В центре Улан-Батора тоже есть свой Арбат. Это неофициальное название закрепилось за улицей, которая меньше своего московского аналога, здесь нет художников и лоточников, но во внешнем облике сходство имеется. Именно здесь жила Очирын Намсрайжав (у монголов принято называть человека по имени, поэтому просто – Намсрайжав). Интересен не сам факт, что эта женщина в свой почтенный возраст (почти 90 лет) сохранила ясные ум и память, а прежде всего её удивительная биография. Но вот и печальный юбилей – 5 лет назад она скончалась…
Сейчас мне трудно даже представить, что обстоятельства сложились бы иначе, и я не познакомился с Намсрайжав. Не было бы счастья, да несчастье помогло. Когда я семь лет назад приехал работать по контракту в Улан-Батор, у меня серьёзно разболелись глаза. Посоветовали обратиться к хорошему врачу-офтальмологу Туван Булган. Помогла. Выздоровел. Знакомство переросло в дружбу. Булган прекрасно владеет русским и английским языками, кандидат медицинских наук, кроме работы в больнице, преподает ещё в местном медицинском университете. Ее отец Гуржавын Туван 16 лет проработал министром здравоохранения Монголии, в том числе, во времена Чойболсана. Именно Булган сначала рассказала, а потом и познакомила меня с сестрой своей бабушки – Намсрайжав. И я получил уникальную возможность прикоснуться к живой истории…
Оказывается, она, будучи еще 14-летней девочкой, в 1929 году приехала в Москву и длительное время жила в доме своего старшего брата Очирова, ведавшего в Коминтерне китайскими вопросами. Намсрайжав поступила в Московскую опытную показательную школу № 5 имени М.И. Калинина на Старом Арбате. Здесь ее называли Инной.
- Мои познания русского языка ограничивались вначале словами «да» и «нет», - вспоминала Намсрайжав. – Когда учительница на первом моем уроке спросила меня: «Какая растительность в вашей местности?», я ответила: «Ничего», чем вызвала всеобщий смех в классе. Но уже через год я свободно говорила по-русски и ничем не отличалась от одноклассников. Брат часто покупал мне билеты в Большой и Малый Театры, и я вечерами ходила туда на спектакли.
Намсрайжав довелось учиться вместе с племянником В.И. Ленина - Виктором Ульяновым и сыном Марии Кудашевой (жены Ромена Роллана), дружить с сыном знаменитого художника Николая Рериха - Юрием, ставшим впоследствии учёным-востоковедом, а также видеть живых Л.Д. Троцкого и Н.И. Бухарина, приходивших по делам к брату.
- Ведь Троцкого и Бухарина, которые теперь в истории, я видела наяву, - рассказывала Намсрайжав и, улыбнувшись, продолжала: - Мало осталось таких людей, как я, видевших их живыми, ведь верно? Представьте, мы часто видели Троцкого на площади. Тогда же всё было просто. Не было никакой охраны. Как и все люди, так называемые вожди просто ходили по улицам…
Вскоре после политического убийства в Китае брата Очирова Намсрайжав вышла замуж за Посла Монголии в России Д. Цийрэгзэна. Вместе с ним в 1936 году она поступила в аспирантуре для монголов при Академии Наук в Ленинграде. Здесь, в библиотеке, девушка познакомилась с будущим известным учёным и поэтом, а тогда просто студентом Львом Гумилёвым. Вспоминала она об этом так:
- Однажды я делала выписки из редкой книги «Чёрная вера или шаманство у монголов и другие статьи Доржи Банзарова», ко мне подошел русский юноша, с которым мы познакомились – это был Лёва.
Они стали близкими друзьями. Гумилёв даже посвящал монгольской девушке стихотворения:
"Чтоб навек не остаться угрюмым.
Чтобы стать веселей и нежней,
Чтобы впредь ни минуты не думать
О прекрасной татарской княжне,
Чтобы пенье моё и томленье
Неожиданно вспомнила ты,
Возвращаю тебе отраженье
Чужеземной твоей красоты.
… Но ныне стою я при счастье на страже,
Я длинное к юрте приставил копьё —
В ней карие очи моей Намсрайжав.
В ней чёрные косы, в ней счастье моё".
Однако значительная часть этих стихов была утеряна при аресте мужа Намсрайжав и самого Льва Гумилёва весной 1938 года – в эпоху массовых репрессий. В 1939 году Цийрэгзэн был расстрелян, а Намсрайжав продолжала жить в Москве.
Во время Великой Отечественной войны она оказалась на Дальнем Востоке, где в лагере для политзаключенных познакомилась с младшей сестрой известной русской поэтессы Марины Цветаевой - Анастасией, которая была в ссылке из-за того, что её сестра иммигрировала во Францию и считалась неблагонадёжной. Намсрайжав вместе с Анастасией читала приходившие от Бориса Пастернака письма о Марине Цветаевой.
- Анастасия Ивановна рассказывала о детстве и юности, - вспоминала Намсрайжав, - как они вдвоём со старшей сестрой читали в унисон её стихи, какие люди тогда их окружали, как они бывали в Коктебеле у Максимилиана Волошина, как Марина познакомилась там с Серёжей Эфроном. Рассказала о гибели сестры в Елабуге в 1941 году, об исчезновении сына её Георгия на войне. Говорила, что узнала обо всём из писем друзей. С Анастасией Ивановной мы ежедневно говорили о Марине, вместе горевали о её тяжкой судьбе, о судьбе Сергея Эфрона, их дочери Али и сына Георгия. О себе Анастасия Ивановна рассказывала, как одно время увлеклась богоискательством, как гостила у Горького в Италии. Много говорила о Борисе Пастернаке, с которым у неё была переписка. Добрейший человек, она делилась со мной своим скудным куском чёрного арестантского хлеба…
Вернувшись в 1947 году в родную Монголию, Намсрайжав много лет переписывалась с Анастасией Цветаевой, несколько раз встречалась с ней во время своих поездок по миру и бережно хранила её книгу о старшей сестре с автографом.
В Улан-Баторе Намсрайжав трудилась переводчиком и длительное время преподавала русский язык западным дипломатам при МИДе, а затем её направили на работу в Посольство Монголии в Китае.
Ей довелось побывать в нескольких странах мира – Дании, Германии, Болгарии, Великобритании и Израиле. Конечно же, несколько раз бывала в России (тогда Советском Союзе). Встречалась с Юрием Николаевичем Рерихом и Анастасией Ивановной Цветаевой. Дважды, в 1970 и 1982 годах, Намсрайжав удалось встретиться с Львом Николаевичем Гумилёвым. С 1970 по 1992 год их связывала активная переписка, которая хранится сейчас в музее-квартире этого великого человека в Санкт-Петербурге. Гумилёв присылал в Монголию свои книги с дарственными автографами, называя Намсрайжав «золотистой зарницей Востока» и «Восточной звездой». Вот один из них: «Золотистой зарнице Востока Намсрайжав Очир от осколка западных монголов, не забывшего доблести предков».
- Его отец – поэт Николай Гумилёв, стихи которого я знала наизусть, - рассказывала Намсрайжав, - будучи в Париже в 1917 году, написал цикл стихотворений, который назывался «Синяя Звезда». И мне нравилось, когда Лев Николаевич называл меня Синей Звёздочкой. Но это такое личное… При встрече его жена Наталия Викторовна сказала мне: «Вы знаете, он однолюб и всю жизнь любил только Вас. Знали ли Вы об этом? И теперь он очень рад, что с Вами встретился. Он говорил своей матери – Анне Ахматовой – что любит одну монголку». Меня зовут Намсрайжав – это очень сложно, по-тибетски. Ахматова спрашивала, как её зовут, эту монголку. Он отвечал: «Её зовут Намсрайжав». И она говорила: «Лёвушка, ну какое это странное имя!» Лев Николаевич рассказывал об этом своей жене, а она мне пересказала.
Намсрайжав очень хотела пригласить в Монголию Льва Гумилёва, но ей это так и не удалось… В своих письмах он постоянно на это отвечал: «Софья Власьевна не разрешает мне приехать…» (то есть Советская власть).
В конце 1991 года, когда Л.Н. Гумилёв тяжело заболел, 76-летняя Намсрайжав напишет ему: «Милый, дорогой Лев Николаевич! …Сейчас все будет хорошо. Я приеду за Вами и Наталией Викторовной, и мы, не спеша, поедем в Улан-Батор, поездим по аймакам (сельские поселения в Монголии. – Д.О.), надышимся запахами полынных степей, будем любоваться восходами и закатами солнца в Гоби (пустыня в Монголии. – Д.О.), миражами, и это укрепит Ваше здоровье, и Вы почувствуете себя необыкновенно бодрым и сильным! По прошествии многих лет, когда настанет время, мы с Вами в блеске первых утренних лучей перейдём через каменистый мшистый мостик и увидим дом с венецианским окном и вьющимся виноградом. Вы будете заниматься своим любимым делом, а я, если позволите, буду охранять вместе с Наталией Викторовной Ваш покой, и никто нас не разлучит, и мы снова будем юными! Вот так будет по М. Булгакову… Спасибо Вам за любовь, которую мы пронесли через годы бедствий, невозможности встретиться… Обнимаю Вас, мой любимый, Ваша Намсрайжав».
В последнем ответном письме начала 1992 года говорилось: «Милая Намсрайжав! Мне уже никуда не уехать, а как хотелось побывать в Монголии. Я очень искренно Вас любил. Знайте это: ибо я вижу свой конец. Ваш верный Арслан (по-монгольски - лев. – Д.О.). Целую Ваши руки. Гумилёв».
Как всё-таки причудливо переплетаются судьбы людей из разных стран!
2009 г.