на другую кнопку, после чего дверка растворяется, выпуская большой лоток. Выбрав, что нужно, подходишь к лавочнику, платишь и получаешь карточку, на которой подробно рассказано, где что росло, когда сорвано и все такое. Кроме того, в этой лавке можно заказать повара – специалиста по овощам и фруктам, который поможет приготовить самые экзотические блюда.
Много таких диковинок посмотрели мы с Боро, пока двигались по городу. Народ здесь жил не то, что в достатке, а даже преизобильно. Сами жители тоже радовали глаз: все они были высокими, статными и имели очень здоровый и даже лощеный вид. Белокожие, с крупными чертами и удивительными волосами всех оттенков красного: от золотисто-медного, до темно-бордового. Ладно скроенные и крепко сшитые, они являли собой идеал физкультурника сороковых годов. Этакие метатели диска и толкатели ядра.
На горизонте появился магазинчик очень «женского» вида. Моя душа рванулась к нему, увлекая бренное тело, но не тут-то было! Злодей вампир ловко завернул меня, уталкивая в боковую улочку, приведшую нас к конечной точке. Мы остановились перед высоким белым забором. В огромных кованых воротах Боро открыл неприметную сначала калитку, и мы вошли внутрь. Ассоциации от увиденного за забором были просты и лаконичны: коттедж «нового русского», причем обязательно столичного. Все вроде было просто, но с таким размахом, что не находилось слов! Сад процветал и удивлял не столько количеством, сколько размерами всего «произрастания». Деревья – в обхват, цветы – с поднос, на садовых скамьях можно было привольно спать, а качели использовать в парке культуры и отдыха.
Дом вырастал из склона, белый и сияющий, как сахарная голова. Балкон, терраса, лестницы, колонны – все было сработано на века! Массивные двери из цельных кусков дерева покрыты затейливым растительным орнаментом, тяжелый дверной молоток, подозреваю, скорее золотой, чем просто позолоченный. Огромные окна были бы похожи на витрины супермаркета, если бы за ними не просматривались богатые шторы, собранные тяжелыми волнами. В целом, впечатление такое, что все это – рациональное вложение капитала, с прицелом на праправнуков.
Пока магиус выстукивал какую – то морзянку драгоценным молотком, я, поминутно задирая голову, бродила поблизости, бормоча: «…Красиво, добротно, как я все это богачество люблю и уважаю!». Очень хотелось узнать – есть ли у хозяина «пианина»?
Добившись чего-то там от молотка, Боро позвал меня, и неуверенно оглядывая, сказал:
-Деточка, хозяина зовут Арей Стальное Колесо, он довольно влиятельная личность – главный казначей одного крупного купеческого товарищества, но, знаешь, его поведение может показаться с непривычки, несколько…, э-э-э…, фамильярным, что-ли! Так что постарайся сразу не обижаться, он – хороший, только грубоват…
Я презрительно фыркнула, что мол, сами не в первый раз за мужем! Боро снова взялся за молоток и деликатно стукнул в последний раз. Двери медленно и важно растворились, явив нам внутренности дома Арея Колесо.


10

 
- Ага-а-а! – раздался могутный рык, откуда-то из прохладных глубин. – Явились!
Раздвинув тяжелые портьеры, перед нами возник хозяин – почти двухметрового роста, с фигурой статуи Командора, увенчанной крупной рыжеволосой головой. Глаза его сверкали, полные румяные губы улыбались под мясистым носом с раздувающимися как у буйвола ноздрями. Он походил на императора Нерона, причем  на его скульптуру в мраморе, весьма экзальтированную, причем.
- Ну, дайте же, я вас расцелую! – наш ребра затрещали в мощных объятьях, а на щеках отпечатались крепкие лобзанья.
- Вот эта девочка? Ну, пупуся, это же птичка совсем! Давайте, давайте, стол уже накрыт.  Закусим, а потом и говорить будем, на голодный живот только гузули воют!
Он повлек нас вглубь своего великанского жилища, мимоходом рассказывая обо всех достопримечательностях, встречаемых по пути:
- … А вот это канделябр золотой с семнадцатью изумрудами редкой расцветки, найдены на Западном Нагорье еще моим дедом, работа мастера Кимора Ювелира, кстати, свечи в нем с ароматическими маслами пнукских кузусов, а вот это…
Совершенно деморализованных гостей он втащил в такую же пышную залу, как и весь остальной дом. Большую ее часть занимал заманчиво благоухающий стол, уставленный так плотно, что и мухе негде присесть.
- Ну, садитесь, гости дорогие, кушайте, не ворованное! А вот, кстати, и мое семейство!
Арей представил свою половину и двух крепеньких карапузов – мальчика и девочку (я испытала удовлетворение: именно мальчик и девочка, никак иначе!).
Налупились мы в тот день так, что вспоминали потом как Миллениум – событие в жизни единичное. Все было страшно вкусно и всего было МНОГО! О деле почти не говорили: травили анекдоты, рассказывали интересные случаи из жизни, потом орали песни и даже немного поплясали. Убрались мы поздним вечером, нагруженные едой как изнутри, так и снаружи, пребывая в совершенно расслабленном состоянии, и не поняв, для чего, собственно, мы являлись? На стоянке нас встретил мрачный Волк, голодный, соответственно, как он же. Мы усадили его расправляться с гостинцами, и он поглощал их, переводя взгляд то на меня то на Боро, наперебой умилявшихся гномами.
Рано утром я проснулась от кудахтанья магиуса и хохота Лекса. Оба они сидели на обрыве и с величайшим интересом смотрели на тропу, извивающуюся по склону. Я заглянула им через плечо, сонно протирая глаза: на тропе обливался потом, и страшно ругался Арей Стальное Колесо. В одной руке у него была внушительная сумка типа «радость оккупанта», а другой он держал за хвост упирающегося буга, нагруженного по самые глаза. Буг явно не хотел наверх, и вообще собирался домой, но не в силах противиться неумолимой длани и ураганному шквалу ругани, взмукивая и, мотая головой, пятился вверх. Арей, наконец, поднял глаза и, увидев нас, погрозил своим зембелем, и заорал надсаженным голосом:
- Ржете, сволочи?! Помогли бы лучше! Пошел, пошел, скотина задастая!!!
Мужики спустились к страдальцу, отпрукали и отфукали несчастное животное. Они развернули его должным образом и, с помощью пинков и такой-то матери загнали его на наше место. Арей, стеная, и обмахиваясь, повалился наземь точно подрубленный баобаб.
- Ну, так что, драгоценный мой? – приветствовал его Боро.
- Что - «что»? Связался с вами, на свою седую голову! Как будто дела у меня нет! Буг этот –  еще урод! Купил его за триста тулей!!! Породистый говорят, выносливый! – он презрительно фыркнул, обтирая лицо большим красным платком.
- Да ты бы, уважаемый, разгрузил его немного – тяжело ему слишком! – посоветовал Волк, разглядывая потного гнома, почти такого же красного, как и его платок.
- Как это – «разгрузил», куда разгрузил?! Да тут и нет ничего! «Разгрузил»! А кушать мы что будем? Я вам не птичка, какая-нибудь, и я не могу, как некоторые, по лесам носиться и кровушку невинную у бедных зверушек сосать! Ничего, я ему, скотине ленивой, наддам покрепче – не хуже ваших гдаров поскачет! Ну, вы собрались что-ли?
- Постой, милейший, так ты, куда с нами? Уж, не до самых ли Врат? – магиус кивнул на внушительный вьюк, почти скрывавший буга.
- До Врат, не до Врат, там видно будет, - проворчал гном, копаясь в своем бауле. – Куда вас бросишь, таких дохлых!? С голоду помрете без меня. Во!
Он извлек огромный сверкающий топор. Лезвие его было покрыто рунами на синем муаре, черное широкое топорище охватывали утопленные в дерево вороненые полосы. Оканчивалось топорище заостренным шишаком из темно-синего металла. Мы только восхищенно выдохнули.
- Руками не мацкать! – остановил нас гном. Это вам не хренулька какая-нибудь! Это – «Дробящий»! Еще дедушка мой ковал. А дедушка мой был Каруй Покоритель, а ковал он его, говорят с самим Сангавсом Ужасным –  дай ему Бог здоровья!!! – внезапно заорал он так громко, что мы присели.
- Да, вещь ценная, – продолжал он обычным голосом. – Ну, и куда вы без меня? У вас, небось, и вовсе нет ничего? – спросил он, укутывая чудесный топор в пестренькую тряпочку.
- Ну, почему же? – обиделся Боро. – Вот, хорошие мечи! – он достал наши гладиусы.
- Ха-ха-ха!!! И это мечи!? У меня ножик столовый – и то поострее будет! Выкинь, выкинь – не позорься! Я так и думал, и поэтому – вот, берите, дарю! – он развернул очередную тряпицу и явил нашему взору три удивительных клинка. – Ну-ка, кому – какой?
Мои руки сами потянулись к длинному и узкому клинку – красивому и хищному, как акула. Сверкающее лезвие, прямая гарда и рукоятка из полупрозрачного не-то камня, не-то рога цвета темного осеннего неба. Волк выбрал более широкий меч с черной рукоятью и серебряной на ней инкрустацией, в виде атакующего дракона, Боро приобрел чуть изогнутый меч, наподобие катана с ярко-алыми кистями на рукояти.
- Я угадал? – хитро спросил Арей.
Ответом ему послужило счастливое мычанье и восхищенные вздохи.
- То-то! – назидательно сказал он. – Вот вам перевязи еще. Обряжайтесь, да пошли уже, а то  и обедать скоро!
Несколько часов мы ехали за пыхтящим бугом Арея, под аккомпанемент неумолчных рассказов о его доблестной родне. Особенно отличился его славный дедушка. Куда мы продвигались, я плохо помню, потому что все мое внимание было поглощено новым оружием – легким и острым, как скальпель. Я превратилась в совершенного младенца, и опомнилась, только когда мы очутились в странной узкой долине.
Тропа вилась среди огромных валунов, оплавленных и густо покрытых сажей. Почва вспенилась и спеклась сплошной коркой. В земле зияли широкие трещины с оплывшими краями. Над каменным хаосом стоял запах окалины. Складывалось впечатление, что здесь, до недавних пор находился филиал преисподней. Завернув за очередную глыбу, а остолбенела: скособочившись и задрав ствол к небу, стояла ПУШКА! Нормальная такая гаубица, как в фильмах про Великую Отечественную!
- Смотри, Арей, что это!? – возопила я.
- А, это, да это ерунда всякая… так вот, тогда дед мой…
- Да подожди ты со своим дедом! Откуда здесь ЭТО? Это же огнестрельное, а у вас…
- Фу, да это осталось после войны с инопланетниками…
- ???
- Ну, лет двести назад, отец рассказывал, прилетели инопланетники, те которые живут на другой планете, – терпеливо начал объяснять Арей, как будто сообщал дурачку прописные истины. – Прилетели, сели там за горой, (увидим скоро это место), народ собрался, удивляется. Инопланетники вышли, орудия вытащили, не эти еще, а такие, что магией стреляют, и говорят: «Все, мол, ребята, хана вам! Сдаем оружие и айда в рабство! А не то мы вас в мелкую пыль – вот так!». И для устрашения нашего, хренакс – и снесли макушку во-о-о-н той горки! - он показал на гору с плоской, будто срезанной ножом вершиной. – И надо же им попасть прямо в гору Ужасного Сангавса! Да пребудет он вовеки!!! – снова истошно заорал он. – Великий и Ужасный обиделся, конечно. Народ слышит: в горах заворчало, и ходу! А эти придурки – радуются: во как напугали, сейчас призы и подарки дикари принесут! Ох, как он их тут откондрапупил! Видите, какой пейзаж?! – он сделал широкий жест рукой. – А вот, кстати, и звездолет ихний!
Мы обогнули выступ скалы, и взгляду открылось широкое лавовое поле. Кое-где из расщелин в земле выбивались, шипя, струи пара и газа. Поверхность застывшей пемзы была утыкана обломками скал и округлыми, полупотонувшими в отвердевшей лаве,  камнями. Среди всего этого безумия возвышалась громада звездолета, огромного, словно здание МГУ. Он был все еще величествен, но хранил на себе следы бурного недружелюбия таинственного Сангавса. Сферическая его поверхность была изрыта кратерами, точно Луна, и вся покрыта разноцветной копотью. Сам он был почти до половины вплавлен в остывший теперь камень.
- Ну, вот, – продолжал Арей. – Великий и Ужасный их наказал, но этот их звездолет - крепкий зараза! Взлететь они не могли, а на поклон идти – гордость не позволяла. Отсиделись, покопались и опять на нас войной пошли. Выкатывают вот такие пушки, как мы видели. Подумали, что у нас энергетическое оружие  имеет: «отрицательную обратную связь из-за редкой природной аномалии», – процитировал он, прищурив левый глаз. – Это Сангавс-то аномалия! Ха-ха-ха! Выставились, дубины «стереотесовые». Роботы боевые, пушки, эти, танки, что-ли. Ну, деды как рассмотрели что к чему, так смеяться стали в голос. У нас ведь тысячу лет назад один умелец изобрел порох и даже пушку, почти такую же, придумал. Прославиться хотел… А Синклит Магов собрался и решил, что это – баловство и незачем. Времена суровые были: посадили голубчика на ядро, слава Изначальному – пушка больша-а-а-ая была, и отправили  в туманные дали, чтоб другим неповадно было. А, кроме того, наложили чары запрещения на эти проделки на вечные времена.
Наши «звездошлепы», опять за – свое: «Руки вверх! А не то – стреляем!» Наши им пятую точку кажут, да смеются. Пальнули! Что тут началось! Дед как рассказывал -  так папаша всегда со смеху катался. Пушки побольше покраснели вдруг, да ка-а-а-ак жахнут! Стволы им «цветочком» разворотило, те, что меньше были – прямо лужицами растеклись, роботы мелкой дрожью дрожат и на части рассыпаются, а вояки эти стоят, рты раскрыли, глаза на лбу, умора! Так, что интересно, и этого мало было – через неделю мечами армию вооружили!  Сплав такой мудреный – сталь как хлеб режет! Старикам нашим надоела вся эта комедия, пошли они к Кузею Ворчуну, да топорики свои в разрыв-траве напарили. Тут и сказке – конец!
- Как это – конец? Что, всех инопланетян поубивали?
- Зачем же всех! Мы не звери! Когда пришел главному войску карачун, нападающие в ноги повалились. У нас народ отходчивый – пятьсот лет каторжных работ с них – и забыли!
- Так, получается, что они и теперь у вас работают?!
- Ну, да, в горе, на заводах тоже. Условия им создали приличные, некоторые женились тут уже, детишек завели. Таких мы освобождаем от долга – куда они денутся! А среди них тоже толковые мужики есть, дохловаты только!
- Слушай, они кто гуманоиды, ну люди что-ли?
- Да, примерно как люди, против гнома – жидки в коленках, но котелки варят – это да! Кое-чего мы от них позаимствовали на общую пользу, ничего вещи, полезные в хозяйстве: шланги, например, садовые – очень полезная вещь!


11


Вскоре мы добрались до гигантских врат, закрывающих вход в пещерный город. Удивительно, но никакой охраны у входа в сердце гномьей страны не было. Колесо, недовольно бормоча что-то насчет родословной несчастных инопланетян, разогнал мелких ящериц, облюбовавших каменную панель справа от входа. Он расчистил небольшое окошечко, закрытое прозрачным материалом. Арей уткнулся в него, расплющив нос и страшно выпучив глаза. Изнутри блеснуло зеленым, и огромные створки растворились с тягучим стоном.
- Вот они, блага цивилизации! Нет, чтобы двух дюжих мужиков поставить на ворота! Стой как дурак – мордой в стекло! «Сканирование сетчатки»! Тьфу!!! А если я в подпитии, например!? Тогда у меня глаза вообще как у буга, запором страдающего! Лучше бы ворота смазали!
Мы вошли в зал, размерами – с хороший самолетный ангар, стены терялись вдали, исчезая в тенях. Над головой, слегка покачиваясь на сквозняке, висели на длинных цепях многочисленные белые шары. Некоторые из них светились, но большая часть не горела, и зал тонул в сумраке. Прямо возле входа стояла стеклянная будочка, из которой, подслеповато моргая на дневной свет, выбрался плешивенький старичок, явно не гномьей породы.
- А-а-а-а! Склерон Конструктович! Ну, как Ваши имплантанты? Ржа не мучает? А где же Мехос Урбанович? А, обедает! Ну, так мы с товарищами в церемониальный отдел пройдем, вот пропуска. А Вы Мехосу скажите: за транспортом нашим приглядеть надо!
Старикан открыл рот и издал звук, похожий на трель китайского будильника.
- Ну-ну! Вижу, кое-чего подлатать пора, сквозняк, сырость – а ты все на посту, Конструктыч! – сказал Арей, внезапно переходя на фамильярно-душевный тон. –  В мастерские зайдите, к брату моему, скажите: от Арея Стальное Колесо.
Старик сокрушенно и благодарно закивал, подхватывая поводья, и заворачивая головы строптивых животных с неожиданной силой. Оставив своих гдаров, мы пересекли зал, гулко стуча каблуками по отполированным каменным плитам, и втянулись в один из боковых коридоров.
Я догнала шагающего впереди Арея, и спросила:
- Кто это был – «инопланетник»?
- Ага, он самый! Сдал, сдал, старик! А ведь какой был! Ух, вояка! То-ли Командующий Воздушной Армадой, то-ли энергетических орудий. Герой каких-то там Вторжений, или Разгромов, а тут - так жидко обделался! Полысел, сгорбился, железяки его разладились от такого позора, когда ходит – скрипит, бедняга! А когда разволнуется – так и вовсе свиристит, ничего не разберешь! Из милости, считай, держим, охрана-то из него никакенная, да вот жалко – живая душа!
 Мы отшагали часа полтора по коридорам подземного города-завода. Иногда мы проходили мимо полуоткрытых ворот, за которыми виднелись то – странные машины, испускающие струи пара, то – огромные механизмы с вращающимися дисками и маховиками, то – раскаленные горны в виде отверстых драконьих пастей. До наших ушей доносились разнообразные звуки, ноздри щекотали непривычные запахи, иногда резкие и неприятные, а иногда удивительные и волнующие. Изредка мы здоровались со встречными гномами в рабочих спецовках, спешащих по своим таинственным делам. Все было непонятно и странно: например, из-за одной двери доносилось тихие переборы струн, и явственно пахло малиновым вареньем. На мой вопрос «Что там?», Арей буркнул что-то типа: «Охлаждальня». Он перестал болтать и казался крайне озабоченным.
Тоннель сузился и совсем обезлюдел. Боковые двери больше не попадались, отделка тоже изменилась: утилитарные гладкие плиты и скучные светильники сменили узоры из переплетающихся полосок, выложенных драгоценными камнями, с потолка свисали золотистые змеи, в открытых пастях которых горело ленивое синеватое пламя. Пол покрывал ковер, пружинящий под ногами как лесной мох. Наконец, коридор уперся в красивые резные двери из темно-синего полупрозрачного камня. Арей обернулся, выразительно приложив палец к губам. Он потянул за кольцо в виде свернувшейся золотой змейки. Тихо шелестя по ковру, дверь отошла и впустила нас в округлый полутемный зал.
Первое впечатление было такое, будто мы попали в пузырек воздуха внутри огромной толщи льда. Все вокруг было из опалесцирующего зеленоватого камня,  в котором медленно и сонно разгоралось и гасло фиолетово-красное свечение. В центре зала на круглом возвышении, похожем на сглаженный временем кратер вулкана, возлежала, свернувшись в тугие кольца, гигантская змея. Голова ее походила скорее на лошадиную, по хребту топорщилась черно-белая короткая грива. Приподнявшись, змееподобное существо внимательно оглядело нас. Синие каплевидные глаза прорезала узкая полоска зрачка. Осмотр, видимо, удовлетворил чудовище. Положив голову на прежнее место, оно выпростало кончик хвоста, и указало на круглое отверстие на другой стороне зала. Мы, смирненько, бочком-бочком, туда втянулись. Как только мы прошли, дыра за нашими спинами сомкнулась, с тихим чмоканьем. Потрогав образовавшуюся за нами твердую и гладкую стену, Лекс, ошарашено потряс головой и шепотом спросил:
- Это кто, Сангавс?
- Ш-ш-ш! – зашипел на него гном, бешено вращая глазами. – Не в горе помянут будь! Это всего лишь Младший Страж Сокровищ! Пошли скорее!
Свернув в боковое ответвление, мы продвигались по коридору, вдоль стен которого было расставлено и развешано разнообразное оружие и доспехи. Интересно, что многие из этих предметов были явно нечеловеческого происхождения. Коридор понижался, в стенах между снаряжением стали появляться небольшие отверстия, из которых тянуло странным запахом, и доносились подозрительные звуки: точно кто-то пересыпал мелкие гвоздики. Все почувствовали себя неуютно и невольно прибавили шаг.
Через некоторое время, мы остановились перед высокой и узкой дверью с изображением черного паука на паутине из пересекающихся молний. По периметру располагались красные и черные выпуклые столбики. В воздухе пахло озоном, как после грозы. Со вздохом, Арей надавил пауку на глаза. Послышался щелчок, и перед нами открылось нечто, затмевающее все прежние чудеса: мы стояли на пороге великолепной пещеры. Стены покрывали белые и сиреневые кристаллы, растущие причудливыми розетками, подобно диковинным цветам. Пола и потолка не было видно, а над бездной поблескивала металлическая паутина. По ней, как и полагается, бегали пауки. Между их черными гладкими телами, при сближении, проскакивали фиолетовые молнии. Пещера была наполнена многократно отраженным треском, металлическим звоном и гудением.
В центре паутины на постаменте из громадного кристалла покоился блестящий куб.
При виде нас, пауки оживились, передние поднялись на дыбы, приняв угрожающую позу, изо всех углов к нам потянулись новые создания. Вскоре перед нами собралась приличная толпа паукообразных роботов. Настроены они были весьма недружелюбно, разряды трещали непрерывно, освещая неверным блеском все вокруг.
- Ну вот, пришли! – сказал Арей, и голос его приобрел холодную официальность. – Он сломал сургучную печать и прочел:
- « Если женщина по имени Эрина сама, без посторонней помощи, добудет Куб Изначального, иначе называемый «Замок», из Паутинного Зала, мы признаем ее особое предназначение и, впредь, окажем все возможнее содействие. Высшая Палата». Я уполномочен проследить, чтобы никакой помощи, как магической, так и физической, – он выразительно посмотрел на Боро и Волка, – не оказывалось. А от себя добавлю: если в тебе, Эри, действительно гномья кровь, значит, ты можешь думать как мы, гномы. Поэтому, не спеши, представь, как бы поступил гном на твоем месте.
Я устало опустилась на пол и почувствовала себя несчастной. Разгадывание пазлов в «ходилках–бродилках» никогда не было моей сильной стороной.  Я сидела, погруженная в тоскливые мысли, и ощущая пятой точкой осторожные подпинывания магиуса. Наконец, Арей заметил его поползновения, и между тремя мужчинами возникла перепалка, грозящая перейти в агрессивные переговоры. Это вывело меня из унылой прострации, и мои шарики все же закрутились. Я повнимательнее поглядела на пауков, которые всячески нас стращали, но за пределы паутины не выходили. Потом я подумала о гномах, об их кузнях, роботах и сканировании сетчатки. Я пришла к выводу, что, не смотря на все волшебно-колдовскую мишуру, они ближе всего к нашей техногенной цивилизации, чем другие народы Морринора. Методом «от обратного», я решила, что в мире, где магия – обычное дело, сокровище должно охранять нечто, более экзотическое и хитроумное. Все это проносилось у меня в голове, пока  я сидела, рассеяно глядя перед собой. И тут я словно прозрела: все концевые нити паутины заканчивались на круглых металлических шпенечках. Все, кроме одной - той, на которую я глядела. Эта нить была немного толще остальных и не заканчивалась, а уходила в небольшое отверстие в стене, прямо возле входа. Я обернулась к мужикам и обнаружила, что гном уже принял боевую стойку и с пеной у рта ругается с наседающими на него Боро и Лексом.
- Тихо!!! – прикрикнула я на них.
Они разом замолкли, всклокоченные и злые.
- Арей, скажи, топор твой с деревянной рукояткой? Можно мне его на минуточку? – Арей взглянул на меня недоверчиво.
- Ну, да… Идурский дуб… А, зачем он тебе?
- Не бойся, не съем! Или я так похожа на адепта темных сил, что ты за свою голову боишься?
Гном нехотя протянул мне свой ненаглядный топор. На всякий случай я натянула свои кожаные перчатки и взялась за прихватистую рукоятку «Дробящего». Размахнувшись посильнее, я, что есть силы, рубанула ту странную паутинку. Удивительный топор легко рассек стальной канат почти в руку толщиной, взметнув целый сноп искр. Отрубленный хвост со свистом рассек воздух и вся паучиная армия, перестав трещать и светиться, с лязгом рухнула.
- Ух, ты!!! – выдохнул гном. – Р-р-раз, и питающий кабель – ку-ку! Наш человек! Вот только, могла бы сказать, что догадалась, тут на двери – вообще-то выключатели есть… Д-а-а-а, точно, что в тебе вся кровь перемешалась: «хрясь–хрясь» – это  орки очень уважают. И что это за родня у тебя!? – к нему возвращалась прежняя говорливость.
- Русские! – гордо ответила я, возвращая ему топор. – У нас широкая и загадочная душа!
- Давайте заберем то за чем пришли, да и обратно, очень кушать хочется! – подвел итог Боро, сияя, как ни в чем не бывало.
Опасливо косясь вниз, Лекс сходил за Кубом. Он балансировал на паутинках, переступая неподвижных пауков. Куб оказался не слишком тяжелым, а размером походил на маленький арбузик (если куб можно сравнить с шаром). Из блестящего он стал матовым, поверхность его была «мылкой» на ощупь и холодила кожу. Нести его доверили Арею, как бывшему хозяину. У хозяйственного гнома тут же нашелся ковчежец с хитроумными замками и запорами. Все удачно разрешилось и, несмотря на усталость, мы вернулись ко входу в приподнятом настроении.

12


Добрались до ворот мы совершенно измотанные. В уголке большого зала был накрыт стол, над которым весело горела целая гроздь шаров. Вокруг суетились пришельцы – все словно из киберпанковского будущего. Однако, несмотря на приличное количество «неродных» частей тела, все они оказались довольно симпатичными ребятами. За столом царило веселье, подогреваемое едкими, но всегда смешными остротами Арея и добрыми порциями чего-то спиртного, самой высокой очистки (киборги постарались).
Волк сидел рядом, вздыхал, молчал и расслаблено улыбался. Постепенно подкорка растормаживалась, усталость уходила, а самоконтроль вместе с самокритикой стремительно падали. Мир смыкался вокруг нас, атмосфера становилась все более интимной. Волк чуть касался меня плечом, и наша близость ощущалась мной как некое напряженное поле. Каждый жест, движение, вздох – все приобрело некий тайный смысл. Лекс приблизился и прошептал мне в самое ухо:
- Эри, Эри, ты так пахнешь, что я просто с ума схожу! Бесподобный, удивительный запах! Так пахнет настоящая волчица!
Его шепот проникал в самое сердце, заставляя меня смущаться и, одновременно, испытывать сладкую истому.
- Вот-вот! – гаркнули над нашими головами. – Это точно, псиной от нас всех несет! Конструктыч, организуй нам баньку, перед дорожкой! – Арей, совершенно довольный, разливал новую порцию.
Вот так: пришел Ржевский и все опошлил!
Ночевали мы в местной гостинице для приезжих специалистов. Комнаты были чисты, удобны и начисто лишены какой-либо «красивости». Это удивляло, после пышной как кремовый торт, столицы. Наутро, созерцательность и философствование вытеснил жесточайший похмельный синдром. Переставляя непослушные конечности и придерживая трещащую голову, я брела к доброму доктору Тексабору и в который раз накрепко зарекалась пить с мерзкими жителями Морринора.
Микстуры Боро, как и положено колдовским зельям, сотворили чудо, полностью вернув к жизни мое коматозное тело. За завтраком мы наметили новый маршрут, и под предводительством неугомонного Арея Стальное Колесо, двинулись сквозь гору. Гдаров отправили другим путем: там, где предстояло нам пройти, они не пролезли бы, несмотря на все свои достоинства. Арей решил повести нас старым караванным путем к западной границе Эльфады – страны эльфов. Проход этот был разрушен землетрясением много веков назад, да так и остался. Эльфы практически перестали общаться с другим народами, и самый быстрый путь стал совершенно невостребован.
 Путь по тоннелям занял почти целый день. Освещение не работало, пол устилал толстый слой пыли, часто приходилось перебираться сквозь завалы, перекрывающие дорогу почти полностью. К концу рукотворных путей мы подобрались совершенно измотанные, ободранные и покрытые грязью, как настоящие шахтеры после смены. Поспав в последнем из гномьих коридоров, наутро (если оно бывает в кромешной тьме подземелий), мы вступили в систему карстовых пещер. Образование это было столь обширно, что до сих пор хранило места, где не ступала нога гнома, не говоря уж о людях. Дальше двигались боевым порядком: впереди – Арей, за ним Боро, потом я, и замыкающим шел Волк. Все шли притихшие и подавленные мрачным великолепием древних чертогов. Вокруг сменяли друг друга неповторимые картины и фантастические виды подземного царства. Одно удивительное зрелище сменяло другое, выхваченное из первозданной тьмы нашими фонарями. Мне вспоминались сказы Бажова и старые детские фильмы. Было жутковато и, вместе с тем, восхитительно! Мы пили из чаш естественных фонтанов, сидели на сказочных тронах, делавших честь любому монарху, отдыхали у подземной реки, окруженной белоснежным известковым кружевом, словно изящными перильцами. Было еще немало удивительного, такого, что невозможно описать бедным человеческим языком.
К концу пути, я стала замечать, что Волка что-то беспокоит. Он стал приостанавливаться, прислушиваясь и всматриваясь во тьму позади нас. Вскоре и вампир распустил свои великолепные уши, и принялся беспокойно крутить головой. Некоторое время мы шли, ощущая все нарастающую тревогу. Вдруг все замерли, точно по-команде. Меня будто одернули невидимые руки. Мурашки пробежали по телу, приподнимая волоски, подобно холодному ветру. Я широко распахнула глаза, силясь разглядеть неизвестную опасность. Внезапно, Боро выпрыгнул вперед, точно резиновый мячик. Раздалось непонятное слово и левую его руку озарило мертвенным зеленоватым светом. Сделав движение, словно подбрасывает горсть песка, он прокричал еще что-то, и потолок в пяти шагах от нас озарился зеленым сиянием. Там было что-то странное и страшное: черная поблескивающая масса, беспрестанно шевелясь, образовала живой сталактит прямо над нашей тропой. Не медля ни секунды, маг сделал молниеносный жест, крикнул: «Ложись!», и один за другим послал в это черное месиво три огненных сгустка.
Я рухнула на четыре точки, уткнувшись в ноги гнома, свалившегося впереди. Вспыхнул ослепительный свет, такой яркий, что проникал даже через плотно зажмуренные веки. Сразу же возник звук, как будто пошел крупный град. Что-то горячее посыпалось сверху. Запахло креветками и что-то маленькое и копошащееся попадало мне на спину и голову. Я съежилась, изо всех сил стараясь не заорать от омерзения. Боро, наконец, позвал нас. Мы поднимались, остервенело отряхиваясь. Вампир стоял по колено в черной массе, причудливо освещенной упавшим фонарем. Воздух наполнял резкий «кулинарный» запах.
- Вот и доигрались! – сказал он, поднимая что-то с пола. – Все, прогулочки закончились, смотрите!
Он подошел к нам, под его ногами отвратительно хрустело. На раскрытой ладони лежало небольшое членистоногое, похожее не-то на краба не-то на паука. На голове располагался длинный хоботок, по бокам округлого тела торчали обгоревшие остатки крыльев.
- Это летатор – пещерное насекомое, живущее колониями и питающееся грибами. Размножается следующим образом: стая находит крупное теплокровное, жалит его вот этим вот жалом, и впрыскивает яд, который вызывает паралич скелетной мускулатуры жертвы. Затем самки откладывают по одному яйцу под кожу животного. Вылупившиеся личинки, таким образом, имеют все необходимое. Понятно?
- Яснее ясного! – буркнул Арей. – Слава Великому Духу, что ты вовремя их заметил, не хотел бы я пропасть по такой глупой случайности!
- По случайности?! Дорогой мой, случайности тут нет и в помине! А есть тут две странности: во-первых, нас явно предупредили, а во-вторых, летаторы, дорогушечка, обитают только на Рахнейском континенте, а это, если помнишь, на другом конце земли! Такие вот пироги!
Повисло мрачное молчание. Через несколько минут, сзади раздался характерный звук встряхивающегося зверя – это Волк обернулся. Переглянувшись, остальные дружно расчехлили свой инвентарь, и, подобрав пожитки Лекса, двинулись дальше.
К выходу добрались совершенно издерганные, с нервами, натянутыми до последнего предела. Никогда я так не радовалась солнышку, как в этот день. Пещеры вывели нас к подножию горного хребта. Перед нами расстилался покатый луг, заросший густой колосящейся травой. За луговиной темнела стена леса, справа блестела лента реки. Птицы перепархивали и щебетали в кустах, трещали насекомые, из-под ног прыскали во все стороны серые шустрые ящерки.
- Вон лес, – сказал Арей, оглядывая местность из-под козырька руки. – Так нам туда. Кромка этого леса – граница эльфийских владений.
- Постой, – остановил его Боро. – Осмотреться надо. Мы с Волком пока поглядим, а вы с Эри, тут пока посидите.
Они двинулись по широким дугам в разные стороны, внимательно оглядывая кусты, и держась повыше над лугом. Гном и я уселись у выхода из пещеры. Через несколько минут, мы оба почувствовали смутное беспокойство. Мы начали то и дело оглядываться в поисках его источника.
- Слушай, – сказал Арей, вертя головой. – То-ли из горы сквозит, то-ли оттуда кто-то смотрит. Или я – круглый дурак!
- Я думаю, проверять не стоит, – ответила я поежившись. – Если бы хотели напасть, то напали бы пока мы там блукали. Давай отойдем немножко, чтобы и не сквозило и не глядело.
Мы отодвинулись, и ощущение исчезло. Наши спутники вернулись.
- Вроде бы ничего, – сказал магиус. – Поле как поле, но что-то я все-таки сомневаюсь…
Мы поделились своими наблюдениями. Волк нырнул в пещеру, Боро последовал за ним, прихватив снаряжение оборотня. Вскоре они ввернулись. Лекс уже обернулся обратно в человека, и застегивал широкую перевязь меча. Сомнения так и не развелись, но надо же было двигаться дальше. Сошлись  на том, что все мы просто устали и перенервничали из-за того случая. Наскоро перекусив, мы ступили на луг.
Метров пятьдесят мы прошли в молчании, шелестя травой и распугивая бесчисленных кузнечиков. Потом к Арею вернулось его обычное приподнятое настроение, он начал напевать себе под нос, а потом земля вокруг нас взорвалась!!! Громадные фигуры, окружившие нас, были черны то-ли от налипшей грязи, то-ли сами по себе. Мне показалось сперва, что нас окружили  горные гориллы - такие широкие плечи и острые клыки я видала только в сериале «Живая природа». Потом я увидела изогнутые мечи с воронеными лезвиями, и мне стало очень нехорошо. Гуманоиды медленно приближались, сжимая кольцо. Что особенно неприятно, происходило это почти в полной тишине, нарушаемой лишь хриплым дыханием, да заполошным верещанием перепуганных птиц.
- Спокойно ребята, – тихо сказал Волк. – Спина к спине. Эри, без резких движений – в центр!
- Это орки, – прошептал Боро. – Но, какие-то странные! Оружие к бою!
- Эй, братцы, в чем дело? – крикнул Арей. – Мы простые странники, у нас нет ничего ценного! Что вам нужно, ребята? Давайте договоримся по-хорошему!
Молчаливый круг сжимался.
- Ну, гады, вы еще пожалеете! – «Дробящий» крутнулся в воздухе. – Спокойно, прижмитесь! – бросил через плечо гном.
Боро зашептал заклинания и звонко хлопнул в ладоши. Воздух задрожал перед самыми мордами нападавших, и те остановились, уперевшись в невидимую стену. Странно, но, остановившись, орки не выказали ни досады, ни ярости: они просто стояли и смотрели на нас, опустив руки и шумно дыша.
- С ними что-то сильно «не того»! Они как зомби! – сказала я понадежнее прячась за широкими спинами.
- Как обкуренные травой Ча! – внес ясность Арей. – Ну и что, до старости тут стоять? – он нетерпеливо поигрывал топором.
- Думаю! – сказал маг.
- Быстрей думай, драгоценнейший, а то у нас пополнение! – сказал Волк и показал  в сторону реки.
Оттуда приближалась плотная толпа. Я разглядела лучников и странных наездников, оседлавших тварей похожих на гигантских мокриц.
- Ё-моё! Какие почести! – воскликнул Арей, и я, совершенно некстати, подумала: «Когда это он успел от меня словечек понабраться?».
Руки у меня мелко дрожали, но страха еще не было, просто нервы шалили. Толпа быстро растягивалась и окружала нас вторым кольцом. Из-за их спин взметнулся столб огня. Вздуваясь огненными клубами, он вытянулся вверх. На конце него появилось шесть отростков, и подобие огромной лапы, лениво шевеля «пальцами», повисло над нашими головами.
- Детушки, – заговорил Боро тревожно. – Там три шамана! Магию не узнаю - чужая она! Не выдержу, они ломают защиту!!! – он уже кричал, на висках вздулись жилы, по лицу потекли струйки пота. – Бегите на счет «три»!
- Эри, держись посередине! – рявкнул Лекс.
«Три!» – крикнул Боро, и мы рванули. Впереди, подобно электромясорубке, вертел топором Арей – во все стороны от него летели какие-то ошметки и брызги крови. Отовсюду к нам бежали молчаливые оскаленные орки. Волк, как бесплотный дух, метался вокруг меня, его клинок блестел со всех сторон. Я оглянулась на мага: он стоял, подняв одну руку вверх, а другой успевал орудовать своим изогнутым мечом. Вокруг него уже громоздился редут из поверженных тел, с алых кистей меча летели крупные капли. Мы продолжали рваться к спасительному лесу, и неслись, словно Тройка Апокалипсиса. Пока все получалось, и мне даже не было нужды махать мечом. Мое дело было переставлять ноги, да уворачиваться. И вдруг я поняла, что мы не успеваем: наперерез неслась пятерка всадников, сжимая в лапах длинные пики, за ними бежали мечники, сзади, неторопливо устраивались лучники.
- Стой! – рявкнул гном. – Щас мы их покрошим!
- Эр, расслабься! Руби, куда попало, только быстро! – отфыркиваясь, сказал Волк.
Пространство стянулось для меня до одной фигуры. Орк приближался к нам в числе многих, но я поняла, что этот – по мою душу. Тяжелое черное лезвие чуть впереди, изо рта вырывается клокочущее после бега дыхание. На щеке – извилистый шрам, то, что казалось длинными волосами, на самом деле - плюмаж из смоляных перьев. Глаза его затягивала неприятная голубовато-белая пленка, точно у дохлой птицы. Отбив выпад Лекса, он рванулся прямо ко мне. Разум мой словно-бы отключился, и я отстраненно наблюдала, как из его распоротого горла вырвался вдруг фонтан мелких брызг, окатывая меня с ног до головы. Грозная фигура с шипением и свистом оседала на траву. Это было так странно, я не сразу поняла, что это – моя работа.
Потом был второй, третий и пятый. Мне удалось ограничиться пятерыми, остальных встречали быстрый как молния меч Лекса и сокрушительные удары «Дробящего». Пехота сильно поредела. Возле нашей троицы тоже набралась хорошая куча трупов. Однако, лучники спокойно заняли позиции и ждали чего-то, припав на одно колено и натянув свои огромные луки. Всадники замерли чуть впереди на перебирающих бесчисленными ножками «мокрицах».
- Стойте! – разнесся вокруг сильный голос. – Вы – сдаваться! Отдай нам вещь, и вас не убить!
Мы замерли, дыша, как три загнанных буйвола. Ладони липли к рукоятям мечей, Лекс дрожал как в лихорадке, у меня подкашивались ноги, и во рту стоял неприятный металлический вкус. Один гном, за моей спиной стоял прочно, как скала, и только шумно дышал.
- Эй, колдун! Не колдовай, не колдовай! Перестай, не то мы убить твои друзья! – продолжал голос.
Я нашла глазами Боро. Он стоял, опустив руки, к нему медленно приближались двое орков  в длинных одеждах. Вокруг их голов курился синеватый дымок, словно тлели  волосы. От этой картины меня взяла тоска: все так глупо! Попасть в чужой мир, чтобы там подохнуть! Тихий, но убедительный голосок в мозгу зашептал, что, мол, так и бывает на самом деле. Смерть очень редко бывает героической, куда как чаще – глупой и всегда -  несвоевременной. А то, что мы умрем, едва отдадим Куб, я не сомневалась.
- Бросай оружие, бросай! – настаивал невидимый командир.
Хря-с-с-сь!!! Белый день за спинами наших врагов  с треском лопнул, точно пузырь, рассеченный скальпелем. Из образовавшейся темной трещины в пространстве, с лязгом и скрежетом, вырвалась лавина насекомоподобных тварей. Тела их металлически блестели на солнце, вращались какие-то лезвия, щелкали жвала, острые усики шевелились над безглазыми головами. Передние ряды тут же атаковали орков – лучников. Сзади раздался мощный взрыв – это Боро снова принялся за дело. Ребята взметнули оружие. Ближние орки исступленно бросились прямо на разящие мечи. Воздух наполнился лязгом, рычанием, хрипом и свистом пускаемых стрел. Из зияющего провала выпрыгнула золотая фигура, и, ловко орудуя булавой и заостренным краем щита, стала пробиваться к нам.
- А-а-а! Ветка, дорогая, это ты!? – заорал вдруг Арей, перекрывая шум битвы.
- А ты кого ожидал? Наяду Ще-Ще, с торчащими сосками? – ответил фигура веселым звонким голосом, одновременно проламывая чью-то башку.
- Вета! Сколько раз говорить! Не трожь наяду – это святое! – рычал гном, сверкая зубами на залитом кровью лице.
Золотая воительница пробралась к нам, и, я увидела сверкающие в прорези шлема  глаза Веты Стальное Колесо – жены нашего гнома.
Мы их откровенно делали! Железные твари гоняли по полю кавалерию, пешие, словно лишившись последнего разума, то бросались на нас, то вдруг стремительно кидались прочь, то снова возвращались, кружа, точно слепые. Мы стояли  все на том же месте, как будто боялись выйти из охранного круга.


13


Слишком много для одного дня, но так всегда и бывает: как с утра не заладится, так и пойдет липнуть одно к одному. А у нас сегодня не заладилось – дальше некуда!
Легкая паутинка опустилась мне на лицо. Я хотела стереть ее, но с ужасом и удивлением поняла, что не могу поднять руку. Вообще не могу пошевелиться! Судя по наступившей вокруг тишине, это касалось и остальных. Всех, за некоторым исключением: из кустов прямо передо мной поднялись две фигуры. Высокий человек в сером комбинезоне и орк – лучник. Не глядя на нас, серый «летчик» неторопливо прошелся по полю, распинывая застывших роботов-насекомых. Он наклонялся над трупами орков и что-то делал. Поднималось дымное облачко, и мертвец вставал, скособочившись и качаясь. О, это было не просто жутко - это был воплощенный кошмар! Тела с отрубленными конечностями, с лицами, разорванными в лохмуты, со снесенными черепами, поднимались и строились в колонну по четыре. Жуткий человек осматривал их, поправлял вывернутые конечности и прилаживал свернутые бошки. Удовлетворившись, наконец, проделанной работой, он кивнул последнему живому лучнику. Тот натянул лук, старательно прицелился и пустил стрелу прямо в меня. Вот так – просто взял и выстрелил!
До меня дошло, только когда перед моими глазами появилось вдруг небо и древко с растрепанным оперением, шевелящимся на ветерке. Боли я не чувствовала, было только крайнее изумление и медленно затухающая мысль: «Аста ла виста, бэби!». В открывшихся мне небесах пронеслась черная тень, в голове звонко лопнуло, и свет выключили.
Я не перестала существовать и несказанно обрадовалась тому, что душа все-таки бессмертна…
А потом пришла боль и резкий свет и кашель, от которого скручивало все тело. Я поняла, что еще жива, но радости мне это не доставляло. Кровь пенилась и клокотала в горле, дышать было нечем, а кашлять невыносимо. Кто-то бегал вокруг, что-то крича, меня куда-то тащили, причиняя мучительную боль. Все было как в тумане, мир сосредоточился на вдохе и выдохе. Потом силы кончились, мурашки пробежали по телу, я зевнула, и чернота вновь окутала сознание.
Очнулась я в ночной темноте. Нас окружало все то же самое поле, но уже у самой кромки леса. Горел костер, небо переливалось звездной россыпью, на фоне огня застыло черное изваяние волка. Стоило мне шевельнуться, как статуя встрепенулась, подскочила, радостно взвизгнув, мокрый нос ткнулся мне в лицо, и волк метнулся во тьму. Через минуту Лекс вернулся в человеческом виде, а с ним прибежали и остальные. Боро улыбался от уха до уха, Волк тоже сиял как именинник, а Вета и Арей вообще создавали столько шума, что я невольно, сморщилась. Попытка приподняться едва снова не лишила меня сознания. Левая сторона вся забинтована, рука висит как плеть, дотронуться до груди совершенно не возможно, как, впрочем, и просто повернуть голову.
- Лежи, лежи, лежи! – замахал руками Тексабор Цеус. – Недельку полежишь, и будешь как новенькая! Рана глубока, пробито легкое, повреждены крупные сосуды. Это я тебе как лекарь – лекарю, чтобы раньше времени не шебуршилась. Да, еще вот что, скажу тебе уж сразу! Детка, мужайся! – он посерьезнел так, что у меня упало сердце. – Тебе это, может быть, тяжело услышать, но знай, что мы все, – он оглядел присутствующих: все лица сделались торжественно-правдивыми. – Будем любить тебя, какой бы ты не была!
 Народ согласно закивал.
- Что случилось? Что-то с моей, э-э-э… с моим бюстом!? – в ужасе прошептала я.
- Бюст? Какой бюст? При чем здесь бюст?
- А что, еще что-то?
- А-а-а-а! Не могу! Я понял! – заржал Арей. – Нет, грудь твоя на месте! Кстати, очень ничего! – Вета ущипнула его за бок. – Нет, Эри, просто ты теперь немножечко вампир!
Боро заспешил:
- Понимаешь, огромная кровопотеря была, а кровь ни у кого не подходит, ну, а наша – всегда и всем как родная, вот мне и пришлось! Да ты не беспокойся, с тобой все будет в порядке, даже лучше! Видеть в темноте, слышать лучше станешь. Ничего плохого, честное слово!
У меня отлегло от сердца. Подумаешь – вампир, не мартышка же!
-  Слушай, Боро, – сказала я, расслабленно закрывая глаза. – А зубы у меня вырастут?
- Зубы? Нет, зубов не будет. Ушей тоже. Но, может, мясо сырое полюбишь и колбасу кровяную. А зубы – это только у натуральных. Это – мутация…
- Ладно, завелся! – сказал Волк. – Ты ей, лучше, питья сонного дай. Ей теперь спать надо. Завтра поболтаем.
Третий день я лежала все на том же месте. Вокруг обустроился целый бивуак. Стараниями Веты, здесь было все необходимое для жизни: и обложенный камнями очаг, и шалаш и тенты от солнца. Я уже могла потихоньку ходить, правда, скривившись на одну сторону и очень аккуратно. Боро ухаживал за мной как родная мать. Волк был сама предупредительность. За это время мне рассказали все, что я пропустила, когда свалилась со стрелой в обнимку. Оказывается, потемнело в глазах не только у меня. Арей рассказывал:
- Стою я, как пришитый, смотрю, как этот урод орков дохлых поднимает. Такая тут тоска меня взяла! Ну, думаю, допрыгался свободный торговец! Дети – сироты, нация – скорбит! Слышу: тетива – «бздык!», стрела – «ш-ш-ш!», и кто-то – «бряк!». Хочу повернуться – сил нет! А потом ослеп я. Стою в темноте, глаза растопырил, и думаю: по башке меня огрели, что-ли? Ничего не пойму! Натерпелся страху! А потом вдруг светло стало, чувствую, отпустило меня, повернулся – ты со стрелой лежишь и хрипишь. Все, думаю: хана девчонке! Но вампир наш –  это сила! Сразу сообразил, что к чему. Ватку – сюда, зелье – туда, пошептал, руками помахал, потянул за стрелку – она и выпала! Вот это чудо! Я-то помню, как моему отцу стрелу вырезали! Измучались тогда все, а тут – раз и вот она! Потом потащили тебя к лесу и вопили все что есть мочи! А эти суки, оказывается, все это время в кустиках на опушке сидели, и смотрели, с интересом, как нас пластуют!!! Мало того, вышел такой блондинчик, носик свой идеальный сморщил и говорит, что мол, вы такие свиньи, все в грязище! А ты, Эри, вообще – кровью харкаешь, и глаза некрасиво закатила, короче, для таких, как мы – граница на замке! Ух, я и разозлился! Спасибо, Боро меня удержал, а то бы я их быстро научил человеколюбию!
- Да, – вклинивался Боро. – И всем бы, точно, конец! Ты же их знаешь: лежали бы мы все на опушке, живописно раскинувшись, с небольшими аккуратными ранками. И наши бледные лица приятно оттеняли бы скромные полевые цветы! И они всем пограничным гарнизоном приходили бы смотреть на произведение военного искусства!
- Слышишь, Боро, – спрашивала я. – А если они такие брезгливые, как же они вообще воюют?! Их бы давно те же орки повырезали!
- Э, нет, дорогуша! Воюют они лучше всех! Так хорошо, что могут себе позволить такие эстетские закидоны! Если бы не эти выверты, то эльфы подчинили бы весь мир еще в глубокой древности! Просто они очень многое считают некрасивым и отталкивающим. Зато страну свою они обустроили по своему вкусу и стараются никуда из нее не отлучаться. Вот поправишься – сама увидишь. Тогда поймешь их, в какой-то мере. Если бы не их «гостеприимство» никто из путешественников добровольно из Эльфады не возвращался бы. Да к тому же не все они такие. Мы идем, в так называемый, «Дом Странников». Это каста рейнджеров. Они гораздо терпимее. Остальные касты считают их чем-то средним между святыми и ассенизаторами. Странники много времени проводят среди других народов, официально – это дипломаты, а по-сути – резиденты. Правда, никто еще не рискнул удалить их из своей страны. Они могут согласиться нам помочь. Мы послали им весточку.
- Ничего, – Вета обнимала меня.– Вот еще чуть поправишься  – и вперед! Знаешь, среди эльфов тоже есть приличные! А, уж какие красивые у них мужчины! – говорила она, заговорщицки понизив голос.
-Уймись, старушка, – встревал Арей.– Дома дети по лавкам, муж – герой, а она по этим салагам вздыхает! Эх, одно слово – баба!
Волк же вообще стал в последнее время весьма молчалив. На все мои попытки разговорить его – лишь как-то виновато улыбался или неловко отшучивался. При этом я замечала его взгляды, полные тревоги и беспокойства. Что с ним происходит, никто не понимал.
На пятый день я могла уже совершать небольшие прогулки. Магиус оценил мое состояние как «относительно – удовлетворительное». Вечером явился эльф – действительно редкостной красоты, правда, с очень холодным и отстраненным взглядом. Он сообщил, что завтра в полдень за нами придут. Вечером мы «спрыснули» эти хорошие новости. После вечеринки мы с Волком отправились на берег реки. Я уже убедилась, что настойки Боро, какие хочешь отношения, сделают дружески – доверительными, и решила попробовать снова. Некоторое время мы молча сидели на берегу, наблюдая за бликами на воде. Потом я встала перед Волком и подняла его голову, заглянув прямо в его зеленые глаза.
- Слушай, Лекс, что с тобой? Нет, не пытайся увиливать, я же вижу, ты как в воду опущенный! Говори, что случилось, может, я тебя обидела чем-то?
- Нет, ты ни в чем не виновата!
- Так, уже кое-что. Ну, хватит, говори все, наконец!
- Мы идем к эльфам.
- Ну и что?
- Потом эльфы пойдут с вами.
- Было бы неплохо!
- Вот видишь! Я уже вам не нужен! По-сравнению с ними я боец – никакой, а проводник -  еще хуже. Я больше тебе не нужен!
- Мне?! Господи, ты прямо как мой пес: он тоже всегда боится, что его гулять не возьмут!
Лекс посмотрел мне в глаза долгим и грустным взглядом, потом отстранился и сказал:
- Я тоже твой пес!!!


14


К полудню все собрались и сидели на узлах, почему-то сильно нервничая. Едва солнце утвердилось в зените, как появился все тот же холодный красавец. С неодобрением осмотрев нас, он надменно кивнул, приглашая следовать за ним. Он ввел нас под лесной полог. Вступив под древесную тень, мы, фактически, пересекли границу страны эльфов. Прекрасный ее хозяин на секунду остановился, замер в картинной позе, простер руку и глубоким голосом произнес:
- Эльфада! Наш великий и прекрасный дом! Хотя эти существа и оскорбляют взор, пусть ничто не омрачит твоего сияния!
Арей нехорошо усмехнулся, но промолчал. Мы двинулись дальше. Сначала я не замечала ничего особенного, помимо обычных красот нетронутой природы, но, по мере того, как мы углублялись в лес, появилась странное впечатление «ухоженности» всего, что мы видели. Кусты росли там, где надо, деревья составляли живописные группы, цветы собирались в гармоничные по цвету ковры. Нигде не было ни сушняка, ни бурелома, ни сорной травы, вообще ничего никчемного, неопрятного. Казалось, даже опавшие иглы тао были брошены на землю рукой талантливого художника. Скоро, руки просто зудели в бесплодных поисках фотоаппарата.
Постепенно, нашу группу стало сопровождать плотное облако «охов», «ахов» и «смотри-смотри!». Больше всех старался Арей. Они с Ветой радовались так самозабвенно и искренни, что я начала подозревать их в неком заговоре. Проводник наш сохранял невозмутимое лицо, но было видно, что он доволен производимым на «низших существ» эффектом. Так длилось довольно долго, и хитрый гном стал задавать ему вопрос за вопросом, и даже получал ответы. «Его Холодность» мало-помалу разговорился. Как выяснилось, все, что мы видели, было его вотчиной, и детищем Дома Стражи – хозяев пограничных земель. Как я поняла, это был самый консервативный из Домов. К этой касте принадлежали отъявленные ксенофобы. Мы дошли до опушки леса, тут нам открылось величественное зрелище: изумрудно – зеленый луг украшало могучее дерево. Оно привольно раскинуло ветви под пронзительной синью небес, и казалось мостом между сияющим небом и грешной землей. Дерево напоминало чудесный дуб из русских сказок: не хватало только богатыря, да сундука с Кощеевой смертью. Все бурно выразили восхищение бесподобной картиной. Проводник просто засветился, оказалось, это его любимое создание. Он выразил удовольствие, что даже «варвары» прониклись его красотой. Арей вопил:
- О, Изначальный! Какая мощь, какая экспрессия! Посмотрите, как простираются ветви! Что за чудная зелень, никогда не видел ничего подобного! Ах, ну какие ветви, особенно во-о-он тот толстый сук! Как он на месте, как на месте!!! Единственно, чего не хватает для полноты этой восхитительной, завораживающей картины, так это…- все повернулись в ожидании, – … это…, удавленника на этом чудесном суку! Да-да синего удавленника, с вот таким языком: б-э-э-э!!! – он скорчил ужасную перекошенную рожу  и высунул язык.
Потом он, как ни в чем не бывало, обвел присутствующих такими чистыми глазами, что все приложили нечеловеческие усилия, чтобы сохранить серьезную мину. «Мистера Совершенство» так и передернуло. Он побелел, рука судорожно сжала рукоять меча. Я, было, подумала, что наглецу Арею тут и конец, но эльф сдержался. Отвернувшись, он гордо вздернул подбородок и отправился дальше, словно забыв о нашем присутствии. Я видела его прекрасный профиль. Правый глаз дергал нервный тик. Арей пыхтел рядом со мной, и сиял как самовар на ярмарке.
Невинная шалость гнома стоила нам хорошего марша по пересеченной местности. Меня попеременно то волокли под руки, то возили на закорках. Когда все выдохлись до предела, оскорбленный эльф все же остановился пред пышно цветущими зарослями и что-то негромко сказал. Ветви раздвинулись, и из зелени материализовался новый «персонаж». Высокий брюнет с яркими голубыми глазами и традиционно острыми ушками шагнул навстречу проводнику. Эльфы перекинулись парой фраз на тягучем и плавном языке. Этаком «финском». Мой магпереводчик скромно умолчал смысл сказанного, но презрительный мимолетный взгляд «пограничника» был красноречивее слов.
Над моими измотанными спутниками так и сверкала красная надпись: «Кого убить?», однако, стоило исчезнуть первому «горячему парню», как новый «хозяин» улыбнулся просто и слегка виновато:
- Здравствуйте! Меня зовут Иллинор, я из Дома Странников. Прошу простить моего досточтимого соплеменника, но он из Дома Стражи и его задача – никогда никому не доверять. Мне известны ваши имена, и то, за чем вы пришли. Прежде, чем мы продолжим путь, вы отдохнете и подкрепите силы.
Он сделал приглашающий жест и посмотрел вверх, где качались гигантские ветви тао. Сейчас же послышался шорох и тоненький свист. По стволу шустро спустилось множество зверьков похожих на белок и на летучих мышей одновременно.
- Это шох-шохи. Они не причинят вам вреда. Не пугайте их, пожалуйста!
Белкомыши деловито засновали по земле, мелькая между стволами. Каждое дерево они ощупывали и обнюхивали своими розовыми носами. В некоторых местах кора была надкушена и процарапана. Посуетившись так  несколько минут, шох-шохи, как по-команде, взметнулись по стволам вверх и пропали. В тех местах, где они приложились, появились выпуклости, и стремительно стали увеличиваться в размерах округлые вздутия. Не прошло и минуты, как кора лопнула, и из-под нее развернулись свежие побеги, напоминающие листья папоротника. Они были так подвижны, что напомнили мне всякие плотоядные растения из фантастики. Побеги быстро росли, поднимаясь вверх. Наконец процесс остановился.  На обратной стороне каждого листа, оказалось по нескольку плодов, похожих на огромные желуди. Иллинор, точно заядлый дачник, прохаживался между странными побегами и придирчиво выбирал плоды. Те, что его устраивали, он снимал и раскладывал на кучки. Шох-шохи снова спустились и принялись ловко вскрывать «желуди». Вот тут я здорово удивилась! Это было как в детских мечтах: из одного плода достали удивительную скатерть, блестевшую как шелк и дававшую голографическое изображение голубоватых цветов. Из других извлекли тарелки и двузубые вилки, в третьем было настоящее жаркое (если нос меня не обманывал), в четвертом - полупрозрачный янтарный графин. Все это имело смешные черешки, словно у вишенок, выдававшие чисто природное происхождение и полное презрение к красителям и консервантам. Из последнего «желудя»  в графин, торжественно перелили напиток, ароматом своим утверждавший: «Я – коньяк!», а вкусом, когда мы его попробовали: «Я – венец творенья!». Когда мы уселись за импровизированный пикник и начали вкушать, я простила и Дом Стражи и орков. Только за стрелу я решила расплатиться, буде такой случай. А так, этот мир вполне оправдался в моих глазах.
За столом разговор вертелся около нашего пещерного перехода и недавнего побоища. Я заметила, что эльф особенно ­интересуется мелочами. Коснулись нашего чудесного избавления от связывающего заклятья и непонятной тьмы. Стало ясно, что никому ничего не ясно. Наши думали, что это все дело рук Боро, а тот кивал на эльфов, у которых будто бы проснулась совесть. Иллинор, смущенно признался, что его сородичи и пальцем для нас не пошевелили.
- Все вы неправы! Мы имеем точные сведения о битве от Дома Стражи. Они внимательно за всем наблюдали. После того, как вы говорите «летчик» поднял мертвых орков, и лучник послал стрелу в девушку, из пещеры вылетела «черная звезда». Что это было, мы так и не поняли. Наши ученые с таким никогда не встречались. Так вот, этот снаряд остановился на долю секунды в зените, и взорвался. При этом часть спектра как будто просто исчезла! Наши приборы зафиксировали только движение неких расплывчатых теней в инфракрасном диапазоне. Очень интересно, не правда ли? Теперь насчет того «неизвестного». Это был не человек, не гном, не орк и не дух, ну и, конечно же, не эльф. Тип существа определяется как «псевдогуманоидный», то-есть, «похожий на человека». Сейчас над этим работает Дом Истории и Дом Божеств. Пока тоже без результатов, – он немного помолчал, спокойно глядя на меня. – Все наше общество крайне взволновано, - он грустно улыбнулся. – Только Дом Стражи спокоен, как всегда. Это обнадеживает и вселяет уверенность в завтрашнем дне, не так-ли? Среди Домов разгораются жаркие споры на ваш счет. Вопрос один, как вы понимаете, помогать или нет? Вскоре состоится Совет Домов. Ну, а пока он готовится, у вас есть время отдохнуть и набраться сил.
Он встал и выпрямился. Официально-торжественным тоном эльф продолжил:
- Дом Странников просит вас, досточтимые господа и дамы, быть нашими гостями, и приглашает посетить Главную Ставку Дома.
Мои спутники изумленно переглянулись:
- Ну, надо же! – пробурчал Арей. – Пятьдесят лет торгую, ни разу в гости не звали! А тут, на тебе – пожалуйте в Ставку! Слышь, уважаемый магиус? Небось, и ты дальше границы не хаживал? Видать разобрало наших красавцев!
Бормоча все это гном, деловито сворачивал чудную скатерть, и заталкивал ее в мешок с Ветиными латами. Пытавшихся ему помешать шох-шохов, он уверенно переименовал в «кыш-кыш, открывашка свинорылая!». За скатертью отправился и графинчик, провожаемый завистливым взглядом более скромного Боро.
- Прежде, чем мы продолжим путь, – улыбаясь, говорил Иллинор. – Леди Эрина должна поправиться. Подождите минутку.
Он подошел к необъятному стволу, погладил кору, что-то прошептал и переливчато свистнул. Через несколько секунд, сверху спланировал «кыш-кыш» и уронил в его открытую ладонь что-то круглое.
- Вот, пожалуйста, леди Эрина. Положите это под язык. Немного невкусно, но очень полезно! – он протянул мне блестящий красный шарик.
Я, человек доверчивый, так и сделала. Жаль только, что эльф не предупредил, что после этого надо два часа лежать с закрытыми глазами. Конфетка была соленой и очень забавной. Как потом выяснилось, я шла, куда велят, отвечала на вопросы, делала что надо, только вид у меня был слегка озадаченный. На самом же деле, все это время, меня окружали огромные мыльные пузыри, которые по-очереди исполняли популярные лирические песни и настойчиво советовали: «развернуть солнце параллельно трамвайной линии».
«Проснулась» я от нестерпимого зуда под повязкой и от слов Иллинора, что все уже прошло. Когда Ветка разбинтовала меня за ближайшими кустами, оказалось, что пропитанные кровью бинты присохли уже к совершенно здоровой коже. На месте раны осталась только розовая звездочка новой кожи. Пока мы возились в кустах, успели с Ветой обсудить все наши дела, и обменяться вздохами об эльфах вообще, и об Иллиноре в частности. Сошлись, что раз уж не сумели правильно родиться, приходиться кушать что дают, и что наши – тоже ничего. Иногда. Когда спят. И не храпят.
Чудеса все  продолжались. Иллинор привел нас к невероятно высоким тао. Казалось, на их ветвях покоится сам небосвод. Одно из деревьев, повинуясь приказу эльфа, отрастило гибкие, будто резиновые, побеги. Аккуратно и прочно обвив каждого из нас вместе со всем снаряжением, дерево подняло нас вверх. Ствол оканчивался ровной площадкой в обрамлении густых ветвей. Под нами, словно океанические волны, раскачивались сине-зеленые кроны. Они росли так плотно, что казались сплошным ковром, от взгляда с такой высоты кружилась голова, и руки сами-собой вцеплялись в любую опору. Одна из ветвей росла вертикально вверх, напоминая минарет из восточной сказки. Тело ее пронизывало множество отверстий, из которых поминутно выглядывали ушастые головки «открывашек».
Иллинор подошел к самому большому окошку, и сейчас же из темноты показалась круглая голова с большими, как у лемура, глазами и грустным человеческим взглядом.
- О, смотрите, смотрите! – горячо зашептал Боро. – Это эцхао – мечта любого мага! Существо древнее самих эльфов! Они так тесно связаны с тао, что читают в Эйдосе как в открытой книге! Эцхао могут рассказать обо всем на свете, для них нет тайн! Как бы я хотел подружиться с одним из них!
- Они что, говорят? – спросил Лекс. – ОН больше похож на зверя!
- Тебя тоже ввечеру не признаешь! – вставил гном. Эцхао – священные существа! Видать, здорово тебя приложили, если ты этого не помнишь! Или вы в своей степи знаете только Нунумаха своего? Гляди, давай, может, первый и последний раз видишь истинного хозяина тао!
- Да, они живут в симбиозе с деревьями. Нет тао – нет эцхао, и наоборот. Если умрет всего один эцхао, то погибает целый лес тао. Эти существа иногда живут с людьми, но никогда не говорят о своем лесе. Считается, что они связаны с размножением деревьев, а может, и наоборот… Короче, эцхао никогда не отвечают на такие интимные вопросы.
Тем временем эльф договорился со священным существом. Пушистая голова согласно кивнула, окинула нас светлым взглядом, и скрылась. Сразу  зашумели ветки, и из глубин зеленого моря поднялось что-то совершенно удивительное: это походило на огромный малиновый леденец. Овальное и блестящее нечто, покачивалось над ветвями, а иглы тао мелко вибрировали под нижней поверхностью, как реснички коллосальной инфузории.
- Ну, вот, прошу вас! – сказал эльф. – Это семяпочка. Прекрасная, зрелая и очень быстрая! Она доставит нас домой в мгновение ока!
Он провел рукой по гладкому боку капсулы, и боковина быстро втянулась, точно протаяла под его рукой. Я с опаской дотронулась до стенки – она была теплой и податливой как латекс. Ахая и охая, мы забрались внутрь, правда, гном был сначала недоволен и настаивал на более традиционных средствах передвижения. Мы уговорили его, и погрузились со всем скарбом в нутро семяпочки. Как только мы влезли, с потолка протянулись тонкие, как рожки улитки, отростки. Глазки на их концах осмотрели нашу компанию. Семяпочка, неторопливо, отрастила шесть сидений, а сзади вздулось округлое «багажное отделение». Подумав еще немного, растительный болид зарастил стенки и сделался почти прозрачным. Сразу после этого капсула плавно тронулась. Она скользила по-над ветвями, как лодка по водной глади. Иглы под днищем дрожали так, что казалось, мы плывем по реке голубоватого тумана.
- Без комментариев! – сказал эльф, читая вопрос в наших круглых глазах.– Это конфиденциальные сведения.
Это было незабываемо! Капсула все разгонялась, и теперь ее движение напоминало полет стремительной птицы. Было тихо, только ветер шумел вокруг, да по зеленому океану бежали шелестящие валы. Вдалеке виднелись горы,  и  сверкала серебром та злополучная речка. Все неприятности стали далекими и нереальными, развеиваясь как дурной сон. Сейчас ничего не существовало, кроме солнца, ветра, движения, сияющих глаз и горячей руки Лекса, осторожно сжимающей мою ладонь.


15


Мы прибыли! Хотите представить город эльфов? Посмотрите «Властелин колец». Смотрели? А теперь забудьте все, что вы видели. В этом мире все не так! Никаких полутеней, извилистых узоров, протяжных песен и белых одежд! Представьте себе, лучше, раскидистую сосну, выросшую на приволье. Ее иглы сине-зеленые, ее кора похожа на дорогую лайку всех оттенков желтого. Украсьте это чудное дерево сверкающими шарами, искрящимися сосульками, золотыми шишками, сахарными замками и леденцовыми избушками. Обвейте его гирляндой разноцветных огоньков и блестящим «дождиком». Здорово, правда? Сразу запахло апельсинами, свежим снежком, зашуршала подарочная обертка, и шампанское чуть вскружило голову. А теперь увеличьте свою «елочку» до размера такого большого небоскреба, на который хватит фантазии. Теперь смотрите: в сахарных замках от трех до пяти этажей, бассейн и зимние сады, в леденцовых домиках: пять-шесть спален и по две-три ванных комнаты. Шарики-шишечки это лавки и развлекательные центры, огоньки освещают широкие проспекты вдоль титанических ветвей, ну, а эта чудная пика на макушке – Дом Собраний. Круто? Это еще не все, детишки! Таких «елочек» три и живет на них шесть тысяч, с лишним, душ, не считая полчищ шох-шохов, апокалиптической тучи птиц и дикого количества иной живности.
Мы прибыли на «почкодром», размером с хорошее футбольное поле, расположенный  на уровне «пояса» колоссального тао. Вас когда-нибудь встречало пятьсот человек? Нет? А вот нас встречало пятьсот эльфов! Молодых и красивых. Поэтому, приветственные речи мне совсем не запомнились, вообще, впечатление было, как будто нас сбросили с самолета прямо в гущу бразильского карнавала. Правда, есть подозрение, что большая часть народу собралась ради того облака ароматной пены, что спустилось на наши головы в качестве заключительного аккорда, и последующей забойной вечерины. Пока мы озирали происходящее с первобытно-общинными лицами, принимающая сторона решила пощадить наши чувства и живенько организовала погрузку барахла, а затем и нас самих в экипаж, хитро укрепленный на спинах двух зверей. Таких лохматых, что не понятно было, где у них перёд, а где что. В сопровождении эскорта всадников на черно-красных гдарах, мы отправились к месту постоянной дислокации. Этим местом оказался один из «сахарных замков».
Впечатление от интерьера не выражается литературным языком, а лежит где-то на грани непечатного и нечленораздельного. Ребята! Я поняла, как надо жить и обрела устойчивый, но недостижимый идеал комфорта. Вы представляете ванну в виде лепестка белой розы, такую же тонкую, нежную и ароматную?! Краны, в виде головки длинноклювой птицы с золотым хохолком, зеркало на длинном стебле и усиком подающее тебе полотенце - нежное как поцелуй матери и ароматное, как дыхание жасмина? Представьте себе еще и унитаз, похожий на белую орхидею и источающий тонкий драгоценный запах! Первое время, отправляясь по разным делам в заветную комнату, я чувствовала, что совершаю некое кощунство. Едва не обогатила современную психиатрию очень причудливым комплексом вины!
Прошло три дня на дереве. За это время нам довелось увидеть столько прекрасного, что я стала бояться, что заработаю грыжу эстетического чувства. На четвертый день мы с Волком сидели на самом краю нашей ветки. Держались за иглы, толщиной в руку, грызли орешки и болтали. Под нами волновалось море тао, далеко внизу блестела лента реки Энутари, впадающей в озеро Олар. Вечерело, загорались первые звезды, перекликались жители деревьев, готовясь ко сну на вершинах. Наши взгляды рассеянно блуждали, охватывая все сразу и ничего. Вдруг Волк издал звук, означающий у него восхищенное удивление: стоящее на берегу озера тао с обломанной вершиной, покачнулось, медленно вытянуло колоннообразные корни, двинулось к центру водоема. Дойдя до середины, оно утвердилось, приподнялось на корнях и замерло, точно дерево мангровых болот. По всей округе пронесся мощный рев, замерев на урчащей низкой ноте. Из середины ствола в темнеющее небо ударил столб красного света, и тотчас же все озеро озарилось огнями великолепных фейерверков.
- Вау!!! Что это?!
- Начался ежегодный детский праздник, – раздалось сзади. Иллинор, как всегда подошел беззвучно. – Не желаете посмотреть поближе?
Конечно, мы очень желали. Спускались мы чинным манером, как это принято в высшем обществе -  на мягких животах хиролов. Эти пушистые твари походили на ленивцев – переростков, только очень проворных. Они были так приучены, что, цепляясь за ветки, держали свои тела горизонтально, позволяя седокам покоиться на своих мягких брюхах. Пока мы качались между небом и землей, я украдкой изучала нового друга. Он не был безумно красив, как многие другие эльфы, а скорее, очень интересен. Все в нем так ладно пригнано, что смотреть было приятно. Его окружала аура покоя и достоинства, следуя за ним повсюду, словно дорогой аромат. Он часто улыбался, просто оттого, что ему хорошо в своем ладном теле, казалось, он живет в гармонии с собой и окружающим миром. Рядом с ним тревоги проходили, а страсти успокаивались сами собой, появлялось ощущение уверенности. Короче, это была одна из тех личностей, которые называются «харизматическими».
Опустившись на землю, мы неспеша, двинулись вдоль реки. Здесь, внизу царил таинственный полумрак. Тихо шептали речные волны, ласкаясь к камням набережной, мягко светившимся изнутри. Дорожка была расчищена от гигантских опавших игл и защищена сверху шляпками огромных грибов. Многие из них светились сами, а другие давали светящиеся споры, отчего казались окутанными разноцветной дымкой. Некоторые шляпки всего на пару сантиметров выступали из-под земли. Они опалесцировали под ногами, образуя дорогу, по которой мы шли.
- Скажите, – спросил Волк, – почему никто не добился таких же успехов с живой природой, как и вы? Это, – он повел рукой, – так красиво и так удобно!
- Все дело во времени! Вот вампиры живут дольше, чем люди, гномы дольше вампиров, однако, гораздо меньше эльфов. Машину построить гораздо быстрее, чем вырастить дерево.
- Уважаемый Иллинор! Неужели эльфы, правда, бессмертны? – спросила я.
- Скажу вам по-секрету, молодые воины, все живые существа бессмертны! Физическая гибель – не есть конец, это всего лишь переход из одного состояния в другое, за одним только исключением, – его брови сошлись на переносице, лицо стало жестким. – Если только это живое существо не попало в Пыль. Смерть в Пыли – смерть окончательная. Ну да не будем сейчас об этом, – лицо эльфа снова стало спокойным. – Нам просто повезло. Изначальный наделил нас способностью к постоянному обновлению. Мы не болеем, не стареем и не умираем как другие. Эльф  живет на этом свете до тех пор, пока ему не станет слишком скучно. Когда это случается, мы засыпаем, а если мы спим слишком долго – например год или два, тело «тает» и постепенно исчезает. Наши  покинутые тела забирает Дерево, а душа отправляется в другие миры.
Твой случай Эри, хорошо укладывается  в рамки нашей теории, неправда ли? Мы даже постараемся установить, чья душа пребывает в тебе. Я скажу, если получится.
- А можно спросить, как вы определили, что во мне душа вашего предка? Как это выражается?
- О, Эри, я понимаю, что это волнует тебя, но боюсь, что не смогу это объяснить! – он засмеялся. – Для этого надо учиться лет эдак пятьсот! Ты теперь немного вампир, попроси Тексабора научить тебя самому простому – видеть ауру. Это занимательно и полезно. Одно меня смущает, как могло случиться, что в тебе и орочья примесь!?
- А почему вас не смущают, например, гномы? – перебила его я.
- Ах, да, леди! Прости мою рассеянность, Эри! Ты так хорошо адаптируешься, что я все время забываю, что ты мало посвящена в наши тайны. Все дело в древней вражде наших народов. Первые свидетельства об орках восходят ко второй династии Инореллов, это порядка двух миллионов лет назад. Орки были обнаружены в местности Корор, лежащей за Неприступным Плато, и описываются как дикий и необузданный варварский народ, впрочем, такими они и остались, несмотря на прошедшие эпохи. Тогда наша молодая цивилизация не была столь изолирована и стремилась к новым землям. Придя на Корор, первые поселенцы встретили яростный отпор. После первых стычек, потянулись тысячелетия войн. Несмотря на дикость, орки были и остаются искуснейшими воинами. Им нет равных в составлении ядов и стрельбе, а их шаманы используют сильную и странную магию.
Наши расы привыкли враждовать. Теперь слово «орк» – звучит как ругательство. Но мы продвигались по пути Гармонии, Знания, Красоты. Когда возник Совет Домов, наши лидеры решили, что эльфам, как цивилизованным существам не пристало поддерживать огонь бессмысленной вражды. Орков оставили в покое, предоставив им развиваться самостоятельно. Эльфы покинули Корор, благо, что дикость орков ограничивается их исконными землями, далеко на юге. Так, постепенно, наша война выродилась в глубокое взаимное презрение. Мы больше не желаем их тотального истребления, хотя было время, когда эта идея всерьез обсуждалась. Были даже фанатики этой идеи, вернее, один, но это к делу не относится.
Вот, теперь понимаете, в свете сказанного -  в нашем мире и не могло родиться такое существо, как ты, Эри.
-  Нет, все равно, не понимаю! Ведь мог же родиться ребенок сначала от союза человека с орком, затем, прибавляем гномов, а уж потом эльфов?
Иллинор вдруг весело засмеялся, показывая ровные белые зубы.
- Извините! Просто я представил нашего общего друга из Дома Стражи ищущего твоей любви, Эри! Еще раз прости, ничего личного, ты очень привлекательная женщина, но это просто невозможно! То, что я свободно произношу слово «орк», и вообще говорю на все эти темы – плод многолетней работы за границей Эльфады. В Дом Странников выбираются единицы из тысяч! Другие Дома относятся к нам специфически. Не знаю, ну, что-ли, как к психиатрам у вас: нашей выдержкой восхищаются, но считают, что мы тоже – того… С кем поведешься… Так что, у уважаемого Шатора не было выбора, ведь случай - один на миллиард! Простите его за самоуправство, он спасает наш общий дом.
- Смотри-ка, - проворчал Волк. – Все этого Кота знают!
- Да, мой друг, Шатор широко известен в узких кругах – кругах магов. Эри, теперь я хочу официально извиниться. Я говорю от имени Синклита Магов и Совета Домов. Мы просим прощения за действия магиуса Пятой ступени, именующегося Шаторским Котом. Мы, так же, просим вас помочь в известном деле. В обмен на ваше содействие, мы обязуемся, в аналогичном случае, помогать всеми доступными средствами. Совет и Синклит просит Вас, леди Эрина, совершить первый шаг, поскольку Морринор поставлен в более жесткие условия. В случае Вашего несогласия, мы обязуемся вернуть Вас в исходную точку с минимальной погрешностью. А сейчас добавлю от себя: я вижу, Эри, хотя ты и скрываешь свои чувства, тебе очень тяжело, мысли твои все время возвращаются к дому. Я вижу тревогу в глазах, я вижу усталость и беспокойство. Но, Эри, если ты сейчас не поможешь нам, то вашей Земле тоже уже не поможет никто. Просто потому, что здесь никого и ничего не будет. Только Пыль.
- Ладно, –  сказала я с усталостью. – Все только и делают, что давят на жалость и вышибают слезу! Я уже давно согласилась. Просьба одна есть: если вы так уж сильны, посмотрите в свои шары – зеркала, и скажите что у меня дома: там уже все с ума сошли, или еще нет?
- Эри, Эри, Великий Дух! – перебил Иллинор. – Этот ветреник ничего тебе не сказал о самом важном!? Это понятно, у него никогда не было ни жены, ни детей, одни котята! Нам не надо никуда смотреть! Время течет неодинаково!  Так, сколько ты здесь? Понятно! Эри, у тебя дома прошло около семи минут. Если хочешь, я посчитаю точнее.
Некоторое время я молчала, не находя слов. Потом я извинилась, отошла за толстый ствол гриба и яростным шепотом высказала в адрес Кота все накипевшее. Думаю, что эльфы лишились своего светильника. После этого я почувствовала, как будто внутри меня отпустило тугую пружину, день ото дня все туже и туже сжимавшую сердце. Все это время я не позволяла себе думать о доме. Сначала все походило на сон, на странную сказку. Потом, когда пришло ощущение реальности, события, люди, декорации мелькали, не давая опомниться и занимая все мысли. А в тот же момент, подспудно, подо всей яркой мишурой, накапливались тревога и беспокойство, отравляя и изматывая меня. В заключении, я что есть силы, пнула несчастный гриб и почувствовала небывалый прилив сил. Гора свалилась с плеч, стало весело, захотелось подурачиться, отмочить что-нибудь этакое!


16


Мы добрались до озера.
Едва мы шагнули за границу леса, как получили хорошую звуковую затрещину. От неожиданности, мы с Лексом аж присели. Описать обрушившуюся на нас лавину музыки сложновато. Представьте дикую смесь старого «Продиджи», от души вопящего «Скутера», и рыкающего аки лев «Рамштейна». Синтезаторы поменяйте на настоящий орган и огромные японские барабаны, те, от которых резонируют все нутряные фибры. Ну, как? Правильно, я бы тоже это ни в жизни не представила, если бы не слыхала вживую! Музыка окружала, и казалась осязаемой. «Видеоряд» тоже был на высоте: вода фсфорически светилась сиреневым, тут и там вздымались фонтаны, широко разбрасывая аметистовые струи. В центре возвышалось тао, от белых корней до самых кончиков серебряных игл, в ритме музыки, метались ярко-синие змеистые молнии. В воздухе вокруг дерева, сплетаясь не-то в танце, не-то в смертельной схватке, носились три огромных ярких существа: одно, словно сотканное из огня изрыгало протуберанцы белого пламени, два других, гонялись за первым, окруженные брызгами и струями пара. В небе вспыхивали фейерверки, рассыпались на тысячи звезд и, мерцая, гасли в сияющей воде. Все это совершенно ошеломило нас. Очень скоро, мы с Волком впали в восторженную экзальтацию. Каждый атом наших тел вибрировал в такт с безумной ночью. Через некоторое время, мы уже отплясывали прямо на прибрежном песке, дико взвывая от каждой новой вспышки и фонтана.
Опомнились мы только когда увидели Иллинора приближающегося к нам прямо по воде озера. Мы и не слыхали, как он уходил. Странная картина: по светящейся глади двигается изящный столик с хрустальными кубками и изысканным фонариком в окружении трех тонконогих кресел, в одном из которых, заложив ногу на ногу, элегантно раскинулся наш эльфийский друг. Когда вся эта конструкция приблизилась, оказалось, что она размещается на спине большого ската, тихо плывущего прямо под поверхностью. Эльф поманил нас, и мы взошли «на борт». Разливая очередную порцию божественного нектара, Иллинор сказал одно из своих непонятных словечек, которыми эльфы управляли своим «дрессированным» миром. Тотчас музыка стала тягучей и томной, с каким-то восточными мотивами. Фонтаны рассыпались шикарными веерами, озеро сменило цвет на глубокое индиго, а существа в небесах перестали яриться, и затеяли грациозный воздушный балет. Эльф заговорил о нашей миссии, о будущем и прошлом, но я никак не могла сосредоточиться. Сознание наполнили чувственные образы, музыка захватывала и несла куда-то на своих нежных волнах. Мы приблизились к тао так, что стали видны все мелкие детали. Открывшаяся картина захватила меня  полностью: на ветвях танцевало множество эльфов. Так я представляю себе вечеринку в трансгалактическом модельном агентстве. Они были одеты, а скорее раздеты, так сногсшибательно и экстравагантно, что любой кутюрье удавился бы, осознав собственное убожество. Повсюду смеялись, танцевали и занимались любовью прекрасные существа. Кроме пар, встречались и компании разного количества и состава. Это напоминало эротический сон: ничего запретного, и так красиво и естественно, что совершенно не смущало невольных зрителей.
Время от времени, с запредельной высоты срывались легкие фигурки. Выполнив замысловатые пируэты, и подхваченные гибкими побегами у самой воды, эльфы плавно опускались к подножию дерева. Между корнями был устроен «бар», где хозяйничала жуткая, на мой взгляд, тварь. Помесь осьминога и морского ежа, несколькими щупальцами передавало заказы снующим вверх-вниз шох-шохам, остальные же покачивались в такт медленной музыки, производя совершенно гипнотический эффект. Я поняла, что крыша покинула меня и стремительно уносится в розовую даль. Ферромоны и эндорфины убедительно побеждали в неравной борьбе с ослабшим разумом. Дыхание Волка ощущалось как электрический ток, а каждое случайное прикосновение порождало сладкую пульсацию внутри меня.
Голос Иллинора доходил, будто с другой планеты:
- Я вижу, вы оба горите в одном огне. Вас сдерживает мое присутствие? Мы уважаем чужие традиции, я вас оставлю…
Сделав над собой усилие, я остановила его:
- У нас, вроде, важный разговор? Мы пока потерпим, правда, Лекс? – я взглянула на оборотня и встретила совершенно безумный взгляд. Зрачки светились зеленым.
- О, Изначальный Творец! Какие люди странные! Что может быть важнее любви!? Ну ладно, хотя я и не понимаю, это – ваше дело. Тогда выпейте, – он, словно фокусник, достал из воздуха бутылочку зеленого стекла. – Это немного охладит ваши головы!
Жидкость была вязкой и кисловатой. Голова действительно прояснилась. Воздух перестал страстно шептать, музыка, словно отодвинулась, и яркие образы перестали заполнять все сознание. Чтобы несколько разрядить обстановку, я спросила:
- И это ваш «детский утренник»? Сколько же «малышам» лет?
- Это действительно очень молодые ребята. Им нет еще и ста.
- И им можно…э-э-э… так себя вести? – спросил Лекс несколько сдавленным голосом.
- В каком смысле? – не понял вначале Иллинор. – А, вы все про это? Не забывайте, мы – эльфы! Физически эти субъекты – вполне зрелы. Двадцать – тридцать лет у нас – возраст первой любви, первого сексуального опыта. Прекрасное время! Мы считаем их детьми только потому, что личность их сформируется только к тысяче лет.
- Слушай, а если у «детей» появятся свои дети?
- Лекс, я же говорю, с нашими телами происходит только то, что мы хотим. Они – маленькие, они хотят веселиться, заводить друзей, учиться, завоевывать мир! А вот и мой отпрыск! – серебристая фигурка, кувыркнувшись в воздухе, пронзила огненного дракона. – Мальчишке только шестьдесят четыре, а эти саламандра и гидры хороши! Неплохо!
- А вы не устаете друг от друга? – меня поразил 64 – летний мальчик.
- Уставать от детей!? А, понимаю, о чем ты! Нет, у нас слишком мало молодежи. На каждого ребенка приходится по десять – пятнадцать близких родственников.
- Мне кажется, что тогда, – сказал Лекс, – вы должны быть очень избалованными!
- Избалованность – это когда ребенок становится домашним тираном. Эльфы слишком ценят свою свободу, чтобы позволять садиться себе на шею, будь то большой или маленький! Если ребенок раздражает тебя, позови кого-нибудь более терпеливого, и пойди, развлекись. А, уж если, малыш совсем невыносим – Дерево позаботится о нем! Уверяю вас, при такой системе дети быстро становятся приятными!
- Слушай, ты сказал: «развлечься»? Это детский праздник, а как же тогда отдыхают взрослые!?
Эльф загадочно улыбнулся:
- Боюсь, наши взрослые игры тяжеловаты для вашего восприятия, –  сказал он и лукаво сощурился.
Рыба под нами вздрогнула и разразилась серией мычащих звуков.
- А вот и решение наших проблем! Совет Домов завершился. Боро идет домой. Гном прощается с супругой: она спешит к детям. Ну, вот и прекрасно: Совет выделил вам сопровождающего! Это Хозяин Слов, вернее – Хозяйка. Мудрый выбор! Эола  – испытанный Странник, магиус Четвертой ступени, Мастер Клинка, и к тому же, она моя жена.
- Глубокоуважаемый Иллинор! Я бы хотел спросить: Лекс остается в нашей команде?
Иллинор  широко улыбнулся, обнажая ровнейшие белые зубы:
- Эри, малышка, разве я могу оставить тебя без столь верного телохранителя!?
За спиной Лекса с неслышимым грохотом упала вторая за сегодняшний вечер гора.
День перед отъездом был наполнен застольями и речами. Износившееся снаряжение поменяли. Из Тангамских вещей не осталось почти ничего. Гномьи мечи были осмотрены опытными оружейниками и оценены как «весьма неплохие». Услышав такие слова, Арей возмущенно фыркнул и разразился целой лекцией на тему: «Гномы – великие оружейники, эльфы – старые маразматики». И вообще, настроение у нашего гнома было неважнецкое. Все, что попадалось ему на глаза, в то время, обильно поливалось ядом и продуктами жизнедеятельности. Когда решили прогуляться напоследок, прощаясь с Великим Деревом, Арей узнал, кто будет нас сопровождать. Всю дорогу он бурчал, что: «…едва от своей избавился, как еще одну подсовывают!», и «...видать этот Иллинор хочет от своей старой пилы избавиться! Представляю эту надменную мороженую мойву!», и «…почему не назначили молодую и незамужнюю!», и вообще, « …неизвестно каким местом эти эльфы думают, и есть ли оно у них, как у всех нормальных мужиков!».
Сначала Боро резонно возражал, что если уж Арей такой ловелас, что может очаровать незамужнюю эльфийку, то пусть поднапряжется и соблазнит замужнюю. Что место есть, спроси у Эри и Лекса – они сами видали, правда издалека, и тому подобное. Но гном все занудствовал, и Боро, скоро уже раздраженно напоминал ему, что Арей, вроде как, женат и отец двоих детей!
- Да, брось ты с ним ругаться! – махнул рукой Лекс, который, напротив, пребывал в эйфории после разговора на озере. – Он потому и ноет, что любимая жена уехала! Видали мы как они все шептались по углам, как голубки! А в ванной кто вдвоем плескался целыми часами?!
Пока они препирались, подошло время, и мы отправились в условленное место. Едва мы появились на небольшой площадке перед пологим спуском с Дерева, как из-за поворота выскочили шесть гдаров. С восторгом, я узнала своего Бирха, который радостно «кашлял» и фыркал на бегу. Кавалькада вихрем пронеслась по площади и резко затормозила неподалеку. Гдары взвились на дыбы, и с одного из них, ловко соскочила эльфийка. Мужская часть команды «сделала стойку». Боро пихнул локтем Арея и ехидно сказал:
- Ну, какова мойва?! Мороженая?
- Ничего так бабочка, но характер, наверняка, хуже керосину!
- Уж если мы с тобой уживаемся, дорогой ты мой, легко подружимся даже с Занудцом Противным из семейства Мерзянковых! – назидательно подытожил магиус.
Представшую перед нам девушку, смело можно назвать красавицей: светлые волосы, ладная фигурка, правильное лицо, и небольшой, льстящий мужчинам, рост. Это была бы воплощенная мечта всех юных романтиков, если бы не несколько штрихов, которые ставили ее на ступеньку выше всех штатных «Барби». Ее волосы были пепельные, а не золотые, чело – высокое и светлое, мимика – очень живая, даже чуть нервная. Глаза – серо-зеленые, изменчивые, словно октябрьская вода. Они становились то глубокими и холодными, то яркими и быстрыми, будто лесной ручей. Я решила, что это эмоционально развитое, умное и, наверное, вспыльчивое существо. Точно в ответ на мои мысли Лекс шепнул:
- Ой, чувствую, полетят из достопочтенного пух и перья!
- Это мы еще посмотрим, из кого что полетит! – огрызнулся Арей.
- Здравствуйте, меня зовут Эола! Эльфийка улыбнулась, протягивая мне руку.
Тут мой Бирх громко хрюкая, мотая головой, и окатывая всех слюнями, полез «целоваться», торжественный момент был потерян!


17


Земли эльфов простирались далеко на юг, так что, нам предстоял еще долгий путь. Здесь было спокойно под надежной защитой эльфийских тао. Места стоянок были заранее определены, и мы могли пока расслабиться. Кавалькада продвигалась меж огромных стволов. Время коротали за разговорами, все больше узнавая друг друга. Понятно, что все интересы тяготели к новому члену команды. Она оказалась приятной собеседницей, азартной спорщицей и веселым существом, всегда готовым хорошо посмеяться. Мы болтали бы, словно беззаботные птички, если бы не Арей, со своими скабрезностями. Ему точно шлея под хвост попала! Сначала он еще держался в рамках, потом, видя, что на него не реагируют, стал явно «пересаливать». Эола делала вид, будто не замечает фамильярности тона, и отвечала на его двусмысленности прямо и без затей. Это еще больше подзадоривало нашего сатирика. В конце концов, он осточертел всем нам. Я убедилась, что даже хороших людей не должно быть слишком много.
- Скажи-ка, Эо, какая же у тебя была тема на Четвертую ступень? – задавал Боро невинный вопрос.
- «Экология биополисов. Проблемы и пути их решения», – отвечала эльфийка.
- Д-а-а-а! – тут же вклинивался гном, - экологическая проблема всегда одна: «Если потекли сортиры –  виноваты кто? Вампиры!». Слышишь, магиус, это она вас по-решала!
Все делали вид, что не слыхали этой корявости, только Лекс болезненно поморщился.
- Ну, и как успехи, внедрили что-нибудь?
- Ага! – не унимался Арей. – Восемьдесят лет дома не была, когда диссертацию строчила – вот среда и очистилась! Биополисы вздохнули свободнее!
Эола слегка побледнела, в глазах мелькнуло странное выражение. Она пристально посмотрела на гнома и сказала очень внятно и четко:
- Друг мой! Теперь я убедилась, что ваша раса выжила только по двум причинам: благодаря искрометному юмору и крепким нервам. Да, железным эльфийским нервам!
Сталь фыркнула в воздухе и замерла точно под челюстью Арея. По лезвию соскользнул обезглавленный комарик. Глаза гнома расширились, он нервно рассмеялся и нарочито медленно удалился в арьергард, где и оставался до самого привала, насвистывая песенки и старательно бодрясь. На привале, однако, он уже отошел, снова шутил и язвил. Впрочем, на личности уже не переходил и был с эльфийкой – воплощенная дипломатия.
Безусловно, Арей был очень умным, даже если иногда и терял из вида береговую линию.
Как уже было сказано, Ключ находился в землях орков. Все заинтересованные лица это знали. Никто не знал только одного: где именно? Эльфы и маги перетрясли Эйдос – все напрасно! На одном из привалов, держали совет. Боро, Арей, Эола спорили с пеной у рта, выдвигая свои версии. Мы с Волком были только зрителями, но это была очень трудная роль, поскольку каждый оратор аппелировал к нам ища сочувствия и полной поддержки. Когда все выдохлись и разбежались по углам ринга, угрюмо сопя и испепеляя противников, в воздухе задрожало характерное марево. Компанию почтил своим присутствием Шаторский Кот.
- Ах, преседые старцы! Что за общество! Мон шер, Эри, леди Эо, вы прекрасны как всегда! Тексабор, мой друг! Ты похудел! Ах, а это два бесстрашных воина: Арей Стальное Колесо и, конечно Лекс волколак! Приятно видеть всех в добром здравии. О чем спор?
- Не валяйте дурака, Шатор, – сказала Эола. – Вы же, как всегда, подслушивали!
- Не подслушивал, моя прекрасная леди, входил в курс дела! Взвешивал варианты, проводил консультации со своим эцхао. Ваши версии весьма правдоподобны, однако могут быть и столь же ложными. Никто ведь не знает наверняка. Вам, леди хорошо, вы смело можете потратить пару столетий, обшаривая земли орков, а вот другие не располагают таким запасом!
- Кот, мы ценим твое общество, – раздраженно перебил его Боро, не остывший еще после прений, – но если ты можешь что-то предложить, то уже самое время!
- Боро, мон ами! Ты слишком похудел, стал раздражителен и нетерпелив! Определенно, тебе надо лучше питаться! Посмотри, вокруг такое разнообразие: сильные молодые мужики – сплошной тестостерон! А эти лебединые шейки, такие упоительные, волнующие! Девушки, пожалейте бедного магиуса, бывшего наместного волшебника и лекаря третьего круга славного Тангама! Вам же не жалко полстаканчика крови за страстный поцелуй!
- Шатор! Перестань, ради Изначального! – прервал его смущенный вампир.
- Хорошо, хорошо, ради вашего авитаминоза! Так, о чем это я? Ах, да! Так вот Верхний Эйдос ничего не знает, и мы тоже – это плохо, но враги наши тоже ничего не узнают – это хорошо! А для нас есть Нижний Эйдос! Да, да, я знаю – Оракул. Оракул с его непомерной платой. Ну, так и у вас тут есть лишние люди! Да, ладно, Лекс, не напрягайся – я шучу! Эо, майне кляйне, я придумал, как обмануть Оракула. Создай защищенный канал, я шепну тебе на ушко!
Некоторое время эльфийка просидела, уставившись в пространство. Магам не всегда нужны были зеркала. Пообщавшись с виртуальным котом, она просияла, взяла Боро и сгорающего от любопытства Арея, и удалилась в палатку –  совещаться. Мы с Лексом остались на растерзание висевшему в воздухе привидению Кота. Тот с удовольствием воспользовался моментом и завел старую песню:
- Эри, проказница, ты только хорошеешь! Что за дивный загар! Ах, как я соскучился! Как мне хочется поболтать с тобой, где-нибудь в интимной обстановке, например у меня! Представь: мы вдвоем в моем гнездышке, горят свечи, ты – на белой шкуре пушистого варука, с бокалом ароматного шейна, и я – у тебя на коленях! Я так тоскую по твоим стройным ножкам! – во время этого монолога Лекс все больше каменел лицом. Кот скользил взглядом по нашим лицам, и в глазах его плясали веселые чертики. Смакуя, он продолжал:
- Да, да, детка! Как жаль, что ты не кошечка: я бы с удовольствием сделал тебе кучу очаровательных котят! Вот так бы делал и делал, делал и делал! – глаза Волка сузились. Кот внимательно на него посмотрел и добавил, как бы, между прочим:
- У вас там чудная луна! Полнолуние! Под такой луной хорошо гулять с любимой девушкой! Ну, а если с любовью неважно, то на такую луну и повыть не грех!
Волк медленно поднялся и отправился в заросли. Даже его спина выражала тихую ярость.
Когда он скрылся из виду, я неодобрительно поглядела на невинную рожу Шатора.
-  Ну, и зачем ты его мучаешь?!
- Я, мучаю?! – Кот театрально округлил глаза. – О, нет, его мучаешь ты, малышка! А что до меня, так я кот – мне положено дразнить собак! Эри, разве ты не видишь, что он влюблен в тебя по самые серые уши!
- Ну, не знаю…
- Ой, да ладно! Не морочь голову, хотя бы мне!
- Кот! У меня муж есть, сын,… Что вы все взялись сбивать меня с пути истинного, точно Анну Каренину!
- Все твои Каренины и прочее – все это там, далеко! Так далеко, что даже время останавливается!
- Кстати, я с тобой еще не поквиталась, за твою забывчивость насчет времени! Может, я за ТЕБЯ  замуж выйду, и буду жизнь тебе отравлять. А вернуться… Ты ведь мне поможешь, а, Кот?
- Я не всемогущий, и не Изначальный. Но я постараюсь, ради твоих красивых ножек! – Кот подмигнул мне и растворился в воздухе.
Я немного посидела, и пошла разыскивать Лекса. Он наверняка надулся. Конечно! Он сидел на краю заросшего оврага и смотрел вниз, на бегущий по дну ручей.
- Ты чего так злишься?
Он помолчал, хмурясь:
- Ненавижу кошек! Подлые твари!
- Волк, это не все! Скажи правду! - Он упрямо молчал набычившись. Я положила руку ему на плечо. От прикосновения он вздрогнул и прямо посмотрел на меня. От его взгляда что-то сжалось внутри меня, и стало приятно и одновременно стыдно, за это чувство.
- Зачем ты позволяешь этому… этому пошляку говорить такие вещи?!
- Какие?
- Такие… Похабные!
- Ну, Лекс, не такие уж и похабные! Кроме того, он ведь не серьезно! Он просто тебя дразнит. Завидует наверно. Не сердись, его можно понять: ты такой сильный, красивый и можешь оборачиваться туда-сюда хоть по сто раз за день! А он…
- Это не дает ему права так наглеть!…Ненавижу кошек!!! – Волк нервно вскочил, и быстро ушел в темноту.
Троица у костра азартно обсуждала новый план.
- Ага, Эри! – заорал при моем появлении гном. – Готовься! Эти психи готовят ритуальное самоубийство!!!
- Тихо, доблестный и бесстрашный! – сказала Эо. – Помолчи хоть пять минут! Сядь сюда Эри, я сейчас все объясню. Слушай: план Шатора хорош, хоть и опасен. А, все равно, другого выхода нет! Есть такая штука – Оракул. Что это такое до конца неизвестно. Я не смогу тебе объяснить его природу. Вобщем, есть такая пещера у Бешеной горы, а в пещере – Оракул…Такое полуживотное, полурастение, полу… Вроде оно разумное, или полуразумное, а может и неразумное. Оно отвечает на все вопросы. -  Она с надеждой заглянула мне в глаза, не нашла и малейшего понимания и смутилась, беспомощно шевеля пальцами и пытаясь подобрать слова.
- Отвечать-то отвечает, – вступил опять Арей, – но, вот цена…
- Да, тихо ты! Отвечает, но берет плату. Обычно это тот, кто и спрашивал. Короче, оно ест! Ест людей, эльфов, ну, или кого угодно!
- Стоп! – сказала я. – Если оно всех ест, то кто о нем рассказал? Значит, кто-то выжил.
- Были умники! – буркнул вампир. – Семьсот лет назад один из Великих Царей – Ганагур, кажется, загнал в пещеру двести пленников и вопрошал оракула об исходе Десятилетней войны… Выжили: он и еще пять человек…
- Очень мило! Так что выдумал наш эротичный Кот?
- Система такая: тот, кто спрашивает – заходит в пещеру и задает вопрос. Оракул отвечает и объявляет цену. Мы с Ареем защищаем Того-Кто-Спрашивает, а Боро в это время, гонит в пещеру стаю пискунов. Это такие мелкие твари, их несметное количество возле Бешеной горы. По замыслу Кота, это должно дезориентировать Пасти Оракула, и дать нам время утащить Того-Кто-Спрашивает.
- Прекрасно! Я так понимаю, что этим смелым субъектом добрые друзья назначили меня? Или это Волк, как «лишний человек»?
- Эри, дело в том, что тут нужна хорошая реакция – Пасти очень быстры! – Эо выглядела смущенной. – А у тебя, извини, не тот уровень.
- Ага, понятно! У меня уровень такой, что подходит только для сования башки в разные петли! Ну, раз вы уже все решили – пойдем, хоть сейчас!
- Эри, не сердись! Это действительно опасно, но мы же будем рядом! Я бы с удовольствием поменялся с тобой, но это ни к чему не приведет, – виновато бормотал вампир.
- Да ладно, все понятно с вами! Не суетись! С вас три бутылки шейна! А теперь подробнее…

18


 Пять дней мы добирались до Бешенной горы. Местность и вправду была поганой. Кругом расстилались унылые лавовые поля. Лес тао уступил место чахлым деревцам, да пожухлой траве, пробивавшейся между наплывами лавы. Дорога терялась среди черных камней, и продвигаться по ней было сущим наказанием. Пахло окалиной, сероводородом и еще какой-то химией. Со временем, запах становился все сильнее, появились грязевые вулканчики, смачно чавкающие бурой жижей. Потом стали попадаться и озерки, наполненные жидкостями всех цветов радуги.
Двигались мы медленно, с большой осторожностью, поминутно рискуя влипнуть в какую-нибудь бяку. Из-под земли вырывался пар, фыркали гейзеры, взметывая струи кипятка по своему внутреннему распорядку. Поначалу, мы еще были увлечены этими чудесами, но постепенно народ выдохся.
- Ну и гадкое же местечко! – ворчал гном. – Того и гляди -  задницу обваришь!
- Как?! Тебе здесь не нравиться, благородный воин? А я думала, вы, гномы, в таких местах – как дома! – мстительно отвечала ему Эо.
Волк вообще был мрачнее тучи: он изначально был против всей этой затеи. Он переругался со всеми, и мне стоило больших трудов, убедить его, что выбора нет. Хотя он и подчинился мнению большинства, настроение его оставляло желать лучшего. Один Боро чувствовал себя в «своей тарелке». С горящими глазами он шнырял от одного фыркающего конуса к другому, брал пробы грязи и воды, делал записи и доставлял нам немало неприятных минут, свешиваясь в очередную дырку.
Местность становилась сырой. Все чаще встречались озерки, прудики и просто большие лужи с неизвестными растворами. Появились полчища мелких кровососов. В воздухе носились стаи пискунов – тварей, похожих на летучих мышей, только ярко – зеленого цвета. Гнус и пискуны, похоже, всю жизнь питались исключительно друг другом, судя по тому, с каким энтузиазмом кровососы осваивали новое меню.
Вот и Бешеная гора! Черный пик, точно короной, увенчанный острыми скалами. Изо всех щелей выбивались струи пара и дыма, кругом что-то сочилось и булькало. Мне казалось, будто мы попали в ад для нерадивых кухарок. Пока мы отдыхали, созерцая «чудесный» вид, Эо с Ареем рыскали по окрестностям, разыскивая вход в пещеру. Когда он отыскался, мне дали сонного зелья и отправили «на боковую». Моя голова должна была быть ясной как стекло.
По рассказам Эо и Тексабора Цеуса, я представляла, что Оракул – гадость, но что такая – нет! Узкий сырой ход оканчивался в обширной пещере. Стены и пол были покрыты чем-то, похожим на осклизлую губку. На потолке можно было разглядеть ячеистую структуру, напоминающую соты. Каждая «сота» была около двух метров в диаметре. Я прошла в центр и встала в углубление, похожее на великанский пупок. Как только я наступила в него, отовсюду начала сочиться тягучая слизь. Она быстро покрывала пол пещеры, подбираясь к моим ногам. Как объясняла эльфийка, слизь эта служит для связи с Оракулом. Эо, Арей и Лекс обулись в непромокаемые сапоги и стояли теперь вокруг меня, обнажив оружие. Как только слизь коснулась моих босых ног, я почувствовала легкое головокружение, а затем показалось, что тело растянулось на многие километры. Ощущение реальности пропало, и я оказалась в плотном тумане. Вокруг происходило какое-то тайное движение, неуловимые изменения цвета среды, ощущалось легкое покачивание, словно я плыла в невидимой лодке. Я полностью дезориентировалась, не могла понять, где верх, а где низ; где рука, а где моя голова. На грани слышимости зародился шепот, неразборчивое бормотание, скрип и, кажется, шаги. Наконец в тумане возник Голос. Он шел отовсюду, а может, звучал прямо в голове. Сначала звуки были неопределенные, точно звучала песня на чужом языке, голос изменялся. В конце концов, он окреп и стал женским, приятным и каким-то отрешенным. Такими голосами любят наделять разные автоматические системы.
- Добрый день! Оракул приветствует Вас. Пожалуйста, расслабьтесь. Формулируйте вопрос четко и последовательно. На счет «три» начинайте передачу мыслеобразов. Раз, два, три!
Я стала думать и представлять себе, так, как научила меня Эола.
- Вопрос понятен! Приготовьтесь к приему информации. Внимание! Ответ! – в мозгу словно открыли форточку: я буквально ощущала информационный «сквозняк». Я поняла, что знаю все, что нужно.
- Спасибо за внимание! Ведется расчет. Внимание! Цена вопроса пятьдесят три килограмма биомассы! – я ощутила ехидство, проступившего во внешне бесстрастном голосе.
Вернулось чувство тела  и пространства. Перед глазами был все тот же туман, и я не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Будто издалека, доносились шум и писк. Кто-то кричал: «Там, там, Арей справа!». Вдруг все снова исчезло, и все тот же голос сказал:
- Поправка! Внимание, новая цена! – голос стал несколько удивленным. – Генетическая информация: четыре миллилитра крови!
Зрение и слух вернулись так резко, что доставляли поначалу неприятное чувство. В пещере стоял невыносимый гам, производимый тучей мечущихся пискунов. Вокруг стояли друзья с обнаженными мечами, на полу что-то копошилось. Я почувствовала, что снова владею своим телом.
- Арей, Волк – сверху! – крикнула Эо.
Я подняла голову. Огромная ячейка лопнула, выпустив стремительное змееподобное тело, глянцевито блеснувшее в свете факела. Защитники приготовились к новой атаке.
- Стойте! Пропустите ее! – Я вспомнила последние слова Оракула.
Змеиное тело опустилось и замерло над моей головой. Змея была безглазая, черная и лоснящаяся. Голова опустилась ниже и замерла на уровне шеи. Изогнутый рот медленно раскрылся, обнажив розовое нутро, усыпанное длинными не-то шипами, не-то зубами. Из глотки выдвинулся коричневый язык с тонким роговым выростом на самом конце. Язык этот вытянулся, и жало молниеносно вонзилось мне в шею. Эо взмахнула мечом, однако, голова уже отдернулась и взвилась под потолок. Кровь из пробитой артерии тонкой струйкой ударила прямо в лицо Арею, и все словно очнулись. Мужчины моментально подхватили меня под руки и опрометью бросились к выходу.
Днем позже мы уже неслись на гдарах по пустыне, затем плыли на огромном плоту по широкой и спокойной реке, потом снова скакали, и так прошла неделя. Бешеная скачка окончилась на берегу полноводной реки, протекавшей по просторной и ровной как стол саванне. Все совершенно выбились из сил, и никак не могли понять, что же гнало нас все эти дни. Боро, кряхтя, выкопал со дна своего мешка уродливый оберег, побурчал над ним, и воткнул его в землю. Все попадали как убитые, предоставив гдарам самим о себе позаботиться.
Проснулись мы на рассвете от истошного визга и хриплых воплей.
- Ну, все: кто-то добрался до гдаров! – констатировал Волк, хватая меч. Все повскакали и, как полоумные бросились на звук.
Какой-то лохматый зверь, действительно, посягнул на гдаров. Но сейчас, летая от одного к другому посредством изрядных пинков, искренне раскаивался, и оглашал округу жалобным визгом. Неподалеку паслось стадо меланхоличных антилоп, бродили высокие лысые птицы и множество других странных тварей. Гдары бросили, наконец, свою жертву, и принялись чиститься, отплевываясь от шерсти и вычищая клочки вражьей шкуры из-под когтей.

Много недель путешествовали мы по саванне и повидали много интересного и удивительного. Но все эти события, скорее, достойны кисти художника или, хотя бы запечатления на кинопленку, чем изложения на бумаге. Долго ли, коротко, а к экваториальным лесам мы приближались загорелыми до черноты, дружными и даже веселыми. Знание, что я получила, пока мои друзья крошили Оракула, впечаталась накрепко. Я добралась бы до места даже с завязанными глазами. Мы словно скользили по натянутой струне, приближаясь к цели. И вот мы уже в джунглях. Это настоящая тропическая сельва с душной жарой, зеленоватым полумраком, полная жизнью и смертью. Все, что у нас было «неэльфийского» моментально сгнило  и рассыпалось в труху. «Эльфийское» же, носить было невозможно из-за одуряющей жары. Вскоре наша команда щеголяла одетая практически в одни охранные заклинания. Странно было видеть эльфийку, загорелую до «гнедого» цвета и Арея, покрытого разноцветными пятнами наподобие политической карты мира (это, он сотню раз обгорал и облезал, несмотря ни на какие притирки Боро). Привалам теперь радовались как Новому году. Разморенные и липкие от жары мы, однако, не страдали отсутствием аппетита. Все потому, что готовку взяла на себя Эола, решительно потеснив вампира с его калорийными блюдами. Сейчас мы питались легкой и полезной пищей, оставляющей ощущение легкости и прилива сил. Остальная публика числилась фуражирами и «принеси – подай». Приготовление обеда походило на священнодействие, и еда была отменной, за исключением одного случая:
Мы тогда «привалились» неподалеку от широкого ручья. Эола решила приготовить один из многочисленных своих супов, которые ей особенно удавались. Вода была рядом и вскоре, над костром, весело булькало ароматное варево. Услышав приглашение к столу, компания расселась по своим местам, оживленно переговариваясь в ожидании, когда откроется крышка и начнется ритуал разливания. После первых ложек, на лицах едоков появилось задумчивое выражение. Хлебово явственно отдавало тиной и еще чем-то несвойственным.
- Странно, – медленно проговорил Лекс. – Может перцу не хватает? – осторожно спросил он.
- Нет, – сокрушенно сказала Эо. – Это что-то с водой! Что, совсем нельзя есть?
- Извини, деточка, но как будто из дохлой гузули сварили! – виновато сказал Боро.
- Нет, – влез Арей. – Начинали варить из живой, а перед смертью она еще и обгадилась!
После таких слов, аппетит пропал окончательно. Эо вспыхнула, схватилась за меч и быстро пошла к ручью.
- О, топиться побежала! – не унимался гном. – Там мелко! Ямку вырой, гнилая интеллигенция! – крикнул он  вдогонку.
- Слушай, Колесо, ступай-ка ты за ней, – с выражением глядя на гнома, сказал Лекс. – Да извинись! Не то мы с Боро съедим ТЕБЯ! Прямо так, в натуральном виде!
- Да нет, наш гном такой желчный, что его придется неделю отмачивать в том же ручье, так что ямка пригодится! – добавила я.
Наш шутник побурчал для вида, но не находя поддержки, поплелся следом за эльфийкой. Он всегда понимал, что перегибает, но никогда не мог вовремя прикусить язык. Через полчаса они вернулись. Причем с гнома ручьем текла вода, а Эо несла склянку, в которой что-то бешено крутилось и дергалось.
- Вот! – издалека заорал Арей. – Это местный водяной дух! Олька его воплотила принудительно, а я изловил! Сейчас мы его самого варить будем!
- Он во всем виноват! Чем меньше дух, тем больше самомнение! Он, видишь ли, обиделся, что разрешение не спросили, когда воду брали, – объяснила Эо.
Колесо наклонил склянку над кипящим котлом. За стеклом сейчас же возникли круглые глаза и хрупкое полупрозрачное тельце. Арей вытащил пробку и сделал зверское лицо. Тонкие ручонки звонко забарабанили в стенку сосуда. Арей будто нехотя остановился. Тварюшка молитвенно сложила лапки. Эо смягчилась – она быстро отходила.
- Ну ладно, давайте его отпустим! – существо горячо закивало.
- Н-е-е-е-т! – плотоядно протянул гном. – Вар-и-и-и-ть! – Ну, или пускай все исправит – я очень голодный!
Дрожащая ручонка высунулась из горлышка склянки. С тонкого пальца в котел сорвалась всего одна капля. Сразу пошел такой запах, что сомнения в качестве пропали.
- Интересно, - сказал Лекс, принюхиваясь, - он нас не отравит?
Тварь отрицательно замотала головой и снова заломила руки. Тексабор зачерпнул ложку:
- Ой, детушки, отрава! Чистый яд! Но добрый вампир всех спасет – лопну, но все съем! Героически!
Через пятнадцать минут суп, ставший просто упоительным, был расхлебан, а незадачливый водный дух – торжественно отпущен.


19


Мое знание вело нас все дальше. Мы взобрались на горное плато. Как мы туда лезли – это отдельная история, достаточно сказать, что, упираясь плечами в колючие зады гдаров, мы помянули все доступные нам пантеоны, включая покровительницу мужской силы наяду Ще-Ще, с вечно торчащими сосками.
Воздух здесь был на десять-пятнадцать градусов холоднее, а нам, уже привыкшим к тропической жаре, показался просто ледяным. Самое приятное заключалось в том, что здесь росли наши любимые тао. Путь наш  теперь проходил между их желтыми стволами, по ровной земле, усыпанной пружинящими иглами. После непролазных джунглей такая дорога казалась прогулкой по музею. Гдары весело бежали, фыркая и хрюкая от удовольствия, километры летели незаметно.
После полудня второго дня, мы двигались вдоль ручья по узкой тропе, протоптанной неведомым зверьем. Эола вдруг забеспокоилась, начала хмуриться. Лекс тоже помрачнел и направил гдара в авангард отряда. За несколько минут всем стало не по себе. По длинным иглам пробежала странная дрожь, и где-то в лесу родился глухой воющий звук. Вокруг зашуршало, и сверху посыпались тяжелые капли.
- Стоп! – скомандовала эльфийка. – Тао плачут, у нас проблемы!
- Да, – это Волк вернулся из-за поворота. – Севернее,  в двух часах – нехорошо.
Эо заметалась между стволами, прикладывая руки к желтой коре и что-то шепча.
- Когда тао плачут – говорила она нам, – это может значить либо пожар, либо землетрясение, либо гибель молодой поросли тао. Это возможно только если убиты эцхао…
- Эцхао? Кто же тронет эцхао?! – удивился Боро. – Я даже представить себе не могу, что за выродок может поднять руку на эцхао! Чувствую, дело – дрянь!
- Так, ребята! Ноги в руки и поскакали! Волк веди нас! – Эо вскочила на своего гдара.
Мы опрометью бросились за Лексом. Мы понеслись сквозь густой подлесок как стадо буйволов. Спина Волка мелькала среди деревьев, сзади шумно дышал Арей. Наконец, мы остановились. Волк поднял руку вверх, призывая к осторожности. Он выскочил из седла и крадучись отправился вперед. Дыма и огня не было видно, земля не дрожала, но шум и вой достигли такой силы, что я была бы рада такой же сумасшедшей скачке, только в обратном направлении. Капли сыпались так часто, что все совершенно промокли. Весь лес пропах баней. Запах стоял такой, что перехватывало горло. Кусты впереди раздвинулись, и появился Лекс. Лицо его окаменело, а глаза горели яростью.
- Эцхао...- выдохнул он. – Пошли!
Выбравшись на поляну, я не сразу поняла, на что же смотреть? Все кругом было истоптано, тут и там валялись огромные ветви. Я пробралась к замершему над чем-то Волку. Неподалеку Эо опустилась на колени.
Сначала я увидела маленькое тельце, лежащее навзничь, с раскинутыми руками. Шерстка, покрывающая тело слиплась и потемнела. Из огромной раны, идущей через все тело, сочилась густая кровь. Маленькое существо было разрублено до самого позвоночника. На личике застыло удивленное и печальное выражение. Правая рука сжимала копейце толщиной с указку. Представляю, каково было моим друзьям – ведь для них это не просто мертвое существо, для них это было самое страшное святотатство в их долгой жизни.
- Кошмар! – сказала Эо. Какой же гад это сделал?! Может, появились терата?
- Да нет, – откликнулся Боро. – Тут кругом человеческие следы!
- Эй, скорее сюда! – крикнул Арей с другого конца поляны.
Там, завалившись за большую ветку, лежало что-то красное и блестящее. Это был второй эцхао. Во мне все сжалось. Эцхао еще дышал – он был освежеван заживо.
- Это женщина, – сказал Боро глухо. – Эо, помоги мне.
Они сложили руки ладонями, произнесли нараспев заклинание, и маленькое тело поднялось из-за веток, повисая прямо в воздухе. Боро снова произнес слово и сделал жест рукой. Тело окуталось туманцем и медленно перевернулось. Арей отвернулся. На черном от крови лице блестели огромные живые глаза. Они были наполнены такой мукой, что сердце больно защемило.
- Она не сможет говорить. – Боро тяжело дышал.
Нижней челюсти практически не было. Сквозь обломки костей виднелся сухой почерневший язык.
- Эри, там синяя склянка, в сумке, принеси. Поторопись!
Лихорадочно роясь, я оттискала синюю бутылочку, и вернулась к парящему тельцу.
- Давай четыре капли, вот сюда на язык.
Ровно четыре капли. Через несколько секунд, глаза метнулись по нашим лицам, раздался протяжный стон. Каким-то непостижимым образом донеслось едва различимое: «Маленьк…». Дрожащая рука шевельнулась в сторону леса. Из огромных серых глаз покатились крупные как бусины слезы.
- Убей, больн-о-о-о, убей…
- Эри, тут, на шее, в ладанке, одна крупинка. Эри, осторожно, не руками…
Одна крупинка. Глаза замерли, закрылись. Тельце перестало дрожать, ручки безвольно повисли. Все.
Боро и Эола тихонько опустили эцхао на землю.
- Три следа на северо-запад и запах эцхао. – сказал Волк.
- Она сказала: «маленький», наверное, там ее ребенок.
Мы положили жену рядом с мужем, наскоро накрыв тела плотной тканью и укрыв ветками, и последовали за Лексом.
Ярость и гнев наполняли каждого из нас. Мы двигались в гробовом молчании. Такое не могут делать нормальные! Во мне все кипело: если я сейчас и никого не убью, то, по крайней мере, приложу к этому все усилия! Здесь, в этом мире, зло может быть наказано по заслугам, хотя бы сейчас, в этом лесу! Мы двигались, стараясь не шуметь, но вой в лесу превратился в протяжный стон, и нас все равно никто бы не услышал. Возле прогалины мы остановились и по кустам пробрались к самому краю зарослей. В седине горел костер. У огня расположилось семеро мордоворотов, судя по всему изрядно пьяных. На вертеле жарилось какое-то животное. Слава Богу – не эцхао. Слева от меня Эола бесшумно натянула тетиву своего лука. Мне еще не доводилось видеть, как она стреляет. Справа – Арей, перехватил топор поудобнее. Боро замер чуть сзади. Переглянувшись с остальными, Волк, не скрываясь, раздвинул кусты и шагнул на поляну.
Морды возле костра встрепенулись, руки потянулись за оружием.
- Здорово, мужики! Ну, что, охотитесь, что-ли?
- А, ты кто такой будешь? – спросило одно тело, после некоторого молчания.
- Я-то? Да так, гуляю. Это кто же из вас с эцхао воевал?
-А тебе – то, какое дело? Гуляешь, так и гуляй себе мимо!
- Выйдите трое, убившие эцхао, тогда остальные уйдут живыми.
- Нет, ну ни хрена себе! Глядите, какой тут защитник природы нашелся! Да ты кто такой, земеля, уж не егерь ли здешний? А может, ребята, он – нечисть лесная? Так мы его живо почистим!
Из-за спины говорившего вылетел нож. Тут же «дзенькнула» тетива и нож, изменив траекторию, улетел в кусты. Все кончилось очень быстро: четверых обвила синяя молния, и они упали обугленными колодами, распространяя ужасный запах горелой плоти. Двоих достал Волк, и еще одного оставили в живых, всего лишь всадив четыре стрелы во все конечности. Мы с Ареем вообще не успели поучаствовать, отчего Стальное Колесо сал просто неуправляемым.
Этот последний – трясся посреди поляны, озираясь вокруг белыми от ужаса глазами. Стрелы дрожали синхронно с ногами и руками. Волк обтер меч, и, бросив его в ножны, исчез в кустах. Арей подскочил к «языку», вращая красными глазами, топор так и плясал в его руках.
- Спокойно, благородный гном! – осадила его Эо. – Скажи, ты, слизень, что вам сделали малютки эцхао? Это все равно, что детей убивать!
- Эти гады и детей – легко…, – сверкал глазами Арей.
- Мы не хотели убивать, не, не хотели! – затараторил выродок. Его била крупная дрожь, губы прыгали. – Мы увидели их на земле, он не убегали, в траве копались. Стей говорит, что мол, вот эцхао, за них колдуны большие деньги отвалят! Ну, мы и решили их поймать. Маленького легко схватили, нет, не схватили, он сам подошел, а Тока его взял, да и придавил слегка. Тот пискнул, а мать как кинется, прямо Токе в морду! Тока ее об землю – шварк! Ну, она и лежит, ну тогда самец, с палкой на нас бросился, и прямо Стею по голове (перед глазами сломленная тростинка в мертвом кулачке)! Тут Стей его на меч и поймал!
- Мы нашли двух взрослых, а где ребенок?
- Детеныш, ребенок, а мы его отпустили! Он пищал, так пищал и царапался, что я его нес-нес, да и отпустил! Не убивайте меня! Я ничего не сделал!
- Не врешь?
- Не, не, не вру, отпустите меня! Мы ж не звери! Просто так получилось, эти эцхао дохлые такие, то есть, слабые они…
- Ну, ладно, Доброта во плоти, твою мать! А зачем же вы с живой эцхао кожу сняли?! Тоже случайно?! – спросил Арей.
- Это не я, не я! Я не видел! Это Стей оставался! Она дохлая, ну, мертвая была! А я мелкого нес! Нес и отпустил!
В это время с края поляны шел Волк. Лицо его уже не было яростным, только печальным и усталым. На руках его, свесив ручонки с пухлыми розовыми ладошками, лежало тельце малыша эцхао. Когда Лекс подошел, все увидели, что головенка размозжена в кашу.
- За ноги и об дерево.
За спиной раздался глухой хряск. Фонтанируя кровью на землю пали две половины.
- Простите, – сказал Арей. – Рука сорвалась.
Мы вернулись на разгромленную поляну, чтобы похоронить несчастную семью. Пока мои спутники готовили все необходимое, я бесцельно бродила среди молодых, всего в обхват тао. Вдруг что-то, какой-то звук привлек мое внимание. Я прислушалась: тихий-тихий всхлип и тоненький писк на пределе слышимости. Я замерла, пытаясь установить его направление. Он исходил от одного из деревьев. Медленно и осторожно я приблизилась. Под толстой, свисающей до земли веткой, обнаружилось отверстие, так, поменьше форточки. Звук шел оттуда: редкие судорожные всхлипы и горький безнадежный вой. Очень осторожно я заглянула внутрь. Вой оборвался, и маленькие трясущиеся ручки взметнулись вверх, в попытке прикрыть пушистую головенку. Тельце завозилось, стараясь забиться как можно глубже. Я забормотала всякую ерунду, которой обычно утешают маленьких детей, и отчаянно замотала рукой, в надежде, что кто-нибудь из наших заметит меня. Сзади, как всегда бесшумно, возник Лекс.
- Что тут еще? – негромко спросил он.
- Тут еще один малыш! – шепотом ответила я, между: «ну-ну-ну!» и «ш-ш-ш!». – Неси мою меховую куртку! Быстрее!
Сейчас же куртка была у меня. Осторожно, но крепко, я обхватила бьющееся тельце меховой стороной, прижала сверток к груди. Малыш потрепыхался еще, но, почувствовав живое тепло, затих, уткнувшись мокрым личиком в шею и всхлипывая на каждом вздохе.
Три часа я баюкала беднягу, жестами отгоняя всех нетерпеливых и сочувствующих. Эцхао вздрагивал при каждом шорохе, и снова начинал дрожать и всхлипывать во сне. За это время находчивые маги приготовили какую-то детскую смесь и даже бутылочку с маленькой соской. Малыш, наконец, очнулся и высунул голову из спасительной куртки. Он увидал наши лица, глаза его расширились, лицо сморщилось, но бутылка теплого молока предотвратила очередную бурю. Наевшись, он снова уснул, но уже крепким и спокойным сном.
Когда мы положили сверток в глубокую корзину, то сами немного успокоились, и впервые за день перекусили, и принялись обсуждать создавшееся положение. Дела наши не блистали радугой. Понятно, что эта банда оказалась в такой глуши неспроста. Арей выгреб свою порцию тумаков за «пальцев нервное дрожанье».
- Что-то не сходиться, – говорил Боро, – если это за нами, то почему же такие недоноски? Мы раскидали их как котят!
- Во-первых, – рассуждала Эо, любовно полируя клинок. – Кто сказал, что это за нами, может, специально за эцхао? А может и за нами, а эпизод с эцхао только проявление кретинизма. А, во-вторых – рассуждать можно долго, спасибо нашему берсерку с топором! В любом случае, эти безлюдные места становятся шумными.
- Нет, я просто не понимаю, как такие уроды могли бы следовать за нами! Я все-таки, со своей стороны, слежу за всем, чем могу, вплоть до запаха! Мы идем, словно лесные духи! – сказал Лекс, возмущенно встряхивая головой.
- После той славной потасовки у речки, всем должно быть понятно, что мы не "до ветру" вышли! – соглашался с ними Арей. – Да, зря я так, успел бы еще душу отвести! Думай теперь! Эта компания не похожа ни на орков, ни на «летчиков» - разрядность не та!
- А, с чего вы взяли, то нас одна «контора» пасет? – спросила я, поглаживая сверток в корзине. Мне, почему-то, кажется, что наша кончина составит счастье очень многих! Тем более после «потасовки у речки».
- Но как нас можно отследить? Мы и так почти не пользуемся магией, во всем себе отказываем, так, стандартный набор! Любой школяр это может! – вопрошал Боро, сплеснув руками.
- Дорогой Боро, и ты Эо, а скажите, вы профессионалы своего дела? Да! А каждый профи имеет свой неповторимый почерк! Я уж не знаю, как там с магией, но, по-моему, это универсально для всех мастеров! – на меня снизошло «просветление мозга». А с вашим Эйдосом только ленивый не отыщет все, что надо! Я знаю, о чем говорю – у нас тоже есть что-то подобное.
- Точно! – хлопнул себя по колену магиус. – Как это мне раньше в голову не пришло?! Интересно только – кому это нас еще взыскалось?
- Они говорили о магах, что дают деньги за эцхао. Такое возможно только в одном месте.… У Больфа, в Землях Людей,- сказала Эо, загоняя лезвие в ножны. – Нигде еще не было столько свободы черным мага, некромантам – этим недоучкам от магии, как у него!
- Да, старую школу повыжил, так, или иначе, вот сякая погань и расцвела пышным цветом! – вздохнул Боро. – Это ведь что хорошее – пестовать надо, трудиться, а сорняк и сам лезет! Это только Больфовы выкормыши могли возомнить, что смогут силой заставить эцхао на них работать! И все же, что делать с малышом? Да и с лесом решать надо. Тао не проживут без присмотра эцхао, ох, надо же, трое! Что же теперь делать? – запричитал он, сокрушенно качая головой.
- Вот именно, – раздалось из ниоткуда. – Что делать?
Двери в пространстве распахнулись, и оттуда вышел Кот. Он запрыгнул на ближайшую ветку, обозревая окрестности.
- Знаете, уважаемый Шатор, вы, конечно, личность особенная, и Вам многое позволено, но эта Ваша манера…, – начала Эо, с неудовольствием на него глядя.
- Ах, оставьте, мон ами, сейчас не до моих манер! Ситуация слишком серьезная. За вами, друзья, началась настоящая охота! Весь Эйдос вибрирует! Кто именно, понять невозможно, но, определенно, любопытствующих несколько. Работают грубовато, но добротно. Одна точка ведет  вас почти постоянно. Так что, это, - он обвел взглядом разруху и кивнул на могилы, – только цветочки!
- Есть предложения, друг мой? – осведомился Боро.
- Что за вопрос?! Конечно, у меня есть предложения, иначе я не решился бы побеспокоить наших леди! – он отвесил поклон Эоле. – Эо, дорогая, посмотри в-о-о-он туда, – он махнул лапой. – Чувствуешь?
- Да, Шато, очень неприятное место. Я бы предпочла держаться от него подальше. «Земля Духов» – объяснила она непосвященным. – Аномалия пространства. Этакое «тонкое место» между мирами. Таких мест много, только вот это, конкретное, совсем необычное, неприятное, сложно объяснить…
- Ты права! Очень странное и очень большое. А что происходит в Землях Духов? Люди пропадают без следа, так? Дорогой Лекс, не надо на меня так грозно смотреть, я у Вас мослы не воровал! Что с того, что мои предложения связаны с определенным риском? Пока все проходило благополучно? Или Вы думали, что Вас на пикник пригласили?
Лекс отвернулся, чтобы никто не увидел его яростного выражения. Все, даже я, уже поняли, что продеться очередной раз влезть в неприятности.
- Все это здорово, – сказал уныло Тексабор.- Но я не думаю, что наши «друзья» такие наивные, что поверят, будто два мага, «за здорово живешь», сгинут в проклятом месте!
- Конечно, не поверят! Но, вряд-ли последуют за такими безумцами! А «место» большое, граница его дл-и-и-инная, кто знает, где выскочат эти маги, за всем не проследишь, ведь так? А, кроме  того, такие герои, как эти, «безвременно ушедшие», что валяются на той поляне, никогда и близко не подойдут к Землям Духов. Кстати, можете не беспокоиться об их погребении – я слышу ворчание хоронильщика прыткого.
- Уважаемый, – поднялся со своего места Арей. – Мы все, конечно, сильно благодарны за заботу, но почему все пути к спасению, идут у Вас через пушистый афедрон? Нельзя что-нибудь получше придумать?
- Ну, вот садись и придумай, УВАЖАЕМЫЙ! – огрызнулся Кот. – Как придумаешь – скажешь. – Арей обиженно отвернулся, и подсел к Лексу, что-то шепча ему на ухо.
Кот продолжал:
- Перейдем к эцхао. Два варианта: я забираю малыша и доставляю сюда своего друга, либо вы забираете малыша, а я опять, доставляю сюда своего друга.
- Что я слышу?! – вскричал Боро, поднимаясь в волнении. На него зашикали в три голоса, и он продолжал уже шепотом. – Что я слышу, ты расстаешься со своим эцхао?!
- Да, в принципе, мы уже все решили. Он говорит, что так надо. Только, он не может позаботиться о малыше: слишком много тао, кроме того, он мужчина, холостяк с тысячелетним стажем. А по некоторым причинам маленького эцхао нельзя передать на воспитание другим семьям, почему – не знаю даже я, а он не говорит.
- Ну, не говорит, и ладно! Что скажешь, Эр, по-моему, это должно быть твое решение? – обратилась ко мне Эола.
- Не знаю, к добру или к худу, но пусть останется! – наверное, это было эгоистичное решение, продиктованное взыгравшим материнским инстинктом, но «старшие товарищи» молчаливо согласились (тоже, видать, были соображения: я-то когда-нибудь уберусь восвояси, а эцхао на дороге не валяются). Как бы там не было, а маленький эцхао, отныне с нами.
Кот убрался, заявив, что сам свяжется со всеми заинтересованными сторонами, а нам, мол, надо сидеть и не шуметь.
Долго ломали голову, как назвать малыша. Спорили шепотом, но так, что у меня разболелось горло. Наконец дошли до состояния «мозгового запора», и вообще не могли ничего родить. Потом из дозора вернулся Арей, выслушал наши варианты, поморщился и сказал:
- Не, все это дуроглупь. Вот у меня дядя был, тоже сирота, его родителей горный тролль убил (они тогда часто встречались в Старых Ходах), так вот, его звали Далинор. Дядька, когда вырос, нашел того тролля и отомстил. Ростом он был вот на столько выше меня – как раз между ног у тролля проходил. Так вот он… Не, это не для женских ушей! – физиономия гнома расплылась, в глазах заплясали похабные чертенята. Он подцепил Боро и Лекса под руки и утащил за соседнее тао. Минут двадцать, неуместные взрывы хохота, хрюканье и всхлипы, пугали гдаров, и заставляли морщиться Эо.
- Далинор…, - попробовала на вкус Эо, – Даля…, – Ну как тебе?
- По-моему – хорошо. Красиво и благородно для взрослого, мило и удобно для ребенка. Пускай будет – Даля!
Новоиспеченный «сокрушитель троллей» сопел в своем гнезде.


20


Мы пресекли плато и продвигались по направлению к Земле Духов, надеясь «бесследно пропасть» там, путая карты преследователям. Необходимо было найти удобный спуск с огромной высоты. Такой, чтобы прошли и люди и гдары с поклажей. Конечно, со стороны выглядит странно, что, имея в отряде двух могучих колдунов, мы пустились искать пути-дороги. Но делать было нечего, Боро и Эо старались вообще не колдовать, и приходилось обходиться своими силами. Да тут еще и малыш Даля. Я  полностью была поглощена заботами о питании, больном животе и слезящихся глазках. Между волшебниками развернулась подспудная борьба за благосклонность эцхао. Боро и Эола наперебой ублажали его, и совершенно  избаловали бы ребенка, если б не мои решительные действия и «планомерная воспитательная работа». В конце концов, маги, все же, признали мою правоту, и стали держаться «в рамках». За мной закрепилась роль строгой «мамы» малыша, который, кстати, быстро оправился после пережитого. По счастью, он находился в том возрасте, когда горе, даже самое большое, быстро забывается. По словам магов, возраст малыша Дали, соответствовал двум годам у человеческого ребенка. Он быстро научился понимать наш язык, и вел себя, как и положено двухлетнему мальчишке: везде совал свой нос, играл, и уморительно «помогал» нам во всех делах. Единственное последствие пережитого заключалось в том, что маленький Далинор совершенно не разговаривал, несмотря на все усилия «дедушки» Боро. Тот так настойчиво учил малыша, что сам немного впал в детство. Например: он, как-то, приветствовал вернувшегося с охоты Лекса словами: «Эй, Волк, ку-ку!», а частенько мы замечали его напевающим на разные лады что-нибудь типа: «Красная бутылочка, красная бутылочка, ручки помоем, зельеце составим! Ля-ля-ля, ля-ля-ля!»
Даля же упорно не желал произнести ни слова. Он все понимал, но щебетал только детскую «тарабарщину», смеялся, плакал – и только! А в целом он был настолько веселым и покладистым ребенком, что почти не доставлял хлопот. Во время переходов он сидел у меня на плечах, зарывшись в волосы так, что торчали только глаза да уши, спал или обозревал окрестности, изредка показывая пальцем на что-нибудь интересное. На привалах же он играл со всем, что ему попадалось, быстро приучив нас ходить всегда при оружии и складывать все остальное на свои места. Весьма скоро мы перестали замечать его пушистую шкурку и огромные нечеловеческие глаза и обращались с ним  как с маленьким мальчуганом.
Идиллия наша была недолгой. Сначала эльфийка обнаружила некие специфические колебания Эйдоса, говорящие о применении кем-то сложных «заклинаний розыска», а затем и Лекс, в одном из своих разведпоходов обнаружил крупный отряд вооруженных людей, идущий по нашим следам. По всем признакам, в отряде был хотя бы один маг, и, причем очень сильный. В наши планы никак не входили вооруженные столкновения с толпой головорезов, а спуска все не было.
Два дня мы практически бежали по краю плато, а погоня все приближалась. Боро и Эо извелись, возобновив колдовство и проводя часы, скрывая наши следы. Арей и Лекс попеременно стерегли нас, а я изводилась от своей бесполезности и бессилия. Хотя я и взяла на себя всю «домашнюю» работу, но чувствовала себя совершенно никчемной. Утром третьего дня, мы окончательно убедились, что нас настигают. В запасе оставалось каких-нибудь пять – шесть часов. На коротком привале снова обсуждался извечный вопрос: «Что за хрень, и что делать?». Послушав Арея и Волка, предлагавших несколько планов предстоящей битвы, я, словно проснувшись вдруг, спросила:
- А что, если нам полететь?
- Полететь? Эри, мы не птички, если ты видишь! По-моему, ты переутомилась! – воскликнула эльфийка (она почти не спала, стала нервной, и, видимо сама здорово переутомилась).
- Что же вы за маги, если не можете летать?!
- Да, как-то, нужды не было, – задумчиво произнес Боро. – Как-то, вроде, раз – и там!
- Давайте подумаем, - сказала я. – У нас люди летали сначала на шарах, потом на дирижаблях, на планерах…
- Стоп! Что ты там о шарах?
Я изложила все, что знала о шарах и аэростатах. Оказалось, почти ничего. Только сам принцип и общий вид изделия. Однако, большое счастье, когда у тебя умные и образованные друзья. А особенно здорово, когда они еще и маги! Через час Арей обильно потел над замысловатым чертежом, а Тексабор и Эола, словно Копперфильд, вынимали из воздуха все, что нужно для строительства. Скоро чертеж был готов, расчеты произведены, а маги, с помощью Лекса вытягивали из ниоткуда рулоны серебристой ткани. Арей принес чертеж:
- Ну как, похоже? – на чертеже было что-то типа дирижабля, несколько непривычного вида.
Рисунок был испещрен надписями. Хотя мой магпереводчик и позволял читать, я не могла ничего понять. Одна надпись гласила: «скрюченные вирюлечки», другая: «распушить директора псидрически», а третья – шедевральная: «хнырь безусловный».
- Не переживай, Эр, – сказал Боро, заглядывая через плечо. – Я тоже ничего не понимаю. У нашего друга неважный почерк, к тому же он не везде палочки дописывает.
- Главное, Арей, чтобы ты сам понимал! Мы в тебя верим! – сказал Лекс, раскладывая материалы.
- Да, а, кроме того, испытательный полет будет единственным, – добавила Эо. – Надеюсь, ты не на столько меня ненавидишь, чтобы свалиться со мной с неба?
- Нет, – огрызнулся гном. – Хочу, чтобы ты и дальше перед глазами мельтешила, напоминала, какая у меня жена хорошая! Оказывается!
Такие пикировки были обычным делом. Что интересно, обменявшись удачными колкостями, дуэлянты смотрели друг на друга с умилением, как счастливые родители смотрят на своего бойкого шалуна, говоря: «Ах, чертенок!». Короче, они подружились.
Как ни странно, но дирижабль был готов часа за четыре. Маги заменили нам кучу рабочих, а Арей – целое конструкторское бюро. Близость погони бодрила, как хорошая затрещина, но времени все равно не хватало, и Эо активировала давно заготовленное заклинание «грязи». Прочное и эффективное, оно создавало липкие чавкающие хляби на пути преследователей. Это давало нам дополнительные два часа.
И вот, наше детище стало наполняться газом. Происходило это без чьего-либо участия, было похоже, что наш дирижабль глотает воздух, точно огромный кит. Серебристые бока ходили волнами, и он постепенно поднимался, словно всплывающий из глубины Моби Дик. Арей гордо взирал на свое создание. Изящная гондола была просторной и надежной, так что мы легко поместились в нее, вместе со своими гдарами, хрипящими и ощетинившимися, точно подавившиеся ежи. Прежде чем отчалить, мы дали своему кораблю имя, назвав его просто и без затей: «Директор мира», и разбили о нос гондолы один из ликеров Тексабора. Канат отрублен, и мы плавно покачиваясь, оторвались от земли и поплыли, набирая высоту. Как только под нами мелькнул обрывистый край плато, наш «Директор» тихо повернулся и, повинуясь легкому магическому ветру, направился к таинственной Земле Духов. Мои друзья опьянели от необычного ощущения. Они обнимались и орали как сумасшедшие. Дошло до того, что наш интеллигентный Боро, пуская по кругу очередную бутылочку, спел глубоким басом разухабистую песенку, самое же поразительное, что ему подпевала эльфийка!

Наша бабушка упала,
И костылик поломала.
Эй, старушка, не жалей,
Магу чарочку налей!

Маг наш водочку шарашит,
А костылик - вот беда!
В облаках крылами машет!
Вот такая ерунда!

Эй, старушка, не жалей,
Гному чарочку налей!

Гном явил свои таланты,
И костылик, вот беда!
Добывает бриллианты!
Вот такая ерунда!

Эй, старушка, не жалей,
Эльфу чарочку налей!

Эльф, он пьяным не бывает,
Но костылик, вот беда!
В огороде расцветает!
Вот такая ерунда!

Эй, эй, не жалей,
И вампиру ты налей!

Бабка прыгает молодкой,
А костылик, вот беда!
Как живой, бежит за водкой!
Вот такая ерунда!

Эй, эй, не жалей!
Жить с вампиром веселей!

Арей радовался больше всех, он даже подпрыгивал, пока на него не зашикали. Я сказала ему:
- Колесо, продаю тебе идею воздухоплавания. Практически даром отдам: бочка бриллиантов, карат так, по двадцать четыре каждый, бочка серебра и бочка золота, ну и платины, килограмм сто. Да, и еще хочу пять процентов ото всех последующих проектов.
- Ах ты, моя умница! – умилился Арей. – Наш человек, наш! Заметано! А можно, я буду твоим доверенным лицом в Морриноре, конечно с правом вложения капитала, ну пока тебя тут не будет. Ты же домой собиралась, ладушки?
Что не говори, а считать гном умел, как никто, и память у него была хорошая. Правда, наш интересный разговор внезапно оборвался, потому что Даля, кочевавший с рук на руки, так переполнился новыми впечатлениями, что не удержался и излил их прямо на  хозяйственного гнома.
Итак, мы ехали, ехали, и, наконец, приехали. Посадку нельзя было назвать мягкой, но, с нашими пилотами – самородками, спасибо хоть никто не убился! Наше «летало» рухнуло прямо в озеро, на широкий пляж которого мы и стремились. По счастью, старательный гном все сделал на совесть: гондола нигде не протекала. Оболочка баллона величественно обрушилась в воду, перепугав до смерти всю местную живность. Маги поспешно творили заклинания развоплощения, а  остальные пытались утихомирить беснующихся гдаров и сохранить в целости хоть часть багажа. Вместе с оболочкой случайно развоплотили и верхняя  часть гондолы и мы оказались в несуразной лохани с хрипящими от ужаса животными. Короче, кое-как, с помощью магии и матери, добрались до вожделенного берега. Когда мы пришли в себя, солнце клонилось к западу, и джунгли наполнились писком, жужжанием, щелчками и душераздирающими воплями. Маги отправились к границе Земли Духов, чтобы, как выразился Боро, «раскушать» что там, да как. Мы с Лексом рискнули поохотиться, потому что за время гонки, наши запасы слишком истощились. Арей и Далька остались в лагере, благо, что последний спал без задних ног.
Лекс обернулся, и теперь, я пробираюсь по джунглям вместе с огромным волком. Собственно, это и не волк никакой, а совсем другой зверь. Он похож на наших  псовых только внешне, но такие существа – волки этого мира. Он красив: светло-серый мех, похожий на песцовый был особенно густым и пушистым на шее, мощные лапы с длинными острыми когтями, черные, точно припорошенные угольной пылью. Крупная голова с широким лбом и сильными челюстями, усаженными безумным количеством зубов. Очень острых треугольных зубов, которые постоянно растут. Зеленые прозрачные глаза. Когда волк смотрел из темноты, они горели как два семафора. Острые уши с бархатными изнанками, увенчанные черными кисточками. Ну, и конечно, шикарный хвост, живущий отдельной жизнью.
Я так и не привыкла к превращению привычного уже, знакомого до мелочей человека, в другое существо. Это не переставало меня поражать, и казалось куда более удивительным, чем колдовство наших магов, ставшее обыденным, как электричество. Лекс был так зверски красив в этом облике, что я позволяла себе куда больше вольностей, чем в человеческой форме. Я могла подолгу гладить его чудный мех, теребить бархатные уши, всячески возиться с ним, и даже, целовать его в гладкий «кожаный» нос.
Собственно, это была и не охота, а прогулка или даже свидание. Так было всегда: мы бродили вдвоем по лесу, наслаждаясь его ароматами, игрой света в кронах деревьев, слушали его звуки, растворяясь в его извечной жизни. Лекс находил какое-нибудь красивое и безопасное место и оставлял меня, отправляясь за добычей. Я устраивалась, погружаясь в то славное бездумное созерцание, так хорошо известное индусам. Доставшееся в подарок от вампира, обостренное восприятие, поставляло непривычному мозгу столько впечатлений, что я почти теряла ощущение реальности. Сущность моя смешивалась с окружающей природой, я чувствовала себя беспечной пылинкой, танцующей в луче вечного света. Это были часы безграничного восторга, когда счастье ощущается каждой клеточкой, и душа порхает точно яркая бабочка.
Волк возвращался с добычей и всегда приносил мне что-нибудь вкусненькое. Это были ягоды, или дикий мед в причудливой скорлупке, или даже сладкие грибы. Возвращался он всегда человеком, одеваясь в припрятанную одежду. Впрочем, в жарких как баня джунглях, она была скорее символом, чем необходимостью.


21


Возвратились мы свежие и отдохнувшие. Волк раздобыл молодого карути, а я насобирала целую корзину медовых орехов. Маги уже вернулись, и отдыхали. Конечно, мы накинулись на них с вопросами. Эо, задумчиво ковыряя землю прутиком, сказала:
- Как вам объяснить? Сначала, казалось, что это место – просто ужас! Потом пришло отвращение, сильное, где-то на уровне рефлексов… Вы когда-нибудь целовали дохлую медузу? Ну вот, это примерно то же чувство.
Боро продержал ее:
- Да, премерзкое ощущение! Но реальной опасности нет. Я бы даже сказал, что эта местность безвредна для наших тел, но вот, за рассудок не могу поручиться! Без сомнения, эта Земля Терата, а не наших духов.
- Терата? Второй раз уже слышу. Кто это такие? – спросила я.
- Сейчас объясню, – сказал Боро, сморщившись и вынимая из-под себя острый сучок. – Как ты уже знаешь, существует великое множество миров. – Волк подвинулся поближе и принялся неторопясь разделывать карути. – Одни из них схожи, а другие сильно отличаются. Некоторые очень далеки друг от друга, некоторые соприкасаются, а иные даже делят физическую реальность. Вот, например, помните того водяного духа? Это существо из другого мира, который как раз делит с нами планету. Этих мы называем «Нашими Духами». Чаще всего, они связаны с определенным местом. Они нематериальны, но они ЕСТЬ, и могут воплотиться, приобретая физическое тело. И хотя они не совсем ЗДЕСЬ, с ними можно общаться, определенным образом конечно. Как бы это попроще…, – он на минуту задумался. – Они ТУТ и ТАМ одновременно.
- Ничего себе, попроще… – фыркнул потягиваясь Арей.
- Нет, я поняла, у нас это называется «четвертое измерение», – сказала я.
- Ну, да! – обрадовался Боро. – Так вот, это Наши, а есть еще Дикие они из других миров. Большую их часть составляют терата. У них дугой мир, гораздо старше нашего и совершенно  отличный. Там своя логика вещей, свои принципы и своя мораль (если у терата вообще есть такое понятие). Они очень древние, эти существа, наверное, древнее нашей Земли.
- Да,  – подтвердила Эо, отвернувшись от Лекса, чтобы не видеть процесс потрошения. – Эльфы, кажется, знали их всегда.
- Терата очень могущественны и легко путешествуют между мирами. По каким-то неведомым причинам, они связаны с определенным действием или занятием жителей других миров. У них есть свои любимцы, которым они покровительствуют. Зачем и для чего – неизвестно. Этих терата, детки, не понять! И лучше с ними не связываться…, – Подытожил Тексабор.
- Слава Великому Духу, последнее время они реже посещают нас! Некоторые, конечно, бывают полезны, некоторые – вредны, а от иных – одна беда! – добавил Арей, насадив на прут кусок мяса. – Например, наяда Ще-Ще, достойна всяческого почитания!
- Да, от иных – сплошные несчастья! Терата Арейо, например, раньше очень почитался. Ему приносили жертвы – пленников и дорогое оружие. Этот терата – Дух Войны, в честь него и назвали нашего буйного гнома, – Эо опять отодвинулась – дым от капающего жира шел ей в лицо.
- Арейо? Похоже на Ареса. У нас тоже был такой бог войны.
- Совершенно не удивлен! Терата вполне могли и ваш мир посещать. Понять их логику невозможно. Кто пытался – закончил весьма печально. Да, да Арей, я говорю о тех  двадцати магах, что открыли Врата в мир терата. Вернулись трое, но и они ничего не рассказали: один дико хохотал, другой – дрожал и пускал слюни, а третий вообще ни на что не реагировал. Никто не мог им помочь, и они коротали свой век в лечебнице для сумасшедших. Живые существа нашего мира не в состоянии перенести мир терата и, я думаю, что и терата принимают разные формы в разных мирах.
- Ну, так с кем же из них нам придется встретиться?
- О, душенька! Одних известных порядка трехсот, а могут быть и неизвестные! Мы с Эо поработаем, может, и определимся. А пока, надо быть готовыми ко всему!
Спать улеглись рано – ведь завтра выступать! Перед сном Эо беседовала с Эльфадой. Иллинор обещал помочь определить, у какого терата мы будем «гостить». Он сообщил, так же, что погоня еще наверху и очень обеспокоена нашим внезапным исчезновением – Эйдос дрожит от активных поисков, кроме того, были и другие «доброжелатели».
Я внезапно проснулась посреди ночи. Волк сидел, привалившись к дереву, и внимательно смотрел на меня.
- Прости, не хотел тебя разбудить.
- Ладно, ничего, - сказала я, откинув с лица упавшие пряди. Сон прошел. Трещали ночные насекомые, вдалеке кто-то грустно «гукал» и вздыхал. Над огнем кружились мотыльки, из шатра доносился ворчливый храп гнома и тихое посвистывание Боро. Эо была где-то в дозоре – лука не было на привычном месте. От озера потянуло сыростью, я поежилась и пересела к огню. Лекс перебрался поближе.
- Можно, я положу голову к тебе на колени? – спросил он. – Ты же разрешаешь, когда я –  волк.
- Хорошо, – он улегся и посмотрел на меня снизу вверх.
- Я боюсь.
- Чего? – удивилась я.
- Страшно за тебя. За нас. Я боюсь потерять тебя, – сказал он напряженно и поднялся, и заглянул мне в глаза. Вдруг он заговорил страстно, взахлеб, будто слова переполнили его и теперь прорвались неудержимым потоком.
- Ты же видишь, что я люблю тебя! Люблю, люблю, люблю!!! С той минуты, как увидал тебя из той проклятой клетки – я с ума схожу! Я умираю каждый раз, когда думаю, что ты уйдешь! Навсегда! Какое страшное слово! – он заметался по поляне. Потом резко остановился, и опустился передо мной, схватил меня за голову, поднимая лицо. В глазах плескалось зеленое пламя. – Скажи мне, скажи, что ты тоже любишь меня! Скажи мне, я же не слепой! – я попыталась высвободиться, но он удержал меня, и стал бешено целовать мои глаза, губы, лицо, шею…
Меня обдало жаром, сердце заколотилось как сумасшедшее, голову окутал сладкий туман. Я улетала далеко-далеко… И вдруг – щелк! Словно вставили слайд: мой Лешка счастливый, улыбающийся в голубом десантном берете. Щелк! Роддом: записка на желтом листочке: «Я люблю тебя! Ты – лучшая!». Щелк! Белый плюшевый мишка с шариками в лапках.
Я буквально слышала, как визжат тормоза в мозгу. Волк отпрянул вдруг, будто его ударили. Бросился наземь и яростно заколотил кулаками. Потом поднял голову, глаза сверкали как у лихорадочного.
- Что мне сделать? Что? Разбить себе башку об это дерево?! Прыгнуть в это проклятое озеро?! Что, что мне делать!!!
- Извини…
- Ты не виновата… Но, иногда, мне хочется убить тебя! Убить, чтобы это кончилось. А потом убить себя.
- Слушай, – начала я как можно осторожнее. – Понимаешь, что бы я тебе не ответила, ну на твой первый вопрос, будет только хуже. Я знаю. Придется как-то жить. Если тебе так плохо, давай попросим Боро, он что-нибудь сделает для тебя, да и для меня тоже. Я знаю, он это может…
Лекс встал, отошел немного и уставился в темноту. Помолчал.
- Нет. Когда я впервые увидел тебя, я подумал: «Вот та девушка, что я ищу!», и я почувствовал, что я жив. Все, что было до этого – странный и пустой сон.… Иногда мне кажется, что в той жизни, которую я не помню, я уже любил кого-то, может, у меня тоже был ребенок. А может, это только мои мечты. Так, или иначе – я могу тебя понять, и уважаю твое решение, – он снова задумался. – Хотя моя жизнь – сплошная пытка, я все равно не откажусь от своей любви. Я решил: все время, пока ты будешь здесь – я буду рядом! Я буду охранять тебя, смотреть на тебя, дышать вместе с тобой, и запоминать тебя. Каждый жест, слово, улыбку, каждую черточку…
Я почувствовала себя несчастной и счастливой одновременно. Стало до слез жалко его, себя  и весь этот несуразный свет. Я встала, и пошла к Эо – выплакаться.


22


 Чуть свет – собрались. Покормили полусонного Дальку, сами пожевали остатки вчерашнего, и двинулись. Маги указывали дорогу. Хотя я и напрягалась, никакой особой границы, знака, чего-то особенного, я не почувствовала. Эо обернулась вдруг и сказала: «Вошли!». Она напряженно улыбнулась. Шли медленно. Впереди – волшебники, то и дело останавливаясь, и замирая, словно прислушиваясь всем телом. Затем знак «Чисто!», Арей или Лекс прорубают путь в недетских зарослях, мы проходим несколько метров, и все с начала. На мне сидел Даля, гдары шли в поводу. Все тихо-мирно, джунгли – как джунгли: ни ядовито-зеленых испарений, ни взглядов в спину, ну ничего особенного! Вдруг мой взгляд остановился на крупном синем жуке – обычно они с серьезным видом, пробирались куда-то по своим делам. Этот – сидел на поваленном стволе, приподняв надкрылья, видно собирался лететь. Я замерла, повиснув на поводу: из-под ярко-синих хитиновых чешуй виднелась бледно-розовая человеческая спина! Были видны выступающие позвонки, ребра вздымались и опадали, а по бокам крепились жучиные ноги! Но, самое отвратительное не в этом! Спина эта совершала ритмичные фрикционные движения: вверх-вниз; вверх-вниз! Я понимаю, это трудно представить, но, поверьте: сочетание насекомого и человеческой плоти – б-р-р-р!!! Это было первое отклонение. Потом мы навидались всякого!
Привычные джунгли превратились в шизоидный мир, населенный отвратительными химерами. Казалось, здесь от души поработал достопочтенный Иероним Босх! Все изменено, исковеркано, доведено до абсолюта уродства! Иногда у кого-нибудь все было на месте, но пропорции, тела были такими, что без содрогания не взглянешь. Цвета, звуки, запахи, все было словно пропущено через призму больного сознания: здесь были существа, похожие на свои же вздувшиеся трупы, насекомые с полупрозрачными брюхами, где что-то копошилось, печальные обезьяны, похожие на голых стариков, цветы, источающие запах тления…
Устав ежесекундно прикрывать глаза любопытному эцхао, я настояла, чтобы Боро дал ему сонного зелья. Ребенку, пусть даже не человеческому, совсем ни к чему смотреть на такое! Все быстро устали, не столько физически, сколько морально. На привале эльфийка, со вздохом, достала коробочку с маленькими желтыми кубиками, которые раздала нам, посоветовав не особо увлекаться. Это оказался стимулятор, а может и легкий наркотик. Во всяком случае, он давал ощущение бодрости и «танкового» спокойствия. Все вздохнули свободнее. Теперь было впечатление, что ты у себя дома, смотришь передачу  «В мире животных», о каких-нибудь не очень приятных тварях где-нибудь на морском дне. Так – отстраненный интерес с легким налетом брезгливости. Все более-менее очухались, Арей даже что-то шутил. Так, «под таблеткой» брели до вечера.
День ото дня маги становились все более подавленными. Оно и понятно: на них лежал самый тяжелый груз. Мы не могли продвигаться не «ощупав» предстоящий путь. Так мы избегали многих неузнаваемых теперь опасностей в этом извращенном месте. Боро похудел, осунулся – он больше не ходил на охоту (его тошнило от одной мысли о том, чтобы пить кровь у ЭТИХ). Прекрасные глаза Эо потускнели, движения утратили легкость, она стала непривычно нервозной. В краткие часы отдыха она неподвижно лежала вытянувшись, с закрытыми глазами, и только по лицу иногда пробегала болезненная судорога. Ей было тяжелее всех: она хоть и была Странником,  но большую часть жизни провела среди красоты и гармонии Эльфады, а тут ни на одну букашку не взглянешь без рвотных позывов. Она все чаще доставала свои волшебные кубики. Лекс тоже очень уставал. Пытаясь всем помочь, он день и ночь был на ногах: охотился, нес вахту, присматривал за гдарами, которые, кстати, стали жутко вздорными. Малыш эцхао большую часть времени проводил в палатке, в магическом полусне. Мы физически не могли сейчас еще и с ним возиться.
Единственными, кто еще не совсем ошалел, были мы с Ареем. То-ли на нас сильнее действовали транквилизаторы, то-ли чувство брезгливости было таким слабым, что на нем не натерлись болезненные мозоли, но мы были еще ничего себе. Мы даже могли шутить, и как могли, поддерживали наших понурых спутников. Последнее время, мы развлекались тем, что давали подобающие названия все представителям местной флоры и фауны. Хитом этой недели были: «прыщевик вонючий» и «лишайка интимная». И вот, в один, как всегда ужасный день, рано-рано утром, Эола отдыхала в палатке, напевая что-то Дале. Боро бродил по Эйдосу, и пребывал в такой глубокой прострации, что и не заметил, как одно ухо распустилось и трепетало на ветру, подобно нежному розовому цветку. Лекс дежурил где-то неподалеку от становища. Арей закончил бриться, и отправился в кустики, по его выражению: «попугать ежей». Я как раз, приготовила завтрак, и раздумывала, как бы получше сохранить то, что наверняка останется нетронутым, до следующего раза (в последнее время, ни у кого не было аппетита). Только я определилась с методами, как вернулся возбужденный Арей, и издали замахал мне руками, издавая восторженные всхрюки.
- Слышишь, Эр! Скорее сюда! Я там такое нашел! Настоящая хреномать! Шизофренический апофеоз! – я подошла к нему. – Пойдем, покажу, тут недалеко. Я как увидел – забыл, зачем пришел! Пойдем-пойдем, это надо видеть!
- Сейчас, меч возьму! – сказала я, поднимая перевязь.
- Да, брось ты! Пойдем скорее, у меня – во! – он показал своего «Дробящего» с которым не расставался даже во сне. – По-моему, эта трихомудия не опасна.
Он потащил меня сквозь кусты с синими ветвями и обморочными листьями.
- Во! Потрясно, правда?!
- Д-а-а-а! Экибана, однако! – ответила я.
Перед нашими взорами появилась огромная поляна, покрытая травой, похожей на замызганный войлок буровато-зеленого цвета. Посередине возвышалось нечто, напоминающее титанический перезрелый огурец. Толстенный ствол был желто – коричневый, испещренный бородавками и неровными бороздами. Кое-где торчали отростки, похожи на дохлых волосатых гусениц. Время от времени, бородавки сжимались, издавая хлюпающий звук, и сморкались порцией белесой слизи, которая стекала по бороздам вниз, медленно, как тягучая слюна. Все это чудовище достигало размера двухэтажного дома.
- Бочкопакостник оскорбляющий! – возвестила я.
- Нетушки! Это я его нашел! Эолия слюнявая! Круто? – Гном полюбил наши словечки.
- Ага, а она еще какую-нибудь дрянь – тобой назовет! – я двинулась в обход чудища. – И будет это место полно вашими именами…, эй, Арей, а ты уверен, что твоя эолия так уж безобидна? – я замерла над кучкой обглоданных костей, под одной из волосатых веток. Среди бурых мослов валялся вполне человеческий череп без нижней челюсти. – Пойди, пожалуйста, сюда, только без резких движений!
Я подняла голову вверх – две ветви соединились вокруг какого-то розового кокона. Присмотревшись, я увидела, что волоски веток сплелись  в один комок вокруг чего-то большого, и по белесым нитям струится красная жидкость. Почему-то я не сомневалась, что это кровь. Кровь того, кто сейчас находился внутри волосяного комка.
Арей встал рядом, держа топор наготове.
- Может, это те лысые обезьяны? – сказал он, кивнув на кости.
- Ага, вот этот череп точно от лысой обезьяны – «человек разумный» она называется! – тихо сказала я, стараясь не шевелиться. – Причем, эти кости не такие уж старые, а вот эта – вообще свежачок!
- А кто интересно, у нас там? – Арей кивнул на кокон. – Может животное, какое? Давай пойдем уже потихоньку…
В этот момент кокон содрогнулся, и мы отпрянули. Раздался дикий вопль, перешедший в захлебывающийся кашель, кокон затрясся, и, прорвав волоски, из него вырвалась нога. Нога мотнулась в воздухе, и с нее слетел кожаный мокасин. Описав дугу, он упал в двух шагах от нас. Лесная жизнь научила нас попусту не дрыгаться. Мы переглянулись. Дыра в коконе быстро затягивалась, прорастая новыми волосками. Кашель перешел в хриплый стон, становившийся все тише.
- Надо снять! – сказала я, глядя на гнома.
- В чужой монастырь…– ответил Арей. – Пойдем за магами!
- Пока проходим – снимать будет нечего!
Тут раздался тихий свист, и из кустов вышел Лекс, на ходу застегивая кожаные штаны.
- Эй, Лекс, вопросы – потом! Давай сюда! – сказал гном, пристально следя за «деревом».
 Оно, вроде бы, не шевелилось.
- Слышь? Я сейчас топор кину, думаю, сшибу эту хрень, а вы тогда хватайте – и галопом! А я прикрою, в случае чего!
Лекс быстро огляделся, ориентируясь в обстановке.
- И-э-э-х!
 Тяжелый боевой топор «шухнул» в воздухе, крутясь, что твой сюрикен. Описав плавную кривую, он словно бритвой срезал ветви, на которых и держался розовый клубок. Все это с шумом рухнуло на землю. «Дерево» всхлипнуло всеми бородавками сразу, выделяя порцию слизи. Одуряюще завоняло падалью. Мы подхватили рухнувший комок и опрометью бросились в лес. Арей выдернул топор и припустил за нами.


23


Выломившись из кустов как два локомотива, мы повалились на землю. Боро ошарашено смотрел на нас. Торопливо поясняя ситуацию, мы разрывали  неподатливые волоски, опутавшие свою жертву. Они держались очень прочно. Отодрав, наконец, большой пласт, мы увидели, что он словно бы приращены к телу и пропитаны кровью как губка. Боро вышел из ступора и присоединился к нам. Втроем мы быстро освободили лицо пострадавшего. Это был черный как смоль человек. Черт лица невозможно было разобрать – все опухло и сочилось кровью.
- Так, – сказал Боро. – Поздравляю с находкой! Это орк! И он в коме.
Действительно, пуль едва прощупывался, дыхание было редким и едва заметным.
- Ох, дети, дети! – бормотал магиус, торопливо перебирая свои пузырьки.– Вечно вы лезете, куда не надо! – непонятно было, кого он имеет в виду: нас или орка.
Из палатки показалась Эо:
- Что тут происходит? – выслушав нас, он молча взглянула на пострадавшего, и, прихватив оружие, исчезла в зарослях.
Старания Боро увенчались некоторым успехом – орк задышал ровнее, и, казалось, спал. Мы, сколько могли, очистили его тело от кровососущих волосков, и переложили на чистую ткань, всегда имеющуюся у нас в запасе. Кровь быстро сворачивалась, тело выглядело обожженным. Положение его было очень серьезным, почти безнадежным. Мы перенесли его в палатку, поручив заботам мага.
Вернулся Арей:
- Ну, вроде все спокойно! Чего суетились? Я же говорю – дерево! А что с Эолкой? Примчалась злая, как пещерный хрык, молчит, но т-а-а-к посмотрела, что я чуть не расплавился! Кого мы тут спасли-то? – он заглянул в палатку. – Ох, ты Сангавс Великий! Неужто орк?! Ну, тогда все понятно! Ха-ха-ха! Сейчас она там лопнет от злости, и это поганое место выгорит дотла!
- Да-а-а! Положение! – протянул Тексабор, делая сложные пассы в дверях палатки. – Эльф и орк в одной компании! Такого еще не бывало! Но, впрочем, может он еще и помрет? А может, и очухаться… Конечно, все равно, он с нами не останется, это понятно. Плохо то, что теперь придется задержаться здесь, покуда он не придет в себя. А может, оставим его тут? – спросил он, глядя на меня с неопределенным выражением.
Шрам под ключицей зачесался.
- Что, ты на меня одну смотришь? Можешь и на достопочтенного тоже посмотреть! – недовольно сказала я. – Давайте, сначала приведем его в чувство, что-ли! Потом решим! – Все продолжали пытливо глядеть на меня. Чувства перемешались, и я не знала чего больше – жалости или злобы, по отношению к этому существу. – А, ладно, нехай живет! Очухается немножко – и пусть валит! Кроме того, не вредно будет расспросить его о здешних местах?
- Ха, Эри! – заметил Арей, принимаясь за свой любимый топор. – Ты еще погоди, сейчас наша правильная Эо вернется. У нее, на этот счет, наверняка особое мнение будет! Это ж – кровный враг! Сейчас нам обоим будет промывание!
- Поживем-увидим! – сказал вдруг Лекс, служивший, все это время, безмолвным столиком для лекарств. Лицо его стало упрямым.
Арей был прав. Эльфийка вернулась бледная. Глаза сверкали холодным огнем. Не взглянув даже на растерзанного орка, она обратилась к нам. В голосе звенела сталь:
- Ну, и что это за благотворительность? Вам что делать совсем нечего? Бродите, собираете всякую падаль!
- Постой, – остановил ее Лекс. – Эта «падаль» еще дышит!
- Не вмешивайся! – прервала его Эо. – Твоя позиция наперед всем известна! Ты же у нас верный пес одного хозяина, вернее, хозяйки!
Глаза Волка нехорошо заблестели, на скулах прокатились желваки. Я тронула его за руку. Ого, тучи сгустились, сейчас ударит молния! Эо продолжала, и была явно в бешенстве. Боро и Арей раскрыли рты, глядя на нее во все глаза.
- Что касается Вас, леди Эрина, то Ваше происхождение и Ваша неосведомленность далеко не оправдывают Ваш проступок! Вы должны…
- Стоп! – прервала я эту тираду. Поподробнее, кому это я что должна? Нет уж, теперь ты меня послушай! – я не дала ей снова заговорить. – Я из другого мира, да, это ты правильно заметила! И, между прочим, не по своей воле! Это, вообще-то ВЫ меня просили помочь! И вообще, я тут то и дело рискую своей задницей, за здорово живешь, да еще и выслушиваю назидания!  Так что вопрос кто кому должен, остается открытым. Второе: если я большую часть времени делаю, что велят, иду, куда ведут, и во всем соглашаюсь, это еще не значит, что у меня мозгов совсем нет! Не надо путать понятия: «тупорылая овца» и «покладистый человек»! И последнее: насколько я помню, магиус Четвертой ступени, Хозяйка Слов, Мастер Клинка, леди Эола из Дома Странников, Вас никто не назначал в мои мамаши!!!
Эльфийка еще больше побледнела, а на щеках выступил яркий румянец. Она чуть прикрыла глаза, полные ярости. Рука сжимала рукоять меча, ноздри раздувались. Народ смотрел на нас, боясь вздохнуть. На долгие секунды повисло молчание, затем Эо круто повернулась, и исчезла в джунглях. Мне было неприятно, но я испытала облегчение. Признаюсь, сначала я разозлилась как черт, а потом вдруг подумала: «Вот, сейчас она меня ка-а-а-ак шваркнет в сердцах, и останется  от меня мокрое место!» Знаете, как нехорошо делается! Никогда я больше не видала эльфа в таком состоянии. Надо думать, это был самый большой эмоциональный срыв за всю невероятно долгую жизнь леди Эо!
Наша маленькая стычка имела, однако, большой резонанс. Я слыхала, как мужчины втихаря обсуждают этот случай в своем узком кругу, обсасывая его и так и этак (иногда, мужики моют косточки  куда чище, чем заправские сплетницы). Эо ходила холодная и неприступная, как вершина Эльбруса. Целый день такая была. Так я узнала, что и эльфы умеют дуться.
Вечером, я да Волк, сидели у палатки, разбирая соленые плоды хо, которые начали портиться. Эльфийка подошла, держа руки на ножнах.
- Я должна перед вами извиниться. Я была неправа и сожалею о своей резкости…
- Да, ладно, Эо, забыли уже! Мы все тут на нервах, с кем не бывает.
- Нет, я допустила непростительную для своего Рода ошибку: ваши отношения никого не касаются, и вообще…
- Господи Боже, а то никто не знает!
- Эри, по нашим законам, я должна искупить свою вину. Скажи, что восстановит твою честь?
- Ну, мило! Что же мне, на дуэли с тобой драться? – меня развеселила эта мысль.
- Нет, конечно, это невозможно. Но мне надо что-то сделать для тебя. Чего бы тебе хотелось?
- Чего хотелось? Эх, раков бы с пивком, при такой жаре хорошо… Да это невозможно, где ж тут раков взять!
Эо поклонилась, молча развернулась и исчезла в одной из палаток. Мы недоуменно проводили ее взглядом. Некоторое время было тихо, и мы опять принялись за плоды. Вдруг раздался страшный шум, как будто катили железную бочку, набитую камнями. Палатка озарилась изнутри ярким сиянием, и все повскакали, не понимая, что происходит. Внезапно, парусиновые бока палатки выгнулись, будто их что-то распирало изнутри, полог откинулся, выпуская поток воды. Сразу запахло илом, речным песком. Наружу шагнула Эо, вся в тине и налипших водорослях, вода лила с нее в три ручья. В руках ее было огромная корзина, ведра на два. Она улыбалась:
- Это раки? – она откинула крышку.
Там действительно были раки.  Настоящие, живые и сердитые. Правда, каждый грамм по шестьсот весом. Где она их взяла, Эо так и не призналась. Утверждала только, что место экологически безопасно. Ну, а к ракам нашлось и пиво: хозяйственный гном всегда имел заначку. Мои друзья впервые столкнулись с таким «чудо-зверем», и я научила их, как потреблять данный продукт. Им так понравилось, что на следующий день, у всех распухли губы и болели ободранные языки.
 Все проснулись в приподнятом настроении, несмотря, на то, что окружающее не стало более приятным. Арей весело насвистывал, собираясь сменить на посту Лекса. Увидав, что я выбралась наружу, сонно потягиваясь, он подскочил ко мне, подхватил под руку, и потащил к «умывальнику». Поливая мне на голову, он радостно тараторил:
- Это ж надо, как все здорово закончилось! Я думал, все дружба – врозь! Но, даже, если бы все было и не так хорошо, я бы не жалел, честное слово!
- Спасибо тебе, добрый человек! Располосовали бы меня надвое, или молнией – в кучку пепла,– сказала я отфыркиваясь.– А он бы не жалел!
- Да, я не в том смысле! Я про то, что я только теперь поверил, что у эльфов тоже горячая кровь, а то мне все время казалось, что они все – как рыбы! Как она на тебя тогда смотрела, Изначальный Отец! А ты молодец, дай я тебя поцелую! – он чмокнул меня в только что умытое лицо. – Я  всегда знал, что ты…э-э-э…как бы это сказать…
- Не мучайся, просто я там, у себя, тоже доктор, как Боро, привыкла к «качанию правами». Я посмотрела на его довольную физиономию. – Теперь я поняла, что ты к ней всю дорогу докапывался: хотел понять, живая она, или нет?! Ладно, не фыркай, видишь теперь: все люди – братья, поэтому и ругаются как родня!
Из палатки с орком показался вампир, вид у него тоже был весьма бодрый. Наверное, лечил опять по-своему. Он сообщил, что орк все еще без сознания, но состояние стабилизировалось.  Пожевав, морщась, оставшихся раков, он отправился на охоту. В палатке, где спали Эо и Далька, послышалась возня, изумленные возгласы, и наружу выскочила сияющая Эо, держа на вытянутых руках сонно-благодушного эцхао.
- Эй, не спите? Ура! Далечка сказал первое слово! Представляете, он обкакался, – эльфийка схватила «умывальник», – полей, мне! И говорит: «Пук!» Вот здорово! Теперь он начнет говорить и вырастет лучшим помощником мага! Правда, сладик? Мы с тобой горы свернем!
- Очаровательно! – Арей, ухмыляясь, орудовал щеткой. Бирх скалился и норовил ухватить его руку. – Чудесное начало! С таким словарным запасом, вы далеко пойдете! Не боись, даже если он больше ничему и не научится, я вас все равно нанимаю! Будете насылать на конкурентов безудержный понос и болезненный пукеж!
Продолжить свою сентенцию он не успел. Из палатки с орком донесся жуткий, хрипящий вой, и мы с Ареем сорвались с места. Орк бился на своем ложе, голова его отчаянно моталась. Он хрипел, силясь освободиться от невидимых оков (уходя, Боро наложил заклинание «путы»). Короста, покрывавшая его тело, отделилась, и он болтался в ней, словно орех в скорлупе. Он хрипел и визжал как умалишенный, хотя, возможно, так оно и было. Взглянув на все это безобразие, сообразительный гном вылетел из палатки, и помчался разыскивать магиуса. Я выглянула наружу: Эо, демонстративно, спокойно купала Далю, тщательно намыливая его пушистые лапки. Единственное, что мне оставалось, так это попытаться как-то успокоить беснующегося, пока он не навредил себе. Получалось это плохо: орк рычал и выл на разные голоса. Он ничего не видел (мешали повязки с лечебными мазями), наверное, он был в панике. Я была неуверенна, что он меня вообще слышит и понимает. Поэтому я бормотала испытанное «детское», как в случае с эцхао, и была крайне удивлена, когда это снова сработало. Вопли внезапно оборвались, и больной совершенно успокоился. Я уж подумала, что он опять отключился, как вдруг из-под повязок донеслось:
- Кто Вы? – голос его оказался глубокий, мелодичный, что звучало  так странно, после диких звериных воплей.
- Я. Эри.
- Эри… Я – Оро-Тангест э-Рара Тро Ти-Рилья Торн. Звать короткий – Оро Торн, – он говорил с непередаваемым акцентом, так, что магпереводчик запинался и опаздывал. Так мог бы говорить негр. Он и действительно был черен, по-крайней мере, видимые участки. Корка местами отвалилась, обнажив новую гладкую кожу. Я еще раз убедилась в чудесных способностях нашего вампира – мага. Мы могли бы продолжать, но появился запыхавшийся доктор Цеус, и расставил все по своим местам: пациента – в сон, посторонних – вон.

24

- Ну, и что нам с ним теперь делать? – сказал Боро, когда вышел от орка. – В целом, он уже почти здоров. Удивительный организм! Что же дальше, если он и дальше  будет так буянить…
- Н-н-да! А что, он по-нашему совсем не балакает? – Арей задумчиво подтачивал нож.
Он свежевал какую-то тварь с конечностями, похожими на волосатые человеческие руки.
 – Если уж от него никакого толку, давай его свяжем заклятьями и уйдем, а ты потом их снимешь. Ну, или сразу на время поставь!
- Драгоценнейший, это тебе не будильник – на время ставить!
- Если мы ничего от него не добьемся, придется убить его. Мы не можем рисковать. – Эо уложила Дальку и присела в наш кружок.
Она занялась своими волосами, решительно расплетая многочисленные косички – «походный вариант» прически. Утрированно точные движения говорили о внутреннем напряжении. Эльфийка приготовилась к резким возражениям.
Внутренне хмыкнув, я сказала:
- Думаю, мы добьемся чего-то.
- Но как?
- Спасибо Шато. Его переводчик – хорошая штука! Правда, так: «чих-пых», но понять можно. Например, он сказал, что его зовут Оро Торн, и как-то там еще.
- Ух, ты!!! Я всегда говорил, что Эри это…такая…ну как бы сказать…
- Да что это, Колесо ­– всегда запор на этом месте! – возмутилась я. – Хочу уже знать, какая я такая! Ладно, так вот, мне кажется, что он просто перепугался. Представьте сами: приходишь в себя, тебе хреново, на морде мокрая дрянь,  весь в коросте, что-то держит…
- Я его уже почистил. Все отвалилось, как шелуха. Он просто спит.
- Вот так-то лучше. Да и связать его надо простыми веревками. А потом мы с ним поговорим. Мне кажется, он не такой уж дикий.
Так и сделали. К разговору подготовились тщательно. Маги открыли два защищенных канала – Иллинору и гномам. Кот смотрел и слушал по моему маленькому зеркальцу, подвешенному на шею в виде кулона. Долго камлали вокруг лагеря, на время, забыв о «магическом молчании». Натуральная встреча с братьями по разуму! И то, для эльфов это так и было – встреча с легендарным врагом, первая за чертову прорву времени. Решили, что Арей со своим «Дробящим» постоит в дверях, так, на всякий случай. Остальные же останутся снаружи.
Мы вошли. Представшее перед нами, сразу так нагрузило мой зрительный анализатор, что несколько секунд я простояла каменной бабой. Действительно, было от чего обалдеть. Во-первых, это глаза: ярко-бирюзовые, фосфоресцирующие в полумраке, огромные, длинные, с приподнятыми к вискам внешними углами. Такие глаза щедро раздают демонам и монстрам из мультиков. Кожа совершенно черная, без оттенков, матово-поблескивающая и гладкая. Плотно прижатые к голому черепу, уши с зубчатыми краями и длинными кончиками, возвышающимися над теменем. Тонкий прямой нос с изящным вырезом ноздрей, высокие скулы и узкая нижняя челюсть. Хорошо очерченный лоб и твердая линия подбородка – «зависть Терминатора». На его теле еще кое-где оставались раны, и он был одет только в старые кожаные штаны Лекса. Это являло его в весьма выгодном виде. Торс его был рельефен, мышцы в меру развиты, ни грамма жира. Он был изящным и опасным, словно клинок редкой работы.
Тут я получила ощутимый толчок в бок, от очухавшегося Арея, и захлопнула варежку.
- Кто ты есть? – произнес вдруг орк своим удивительным голосом.
- Я есть человек, – придурковато ответила я, снова впадая в кататонию от вида его зубов: фарфорово-белых и ровных как у супермодели.
- Ты вытащить моя с большой дерево?
- Да…, – Арей снова толкнул меня. – А ты-то, как туда попал? – попыталась перехватить инициативу я.
- Не вытаскивать! Не вытаскивать! Теперь ОН идет! Он идет всех убить! Тебя убить. Меня убить, его убить! – он указал пальцем не Арея, обхватил себя руками и прикрыл глаза. – Плохо, плохо, плохо! – он ритмично закачался из стороны в сторону.
- Тихо, тихо, постой! Кто идет, кто?
Орк снова посмотрел на нас:
- Кто ты есть? Ты не знать его? Зачем ходишь-ходишь? Зачем вытаскивать, когда не знать?
Арей приноровился пинать меня почем зря. Я увернулась от очередного толчка.
- Да хорош, уже! – рявкнула я на него. – Погоди! – я снова обратилась я к орку. – Успокойся и расскажи, кто идет? Мы путешественники, и среди нас есть сильные маги. Мы никого не боимся, и ты не бойся! Кто он – терата?
- ОН! Хозяин Дерева! Злой, жертвы берет. Убивает, за нами ходит. Мою кровь пил – придет опять. Я – жертва! ОН – Татгупрек Хозяин Дерева, - он опять закачался, впадая в транс.
- Не бойся, не бойся! – я подошла ближе и присела перед ним на корточки.– Мы тебя с собой возьмем, уйдем отсюда! Твой хозяин нас не догонит! Расскажи, какой он из себя?
Орк уставился на меня, и вдруг истерически захохотал, обнажив все свои зубы. Клыки были острые, как у собаки. Арей подскочил ко мне, с самым решительным видом сжимая топор.
- Да, подожди ты! – отмахнулась я от него. – Все нормально! Вообще лучше выйди!
- Что он говорит? Он псих, что-ли? Арей сверкал глазами, словно Цербер.
- Да нет! Отойди назад! Эй, Оро Торн, спокойно. Я знаю, что говорю! Если хочешь жить, рассказывай кто он!
Орк прекратил хохотать и сжал руками виски.
- Он – эльф! Страшный, сильный, злой!
- Он говорит, что его преследует эльф, – сказала я Арею.
- Ну, точно, он – псих! Пошли отсюда!
- Да сам иди! Вот привязался! Оро, опиши нам эльфа, – я повторяла за орком все, что он говорил, чтобы другие все хорошо поняли. Переводчик действовал.
- Эльф. Белые волосы, глаза как злые звезды, белая кожа, длинные зубы и черный язык. Он пьет кровь орочьего народа. Берет жертву – год не беспокоит. Страшный – страшный! Глаза холодные, когти острые! Во рту – черви, безумный! Дерево его слушается – орков берет.
Арей и тут не мог не съязвить:
- Гляди-ка, и правда – эльф! Вылитая Эолка!
Орк вдруг забормотал что-то совсем неразборчивое, глаза его закатились, и он медленно повалился вбок, странно выгибая шею.
- Боро, сюда! – заорала я, и тут же в палатку ворвался Боро.
- Что с ним? – спросила я его, заглядывая через плечо.
- Да ничего, просто обморок. Нервное истощение. Идите-идите! Народ ждет.
На пятачке в центре лагеря образовалась целая пресс-конференция с импровизированным телемостом. Два зеркала являли озабоченные лица дружественных магов. Меня заставили снова все повторить, и началось бурное обсуждение. Информация о злобном эльфе произвела эффект, эквивалентный тремстам килограммам тротила. Через полчаса мне надоело участвовать в их «мозговом штурме», я взяла Далю и принялась строить с ним домик из песка под раскидистым бородавчатым деревом. Вполуха, я слушала чьи-нибудь особенно громкие вспышки красноречия. Потом вернулся Тексабор, и маги погрузились в бесконечный спор о терата и орках, пытаясь понять – сказал Оро Торн правду, или спятил. Лекс бродил вокруг этого консилиума, сшибая своим клинком неистребимые коричневые грибы, совершенно безобидные, но очень уж напоминающие вставшие на дыбы какашки. Грибы эти, подвергнувшись тотальному уничтожению к вечеру, с завидным упорством, появлялись каждое утро снова в великом множестве.  Лекс, задумавшись, расчистил огромную просеку вокруг членов диспута, потом вдруг остановился и сказал:
- Уважаемые, я конечно, не специалист, но я вот думаю, а пускай леди Эола покажется орку, как будто невзначай. Вот мы и посмотрим, узнает он эльфа или нет.
Компания магов замолчала, удивленно уставившись на Лекса. Потом Боро воскликнул:
- Ай, умничка! И правда, чего же проще! Вот что значит свежий взгляд! Эо, душенька, ты согласна, надеюсь?
Эо нехотя кивнула. Тут они принялись за другие интересующие их вопросы, и я с гордостью отметила, что наши с гномом старания не пропали даром: бочкопакостник вместе с лишайкой прочно вошли в золотой фонд местной науки и естествознания. Когда все закончилось, появившийся во плоти Кот, задумал, было, снова «пощипать» Волка, но тот отказал Шато в этом удовольствии, отправившись к гдарам. В его отсутствие, Кот быстро утратил свой игривый тон, и больше интересовался эцхао, чем моими прелестями. Конечно, он был галантен, но и только. Остаток дня мы запаковывались, собираясь продолжить путь. Маги усиленно «бдели», но ничего так и не случилось.
Утром орка первый раз вывели «в кустики» под охраной Арея, который считал его чем-то типа подшефного. Выйдя из палатки, Оро Торн «совершенно случайно» столкнулся лицом к лицу с Эо. Орк спокойно поглядел на нее и поклонился бормоча: «Добрый утро, прекрасная леди!». На его лице отразилось намного меньше эмоций, чем на лице Эо. Публика многозначительно переглянулась. Орка пригласили к завтраку, познакомив его с остальными. Оро Торн держался насторожено, но кашу рубал за четверых, улыбался и помалкивал. Боро незаметно кивнул мне – время второй атаки!
- Оро, а ведь леди Эола – эльф! – доверительно сообщила я ему.
Орк перестал жевать и уставился на Эолу широко открытыми глазами. В воздухе повисло напряженное молчание. Несколько секунд орк напряженно рассматривал  эльфийку. Ноздри его трепетали, затем он шумно выдохнул, и, заулыбавшись, повернулся ко мне:
- А-а-а! Ты смеяйся над Оро Торн! Это красивый леди. Белый, но красивый. Эльф очень злой, а леди – добрый. Эльф – чудовище, безумный! Без дерева – нет жизнь.
Я переводила его слова честной компании.
- Посмотри внимательно, – сказал Боро. – Посмотри на уши, глаза. Можешь даже понюхать. – Эо, состроив недовольную гримаску, приподняла волосы, приоткрывая уши.
Орк отрицательно замотал головой:
- Такое – не такое! Эльфы все поумирай много-много время назад! Один оставайся. Всегда мужик, только мужик – никогда леди.
 Он снова приналег на еду.
- Орк, когда Хозяин Дерева появился, и когда исчезли эльфы? – спросила Эо, делая ложкой своеобразный жест в воздухе. Это говорило, что у нее появилась интересная мысль.
- Орк, продолжая жевать, поднял глаза вверх, видимо припоминая:
- Двадцать тысяч и пять назад – появляйся. До этого наши предки воевай. Далеко ходи – ходи, всех эльфов убивай. Один остайся – Хозяин. Большой колдун. Мстит наш народ за своих. Проклятие на нас – не надо быть всех убивай! Теперь моя народ мирная совсем, не воюй ни с кто. Так, между собой мало – мало драйся. Проклятие все равно есть. Дань плати, жертва давай.
- Почему твой народ не ушел от Проклятого места, не переселился? – спросил Лекс.
Орк горько усмехнулся:
- Мы переселяйся! Много ходил, в пустыня живи. Дерево снова вырастай и Хозяин всегда приходи. Проклятие. Но есть предсказание, – народ навострил ушки. – Орки пять тысяч лет не воюй – герой приходи. Белый Дым возьми и Хозяин побивай. Жалко, я такой герой не знай. Пока Белый Дым никто не взяй. Кто хотел – все умирай, а Белый Дым не давайся!
- Оро Торн, – Эо впервые обратилась к орку по имени. – Где Белый Дым, как к нему попасть?
Орк подозрительно посмотрел на нее:
- Леди Белый Дым не взять, не стоит волновайся! Леди не орк. Герой – орк, странный, старики говорил: белый будет. Тогда Белый Дым к нему иди, Хозяина будет убивай.
- Да, да Оро, я не орк, но нам очень нужен Белый Дым! – глаза Эо возбужденно заблестели. – Потому что… Оро, посмотри на леди Эри!
Орк перевел на меня свои демонические глаза с огромными зрачками и втянул в себя воздух, на его лице сменялись эмоции. И тут из палатки выбрался проснувшийся Далинор. Моргая сонными глазами, он нашел меня, и привычно взобрался на плечи. Орк вдруг взвился в воздух, взлетел перевернутый котел, все повскакали, изумленно глядя на распростертого ниц орка, лежащего прямо в разлитой каше.


25


Когда разобрались, выяснилось, что в предсказании было сказано о неком священном существе, которое придет с Избавителем. Оро умышленно не упомянул о нем, опасаясь, что мы просто очередные мошенники, пытающиеся украсть святыню орков – Белый Дым. Маги посчитали, да и все с ними согласились, что Белый Дым не что иное, как Ключ, поскольку известно, что Ключ мог иметь любую форму. Я так поняла, что хотя он и назывался еще Мечом Изначального, но название это было весьма условно. Оро рассказал, что святыню охраняет одно сильное племя орков – жрецов, оно почти не воюет, а если и случается, то воины стараются взять врагов живьем. Делают это они, правда, не из альтруизма, а для того, чтобы Белый Дым сам забрал жизни пленников. Как мы поняли, он никогда не отказывался, и ни один, приблизившийся к артефакту не выжил. Племя хранителей звалось Оротогор, и было весьма многочисленным. Поклоняясь Белому Дыму, он не забывали и о Хозяине дерева, регулярно отбирая по деревням жертвы для него. По одной душе в год. Хозяин принимал только орков. Беднягу опаивали сонным зельем, несли в Проклятое место и оставляли под Деревом. В положенное время, жрецы возвращались и лицезрели Хозяина. Если тот был доволен, он изрекал предсказания, и даже давал лекарство от красной горячки, без которого болезнь выкашивала целые племена. Надо думать, делал он это не из доброты душевной, а чтобы не подорвать свою пищевую базу, поскольку за неповиновение чудовище карало очень и очень жестоко: некогда к власти пришел молодой и сильный вождь Баратонг. Был он великим воином и талантливым политиком. Вождь этот сплотил все племена, и стал так популярен, что замахнулся даже на власть Хозяина. Он отменил ежегодные жертвы, вооружил племена, и приказал жечь костры и охранять деревни всю заветную ночь.
Наутро в трех ближайших к Дереву деревнях, пропала половина женщин, причем все они были молодые и красивые. Через год все они вышли из Дерева, живыми, но совершенно безумными. То, что они рассказали, было чистым горячечным бредом, кошмаром в разных вариациях. В одном они сошлись: все они были наложницами Хозяина. Он творил над ними совершенно невообразимые вещи, и каждая забеременела и, в положенное время, родила ребенка. Все женщины утверждали, что ужасный Хозяин пытал и мучил младенцев на их глазах, а потом убил и сожрал их. После этого он выгнал обезумевших матерей, открыв Дерево.
Все несчастные умерли в течение пяти лет, так и не оправившись от пережитого. Жуткий Хозяин, однако, если и был монстром, но выгоду свою знал, и все помешанные имели беспредельное желание снова иметь ребенка. Они добивались этого всеми возможными способами, и после родов большинство из них кончало с собой. Но население не сократилось. После этого, Баратонга зарезал собственный приближенный, у которого в Дерево попала сестра. А уж приближенного, сообща забили камнями, потому что он один сделал то, чего хотели все три деревни.
После этого ужасного происшествия, пятьдесят лет Хозяин требовал по три жертвы в год, выбирая молодых и сильных сыновей вождей и знатных орков. Ясное дело, теперь его желания выполнялись беспрекословно, и даже с особым тщанием.
Узнав все это, Боро с Ареем снова пустились перебирать всех известных терата, пытаясь найти того, кто мог все это проделать. Эо задумчиво собирала посуду. Я в этом споре, понятно, не участвовала, и заметила, как Эо потихоньку растворилась в окружающих лагерь зарослях. Быстро сунув эцхао в руки Лекса, я, ничего не объясняя, тоже отправилась в лес. Поведение эльфийки показалось мне странным, и это их утрированное отвращение к оркам…Короче я пробралась за Эо, благо, что привычку ходить бесшумно я уже приобрела. Я направилась на «войлочную поляну», и на ее краю увидела Эо. Я удовлетворенно кивнула сама себе, и сочла за благо прижухнуть в синюшных кустах. Эо стояла ко мне спиной и говорила с кем-то через маленькое «зеркало». Язык был непонятен, а интонации резкие и недовольные. Мне показалось, что я узнаю голос Иллинора. Поговорив, эльфийка подошла к дереву, задумчиво обошла его вокруг, безбоязненно касаясь ствола, и спокойно перетирая в ладонях противную слизь. Это было уже слишком! Эта брезгливая, утонченная особа, что лежала пластом все дни пока мы в этом неприятном месте! Я приготовилась «делать ноги». В душе шевелились самые нехорошие подозрения. Вдруг Эола повернулась лицом ко мне:
- Эр, вылезай, поговорим! – я подобралась, готовясь удирать со всей возможной скоростью. – Я не знаю, что ты там думаешь, но выходи, я тебе сейчас все объясню.
Я медленно поднялась и осталась стоять.
- Эри, посмотри на это дерево: это же тао! Больное, безобразное, но это тао! Оро Торн сказал правду. Мучитель орков – эльф! Давным–давно, еще до моего рождения, был отвратительный эпизод в нашей истории, позор на роду эльфов. Об этом случае нигде не написано, и никто из посторонних этого не знает. Мы храним это в своей памяти, чтобы никогда больше не повторять таких ошибок.
Очень давно жила на свете эльфийка Анолайна. Она была талантливейшим магом, возможно, самым сильным во все времена. Она полюбила эльфа Нораторна, великого воина, и очень красивого мужчину. Чувства Анолайны были безответны – Нораторн не любил ее. Долгие века пыталась Анолайна очаровать своего избранника, но все напрасно! Многие сочувствовали ей, и даже прощали то, что она применяла магию, надеясь зажечь сердце своего эльфа, хотя это и тогда было запрещено. Все впустую! Нораторн был вежлив и холоден, несмотря на красоту и талант Анолайны. Его безразличие ранило ее в самое сердце, тем более что многие другие мужчины восхищались и превозносили ее.
Постепенно, любовь волшебницы переросла в навязчивую идею, в настоящую манию. Это был единственный случай помешательства эльфа.
И вот, в один несчастный день, Нораторн погиб в неравной схватке с отрядом орков. Узнав об этом, Анолайна совсем обезумела. Она выпросила тело возлюбленного, говоря, что хочет похоронить его в Дереве, со всеми возможными почестями. Ей отдали его, уступив ее просьбам, и это было ужасной ошибкой.
Как я уже сказала, сумасшедшая была сильнейшим магом. Она открыла Врата в мир терата и просила оживить Нораторна. Это было страшное преступление для магов Синклита, ибо это нарушало главный завет Изначального, сказавшего Первым Эльфам:
«Не спешите покидать дом свой, Но Я встречу вас за порогом!». Даже терата не торопились помогать волшебнице, но она просила их снова и снова, принося жертвы и творя запрещенные заклятья. Она открыла свое сердце, и терата узнали, как любила она и как желала она своего избранника. Тогда один из терата откликнулся. Самый безобразный, самый безумный: Улхола – Дух Извращений. Он вошел в тело Нораторна и оживил его своим присутствием. Если бы Анолайна была нормальной, то в ужасе бежала бы от такого жениха, но она совершенно переселилась в мир своих иллюзий.
Неделю не было ее видно, и ожидавшие пышных похорон эльфы, наконец, проникли в ее жилище, думая, что и она умерла от горя. Взломав двери, эльфы нашли ее в ужасном состоянии, совершенно невменяемой. Весь дом был разворочен, а на ложе вытянулся застывший мертвец.
Ее пытались лечить, но безуспешно. Самые известные ученые забрали ее в отдаленное место и не отходили от нее ни на миг, борясь за ее душу. Через некоторое время выяснилось, что Анолайна беременна. Эльфы никогда не вмешиваются в личную жизнь друг-друга, поэтому никто и не пытался выяснить, кто отец ребенка, а от самой больной ничего нельзя было добиться. В положенное время Анолайна родила мальчика, и сумасшествие, как будто, отступило от нее. Вскоре она настолько оправилась, что смогла вернуться в свой биополис. Она посвятила себя воспитанию сына, говоря всем, что добилась-таки любви Нораторна, как раз перед его последней битвой. Ей верили.
Мальчик вырос и стал красивым и умным мужчиной. Прирожденный воин, он быстро учился и стал таким же талантливым военачальником, как и Нораторн. Жил он все время с матерью, и казался лишь более увлеченным делом, чем другие эльфы его возраста. Через некоторое время, решено было создать Совет Домов, чтобы решить, наконец, что же делать с орками и с открытой недавно расой Людей.
В Свет вошел и молодой Татгур – так звали сына Анолайны. Когда Совет собрался в первый раз, обсуждались судьбы орков, людей, эльфов. Все присутствующие должны были высказаться. Выступал и Татгур. Он предложил истребить под корень обе варварские расы. Совет отверг его предложение единодушно, и Татгур покинул заседание в непонятной ярости. Эльфы посчитали, что воина беспокоит память о погибшем отце.
В тот же день, случайно зашедшие гости обнаружили, что в доме Анолайны все вверх дном, а ее саму нашли в крови, с переломанными костями, ослепленную и изуродованную до неузнаваемости. Она едва дышала, спасти ее не удалось. Перед смертью она рассказала всю историю появления на свет Татгура. Сказала она, так же, что Улхола время от времени посещал ее, пользуясь телом сына. Были и другие ужасающие подробности, которые и вспоминать не хочется. Анолайна умерла, и была похоронена в самом отдаленном Дереве. Совет под страхом смерти запретил обращаться к терата. Татгура искали многие тысячи лет, но он бесследно исчез. Все решили, что он умер, или покончил с собой…
Так вот, Эри, мы, эльфы считаем, что этот Татгупрек Хозяин Дерева и есть пропавший преступный военачальник – сын терата. Не исключено, что теперь он и сам стал терата, или еще чем нибудь более уродливым. Я не хотела этому верить, но теперь  вижу, что это так, – она снова потрогала уродливое дерево. – Пойдем, Эр, это место пропитано смертью!


26


Через шесть дней мы все-таки выползли из проклятой зоны. Причем выползли в буквальном смысле, потому что лило как из ведра. Земля так размокла, что гдары проваливались по-колено и отказывались идти. С деревьев низвергались целые водопады, любой ручеек превращался в грозную реку, переправы были сущим мучением. Арей ругался беспрерывно, и за все шесть дней, по-моему, не разу не повторился. Упираясь плечом в жесткий зад гдара, и уворачиваясь от шипастого хвоста, он костерил все и вся, так, что если Изначальный и не прибил его молнией, то только потому, что был слишком далеко. Орк трудился наравне со всеми: рубил ветки, чтобы подстилать под ноги озлобленным животным, тянул, толкал и тащил, словом, делал все, что ни скажут. Работая не покладая рук, он все делал так ловко и красиво, что казалось, что он просто играет, а не пашет как галерный раб. Он и сам был – чудо как красив. Движения его были свободными и экономичными, мышцы играли под кожей. Он никогда не суетился и не растрачивался на отрицательные эмоции. Когда можно было отдохнуть – он сидел или полулежал, совершенно расслабившись и не обращая внимания на окостеревший всем дождь и прочие неудобства. Одет он был только в собственную кожу, да в набедренную повязку из шкуры. Он был очень силен и вынослив, но фигура его была скорее элегантной, чем «спортивной». Удивительно было видеть его сидящим под хлещущими с деревьев струями, спокойного, как статуя Будды. Частенько, я ловила себя на том, что беззастенчиво пялюсь на него. Он был так непохож на человека, что казалось, будто смотришь на экзотическое животное, а не на мужчину. Все бы было ничего, но он, похоже, обожествлял нас с эцхао, и всеми силами старался нам угодить. Он всегда на один шаг опережал беднягу Лекса, который тихо злился, и видимо начал ревновать. Я все чаще замечала его жгучие взгляды, когда орк оказывал нам свои любезности.
Все бы так и прошло, если бы не один, по-сути, ерундовый случай: мне не давал покоя странный акцент орка. Ухом слышались то низкие гортанные звуки, то тонкий, почти неслышный свист, а переводчик – то коверкал слоги и слова, то путал падежи. И вот, как-то раз, на привале, мы с Боро затеяли разговор обо всем этом. Магиус объяснил мне, что орки могут производить звуки в широком диапазоне от инфра- до ультразвука. Конечно, это было сказано другими словами, но суть такая. Я удивилась такому свойству, и разговор зашел об отличиях и сходствах людей и орков, и, понятно, сполз на то, что как же могут быть общие дети при таких-то различиях? Боро утверждал, что очень даже могут, и пустился в изложение разных подробностей, которые, впрочем, интересовали нас как медиков, а не как человеков. И как раз тогда, когда Тексабор Цеус просвещал меня в самых интимных вещах, за нашими спинами что-то громко бухнулось. Сзади был Волк. Пробормотав «Извините!», он поднял тушку сапуна и удалился, с непонятным выражением лица.
Спрашивать, что он слышал, было глупо, оправдываться – еще глупее. Я видела, что после этого случая он что-то там себе придумал, досадовала, возмущалась и злилась. Но все это про себя, поскольку он помалкивал, а лезть с вопросами самой, казалось ниже моего достоинства. В общем, отношения сделались прохладными. Мне все мнилось, что вот выберемся, кончаться долбаные джунгли, и все встанет опять на свои места.
Итак, мы вылезли! Не было больше ни уродливых тварей, ни вонючих цветов. Проклятое место кончилось. Среди обычных деревьев и нормальных животных и дождь казался не таким уж мерзким. Все так измотались, что на предложение орка поохотиться за нас, ответили радостным согласием. Отсутствовал он каких-нибудь часа три, но за это время, подозрительный Арей отметил «странноватую», по его словам, перекличку псоев. Пришедший с добычей орк, был немедленно допрошен, с применением разных придворных хитростей, но так здорово отбрыкался, что гному пришлось умолкнуть.
Было жарко, душно и влажно, точно в парной. С навеса из листьев то и дело срывались крупные капли, превращая немудреное укрытие в этакий автоматизированный «китайский пытатель». Наш «военный совет» затянулся. Сборище никак не могло прийти к единому мнению. Одни считали, что лучше всего самостоятельно отыскать Белый Дым, другие предлагали отправиться в ближайшую деревню жрецов оротогоров, и постараться склонить их на нашу сторону. Поскольку никто не был полностью уверен в успехе, спор походил на полемику двух философских школ: так же многословно и бездоказательно. От орка толку не добились: «черная статуя» на все вопросы согласно кивала и повторяла: «Такой может быть». И хотя он рассказал нам об охране Белого Дыма и о жрецах, все это было в общих чертах, и мало помогало стратегическому планированию.
В конечном итоге утвердили оба плана, и решили, для начала, отправиться к оротогорам. В случае непонимания с их стороны – отступить, и воспользоваться «планом Б», благо, Оро Торн утверждал, что дорогу он хорошо знает.
Следующий день провели в дороге. К счастью, дождь утих, и пару раз, даже выглядывало солнце, наполняя джунгли одуряюще-душистыми испарениями. Обитатели сельвы знали вкус к своей, зачастую непродолжительной жизни, и использовали часы затишья по-максимуму. Буквально на глазах появлялось великое множество диковинных цветов, вокруг которых начиналась настоящая вакханалия среди насекомых и птиц, пресмыкающихся и других тварей, совершенно не поддающихся моему определению. Крупные животные были осторожнее, что свидетельствовало о том, что с двуногими они знакомы, и предпочитают держаться от них подальше. Оно и понятно: орк утверждал, что до деревни – полтора перехода. Это утешало.
Вечером на привале, я пыталась убедить своего вредного Бирха покориться современной медицине, и дать себя намазать, (у него на шее появилась нехорошая такая болячка, Боро утверждал, что все это от жары и сырости). Лекарь составил чудодейственное средство, правда, не сказал, каким образом уговорить нервное животное терпеть неприятную процедуру. Далька, по-обыкновению, сидел у меня на плечах и держал повод. Это, почему-то, удерживало гдара от особо хитрых взбрыков и яростных выдираний.
- Хозяйка! – раздалось сзади. За спиной, согнувшись в полупоклоне, стоял орк. Меня на несколько секунд «закоротило» от такого внезапного обострения всенародной любви.
- Хозяйка! – снова повторил Оро Торн. – Я есть хотеть говорил секрет с ты! Я кой-чего знать, что другим не говорить! – он внимательно огляделся по сторонам.
Я отпустила недомазанного гдара, который тут же и ретировался, возмущенно вертя хвостом. Орк приблизился, и, глядя то на меня, то на эцхао, продолжил:
- Белый Дым тут рядом. Близко ходи. Я прознай, что его никто не охранять сильно-сильно. Я могу тебя проводи до самого-самый Белый Дым. Пойдем! Ты и я. Я тебе доверяйся, и ты мне доверяйся! Остальные – хороший, но не орки. Нет!
- Ты хочешь, чтобы я пошла с тобой до самого Белого Дыма? Так? – уточнила я. – Но я совсем не знаю, что с ним делать. Надо взять магов, одного хотя-бы.
- Нет! Не надо маги! Белый Дым сам тебя узнай. Ничего не надо знать! Надо поспешай, мало время проходи – я не смочь помогай. Пойдем, доверяйся!
- Нет, извини, но я так в себе не уверенна! Без магов не пойду! Сейчас найдем кого-нибудь.
Я пошла разыскивать Боро или Эо, а орк плелся сзади и всяко возражал. Только когда я обнаружила спящую после охоты эльфийку, и втолковала ей что к чему, он уныло замолчал, покорившись.
Конечно, Эо вся эта затея совершенно не понравилась. Но орк упорно твердил, что время « мало-мало, нет» и «большой толпа – никак нельзя». Эо, скрепя сердце, согласилась пойти с нами, хотя-бы посмотреть. Дальку притулили к Арею, которого тоже растолкали, лишив законного сна, сообщив, куда и зачем отправились. Бедняга Стальное Колесо находился в таком оглушенном состоянии, что только безропотно кивал и соглашался. Остальная команда рассосалась по «боевым дежурствам».
Идти, действительно, далеко не пришлось. Полчаса быстрым шагом. Орк вел нас по какой-то звериной тропе, уверенно, точно у себя дома. Как только мы спустились в ложбинку, густо заросшую «мичуринским» папоротником, он вдруг остановился, и издал своеобразный щелкающий звук. Сзади тут же раздался звон выскакивающего из ножен клинка и четкое: «Сволочь!!!» Не успела я обернуться, как почувствовала укол в затылок и успела еще удивиться тому, что мир вокруг меня стал ярко-сиреневым…


27


 Очухиваться было противно. Во-первых – болела голова. Настойчиво так, нудно. Во-вторых – знобило, в-третьих – болели все кости.
Кому делали какую-нибудь операцию под общим наркозом, тот знает, как ноют мослы от лежания на твердой поверхности. Ну, а самое поганое, было в том гадком состоянии неопределенности бытия. Трудно описать это состояние, но когда я очнулась, вполне осознав себя, у меня екнуло сердце, прошиб холодный пот, и застучало в висках. Все это пришло одновременно с пониманием, что я однозначно по уши в отходах жизнедеятельности. Я лежала с закрытыми глазами, стараясь дышать ровно и спокойно, не потому, что я такая черепашка – ниндзя, а со страху. Хотя тело плохо повиновалось и казалось налитым свинцом, я поняла, что не связана, лежу на чем-то твердом и прохладном, пахнет глиной и кругом темно. Было тихо, только где-то тоненько свистел сквознячок, да что-то шуршало.
Совладав, наконец, с иррациональным детским страхом и тяжеленными веками, я открыла глаза. Кругом – ни зги! Потом, все же, я увидела бледное пятно вверху и сбоку от меня. Это было похоже на отдушину подвала. Полежав еще немного и напряженно вслушиваясь, я перекатилась на живот, и тщательно ощупывая перед собой, ползком двинулась по направлению к свету. Обмирая при каждом вздохе, казавшимся преувеличено громким в этой ватной тишине, я добралась до точки, с которой стал виден источник неуловимого отблеска. Это действительно была овальная отдушина высоко вверху. Через нее виднелся клочок темного неба с единственной звездочкой. Вот уж действительно: небо – с овчинку!
Изведать все прелести тюремного заключения мне не довелось, но и тех двадцати минут хватило на всю оставшуюся жизнь! Вот далеко-далеко родился, неуловимый сначала, звук шагов, и стал приближаться, превращаясь  в грохочущую поступь ужаса. Я лежала, покрываясь ледяным потом, с вырывающимся сердцем, и изо всех сил притворяясь неживой. Вот своеобразно хрюкнул замок, и сквозь веки проник колеблющийся красноватый свет. Кто-то вошел. Тут мне на голову обрушился поток ледяной воды. Я вскочила, ошарашено отфыркиваясь. Я оказалась в гладком, словно внутренность кувшина погребе, совершенно без ничего. В смысле – погреб был пустой и стены голые, а я – в том, в чем обычно, то есть тоже, не совсем одета, и без оружия. Передо мной стоит орк, размалеванный как пасхальное яичко, в кожаной юбке и шитых бисером чувяках. В одной руке у него пустая долбленка, в другой – неприятного вида стек, вымазанный чем-то бордовым. По бокам стоят еще двое с факелами и широкими мечами вроде мачете. Вся троица – черно-белая и, почему-то, широко улыбается.
- Ты есть просыпайся! Это хорошо-хорошо! Мы тебя сейчас покормить, потом Большой Отец с тобой поговорил. Ты не подергивайся – а мы не обижайся! – они еще шире заулыбались и закивали головами.
Я тоже выдавила улыбку и немножко покивала вежливым сторожам. Почему-то я совсем не разделяла их оптимизма. Да и кто их поймет – этих дикарей, может, они меня съедят с шутками и прибаутками! Я дико разозлилась на себя, охарактеризовала свои ум, честь и совесть, потом перешла на родословную предателя Оро Торна, и пообещала ему много интересного, при нашей следующей встрече, если такая состоится. Тут только я вспомнила об Эо. Сердце опять сдвинулось со своего места.
Мы поднимались по узкому и гладкому, как кишка, коридору. Я попыталась, было, заговорить об Эо – тут же получила ощутимый тычок в шею и совет: «Не болтайся!».
Привели меня в очень странное помещение. Перед тем, как войти в него, орк положил твердую сухую ладонь мне на плечо, и доверительным тоном сообщил: « Дергайся не есть надо, потому что больно быть будет!». Они погасили факелы. Мы попали в совершенно удивительное место. Огромный зал с куполообразным потолком и овальными окнами, расположенными выше человеческого роста, освещался  прозрачными филами, размещавшимися на трехгранных столбах и стенах. Они горели мягким, слегка желтоватым светом. Под куполом, в полумраке вились мириады зеленых светляков, а по полу и столбам сновали прыткие ярко-оранжевые ящерицы. Самое же удивительное было в том, что все кругом – стены, столбы, купол, ну буквально все, было выполнено из гладких бледно-зеленых стеблей, похожих на молодой бамбук. Мастерски переплетая стебли, неизвестный зодчий добился такого эффекта, что под разными углами, на стенах, полу и потолке, появлялись разные орнаменты.
Орки указали мне место на низенькой скамье в небольшой нише. Один, тот, что со стеком, остался приглядывать за мной, а другие двое скрылись в противоположном конце зала, тихонько скрипнув дверью. Когда они ушли, стоящий возле меня орк со стеком, как-то воровато огляделся, сделал рукой загадочный жест, и приблизился ко мне вплотную. Он взял прядь моих волос и засунул себе в рот. Я замерла, в обалдении скосив глаза на это странное дело. Волосы у меня здорово отрасли за наше путешествие, так что, теперь мне было хорошо видно, как раскрашенная морда орка принимает умильное выражение. Я ничего не поняла, но почувствовала себя оскорбленной действием, хорошо, что раздались шаги, и моему прибабахнутому конвоиру пришлось оставить меня в покое, и принять невинно-строгий вид. Принесли плетеный же столик и разные емкости: Деревянные миски, круглые стеклянные банки, и глиняные бокальчики. Пахло непривычно, но вкусно. И все же, я только немного отхлебнула прямо из большой глиняной плошки, надеясь, что это действительно вода, каковой кажется. Остальное вызвало у меня опасения если не отравления, то стойкого кишечного расстройства. Орки стояли у меня над душой, окончательно отбивая всякий аппетит. Как только они убедились, что я закончила, мгновенно все убрали, и мне вспомнилась «Кавказская пленница»: «Три порции шашлыка – выбросила в пропасть!» и т. д. Я невольно улыбнулась. Как давно это было!
Хотя я ждала рева труб и звуки гонга, ничего такого не произошло. Просто растворились высокие решетчатые двери в конце зала, и через них втянулась группа орков, таких же разукрашенных, как и мои охранники. «Шефа» я опознала, благодаря замысловатому сооружению на лысой черной маковке. Больше всего эта штука напоминала клетку для мелких грызунов. На голове, непонятным образом крепилась филигранной работы конструкция из тонких прутиков, внутри которой порхали и чирикали не-то разноцветные птички, не-то бабочки. Вся эта живность копошилась и мельтешила над его теменем.
Процессия чинно расселась в принесенные с собою креслица, и негромко переговаривалась, словно публика перед началом киносеанса. Не хватало только тазика с попкорном. Меня подхватили и поставили перед орком с домом на голове. Вперед вышел один из размалеванной свиты, и совершенно чисто возвестил:
- Трепещи, недостойное существо, ибо ты стоишь пред лицом Великого Отца, Хранителя Истин и Слугой богов Не-Носящим-Имени!
Я хотела бы повнимательнее рассмотреть Верховного Инквизитора, но мелюзга в клетке совершенно не давала сосредоточиться. Страх куда-то улетучился, и все воспринималось как плохой фарс. Толмач продолжал:
- Ты, Явившаяся Незвано, отвечай на вопросы честно и без лукавства! Хранитель Истин измерит твою вину и решит, как ты умрешь!
«Понятно, - подумалось мне. О презумпции невиновности здесь и не слыхивали. Кабы знать, в чем я провинилась-то?»
Словно отвечая на мои мысли, орк продолжал:
- Ты со своими преступными магами вторглась  на Святые земли, отняла законную жертву у Хозяина Дерева, пыталась навести порчу на Белый Дым, и уничтожить наш народ!
«Ого, я – воплощенное зло и исчадие ада!» – мысли текли спокойно, как мутные воды Хуанхэ.
- Признаешь ли ты себя виновной?
- Нет! – машинально ответила я.
Глаза орков слабо светились, подобно фосфору на елочных игрушках, ящерки сновали по потолку, в воздухе стоял шелест, потрескивание и гудение тучи светляков. Время от времени, они падали сверху, что было не слишком приятно.
- Конечно, нет! – саркастически улыбнулся толмач-прокурор. – Мы не ожидали другого ответа! Но мы цивилизованная нация, – тут улыбнулась я, – и предоставляем неопровержимые доказательства твоей вины, даже если таковая очевидна! Вводите!
В зале появилась еще одна раскрашенная фигура, и хотя я и ожидала чего-то подобного, мне все равно было неприятно, узнать нашего красавца Оро Торна. Он вошел, гордо расправив плечи, поклонился Главному, и замер в двух шагах. Он посматривал на меня точно охотник на знатный трофей. Судя по его виду, он явно был героем дня, и публика одобрительно загудела. По знаку Хранителя Истин с птичками в голове, мой бывший питомец и верный вассал, открыл рот и понес такую пургу, что просто караул! Да, мы вытащили его из нежных объятий Дерева, несмотря на его протесты и яростное сопротивление, держали его под замком и поили колдовскими зельями, чтобы сломить его волю. Кроме того, мы хитростью заставили его показать дорогу к священному Белому Дыму, на который мы собирались навести порчу. Хотели погубить весь орочий народ и т. д. и т. п.
От его нахального вида меня взяла такая тоска, что захотелось тут же удавиться самостоятельно. Наконец он заткнулся, и взглянул на меня. Я пыталась найти в его глазах хоть каплю стыда, но встретила лишь ровное полярное сияние.
- И этого тебе мало? – допытывался неугомонный обвинитель. – Тогда смотри и кайся!
Снова сухо скрипнули двери, пропуская три фигуры. Это была Эо в сопровождении двух рослых орков. Но что с ней стало?! Эльфийка брела по залу, низко опустив голову и покачиваясь, будто пьяная. Это было так странно и страшно! Мое сердце снова болезненно сжалось. Что же они с ней сделали? Когда ее подвели поближе, я похолодела еще больше: виски ее были выбриты и намазаны какой-то зеленой дрянью, глаза полузакрыты и совершенно бессмысленны, как у фарфоровой куклы. Толмач указал на зеленую гадость:
- Нгоромер – не дает врать и колдовать. Хорошее средство для таких как вы! Ответь! – обратился он к Эо. Полосатые молодцы встряхнули бедную эльфийку, как сонного котенка. – Правда ли, что эта женщина шла забрать у орков Белый Дым?
- Правда, – прошелестело в ответ.
 Голос Эо был покорным и печальным, как у леченного сумасшедшего.
- А правда ли, что орки должны были склониться перед ней, как перед Белым Орком?
- Да.
Орки дружно захохотали. Они смеялись своим красивым и мелодичным смехом, блестели белейшими зубами и яркими глазами. Так, милая домашняя вечеринка с приглашенными клоунами! В моей голове вдруг провернулся калейдоскоп воспоминаний:  глаза Лекса в клетке, трупики эцхао, Земля Духов, Оракул, растрепанная стрела…  Планка упала!
Я, визжа, точно фурия, кидаюсь на еще хохочущего Большого Босса, и одеваю «зоопарк» ему по самые плечи. Помню его открытый рот и совершенно круглые зеленые глаза, с мечущимися перед ними козявками. Ну, а что было потом – уже смутно. В меня словно бес вселился, (месяцы физподготовки на свежем воздухе не проходят даром) по-моему, досталось всем – уж очень я старалась! А так, я человек не конфликтный вовсе! Странно, что никто меня не пришиб. Еще более странно, что меня даже не слишком помяли: так, несколько синяков и шишек. Опомнившись, орки просто скрутили меня, и отволокли в прежний погреб. Лишившись возможности «бить гадов», я плевалась и кусалась, вопя, как целая палата буйных, и ругалась, при этом, что твой генератор мата. Оставшись  же  в одиночестве, я дико разрыдалась, и ревела часа два, пока, наконец, не отключилась от усталости.

28


Растолкали меня, как мне показалось, практически сразу. На этот раз, орки были хорошо вооружены и не больно-то улыбались. Выводили меня, не скупясь на тычки и ободряющие затрещины. Я чувствовала себя совершенно разбитой и опустошенной. Не хотелось верить, что наступает окончательный и бесповоротный кирдык.
На улице было светло, орали птицы, и вовсю жарило солнце. Когда глаза привыкли к яркому свету, я увидела все орочье поселение. Мы стояли на самом верху обрывистого берега. За нами поднималась плетеная стена, из-за которой виднелась верхушка  купола, украшенная непонятной деревянной фигурой. Судя по всему, это и был тот решетчатый капитолий, в котором меня допрашивали. Под обрывом расстилалось бескрайнее лазурное пространство. Дальний берег едва угадывался, исчезая в голубоватой дымке. По склону, насколько хватало глаз, лепилось множество домов и домиков, так же хитро сплетенных, как и дворец. Домики спускались на сваях к самой воде, а некоторые и вовсе, покачивались на волнах, напоминая гнезда гигантских водоплавающих. Прямо под нами был устроен огромный помост, видимо заменявший центральную площадь поселения. Сейчас там собралась туева хуча народу, взвывшая на разные голоса, при нашем появлении. Я безучастно смотрела на них сверху вниз. Там были и женщины, такие же лысые и раскрашенные, как и мужики, и старики, отличавшиеся лишь наличием морщин, да несколько сгорбленными плечами, и толстые черные дети, слегка расшевелившие меня. У них были волосы всех цветов радуги. Некстати вспомнился конвоир, питавший странный интерес к моей прическе. Видать, извращенец местный.
Народ отхлынул к внешнему краю помоста, грозя обрушить ограждения и попадать прямо в воду. Кто-то забегал и засуетился, пытаясь навести порядок, но тут публика снова зашумела, и переместилась влево, се так же гомоня и указывая пальцами. Я тоже поглядела туда и окончательно сникла: из такого же отнорка, как и меня, выволокли Эо. Больно было видеть некогда изящную и гордую эльфийскую красавицу в таком жалком состоянии. Голова все в той же липкой гадости, волосы свалялись и висели колтунами, как у дворового кобеля, под глазами – черные круги. Эола практически висела на руках охранников, водя бессмысленными глазами. Я снова почувствовала закипающую злобу, особенно на себя. Надо же – проявила благородство и широту русской души! Как же, живое тельце погибало! Спаситель долбаный, Гиппократ в юбке!
Народ снова шатнуло, и теперь орки глядели поверх наших голов. В плетеной стене «Тадж-Махала» открылась неприметная вначале дверь, откинувшись, наподобие крышки от корзинки. Мне не было видно, кто там появился, но по реву и приветственному помахиванию конечностей, я догадалась, что появился сам «пахан» с ульем на голове. Следующие полчаса мы внимали пламенной речи отца народов, по которой выходило, что нас прислал, чуть ли не сам Татгупрек в дар Белому Дыму. Народ бурно восторгался, и вообще, к концу речи, создалась неповторимая атмосфера всенародного праздника и массового гуляния.
Потом, нас с песнями и плясками, спустили на преогромный плот, украсили цветами. Как и подобает жертвенным животным, и три десятка высокопоставленных особ и дюжих охранников отбыли на место торжественного заклания. Теперь наших охранников было по трое. В одном из них, я с удовлетворением узнала Оро Торна. Он деликатно, но крепко держал меня под локоток, да еще и участливо заглядывал в глазки! От такой наглости, я некоторое время не находила слов. Потом слова нашлись. И я всю дорогу поливала поганца всевозможной бранью. Самым мягким определением было: «долбанный черножопый говнюк, сраными голубями засиженный». Скотина нагло улыбалась, да еще и благосклонно кивала на особо удачные эпитеты. Так, за разговором, мы и добрались до заветного места.
Из-за горизонта показались белые скалы, сверкающие на солнце подобно айсбергам. В воздух поднялись тучи бирюзовых птиц. Перья их сверкали и переливались как у наших зимородков. При других обстоятельствах это зрелище вызвало бы у меня восторженный трепет, но теперь только добавило злости. Воздух наполнился гвалтом и свистом. Элита замолчала, только перешептываясь в восхищении. Я же не преминула подпортить им кайф, громко сообщив, что понимаю теперь, откуда они берут белую краску для своего боди-арта. За это я тут же схлопотала почтительный удар «под дых», и угомонилась на время.
Сначала скалы казались абсолютно неприступными, но плот подходил все ближе, и за выступом открылась расщелина с удобным причалом и искусно вырезанной в скале лестницей. Подниматься было трудно и жарко. Эо практически волокли впереди меня. Вскоре ее конвоиры выдохлись. После небольшого совещания, они стерли дрянь с одного виска. Оро Торн, оглядываясь на растянувшуюся внизу процессию «отцов – основателей», быстро передал приятелям небольшую фляжку, к которой они по очереди приложились. Потом влили несколько капель в рот эльфийке. Через секунду она немного очнулась, мотая головой, и, подталкиваемая со всех сторон, сама стала карабкаться вверх. У меня немного отлегло от сердца – я видела, как она пытается откинуть слипшиеся волосы таким привычным движением.
Наверх забрались уже практически на карачках. Все просто повалились на белую твердь. Первое время, я не видела ничего кроме зеленых плавающих кругов. Конвоиры опять пустили по кругу волшебную бутылку. Мой «любимец» предложил глоток и мне. Сначала, я хотела гордо отказаться, но потом решила поберечь силы, чтобы добавить напоследок еще пару царапин к вчерашним украшениям на его роже. Хлебнув холодного терпкого питья, я почувствовала себя бодрее, и невольно рассматривала открывшуюся панораму. Скалы вокруг сформировали колоссальную чашу. Белые камни уступами спускались вниз, образуя подобие амфитеатра. На дне была небольшая площадка с каким-то строением. Вроде бы там были колонны, или это только казалось? Солнце слепило глаза, отражаясь от искрящихся, точно чистейший  снег, пород. Наконец появились изнемогающие остатки нашей погребальной процессии. Два вспотевших телохранителя поддерживали своего шефа. Восстановленный за ночь курятник, был заботливо накрыт красным платочком.
Надо отдать шефу должное: чуть отдышавшись, он быстро восстановил, пошатнувшееся было, величие, и, распрямившись, бодро зашагал вниз.
Спустившись по источенным временем ступеням, я действительно увидела ажурные колонны, располагающиеся вокруг подиума в центре ровной арены. Вокруг, на естественных уступах, были вырезаны узорные скамьи, а пол площадки заливала чистейшая как слеза вода. Орки быстро разместились на скамейках, и, по знаку предводителя, меня и Эо быстро разули. Конвоиры, напротив, натянули высоченные белые сапоги на «платформах» Я с недоумением наблюдала за этими приготовлениями, ощущая неприятный холодок в животе. Эо, как будто, немного ожила, но взгляд оставался отрешенным. Она совершенно не сопротивлялась, когда нас подняли и потащили к центру арены. Орки за нашими спинами, затянули ритуальную песню. Их голоса сливались, резонируя и многократно отражаясь среди окружающих скал, в трепетную мелодию. Звуки то взмывали в запредельную высь, то спускались до утробного урчания. Казалось, что поет стадо синих китов. Мелодия резко оборвалась, едва мы в ограниченный колоннами круг. Внутри было многоугольное возвышение. Поверхность его искрилась и казалась покрытой битым стеклом.
Голос Хранителя Истин завел заунывную молитву на непонятном визгливом наречии. Меня заколотило крупной дрожью, да так, что зубы застучали. Оро Торн сжал мое плечо. Я взглянула на него: глаза сузились, ноздри трепетали, на лбу выступили крупные капли пота. Не понимая, что происходит, я попыталась было дернуться. Его пальцы впились в меня так, что рука стала неметь. Голос Хранителя взвизгнул, оборвавшись на звенящей ноте, и сейчас же конвоиры Эо вытолкнули ее на подиум. Сверкающая поверхность окрасилась красным. Кровавое пятно расплывалось из-под ее босых ног. Два орка продолжали держать ее за руки, а третий слегка надавливал на плечи. Я судорожно забилась в стальных лапах моих мучителей, и вдруг остановилась, чувствуя, как ноги становятся ватными, а кровь оглушительно бухает в висках. Из отверстий, казавшихся элементами орнамента колонн, показались струйки беловато-голубого дымка. Струи эти скользили, подобно змеям, вальяжно оплетая ажурную конструкцию, свиваясь и переплетаясь между собой. Вскоре, мы были совершенно отделены от зрителей стеной из дыма, медленно змеящегося во всех направлениях. Сверкнули ослепительные вспышки, и сейчас же колонны засветились изнутри ярко-алым свечением. Эо дико вскрикнула и задергалась в руках орков. Глаза ее закатились, изо рта показалась красная пена.
Дальше события разворачивались молниеносно: за моей спиной захрипел один стражник, Оро Торн отпустил мою руку, и уложил второго так быстро, что я даже не поняла, что это он делает. Падая, орк все еще сжимал мою руку, и я повалилась вместе с ним, лихорадочно вырываясь из холодеющих пальцев. Когда мне это удалось, я обнаружила, что конвоиры Эолы лежат бездыханно, а Оро, тем временем, отбросил ее с кровавого круга. Эльфийка лежала возле одной из колонн в неестественной позе.
- Скорей! – заорал Оро Торн. – Стать сюда быстро! Скорей, или она помирай! – его лицо было перекошено, глаза пылали.
Я как ошпаренная вскочила на возвышение, и ноги мои обожгла острейшая боль. Я видела, как мгновенно очистившаяся было поверхность, вновь становится алой, уже от моей крови. Оро стоял рядом, тяжело дыша, и утирая бежавший ручьями пот. Снова сверкнуло, и в голове что-то звонко лопнуло. Струи дыма на секунду замедлились, а затем потекли быстрее. Колонны изменили свой цвет на янтарно-желтый. А в моей голове СКАЗАЛИ. Нет, конечно, не сказали, но поняла я четко: «Идентификация успешна. Сообщите пароль!». Я растерянно смотрела на Оро Торна.
- Я не знаю пароль!!! Эо знает!!!
Оро бросился к эльфийке, пытаясь растормошить ее.
В голове опять, уже настойчивей: «Сообщите пароль!» Оро тряс бесчувственную Эолу, хлестал ее по щекам – все без толку! Меня охватил жар, словно в парной бане, по ногам поднималась жгучая волна. «Сообщите пароль, или покиньте опасную зону!!!»
- Оро скорей!
- Никак! – в отчаянии он трепал Эо, словно ватную куклу.
« десять, девять, восемь…»
Жар добрался до моих внутренностей и становился совершенно нестерпимым. Я прокусила губу, и почувствовала, как кровь бежит по подбородку.
- Немогу-у-у-у!!!
Оро замер на секунду, приблизив бледное лицо эльфийки к своему, и вдруг впился поцелуем ей в губы. Такого не смог бы снести даже безнадежно мертвый эльф! Эо встрепенулась вдруг, очумело на него глядя, и схватила его за руки.
- Слово, слово, белая ведьма!!!
Эльфийка оглянулась, встретилась со мной взглядом, и произнесла Слово – чистую и яркую музыкальную фразу.
Жар сейчас же отступил, тело мое растворилось, вместе с окружающим.
«Спасибо! Идентификация завершена. Оценка физического статуса». Я плыла куда-то на прохладных волнах. «Статус пятьдесят восемь процентов. Оценка категории сознания. Адекватно».
- Интеграция? – вежливо осведомились у меня.
Мое «я» замерло на верхней точке бесконечной «американской горки».
- Валяй!!! – с восторгом и ужасом выкрикнула я, и все понеслось со сверхсветовой скоростью.
Не знаю, сколько прошло времени: часы, недели? Я пребывала в совершенном оглушении. Окружающее виделось мне, словно из-под толщи воды. Я то выныривала на несколько секунд, то снова погружалась в пучину своих ощущений. Так, наверное, чувствует себя окуклившаяся гусеница, в разгаре своих превращений.
Меня посещали видения, образы прошлого, а может и будущего, голоса, шептавшие что-то неразборчивое. Меня охватывали то жар, то холод, то судороги и покалывания, волнами пробегающие по телу. Я казалась себе то бесконечно длинной, то напротив, сжималась до исчезающе-малой точки.
Иногда я как будто засыпала, проваливаясь в многоэтажный наслаивающийся сон. Сны эти были наполнены дымом, разноцветными огнями, пугающими безднами, и многим таким, чему нет названия. Выныривая из своего омута, я отрешенно наблюдала картины, которые тоже могли сойти за фантасмагории: вот снова орочье поселение. Вопящие дети, обнимающиеся и плачущие от счастья орки, кто-то бьется в экзальтации, иные распростерлись ниц, а неподалеку весело пылает чья-то хижина. Вот я в каноэ, блестящие черные спины, и дикие панически-восторженные глаза одного из гребцов. Вот белое от ярости лицо Лекса, его рука, сжимающая меч. Напротив – Оро Торн, что-то с жаром  ему доказывает. Вот Арей, изумленно переводящий взгляд то на меня, то на свою руку, отскочившую от моего плеча точно от упругого шара. Вот Даля, ласково щебеча, ощупывает мое лицо и с недоумением заглядывает в глаза…


29


Мое сознание прояснилось. Я полулежу, привалившись к древесному стволу, укрытая до подбородка. Несмотря на липкую и влажную жару. Вокруг наш обычный лагерь: палатки, кострище, все как прежде. А вот и Боро! Сидит неподалеку. На голове у него шляпа, свернутая из большого зеленого листа, он что-то записывает в свою походную тетрадь, задумчиво потирает шею, «пфукает» себе под нос. Я тихонько откидываю покрывало и счастливо потягиваюсь. Ощущение физического комфорта переполняет меня. Так бывало в детстве. Боро смотрит на меня, взглядом, полным изумления. Я поднимаюсь и делаю шаг ему навстречу. Земля странно качнулась, и тут же перед глазами возникла тонкая сетка, вспыхнули бесчисленные разноцветные точки и «голос» произнес:
- Интеграция завершена. Готовность сто процентов. Поиск аутентичного представителя.
В голове зашуршало и затрещало, словно чьи-то пальцы со страшной скоростью перебирали необъятную картотеку.
- Определено. Подключаю.
Маленькая зеленая точка вспыхнула ярче, и начала расти, приближаясь из неведомой дали. Голос, очертания, походка, жесты… Мастер Йода ковылял ко мне, опираясь на свою неизменную палку. Остановился, поглядел на меня долгим испытующим взглядом.
- Джедая молодого приветствую я! С принятием Силы поздравляю нового воина! Помогать впредь тебе я стану. Темную сторону вместе осилим теперь.
Его образ медленно растаял, но я чувствовала его присутствие, так, как будто он стоял за моим плечом. Следующая неделя была для меня сплошным Днем рождения. В детстве я была болезненным ребенком, и никогда не ощущала той радости, что дает физическая сила. Да и потом, я не особенно дружила со спортом. Теперь же, Х-мены против меня – просто дрисливые телепузики!
Теперь у меня были такие Мощь, Сила, Возможности, что захватывало дух! Я носилась по джунглям, как полоумная Тарзаниха, скакала по деревьям как стая бандерлогов, я терроризировала всех хищников в округе, таская их за шкирки, хвосты и лапы, каталась на них верхом, оставляя их доведенными до истерического визга. Сделать со мной они ничего не могли, все удары их клыков и когтей блокировались невидимой преградой вокруг моего тела. По привычке я называла это «силовым полем», хотя, может быть, это была и совсем другая штука. Короче, я была в маниакальном состоянии. Понимая, что все это дано «напрокат», я старалась в полной мере насладиться каждым мгновением этого сверхъестественного состояния.
Набесившись за день, я подхватывала какую-нибудь тушку пожирнее, и отправлялась в лагерь, благо, я теперь всегда знала, где он находится. Доставив друзьям продовольствие, я снова отправлялась в лес, и все повторялось сначала, уже при свете звезд. Я сплавлялась по рекам по воде и под водой, качалась на вершинах лесных исполинов, слыша и зная обо всех живых существах в округе, вплоть до самых мелких клопов и червей под землей. Я могла бы проследить траекторию каждой, падающей с листьев капли, будь на то мое хотение. Могла не есть и не пить, наверное, могла бы даже не дышать, но как-то привыкла. Единственное, чего я не могла – так это летать. Зато, получалось славно падать с самых высоких веток, летя вниз головой, кувыркаясь и кружась, сначала камнем, затем все тише и тише, плавно опускаясь на землю. Я переплюнула тех эльфов, что приводили меня в священный трепет на Детском празднике.
Поначалу мои ребята носились со мной как дурачок с ясной пуговкой. Нельзя было просто рот открыть, не наткнувшись на сияющий восторгом взгляд чудака, ожидающего эзотерических истин. Я чувствовала себя неловко, и все больше отдалялась от них. Только печальный взгляд Лекса, ненадолго приводил меня в чувство.
Через недельку, мне все же наскучила эта бессмысленная спартакиада. Захотелось сделать что-нибудь существенное, помериться силами с более достойным противником, чем незатейливые лесные хищники. Тут я и вспомнила о Татгупреке. Вот настоящее испытание, моему дару! И, хотя я и сомневалась теперь, так ли нужно прикончить этого полутерата, мне захотелось взглянуть на него, узнать, что это за анчутка? И вот, в одно прекрасное утро, я сделала «пока-пока» моим привыкшим ко всему спутникам, и отправилась прямиком в Землю Духов, выдерживая ставший привычным уже темп ужаленной в зад макаки.
На утро следующего дня я уже была на краю той самой поляны, где мы оставили того бочкопакостника оскорбляющего, что истекал соплями и сморкался, на что попало. Я была совершенно уверена, что это место здесь, однако… Ни войлочной травы, ни сине-розовых кустов не было и в помине! Меня окружали привычные джунгли. Поляну покрывала зеленая мурава, усыпанная мелкими голубыми цветками, пели птицы, жужжали насекомые, вообще чудный уголок. Больше всего меня удивило превращение слюнявого дерева в обыкновенное тао. Я обошла его несколько раз, ощупывая гладкую кору, принюхиваясь, и даже пробуя на вкус кусочек синей иглы. Никакого сомнения, тао как тао! Я присела на толстый корень, размышляя, куда же девался пресловутый Татгупрек, и где его теперь искать. Мастер Йода погрузился в глубокую медитацию. В кроне тао кто-то копошился, свистел и порхал. Я подняла глаза, подумывая, не забраться ли мне повыше, на всякий случай?
- Привет! – раздалось вдруг.
Я встрепенулась, чувствуя характерное покалывание защитного поля. В пяти шагах от меня, стоял белобрысый парень, и с удивлением меня рассматривал. На вид ему было лет двадцать. Я соображала, как это он так незаметно появился, и рассматривала его, в поисках подсказки кто он и откуда. Волосы его очень светлые короткие, телосложение крепкое, глаза голубые, черты лица правильные, нос прямой. Особых примет не имеет. Одет в замшевые штаны до колена и мокасины ручной работы, через плечо свисает туша фыркача. Такая вот ориентировочка! Надо еще добавить, что лицо его было очень приятным, не выражало никакой агрессии, только безмерное удивление. Одной рукой он придерживал тушу, а другой – здоровенный, круто изогнутый лук. За спиной висел колчан, полный стрел с ярко-красным оперением.
- Привет! – ответила я, продолжая внимательно следить за его движениями. – А ты кто? – спросила я миролюбивым тоном.
- Я Таг! Живу здесь, – он указал кончиком лука на тао за моей спиной. – А можно мне тоже узнать, что за гости ко мне пожаловали?
Он медленно наклонился, спустив тушу на землю. Движения его были плавными и осторожными. Мое поле усилилось.
- Меня зовут Эри, я человек, - тут я впервые обратила внимание на его заостренные уши. Неужели? Уж не это ли «чудовище» – Хозяин Дерева? – Ищу Татгупрека. Не слыхал о таком?
- Интер-е-е-е-сно! – протянул он, распрямляясь. – Да вроде, и так величают! Считай, что нашла. Я это. Чего надо?
Он продолжал стоять, опустив лук, но я помнила, что эльфы очень «резкий» народ.
- Да, так, поговорить. Не против?
- И о чем же? – его глаза быстро обегали поляну. Он явно искал мою группу поддержки.
- Я одна, не беспокойся! Просто поговорим.
- Ну да, чего уж беспокоиться?! Дело-то житейское! Ко мне тут, что ни день – девицы заходят, крутые! – он иронично хмыкнул. – Давай тогда присядем, что-ли?
Он опустился на траву, все так же сжимая свой лук.  Теперь я убедилась, что он все же меня боится.
- Ну, и откуда ты знаешь о Татгупреке?
В моем теле возникло ощущение вибрации и прохлады, точно я на секунду прислонилась к холодильнику. Ощущение было приятным, и я подумала, что не до конца еще разобралась со своими способностями. Поле чуть ослабло. Я уселась поудобнее. Страха не было, скорее недоумение. Уж больно этот Таг не походил на кровавого Хозяина. Ничего не сходилось.
- Друзья рассказали.
- Ну, и кто же твои друзья? Уж не мои ли родственнички из славной Эльфады? – он показал на свое ухо, и заметно напрягся.
- И они тоже, – ответила я, вновь прислушиваясь к ощущениям. В ушах чуть слышно шумело, точно эхо в морской раковине.
- Так. Вычислили. Тогда где же кавалерия? Или наш Свет настолько измельчал, что посылают ко мне человека? А может, ты маг, круче которого только горы Хо? Я что-то ничего не понимаю! Чего тебе надо-то? – он явно нервничал.
-Считай, что я великий маг. Все, что я знаю о Татгупреке – это куча страшилок, компромата, и хватит всего этого на десять лет расстрела, – я говорила привычными для нашего мира словами, почему-то не сомневаясь, что меня понимают. Я решила завернуть гайки. – М не тебя заказали, понятно? Но я вообще-то человек не местный, поэтому хочу выслушать и противоположную сторону. Тем паче, что ты не очень похож на чудовище, каким меня пугали.
- Неместный человек? Я тоже как-то, не совсем. А, так ты из другого мира! То-то я смотрю…, – он немного расслабился. – А что до чудовищ, так ты еще с орками потолкуй. Или уже? А, ну тогда, может, мне самому повеситься, прям в-о-о-о-н на том суку? – он кивнул головой на ветку за моей спиной. Я не обернулась.
- Ну понятно, передо мной профи! Железные нервы, здоровые почки! Я, кажется, понял, откуда ты. Бываю у вас частенько. Может, поговорим по-русски?
Я удивленно слушала слова на родном языке. Говорил он так чисто, точно мы родились в одном роддоме. «А он не так прост!» – подумала я.
- Давай так: ты спрашиваешь, а я отвечаю. Потом решай, только смотри, дешево я не сдамся, кем бы ты ни была! Только давай, переберемся в тень. Может, в дом зайдем, если ты уж такая крутая, что ходишь без оружия?
Пока я колебалась, он разглядывал меня, чуть склонив голову набок. Было бы глупо не войти в дом к такому, вроде, обычному парню, если уж собиралась воевать с ночным кошмаром целой расы. Я кивнула ему. Таг подошел ближе и приложил руки к стволу в двух шагах от меня. Я почувствовала его запах: смесь мускуса и аромата древесной коры. Приятный, мужественный такой запах. Он чуть улыбнулся мне, кора разошлась, протаяв, точно лед под струей воды. Эльф сделал приглашающий жест и прошел внутрь. Я осторожно проследовала за ним. Шум в ушах несколько усилился, и я отметила, что слишком нервничаю. Приставка «супер» все еще не стала привычной. Привыкнув к царившему внутри полумраку, я осмотрелась. Мы вошли в большую гостиную, с несколькими полупрозрачными окнами. Видимо, они появились, как только мы вошли. Тут было чисто и прохладно, я сразу же покрылась испариной, и почувствовала себя несолидно. Таг, продолжая улыбаться, обвел рукой свое жилище:
- Вот моя «кровавая пещера»! Располагайся! Хочешь пить? – я кивнула. – Ну, тогда, присядь, сейчас приготовлю.
Он исчез в одной из боковых дверей. Оставшись одна, я рассмотрела обстановку. Все было таким, каким я и представляла жилище чистоплотного холостяка. Довольно просто, очень удобно, даже стильно. Понятное дело, вещички были «бутиковые», ведь хозяин, все-таки, эльф. Кресла из красивого красноватого дерева, с обивкой золотистого меха, причудливо изогнутые светящиеся грибы на стенах, небольшой столик с наборной столешницей и ножками из витых рогов. На полу – пушистая коричневая шкура. Никаких безделушек, личных вещей. Украшениями служили сабли, кинжалы и мечи тонкой работы, хотя, и они не были лишь декорацией. Многие из них носили следы прошлых битв, рукоятки были отполированы частыми прикосновениями.
Таг появился с вместительным сосудом и двумя черными чашами.
- Если опасаешься, наливай сама! Представляю, что тебе понатрепали! Садись! – он указал на одно из кресел, и сам уселся, отодвинувшись к стене.
- Очень вкусно, – сказала я, с опаской глотая жидкость, похожую на шампанское. – Скажи, ты убил свою мать? – я решила сразу взять быка за рога.
Он вздрогнул, по лицу пробежала судорога. Ответил не сразу, будто через силу:
- Нет. Я не убивал ее. Хотя, не сомневаюсь, тебя убедили в обратном. Ты знаешь о моем происхождении? Ну да, понятно, должна знать. Так вот, теперь послушай мою версию, – он поудобнее уселся.
- Моя мать эльфийка, а отец – терата. Мать была магом, самым лучшим. Это все было очень давно. Тогда нас весьма достали орки, и мама обращалась к терата за помощью. Иногда терата давали новые знания, иногда просто беседовали с ней, иногда их невозможно было понять. Мать была молода и талантлива. Контакты с терата давались ей очень легко, многие ей завидовали. Ее мастерство и силы росли год от года, ее стали побаиваться, и у нее появились враги среди эльфов. Ну, так вот. Личная жизнь мамы тогда не складывалась. Эльф, которого она имела несчастье полюбить, был к ней равнодушен. И вот, во время очередного кризиса, появился терата, ставший моим отцом. Я думаю, он увлекся ею, а для матери это был способ забыться, занять себя чем-то исключительным.
Когда она опомнилась, то была уже беременна мной. Конечно, такое близкое общение со сверхъестественным существом не прошло даром для ее психики, но она справилась. Естественно, этот случай не могли упустить ее противники и сделали все возможное, чтобы запретить общение с терата. Приплели сюда труп несчастного Нораторна, так, по-моему, звали того эльфа? Да, да, знаю я эти бредни! Все это мерзкая клевета и подлые интриги! Эльфы тогда ничем, кроме цвета, от орков не отличались!
Я родился и вырос. Бился с орками, с людьми, кстати, весьма эффективно, появился авторитет в войске, опыт, влияние, ну и враги тоже. Потом пригласили меня в первый Совет.
В тот проклятый день, я предлагал радикальные меры – уничтожить орков, свести под корень! Я был молодой, максималист, но Совет и есть Совет: всех выслушать и принять решение. Однако в него вошло слишком много недоброжелателей. Меня, как говорится, «опустили» - не могли забыть, чей я сын! Я расстроился, пришел домой и увидел…
Кто-то разделался с ней. Когда я пришел, она была еще жива, но надежды не было. Сказала только: «Беги!». Я послушался. Воля умирающего для нас – закон! Я  долго скрывался в разных местах, переживая свое горе, пытался выяснить, кто это сделал и ради чего. Все было, как мраком покрыто. Я знал, что все свалили на меня, наконец, я нашел заказчиков, и со временем хорошо поквитался с ними.
Меня искали. Искали очень тщательно. И нашли бы, если бы я не переселился прямо под бок к оркам. Никто не догадался искать меня здесь, ведь их так все ненавидели, а я больше всех! Однако прошло время, и я поменял свое мнение. Такие вот дела…
Он отхлебнул свой напиток, и замолчал, глядя на меня. В ушах у меня тихо звенело. По телу разлилась приятная нега. Напиток был явно не компот.
- Ну, что? – спросил он, снова улыбнувшись. – Еще не отпала охота меня карать? Или еще сомневаешься? – он откинулся в кресле, расслабившись. Он был красив и приятен, мне он нравился.
- А что твой отец? – спросила я. Мне доставляло удовольствие слушать его голос.
- Отец? А что отец? Его и отцом-то назвать нельзя. Появлялся пару раз. Так, ничего, терата и терата. Конечно, спасибо ему, научил меня ходить по мирам. Ну, так это не редкость, – он кивнул на меня. – Это просто, не так ли?
- Я этого не умею, мне помогли.
- Вот как? Не умеешь сама, а хочешь – научу?
Предложение было таким заманчивым! Перед моим внутренним взором проплывали картины блестящего будущего. Это было бы так интересно! Но я решила сначала покончить с формальностями.
- Постой, я не против, но еще один вопрос: что же с орками? Они утверждают, что ты требуешь жертвы!
- Жертвы? А, ну да, конечно! Я же Хозяин Дерева! Кровавый монстр!  Конечно, они приносят жертвы. Собственной глупости и суеверию! Опаивают какого-нибудь беднягу, и тащат его сюда. Я-то тут редко бываю, так, раз в год, на недельку заскакиваю – вакцину от красной горячки им принести, кстати, из вашего мира.  А пока меня нет, дерево пытается полудохлых дикарей лечить. Очищает им кровь от этого зелья. Если успеваю, вытаскиваю несчастного, да только все равно толку нет! Пойло это – редкая гадость, действует сначала как наркотик: эйфория, обезболивание и все такое. Побочное действие только одно – крыша съезжает. Насовсем! – он внимательно посмотрел на меня.
Я почти не вникала в его слова, все правильно, так и есть, он прав, я ему верю, потому, что он хороший! Он улыбался мне доброй и очаровательной улыбкой, я почти любила его.
- Один раз, – продолжал он. – Представляешь, пятнадцать беременных вытащил! Ужас, что такое! Пришлось всех в соседний мир переправить. Лечили там, но детей спасти не удалось, все померли. Мамаш обратно отправил, думал, может, оправятся? Не получилось, – он вздохнул.
Мы помолчали. Хороший парень, такие добрые глаза! Мне хотелось остаться с ним подольше.
- Подлить еще? – он приподнялся.
Мой взгляд скользил по нему, и тут меня словно громом поразило. Я застыла, покрываясь холодным потом: Его штаны расстегнулись, и оттуда показалась маленькая бледная рука с длинными тонкими пальцами! Бурые загнутые ногти скребли по штанине!!!
Видимо я изменилась в лице. Он замер, проследив мой взгляд, а рука быстро исчезла. Тут до меня дошло, что шум в моих ушах – это тревожный рев сирены, и голос, монотонно повторяющий: «Ментальная атака! Опасно! Ментальная атака! Опасно! Ментальная атака…».
 «Боже правый! Гипноз!» – панически пронеслось в моей голове.
Перед глазами задрожало марево. Стены, пол, и все вокруг стало багрово-красным и скользким, словно внутренности. Я в ужасе уставилась на своего визави: лицо его было бледным, ни кровинки, волосы стали длинными и седыми, а глаза бледными, как у вареной рыбы и неестественно блестели. Он поднимался с осклизлого нароста, служившего ему креслом. Я вскочила со своего, болезненно передергиваясь и лихорадочно стряхивая белую слизь.
- Поторопился немного – проворчало чудовище. – Уж больно ты на матушку мою похожа! – голос стал глухим и сиплым. А, так  это ты и есть! Я узнаю это выражение  в твоих глазах! Отец говорил, что ты вернешься. Я сделал тебе немного больно тогда, ну так ты уже не сердишься, правда? Я просто рассердился, не надо было ругать меня! – говоря все это, он двинулся ко мне. За ним тянулась пуповина из синюшных пульсирующих сосудов.
Руки его скрючились, точно птичьи лапы, тело стало худым и плоским как у ящерицы. Я стояла не в силах оторвать взгляда от жуткого превращения.
- Зачем ты притворилась мертвой? – продолжал он, в голосе послышались истерические нотки. – Я так переживал, я скучал, я плакал! Ты хотела избавиться от меня? Я мешал тебе, да? Но теперь ты вернулась, и я прощаю тебя! Иди ко мне! – он вдруг метнулся ко мне, приоткрыв рот, в котором копошилось что-то черное и блестящее.
Время растянулось. Мастер Йода сказал, глядя вдаль: «Неизмеримо коварство Темной стороны! На лучших чувствах играет всегда!».
В голове сверкнуло, и летящий на меня упырь зашелся в истошном визге. Два световых меча, выходя из моих рук, проделали две огромные дыры, практически снеся обе стороны его груди. Из развороченной плоти фонтанами хлестнула кровь. Визг перешел в хрип и постепенно затих. Тело еще продолжало стоять, медленно кренясь на бок. Я ошеломленно смотрела то на свои руки, (ладони светились, выбрасывая вперед два синих луча, точно как в фильме), то на содрогающееся тело.
- Пойдем, юный джедай! Друзья с нетерпением ждут! – сказал мастер Йода, уходя в глубину моего сознания.
И то верно – сосуды пуповины темнели на глазах. Бурый цвет расползался по стене как чернильное пятно. Я развернулась, и не найдя двери, вырезала кусок плоти псевдодерева. Дневной свет больно резанул по глазам. Я выскочила на свободу. Снаружи – прежняя «войлочная» поляна, слизистое дерево, так умело представлявшееся тао, содрогалось и истекало слюнями. Благоразумно отойдя подальше, я наблюдала за его агонией. Вот оно завалилось на бок, и сморщилось, будто спущенный шарик, провалилось само в себя, и, наконец, растеклось, как медуза под жарким солнцем. Бурая масса покрыла поляну. И подбиралась к моим ногам. Я посмотрела на себя – все забрызгано подсыхающей кровью и слизью, световые мечи исчезли, ладони немного покалывало, как с мороза. Я еще раз окинула взглядом поляну, вздохнула, и побрела прочь. Воздух казался сладким, а солнце было ласковым, как никогда. Моя мания прошла, оставив после себя только ворох разноцветных воспоминаний.


30



Добравшись до лагеря, я остановилась в окружающих лагерь зарослях, рассматривая привычное, как вернувшийся из долгих странствий путешественник.
Боро смешивал свои бесценные зелья, тихо нашептывая заклинания. Малыш Даля с интересом наблюдал за ним, важно держа прозрачную колбу, чуть не больше его самого. Эо колдовала над походным котелком, лицо ее было спокойным и светлым. Арей что-то чинил, успевая, однако, давать советы Лексу и Оро Торну, которые рядком мирно ладили стрелы. Все были такими кроткими и смирными, такими родными, что мое сердце не выдержало. Я шагнула на поляну.
- Ребята! Как же я вас всех люблю!
Все подняли головы, их глаза засветились.
- Вернулась! – прошептал Боро, и встал, роняя свои склянки.
Повинуясь внезапному порыву, мы все бросились друг к другу, крепко обнялись, прижавшись головами. Мы молча стояли, наслаждаясь дружеским теплом, и только мы с Эо тихо всхлипывали на два сопливых носа.
Все вернулось на круги своя, с той только разницей, что я больше никому не была обузой. Я ходила в дозор и охотилась, теперь наравне с остальными. Вечером, у традиционного костерка, с копчеными ребрышками и славным элем из гномьих запасов, народ поведал мне обо всем произошедшем.
Сначала история Оро Торна. Наш славный орк оказался не из простых: он был главный «парикмахер» всего жреческого сообщества. Те «курятники» на головах носились не только, да и не столько для украшения традиционно лысых орочьих голов. О, нет, все дело было в тех не-то птичках, не-то бабочках! Назывались эти существа аноа, и были очень редкими и страшно дорогими. Появлялись они только на одном растении и только в одну ночь в году, их можно было поймать. Орки ловили их и сажали в клетки. Сами клетки тоже были непростые и плелись с помощью магии из строго определенных материалов. В конечном итоге, вся эта конструкция с аноа внутри, становилась мощным средством против любой магии. Такие штуки разрешалось носить только вождям и верховным жрецам. Следовательно, наш Оро Торн был вхож во все высшие круги. И вот, в один день, Хранителю Истин понадобилось что-то там поправить, и Оро Торн целый день провел подле него. Аноа вели себя странно: беспокоились и неистово верещали. Как потом оказалось – не зря!
Непонятно, как и когда, но в плетеном дворце прямо перед Хранителем, возникла фигура человека, затянутая в странное одеяние, со множеством карманов и застежек. Человек этот представился магом, и рассказал трогательную историю о сбежавшей дочери и кавалере – ликантропе. Помянул он и  шайку магов – мошенников, стремящихся поживиться за чужой счет. Он утверждал, что его девочка – подающий большие надежды магиус, а эти проходимцы склоняют ее к преступлению: похищению Белого Дыма, дающего огромное могущество. Он же, как честный отец и знающий маг, очень хочет отвратить свое чадо от неминучей погибели, и нижайше просит Хранителя Истин вернуть ему заблудшую дочь и примерно наказать ее совратителей.
Все время, пока он говорил, аноа неистово метались, но Оро Торн тоже был не так уж прост и знал свое дело крепко. Мало-помалу, он успокоил своих подопечных, и Хранитель Истин вдруг перестал благостно кивать и соглашаться, приняв свой обычный неприступный вид. Он ответил, что лично разберется с бандой, буде таковые появятся, измерит степень вины каждого и с радостью вернет господину…э-э-э? Тумэ? Его прелестную дочь, но только в том случае, если господин Тумэ уберется за границу его владений, впредь воздерживаясь от самовольных посещений, и будет спокойно ожидать, расположившись мирным лагерем на лоне нашей великолепной природы.
Такие речи серому Тумэ пришлись не по вкусу, и он снова начал настаивать на личном присутствии. Оро Торн разглядел его: лицо пришельца было правильным, но постоянно неуловимо изменялось, не давая запомнить себя ни на минуту. Бесцветные глаза скользили, ни на чем не задерживаясь, пока не остановились на Оро, и не впились в него, словно ледяные копья. Оро Торн почувствовал себя нехорошо: накатила слабость, глаза закрывались сами - собой, но наш орк был профи, его руки автоматически доделывали начатое, окончательно скрепив все компоненты волшебной клетки. Видя, что его усилия тщетны, визитер окончательно потерял терпение, и заявил, что ему необходим отряд из подданных Хранителя для обустройства лагеря и поимки преступников. Хранитель, понятно, отказал ему в содействии. Тогда пришелец заявил, что местные убогие царьки ему,  великому магу – не указ, и он возьмет все, что пожелает. Он ткнул пальцем в Оро Торна и что-то прошептал. Затем он исчез, превратившись в дым.
В тот же день из поселения с песнями и плясками ушли несколько жрецов и воинов, некоторые даже «верхами». На вопросы и крики испуганных родственников и даже самого Хранителя  - не реагировали. Великий Отец, хоть и не подавал вида, но пребывал почти в панике, и решил, что появись здесь  какая-нибудь девица, сейчас же отправится к суровому батюшке, если только она не совсем уж лютая преступница. И уж конечно, все ее подельники отправятся на алтари в качестве новых жертв. Самое же странное, то, что он твердо решил Оро торна, своего прежнего любимчика, принести в жертву. И именно Татгупреку, внезапно отвергнув всех прежних кандидатов и приведя остальных вельмож в полное недоумение.
Исходя из всего этого, спасенный нами «цирюльник», быстро разобравшись «кто есть ху?», задумал свой план. Надо было ввести меня в игру в одиночку, да еще постараться оскорбить храмовников в самых лучших чувствах. За неимением обещанных магов – злодеев, Хранитель был бы вынужден уступить остальным жрецам, отправив меня прямо к Белому Дыму, тем более что от страшного Тумэ и ушедших орков несколько месяцев не было никаких вестей, и по племенам ползли подрывающие авторитет слухи. Мое настырное желание взять с собой магов едва не спутало все карты и заставило Оро подергаться, но в итоге, как известно, обернулось к лучшему. Я здорово помогла Оро Торну, устроив шикарный дебош, и оскорбив самого Хранителя, так, что он просто не смог теперь не казнить такую разбойницу.
На вопрос, почему же Оро сразу не рассказал, в чем дело, орк недоуменно спрашивал:
- Разве, кто-нибудь поверить, что маг-плешивка пятьдесят орк уведи – потеряйся?
Арей на это резонно замечал:
- Скажи спасибо, что он тебя к Татгупреку отправил, а не с собой увел, а то бы мы с тобой раньше повстречались, и дружба наша не сложилась бы. Татгупрек твой, так – бабайка неразумная, а вот Тумэ этот рыба крупная, рыба скользкая, уж поверь гному – дедушке! Чуть Эри – дочурку свою, да и нас грешных, в лапшу не разлохматил, если бы не чудо удивительное! Спасибо Сангавсу Великому, так, на всякий случай! – добавлял он, делая охранные жесты.
Короче «Фигаро – здесь, Фигаро – там», и вот мы на алтаре. Остальное было делом техники.
Потом меня в трансе соединения, источающую белое сияние, несли на руках до плотов, переправили во взбесившееся от радости селение и дальше подняли по реке в тот участок, где рыскали в отчаянии мои друзья, пытаясь найти наши следы или хотя бы наши трупы.
Лекс сначала чуть не зарубил Оро, пребывая на таком взводе, что вспыхивал от любого дуновения. Оро не зря приглашал на похищение шамана Татгупрека: бедный Волк бесплодно рыскал тут и там, так ничего  и не обнаружив. Боро, Иллинор и Кот перетряхивали Эйдос день и ночь, но натыкались  только на серую полосу «затертой» информации. Арей же, просто погрузился в черную меланхолию, и крошил все живое и неживое, что попадалось ему на глаза. Только Даля, казалось, не унывал, хотя и спрашивал у отчаявшихся мужчин: «Мама де?», разводя руками с недоумением на моське.
Итак, все вернулось на круги своя, и мы продолжили свой путь, продвигаясь теперь, по широкой и ленивой реке Тапа, несущей свои зеленые воды к океану, за которым ожидал нас не в меру деятельный властитель Больф.
У нас появилось свободное время, и мы принялись коротать его, кто во что горазд. Отмывшись и отдохнув, все снова вспомнили, о половых различиях, и, учитывая наш долгий уже путь, ощущали определенную физиологическую нехватку. Арей вдруг изменил своему ерническому тону в отношении к Эо, став с ней очень предупредительным, и даже пару раз отвесил ей добротные гномьи комплименты, да и эльфийка меньше фыркала и задирала свой прелестный носик. Таким образом, хотя и не углубляясь дальше легкого флирта, они приятно проводили время. Зато в нашей тройке разгорелись нешуточные мексиканские страсти. Оро Торн не отходил от меня ни на шаг, и в его всегдашней галантности улавливались новые нотки. Лекс страшно злился, хотя и старался держать себя в руках. Я замечала, что в его голове вновь возродились прежние подозрения. Сначала меня все это забавляло, потом это стало проблемой.
Мои чувства к Лексу стали столь сильны, сколь и неоднозначны. Когда я пыталась об этом думать, то неизменно пугалась, малодушно откладывая все до лучших времен. Оро Торн же, был так необычен, так красив и затейлив, что я просто не могла быть к нему равнодушной. И хотя я, однозначно, не была влюблена в него, он не переставал преследовать меня своим вниманием. С его стороны назревало что-то большее, чем простое поклонение, что было мне очень странно, но я позволяла себя боготворить, коль скоро это ему так нравилось. Представляю, какие картины рисовало бедняге Лексу его распаленное ревностью воображение!
На одной из стоянок, после славного ужина, Оро Торн ловко перехватив инициативу у Лекса, (сказывалось придворное воспитание) повел меня показать какой-то чудо- обрыв, с которого хорошо бы понырять. Обрыв-то, и верно, был высоченный, и я действительно кувыркалась с двадцатиметровой высоты, забыв и о хитроумном орке и о Лексе, которому сам черт шепнул отправиться за нами. Я выбиралась на берег, весело смеясь и опираясь на мускулистую черную руку галантного орка, мы мило болтали, поднимаясь из воды, когда наши взгляды уперлись в угрюмую фигуру Волка.
Само-собой, произошла безобразная сцена, с криками, взаимными оскорблениями и выхватыванием мечей. Мужчины гордо отошли в сторону в лучших традициях подростковой «разборки». Это было глупо, но ревность еще никого не сделала титаном мысли. Пожирая друг друга глазами, они немножко подзабыли, кто я теперь есть. Я разозлилась на этот детский сад, световые мечи появились сами по себе. Я встала между ними.
В самых красочных выражениях, я уведомила их, что не позволю делить меня, как коты делят свою мурку, и посоветовала им обоим либо свернуть свои распушенные хвосты и засунуть их куда положено, либо катиться туда, откуда они оба явились. Поклонники мои, рыча и злобно сверкая глазами, разошлись по разным углам ринга, а я принялась снова прыгать со скалы, стараясь выбить из себя адреналиновую дрожь. На очередном кувырке, мастер Йода сказал, посмеиваясь:
- Светлая сторона весь спектр в себе заключает! Ярость же только во тьму ведет. Джедай себя умерять должен!
Мне стало стыдно, и я уселась на берегу, впав в уныние.
Послышался тихий фыркающий смех, и Кот появился из прибрежных зарослей. Я вновь увидела его таким, как в первый раз. Голубые глаза сияли, бархатный сюртук сидел безупречно, широкий галстук, охватывающий воротник жемчужно-серой сорочки, пронзала серебряная булавка. Черные брюки поражали идеальными складками, а в короткие сапожки вообще, можно было глядеться. Мягкие пепельные волосы, обрамляли умное ироничное лицо, на холеной руке притаился неизменный синий камень.
Он остановился, давая как следует рассмотреть себя.
- Ну как?
- Белиссимо! Ты все же решил свою проблему? – ответила я угрюмо.
- Что, флер-де-амур, замучили они тебя? – он подошел ко мне своей мягкой кошачьей поступью, и уселся рядом, вкрадчиво и нежно положив ладонь мне на спину у основания шеи.
Даже дружеские прикосновения Шато были слишком интимными.
- Ужас! – с чувством сказала я, удивляясь, что даже защитные поля не реагируют на Кота.
- А ведь орк вовсе не так уж влюблен, как старается показать, мон ами.
- ?
- У орков, если женщина спасает жизнь мужчине, это считается знаком Белой Любви – сложного эзотерического явления, понятного только самим оркам, да и то не наверняка. – Кот слегка поглаживал мой затылок. – По традиции, спасенный мужчина обязан на спасительнице жениться или почитать ее как собственную мать или дитя, в зависимости от возраста спасительницы. Что самое интересное, все это не просто формальность. Эти орки действительно начинают испытывать какие-то чувства к своему предмету. Взаправду. Если только… – он замолчал, поднося мою ладонь к губам.
- Если только – что? – переспросила я, отнимая руку и заглядывая ему в глаза.
- Если только не отпустить их.
- Как это?
- Да очень просто! – он снова мягко, но настойчиво взял мою руку. – Подойди к орку, приложи правую руку ко лбу, а левую вытяни вверх и скажи: «Небо – свидетель! Оро Торн, я отпускаю тебя!» – вот и все.
- Ну и что? Он резко меня возненавидит, что-ли?
- Нет, конечно, может, и дальше любить будет. Кто его знает? Но «ритуальная» страсть пройдет. – Кот ласково перебирал мои пальцы.
- Чего же ты раньше молчал?
- Ну откуда мне, недалекому, знать, чего хочет такая горячая девочка, как ты, Эр? – я смутилась. – Вообще-то наоборот, очень видно, чего тебе хочется. Поражаюсь твоей стойкости, но на ледяную леди ты не тянешь. А не лезу я только потому, что меня и так все стыдят: «Шатор – нахал, Шатор – суется не в свои дела, Шатор – эротоман и вообще маньяк!» Эри, хоть ты-то понимаешь, почему я такой? – он встал и отвернулся, потом снова сделал шаг ко мне. Он взял меня за руки и долго разглядывал с непривычно серьезным видом.
- Эри, -  начал он снова, вдруг заволновавшись. – Я вот тут подумал, раз у вас с Волком ничего не получается, орк, как я понял, не  в счет, то, может быть нам… Я создал заклинание, воплотился, - заспешил он, все больше волнуясь, – я так долго работал, но это все равно не навсегда. Но, может быть, один день… Мы с тобой… Ну, чтобы помнить друг-друга…
Это было так неожиданно и так трогательно, что я почувствовала, как перехватило горло.
- Милый, дрогой Шато! Я ужасно тебя люблю! Ты восхитительный, потрясающий…друг! У нас с Волком… Понимаешь, он так похож на моего Алешку! Мне кажется, я раздваиваюсь, и люблю их обоих одинаково! Кот, я с ума тут сойду!!!
Кот потупился на минуту, потом поднял глаза и улыбнулся:
- Но я все же останусь героем твоих эротических снов?
- О, я чувствую, ты в этом преуспеешь! – я почувствовала огромное облегчение – он ни сколько не оскорбился моим отказом.
- Давай тогда обнимемся по-дружески!
Мы обнялись и троекратно расцеловались, но наглый котяра изловчился, и звонко шлепнул меня по мягкому месту. Отскочил, перевернулся в воздухе, упал уже на все четыре лапы, и победно задрав хвост, ускакал в кусты. Я долго улыбалась, глядя ему вслед, удивляясь его легкому нраву.


31


С этого дня я старалась игнорировать обоих кавалеров, между которыми воцарился вооруженный нейтралитет, и пышным цветом цвела холодная война. Между тем, дело они не забывали, и мы быстро добрались до устья.
Пробираясь по заросшей до невозможности дельте, мы все-таки вышли в заданную точку, где нас ожидал корабль, посланный Иллинором. Океан открылся внезапно, едва наш плот раздвинул последний ряд ярко-синих стеблей, заменявших здесь осоку. Был полный штиль, небо затянули перистые облака. Лучи солнца, проходя через небесную кисею, превращали спокойные воды залива в нежно-перламутровую поверхность гигантской раковины. Стая крикливых белых птиц поднялась и возвестила о нашем прибытии. Вскоре, на горизонте показался силуэт корабля, столь изящного и легкого, что казался сотканным из легкой дымки, колеблющейся над нагретой солнцем водой. Парусник приближался, скользя по тихим, почти зеркальным водам. Паруса его были убраны, и двигался он не иначе как с помощью магии. Но нет! Шел он с помощью трех огромных серебристых рыбин, имевших по бокам длинные нитеобразные выросты, которые крепились к корпусу корабля. Подошедшее судно было быстроходной океанической яхтой и оснащалось в лучших эльфийских традициях: команду заменяли вездесущие шох-шохи, а за капитана правил огромный задумчивый зверь, похожий на серого орангутанга. Все приборы корабля так же были живыми полуживыми или не совсем мертвыми. Капитана нашего звали Тулей. Это имя было выведено на жетоне, который это существо с гордостью всем демонстрировало. Тулей неторопливо обходил свои владения, бормоча, вздыхая и охая. Видимо, все эти звуки имели какой-то смысл, потому что шох-шохи, при его появлении, настороженно замирали, прислушивались и разом срывались выполнять новое задание. Все было отлажено до мелочей, так что нам оставалось лишь посещать камбуз, болтать, да заниматься своей персоной.
Мы, наконец-то, обновила свой гардероб. Одежда была из страны «друга» Больфа, и показалась мне весьма цивильной. Нам предоставили даже что-то типа периодической прессы, последнего времени, и я была поражена, насколько страна, лежащая на краю другого мира, походила на наше зарубежье, начала двадцатого века. Конечно, во многом сходство было чисто внешним: здесь правила магия, а не «мистер Кольт», но в целом, было похоже. На мои вопросы Боро и Арей только разводили руками:
- Милочка, что же здесь такого? Ведь инопланетники не только у нас приземлялись, и не всем «посчастливилось» так рассердить досточтимого Сангавса!
- Планы-то их милитаристские везде провалились, но кое-какие технологии, процессы, перешли к людям, – добавлял Арей. – Мы, гномы, не видим в них особой пользы, но людям многое было в новинку. Сам Больф, лично торговался с нами за каждый ерундовый винтик, мужиков наших переманивал, деньги сулил. Ох, и славно мы тогда подзаработали! Все склады неликвида ему впарили!
Все занимались «изучением противника», ели, спали, играли. А мы с Далей учились говорить. Эо, во что бы это ни стало, решила научить меня Слову Соединения, тому, которое придется сказать в последний миг. Это была сложная музыкальная фраза, похожая на крик дельфина. Мы занимались, я выла на все лады, а Далька крутился подле нас, прерывая наш концерт постоянными «Это сто?», и демонстрациями всякой обиходной ерунды. Он все же начал потихоньку говорить.
Все было бы просто идеально, если бы не продолжающаяся распря. Мне все никак не удавалось «отпустить» орка –  не хотелось делать это на глазах у всех. Орка вообще не хотели брать, но он четыре часа плыл за  медленно идущим между рифами кораблем, да еще и орал не своим голосом, что сильно беспокоило нашего капитана и команду. Подозреваю, что он сделал это не из какой-то там «небесной любви», а из принципа. Эта дурацкая борьба переросла у упрямого орка в некий пунктик. Терпения у него было не занимать, и он медленно, как вода протачивал Волку дыру в голове. Я видела, что ничего хорошего из этого не выйдет, а остальные – знай себе, забавлялись! Тройка «аксакалов» глумилась над нами вместе и по отдельности. Например: Я появляюсь в кают-компании, где Эо с Тексабором устроили магический поединок. В большой стеклянной колбе бились два крошечных колдунчика, щедро угощая друг-друга огненными шариками и миниатюрными молниями. Арей позаимствовал у Боро толстый медицинский трактат, и рассеянно листал его, лежа на изящной кушетке черного дерева, жалобно пищащей под его могутным туловком.
- Ага-а-а! – приветствовал он меня, помахивая пухлым томом. – Я теперь понял, что с тобой не так! Судя по этой писанине, ты, Эр, страдаешь скрытой формой зоофилии, причем, – он зачитал из текста, – «отягощенной комплексом вины и проявляющееся ярко выраженной гиперкомпенсацией», вот!
- Это за что ж ты меня так? – спросила я, подсаживаясь к магам и пытаясь определить, кто побеждает.
- Это очевидно, деточка, – забубнил Арей, подражая Боро. – Смотри, кто твои избранники: полупес, полукот, да черная хыка страшная, прости Изначальный!
- Зато, Эри не страдает комплексом Электры, ведь я уж точно,  в отцы ей гожусь, как минимум, а на меня – ноль внимания! – улыбаясь, Боро, помавал руками над колбой, где его аватара окутывалась искрами.
- Если уж на то пошло, – вступила Эо. – Нам с Эри придется любить друг друга, – она шутливо обняла меня за талию. – Больше людей-то нет – одни животные различных пород! – промурлыкала она, посылая воздушный поцелуй, вскочившему в притворном гневе гному.
И так каждый день, кому-нибудь из нашего «треугольника», да доставалось.
С шуточками-прибауточками, мы добрались до желанного берега. Бухта, скрытая от посторонних глаз красноватыми скалами, встретила нас неприветливо. Начинающийся шторм, бросал в лицо колкие соленые брызги, разбивая о прибрежные камни мутные валы, завывал в близком лесу и расщелинах скал, по небу бежали серые тучи. Кое-как выгрузились. Мы вымокли до нитки, но гдаров все же уберегли от соленой воды: потратив гору времени и нервов, мы запаковали их в огромные мешки водонепроницаемой ткани. Тулей, подняв длинную волосатую руку, издал мощный утробный рев, делавший честь любому пароходному гудку. Корабль развернулся, и исчез в таком неуютном теперь океане. Я решила поберечь силы нашей «тройки мудрых», и принялась таскать весь наш скарб в лес, на поляну немного защищенную от пронизывающего ветра, красной выщербленной скалой. Я-то теперь, слава Богу, Терминатор – II, таскаю себе, да таскаю, лишь бы взяться поудобнее, а вот другие… Два моих безумца, мокрые, уставшие – аж шатаются, но друг перед другом геройствуют! Никаким уговором не поддаются. Арей, вполглаза наблюдая за этой возней, поставил палатку, затолкал туда Боро и слабо сопротивляющуюся Эо, загородил выход своей широкой спиной, и завел длинный назидательный эпос о том, как хорошо быть женатым, и как плохо быть влюбленным, упрямым, да еще и дураком.
Природа здесь напоминала нашу среднюю полосу, здесь был зенит лета. Нас приютил смешанный лес. Тао тут были более низкорослые и кряжистые, чем в эльфийском краю. Кора их была плотной и грубоватой, а иглы короткие и покрыты белым восковым налетом. Дичи было меньше, а добывать ее было не в пример труднее, чем в пышных орочьих джунглях. Зато никто не бросался на тебя, с твердым намереньем сожрать, едва ты на секунду зазевался. Местность была лесной и малолюдной, нам предстояло пересечь ее, продвигаясь на северо-запад, к столице. План пока оставался все тот же – надо было войти в доверие к Больфу, предлагая ему устройство для управления Пылью, проникнуть к Вратам и захлопнуть их. Короче, плана никакого. Несколько дружественных магов и добровольных агентов добывали всевозможные сведения о противнике, концентрирующиеся в Эльфаде, а потом поступающие к нам в концентрированном и рафинированном, как масло, виде. Вести эти день ото дня становились все более тревожными. Общая картина была такая: в стране бурное строительство. Строится все – заводы и фабрики, дома и города. Технологии инопланетян продвигаются, уже создана самобеглая машина, ездящая без помощи магии. Торговля на высоте, народ в изобилии имеет и хлеб и зрелища. Много лотерей и денежных игр, соревнований и публичных увеселений, правда, все это низкого качества, зато в достатке. Бытовое колдовство потихоньку упраздняется, частных магов душат налогами, или переманивают в «Госконторы». Несогласные потянулись за море. «Охранка» - в чести, называются красиво: «Чистая гвардия», на деле – свора взяточников, особых репрессий не чинят, но и пукнуть нельзя, чтобы не узнали. Появились неведомые доселе Храмы Пустоты. Поклоняются то-ли Созидающему Хаосу, то-ли Созерцающей Пустоте.
Все вроде ничего, да только тянет откуда-то тухлецой: за обычными политическими играми и традиционными нововведениями, медленно зреет какая-то опухоль, прорастает незаметными до поры метастазами. Маленькие неявные намеки, первые звоночки распада: чистоплотный прежде народ, начал отчаянно мусорить, забыты прежние барды и менестрели, а в чести ярмарочные плясуны, фривольные песенки, глупые стишки. В новые храмы толпой валит народ, устраивая массовые шествия, и набиваясь целыми площадями на публичные ритуалы. Проповедники популярны у них, как голливудские звезды - у нас, внушают хорошие, правильные с виду истины: очистись, отринь суетное, освободись от идола, вернись к истокам, да только паства воспринимает се по-своему. Отрицание всякого авторитета, отвращение к знанию, странная благостная деградация, ну, и все в том же духе. Вампиров гоняют, орков просто возненавидели, и вообще, отношение ко всем иностранцам резко отрицательное. Гоняя частных магов, храмы не забывали о собственной безопасности, и были «прикрыты» такими мощными заклятьями, что даже самые сильные союзные маги никак не могли сквозь них пробиться. Это было что-то новенькое. Сами храмовники были защищены так же, не гнушаясь, однако,  старых добрых методов. Каждого Слугу Пустоты окружали несколько здоровенных послушников, с рожами закоренелых романтиков с большой дороги.
Не меньшее беспокойство вызывали Закрытые города, о которых ходило множество противоречивых слухов. Не то это были райские места для избранных, не то – колонии для перевоспитания несознательных, путем труда для общего блага. А еще чище – шептали, что это города-заводы, где строится новое оружие, призванное одним своим видом повергнуть к стопам «великой нации» всех этих строптивых гномов, заносчивых эльфов, и прочую орко-вампирскую шушеру.
Становилось понятно, что с этим социумом что-то не так. Но наш аппарат работал, донесения шли, а мы скакали. Довольно скоро мы проникли в обжитые земледельческие края. Отряд держался вблизи дорог, засылая Лекса в попадающиеся нам селения, для сбора собственной информацию Он больше всех походил на местных жителей, быстро приноровившись к их говору и повадкам. В деревнях пока было тихо, никто ничего не почувствовал, так некоторые мелочи, разговоры, слухи. То богатый сосед, который недавно прикупил модное говорящее зеркало, странноват стал: пиров шумных не устраивает, девок гулящих чурается, в таверне не бывает. Зазнался, наверное! То гузулей встречают за Сухим Холмом во множестве, да все стаями. Не иначе – к холодной зиме! Да и дождика мелкого грибного, второе лето как нет, а все грозы, да град, а в остальное время ветрено да сухо. По всему видать, да и бабка Лорна говорит – через год конец света!
Такая болтовня, не более, но и от таких крупинок наши маги надолго мрачнели и часами торчали соляными столбами, советуясь с кем-то по шифрованным каналам. По мере продвижения к центру, прятаться становилось все труднее. Леса редели, дорог становилось все больше, деревеньки и села превращались в городки, и скоро нам пришлось легализоваться. Лекс прикупил два потертых шарабана и четверку добрых бугов. Гдаров, во главе с моим Бирхом, оставили  в последнем большом лесу. При хорошем раскладе, мы всегда сможем найти их снова, а при плохом – они нам уже не понадобятся. Бирх принял командование, и смело начал новую жизнь в дикой природе. Мы могли за них не переживать: стрелы их не брали, хищников достойных здесь не было, а ловушки эти твари вычисляли на раз, два, три!
Теперь мы двигались прямо по главному тракту, останавливаясь только в дорогих постоялых домах. Боро уже давно обзавелся кипой документов и охранных грамот, и теперь Арей был единственным, кто не «потерял лица». Он так и остался Ареем Стальное Колесо – видным купчиной, главным казначеем известного на весь мир товарищества, прибывшим в Земли Людей по личному делу. Его сопровождали: супруга, секретарь, телохранитель и личный повар, да еще была «тень отца Гамлета», но она никому не показывалась, благо терпения орка хватало на несколько золотых Будд. Коварный гном назначил себе в жены Эолу. Немного краски, жизненный опыт, соответствующая одежда – и эльфийка превращается… В пышную, прожженную красотку, немного б/у, но в хорошем состоянии. Меня же зачислили в «секретутки». Теперь я превратилась в молоденькую хваткую сучку, со стервозно-невинным личиком, затянутую в походный брючный костюмчик, подчеркивающий все выпуклости. Лекса произвели в телохранители, и маскировки ему не понадобилось: в последнее время его лицо само по себе приобрело презрительно-скучающее выражение с характерным тяжелым взглядом. Его только переодели и заставили постоянно жевать смолу, как все местные громилы. Арей цвел. Появляясь в городе, он называл Эо не иначе как «старуха», а меня именовал «пупуськой» и с удовольствием похлопывал по заднему месту, когда якобы никто не видит. Во всех местных лавчонках он скупал всевозможную дребедень, щедро делясь с торговцами скабрезными историями о наших мнимых отношениях. Ему доставляло большое эстетическое удовольствие видеть, как непроизвольно кривятся физиономии у Эолы и Лекса на его сальные шуточки. Он самозабвенно играл. Боро предпочитал на люди не показываться, он проводил время с Далькой, для которого приобрели огромную корзину, в которой эцхао и перемещался их повозки в номера, воспринимая этот процесс как разновидность пряток.


32


Такая вот кодла прибыла, наконец, к стольному граду. Перед решающим броском, мы остановились приличной гостинице у самого въезда в столицу. Постояльцев было много. В основном это были разномастные торговцы, ожидающие визы на въезд. Шагнувшая из средневековья в развитой капитализм страна, устроена была своеобразно. Если границу можно было легко пересечь, там, где вздумается, и шастать себе по всем городам и весям, тыкая в нос неграмотным патрулям бумажкой с красивыми печатями, то в столице царил порядок и паспортно-визовый режим, точно в современной Москве. Все прибывающие проходили проверку, задерживаясь у ворот города на разный срок. Зачастую, он определялся только размером подношения начальнику Воротной Стражи.
Город был обнесен высоченной каменной стеной. Мощные круглые башни охраняли традиционный подъемный мост, перекинутый надо рвом с зацветающей водой. На этом, впрочем, дань доброму средневековому прошлому иссякала. Перед въездом на мост стояли два угрюмых железобетонных дота, а на стенах блестели устрашающие орудия, напоминающие модернизированные хромированные требучеты. Я бы не удивилась, будь у них лазерный прицел. По ночам стена и пространство под ней освещалось прожекторами, лучи которых то и дело выхватывали из тьмы группы солдат. Латы их напоминали скорее экзоскелеты «звездного десанта», чем рыцарские доспехи.
Наша гостиница к ночи быстро затихала. Уставшие от бесконечных мытарств по канцеляриям Воротной Стражи, новые постояльцы мирно засыпали. Те же, кому посчастливилось уладить дела, перемещались в окрестные таверны, в ожидании утра. Едва наступала темнота, ворота гостиницы запирались, а у небольшой калитки появлялся сторож. Крепкий мужик лет сорока, неплохо вооруженный. Он воцарялся в небольшой сторожке, напяливал на голову обруч и опускал на один глаз магическое зеркало, отчего становился похожим на чудовищного ЛОР-врача. Он жевал, плевал, иногда похохатывал. Временами он поднимался, сворачивал свой обруч на затылок, и обходил вверенную территорию, освещая закоулки ярким переносным фонарем. Несмотря не все эти внешние строгости, Оро Торн шастал мимо него, как хотел, куда городским увальням до пронырливых детей джунглей!
Состоялся «военный совет». Связи с Эльфадой не было уже несколько дней. Боро, аккуратно прощупав город и окрестности, пришел в тихий ужас: все кругом было опутано такой частой сетью различных заклинаний, что нечего было даже и думать, о каких-либо магических ухищрениях. Паутина заклятий трепетала при любом прикосновении, а если есть паутина, значит, где-то есть и бдительный паук. Что это, или кто это, даже не хотелось представлять.
Занавесив окна тяжелыми гардинами, и проверив все, что только можно, мы собрались в одной из комнат. Остро стоял вопрос: куда притулиться в городе? С Боро особых проблем не было. Несмотря на пропаганду, состоятельные горожане время от времени выписывали светил Тангама, и продолжали лечиться, как привыкли. Да и небогатые начинающие доктора, отправлялись в Земли Людей, где можно было собрать приличную сумму, даже на нелегальном положении. Вся проблема была в орке. Лекс открыто возмущался, вопрошая, зачем мы таскаем его с собой, наживая лишние проблемы. Оро Торн сейчас же «принял позу»:
- О себе позабачивайся, дырявый рука! За одной леди последи – и то не получайся! Оро Торн – сам пробирайся, только скажи куда, и Оро вас поджидай!
Слово за слово, оба снова вошли в конфронтацию, и ругались, пока Боро не осадил обоих, заметив, что от орка польза очевидная, как и от уважаемого Волка, хотя никто на это и не надеялся, когда обоих из одинакового дерьма вытаскивали. И вообще, уж от кого пользы мало, так это от малыша Далинора, но почему-то никто этим не озабочен. После этой отповеди оба конкурента прикусили языки, уселись по углам, сверкая глазами, как два злобных опоссума. Обсуждение перешло в конструктивное русло. Выдвигалось несколько планов проникновения в город. Из них три было фантастически-нереальных, и два титанически-многотрудных, остальные вообще не выдерживали никакой критики. Я никак не могла сосредоточиться. В голову все время лезли мысли о Лексе и Оро Торне, и их глупой сваре, похожей на дешевый бразильский сериал. Такое поведение больше подходило двум базарным торговкам, этаким размалеванным вульгарным бабищам. Перед глазами как живые появились две торговки селедкой, которые, уперев руки в крутые бока, смачно ругались через грязно-белый прилавок. Вокруг кружилась эскадрилья жирных разномастных мух, и стояли завороженные покупатели.
Взгляд мой бесцельно бродил по лицам, и вдруг остановился на ярко-рыжих крашенных волосах Эо. Тут меня осенило.
Деловитый гном, довольно скоро, устроил наше продвижение в длиннохвостой очереди гостей столицы. Уже через два дня наши фургоны, важно покачиваясь, втягивались в ворота «города-мечты». Мы въехали на широкий мощеный двор, где храбрые больфовы вояки проводили досмотр прибывающих грузов. Двор этот с одной стороны ограничивала высоченная внешняя стена, а с другой – остатками древнего замка, уже сильно перестроенного, но все еще внушительного. В сам город вели другие ворота, перекрывавшиеся крепкой решеткой. По обеим сторонам от них располагались помещения Воротной Стражи. У самой решетки замерли алебардисты, на плоской крыше дежурили арбалетчики. Несколько солдат с мечами, расположившись там и сям, наблюдали за процессом досмотра двух телег со снедью, буга, до самых ноздрей груженого тюками с кожей, да еще одного фургона, похожего на наши как две капли. Таким образом, здесь толклась приличная куча народу. Стоял гвалт, многократно отраженный высокими стенами. Временами шум и бормотание переходили в сердитую перебранку, или жалобные причитания, обиженных хозяев товара. Кроме того, здесь, в унылой очереди стояли и «безлошадные» путники.
Оро Торн тихо лежал в длинном  гробоподобном ящике, с надписью «Живые змеи». Боро сидел в первом фургоне, держа корзину со спящим Далькой. Из корзины торчал огромный, остро пахнущий, рыбий хвост. Первым фургоном правила Эо, второй вел Лекс, мы с Ареем притаились внутри, ожидая начала шоу.
Эо, в полном соответствии с образом «красотка в джипе», остановилась в предельной близости от внутренних ворот, едва не протаранив других очередников, и рассыпавшись в кокетливых извинениях. Подошел разморенный жарой таможенник.
- Кто хозяин? – осведомился он скучающе-недовольным голосом.
Эо сладко запела, что мол, муж мой, досточтимый Арей Стальное Колесо, туточки, во второй кибитке, сей момент, только бумаги достанет. Не извольте беспокоиться! Они вдвоем подошли к нашему фургону, Эо все щебетала, что-то, откидывая полог. И что же они увидели? Мы с Ареем, сжимаем друг-друга в объятьях и пылко лобзаемся, охваченные порывом бурной страсти!
Дальнейшие события были подобны, внезапному урагану. Сначала Эо замирает, округлив глаза и хватая ртом воздух, словно пленный толстолобик. Затем, уперев руки в бока, начинает классическим: «Люди добрые! Да что же это деется!!!» Далее следует подробное описание нашей неправоты, таким пронзительным речитативом, что слыхать, наверное, на другом конце города. Гражданин начальник застыл, обалдело переводя взгляд то на прижухших в смущении полюбовников, то на вопящую рыжую красотку. В фургон начали заглядывать любопытные. Солдаты, познакомившиеся с Ареем, во время его походов по канцеляриям, скалясь и фыркая, вводят в курс дела менее информированных сослуживцев. Мой выход!
Выбрав момент, когда законная жена побольнее задела мою «девичью честь», я начинаю живо возражать, не скупясь на самобытный русский фольклор, и выбираюсь наружу. Встав напротив красно-кудрявой Эо, я отвечаю ей столь коварными выпадами, что поражаю «благоверную» почище дантесовой пули. С гудением: «Девочки, девочки, не при людях!», из фургона вылезает «муженек». Зрители уже собрались со всего двора. Начальник пытается возражать и распоряжаться, но его голос тонет в новых аккордах нашего трио.
Мое сознание разделено на множество тончайших плоскостей. Каждая из них содержит свою картинку. Вот тут я, вся в перепалке, здесь происходит слежение за обстановкой во дворе, отмечаются движения солдат. Здесь – все лица, все глаза, вычисляется возможное поведение, и так далее, и так далее. Йода улыбается, покачивая головой.
Скандал разгорается. Вот уже засветили глаз Арею, вцепились друг-другу в волосы, вот Лекс, как заправский телохранитель, вытаскивает «хозяина» из заварившейся драки, роняя ненароком несколько человек. Вот уже попытавшегося возмутиться начальника сбивают с ног, и на выручку кидаются верные подчиненные, вплетаясь в визжащий клубок, катающийся в пыли и «совершенно случайно» прихватывающий по пути зазевавшихся зрителей. Солдаты с воплями бегут со всех сторон, потрясая оружием. Арей, видя, что участвуют еще не все, перекрывая шум и визг, орет зычно, точно легендарный Нунумах:
- Сто золотых тулей тому, кто разнимет чертовых дур!!! – ну, или что-то, типа этого.
Дело сразу пошло на лад, и мы с Эо только успевали поворачиваться, удерживая всю эту шайку под непрестанным контролем. Эх, видали бы нас профессиональные кэтчисты! Плакали бы от черной зависти! В то же время, визжа и катаясь по земле, я отметила холодный пристальный взгляд из окна старого замка. Холодные глаза скользнули по двору, задержались на нашем побоище, деловито, безо всякого азарта, рассматривая детали. Внимательный взгляд, словно тонкий луч, ощупывал окружающее. Казалось, ничего не может укрыться от бесстрастного наблюдателя. Это было очень некстати. Автоматически, как подносят ложку ко рту, я перебирала варианты. О, вот то, что надо! Молодой арбалетчик стоял на крыше невысокой пристройки. Арбалет с наложенным болтом он задрал на плечо, да так и позабыл о нем, поглощенный невиданным действом. Наконечник болта смотрел точно в то нехорошее окно. Дело за малым. Одно ловкое движение, и с чьей-то ноги в небо взвивается тяжелый окованный железом башмак. Он описывает красивую дугу, стремительно врезаясь прямо в ухо зачарованному юнцу. Тот рефлекторно нажимает на спуск, и болт, со свистом, уносится прямо к хозяину внимательных глаз. Я ощущаю, что взгляд исчез. Сейчас же – кодовый вопль: «Чучундра рыжая!!!», и хороший пинок кому-то в живот. Этот кто-то, со свистящим «Хе!», преодолевает несколько метров по воздуху, приземляясь прямо на головы меланхоличных бугов. Глухой рев, и все приходит в движение. Воцаряется хаос. Две быстрые фигуры покидают шумный двор, мелькнув, словно птичьи тени. Ровно через десять секунд в другом окне вновь появляются колкие ледяные глаза.
Окончилось все замечательно. Мы с Эо ревели по разным углам таможни, старательно размазывая грязь и косметику, дабы скрыть подозрительно малое количество синяков, но могли бы и не беспокоиться: одежда « как назло» порвалась на самых интересных местах, и все мужские взгляды неизменно туда сползали. Арей щедро возместил не слишком-то значительный ущерб, и начальник Воротной Стражи смотрел на него со смесью жалости и восхищения, явно не понимая, как же он управляется с такими бесноватыми тетками.


33


Встретиться договорились через пять дней, на базаре. А покуда, наша четверка обосновалась в шикарной гостинице, в самом центре. Арей с Эолой сразу начали, что называется, «шуршать». Они встречались с достопочтенными гномами, с легальными, полулегальными и совсем уж нелегальными торговцами, какими-то совсем уж темными личностями. Связи гнома были  необъятными и необъяснимыми.
Иногда мы с Лексом сопровождали их, иногда – нет. В наши задачи входил «присмотр» за обстановкой, обнаружение слежки, добыча провианта и другие необходимые мелочи. По истечении трех донельзя заполненных суток, мы определили, что интересуются нами премного людей, по большей части местные мафиози. Две банды даже устроили резню, выясняя, кто будет нас «шелушить». Все это нас не интересовало, но были еще две скромные личности. Они сопровождали Арея во всех его перемещениях, и были людьми серьезными. Один неприметный гражданин как будто жил по-соседству, и отличался завидной хозяйственностью. Стоило гному показаться на улице, как этот тип тут же спешил то в лавку, то на базар, то в прачечную. Этот примерный семьянин не ленился тащиться через весь город за овощами или мылом и обладал разнообразным гардеробом. Все бы ничего, если не обращать внимания на его военную выправку и слишком цепкий взгляд на ординарнейшем лице. Второй соглядатай был вообще виртуозом. Не иначе, в нем погиб великий актер! То это был нищий побирушка, то толстенная кухарка, то уличный разносчик, то праздный франт. Если бы не мастер Йода, мы так бы и не поняли – мужчина это, или женщина, так умело он перевоплощался.
Два этих товарища старательно не замечали друг-друга, делая свое важное государственное дело. Стоило кому-нибудь из нас задержать на них взгляд, как они растворялись, словно призраки. Благодаря моим новым способностям, нам удалось установить их хозяев, не применяя опасную сейчас магию. Первый, все время покупал хлебушек у одного и того же разносчика. Знал, что делал, ведь хлеб-то был не иначе как из императорских пекарен! Бойко распродавшись, малый садился в неприметную повозку, и отправлялся прямиком во дворец. Второй – многоликий Шива, был весьма набожным человеком, частенько посещавшим молельные дома. Первый парень нас вполне устраивал, зато второй был совершенно ни к чему. Мы с Лексом каждый вечер совершали вояжи по городу. В этих хождения был особый смысл: обнимаясь в разных укромных местах, мы наводили отчаянную скуку на шпионов, быстро сократив их число до трех, самых упорных. Встреча с Боро в спокойной обстановке – вот наша цель!
В назначенный день, Волку пришлось затеять небольшую драчку с местными бездельниками. Пока пыль стояла столбом, я тихонько ретировалась, и дожидалась Лекса уже на базаре, среди рядов с женскими безделушками. Тут я могла бродить с приятностью, сколь угодно долго. Я уже потратила отпущенные расходные средства и начала нервничать, как появился пропыленный Волк, и умело разыграв, недовольного супруга, утянул меня в оружейные ряды. Теперь роли поменялись – он перетряхивал горы металлолома, а я «скучала», наблюдая за окрестностями.
- Трава красава, для умывания, купи деточка! – проскрипели за моей спиной.
Невесть откуда взявшийся косоротый старик смотрел на меня знакомыми глазами Боро.
- Дедушка, а чистяники нет у тебя? – заглянула я в короб старца.
- Есть, есть, милая! Отойдем в тенек, а то маковку печет старому! – тележка с коробом, поскрипывая, устремилась к выходу.
Волк купил каких-то мелочей, недовольно оглянулся, громко выругался, и поспешил за нами, под усмешки и бормотание оружейников, что все бабы одинаковы, только и думают о пудре, да о зелье приворотном.
Петляя и кружа по городу, в лучших традициях «бондиады», мы добрались до замызганной окраины, и остановились в одной из глухих подворотен. Мы быстро обнялись, перекинувшись парой общих фраз, и обрядились в бумажные колпаки, полностью скрывающие лица. За поворотом стояла местная психушка, и аборигены носили такие колпаки, дабы духи сумасшествия не увидали их лиц и не привязались. Очень полезная для нас традиция! Тихонько переговариваясь, мы миновали «дом скорби» и свернули на довольно чистую улочку, образованную старыми, но все еще крепкими одноэтажными домами. Боро указал на бревенчатое строение, обнесенное высоким тыном, бурым от времени. Боро говорил, что место это он нашел случайно, посчитав, что это будет надежнее, чем пользоваться заранее подготовленными явками. Он говорил еще что-то, но я уже не слушала, сосредоточившись на доме. Я «посмотрела» сквозь стены. То, что мне открылось, заставило ринуться вперед с крейсерской скоростью. Внутреннее зрение походило на термограмму. Неживые объекты представлялись темно-зелеными, живые – ярко-малиновыми. «Свои» были окружены желтоватым свечением, «чужие» - ровного малинового цвета. Так вот: Большая «тень» Оро Торна лежала на полу одной из комнат, и была прохладного сиреневого оттенка, в другой – маленький силуэт Дальки с красноватым оттенком возбуждения накладывался на большую «чужую» тень. Это было неправильно! Не успев еще ничего подумать, я уже у ворот. Если бы они не были открыты, я прошла бы сквозь них, разнося в щепы старое дерево. Поля пощипывали кожу, руки горели, готовясь выпустить мечи.
Я влетела внутрь, ощетинясь как бешеная собака. Молодая светловолосая девушка замерла, широко распахнув глаза. На ее руках застыл малыш эцхао.
- Поставьте ребенка на пол, и отойдите! Немедленно!
Незнакомка опустила Дальку на пол, и загородила его собой. Эцхао спрятался за ее подол и испуганно запищал.
- Даля, малыш, это мама!
Далька выглянул из-за юбки и заревел в голос. Из смежной комнаты выпрыгнул Оро Торн. В руке вращался его мачете. Тут только я вспомнила, что на голове у меня эта дурацкая штука. Сзади загрохотали шаги Волка и доктора Цеуса.
- Эри, Эри, спокойно, детка! – крикнул Боро, вбегая в комнату.
Далька еще всхлипывал, но уже семенил ко мне, вытянув розовые лапки. Орк облегченно вздохнул, опуская меч. Прижав малыша к себе, я обернулась к вампиру:
- Тексабор Цеус, что все это значит? Кто эта женщина?
- Эри, успокойся, все хорошо, это Аша, она моя дочь!
Вскоре мы сидели за столом в идеально чистой кухне. Аша хлопотала, накрывая на стол, Даля с увлечением возил по полу нового игрушечного гдара. Оро Торн примостился возле печки, приглядывая за окном и дверью одновременно. Это было лишнее, потому что я «просматривала» весь квартал, но пускай чувствует себя при деле, непонятно, где он собственно летает? Ворота, как ни крути – открыты были! Это было не похоже на нашего ловкого орка! Я потихоньку присматривалась к нему. Оро выглядел смущенным и несколько потерянным. Он непроизвольно переводил взгляд то на меня, то на Ашу. Потом вдруг опоминался, начиная усиленно «бдить», но глаза его снова возвращались, блуждая по нашим лицам, как-бы сравнивая их. Мне показалось, что когда он смотрел на юную «Златовласку», в его глазах появлялось какое-то особенное свечение. Безо всяких сверхспособностей было видно, что в его душе что-то происходит. Боро тем временем рассказывал свою историю.
«Двадцать пять лет назад, когда всеми любимый Мавло Больф, был только честолюбивым помощником замминистра при Императоре Котуре III, Земли Людей славились среди всех человеческих владений своими Школами Магов. Преподавали в них мастера со всего света. И в их числе был ваш покорный слуга.
Работал я в городе Тавр, в небольшой, но очень хорошей Школе. Учились у нас студенты среднего достатка: дети лекарей, купцов средней руки, служителей Изначального, и прочего такого люда. Учили мы в основном бытовой ворожбе:  общая магия, облака разогнать, скотину вылечить, порчу снять, удачу приворожить, ну и так далее. Для особо одаренных – углубленный курс был, там посолиднее, пошире знания давались – в столичную Высшую Школу готовили. Вот эти курсы и вел неженатый вампир средних лет.
И была среди самых способных одна девушка – дочка хозяина скобяной лавки. Волосы ее были как червонное золото, а в глазах плескалась полуденная волна. Когда она смеялась, звенели серебряные колокольчики, а когда она серьезно смотрела прямо в глаза – глупый вампир забывал тему занятия. Сам не знаю, как такое могло случиться, в один прекрасный день, юная колдунья, попросила меня о дополнительных занятиях. В ее глазах я увидел нечто большее, чем простая любознательность.
Я долго гнал всякие мысли о ней, запрещал себе мечтать, но желания наполняли ею мои сны. Что может мужчина против женских чар?! Таких убийственных в своей простоте, и таких же мощных, как сама вечная Природа!
Прошло несколько месяцев, наступила весна, и в один из чудных дней она сама призналась, что давно любит меня. Это не было ветреное увлечение юности, все было гораздо серьезнее. Вскоре все звери и птицы в окрестных рощах принимали нас за своих. Я был совершенно счастлив, так счастлив, что не замечал ничего вокруг – я видел только свою Реи. Так ее звали. Все было, так же как и у миллионов других влюбленных, но для меня это было самое великое чудо в моей жизни. Я, как и все. Строил воздушные замки, с той только разницей, что у нас они были из лунного света и лепестков ночных цветов. Она создавала убранство из бархатных теней и лилового тумана, и мы проводили прекраснейшие часы за призрачными стенами. Мы витали в своих мечтах, строя радужные планы будущей жизни.
А остальные, кроме того, что следили за нашими похождениями, не забывали и о политике. Котуре III почил, не оставив наследника. Началась отчаянная грызня за императорский трон. Тут, как нечистый дух Баку, появился Мавло Больф. Методично, с удивительной легкостью, Мавло убирал конкурентов. Ему сопутствовало поразительное везение, все, кто сначала смеялся над его стараниями, прикусили языки. Из героя политических анекдотов Мавло Больф, стал вдруг Императором Земли Людей.
Ветер резко переменился. Начались гонения на инородцев. Бунты подавлялись быстро и жестоко, видные оппозиционеры умирали при загадочных обстоятельствах. В народе поселился страх. Папенька моей Реи всегда не чурался политики. Как только он понял, куда идет дело, он отправился прямиком к Ректору. Ректор не любил совать нос не в свои дела, и доселе успешно прикидывался отрешенным от мирских забот. Лавочник разъяснил ситуацию, и Ректору пришлось вернуться на землю. Состоялось закрытое заседание педсовета, на котором мне настойчиво рекомендовали сменить место работы и переждать, пока все не утихнет. Но нашлись недоброжелатели, закрытое совещание превратилось в открытый безобразный скандал. Совершенно ошарашенный, я пришел в скобяную лавку. Я просил, я умолял, чтобы мне позволили жениться на Реи. Отец пообещал подумать, но потребовал, чтобы я убрался, до тех пор, пока все не перестанут судачить о нас. Нет ничего проще, чем обмануть влюбленного!
Полтора года я, как дурак, скитался по стране, живя от послания до весточки. Ситуация с инородцами обострялась. Я вынужден был покинуть Земли Людей, и вернутся в Тангам. Я снова ждал и ждал. Письма приходили, полные страдания и любви. Матушка и батюшка попеременно хворали. Она догадывалась, что это игра, но не могла покинуть стариков. Она была очень доброй. Мага нельзя удержать силой, но самые прочные цепи – это цепи любви и ответственности. Родители легко играли на ее лучших чувствах. Еще в этих посланиях был намек на некое обстоятельство, которое я не знаю, и надежда, море надежды.
Так продолжалось еще два года. А потом, в одно зимнее утор я понял, что произошло что-то ужасное. Наплевав на все запреты и ловушки, я буквально проломил пространство и очутился в доме Реи.
Моя любовь лежала на разубранном ложе холодная и неподвижная. Рядом тихо плакала мать, и стоял почерневший от горя отец. Я опоздал на сорок минут. Моя Реи умерла от Летящей Смерти – болезни, перед которой бессильна самая изощренная магия, но которую легко лечит «поцелуй вампира».
Больф пожинал свои плоды: во всем городе не осталось ни одного «проклятого кровососа».
Я не нашел слов для ее родителей, они не знали, что сказать мне. Мы стояли как обугленные деревья, не в силах ничего поделать. Появись я на полчаса раньше, она была бы жива, а теперь Реи была за Порогом, там, где действует Запрет Изначального.
За дверью меня ждали маги из Чистой Гвардии. Они опасались входить в зараженный дом, и поджидали, расставив ловушки на всех уровнях пространства. Я и не пытался бежать. В тот момент, мне хотелось только одного – умереть, чтобы быть рядом с Реи. Я открыл дверь и шагнул прямо в их связывающие заклинания. В тот же миг, я оказался в незнакомой комнате, за тысячи километров от рокового места. Так я познакомился с Шаторским Котом. Первое время, он позволял пить и одурманивать себя всеми возможными средствами. Потом начал потихоньку вытаскивать меня из той бездны, в которую я так стремился. Долгих шесть месяцев Кот боролся со мной за меня и победил. Только благодаря Коту я сейчас перед вами, ребята, он научил меня жить с болью, а потом и справляться с ней.
С того проклятого дня Больф стал моим личным врагом. Потому, то, что мы сейчас вместе, Эри, не столько стечение обстоятельств, сколько закономерность».
Боро провел рукой по лицу, будто снимая липкую паутину былого страдания. Глаза его снова стали прежними, он смотрел на притихшую в уголке Ашу. Я подумала, что наши любовные страсти, всего лишь детсадовская история, по сравнению с чувствами двухсотлетнего существа. Боро продолжал уже привычным оптимистичным тоном:
- Вы не представляете, что я пережил, увидев на улице Ашу! Все, думаю, из ума выжил! То же лицо, те же глаза, походка, ну, все! Остолбенел посреди улицы, глазами: хлоп-хлоп! И видно, деточки, в лице переменился. Аша подошла и говорит, что с Вами? Плохо Вам, уважаемый? Я говорю, да, что-то голова кружиться. А она мне – пойдемте, господин, я Вам квасу холодного налью! Подходим – тот же сад, тот же дом, где Реи жила, когда они в столицу перебрались. Сердце совсем упало! Спрашиваю, не знает ли Реи – дочь лавочника? А она мне: «Это моя мама!», тут я присесть попросил. Сердце бьется как воробушек, даром, что магиус, даром, что вампир! Сижу, трепещу, сам себя будто издалека слышу. Год рождения спросил – все сходиться, осторожно так говорю, а где же Ваш уважаемый папаша? А она гордо так: «Папа мой великий волшебник Тексабор. Да только сгинул он до моего рождения. Бабушка перед смертью говорила – хороший человек был, из-за любви к моей маме и пропал, а уж, как и когда неизвестно». Тут я со всеми силами собрался и говорю: «Не умер отец твой. Это точно. Посмотри внимательно!», и себя открываю. Тут она в меня взглянула – едва я на ногах удержался. Моя это девочка, и силы в ней против нашей с Реи – втрое!
Все взоры обратились на зардевшуюся Ашу
- Могучие силы! – продолжал Боро. – Если бы должник мой Школы не закрыл, великий магиус из нее бы вышел! Ну? ничего, дочка, теперь все будет по-другому. Только бы дело наше завершить!


34


Мы долго еще говорили о своих делах. Деликатная Аша оставила нас одних, и тихо играла с Далей в соседней комнате. Малыш эцхао возился с ней с таким удовольствием, что я совершенно успокоилась. Выбору эцхао, даже такого маленького, можно смело доверять. Когда пришла пора прощаться, девушка отозвала меня в сторону:
- Я хотела Вас спросить, леди Эрина, - начала она, но я остановила ее.
- Можно без «леди» и без «Вы».
- Эри. Может быть Даля останется здесь? Все-таки, здесь ребенку лучше, чем в гостинице. Тут и занятие ему есть. Хотите,…хочешь, я покажу?
- Конечно, покажи.
Аша окинула один из ковров на стене. За ним открылась потайная дверь. Пройдя через заставленную банками и бутылками кладовую, мы очутились в длинной галерее. Размер ее явно не соответствовал габаритам домика. Тут не обошлось без магии! С одной стороны тянулась череда высоких окон. Все они открывались  в один и тот же маленький садик. С другой стороны были настоящие чудеса. На стенах висели вышитые бисером полотна. Птицы, цветы, смешные зверюшки, чего здесь только не было!
Я подошла к одной из картин, стараясь рассмотреть тончайшую работу. Картинка вдруг ожила! Закачалась золотая трава, алые цветы повернули свои чашечки к солнцу, послышалось журчание ручья. Смешной зверек выпрыгнул из-за кочки, и вдруг заговорил, смешно картавя и двигая розовым носом. Чудесная картина рассказывала сказку. Шаг назад – и передо мной снова бисер и аккуратные стежки. Я повернулась к мастерице не находя слов от восхищения.
- Когда магия была разрешена, мы неплохо жили, – Аша выглядела смущенной. Заказов много было, все хотели детям такую картинку подарить. Теперь плохо совсем! – она вздохнула. – Храмовые сказали, что это все дурман, и идея антигосударственная. Люди брать перестали, опасаются! А что же в этом плохого? – она всплеснула руками.– Что я делаю такого антигосударственного?! Зверьки мои крамолу сеют, птички запрещенное поют?! Или. Может цветы мои ядовитые? – Аша сокрушенно покачала светловолосой головой. Лицо ее стало печальным. – Теперь вот полотенца вышиваю, салфеточки. Надо бы от этих картин избавиться, да рука не поднимается. Так жалко – сил нет!
- Аша, ты – гений! Мы еще чуть-чуть поднажмем, и, дай Бог, всю эту сволочь скинем! Тогда все будет как надо! – я старалась вложить в свои слова больше уверенности, но где-то глубоко внутри шевельнулся червячок страха. Если уж такие вещи считаются вредными, то у власти – страшное существо!
Стали прощаться. Оро Торн пребывал в совершенно несвойственном для него смятении. На черном лице отражалась жестокая внутренняя борьба. Он подошел к нам с Волком последним, и по своему обыкновению поцеловал мне руку, надолго приникая губами. Отпустив мои пальцы, он обычно окатывал Лекса надменно-холодным взглядом, сдобренным улыбкой превосходства. Не этот раз взгляд был затравленным, а улыбка кривой и жалкой. Непроизвольно он обернулся на красавицу Ашу. Волк мстительно фыркнул. Я подняла одну руку вверх, а другую приложила ко лбу орка.
- Небо – свидетель! Оро Торн, я отпускаю тебя!
Орк ошеломленно выдохнул, в глазах «Будды» мелькнул щенячий восторг. Он снова схватил мою руку, порывисто поцеловал ее, и с жаром потряс. Я щелкнула его подлинному уху, напялила колпак себе на голову, и потащила за ворота обалдевшего Волка.
Пока выбирались с окраины, успели поговорить о многом. Так странно, час откровенного разговора, точно славный ливень, разом очистил душную атмосферу непонимания. Мы словно очнулись от длинного мучительного сна. Взявшись за руки, как дети, мы болтали и смеялись в наступивших сумерках. Темные личности глядели на нас из подворотен и приоткрытых дверей, но никто не решился приблизиться. К Лексу вернулось так давно утраченное хорошее настроение. Он шутил, подпрыгивая и срывая цветы с  веток, свисавших над дорогой. Пару кварталов я даже проехалась «на ручках». Несмотря на мое теперешнее состояние, мне так приятно было почувствовать себя маленькой девочкой, надежно защищенной кем-то большим и сильным.
Я «видела» яркие точки заполошно метавшихся по городу шпиков. Мы милосердно собрали их в облегченно и завистливо вздыхавшую стайку. Наш умиротворенно-довольный вид говорил скорее о благополучном разрешении половых вопросов, чем об удачной диверсии. На подступах к гостинице нас сопровождала рассеянная кучка булочников, лавочников и гуляющих франтов, довольно странно смотревшаяся на пустынных улицах. Волк забавлялся, домогаясь к трудягам с вопросами типа: «Как пройти в библиотеку?», и «Не скажете, сколько сейчас градусов выше ноля?». Администратор нашего «Королевского гдара», взглянул на наши довольные рожи, и плотоядно осклабился. Лекс еще больше утвердил его подозрения, сунув ему золотой и значительно подмигнув. Тот молниеносно спрятал денежку, и профессионально-учтивое выражение поселилось на его лице.
Гном и эльфийка ждали нас, сгорая от нетерпения. Стоило нам войти, как Эо накинулась на нас:
- Сколько можно бродить! Все нервы порвали!
- Ха, – откликнулся Арей. – Когда это у тебя отросли нервы?
- Как только повстречалась с тобой! – огрызнулась эльфийка. – Ну, как там дела? Почему задержались? Ничего не случилось?
- Да ты только посмотри на них! Ты глянь, как расплылись! Случилось у них, будь уверена! Обжимались они по кустам! Это мы с тобой носимся с пыльными задами, работаем, мозгов не покладая! – Арей всегда начинал язвить, как только успокаивался.
Мы рассказали им, что произошло, вызвав немалое удивление.
- У нас тоже новости. Вот, читайте! – Арей протянул красивый конверт. На гербовой бумаге витиеватым почерком значилось:

                «Достопочтенному Арею Стальное Колесо.
             Милостью Его Императорского Величества Мавло Больфа I.
Приглашаем Вас вместе с супругой и сопровождающими лицами, посетить традиционный бал, посвященный прибытию Инопланетных Гостей, состоящийся 15 куня сего года. Экипаж представит Императорская гдарня к трем часам пополудни».

Далее стояла замысловатая подпись и огромная красная печать, изображающая круг и два скрещенных меча.
- Что скажете? – Арей морщил лоб, нога его дрыгалась, выдавая скрытое напряжение. – Неужели добились?
- А проверяли? – Я посмотрела на Эо, помахивая бумагой.
Эо фыркнула, возмущенно вздернув носик. Все было похоже на правду. Решили, что ехать продеться, хотя бы ради того, чтобы противники раскрыли карты.
Утром мы сопровождали Арея в его традиционных вояжах по знакомым гномам. Ничего определенного так и не разузнали. Все связи Арея работали как надо, до Больфа было доведено все что нужно. Вполне возможно, что он пожелал встретиться с нами в неформальной обстановке. Это было не совсем в его вкусе, (Император любил блеск и надежность своего кабинета), но могло быть правдой. Смущало только, что во время ежегодного праздника происходит большое шествие Слуг Пустоты, и пышная церемония при огромном стечении народа. Так что стоило держать ухо востро и не щелкать клювом.
Когда мы возвращались, возле гостиницы к нам привязалась древняя бабка с огромной корзиной. Трясущимися руками она откинула крышку, предлагая «купить кошонка». Кошонок оказался огромным котом. Шаторским. Быстро протащив бабульку мимо недовольного администратора, мы усадили ее в глубокое кресло, где она тут же и задремала. Кот из корзины выпрыгнул, недовольно дергая хвостом:
- Бонжур медам, месье! Рад приветствовать вас на моей прекрасной исторической родине! Обворожительный цвет волос, леди Эола. Эри, мон шер, как всегда воплощенная чувственность!
- Шатор, переходите к основной части! – Эо терпеть не могла его комплименты.
- Вы, драгоценные, на бал собрались? Покажите, пожалуйста, бумагу! Так, так, спасибо, – кот водил усами по приглашению, тщательно его обнюхивал, то и дело чихая.
- Ну, так вот, сладкие мои,  – он брезгливо отряхнул лапы. – Это писалось не в Императорской канцелярии, и вообще не во дворце. О, нет, хоть над этим и поколдовали, но храмовыми благовониями несет за версту, – он перевирал, конечно, письмо ничем не пахло. – Заклинания сокрытия поспешны, хоть и накинуты умелым мастаком. – Кот сделал паузу, отрешенно глядя в окно. – Есть настоящее письмо, оно в пути. Интересы сталкиваются! Содержание второго письма аналогично.
Эо подняла брови. На ее вопросы, откуда он все это знает, Кот ответил, что у него свои методы, и он их, возможно, покажет. Потом, когда будет больше времени.
- Здорово, – заметил Волк. – Ну, и что же нам делать?
- А что собирались? Идти? Ну, так и идите! А я шепну, кому следует, чтобы поторопились. Надеюсь, Мавло не настолько ослаб, чтобы позволять Храмам таскать свою добычу прямо из-под носа.
Кот потянулся, и встал, направляясь к старушке.
- Постой, а кто эта женщина? – спросила я.
- Это моя мама. – Кот посмотрел на меня и смущенно потупился. – Старенькая она совсем – сто пять лет, а она всего лишь человек. Сердце вот барахлит, живет только заклятьями. Ну, ладно, нам пора! – мурча, он вспрыгнул бабульке на колени.
- Да погоди ты, не буди ее! Мне хочется, чтобы она еще увидела тебя человеком! – я подошла и взяла старушку за хрупкие высохшие лапки.
Вспомнилось одно упражнение по индийской системе. Должно получиться! Я представила, как два мощных потока силы, выходят из моих ладоней, вливаясь в это немощное тело, омывают все органы, наполняют энергией каждую клеточку. Дырявая, точно ветошь, аура, наполнилась ярким свечением. Некоторое время я наблюдала за этим процессом, слегка подправляя тут и там. Получив более-менее сносную картину, я остановилась. Распиравшая меня сила, как будто поубавилась, поля казались менее плотными, и мастер Йода будто отступил на пару шагов.
- Все, Кот, больше не могу. Лет пятьдесят убрали, но меч не всесилен.
Старая женщина дышала ровно и глубоко, на щеках появился румянец.
- А теперь я, - сказала Эо, отодвинув меня. Она шепнула что-то прямо в ухо спящей, отчего та кивнула и заулыбалась во сне.
- Слово Красоты! Через две недели она будет выглядеть как раз на свои пятьдесят пять. Вижу, она была очень красивая!
- Девчонки! – Кот задохнулся. – Ребята, спасибо вам огромное! Только не подумайте, что я на это рассчитывал, когда ее привел…
- Ну и дурак, что не рассчитывал! Это же – мама! – сказал Арей.
Старуха вздохнула и проснулась. Она обвела нас удивительно ясными небесно-синими глазами. Лицо ее постепенно приобретало все более изумленное выражение.
- Мам, пойдем, я дома тебе все объясню! – Кот вспрыгнул в корзину, и, не переставая что-то тихо говорить, спешно увел ошеломленную женщину. Уходя, она все еще по-привычке горбилась и осторожно наступала на еще так недавно болевшие ноги.


35


Вскоре после ухода Кота прибежал мальчишка посыльный, сообщив, что через час прибудет заказанный господами экипаж. Мы переглянулись. Арей ласково поймал пацана за ушко, тот пискнул, было, но увидав, прямо перед глазами блестящую золотую монету, сейчас же заткнулся, сведя к носу желтые, как у козы, лупетки.
- Мелкий, а напомни-ка дяденьке, где дядя заказал экипаж?
- Известно, где – у городских гдарен! Ухарская карета, с гербами, как у самого Императора, но только… – мальчишка замялся, глаза его хитро прищурились на Арея.– Вторая монетка вплыла в его поле зрения. – Возница незнаёмый, пристукнутый как храмовник, но господам виднее, кого нанимать.
Арей отдал ему золотые, и выпроводил пацаненка, отвесив ему символическую плюху, чтобы не болтал.
- Городские, а не Императорские… И возница – храмовник. Остается надежда только на Кота. А нам следует приготовиться к любым неожиданностям. – Эо взяла со стола свой меч, аккуратно вытянула его из ножен, осматривая лезвие. Но лишних движений не совершать! Это особенно вас касается, мужчины!
Лекс и Арей возмущенно фыркнули, практически одновременно. Все отправились собираться. Парадная одежда была не очень удобной для драки, но имела множество складок и рюшей, так хорошо скрывавших оружие! Я выбрала длинное струящееся платье со шлейфом. Под его великолепными юбками надежно скрывались мои походные ботинки, а, кроме того, нижняя часть туалета крепилась шелковыми лентами. Эо так завязала мне их, что я могла сбросить все эти шелка и кружева одним движением, дернув за определенный бант. Сама она не утруждала себя этими приготовлениями, и все отпущенное время провела пред зеркалом, рассматривая свое красноволосое отражение  с явным неудовольствием. Задумавшись, она колдовала над своим макияжем, и спохватилась, только доведя до неприемлемого совершенства свой теперешний образ. Опомнившись, она решительно подвела глаза, наложила безбожно яркие тени, и смело накрасила губы ярко-красной помадой. Оглядев свое творение, она вздохнула, и со страдальческим выражением посмотрела на меня. Я показала ей «Во!», и мы спустились вниз.
Арей и Лекс, разряженные и раздушенные, подвели нас к красивому экипажу, запряженному  четверкой прекрасных молодых гдаров. Я убедилась, что с возницей действительно что-то не так. Он распахивал нам дверки, непрерывно кланяясь, при этом был смертельно бледен, и ни на минуту не отводил от нас черных, поблескивающих, мышиных глаз. Едва мы уселись, как щелкнул кнут, и карета рванулась, точно «Феррари». Мы пронеслись по центральным улицам и свернули на окраину. Сейчас же из окрестных переулков к нам начали присоединяться всадники на гдарах. Вот их двое, вот четверо, а вот уже и семь. Нет, уже опять двое. Дальние наездники несколько раз указывали на ближайших к карете длинными белыми палками, от чего гдары внезапно спотыкались и летели в пыль вместе со своими седоками. Один из ближних – здоровый красномордый детина обернулся и кинул под ноги догоняющим темный сверток. Погоня резко затормозила и остановилась как влитая, казалось вопреки всем законам физики. Преследующие разом воздели руки. Что-то гулко бумкнуло и догоняющих залило ярко-белым светом. Когда я проморгалась, в заднее окошко, было видно, что один из догоняющих исчез, но другие, как ни в чем ни бывало, продолжают преследование. Через несколько минут последние обороняющиеся исчезли, кувыркнувшись в придорожную канаву, а погоня настигла наш экипаж, и пристроилась чуть позади возницы, так, что нам было видно лишь блестящие гдарские зады. Карета дернулась, притормозила, поворачиваясь, но потом снова набрала скорость. Мы наблюдали за развитием событий. Вот мы уже и за городом. Крепостная стена осталась позади. Мы проскочили ее через небольшие стальные ворота и прогрохотали по неизвестному нам мосту, с прижавшимися к перилам солдатами. Теперь мы неслись в туче пыли, пролетая мимо небольших ферм и загонов. Часа два мы неслись, точно за нами гонятся все силы ада. Но вот карета затормозила и остановилась. Когда пыль немного развеялась, дверцы экипажа распахнулись, и мы увидели деревянный забор и калитку. В карету заглянули наши сопровождающие. Они учтиво улыбались, делая приглашающие жесты. Все это в полной тишине. Мы вышли. Один из провожатых распахнул калитку, другой подошел к нашему вознице, схватил его за ворот, притянув к своему лицу. Видимо, он что-то сказал ему, от чего возница дернулся, будто ужаленный, жутко оскалился, и, щелкнув кнутом, умчался прочь.
- Что все это значит? – Арей попытался взять ситуацию под контроль.
- Вас ждут, прошу, – прошелестел тихий, очень вежливый и очень невыразительный голос.
Лица сопровождающих были под стать такому голосу – не румяные, но и не бледные, глаза не блеклые, но и не яркие. Правда, взгляды их были быстры и неуловимы, как ртуть. Одеты были тоже не примечательно. Оба, хоть и были совершенно разные, но производили впечатление однояйцовых близнецов. Агент типа «Смит»!
Мы проследовали по запущенному саду, и вошли в фермерский дом. Мужчины напряглись, руки их тайком нащупывали оружие. Ничего не произошло, никто не покусился  ни на «Дробящий», ни на что другое. Хорошо еще, что гномам позволялось, в виде исключения, брать свои топоры повсюду, даже на бал. Мы прошли через просторную гостиную. Обстановка в ней полностью соответствовала жилищу зажиточного фермера, но над всем витал некий театральный дух. И точно – плиты пола разошлись, открыв тоннель, ведущий глубоко под землю. Мы миновали пять длинных лестничных пролетов и, пройдя ярко освещенными коридорами, остановились перед богато украшенными дверьми. Провожатые приложили руки к полированным пластинкам на дверях. Створки разошлись, открывая пустынный зал с возвышением в центре.
Это было эффектно! За пустым серебряным троном, застыла шеренга странных пугающе-неподвижных существ. Темно-синие, струящиеся одеяния спускались до самого пола, и казались отлитыми из металла. Головы их покрывали высокие трехгранные пирамиды. Лица, желтоватые в ярком белом свете, наполовину скрывали зеркальные очки. Перед бескровными губами находилось какое-то устройство, напоминающее не-то респиратор, не-то собачий намордник. Странные фигуры, замершие на блестящем полу цвета бутылочного стекла, казались парящими над водной гладью призраками.
- Его Императорское Величество Властитель Земли Людей Мавло Больф I! – прогремел голос откуда-то сверху, с черного потолка.
Через секунду раздались гулкие шаги, и из глубины зала вышел высокий человек, одетый подстать обстановке – во все синее. Шеренга качнулась, раздалась в стороны, пропуская его к трону. Человек неторопливо обошел трон и поднялся на возвышение. Он уселся, положив руки на подлокотники, отработанно-четким движением. Он замер в величаво-неприступной позе, давая себя хорошенько рассмотреть.
- На психику давит, – одними губами шепнул стоящий слева Арей.
Я во все глаза рассматривала хозяина пресловутого имени. Он был скорее жилист, чем худ. Вытянутое лицо, почти правильное, если не считать выдающихся вперед челюстей. Неопределенного цвета волосы, были тщательно уложены, и казались очень густыми. Легкий череп венчала серебряная острозубая корона. На синем одеянии блестела массивная цепь белого металла. Мягкие штаны были заправлены  в высокие лакированные сапоги, на холеных  руках не было никаких украшений. Из-за ворота сюртука выглядывало тончайшее белоснежное кружево. Все было к месту, благородно и даже изыскано, если бы не его глаза. Близко посаженные, темные и слишком быстрые. Глаза вожака бабуиньего стада. При всем внешнем лоске, взгляд выдавал хитрую изворотливую, но не слишком умную тварь.
Пока я разглядывала Императора, наши проводники проговорили какие-то представления. Император слегка наклонил голову, сохраняя надменное выражение, и бросая быстрые колкие взгляды. Я так увлеклась разглядыванием его во всех доступных диапазонах, что зычный голос застал меня врасплох. Голос этот был хорошо поставлен, но имел резкий металлический оттенок. У нас это называется «иерихонская труба».
- Отбросим формальности, господа! – последнее слово Больф произнес с легкой насмешкой. Мы знаем, для чего вы сюда прибыли.  Надеюсь, что вещь у вас при себе. Обстоятельства таковы, что вам следует незамедлительно передать ее нам, приложив соответствующие инструкции для Нашего персонала. В противном случае, Мы не сможем гарантировать сохранения ваших жизней в обстановке некоторой нестабильности, сложившейся в Нашей стране.
- На понт берет! – опять шепнул Арей, и рассыпался в затейливых придворных славословиях.
 Отметав свой бисер, он сообщил, что наша делегация не замедлит выполнить волю Его Императорского Величества, после получения небольшого вознаграждения, в знак Его Благорасположения к нам сирым.
Император по-птичьи двинул головой и несколько секунд медлил с ответом. Мне показалось, что он прислушивается. Я усиливала слух до тех пор, пока не начала разбирать тихую речь из малюсенького динамика, запрятанного глубоко в ухе властителя.
- Все нормально, господин, продолжайте давить…
- Арей Стальное Колесо, со своей так называемой супругой! Кстати, как ее зовут на самом деле?  Уж не леди Эола, из широко известного Дома Странников? А? Как видите, Мы не слепы! Для чего весь этот фарс, что вы измыслили против Нашего народа? Какую злую шутку Древние  наедятся сыграть с Нами? Говорите, или расстанетесь с вашими драгоценными жизнями!!!
Четверо «балахонов», качнулось вперед, встав рядом с троном. Терпение Арея лопнуло, и он попер внаглую. Опасность действовала на него как красная тряпка на быка.
- Мавло Больф, так называемый Император! Не слишком ли много, ты взял на себя, человек? То, что ты заполучил опасную игрушку, еще не значит, что ты можешь «тыкать» полномочным представителям Древних Рас (шепот в ухе Больфа: «Это действительно полномочные послы, господин»)! На известно, что, та сила, которую ты призвал из своей непомерной гордыни, перестала в тебе нуждаться, и что ты перепуган, как крыса в наводнение! Да, я – Арей Стальное Колесо Главный Казначей Товарищества Семи, Полномочный Посол Вечных Гор, а это – леди Эола из Дома Странников, Полномочный Посол Эльфады, Знак Совета и Весть Синклита Магов, а вот, – он достал заветный кубик. – Вот тот прибор, что позволит управлять Пылью. Неужели ты думаешь, что мы отдадим его тебе потому, что боимся тебя? Дело только в том, что эта зараза менее опасна под твоим дурным руководством, чем совсем без него! Это – первое. Да поставь свои статуи на место, тебе его так просто не взять! Вот это существо, – он ткнул пальцем в меня, – эльфы создали специально для управления Кубом. Только этот гомункулус может активировать Куб (голос в ухе: « это правда не человек, господин, такая тварь не могла родиться в нашем мире, мы чувствуем странную силу…»), – чего-чего, а брехал Арей всегда очень правдоподобно! – Ты нужен нам только, чтобы не тратить время на поиски Врат, что так хорошо укрыли твои чернокнижники. Рано или поздно, мы сами нашли бы их, но для тебя и твоей страны будет скорее поздно! Не равен час, твое чадо сожрет тебя с потрохами! Поэтому, в твоих же интересах, как можно быстрее проводить нас к Вратам. Мы оставим тебе гомункулуса, да вот этого человека для связи, – он указал на Лекса. – Существо настроено так, чтобы не позволять использовать Пыль против Эльфады и Вечных Гор, а в остальном, делай с ней что хочешь (голос: «Соглашайтесь, господин, наши технологии очень скоро позволят переделать гомункулуса, а с человеком поработают соответствующие службы…»).
- Лично же для себя, – не унимался Арей, - за свои неусыпные труды, я хочу…– тут последовало длинное перечисление материальных ценностей, от которого маленькие глаза Императора увеличились до общепринятого размера.
Состоялся жаркий торг, в результате которого Больф, с неподражаемо-царственным видом, «пожаловал» Арею гораздо меньшую кучку ценностей. На все предыдущие оскорбления он совершенно не обиделся. Император имел счастливую способность пропускать мимо ушей все, за что он, в данный момент, не мог запытать наглеца. Когда улаживали последние формальности, в царственном ухе снова зашептали, очень настойчиво:
- Господин, храмовники поймали трех лазутчиков: орка, вампира и одну из наших неблагонадежных. Есть информация, что они были с этими господами на пути к нам. Назначен суд, возьмем этих напыщенных дураков с собой, храмовникам нельзя доверять…
Я похолодела. В глазах Больфа мелькнула злобная радость.
- Господа, – сказал он сладким голосом. – Государственные дела никак не дают покоя! Сейчас мы с вами быстренько казним трех лазутчиков, и сразу к Вратам! Эти орки  и вампиры совсем обнаглели!
С лица гнома сошла краска, сзади Лекс резко втянул воздух. На лице императора появился совершенно обезьяний оскал. Казалось, что вот сейчас он вскочит на трон, и покажет всем свой блестящий красный зад. Едва Мавло поднялся, как голос снова зашептал:
- Господин, наша информация верна на восемьдесят семь процентов.  Вас попросят помиловать пленников, рекомендовано согласиться, это хороший предмет для торга! Или оставим их как заложников на случай «некорректной» работы устройства.
Больф замер, недовольно дернув головой.
- Извините, господа, секретное сообщение. Кокон!
Создания в синих балахонах дружно фыркнули в свои намордники. Больфа окутало облако сизого дыма, сделав его невидимым. Лицо Эо напряглось, на верхней губе выступили бисеринки пота. Она пыталась проникнуть сквозь магическую завесу. Через несколько секунд она с отчаяньем обернулась ко мне. Видимо чужая магия здесь не срабатывала. Я прикрыла глаза, как бы говоря: «Спокуха, бабуля!». С моим Йодой вся эта мишура не имела значения. Чуть перестроив поля, я видела и слышала, как ни в чем не бывало.
Пред Больфом вытянулся  «во фрунт» стоял очередной агент Смит. Мавло, перекошенный от злости, кричал ему прямо в лицо:
- Много воли взяли! С храмами покончу – за вас примусь! Ты, собака, допускаешь, чтобы твоему Императору всякая древняя сволочь дерзила?! Тогда я сам поквитаюсь! Сказал – колдунью в расход! Она моя подданная, что хочу, то и сделаю!
- Но, господин, эвристическая машина…
- Срал я в твою машину! Щенок! Ты еще перечишь! Мне, Мавло Больфу! Да я таких сотнями душил, когда твой папаша еще в дохлятине ковырялся! Не твоей железке учить меня! Хотите, чтобы храм мне мятеж поднял в 24 часа?!  - он еще орал, но весь смысл был понятен.
- Нет вариантов, юный джедай! К гнездилищу зла самим пробиваться придется нам, – ответил Йода на мой мысленный вопрос.
Я окинула взглядом ряд неподвижных «хитонов». Теперь мне стало хорошо видно, что это не люди, а этакий плод сожительства некромантии и кибернетики. Франкенштейн ремейк. Йода показал на них клюкой, поля перестроились и у следящих устройств на некоторое время «зависла» картинка.
- Ребята, позиция «дохлый лев» и «делай как я», – в глазах моих друзей мелькнуло недоумение, но все согласно кивнули.
Больф вышел из-за тающего дыма с прежней улыбочкой и пригласил следовать за ним. «Хитоны» перестроились и теперь шагали по обе стороны от нас. От них попахивало карболкой. Пока мы проходили бесконечными коридорами, Мавло заливался соловьем, живописуя распространенные здесь методы казней. Он нарочито смаковал подробности, поминутно оглядываясь на нас. Арей вежливо поддакивал, Лекс изображал «видавшего виды», а на лице Эо застыло так свойственное эльфам равнодушно-брезгливое выражение.  Император подступал и так и этак, начиная заметно нервничать, слушая бесконечные «очень любопытно» и «да-да». Перед последней дверью Больф остановился, и уже едва сдерживаясь, процедил:
- Как Мы понимаем, у вас нет никаких вопросов? Нет? А вот Нас многое интересует! Надеюсь, Мы найдем ответы прямо на суде!
Он шагнул в распахнувшуюся дверь и исчез в угольной черноте.

36


 Дверь оказалась порталом. Сделав шаг, я зажмурилась от яркого света, заливавшего обширный зал. Зал с одной стороны был ограничен лишь частыми колоннами, отделявшими его от площади. Из-за колоннады несся нестройный гул и бормотание толпы. Мы проследовали за Больфом, и остановились перед колоннами прямо по центру  помещения. Мы оказались на самом верху ступенчатой конструкции, наподобие трибун мавзолея. Площадь под нами была полна народа. В центре возвышалась зловещая конструкция из зубчатых колес, шипов и лезвий, увенчанная многотонным прессом. Прямо перед эшафотом со зловещей машиной помещалась стальная клетка, окруженная императорскими панцирниками.
Следом за властителем, мы вышли на самую верхнюю трибуну. Толпа дико взревела, увидев своего императора, страж четко отсалютовала. Мы остановились позади него, за нами выстроились «хитоны», по бокам от Больфа расположилось четверо «Смитов». Я «ознакомилась с обстановкой», отметив шеренгу арбалетчиков, пристроившихся на плоских крышах окружающих площадь построек, и цепь мечников по периметру.  Затем я принялась разглядывать «сильных мира сего», располагающихся на ступенях трибун. Собственно, интересовала меня лишь одна группа: чуть ниже нас, справа, помещались несколько человек в светло-серых одеяниях. Едва мы появились, как они повернули к нам свои гладкие лица, с одинаково досадливым выражением. Некоторое время они изучали нас, скользя неуловимыми взглядами. «Хитоны», дружно качнувшись, взяли нашу кучку в полукольцо, внутри созданий что-то загудело. «Смиты» неслышно перекинулись какими-то замечаниями. Серые тут же отвернулись, было видно, что они тихо переговариваются. Как я не старалась, не могла понять ни слова. Речь их состояла из односложных междометий, и казалась полной околесицей.
Тут снизу что-то лязгнуло, и в клетке появились пленники. Мама родная! Ну и ну!
Оро Торн казался ободранным заживо, такой он был красный и блестящий. Больф что-то недовольно сказал, и через секунду орка окатили водой, смывая заливавшую его кровь. Оро весь был в небольших порезах, точно прошел сквозь несколько витрин сразу. Тексабор Цеус был не менее потрепан: физиономия его распухла, правая рука висела плетью, а левой он поддерживал Ашу, такую растерзанную и мокрую, будто ею мыли полы. Так, трое живы, а где же «мелкий»? Я еще раз огляделась, храмовники все так же бурно обменивались информацией, изредка стреляя в нас глазами. Эо и Арей смотрели на меня, Лекс дышал в затылок. Я прикрыла глаза «сканируя» окружающее. Ни каких признаков Дальки, и, похоже, мы в самом дворце Императора. Сотни комнат на пяти этажах, множество коридоров и залов, неисчислимые слуги и охрана. Намечая пути к отступлению, я убедилась, что бежать отсюда довольно трудно – весь дворец был нашпигован ловушками, как простыми, так и магическими. Наконец я наметила наиболее подходящий путь.
Пока я прикидывала, речь начал обвинитель, конечно,  храмовник. Для меня это было неинтересно, но над толпой воцарилась полная тишина. В телеграфном порядке были опрошены какие-то свидетели, затем выступил Император. О, да, теперь я понимаю причину его внезапного возвышения! Он играл словами и голосом, то вышибая слезу, то приводя всю площадь в состояние экзальтации. При этом смысл речи особенно не прослеживался, но эмоции хлестали через край. Выбрав подходящий момент, когда вся площадь пришла в состояние «праведного гнева», Больф, чеканя слова, закончил:
- Повелеваю казнить преступников Молотом Правды! Исполнить немедленно!
Слова его потонули в треске аплодисментов и реве тысячи глоток. Пора!
Одновременно три луча силы: один к клетке – стискивает пенников, образуя вокруг них защитный кокон. Другой – связывает «хитоны», третий – с размаха хлещет по «смитам». Эо, как всегда, вовремя посылает яркий малиновый шар в толпу, и тут же выставляет магический щит от атаки храмовников, которые с пионерским задором начали поливать нас зелеными молниями. Они не слишком точны, потому как не решили, кого первее ухайдакать, Мавло или нас. В это же время Арей с разворота бьет Больфа в челюсть, кстати, спасая этим его никчемную жизнь. Лекс мечется среди трех окаменевших «смитов», укладывая их рядом с собратом, который еще искрит от зеленого разряда, ударившего прямо в грудь. Трое пленников, плотно притиснутые друг к другу, плывут к нам через развороченные стенки клетки, точно воздушный шар. Они орут, но их крики тонут в истошных воплях мечущейся толпы. «Хитоны» валяются, словно сбитые кегли, Больф барахтается среди них, произнося жалобное: «О! О! О!».
Следующим этапом, я поддергиваю наших каторжан, сплющиваю их поле наподобие шляпки гриба, и украшаю его Императором, распластав его в виде морской звезды. Ору: «Ко мне!», и укрыв подбежавших друзей краями «гриба», выставляю впереди себя таран из световых мечей. Он сказал: «Поехали!» Мы помчались по намеченному маршруту.
Мы почти вышли уже на финишную прямую, как впереди, в одной из бесчисленных анфилад, появились три храмовника. Три первых «заряда бодрости» мои поля поглотили, шутя, потом пришлось похуже, я чувствовала, что просто переполняюсь энергией, которую не успеваю сбросить. Пришлось свернуть вбок, протаранив стену одной из комнат. Стенка попалась толстая, и я разнесла ее в пыль, избавившись от излишков силы. Храмовники с непристойной быстротой настигали. Они как тайфун неслись по-над полом, плюясь разноцветными стрелками заклинаний. Наконец, они все же истощились, но почти сразу их сменили новые, столь же шустрые парни. Наверное, очень скоро, мы сравняли бы с землей весь дворец, если бы не…
Если бы не распахнувшийся в полу люк. Как странно, я и не обнаружила никаких подземных коммуникаций, неужели Меч стал сдавать? Сзади в поля врезались сразу три заряда, и я почувствовала дурноту. Да, эти ребята были не лыком шиты, и использовали самую верную тактику – накачать поля до предела. Из люка показалась лохматая голова с чумазым лицом и веселыми глазами.
- Эй, инсургенты хреновы! Живо сюда! Шевелись!
Эх, была – не была! «Отстрелив» Императора прямо на догоняющих, весь наш «болид» обрушился в люк. Подхватив спасителя краем поля мы закувыркались в пропасть. Приземлившись в вонючей тьме, мы, наконец, разобрались по составным частям и пустились за изумленно ухающим спасителем. Он привел нас к какой-то платформе, на которую мы тут же погрузились. Платформа тронулась и понеслась в кромешной тьме, да так, что пришлось снова прилепить «наших» силовым блином. Ужасающий шум и грохот, тугие волны разнообразного зловония, совершенно изматывали.
Пытка скоростью закончилась и платформа затормозила. Впереди забрезжил желтоватый свет. Мы очутились в обшарпанном зале, похожем на полуразвалившуюся станцию метро. Едва мы сошли на перрон, как из черного провала тоннеля раздался глухой грохот, и вынеслась туча пыли и мелкой каменной крошки. Окружающие нас люди облегченно вздохнули, начали переговариваться, послышался приглушенный смех.
- Не бойтесь, это проходчики. Тоннель завалили, теперь нас год не раскопают!
- Простите, - сказал Боро. – Не знаю, как вас величать, но как насчет нас, мы-то тут надолго? Да и кто вы?
- Подождите, уважаемые, всему свое время. Сейчас мы должны идти, будьте уверены – мы вам не враги.
Какое-то время нас вели по лабиринту труб и галерей, отличить которые можно было лишь по эху наших шагов, да по невообразимому калейдоскопу вони. Судя по моей внутренней схеме, мы шли на запад, и уже миновали городскую стену. Канализация все тянулась, и у меня создалось впечатление, что принадлежала она более древнему городу, чем тот, что раскинулся наверху.
Наконец, в одной из труб нас встретил поток свежего воздуха, доставлявший почти экстатическое удовольствие. Вскоре показалось круглое отверстие, более светлое, чем окружающая нас чернота. Мы выбрались наружу под полуразрушенным мостом. Следуя за нашими проводниками, я стала замечать вокруг множество разнообразных силуэтов, то светлых, то более темных. Это было кладбище. Могильные холмы почти сравнялись с землей, монументы покосились, и местами обрушились. Здесь давно никто не бывал. Словно в ответ на мои мысли, нам объяснили:
- Это заброшенное кладбище. Теперь здесь  не хоронят. Крематории – вот что теперь модно! Да и посещать умерших теперь не принято – печаль вредна для здоровья, нарушает кислотно-щелочной баланс! – невесело рассмеялся наш проводник.
По дороге Эо все тормошила Боро и Оро Торна. Бедняжка Аша пребывала в шоке, на любой вопрос она разражалась неудержимыми рыданиями. И без их сбивчивых объяснений было понятно, что храмовники застали их врасплох. Далька был жив, но попал в лапы Слуг Пустоты, так что неизвестно, что для него будет лучше, если мы не освободим его в ближайшее время. Мы прекратили расспросы, потому что наши проводники остановились. Кладбище в этом месте поднималось на пологий холм. Захоронения здесь были совсем древние, некогда очень пышные, а теперь полностью разрушенные временем и грабителями. Мы остановились перед большой усыпальницей, врастающей прямо в тело холма. Фронтон, покрытый печальными барельефами, растрескался, плющ оплетал его почти сплошняком, крыша поросла травой и цветами, чьи чашечки качались на ночном ветерке, источая медвяный аромат. Один из сопровождающих тихо свистнул, и тяжелые створки склепа отворились, коротко скрипнув. Выложенный массивными каменными плитами коридор вел вглубь холма. Нежданные наши избавители засветили фонари и зашагали вглубь скорбного места. Через некоторое время, мы вошли  в квадратное помещение, сплошь уставленное саркофагами. Некоторые сохранили скульптурные изображения усопших, тут и там стояли ржавые доспехи, оружие, в развалившихся сундуках догнивали какие-то ошметки. Все могилы хранили следы многочисленных рейдов гробокопателей.
Наши новые друзья совместными усилиями отодвинули резную крышку одного из самых больших саркофагов.
- Сюда! Осторожно, держитесь за скобы!
Ого! Я «увидела» разветвления коридоров, ходы и залы - точно колоссальный муравейник открылся под землей. Подземное поселение пронизало весь холм, ходы тянулись вниз и дальше, соединяясь с другими такими же холмами, на протяжении многих километров. Невысокие холмы оказались остатками древних гор, и нутро земли сохранило их былое величие. Там, во тьме скрывались пещеры и залы, текли подземные реки и разверзались ужасные бездны. Естественные и рукотворные пещеры образовывали огромный подземный комплекс, где были и жилые кварталы и водохранилища и кузни и еще много всякой всячины.
Отшагав пару километров по тусклоосвещенным извилистым ходам, мои друзья совершенно выдохлись. Оро Торн покрылся коркой спекшейся крови, как в первый день нашего знакомства, вот уж кому на что везет! Его шатало из стороны в сторону, но он упорно поддерживал полуживую от усталости Ашу. Боро же, напротив, очухался, словно обретая второе дыхание. Его разбитое лицо казалось менее опухшим, но настроение его было просто никудышным. Арей и Эо угрюмо топали впереди, но и по спинам было видно, что и Древние уже навоевались. Лекс, по своему обычаю, держался чуть сзади. Он тяжело дышал, и я знала, что ему натерпится обернуться, сбросив накопившуюся усталость. Проводники были не слишком разговорчивы, перебросившись за всю дорогу лишь парой фраз между собой.
Мы добрались. Один из коридоров имел множество дверей. Одну из них отворили, предлагая расположиться на отдых. В трех смежных комнатах нам быстро приготовили все необходимое, показали, где туалет и некое подобие ванной с чистой, но жутко холодной водой. Здесь можно было не испытывать никаких неудобств, разве что, посещение туалета оставляло неизгладимое впечатление. Делать свои дела приходилось над ужасающей бездонной ямой, из которой доносился едва слышный неопределенный шум. Я даже не стала сканировать это место. Так, знаете ли, не захотелось.
Принесли плотный ужин, а затем пришел человек, представившийся местным лекарем. Он быстро всех осмотрел, посоветовал принять снотворного и ни о чем не беспокоиться. Он наделил всех желающих и болтал с Боро, пока, тот не заклевал носом. Я сидела на «женской половине» и наблюдала, как Эо готовится ко сну. Аша отключилась, едва положила голову на подушку. Эола же в любом состоянии проводила свой ритуал. Она стоически выдержала ледяную ванну, и теперь свежая как майская роза, протирала лицо и руки нежно пахнущим бальзамом. Волосы были аккуратно расчесаны, а зубы вычищены особым эльфийским составом, оставляющим вкус персика и мяты до самого утра. Это походило на вечернюю молитву и никогда не прерывалось. Эта неизменность меня успокаивала.
Мужчины улеглись. Из их комнаты уже доносился мощный храп Арея. Самая пора прогуляться! Едва я вышла из комнаты, как раздалось знакомое клацанье когтей. Лекс обернулся и готов был сопровождать меня куда угодно.


37


Мы прошли коридор. Все двери были заперты, но за одной из них ощущалось присутствие людей. За ней, как и положено, куковала недреманная стража. Понятное дело, хоть мы и гости, а присмотр нужен. Кроме вооруженных до зубов, но очень корректных охранников, тут же оказался и наш эскулап. Он был все так же беззаботен, но, судя по некоторой дистанции между ним и охраной, и по тому, как дюжие молодцы вытягивались под его взглядом, этот парень был далеко не так прост.
Я, без затей и предисловий, попросила его связаться с самым главным. Парень принялся, было, шутить что-то о режиме труда и отдыха и « о самом главном», по его мнению. Я вежливо улыбалась, отчетливо ощущая, как он мягко, но настойчиво ощупывает мои ментальные щиты, наглухо укрывающие меня, после памятной встречи с Татгупреком. Я решила ускорить процесс, на секунду сняв защиту. Веселый лекарь моргнул, поперхнулся очередной шуткой, и часто кланяясь, задом убрался в смежное помещение. Через несколько секунд он очень вежливо пригласил нас пройти через открытый им портал. Мы очутились в небольшом кабинете. Хотя обстановка и была незатейливой, ощущалось, что все это не просто добротное, а высший сорт. Стены нежно-персикового цвета оказались затянутыми змеиной кожей с исключительно красивым мелким рисунком. Мебель, сработанная из цельного дерева, приятного золотистого оттенка, была отполирована до блеска. Вдоль стен тянулись стеллажи с коллекцией диковинных минералов и драгоценных камней. На добротном, но не громоздком столе горела изящная лампа из зеленоватого камня редкой красоты. Потолок, сплошь забранный многоугольными плитами, мягко светился.
Из-за стола поднялся сам хозяин всей этой лепоты. Это был крепкий мужчина, лет сорока. Грубоватое лицо источало уверенность и силу. Лучистые морщинки вокруг глаз говорили, что открытая улыбка не редкий гость, а обычное его выражение. Серо-голубые глаза смотрели спокойно и приветливо. Простая куртка из домотканой ткани прикрывала широкие ножны, тяжело хлопнувшие по замшевым штанам, когда он наклонился поцеловать мне руку. Едва он это сделал, как под столом что-то завозилось, и на свет выбралось черное лоснящееся существо. Толстое тело переливалось, точно туша морского котика. Короткие крепкие лапы оканчивались мощными когтями, длинную заостренную морду украшал крупный, сверкающий как антрацит нос. Темные глаза прикрывались густыми, изогнутыми как у куклы, ресницами. Существо приподняло маленькие плюшевые уши, с интересом нас разглядывая. Волк выступил чуть вперед, слегка приподняв шерсть на загривке.
- Коро, свои! Не бойтесь, это моя крута. Она не опасна. Разрешите ей себя понюхать, и она отстанет.
Я присела, опуская вниз раскрытые ладони. Волк отступил, искоса следя за черным существом. Крута подошла, шумно втягивая воздух. Твердый как камень, холодный нос, ткнулся в мою ладонь. Зверь тщательно изучил мои руки, одежду и волосы, обнюхал Волка и снова повернулся ко мне. Вдруг вся передняя часть морды, до самых глаз, внезапно перевернулась на 360 градусов. Верхняя и нижняя челюсть поменялись местами. Пасть отворилась вверх, точно у кита. Изо рта высунулся розовый язык, быстро облизав мне все лицо.
- Фу, Коро! Разбойница! Сразу целоваться! Извините, пожалуйста, - он протянул мне платок. – Видать, вы ей понравились.
Я несколько оторопело глядела на чудо природы, виновато засеменившее под стол. Слюна этого существа были, прямо таки, горячая и пахла лимоном.
-  Простите, пожалуйста! Давайте присядем, - он предложил мне место на изогнутом диване. – А это, я так понимаю, уважаемый Волк? Размещайтесь, как Вам удобно.
Лекс скромно уселся у моих ног и навострил уши.
- Ох, опять я сплоховал! Не представился! – он опять поднялся. – Меня зовут Дор Витор, я глава здешнего Совета. Ну, так я думаю, у вас много вопросов? С чего начнем?
- Давайте начнем сначала, уважаемый Дор Витор.
- Можно просто Дор. Не привык я еще к этим церемониям, - он виновато вздохнул. – Сам-то я из простых, так что, простите, если что не так.
- Не беспокойтесь, Дор, мы тоже не из «сложных», давайте будем по-простому и на «ты». Так что у вас тут твориться?
- Ну, если вообще, в стране, то…Ладно, по-порядку!
Он начал свой рассказ, растянувшийся на пару часов. Картина еще более странная, чем мы ее представляли.
По мнению Дора, все зло пошло от несчастных инопланетян, приземлившихся почти в то же время, что и у гномов. Тотальная агрессия и тут захлебнулась, но на счастье интервентов, Великий Сангавс был единственный в своем роде. В Землях Людей приземлившимся даже удалось организовать небольшую войнушку, названную впоследствии Двухнедельной Войной. Маги были сильны, и вскоре научили пришельцев уму-разуму, не доведя их, однако до полного уничижения. Так или иначе, а инопланетяне остались, и постепенно освоились. Здесь они держались друг друга, и, если и женились с местными, то только по трезвому расчету. Проникнув, таким образом, в здешнее общество, они мало-помалу заняли довольно достойные места, (то было либеральное время, когда ведущие посты занимали маги, а у монархов в моде была наука и просвещение). Ушлый народец, оказался более умелым в искусстве феодальной интриге, чем сами феодалы. Инопланетяне, быстро разобравшись, что к чему, прилеплялись к кому-нибудь из местных политиканов, и кочевали из одного лагеря в другой, сообразно с актуальными тенденциями. Так продолжалось довольно долго, пока на их горизонте не встало солнце Мавло Больфа.
В этот период маги, хотя и были реальной силой, но слишком уж отдалились в миры высоких материй. Работали многочисленные Школы Магии, но большинство их выпускников были едва в состоянии заговорить понос или смастрячить какой-нето дождик. Реальное мастерство доставалось только тяжелым трудом, после нескольких десятков лет обучения. Настоящее волшебство было дорогим удовольствием, понятно, что и оплачивалось оно соответственно. Маги ни в чем не нуждались. А полумаги, в этом вопросе, держали равнение на мастеров. Разбалованный волшебой народец, потихоньку роптал. Кроме того, наложились еще  неблагоприятные обстоятельства, и хитрый Мавло сумел воспользоваться ситуацией. Он продвигал симпатичные идеи типа: «Мы и сами с усами», и всячески подсиживал старых магов, сдвигая их с ключевых постов. Тут старый Император удачно заболел и подозрительно быстро помер. Больф оказался на троне, и принялся за «чистки рядов» Сначала был процесс «О вампирах». Казнили несколько придворных лекарей, обвинив их в смерти Императора. Умные вампиры потянулись в славный Тангам, надеясь переждать эту напасть, глупых постепенно извели ретивые подданные. Гильдия магов недовольно поворчала, но вяло и неубедительно. Маги жили долго, сравниваясь с Древними Расами, для них Мавло был не более чем мотыльком-однодневкой, надоедливо зудящей мошкой. 
Больф же старался вовсю. Крепко сдружившись с пришельцами, он объявил культ науки. Основанные им Университет Прикладных Изобретений и Научная Мануфактура выдавали «на гора» сотни поделок в год. Обрадованные торговцы наперебой расхваливали «настоящие» товары, будто бы сделанные без капли магии. Большинство искренне верили, меньшинство посмеивалось, но не принимала всерьез. Все это рукоделие основывалось все на той же доброй старой волшебе, с той только разницей, что приводилось в действие какой-нибудь «большой синей кнопкой» или «маленьким красным рычажком», а не чтением заклинаний или пассами руками. Пипл чувствовал себя победителем, топящим в жидком гуано двадцатилетний труд колдуна, одним нажатием кнопки.
Дальше-больше: тут и там магов вежливо просили потесниться. Многие обижались как дети: «Вот уйду в темный лес, поплачете вы у меня!». Зачастую и уходили, затворялись в башнях, переселялись на другие материки, а то и в другие миры. Весьма скоро Больф выдавил из страны большую часть Настоящих Магов – магиусов выше Второй ступени. Затем неугомонный властитель принялся за тех, кто попроще. Налоги на колдовство задрались до небес, псевдонаучные приборы дешевели. Во всех домах появились зеркала Правды – упрощенные магические зеркала, и в этот неискушенный мир пришла Ее Величество Реклама.
«Свято место» ушедших магиусов живо занимали некроманты и чернокнижники, появились Храмы Пустоты. Их зрелищные обряды, немудреное учение, непритязательность к пастве, привлекали все больше прихожан. Храмы Изначального пустели. Дальше еще интереснее: появились слухи о новых городах, которые возводились в пустынных местах. Города-то росли, да никто их не строил, никто в них не переселялся и никто никогда в них не был. Однако слухи становились все упорнее и со временем переросли в твердую уверенность – города есть, числом пять, и жизнь в них, рай для  «наших» и смерть для «чужих».
Примерно в это же время на сцену выплыл мистер Тумэ. Личность эта, хоть и заметная, но окутанная тайной, недостижимая, как укрытый облаками Эверест. Известно было, что Тумэ этот из инопланетников, причем не какая-нибудь шишка, а так, средней руки. У Больфа же он быстро стал незаменимым Советником По Особым Вопросам – человеком, решающим проблемы. Какие проблемы он решал, и каким образом это делал – ходило много противоречивых толков.
Так и жил народ, счастливо щелкая тумблерами и кнопочками. Только Мавло стал что называется «передергивать». По улицам засновали гориллоподобные тела Чистой гвардии. Дюжие детины начали хватать «неблагонадежных», как это и полагается в приличных тоталитарных обществах. Кто мог – откупался, кто не мог – отправлялся дробить камень, или пилить лес. Как и положено, появилась оппозиция режиму, диссиденты, тайные общества, все в лучших традициях. Их ловили, они убегали, против них писали газеты и указы, они писали прокламации и подметные письма. Так бы они и кувыркались, но стали приходить двойники.
Обросшие, голодные и крайне агрессивные субъекты вваливались в дома честных граждан, громко и настойчиво требуя еды, питья, секса и прочих благ цивилизации. Перепуганные хозяева впадали в окончательную кататонию, признав в пришельцах своих ближайших родственников, оригиналы которых, вообще частенько теряли сознание, взглянув  на себя со стороны. Правда, присутствие хамоватых двойников никогда не было долгим: за ними приходили «ученые» Больфа, усиленные вооруженной охраной. После их визита пришельцы исчезали. Вместе с «принимающей стороной». Соседи и родственники заверялись, что это нужно «для науки», и им очень не советовали беспокоиться. Короче никто с этих изысканий так и не вернулся. Дубликаты, тем временем, все прибывали. Общее число их не превышало десяти-пятнадцати, но молва размножала их на десятки и сотни. Народ побежал. Сначала снялись самые прозорливые, затем потянулись паникеры, а уж потом пошли нормальные «средние» люди, из тех, у которых пропали родственники, друзья или знакомые. Народ четко знал, «куды бечь». Недостроенная подземка глотала всех и в любом количестве. Больф пробовал бороться, но его молодцы, не поддерживаемые мистером Тумэ, быстро отучились соваться в темные тоннели. Некроманты и чернокнижники добивались большего, напуская свои чары на известные входы и выходы, но появлялось все больше конспиративных.
Болтливая оппозиция получила новые удары, но не скуксилась, а сплотилось в настоящее боевое подполье. Заскучавший, в дни «благоденствия» народ обрел цель жизни: одни прятались, другие их ловили. Окончательно все точки над «i», расставило происшествие с молодым каменщиком из предместий. Детина этот был из того поколения, что уже не знало Школ магии. Парень уродился с великим талантом к волшебству, силушкой обладал немереной, но знал так мало, что пользовался своим даром, что называется, «для забивания гвоздей». При рабочей надобности, он шлифовал взглядом камни. В остальном, он был обычный благонадежный элемент, слухам не верил, в кружках не участвовал, жил отдельно и собирался зимой жениться. Достаток у него был, даже новое зеркало самой престижной модели недавно приобрел.
Все бы хорошо, но однажды вечером его новое зеркало явило ему некий символ, увидев который наш молодец ощутил полный паралич и непреодолимую тягу ко сну. Последним усилием, отворив непослушные веки, он увидел как «научное» зеркало отворилось как самое обычное магическое, и впустило в его жилище трех господ в серых одеждах храмовников. Прежде чем отключиться, парень наш, подобно кулю с мукой, был протащен в это самое зеркало. Если бы это был простой человек, на этом все бы и закончилось, но товарищ обладал такой силой, что очарование его быстро прошло. Открыв глаза, он обнаружил себя совершенно голым, не считая фиксирующих ремней, лежащим под невиданным прибором из колб, кристаллов и шлангов. Из хитросплетения всех этих закондрючек выходила прозрачная кишка, оканчивающаяся стеклянным пузырем, размером с хорошую комнату. Там кто-то двигался. Наш герой повернулся немного на своем ложе, чтобы получше все рассмотреть. То, что он увидал, едва не вышибло из бедняги последний разум. В стеклянном пузыре был он сам. Совершенно голый и в количестве трех экземпляров. Два его тузили друг дружку почем зря, а третий, сидя на корточках ухохатывался с детской непосредственностью. Каменщик отвернулся, клацнул зубами, и, со страху колданул все что мог. На его счастье, глядел он на потолок, от которого сейчас же отбило хороший осколок, крепко приложивший каменщика прямо в рабочий лоб.
Очнулся он наутро, лежа на полу возле своей кровати. В дверь тихо стучали. Еще не совсем очухавшись, и не поняв, снилось это ему или нет, парень пошел открывать. За дверью стояли двое молодых людей, представившиеся новыми районными лекарями. Доктора здесь сроду сами не являлись, и каменщик почуял неладное. К его чести, он вовсе не испугался, а почувствовал себя немного обиженным и потому озверел. Да и шишка болела нещадно. Злость дала ему силы держаться молодцом: под ничего не значащими вопросами псевдолекарей скрывались заклятья познания истины. Спровадив непрошенных гостей, парнище выглянул из окна и обнаружил четырех незнакомых красавцев, явно не из его района. Эти субъекты непринужденно подпирали стены  неподалеку от его дома. «А вот  хрен вам!» подумал героический строитель, мобилизовался, и одновременно долбанул по тыковкам всех четверых, благо мостовая здесь была булыжная. После этого он сиганул в окошко со второго этажа, ничего себе не нарушил, и был таков.
Подземный город принял его как национального героя.  Подметные письма стали, наконец, осмысленными, в подземелья стали стекаться маги, соскучившиеся в уединении. Потекли военные будни. До нашего появления установилось определенное шаткое равновесие: подпольщиков лупили наверху, больфовых магов и охранку – под землей. Шаткое это состояние стало возможным только потому, что Храмы Пустоты избегали глубоких подземелий, и никогда не опускались дальше своих винных погребов. Маги Подземного города знали о нас довольно давно. Следили они за нами с того самого момента на нехорошей речке. Собственно, следили-то они за мистером Тумэ, а наш «летчик» и был именно он.
Неожиданно расшифровалось явление загадочной «черной звезды». Витор только усмехнулся, выслушав наши версии. Он объяснил это вмешательством безгранично могучего существа, особо почитавшегося в Подземном. Но об этом позже. А сейчас аудиенция заканчивалась. Скромно постучавший секретарь, доложил, что гости проснулись. Мы попрощались с Дором. Нужно еще было выяснить, что же, все-таки, случилось в доме у Аши.


38


Народ расположился вокруг овального стола, сплошь уставленного разнообразной снедью. Арей налегал на жаркое, прочие же, вяло ковырялись в своих тарелках. Боро снова был как огурчик, но настроение его было кислее кислого. Оро Торн сидел рядом с Ашей. Он уставился на меня как закоренелый грешник на апостола Петра. Волк, только взглянув на эти поминки, фыркнул и удалился на «мужскую половину». Я подсела к унылому обществу.
- Ну, давайте, колитесь!
- Это я во всем виновата, – убито промолвила Аша, не поднимая глаз. – Все из-за меня! – она жестом остановила пытавшегося возразить Оро. – Подожди, дай я расскажу. На следующий день, после того как вы приходили, около полудня, к нам постучали в ворота. Папа и Оро взяли Дальку и спрятались в мастерской. Пришел Куфей Чучельник. Он у нас в районе главный из «чистых», пришел, а с ним еще пять солдат. Он частенько заходил и раньше. Клеился ко мне давно уже,  да все без толку. Выгнать бы его взашей, да только страшно было – я же одна осталась, волшебой занимаюсь, а он еще и в Храме не последний человек. Пока выкручивалась – то наливки налью, то накормлю его до отвала, он понудит, да и отстанет. А тут, будто муха его укусила! Праздник ведь, а их заставили с утра район прочесывать. Злой пришел и пьяный уже. Я с ним и так и этак, а он уселся как скала, и ну понукать меня, то в хвост, то в гриву. И что в Храмы я не хожу, и что занятие свое никак не оставлю, про скользкую дорожку поет. Ну и все такое. Разошелся, орать стал. Солдаты в саду уже все деревья ободрали, жуют в теньке и слушают, развлекаются. А Куфей меня то замуж зовет, то последними словами ругает. Ужас! На жаре совсем его повело – приставать стал. Кричит: «Не хочешь Храму волшебством служить, так другим местом послужишь!». Я как могла, уговаривала его, потом и вовсе – отбиваться пришлось! Да что я против такого бугая могу?! Как прижал он меня посильнее, так я и не удержалась – крикнула со страху! Тут Оро и выскочил. За ним и папа, такое побоище устроили – спаси Изначальный! Они уже почти справились, но шестеро храмовников! Да не какие-нибудь, а функционеры – боевые маги Храма! Появились прямо посреди кухни…, –  в голосе Аши появились слезы. – Бедный папа! Он так старался…, ничего не вышло,… мастерскую открыли, точно у себя дома! Дальку схватили…, и в мешок, как котенка! – Аша зарыдала в голос, пряча лицо в сомкнутых ладонях.
Оро Торн схватил ее голову и спрятал у себя на груди. Поглаживая ее плечи, он заспешил на своем ломаном языке, который он успел освоить, за наше совместное странствие. Язык этот не слишком отличался от экзерсисов моего переводчика, но теперь все его понимали.
- Нет, нет, Аша, это я быть виноват. Моя слишком ждать долго! Нужда была – сразу выходи! Скотина этот заруби, быстро-быстро, так ничего и не случайся!
- Да что вы, что вы, деточки, это я-то куда смотрел?! – вступил Боро. – Как я, старый дурак, храмовников не почуял? Шесть штук – не иголка ведь! Как они портал открыли! Я же раньше за версту такие вещи чувствовал! Как же, дочку нашел, растаял, размяк! Болван…
- Да перестаньте, же вы рыдать! – Эо отложила изящную вилочку из своего походного набора. – Судя по всему, все это было спланированной операцией. С их магией одному не справиться, но они и вовсе не хотели усилия прилагать – подсунули вам этого Куфея…
- Нас, скорее всего, вели всю дорогу, несмотря на все наши ухищрения. Упустили нас только у ворот, да и то не на долго, – я рассказала нашим про взгляд из замковых окон.
- Да, в городе найти нас было не трудно. Но чего же вы рассопливились?! – Арей удовлетворенно отодвинул тарелку. – Самое главное, козявка наша жива. А найти его – это уж наша прямая обязанность. Сдается мне, важное это дело, уж не знаю, отчего такая мысль у меня засела! Пойдем к местному шефу! – Гном решительно встал.
Я передала спутникам свою ночную беседу. Все внимательно выслушали. Злосчастная троица нашла, наконец, опору, и собралась. Слабо светящиеся глаза орка сузились, лицо стало хищным - он явно лелеял планы своей мести. Боро походил на темную грозовую тучу, вокруг него явственно пахло озоном. Эо была невозмутима, как и подобает эльфу, а Лексу, с того памятного объяснения, вообще, все было в кайф. Мы быстро упаковались, и вызвали веселого «лекаря», который теперь без лишних слов, переправил нас к Дору Витору. Он ждал нас, и включился в разговор, будто слышал все до последнего слова. Скорее всего, так оно и было. Не думаю, что дорогих гостей здесь оставляли без присмотра.
Разговор снова коснулся странной «третьей силы», что помогла нам при встрече с Тумэ. Судя по всему, от этого «летчика» и исходила главная опасность – он был как-то связан и с Храмами и с Хлеей. Непонятно только, кем или чем он являлся? На простого инопланетного эмиссара он не походил. Силы его были так велики, что наши маги чувствовали себя совершенно беспомощными. Вот поэтому, всех так интересовал наш таинственный заступник. Разместившись в уютном кабинете Дора, мы ловили каждое слово хозяина. Витор говорил:
- У него много имен. Эльфам он известен как темный Король, - Эо широко распахнула глаза. – Достопочтенным гномам,  – он кивнул на Арея, - как Подгорный Властелин, – Дор усмехнулся, видя, как Арей поспешно творит охранные знаки. – Ну, а мы зовем его Черный Батя. Так вот, ни одна из Древних Рас не нашла с ни общий язык, верно? – гном и эльфийка кивнули. Так, только мы, проходчики, ему по нраву! А все почему? А потому, что мы подружились с его любимцами – с крутами! – Коро завозилась на своем месте, ей не терпелось поучаствовать в разговоре, по-своему, конечно. – По правде сказать, и людям не всем такое удается, но уж кого крута выбрала, тому все земное нутро – нараспашку! Работай – помахивай, да шибко светом не блести. Батя – он свет не любит.
Настоящих проходчиков во всем мире – едва сотня наберется. И жили мы все – кум королю! Доколе славному нашему Владетелю на голову мистер Тумэ не свалился. Как Больф пришел, поначалу, неплохо было. Заказов много, да все денежные – то бункер, то ход подземный, разведка всякая. Хорошо, да интересно!
Но вот, Мавлу нашему захотелось «подземку» построить – инопланетников своих понаслушался! Денег насулил! Двенадцать проходчиков прибыло - стройка века! Сделали тоннели, рельсы проложили, станции лучшим мрамором отделали! Первую линию сдали: «Дворцовая площадь – Летняя резиденция». На открытие собрались все шишки. Даже мистер Тумэ пожаловал – гостенек почетный! Народу набилось – не продохнуть! Музыканты. Свита, охрана, ну все, вплоть до поваров! И надо же такому случиться, как только Больф речь произнес, Батя возьми, да и взгляни на это действо! Знаете, как он смотрит? Да вот, будто свет чуть моргнет, да потускнеет на пару секунд, сыростью потянет – аж поежишься весь, да круты заюлят радостно. Вот и знаешь – Батя посмотрел. Посторонний человек вздрогнет, башкой покрутит, да и успокоиться, а мистер Тумэ, как подпрыгнет, да и к выходу! Свита – за ним, остальные не поймут ничего, заметались. Телохранители – к Больфу, дамы визжат, да тоже наверх рвутся, паника началась, придавили кого-то, кошмар!
Тут-то, и пришла нам опала. Проходчиков восьмерых – в кутузку, рабочих, там, бессчетно похватали, да дело такое сочинили, мы диву давались! И покушение-то мы устроить хотели, то-ли газами отравить, то-ли обвал устроить, еще чего-то наплели, всего и не упомнишь. Уж не знаю, что там Тумэ Больфу наплел, только «подземку» закрыли. К проходчикам нашим в тюрьме храмовники и так и этак подступали с вопросами каверзными, да не долго – мы своих скоро вызволили, что стены тюремные против крут!
С тех пор мы Больфу, да Тумэ как чирей на причинном месте – и беспокоит, и тронуть страшно. Одно ясно – Батяня того Тумэ шибко напугал, значит, погань этот серомордый наипервейшая! Все проходчики теперь здесь, да и другой народ все прибывает. Вопросики к нашему владетелю поднакопились, но, чую, что и ответы скоро будут?! – Дор оглядел нас, лукаво прищурясь.
- А за малышонка вашего, не переживайте слишком. За городом мы следим постоянно, и как только храмовников на выходе засекли, сразу двух крут понизу послали. К Третьему городу идут, что на Горелых Пустошах. И эцхао с ними – это точно. Мы и сейчас знаем, где он и что. Наши круты, в любой момент, ход откроют, только скажите!
Эти слова вонзились в мой мозг, словно шпоры в бока горячего коня. Я уставилась на Боро умоляющим и нетерпеливым взглядом. По жилам прокатилась знакомая волна распирающего жара – боевой режим Меча. Рядом заерзал Волк. Арей и Эо тоже выжидательно смотрели на Тексабора. Доктор Цеус, однако, не разделил всеобщего свербежа. Он глянул на меня.
- Эри, не стоит так уж полагаться на оружие, – сказал он значительно. – Там сильные маги! Надо выбрать удобный момент, все обдумать… Подмогу, все равно, взять надо!
Витор с любопытством смотрел на меня, видимо смекая, какова моя истинная роль в нашей компании.
- Понимаю твое нетерпение, я и сам весь на нервах – Боро взъерошил свои волосы, и провел рукой по лицу. – Но, ты же сама понимаешь, рисковать нельзя! Ни тобой, ни им! Поди, разорвись! С местными магами надо встретиться, вместе вернее!
- Боро, пока мы тут планировать будем, они Дальке что-нибудь сделают! – внутри меня все переворачивалось, Бог знает почему, но я привязалась к эцхао как к собственному ребенку.
- Ну что же, – Дор хлопнул себя по колену. – Пошли! Маги наши – два этажа ниже. Они там Источник Силы обнаружили, вот все туда и перебрались. Может, уважаемый Тексабор знакомцев своих встретит, там у нас народу всякого! В компании -  оно всегда веселее!


За дверью кабинета открывалась огромная рукотворная пещера. Здесь нас ожидал вооруженный отряд, пятеро проходчиков со своими крутами и трое молодых воинов. Несмотря на ранний час, на «площади» собралась внушительная толпа любопытных местных жителей. На бледных лицах блестели улыбки. Нас приветствовали радостно. Но без особого шума. Сопровождаемые сочувствующими, мы добрались до вертикальных шахт, в которых двигались механические лифты. Арей внимательно разглядывал эти устройства. На лице его читалось сдержанное одобрение.
Большая платформа долго опускалась, постанывая и поскрипывая, и остановилась, наконец, в кромешной тьме. Проходчики засветили свои особые фонари, дававшие очень слабый желтоватый свет. Здесь господствовали тени и тишина, которую, казалось, генерировали скалы, едва тронутые рукой горняков.
- Странно, – сказал Дор. – Вроде бы передавал, что вы прибыли. Нет никого. Ладно, эти маги себе на уме, мне только формально подчиняются. Ну, пошли.
По пути, Дор рассказал, что пещеры здесь были естественными. Для удобства их соединили тоннелями, и пока не заселяли, оставив на случай захвата врагом верхних ярусов. Проходчики пустили крут вперед, и сами возглавили наш отряд. Мы двигались практически в темноте. Света хватало только чтобы смотреть под ноги. Да маги всегда любили уединение – коридоры были пусты. Где-то журчала вода, этот звук лишь подчеркивал сгустившуюся тишину. Наши шаги, дыхание, звон оружия, поглощались ею словно губкой. Мы отошли уже довольно далеко, когда я почувствовала мощный поток неведомого излучения. Оно было сродни тем «полям», которыми распоряжался мой Меч.
- Ого, на нас смотрят! – шепнул Лекс.
- Ощущение, как тогда в гномьих пещерах, – подтвердил замерший Тексабор.
Отряд остановился. Трое проходчиков и воины отправились вперед. Свет, действительно мигнул, мурашки побежали по спине.
- Вот видите, что я говорил! Здоров будь, Батяня! – Дор Витор  в пояс поклонился во тьму. Коро завиляла задом, приседая на коротких ногах.
Мне стало не по себе. На нас не только смотрели, но, прямо-таки, рассматривали, освещая невидимым фонарем Силы. Крута замерла, навострив уши. Через секунду, точно получив безмолвный приказ, она забегала вокруг, толкая нас назад своей тюленьей тушей.
- Назад! – крикнул Дор, и мы пустились бежать.
За спиной что-то ухнуло, и по подземелью прокатился тяжкий гул. Стены и пол затряслись под ногами. Возле шахты мы затормозили, обернувшись. Из коридора выскочил авангард. Вслед за ними вылетело облако пыли и каменной крошки. Пока поднимались, один из проходчиков рассказал, что видел:
- Как только Черный Батя взглянул, круты остановились, и тут же принялись нас заворачивать. Ощетинились все. Я краем глаза только заметил: впереди что-то белесое заворочалось, и, будто бы, покатилось на нас, как тесто, что-ли. Запах пошел, известковый такой. Мы развернулись, и дай припрыжки, Изначальный! Тут, прямо за нашими спинами ухнуло. Обернулись – стена черного камня, как будто заслонку кто вставил. Стены порушились вокруг, а ведь сами крепили! Едва успели!
- Д-а-а-а! Дела! – протянул Дор. – боюсь, с магами мы не скоро свидимся! Если они вообще еще живы! Крепко же вы Тумэ насолили, если он сюда сунулся!
- А ты уверен, что это не сам ваш…, - осведомилась Эо.
- Эх, леди, леди! Да если бы Черный захотел, никто из нас и ойкнуть не успел бы. Нет, он нас спас. Никто так плиту не поставит, всклянь за пятками! Не, ребята, давайте кого-нето из остатков наскребем, и айда за храмовниками. Что-то, густо заварилось!


39


Наверху уже встречали. Несколько серьезных молодых людей с короткими жезлами на месте мечей. Дор пошептался с одним из них и вернулся к нам. Лицо его сделалось озабоченным.
- Так, с магами связи нет. Ярус их изолирован. Запечатан. Как бутылка доброго вина! Ну ладно, там народ – не промах, если живы, то справятся! Не думаю, что Черный какую-нибудь нечисть в живых оставил, а крут пошлем чуть погодя. Сейчас – вот что: поспешить нам надо. Храмовники уже неподалеку от Третьего. Надо перехватить их, пока Границу не пересекли. За этой Границей – законы Пустоты, а мне сдается, что и Пыли. Сейчас же погрузимся, и вперед!
Мы снова неслись в кромешной тьме, сидя в обтекаемом болиде. Вагон летел, подчиняясь неведомой силе. Наверное, так несется знаменитый поезд на монорельсе, с той только разницей, что наша траектория походила на движение пули в стволе нарезного оружия. Мои спутники сосредоточились на борьбе со своими внутренностями. Я же расположилась в коконе своих полей с большим комфортом. Йода только посмеивался. Пережив неприятное торможение, мы выбрались в небольшой пещерке. Круты поскуливали, указывая на приближение сородичей. По узкому ходу мы выбрались наверх. Солнце, жгло глаза точно раскаленный песок. Сзади высились тао, а впереди начинались широкие прогалины, рассеченные клиньями молодой поросли Великих деревьев, всего в обхват шириной. Еще дальше расстилалась разрезанная оврагами степь, покрытая бурой травой.
Путь служителей Храмов должен был пересечься с нашей засадой. Эо настаивала, чтобы мы не вздумали выходить из-под защиты тао. Маги ощущали мощные колебания чужой силы за ближайшим оврагом – там пролегала Граница таинственного города. Разместившись в зарослях, мы ждали. Круты заметно беспокоились, значит, храмовники были уже близко. Дор быстро разместил бойцов, теперь враги двигались прямо в центр подковы из наших воинов. Я сосредоточилась на противнике. Малиновые точки окружали маленькое пятнышко-тень эцхао. Слава Богу, малыш был жив и здоров, хотя и совершенно подавлен. Вот они и показались: шесть Слуг Пустоты в серых одеяниях – функционеры, и семеро дюжих послушников. Из-под серых хитонов проблескивала сталь доспехов, глубокие капюшоны закрывали островерхие шлемы. Все ехали на крупных холеных гдарах, стоивших, несомненно, целое состояние. Один из функционеров, державшийся в центре, вез решетчатый ящик, в котором сжался в тугой комок наш Далька. Гдары резво несли седоков прямо в расставленную нами ловушку. Напряжение росло, все ждали сигнала к атаке. Сзади них, несколько проходчиков, осторожно продвигаясь, смыкали створки капкана.
Вдруг, один из функционеров вскрикнул, поднимая своего гдара на дыбы. Остальные, точно рыбы в косяке, повторили его движение. Взвизгнула сталь, вылетая из ножен. Три храмовника вскинули руки, и зеленое пламя ударило прямо в то место, где притаились Боро и Эола. Другие, рассыпая яркие желтые искры, ударили назад и в бока. Немедля ни секунды, они сомкнулись вокруг гдара с ящиком, и рванули назад. Трое первых бомбардировали заросли своими заклинаниями. Зелень разлеталась в мелкую крошку, взлетала земля и щепки, будто по кустам бил крупнокалиберный пулемет. Стоя под этим градом, Эо произнесла Слово, и гдары храмовников повалились наземь, визжа и яростно молотя лапами и хвостами. Сбросив свою ношу, они, храпя и бросаясь во все стороны, рванули в лес. Боро создал магический щит над нашими  ребятами, а я, в то же время, поддерживала падающий ящик, и, прикрыв защитным полем, плавно опускала его на землю. Оказавшись на земле, служители Храмов замешкались, и воины Дора бросились на них, с отчаянным гиканьем. Завязалась драка.
Я же, тихонько тащила ящик к нашим позициям. Еще через минуту стало понятно, что дело почти сделано. Эо, Тексабор и маги Подземного, надежно удерживали функционеров, плюющихся бесполезными теперь, но очень зрелищными заклятьями. Трое послушников валялись на земле, остальных уверенно теснили проходчики Дора, рычащий аки лев Арей и безмолвный, как сама Смерть, орк.
Тут, по сложившейся уже недоброй традиции, положение вещей внезапно переменилось. Из ближайшего оврага вознесся и зазвенел в воздухе многоголосый брех. Несомненно, это была еще одна шутка нашего друга Тумэ – его почерк! Вампир покачнулся, хватаясь за голову, и сейчас же один из зеленых сгустков ударил в кусты, подняв целый фонтан земли и листьев. Из оврага показались первые ряды гузулей. Их было несколько десятков, и они все поднимались и поднимались. Собаки бежали голова к голове, словно приклеенные друг к другу. Я выскочила им навстречу, расположив поля подобно ножу бульдозера. Рядом возник Лекс, вращая своим клинком. Из оврага поднималось нечто, пострашнее самой огромной собачьей стаи. Сначала мне показалось, что на нас надвигается титанический телевизор. Свинцово-серый параллелепипед, размером с дом, бесшумно воздвигался по пологому склону. Сзади дружно завопили, раздался непонятный шум. Волк оглянулся:
- Круты пробили ход!
Действительно, круты, шедшие за храмовниками, пробили дыру неподалеку от ящика с эцхао.
- Отходим! – разнесся зычный крик Дора Витора.
Одновременно с этим над головами пронеслись два зеленых шара, удачно разметав собачьи шеренги. Потеряв десяток обугленными корчащимися трупами, гузули, однако, с ненормальным упорством продолжали бежать. Брешь заполнили новые твари. Сзади кто-то заорал от боли. Я «посмотрела» назад. Эо удерживала оборону вокруг согнувшегося в бараний рог Тексабора. Ее заклинания поддерживали вокруг вампира магический щит, и одновременно, она шептала Слова Тишины. Воины Дора успешно расправились с послушниками и теперь наседали на остатки функционеров, правда, все менее успешно. Один из колдунов Подземного валялся с развороченной грудной клеткой, другие, как могли, сдерживали напор храмовников.
Серый «экран» продолжал свое безмолвное движение. Сквозь него проходили все новые ряды собак. Поверхность его клубилась при этом как грозовая туча.
- Это Пыль!!! Крандец котенку! Назад!!! Отходите! – заорала я, что есть мочи.
Первые ряды собак ударились о невидимый нож. Взлетели кровавые ошметки, но это их даже не задержало. Все новые волны накатывались на смертоносную преграду. Некоторые сумели обежать с боков, и теперь бросались на нас, точно гончие ада. Лекс метался из стороны в сторону, точно берсерк, рубя вертких тварей. Мы пятились в лес. Несколько минут ситуация не менялась, потом, с грехом пополам воины одолели функционеров, потеряв при этом половину отряда. Остатки нашей сборной прыгали в провал. Первые воины приняли судорожно рыдающий комок шерсти, за ним последовал полумертвый доктор Цеус, раненые и погибшие. Подошла очередь Эо. Тут Пыль вступила в лес, под ногами заметались яростно визжащие гузули. Я поняла, что мы не успеваем.
- Рубите тао!!! – взревел вдруг Лекс.
Сзади замерли ничего не понимающие Оро Торн и Арей. Эо прыгнула вниз – Дор придал ей ускорение хорошим тычком.
- Рубите тао, мать вашу так!!!
Подстегнутые русской образной речью, орк и гном, одновременно взмахнули своим оружием. Два молодых тао, с человеческим стоном повалились вниз.
Тут нас накрыло. Удушливый известковый запах перехватил горло. Видимость упала до ноля, глаза жгло, как от хорошего баллончика. Мы закашлялись, изо всех отверстий полилось. Я думала, нам пришел конец! Но в лесу надрывно завыло, и земля отозвалась утробным ворчанием. Сверху брызнуло, как из частой лейки. Горячие капли забарабанили по плечам и голове, быстро очищая атмосферу. Распространился знакомый «банный» запах. Через минуту воздух настолько очистился, что мы смогли разглядеть, как оставшийся последним Дор Витор, отчаянно размахивает руками над дырой.
- Прыгай! – крикнул Лекс. – Ах, ты!!! – добавил он изумленно.
Я развернулась. Прямо передо мной, на расстоянии вытянутой руки стоял «летчик». Лицо его было землисто-серое, неопределенного цвета глаза, без выражения, смотрели на меня. На губах застыла легкая «джокондовская» полуулыбка.
- Во, гад! – удивилась я. – Ну, держись!
Привычным усилием я вызвала мечи…
…Ничего не произошло. Мечей не было. В надвигающейся панике, я пыталась нащупать спасителя Йоду. Его тоже не было!!! Сила исчезла, Меч казался всего лишь бредом. Я стояла соляным столбом, бессмысленно уставившись в эти чертовы глаза с широкими, точно у мертвеца, зрачками. Тумэ медленно поднял руку и прицелился пальцем мне между глаз.
Он меня выключил.


40


А включилась я оттого, что кто-то дерну меня за нос. Я встрепенулась, было, но почувствовала, что не могу подняться. Прямо передо мною стояли огромные пыльные ботинки, над которыми свисали две грязные мужские руки. Я задергалась, пытаясь отодвинуться, и вывернула шею, чтобы осмотреться. Ноги отступили, и я увидела здоровенного мужика, довольно улыбавшегося, показывая крупные желтые зубы.
- Хы, живая! Это хорошо, хорошо!
Вокруг была грязная пустая комната. В разбитое окно влетал сухой ветер. В комнате оказалось и двое других детин, заметно оживившихся при моем пробуждении. Я отчаянно напряглась, пытаясь вызвать такую привычную силу Меча. Все без толку! Я снова была обычным человеком. Мужики переглянулись.
- Ну, давай быстрее! Мы подержим! – один из них двинулся ко мне.
 Ближний деловито завозился со свое одеждой. Я задрыгалась, и внезапно застыла, парализованная внезапным открытием: они все были одинаковыми, как идентичные близнецы! Я поняла, куда я попала, и безнадежно закрыла глаза. Меня шустро перевернули. Грубые руки зашарили по моему телу, нащупывая застежки. Сквозь пыхтение пробились звуки скорых шагов. Меня тут же отпустили. Лежа с закрытыми глазами, я услышала какую-то возню, затем раздалось что-то типа: «Пшли-пшли!» и невнятное бурчание. Чуть разомкнув веки, я увидала три удаляющиеся фигуры. Меня мягко приподняли за плечи и переместили к стене. Серый хитон всколыхнулся перед глазами. Храмовник усадил меня, привалив к стене. Он опустился на корточки передо мной. С улыбкой, он поправил упавшие мне на глаза пряди, и отрешенно глядя куда-то сквозь меня, спокойно, словно неразумному младенцу, обтер мое лицо прохладной мягкой рукой. Кожа его показалась мне точно тальком припудренной. Все так же, обирая с меня мусор и отряхивая песок, он повернул голову и произнес куда-то в сторону: «Нак-нак-нак!»
В помещении вновь раздались звуки шагов, и появилось еще четверо в серых одеждах. Лица их были одинаково гладкими, как у пупсов, и хотя черты различались, я никогда бы не вспомнила их. Четверка эта втащила  в комнату конструкцию навроде закрытого паланкина. Они погрузили меня, словно неодушевленный предмет, и повлекли прочь. Сидя в мерно раскачивающемся ящике, я все пыталась что-то придумать, но мысли разбегались, словно муравьи из потревоженной кучи. Слабость волнами окатывала тело. В голове крутилась заезженная пластинка: «Не думал, не гадал он, никак не ожидал он…». Руки, намертво скрученные колючей бечевой, онемели, во рту было страшно сухо, и спина болела, но все это было как-то несерьезно, словно не со мной.
Не знаю, сколько времени и куда мы двигались, но покачивание все же прекратилось. Носилки поставили на пол. Я безучастно позволила выгрузить мое тело. В большом помещении, похожем на пустую квартиру многоэтажки, меня посадили на кожаный диван, такой, какие бывают в разных казенных домах. Веревки развязали, и даже дали тепловатой воды, с характерным запахом электрочайника. Я осталась сидеть, бессмысленно уставившись в угол, на щербинку в побелке.
Скрипнула дверь. Невольно обернувшись, я увидела то, что меня ощутимо взбодрило. Бесшумно, словно стелясь над полом, в комнату вплыл Тумэ. Сейчас на нем был бесформенный серый балахон. Открытыми оставались только голова и кисти рук. Он походил на куклу-перчатку – под одеянием совсем не угадывалась фигура. Да и была ли она? Я смотрела на него будто впервые. Русые волосы были уложены назад, нигде не выбивалось ни одного волоска. На землистом лице не было ни морщинки, ни шрамика, ни пятнышка. Тонкие губы были чуть темнее, чем остальная кожа, руки спокойно висели вдоль тела.
Остановившись, он тоже разглядывал меня. Глаза его двигались как два сканера. Наглядевшись, он уселся прямо на воздух, умостившись, как в невидимом кресле. Полы его одежды приподнялись, и я увидела носки мягких замшевых туфель, облегающих небольшую, как у женщины стопу. Меня очень удивило, что у него вообще есть ноги.
- Я говорю сейчас как Мета Изот Тумэ, младший механик звездолета «Сонар», а не как, то, большее, чем я являюсь.
Голос его был мягок и даже вкрадчив. Можно было бы назвать его приятным, если бы не он не был таким апатичным.
- Ты доставила мне немало проблем, и я не хотел бы и теперь бороться с тобой по мелочам. Миссия твоя закончилась так, как и миллионы других – ничем. Это реалии жизни. Состояние твое мне понятно, я и сам был таким же беспомощным, когда валялся с дырой в скафандре на том пыльном шарике в системе Триплекс. Я тогда оступился и упал с обрыва, ударился о камни и сломал себе позвоночник. Скафандр порвался. Я лежал, глядя на сгрудившихся наверху товарищей и слушая их переговоры. Ответить я не мог, но я был в сознании. Меня вполне могли бы починить на борту, но команда выбилась из графика, задерживала весь экипаж.
Они пожертвовали младшим механиком, списав меня как «плановые потери». Я лежал и смотрел, как они уходили. Тогда я знал, что такое отчаянье. Атмосфера была пригодна для дыхания, хотя и содержала мало кислорода. Планета когда-то была подобна нашему родному миру. Я лежал и наблюдал, как ветер заносит пылью текущую из дыры кровь. Я думал, что это моя смерть. Но это оказалось моим вторым рождением. Через несколько часов я стал тем, что я теперь. Не стану рассказывать о процессе, это нецелесообразно. Скажу только, что считаю Хлею величайшим благом. Отчаянье больше никогда не коснется меня. Все страдания  - в прошлом… Поэтому я говорю тебе, как Мета Изот Тумэ – младший механик звездолета «Сонар», ставшего тем, что не имеет равных во Вселенной: « Это конец. Это начало!». Смирись.
Лицо его вдруг оплыло, как песочная статуя, обдуваемая раскаленным ветром. Приоткрытый рот издал шелестящий звук, вместе с которым вылетела тонкая струйка сизоватого дымка. Голова слегка наклонилась, и глаза прикрыли тонкие белесые веки. Я вжалась в кресло, ожидая чего-то ужасного. Губы двинулись, тихо шепча:
- Носитель повреждающего фактора может быть использован как автономный модуль. Личность имеющегося модуля инактивирована. Тебе понятно?
Проговоря это, Тумэ открыл глаза и уставился на меня. До меня дошло, что он вновь обращается ко мне. Лицо теперь изменялось, как будто просвечивая сквозь толщу воды.
- Автономный модуль считал беседу познавательной, – голос был сух, и не имел сейчас индивидуальности, как синтетический. – Задавай свои вопросы.
Я замешкалась не находя слов для этого страха.
- Я знаю главный вопрос: «Кто ты?». Я – разумное существо. Я гораздо старше многих ваших миров, но я вечно молодо! Я здоровое, сильное и я расту! Природу мою тебе сейчас не понять, но это временно. Вопрос второй: «Почему?». Ответ прост – «Хочу есть!». Люди вкусны, планеты очень вкусны. Вселенные крайне полезны. Я расту. Нужно больше энергии, больше информации.
- Почему ты считаешь, что вселенные даны тебе в прокорм? – наконец вякнула я.
- А как же иначе? Пищевая цепочка – основа всякой жизни! Разве нет?
- Ты просто болезнь, ненасытный вирус!
- Вот как? – перебил он меня. В тихом голосе послышался намек на иронию. – Я – вирус? А ты кто?  Да, я потребляю, использую миры без остатка. Мне все на пользу. А  вы? Вы ползете по поверхности планет, оставляя после себя бесплодные пустыни, как лишай. Вы кусаете, высасываете их кровь, словно блохи, испражняетесь на них. Кто вы? Паразиты? Простейшие или грибки? Да, пускай я – гангрена, тогда человечество – дизентерийная амеба. Умереть можно и от того и от другого, только одно звучит позорно. Так чем же ты лучше меня?
- Мы исправимся! – почти крикнула я.– Кроме того, мы выращиваем пищу сами, а ты просто каннибал. Ты поглощаешь разумных существ!
- Ты знаешь, что такое разум? Ваши коровы и свиньи тоже разумны, но по-своему. Да и давно ли у вас обсуждался вопрос: «Есть ли у женщины душа?». А выращивание – это хорошая мысль. Я благодарен за напоминание. Придет день, и я смогу выращивать себе вкусные сортовые миры. А пока их более чем достаточно!
Он переместился к окну, и, жутко вывернув голову, принялся разглядывать открывающийся вид.
Я не знала, что еще ему возразить. Мои доводы звучали как детский лепет.
- Я не планировал себе этот мир, – он снова обернулся ко мне. – Но меня позвали. Очень настойчиво звали. Я беру этот мир вовсе не бесплатно, а заключив договор по всем вашим правилам с представителями этой цивилизации.
- Один придурок – еще не вся цивилизация! – с горечью сказала я.
- Ваши взаимоотношения невозможно понять. А еще называете себя «разумными», – он слабо шевельнул белой рукой. – Что ты беспокоишься, это не твое место. Твой мир я уже ем, ты станешь моим модулем, и все поймешь, человек.
Он продолжал смотреть на меня, а тело развернулось на сто восемьдесят градусов и направилось к выходу. Ужас снова колыхнулся во мне мутной волной.
Едва он удалился, как за мной пришли. Четверо храмовников смотрели на меня, умиротворенно улыбаясь. Лица их светились спокойным удовольствием, как у домохозяйки прикупившей дешевую, но очень славную курицу. Нервы мои натянулись до последнего предела, хотелось только одного: чтобы все это кончилось, прошло и развеялось.


41


Храм был сама Безысходность. Он словно вышел из моих ночных кошмаров. На фоне звездного неба чернела полуразрушенная «шестнадцатиэтажка». В провалах окон,  время от времени появлялись отблески мертвенного голубоватого света, напоминавшего мне прозекторскую. Было тихо, только изредка что-то сухо поскрипывало и осыпалось. Мы ступили на разбитые ступени. Я шагала вперед, только чтобы эти умиротворенные твари не дотрагивались до меня своими прохладными мягкими руками. Слуги Пустоты вызывали иррациональное гадливое чувство. Внутри здания было темно и еще более страшно. Строение внутри было полое: ни этажей, ни лестничных клеток. Все внутреннее пространство занимали ужасающие железные фермы, провода, трубы, бестолково торчащие балки, куски пожарных лестниц, ведущие из ниоткуда в никуда. Это действительно был настоящий хаос. Звездный свет вливался через бесчисленные окна, и путался в этой мешанине, едва просачиваясь вниз, на усыпанный мусором бетонный пол. Застывшие тут и там фигуры храмовников отбрасывали легкие, едва уловимые тени, клубившиеся, точно болотный туман, под их ногами. Временами где-то в диком месиве вяло разгоралось голубоватое или зеленое свечение, которое так же нехотя угасало, так и не став настоящим светом.
Непрерывно двигаясь, служители загнали меня в квадрат, очерченный в центре здания. Вокруг него начиналось такое плотное переплетение ржавых труб, цепей и балок, что я и не пыталась искать пути для бегства. Храмовники выстроились по сторонам, все так же улыбаясь и переговариваясь на своем отрывистом языке. Под ногой у меня что-то хрустнуло. На засыпанном пылью полу валялись куриные кости, рыбьи головы и еще какой-то сор. Огромные, в два этажа двери, через которые мы вошли, беззвучно закрылись. Два функционера встали по бокам от меня, остальные мерно раскачивались под тихий шелест своих балахонов. Дурнота подступила к горлу, меня просто накрывало от безумного ужаса, который бывает только во сне. Отчаянье, безысходность, пустота. Меня взяли за руки, чуть выше локтей. Прикосновения их были почти нежными: так поддерживают тяжелобольных, укладывая на операционный стол. Над головой снова возник голубовато-белый свет. Служитель, стоящий прямо передо мной наклонился, и подобрал что-то с пола. Это была обглоданная и высохшая куриная кость. Часть ее откололась, оставив острый отломок. Храмовник осмотрел ее, корябнул ногтем, снова нагнулся и зачерпнул пригоршню пыли, мелкой как пудра. Он аккуратно ссыпал пыль в желобок внутри кости. Я следила за его движениями, совершенно бессмысленно, голова была пустая и гулкая, точно колокол, тела своего я не чувствовала. Храмовник медленно подвел острую кость к моей шее. Скосив глаза, я тупо следила за его движением. Вдруг я почувствовала, что этот ужасный, грязный, пыльный и неизвестно кем обсосанный осколок дотронулся до меня, и сейчас проколет мою кожу и войдет мне прямо в шею! Из моего горла вырвался нечеловеческий вопль, я дернулась, как от удара током: всем телом, на пределе возможностей. Служитель бережно отвел свое мерзкое приспособление, и укоризненно покачал головой. Он совсем не огорчился,  и ждал, пока еще два храмовника не уложат меня на полу, прямо посреди всей этой гадости. Эти мягкие руки обладали необыкновенной силой. Хотя я и брыкалась, выгибаясь в дугу и остервенело вырываясь и вопя, как одержимая бесом, они спокойно уложили меня, сноровисто зафиксировав все части моего тела. Мир схлопнулся в одну маленькую точку – на костяном острие. В тот момент, когда оно снова начало свое неумолимое движение, что-то произошло.
Мелькнула тень, и мой палач кувыркнулся, взмахнув полами своих одежд. Хриплый рык, треск разрываемых тканей, удары, и вот я уже свободна от чужих рук. Двери передо мной! Я рванулась к ним, едва не сломав себе шею. Грянувшись о створки всем телом, я, что есть сил, налегла на них, плача и смеясь одновременно. Одна створка подалась, и я прорвалась в эту щель, обдирая руки и лицо. Мною владела натуральная паника. Я бросилась прочь не разбирая дороги, сердце колотилось во всем теле, дыхание, словно раскаленный свинец жгло горло, но я бежала и бежала. Существо мое заполняла только одна ревущая как сирена мысль: «Прочь!!!». Я падала, разбивая колени и сдирая руки в кровь, но вскакивала и снова неслась. Я не оглядывалась, боясь, что вот-вот на плечо опустится прохладная ладонь.
Я бежала вдоль бесконечной улицы, похожей на «частный сектор» в нашем городе. Выбиваясь из сил, я пошла быстрым шагом, пытаясь восстановить дыхание и унять нестерпимое колотье в боку. Чуть придя в себя, я поняла, к своему ужасу, что в этих темных домах кто-то живет. Из-за заборов доносились ночные звуки: кто-то храпел и кашлял, что-то скрипело и возилось. Я подумала, что если у меня не станет сил идти, то я лягу, и буду ползти, пока не умру! Собравшись с силами, я оглянулась. Ужасного здания не было видно. Ровная, как стрела, улица была пуста. Только теперь я вспомнила о Лексе. Несомненно, он спас мне жизнь. Стыд залил жаром мое лицо. Я остановилась. Я бежала, даже не оглянувшись, а ведь может, его схватили, а может, он уже мертв! Отчаянье с новой силой охватило меня. Однако, я снова пошла, подгоняемая неведомой силой, передвигая ногами, точно заводная кукла. Хотелось плакать, но слез не было. Улица поднималась в гору, я снова обернулась: мне показалось, что далеко внизу мелькнуло серое пятнышко. Я замерла парализованная страхом, пристально вглядываясь в движущуюся тень. Я готова была сорваться с места, но что-то держало меня.
Это был Волк. Когда я поняла это, то опустилась прямо на землю, и легла на спину, глядя на мерцающие точки звезд. Волк подбежал, вставая надо мной и заглядывая мне в лицо. Язык вывалился, бока вздымаются, точно кузнечные мехи, хвост бессильно висит, подметая пыль. Он быстро ткнулся носом в протянутую мной руку, и, мотнув головой затрусил дальше. Я заставила себя подняться и идти за ним. Не знаю, сколько прошло времени, но Волк привел меня к брошенному дому. Тихонько отодвинув доску в сером от времени заборе, мы вошли во двор. Кругом был прах и запустение. Мы прошли в покосившийся дом, плотно притворив за собой дверь. Растянувшись у порога, мы молчали, приходя в себя. Потом Волк тяжело поднялся и «обернулся».
- Прости! – сказала я ему, слезы сами собой потекли из глаз.
- За что? – удивился Лекс.
- Я тебя бросила, убежала, как полоумная!
- Да ты что?! – перебил он меня, садясь рядом и кладя руку мне на голову. – Тихо, тихо. Ты все правильно сделала, так и надо было. Успокойся, все, все!
Я захлебывалась в рыданиях. Потом я, наверное, отключилась, потому что, открыв глаза, я увидела слабый свет, проникающий сквозь рассохшиеся ставни. Волк, похоже, совсем  не спал. В доме он раздобыл какое-то тряпье, оделся и накрыл меня старым ватным одеялом. Во дворе нашелся полуиссохший колодец, на старых кривых деревьях вызрело несколько маленьких кислых плодиков. Не успели мы дожевать скудную добычу, как кошмар вернулся.
В калитку тихо постучали. Стараясь не совершить ни одного лишнего движения, мы пробрались к окну и приникли к щелям в ставнях. У калитки стояла молодая женщина. Наклонив голову, она ждала и точно прислушивалась. Я отошла в глубину дома и жестом подозвала Лекса.
- Это функционер! – горячо зашептала я ему в ухо. – Надо убить ее, во что бы это ни стало!
- Да с чего ты взяла? – Волк удивленно смотрел на меня. – Может это просто соседка там, или еще кто-нибудь. Здесь ведь тоже люди живут. Постоит, да и уйдет себе.
- Нет, нет!!! Убить!!! Она наведет на нас ИХ! –  Волк отстранился, глядя на меня, как на больную.
Наверное, я была не в себе. Он снова подошел к окну, открывающемуся на улицу, я же пробралась к окошку, ведущему во двор. Теперь калитка была видна «с изнанки». Сквозь редкий забор была видна незваная наша гостья. Она стояла, уперевшись обеими руками в дверцу. Я яростно замахала рукой Лексу, стараясь не закричать. Сквозь прорехи в старых досках сочилась сероватая струйка, быстро смешиваясь с рыжей пылью двора. Волк зачарованно смотрел на этот процесс, я же боролась с накатывающей паникой. Вдруг вдалеке что-то гулко бухнуло. Девушка повернула голову на звук. На ее лице играла знакомая улыбочка. Холмик серой пыли расплылся, исчез на  вытоптанной земле. Визитерша еще раз тихонько стукнула, как бы говоря: «Я еще здесь!», и пошла прочь.
Мы уселись на пороге, прижавшись друг к другу, и не решаясь ступить на смертельно опасную землю. Уставившись в одну точку, я лихорадочно искала путь к спасению.


42


- Кха-кха-кха! – раздалось вдруг из маленькой темной спальни.
В моей груди что-то больно лопнуло, Волк взвился, как ужаленный, принимая боевую стойку. В спальне заскрипела кровать, и раздалось шарканье старческих ног. Сердце бешено колотилось, ладони стали липкими и холодными.
- Что, касатики, испужались? – раздалось из спаленки. – Да не боись, я не ихний!
Из-за старых портьер показалась седая голова, а затем и весь хозяин. Это был высокий старик с темным, как на старой иконе, лицом и живыми черными глазами. Одет он был в ветхую рубаху и залатанные на коленях штаны. Спина его сгорбилась, и шаркал он как все деды, но было в нем что-то несвойственное старости: то-ли быстрый и яркий глаз, то-ли ловкие движения рук, перехвативших клюку, когда он выбирался из своего логова.
- Я здеся, независимый наблюдатель, о как! Мне тут тоже не все по-нраву! А про вас-то прослышал я давненько уж. Поджидал-то я вас, знал. Что непременно в этих краях окажитесь, да и навестите старика. Что, натерпелись страху, поди? И то, на этих робят как глянешь – так и на душе муторно, и на сердце поминки!
Бормоча все это, он ходил по домику, выглядывая то в одно, то в другое окошко, перебирал какие-то тряпки и двигал посуду на замурзанной клеенке. Мы никак не могли успокоиться и напряженно следили за ним, ежесекундно ожидая подвоха. Вдруг старик замер и ровным холодным голосом сказал:
- А что, девонька, мечик-то, скуксился?! Да, вижу, что «да». Ну, так теперь идут сюда дружки ваши серомордые. Многое множество! Теперь слушайтесь дедушку, если солнышко ваше вам еще мило! Когда скажу: «Стой!» – стоите, а скажу: «Вперед!» – бежите, как от аспида. А сейчас в сторонку от дверей подайтесь, к стенке поближе! Эй, детушки! – дед  тонко свистнул.
Из спальни выбрались две огромные круты – черная и белая. Носы их блестели как алмазные буры, светлые аметисты глаз преданно вперились в старика.
- Ну, детушки, прощайте! – дед погладил крут по головам. – Ну а вы, робята, за мной. Да шевелись!
Он шмыгнул в спальню и открыл темный подпол.
- Прыгайте вниз, да смотрите – там скользко, катиться далече придется!
Из черного провала несло каким-то совершенно инородным запахом. Мы замялись возле жуткого подвала. Старик подскочил к нам, и, с неожиданной силой, приподнял нас «за шкирки», и покидал нас в темноту, точно котят. Ударившись «пятой точкой» о твердую поверхность, я поняла только, что качусь по наклонной плоскости, со все возрастающей скоростью. Ледяной ветер обжег лицо, дыхание сбивалось. Судя по шуму, старик и Лекс катились сзади и спереди от меня. Ужасное ощущение  - беспомощно нестись в вонючей ледяной кишке, как будто проваливаешься прямиком в царство Аида. Не знаю, сколько мы так летели, мне показалось вечно. Вдруг, прямо в голове бухнуло: « Тормози!», и я попыталась затормозить растопырив конечности, но, все равно, с приличной силой врезалась в жалобно охнувшего Лекса. Кругом, как и прежде, стояла чернильная тьма, но чувствовалось, что вокруг нас огромное пустое пространство. Каждый шорох отдавался гулким эхом.
- Эх, не ждал гостей в своем терему! – раздалось сзади.
Голос старика неуловимо изменился, стал более звучным что-ли, или дело в уверенной, почти веселой интонации?
- Свету нет ни сколько, ну да ладно! Вы же видите получше, чем народец рядовой?! Вам и малого огонька хватит, чтобы носы не расквасить! А теперь – тихо!
Земля вздрогнула, где-то посыпалось.
- Ну, вот и все! Это круты мои. «Как черная крута на белую влезет – так и свету конец!» – слыхали? Нет, ну, да и не важно! Теперь от ваших серых друзей, как, впрочем, и от всего города, и пыли не осталось. Теперь там будет ровное черное зеркало, дрянной был городишко, однако. Смешно, правда?
Голос и стиль его речи менялись. Теперь казалось, что говорит молодой и сильный человек.
- А теперь пошли! Держитесь строго за мной! Ни на что не отвлекаться, вопросов не задавать. Говорить буду я. И уж совсем глупо пытаться нападать на меня или убегать. Без меня вам здесь и трех секунд не прожить. Ну, это я так, к сведению – я знаю, что вы ребята умные и изворотливые. Единственный ваш недостаток – так это излишняя суетливость.
Говоря все это, старик  с чем-то возился во тьме, издавая «костяные» щелчки. Внезапно темноту прорезал луч света. На миг появился контур высокой фигуры нашего спасителя. Вспышка озарила его не долю секунды, исчезла и появилась вновь – как будто он чиркал зажигалкой. Мне показалось, что рядом с нами уже не старик, а огромный воин в широком плаще. Снова вспышка – свет блеснул на черных латах.
- Ну вот, так сверкать будет, чтобы вы меня видели. Пошли!
Мы двинулись за ним по бесконечным темным пространствам. Всю дорогу странный «старик» говорил.
- Значит, вопрос первый: «кто я?». Тут, в темноте, я всему хозяин. Больше вам знать не обязательно. Второе – почему я вам помогаю? Ответ: создавшаяся ситуация угрожает моим личным интересам, и интересам подохранного субъекта. Поэтому, я помогу вам  восстановить Ключ, – временами, он говорил будто сам с собою. – Говорил же я Старшине, дай я вещицу сделаю – так нет же, «Для маленьких надо, пускай сами делают!». Сделали! Чуть запылился, и все: тут не включается, тут –       отвалилось! Ты, говорит, сделаешь сложно, да запрячешь поглубже, маленькие не найдут. Да уж лучше у меня бы все было, сам бы дал. Маленькие! Маленькие запрятали почище меня! Хотя конечно, если бы не Оракул – ликворник, я долго еще ничего не знал бы. И стало бы поздно! Ну, что же, в чем-то Старшина прав! Однако без Старших и тут не обходится, ну, да поправим дело!
Слышите? К Источнику, значит, пойдем, Нижний Эйдос – слыхали? Нет, конечно, вы же не маги. А много магов его искали, некоторые даже нашли! Ну и что? Ничего! Знания получили, да только они им уже не пригодились. Если Оракула еще можно обмануть, то Нижний Эйдос – всегда берет свою плату. Плата за Абсолютное знание – жизнь! Да тут  я еще проживаю, девочку свою ращу-пестую. Да что и говорить – хорошо получилось! А кто делал?! Старшина, да я! Ох, и потрудились! Да вы ничегошеньки не понимаете, а, малыши? Ну, так вот: Верхний Эйдос – это личность планеты, ее разум, а Нижний Эйдос – это иммунная система. Вы знаете, что такое насморк, а ваша иммунная система знает, как с ним бороться. Понятно? Ну, вот. Мы идем к Источнику. Без меня это вам верная смерть, я вам помогу. Вы не умрете, а очиститесь. Все встанет на свои места, Ключ заработает, вы выздоровеете от того страха, что разъедает ваши души, а планета узнает, как бороться со своей болезнью. Мы поборемся своими силами, а вы нам поможете, если Старшина захочет! – Тут он дико захохотал.
Мне показалось, что все атомы моего тела задрожали, резонируя этому жуткому звуку. Не знаю, что думал Волк, слушая весь этот бред, а у меня волосы шевелились на голове, и душа металась, как мышонок в лапах тигра. «Старик», тем временем, продолжал меняться. Вот уже и шаги его сменились легким шуршанием, и фигура так изменилась, что во вспышках неверного света, уже не угадывалось ничего человеческого. Голос его отдавался где-то в костях черепа и проникал, казалось, до самого ствола мозга. Я потеряла счет времени, кошмар все длился, и, когда я уже балансировала на грани истерики, «старик» приказал остановиться. Вспышки прекратились, и я увидела слабый-слабый свет. Не свет, а, скорее, его отголоски.
«Пришли, малыши!» – пророкотало в моей голове. «Теперь идите на свет, а я сзади, присмотрю за вами. Вытяните руки, я дам вам кое-что».
Я протянула сложенные «лодочкой» ладони.  Что-то твердое коснулось их, вложив маленький увесистый шарик.
«Вот это положите в рот. Когда шарик растворится, войдите в Источник и стойте. Будет плохо и больно. Ничего, терпите, это не долго. Ну, все, вперед!».
Я аккуратно положила шарик под язык. Вкус его не был неприятным, но поражал своей чуждостью. Это как вкус ксилита – сладко, но явно не сахар. Мы прошли вперед, и завернули за каменный выступ, замерев в изумлении: пред нами простиралось безбрежное пространство, заполненное опалесцирующей жидкостью. Это не было похоже на воду, скорее, на купол титанической медузы. Поверхность слегка подрагивала, словно кто-то, или что-то шевелилось под ней. Волк схватил меня за руку, и молча показал вверх. В недостижимой вышине висел гигантский шар. Он мягко светился. В глубине его разгорались и гасли цветные пятна и полосы. Больше всего это было похоже на изображения Юпитера. Между ним и поверхностью чудовищного подземного моря протянулись тонкие нити, и судя по шуму и отдаленным шлепкам, это была какая-то тягучая субстанция, стекающая с поверхности шара.
«Вперед» – рявкнуло за спиной. Пространство дрогнуло от этого  голоса. Не смея обернуться, мы пошли, приближаясь к кромке студня. Первый шаг в нем был самым ужасным. Все органы чувств словно взбесились. Движения ног отзывались стойким кислым вкусом, цвет поверхности – запахом шашлыка, а каждый вдох сопровождался ощущением падения. Постепенно, все проходило, ну буквально ВСЕ. Я перестала ощущать свое тело, расхотелось дышать, а через мозг заструились потоки какой-то информации. Это были символы, слова, звуки и ощущения. Последним усилием ускользающего сознания, я повернула голову, и посмотрела через плечо назад.
На берегу шевелила многочисленными конечностями и раскачивалась, приподнявшись над землей, чудовищная глянцевито-черная сороконожка. Уже падая, я поняла, что эта тварь смеется.


43


Вселенская динамо-машина включилась и заревела, сотрясая пространство. От ее энергии зажглись семнадцать зеленых звезд, посылая колючие молодые лучи во все стороны. Свет их соединялся, образуя невесомые сетчатые структуры, по которым бежали крошечные разноцветные искры. Мастер Йода левитировал, слегка покачиваясь  над полем огня. В бирюзовых небесах неслись перламутровые пучеглазые рыбины. С блестящих боков их срывались крупные теплые капли и шлепались мне на лицо.
Я проснулась. Прямо предо мной, как два круглых озера, блестели глаза эцхао. На длинных ресницах повисли жемчужные слезы. Маленькие ладошки судорожно зажимали рот. Слезы, срываясь, падали прямо на меня. Через секунду, малыш радостно пискнул, и, уткнувшись  мне в шею, зарыдал. Целуя пушистую макушку, я приподнялась, все еще туго соображая. По телу побежали первые волны энергии, Йода стоял за плечом, приподняв острые уши. Он оживленно замахал клюкой.
- Вместе мы снова, молодой джедай! Перешедших на Темную сторону много, и силы их велики! Счастье, что встретили мы превеликомогучего друга! Опыт мы свой сохраним, и впредь осторожнее станем!
В мозгу снова открылись бесконечные хранилища, границы сознания раздвинулись. Я облегченно вздохнула и осмотрелась. Похоже, мы снова были в Подземном. Кругом царил полумрак, на стене теплился подвесной фонарь, в воздухе стоял характерный запах бальзамов доктора Цеуса. У противоположной стены стояла широкая кровать, в которой укрытый до самого подбородка белоснежным покрывалом, лежал Волк. Я встала и подошла к нему, слегка дотронувшись до его головы. В густой темной шевелюре мелькнуло серебро. Раньше у него совсем не было седины! Он глубоко вздохнул и потянулся.
- Привет! – сказала я.
Далька, размазывая не высохшие еще слезы, потянулся к нему, что-то торопливо лопоча.
- Ох, привет! Мы живые, что-ли?! – Волк улыбнулся, обнимая пушистого малыша.  Эцхао обнял его, и тут же освободился, засеменив к двери с деловым видом, бормоча и комично всплескивая руками. У порога он обернулся и строго погрозил пальцем:
- Низя ходи! Сиди покона! – в голосе были слышны наставительные Эолины интонации.
Он открыл дверь, еще раз старательно погрозил нам пальцем и затопотал по коридору. Мы с Волком обнялись, прижавшись друг к другу. Через несколько секунд где-то хлопнула дверь, и по коридору дробно застучали каблуки. В дверном проеме возникла эльфийка. Замерев с прижатой к «душе» пятерней, она глядела на нас с непередаваемым выражением. Несколько часов мы бурно радовались, делясь новостями. Наш рассказ собралось слушать человек пятьдесят только особо заинтересованных лиц, так что, общение происходило в этакой атмосфере сельского клуба. Не хватало только гармониста в картузе с бумажным цветком.
"Наши" в тот, последний момент, таки слиняли. Правда, Эо пришлось уводить совместными усилиями нескольких человек. Все наглотались Пыли и болели. У Боро еще плохо двигалась рука, и ногу он еще подволакивал. Мы отсутствовали четыре дня, и в Подземном царила тихая паника. Дор лежал, не в силах подняться,  периодически бредил, издавая безумные распоряжения и указы. Город лишился не только привычного лидера, но и его правопреемников в лице местного содружества магиусов. Неизвестно, что бы могло случиться с разношерстными подпольщиками, если бы у Аши неожиданно не открылся поистине феноменальный талант организатора.
В той нашей операции она оставалась в тылу. Как только все наши слегли, она осталась один на один с незнакомыми людьми в чужом месте. Аша как заправский пресс-секретарь правительства несколько раз выступила перед собравшимися к апартаментам Дора жителями Подземного, каким-то непостижимым образом пресекла начавшиеся, было, интриги, и встала на положение неформального лидера.  Все встало на свои места, отряд проходчиков пробивал дорогу к засыпанным магам, возле Границы Третьего города перемещались группы разведчиков, пытаясь нащупать слабые места в ткани Границы. Разрабатывались планы нашего с Лексом освобождения. В общем, все заработало. Маленькая Аша управлялась со всем этим огромным хозяйством, как строгая, но заботливая мамаша с многочисленными отпрысками. Матерые воины слушались ее как первоклашки, ну а оставшиеся юные маги просто влюбились в «свою маленькую принцессу». Думается мне, дело тут не столько во внезапной всенародной любви, сколько в мощных магических способностях, раскрывшихся в критической ситуации. Сила ее была такой теплой и доброй, что даже самый черствый сухарь стремился угодить маленькой голубоглазой волшебнице.
А потом появились мы. Крута Дора Витора привела к глухой стене в дальнем коридоре. Ее сверхъестественный  вращающийся нос вскрыл казавшуюся монолитной стену, открыв круглую камеру неизвестного происхождения. А в камере находились мы с Лексом, оба в глубокой коме. Наша одежда слиплась  и источала совершенно неописуемый запах, от которого все круты точно взбесились, суетясь как полоумные и беспрерывно визжа. Наши бессознательные тела перенесли в город, где и приложили все возможные усилия к нашему оживлению. Ничего не добившись, стали просто ждать и надеяться, и вот, как видите, дождались.
Через сутки откопали магов.  Двадцать взрослых метров и трое не по годам серьезных малышей, поднялись на жилой ярус, сердитые и гудящие как потревоженный пчелиный рой. Они рассказали, как обнаружили чужое присутствие и потеряли  шестнадцать человек, посланных на разведку. Как рухнули стены трех совершенно надежных переходов, и как черная плита неведомого прежде камня запечатала их в огромной центральной пещере. Рассказали они и как бились над этой глыбой, абсолютно инертной к любой магии. Они уже начали пробиваться сквозь толщу обычных скал, когда круты пробурились к ним, освобождая пленников каменного пузыря.
Закипела работа. Подземный срочно вооружался. В нескольких кузнях день и ночь горели горны и бухали молоты. Арей носился между ними, как заведенный, консультируя тут и там. Тексабор Цеус, действительно, встретил среди магов старых знакомцев, и они подолгу уединялись в кабинете выздоравливающего Дора, держа советы с Эльфадой, Тангамом и Изобильным. Маги пытались нащупать истинное положение Врат. Множество ложных Врат путало карты и сбивало со следа. Наконец, Большое Зеркало поддалось совместным усилиям могучих, и показало истинные Врата.
Собрался Совет. В огромном, во всю стену, зеркале мы невесело разглядывали бескрайнюю серовато-желтую пустыню, со сверкающим, как хрусталь, прямоугольником Врат. От края до края раскинулось бесчисленное войско. Белели широкие тенты, сверкала сталь оружия, серые одежды храмовников светлыми пятнышками мелькали в буром месиве человеческих тел. Местами, над войском возвышались зловещие свинцовые цилиндры. Из Врат широкой неиссякающей струей лилась Пыль. Рукава серой реки, словно многоглавый змей, втягивались  в серые цилиндры.
Между Вратами и страховидным полчищем лежало расстояние порядка пятисот метров. На невидимой границе обосновались отряды послушников. Они стояли прямо под палящим солнцем и казались серыми изваяниями, а не живыми людьми. Войско же было похоже на клубящуюся тучу. Нельзя было понять организованные ли это отряды, или бродящее в пустыне стадо. Множество двойников бесцельно шатались туда-сюда, кто-то лежал прямо на песке, некоторые сгрудились под тентами, третьи, сбившись в кучки, нападали на этих счастливчиков, борясь за вожделенную тень. Впрочем, драки тут же угасали, едва поблизости появлялся серый хитон функционера.
- Ну, и чего будем делать? – мрачно осведомился Арей. – С какой стороны вдарим?
- Хотели открыть портал между Вратами и войском, – сказал один из магов. – Бились, бились – все напрасно! Эти штуки, – он указал на свинцовые цилиндры. – Как будто поглощают всю магическую энергию! Один Изначальный ведает, что это такое!
- Да, в лоб идти дело совершенно безнадежное! – сказал Дор Витор.- Такая картина со всех сторон. Врата в кольце этой нечисти. Когда этот Тумэ успел их наклепать? При всех наших великомощных, – он поклонился магам, - нас просто затопчут!
- Эх, сюда бы дивизион паровых танков, да еще летающих кораблей Арея-Эри! – мечтательно завел глаза гном. – Мы бы их пастилой раскатали!
- Если Синклит в полном составе откроет порталы у вас, в Эльфаде и здесь… - начала Эо.
- Постойте! – перебила ее Аша, все это время пристально смотревшая на хрустальный прямоугольник Врат. – Кажется, я знаю, как туда попасть! Соберите своих людей. Я доставлю их прямо к Вратам. Мне нужен только шелк и бисер!
К вечеру следующего дня в колоссальной Главной Пещере собралась тысяча триста воинов. На сооруженном в центре высоком помосте стоял прямоугольник, прикрытый белой драпировкой. Помост был ярко освещен, как и стоящее рядом Зеркало, потолок и стены огромной каверны терялись в бархатных тенях.
Аша, стоя на помосте, давала последние указания. Голос ее разносился, дробясь среди сталактитов и сталагмитов. Вот она взялась за покрывало, собираясь скинуть его прочь.
- Поспешишь – людей насмешишь! – назидательно сказала Тьма, окружающая нас. – Смотрите, малыши!
- Раз! – прямо под ногами вражеского войска земля затряслась мелкой дрожью, бурые фигурки повалились, рухнули тенты, поднялось облако пыли и, с тяжким стоном, разверзлась огромная трещина. Бездна разом поглотила две трети от числа противников. С краев продолжали сыпаться вниз барахтающиеся тела.
- Два! – на стороне Врат появились провалы поменьше. Из них, выбрасывая дым и камни, забили фонтаны  жидкой лавы. Наибольшее жерло, замерев на несколько секунд, выплюнуло здоровенную глыбу. Медленно и важно вращаясь в воздухе, скала врезалась прямо во Врата, выбив огромный кусок хрустальной «рамы». Поток Пыли сейчас же прекратился, и проем Врат подернулся радужной пленкой. Свинцовые цилиндры, двигаясь навстречу друг другу, сливались в один «суперцилиндр». Он полз к расщелине, будто собираясь перевалить через нее.
- И три! – в расщелине словно включили сверхпылесос: оставшиеся двойники, камни и обломки, засасывало в бездну. «Суперцилиндр» балансировал на краю несколько мгновений, а затем тоже повалился вниз. Дико скрежеща, края начали сходиться и схлопнулись, с оглушительным грохотом.
- Так-то лучше! Вот теперь ваша очередь!
Аша сдернула покрывало.

44


Пока собирались наши воины, я возилась с Далинором. Покоривший века мужик со своими кочками и неизменной ямой, имел бурный успех даже у нечеловеческих детей. Кто-то тронул меня за плечо.
- Эри, ты берешь Дальку ТУДА? – Аша тревожно заглядывала мне в глаза.
- Да.
- Может быть, лучше оставить его здесь? Для такого маленького ребенка уже слишком много опасностей! Я бы присмотрела за ним, по-настоящему, тот случай больше не повторится!
Я на несколько секунд задумалась, глядя на беззаботного малыша.
- Знаешь, Аш, я беру его не потому, что больше не доверяю тебе. Просто, если мы не сможем ничего сделать, здесь, в городе, будет страшнее и опаснее, чем там. Я не хочу, чтобы за вами пришли эти твари, и сделали из него лабораторного мышонка. Так что, пускай уж со мной, до конца!
Покрывало упало, открывая желтоватые пески и сверкающий прямоугольник Врат. Шелк и бисер передавали картину до мелочей. Я наметила нужное мне место, проверила, надежно ли прикрыт полем сидящий на плечах эцхао. Следуя Ашиным инструкциям, я протянула мысленную нить, соединяющую меня с точкой на картине. Изображение чуть дрогнуло, оживая. Я сделала шаг.
Горячий ветер хлестнул мне в лицо. За спиной клацнула сталь. Армия Дора, так же как и я шагнула вперед. Пустыню оглашали безумные крики, обломки трещал под ногами воинов. Едва мы появились, как над песками понеслись резкие выкрики: «А! А! А!». Беспорядочно мечущиеся остатки вражьей силы, вдруг словно вошли в разум, организуя боевые порядки. На флангах уже закипела схватка. Хотя, после Батиного погрома, осталось всего несколько сотен двойников, функционеры практически все были налицо, да и послушников выжило достаточно. Надо было торопиться, пока не подтянулись другие полки, оставшиеся от кольца вокруг Врат. Оставив войну – воинам, я смотрела на свою последнюю цель.
«Вживую» Врата просто поражали хрупкой неземной красотой. Прямоугольник, сотканный из мельчайших прозрачных трубочек, переплетавшихся в прихотливом узоре. Было в нем что-то от Ашиного искусства. Подумалось, что и принцип действия, наверное, общий. Выбитый камнем кусок восстанавливался. Кончики хрустальных трубок покачивались, описывая круги в воздухе, стремясь соединиться с другими, снова образовать неповторимое кружево. В сверкающей раме подрагивало радужное марево.
Вдохнув поглубже, благо, поля защищали от выбивавшегося отовсюду дыма, я погладила эцхао, возбужденно балаболящего на плечах. Ну, с Богом! Мне предстояло преодолеть пару сотен метров, вроде бы мелочь, но эти метры были покрыты ровным свинцово-серым одеялом Пыли. Над покровом возвышались конусы фыркающих вулканчиков и дымящиеся глыбы. Возле самых Врат, располагавшихся на пологом холме, зияла черная пасть разлома, из которой медленно вытекала лава. Шипящее и курящееся багровое месиво стекало вниз, бесследно исчезая под свинцовым покрывалом.
Я запрыгала с камня на камень, стараясь не задеть чуть колеблющуюся субстанцию. Если бы в аду были болота, то они выглядели бы именно так! Перенесясь на довольно крупный обломок, я обернулась. У самой кромки Хлеи, я увидела фигурки "наших". Там творилось что-то страшное: Эо билась с десятком послушников, Оро Торн прикрывал ей спину, Лекса не было видно за вопящей кучей, в которой мелькали серые рясы и даже беловатый хитон функционера. Боро аккуратно отражал магические атаки, а бесноватый гном крошил в капусту двойников, облепивших его, как шавки медведя. За ними ворочалось, лязгало и вопило тело битвы.
- Мама! Дядька пяный! – громко сказал эцхао.
Я обернулась, и застыла, что есть силы, сжимая вокруг защитные поля. Прямо передо мной стоял Тумэ. Выражение его лица было все таким же отрешенно-умиротворенным, вот только он больше не улыбался.
- Опять ты! – прошипела я.
Казалось, я сейчас взорвусь от распирающей меня ярости и досады.
- А кого ты ждала? Герцога Корнуэльского? – юмор шел этому существу, как КАМАЗу парик.
- Откуда фразочка? Уж, не из нашего ли мира?
- Да, кстати, поговорим о ТВОЕМ мире.
- Хорошо бы, да вот, недосуг!
- Жаль, а я ведь много о вас узнал. О Гарри Потере, Конане–варваре…, твоя сказка заканчивается. Силы не станет. Нужно опять учиться бояться. Пьяных компаний, террористов, гепатита Б, грабителей…А ведь тебе теперь хорошо, как никогда в жизни! Ты не голодаешь, на тебя никогда не упадет кирпич, ты ничем не заболеешь, ты можешь раскалывать скалы и считать микробов! Ты сейчас совершенно свободна и абсолютно защищена!
Мое предложение: сейчас Врата восстановятся, и я перенесу тебя в твой мир. Твоя сказка останется с тобой навсегда. Представляешь – Супермен и Властелин Колец в одном флаконе! Сколько хорошего ты сможешь сделать?
Мною овладело такое же чувство, как в магазине, когда продавец ошибся в твою пользу.
- Цена? – спросила я. Внутри шла мучительная борьба.
- Всего ничего! Отдай мне Куб, и вперед! Мы же дети одного Бога! Поделимся по-братски!
В голове моей вдруг все стало на свои места. Морок развеялся.
- Хорошо, что ты напомнил мне о Боге. Кроме всего прочего, Боженька в нашем мире, не позволяет свершаться посторонним чудесам! На Архангела ты ой, как не похож, так что проваливай, откуда выполз!
Лицо Тумэ снова «поплыло», глаза превратились в две узкие щелки.
- Чего и следовало ожидать! Ваша раса – упертые кретины! Да и какой спрос с бройлерных цыплят?! Я возьму все!
Тело его вдруг осыпалось холмиком пыли, стекая со скалы, и соединяясь со свинцовым болотом. Поверхность пошла волнами и вспучилась огромным горбом. Шишка росла, вбирая в себя все больше и больше массы. Новый колоссальный цилиндр оформился на моем пути. Я смотрела на зловещие метаморфозы, раздумывая как быть дальше.
- Все никак не уймешься?! – ухнуло вдруг откуда-то снизу.
Из самого большого провала вышел Черный Батя. Он шел, расплескивая шипящую лаву, огненными каплями стекающую с его сапог. Он принял образ мощного седовласого воина. Черные, как надкрылья скарабея, доспехи, глянцевито блестели, в правой руке была палица, казавшаяся сгустком абсолютной тьмы. Цилиндр вдруг разделился на множество сегментов. Они уплощились, вращаясь наподобие дисков «циркулярки», и метнулись к черному рыцарю. Палица совершила короткое резкое движение и два диска, рассыпаясь на осколки, рухнули вниз.
Дорога освободилась, и я как ненормальный кенгуру запрыгала к Вратам. До их полного восстановления оставалось совсем немного. Притихший было Далька, теперь возбужденно вскрикивал, подпрыгивая у меня на шее. Вот и Врата! Так куды ж тебя деть? Я вертела в руках тяжелый кубик Замка. Ах, вот сюда! У подножия Врат нашелся выступ, наподобие стеклянной полочки для ванных комнат. Так, теперь самое основное! Сердце бешено колотилось, дыхание срывалось от волнения.
- Прощай молодой джедай! – Йода поднял руку.
На поверхности Куба обозначилась вмятина, как след от ладони. Ну, понятней некуда! Задержав дыхание, я приложила руку к углублению.
Щелчок! Слабость была сродни удару под-дых, горячая душная вонь ударила в ноздри, горло перехватывало от резкого запаха струящихся отовсюду дымов. Так, теперь Слово!
Я открыла рот, но из горла вырвался лишь сдавленное хрипение. За спиной раздался жуткий вопль. Руки мелко задрожали, тело покрылось липким потом. Я прокашлялась, и опять, вместо музыкальной фразы, что так долго вдалбливала мне Эо – лишь нестройное карканье. Я оглянулась в отчаянии – Эола была так далеко, что едва виднелась среди дыма и мечущихся фигурок. Я попробовала еще – вообще ничего! Слезы досады брызнули у меня из глаз.
- Мама, не плачь, не плачь! – сказал вдруг эцхао, гладя меня по голове и заглядывая в лицо. Я закрылась руками.
И внезапно, удивительно чистый звук перекрыл лязг, шипение и вопли.
- Да? – спросил Даля, отнимая мои руки от лица.
Три секунды, пока я его целовала, ничего не происходило. Затем Куб развернулся как цветок и из его середины в небо ударил ослепительный луч. Некоторое время я ничего не видела. Когда я вновь обрела зрение, в небе, куда указывала светящаяся игла, появилось яркое отверстие с рваными краями. На поле битвы воцарилась удивительная тишина. Мои друзья и враги, задрали головы кверху. Опомнившись, «наши» помчались ко мне, спотыкаясь и поминутно оглядываясь на яркую «кляксу». Пыль куда-то пропала. Черный Батя стоял неподалеку, скрестив руки на груди, палица его спокойно висела на поясе.
Отверстие в ткани мира все увеличивалось. Вдруг безмолвная вспышка озарила все вокруг. В потемневших небесах появилось пламенное существо. Нестерпимо сияющая фигура закрыла пол неба. Все зажмурились, закрывая глаза руками, но и через веки просвечивал ослепительный контур не-то коня, не-то дракона. Сокрушительный ГОЛОС заставил меня упасть на четвереньки, прижимая пушистую Далькину головенку к груди. Мироздание вибрировало в унисон с мощными раскатами:
- Что тут опять стряслось? А, понятно! Ох, уж эти дети! Ну, не хотят они полезную кашу, им взрослые таблетки подавай! А ну, марш в угол, между той спиралевидной и красной! И нечего реветь! Ревет оно!
- Это ОН про Хлею, – удавлено прошипел упавший рядом  магиус.– Миры – таблетки, подумать только!
- А как же иначе? – неожиданно громыхнуло в ответ. – И я бы на вашем месте молился, чтобы не пришел тот, кому вы прописаны!!! Ну ладно, щас приберусь.
Ярчайший свет исчез, и мы с опаской открыли глаза. Огненное существо стремительно сжалось в ничтожную точку, и, будто бы, вывернулось наизнанку: в зените вращался, набухая, черный шар.
- Не бойтесь, малыши, дядя шутит! – рявкнул Черный Батя, стоя уже на пороге провала.
- Кто это был? Изначальный? – крикнула Эо, распахнув глаза не пол лица.
- Да, какое там! – Батя досадливо махнул рукой. – Это наш Комбриг, юморист хренов! – глухо ухнуло уже из-под земли.
Мы остались стоять. Раскрыв варежки, глядя на разрастающуюся в небе черноту.
Рядом с нашей кучкой распахнулась пространственная дверь. В проеме стоял дико вздыбившийся Шатор.
- Скорее, что стоите?! Сюда-а-у! Шевели опорками!!! – орал он с истерическим кошачьим подвыванием.
Мы рванулись к нему, все еще оглядываясь на клубящуюся тьму. Стоило последнему из нас перевалиться через порог, как Кот шмыгнул вон, с треском захлопнув дверь. Мы повалились, кто где стоял, ошеломленно переглядываясь. Потекли вязкие, как сироп, минуты.
- Куда это он? – выдавил, наконец, Лекс, рассеянно утирая с лица брызги чьей-то крови.
- Исправиться хочет, – ответил Тексабор, бездумно глядя перед собой. – Надоело кошаном быть.
Снова повисло молчание. Кота все не было и не было. Взгляд мой скользил по комнате, ни на чем не задерживаясь. «Ну, все – крандец котенку!» – мелькнуло в голове. Я поспешно зачуралась от этой мысли. Все начали уже переглядываться, когда в дверь что-то мягко торкнулось. Мигом подскочившая Эо, распахнула дверь, и через порог рухнул совершенно голый долговязый парень. За дверным проемом ворочалось что-то настолько чуждое человеческой природе, что от одного взгляда на это, скрючивались все нервы.
 Голое тело лежало ничком посреди комнаты. Ребра ходили ходуном, тощие конечности подергивались. Сквознячок шевелил совершенно белые патлы. Мы изумленно рассматривали лежавшего. Наконец он застонал и с трудом сел. Лицо его было совершенно чужим, с ярко-синими, неузнаваемыми глазами.
- Кот, это ты есть? – обалдело спросил Оро Торн.
Парень поднялся, нерешительно ответив:
- Да, вроде, а что? – он забеспокоился. – Что-то не так?
И тут он согнулся пополам, потешно раскрылив длинные руки, и уставился на свое причинное место.
Первым захохотал Арей, за ним Лекс, а через несколько секунд вся компания каталась по полу, утирая слезы и держась за животы. Все напряжение последних дней, вся тяжесть похода, выходила из нас с диким, неудержимым хохотом. Потом началось вообще полное безумие: мы орали и прыгали, взявшись за руки, рыдали и обнимались, кружась в троголодитском танце.
В какой-то момент, я оказалась в объятиях Лекса, и наши глаза встретились. Мир замер, растворяясь в сияющем зеленом взгляде. Наши губы соединились, окружающее крутнулось передо мной, и в последний момент, я увидела теплую улыбку Шатора, и его руку, вскинутую в прощальном жесте.


45


Я проснулась от заливистой брехни нашей долбанной дворовой своры. Первой моей мыслью было привычное матерное слово в адрес четвероногих друзей человека. Рядом заворочался, и вдруг сел Лешка.
- Ой, малыш, – сонно сказал он. – Мне такой сон приснился – с ума сойти! – он провел рукой по лицу, поворачиваясь ко мне.
- Я тебе сейчас расскажу… Нет, потом. А сейчас, иди ко мне! – он притянул меня к себе.
В широко распахнутых глазах, загорелся такой знакомый зеленый огонь…


2003-2004г.                г. Волгоград.