В их студенческой группе они были самыми заметными, она-высокая блондинка с пухлыми губами из восточной хохляндии, а он-низкорослый, полный брюнет с вьющимися волосами. На факультете журналистики, их так и называли: "высокая хохлуха" и "русский цыган".
С хохлушкой все понятно, хохлуха она и в Африке хохлуха, высокая, низкая - детали. Ну почему Борьку Ермолаева обозвали «русский цыган» - не понятно. Разве что за голубые глаза, почти василькового цвета, да вьющиеся черные кудри и смуглое лицо, испокон веков на Руси считавшимися цыганскими. Странная судьба этого народа-племени: кто-то считает их выходцами из Индостана. И начинаешь верить, очень они похожи на индусов: в пестроте одежды, в танцах, в манере говорить, двигаться. А еще держаться кланами-табором, как у индусов, только у тех еще кастовасть вмешалась, а так один к одному. Ну а цыгане как жили табором, так до наших дней сохранили свои обычаи в первозданном виде: никаких тебе каст, все равны перед Богом, один лишь барон – начальник. А иначе нельзя, без мудрого руководителя любая демократия пропадет. На Руси к цыганам всегда было особое отношение: любили русские широту натуры, песни и пляски цыган, им они были близки и понятны. И если бы не оседлость русского народа из-за тяги к земле, может так же бродили бы и они по земле, как и цыгане. Но, нет, пересилила любовь к просторам, рекам и озерам родного края, там, где осели славяне, где построили свои дома, распахали поля. Но что-то вольное, разухабистое навсегда объединило русичей с цыганами. Наверное, потому в России бродячих цыган больше, чем во всем остальном мире. Не редкостью были и смешанные браки цыган с русскими. Так, что если в какой деревни появлялся чернявый, кудрявый ребятенок у русской девки, все и без паспортных данных знали – отец цыган. Постепенно цыганские племя разъехались по всей матушке России. И нет, нет, где нибудь, в каком-нибудь поколении и проявят они себя, своими генами, когда у двух блондинистых родителей появляется вдруг ребенок чернявый, с голубыми глазками. Муж на жену ругается:
- С кем согрешила?
Та божится:
- Ни с кем!
- Откуда черные кудри?
Та плачет, плечами пожимает:
- Не знаю.
Скандал, да и только.
Но в данном случае встретились два антипода, строптивая хохлуха и русский, кудрявый парень с цыганской кровью. Один другому не уступит. Сперва, как водится со студентами, они быстро сблизились, как противоположные полюса с разными зарядами, а потом с треском и огнем разлетелись в разные стороны. Судьба Виктории Олесюк сперва складывалась крайне удачно. Вышла замуж за военного, который быстро пошел в карьерный рост, и к сорока пяти стал генералом. Жить переехали в столицу. До этого Виктория работала, где придется, пока муж служил на периферии: и директором школы и начальником КЭЧ, только журналисткой не удалось – не было такой работы в военных гарнизонах. С переездом в Москву, такая возможность появилась, устроилась в одну из известных газет по протекции друзей мужа. Работа ее захватила. То к чему, она так давно стремилась: к известности и публичности, упало к ее ногам. Бери не хочу, главное не ленись. Виктория старалась, как могла все заграбастать. Ни одно скандальное дело по Москве и области не проходило мимо ее, и везде она высказывала свое мнение. Но ее мнение, как это часто бывает, разошлось с мнением учредителя газеты, известным олигархом, так ее тут же выставили за дверь, что называется без выходного пособия. И все. Как по приказу никто ее больше никуда не принимал. Устраивалась раза два в газетенки желтого направления, но быстро поняла – не ее это дело, и главное никому не нужное. А писать так, чтобы обыватель, что-то пробурчал в конце ее статьи, вроде: Ну и кому это надо ?- она не хотела. Ушла и оттуда. Потом подалась в издательство, но и там долго не задержалась. Везде требуется лояльность, прогибание позвоночника, но хохлуха, на то и хохлуха, лечь может под каждого, но чтобы прогибаться, этого ни в ее стиле. Такой уж у нее характер, незалежный, как у всей Украины. Так или иначе, Виктория промучилась еще лет пять-семь и ушла с работы окончательно. Решила заняться собой, поездить по странам, по континентам, отдохнуть, завести новых друзей и подруг. В общем, отойти от старых привычек. Но как говорится – мы предполагаем, а Бог располагает, и случилась в ее семье большая неприятность. Мужа арестовали за какие-то махинации на работе и в ходе следствия он неожиданно умер. Все, что принадлежало их семье, по суду отошло государству. Хорошо, что одна квартира в спальном районе, была оформлена на нее, туда и переехала из центра столицы Виктория Казимировна. Дочка вышла замуж, но муж оказался не очень удачливым, бизнес отнимал от него время, а доходы не росли так быстро, как хотелось тещи. А тут нагрянул кризис и вообще дела пошли хуже не куда. Продал Артем, муж дочки, свое дело и остался без всего: без работы и без денег. Вот тут-то и возникли проблемы: где жить, квартира зятя тоже ушла за долги, переехали к ней, в крохотную трехкомнатную квартиру на Варшавском шоссе. Виктория сразу же поняла, не уживутся вместе, и стала искать выход из ситуации. Замуж выйти? Кто возьмет бабу за пятьдесят? Разве, что какой вдовец, да и те осторожными стали. По телеку то и дело показывают, как облапошивают стариков с квартирами. Раза два сходила на танцы в клуб «Кому за пятьдесят», и поняла: не тот путь, да и стыдно, бывшей журналистке с пенсионерами хороводится. И тут случай подвернулся.
На встрече выпускников факультета пересеклась со своей первой любовью Борькой Ермолаевым. Теперь это был босс, директор крупного издательского дома «Виконт М». Борис Арсеньевич носил окладистую бороду, был почти весь седой, но с такими же кудряшками на голове, как и 30 лет назад.
- Тебя время не берет, только ты из русских цыган, превратился в цыганского барона – пошутила Виктория, увидев Бориса. Смотри, что с людьми делают деньги и положение. Наверное, шестисотый «мерс» у входа и пара охранников? Виктория стрельнула глазами в сторону Бориса. Олигарх печатного дела, так я понимаю?
- Все так Вика, только не олигарх, а так предприниматель, правда очень известный… У меня хотят печататься не только люди с толстыми кошельками и связями – и он показал на потолок, но и приличные писатели. Вот на днях Прилетин приходил, просил содействия в издании последней работы.
- А он, что еще пишет? – не удержалась от вопроса Виктория.
- Да еще как расписался, словно ему двадцать пять недавно стукнуло, одна книга за другой…
- Никогда бы не подумала, что Витька Прилетин может, что-то приличное написать. Наверное, фэнтези, у нас теперь все помешались на них – опять стрельнув глазами в сторону Бориса, и с надеждой в голосе произнесла Виктория.
- Совсем нет – ответил Борис, тряхнув седой гривой волос… Удивительно, но пишет о сегодняшней жизни, много деревенских мотивов… Одним словом, он востребованный писатель. Его последнюю книгу издаем аж 50-тысячным тиражем. Это для сегодняшнего писателя огромный тираж. Его книги хорошо расходятся.
- Да, везет же людям - с грустью в голосе пропела Виктория. А тут, сколько не работала – все насмарку – Виктория вздохнула. Не знаю, чего народу надо. Пишешь правду – плохо, пишешь неправду – опять плохо, пишешь про то и это – еще хуже. Ни угодить, ни на читателя, ни на издателя. Меня Боренька выгнали отовсюду. Теперь вот безработная… Только жалеть меня не надо – резко вскинула брови Виктория. Я этого не люблю.
- Да за что тебя жалеть? У тебя муж известностью был на всю страну, да ты и сама писала, что хотела, почитывал твои статейки… Мог соглашаться, мог нет, но писала ты, Вика, классно… - Борис как можно мягче произнес эти слова, желая успокоить свою когда-то любимую девушку…
- Ладно тебе Борька врать-то… Читал он мои статьи, ты свои-то, наверное, не читаешь. У тебя сколько замов в твоем издательстве – вдруг решительно перешла к делу Виктория. Три: один искусствовед и политолог, если можно так выразиться; смесь в одном флаконе. А второй – по грамматике, он редактирует, поправляет, в общем причесывает тексты. Ну, а третий – по техническим вопросам он не в счет, работа по маркетингу, связям с общественность, ну и прочее, прочее. Стоп Борис! Связи с общественностью - вот это мое! Возьми на работу, не пожалеешь! Буду верной собачкой, у твоих ног. Аааа? Вика преодолев свое внутреннее «я», что она делала редко и с большим трудом, вопросительно посмотрела на Бориса.
- Ну не знаю. Нужно подумать? Борис на какую-то секунду задумался. А что, может, попробуем. Приходи завтра на Сретенку, там у нас офис издательства. Увидишь скромную табличку «Виконт-М», два звонка и скажешь, что по договоренности со мной. Какая у тебя, кстати, сейчас фамилия по мужу или другая?
- Нет девичья. Если помнишь Олесюк.
- Вот так и скажешь, что ты Олесюк. Идешь ко мне, а я распоряжусь.
Через неделю Виктория во всю бодро вышагивала по редакции, всюду суя свой нос. Ей до всего было дело. На первых порах сотрудники шарахались, а потом привыкли, раз шеф разрешил, им то какое дело. Вероника накапливала информацию о всех тонкостях финансирования издательства, гонорарах писателей и зарплате сотрудников. Постепенно добралась до главных документов-учредительских. И тут ее ждал сюрприз. В одном месте при переоформлении документов издательства на общем собрании акционеров, не были учтены голоса афилированных держателей акций, их набралось три процента от общего количества и они ничего не могли бы решить, так как 51 процент принадлежал самому редактору-издателю, то есть ее шефу, Борису Арсеньевичу. Но сам факт Виктория взяла на заметку. Еще она откопала бумаги из архива, не уничтоженные в свое время из-за недосмотра технического зама и бухгалтерии. По ним выходило, что процесс передачи акций в свое время,якобы, шел с нарушениями. Нашлись и недоброжелатели со стороны персонала, недовольных строгостью и общим порядком в издательстве: Мол своим приближенным и зарплата выше, и отпуск длиннее, плюс премии по итогам года. Приличные получались бонусы.
- Жирует шеф со своими близкими, а мы для него, никто – шептала корректор Нелли Юрьевна, так дармовая рабсила…
- Чего для них он только не делает. Заикнулась замша о лечении в Германии ее ребенка, пожалуйста,оплатил все до копейки. А я подошла и всего-то попросилась в отпуск на Гуа, так он меня так отбрил, что мне плохо стало.. Цыган, он и есть цыган, мы русские для него ничто.
Вероника мотала все на ус, делая какие-то пометки в блокнотике. Но на совещаниях Вероника была сама любезность и предельная лояльность:
- Конечно, конечно Борис Арсеньевич, все будет сделано в лучшем виде, не беспокойтесь. Но больше всех завидовала Виктория и злилась на секретаршу Бориса, милую и вечно о чем-то щебетавшую красавицу Ангелину. Господь наградил ее не только крастоой, но и умом,а о преданности шефу ходили легенды , что большая редкость во все времена, а в наше- особенно. Именно ее Борис Арсеньевич допускал до всех своих личных дел. Поговаривали, что Ангелина любовница, но никто никогда ничего компрометирующего за ней не замечал. Хотя трудно сохранить служебный роман в небольшом коллективе.
Борис Арсеньевич обожал свою помощницу, и что греха таить, баловал ее: то путевку купит на Багамские острова, то даст кредит на покупку квартиры, ну само собой соответствующая зарплата, о размерах которой многие могли лишь догадываться по бриллиантовым колечкам из белого золота и дорогим французским духам Анжелики. Сам по себе Борис Арсеньевич относился к своей слабости спокойно: Надо кого баловать, своих детей у него не было, Бог не дал, так он по отцовски заботился об Анжелике.
В конце года началась предвыборная компания в депутаты Госдумы и издательство решило поддержать одну из оппозиционных партий. Приезжал лидер партии, харизматичный человек, с простой русской фамилией, агитировал голосовать за них. И тут Виктория сообразила: Вот он ее звездный час. Нужно выступить против шефа. Дело пошло быстро. Нашлись помощники, надеясь, что их не забудут, когда победит на выборах партия чиновников. Затем Виктория сблизилась с людьми, которые очень не хотели, чтобы их шеф поддерживал оппозицию. Заговор за спиной Бориса Арсеньевича набирал обороты.
Однажды утром, Борису Арсеньевичу позвонил его знакомый Володька Носиковский, прозванный в группе Носиком, и взволнованным голосом произнес:
- Слушай, старик на тебя телегу наша газета печатать собираются. Только сейчас от главного, мне дано задание отредактировать, и в завтрашний номер пустить.
- Вова, говори яснее. Какую телегу, конкретно, что?
- Да твоя сучка Вика, направила статью в нашу газету о том, что ты очень плохой… Понял?
- Постой, как Вика, моя замша что-ли, ты не ошибаешься Носик?
- Сам ты с носом Боря. Она шмонь хохляцкая, всегда против тебя была, а тут сам повод дал, приблизил шельму к себе. От нас ее лет десять назад вытурили в шею, точно за такие же дела. Я же тебе говорил, ты, что не помнишь?
- Да помню, помню Володя! В голове не укладывается. А может кто за ее фамилию прячется, ну чтобы тень бросить…
- Какая тень, она средь бела дня к моему шеф-редактору уже неделю бегает, зачем? Я сперва не понял, думал ты поручил. Как-то ее в коридоре встретил и спросил: Что, мол, здесь шляешься, Вика? А та со змеиной улыбкой – выполняю задание редакции. Я хотел, было, тебе позвонить, потом передумал, чего зря лезь не в свое дело…
- О чем статья? – еще не веря в случившееся, спросил Борис.
- А ты не догадываешься? О тебе, твоей непорядочности как человека, и как издателя... Когда я читал, меня даже чуть не вытошнило, такие подробности о твоей любовнице и прочая дребедень!
- О какой любовнице? – не понял Борис.
- Ангелина,кажется или у тебя их несколько? – впервые за весь разговор засмеялся Володька.
- Дурак ты, Носик… Не обижайся. Спасибо за предупреждение. Когда номер подписываете?
- Сегодня в 13.15, я уже начал правку, читать противно, но что поделаешь работа.
- Ладно, Володя, еще не вечер! Обнимаю, за мной коньяк!
- Да ладно тебе, держись Борис. Пока.
Статья появилась в одной крупной и влиятельной российской газете на следующий день, несмотря на все усилия Бориса Арсеньевича и влияние лидеров партии, под громким интригующим названием: «Что скрывается за фасадом благополучия господина издателя?
Шум и скандал она вызвала по всей стране. О ней говорили по телевидению и радио кому не лень. Борис Арсеньевич взял паузу, решив, что оправдываться еще хуже будет. Пусть выпустят пар, перемелют кости, а там видно будет.
Вероника, как и следовало ожидать, исчезла, позвонила, что на больничном. Все попытки найти ее по телефону, ни к чему не привели. Юристы быстро подготовили документы на ее увольнение.
- Нет, погодите, дайте хотя бы с ней переговорить! – возразил Борис Арсеньевич.
- Чего с ней говорить. Она вас на всю Россию и зарубежье ославила, а вы, Борис Арсеньевич, в благородство играете – попытался уговаривать шефа главный юрист-консульт Соломон Симонович. Разглашение служебной тайны – прямой повод к увольнению. Какие переговоры? Принесет больничный, выплатим компенсацию и точка. Обратно не восстановит ни один суд, я вам гарантирую, Борис Арсеньевич.
Но он не дооценил хитрости Виктории. Хохлуха продумала все до мелочей. Она понимала, что ее выгонят, но вопрос, что она получит взамен, был для нее главней. И тут она пошла ва-банк. Виктория позвонила Борису Арсеньевичу и стала проситься на встречу с ним на нейтральной полосе.
- Зачем? – спросил Борис Арсеньевич.
- У меня есть на тебя компромат, страшнее того, что уже напечатали. Договоримся, я тебя его отдам…
Борис Арсеньевич надолго задумался.
- Хорошо. Я посоветуюсь с юристом.
- А вот это не делай, Боря. Я не буду тогда и разговаривать. Встреча только сегодня и только сейчас. Тет на тет.
И он согласился. Они встретились через час, в скромном, но уютном кафе на Тверской.
- Какую еще гадость и грязь, хочешь на меня вылить? – спросил в лоб Борис Арсеньевич Викторию, как только они сели за столик.
Та не смутившись, заложив ногу на ногу, закурила.
- Не гони Боря, не гони, дай даме чашечку кофе с коньяком выпить, покурить…. Ты что на меня обиделся? Напрасно. Теперь ты знаменит на весь мир, благодаря мне - и Вика тоже засмеялась.
- Послушай, пиар-птица, я тебя об этом не просил – прошипел от злости Борис Арсеньвич. Говори за чем меня сюда вызвала и разойдемся. Не хочу с тобой ни о чем другом говорить.
- Не хочешь? Захочешь! На почитай - Виктория достала из сумочки листы бумаги и положила на столик перед Борисом.
- Что это?
- А ты читай, Боренька, читай, а я выпью пока кофе. Эй девушка два кофе-глиссе и по рюмке коньячка с лимончиком…
Борис Арсеньевич ничего не ответил, он схватил бумажки и стал лихорадочно читать. Чем больше он читал, тем сильнее богревело его темное цыганское лицо. Прочитав, он несколько минут, молча сидел, потирая лоб ладонью, не зная, что сказать и главное что сделать. Убить ее мало! - подумал он на первых порах, но злость по немногу улеглась, он приходил в себя. Выпил, стоящий перед ним коньяк, и тут же чашку кофе по инерции, сунул лимон под язык.
- Что ты за это хочешь? – наконец, выдавил он из себя.
- Часть пакета акций издательства!
- Какую?
- Мне много не надо, двадцать пять хватит блокирующих.
- Если я не соглашусь?
- Тогда на днях, может даже завтра, выйдет моя вторая статья вот уже с этим материалом, что у тебя в руках.
- Но это шантаж! И там ни одного слова правды - тихо, но ясно произнес Борис Арсеньевич. Ты не боишься Божьего суда?
- Мне нечего терять Боренька.
- Не называй меня так – хлопнул ладонью по столу Борис Арсеньевич.
- Хорошо, просто Боря – пролепетала Виктория.
- Так вот, просто Виктория. Ни чего я тебе не дам: ни пакета, ни денег, ни славы, ничего! Поняла! Можешь всю эту грязь печатать, где захочешь, хоть на стенках массовых общественных туалетов, твоя писанина этого заслуживает. Но запомни, ты за все ответишь, за каждое слово. Мне не привыкать отбиваться от врагов. Но когда в спину бьют близкие мне люди неприятно, обидно до слез. Ты все поняла? Можешь добавить в эту чушь, что я друг и спонсор Бен-Ладана, для американцев хороший будет подарочек. Борис Арсеньевич встал, бросил листки в лицо Виктории, и не попрощавшись вышел.
Вечером «скорая» увезла Бориса Арсеньевича в институт Склифосовского с инфарктом. Но он выжил, перенеся стойко предвыборные баталии и грязь на него и его друга, лидера оппозиционной партии. Издательство захлестнул поток проверок и каких-то сомнительных исков, невесть откуда взявшихся юридических лиц, с которыми он никогда не общался и не работал. Но выборы прошли и партия, которую он поддерживал, успешно преодолев семипроцентный барьер, вошла в Госдуму.
Медленно, но верно Борис Арсеньевич возвращался к нормальной жизни. Издательство, пережив все трудности, начало вновь успешно работать. Виктория же попала под машину, неподалеку от своего дома, и погибла. Прокуратура, начавшая проверку, не нашла состава преступления, и ни как не связывала ее гибель с профессиональной деятельностью. Так, несчастный случай. Простой мужик водитель, сбивший ее, разводил руками:
- Я не причем, сама бросилась. Я по тормозам, а где там – удар и все… Сам чуть с ума не сошел.
- Бог он ни Микешка, все видит - так прокомментировал гибель Виктории, их однокурсник Володька Носиковский. Не расстраивайся Борька. Бог шельму метит: не нами сказано…
Но Борису Арсеньевичу было не по себе, словно это он совершил убийство.
- Ты не прав Володька! Не Бог, а злопыхатели убрали Вику, как свидетельницу их грязных делишек. Здесь она не смогла перехитрить систему, хоть и хохлуха. И тяжело вздохнул: Правда, она одна, как ни крути. Пойдем Носик, помянем покойницу, за упокой ее души по соточке примем… Они медленно пошли по Тверской вдоль шелестящего и бесконечного потока машин...
Вот они герои моего времени. Кто из них Печорин, кто Максим Максимыч, и где Белла или Казбич? Пойди, разберись... Плохо сегодня в России, плохо, если люди гибнут за деньги, за сводничество, из-за зависти иметь больше, чем у других. Но даст Бог рассосется и это, как и история с пиар-акцией.