Я совсем не злопыхатель, и не вредитель, какой-нибудь. У меня служба такая! Обыкновенная, можно сказать, служба, хотя на другие не похожая – цельный день на людей смотреть. Да, ведь и смотреть-то, можно по-разному! Смотр у меня особый, и на все случаи разный. К каждому индивиду - свой подход!
Они вот проходят мимо меня, эти индивиды и думают, конечно:
- У, гляделки свои выставил!..
Сами знают, что мне за это государство деньги платит, но всё равно так думают. А бывает похуже. Идёт такой индивид, глаза голубые чистые, а сам думает:
- Эх, брат, тебе бы сейчас опохмелиться!..
Ну, это я к примеру. Не каждый же день у меня мешки под глазами, и банка трехлитровая с водой на столе.
Но у меня супротив таких людишек, свой ход есть!
Вижу, он приближается к будке, эдак незаметно пальчиком щёлк тумблерок сигнализации - та звенеть, а я к трубке, что сбоку на стене без дела болтается, и провод от которой тянется незнамо куда под стол. Хвать её и кричу так подобострастно:
- Есть! Так точно! Будем брать!
А сам краешком глаза на того типа кошусь. Если он ещё не сбёг, то я ему по секрету, но очень этак важно и озабоченно:
- Не задерживайтесь, товарищ, операцию срываете!
Правда, за эти звонки я выговор от начальства схлопотал, зато те мелкие людишки меня зауважали! Как проходят мимо, так незаметно кивнут головой, мол, всё понимают. Будто хотят сказать:
- Я и ты одной крови!..
А в нашем деле без уважения нельзя. У меня работа такая. Это на вид она простая и никчемная, а на самом деле, очень нужная работа и ответственная!
Представляете, это одним взглядом надо человека оценить, узнать и сделать соответствующие выводы! То, что они пропуск показывают, так это ерунда! В пропуске же не написано, хороший это человек или плохой. Вот и приходится мне с первого разу определять, верить ему или не верить. Другие всю жизнь с человеком проживут, а на что он способен не знают! А я вот должен посмотреть и сразу сказать: украдёт или нет, и сколько.
Вот для этого сижу я, значит, и этак исподтишка поглядываю в своё окошечко исподлобья. Делаю вид, что вовсе ничем не интересуюсь, но все-то они у меня, как на ладони.
Я давно их повадки изучил. Те, кто боязливо идут, я сразу примечаю по дрожи в коленках. Знаю, что они не меня боятся, а моего хамства! Думают, что раз на голове фуражка, так я и совесть потерял? Что мне порядочного человека подозрением оскорбить ничего не стоит? Ну, да пусть так думают. Зато я им верю. Если туда с опаской идут, оттуда точно ничего не вынесут!
Другой, прямо на меня валит! Улыбается как народный артист и в глаза мне заглядывает. Этак держит мой взгляд, чтобы я не видел, как он свой беременный живот, съехавший на бок, незаметно поправляет. Какая уж тут вера? Хап его, и четыре балла заработал за несуна. Потом ещё парочку без пропусков запишу, да акт на пьяного составлю. Смотришь, стану лучшим в смене. Премию дадут.
Но мне всё больше везёт на рационализаторов. Задумчивые такие, всё больше под ноги себе смотрят и руками машут. Что только вместо пропуска не показывают! И проездной, и паспорт пытаются подсунуть. Как-то один пятёрку протянул. А я и не растерялся. Говорю ему:
- Это старый пароль, а сегодня десятка действует!
Он конечно засмущался. Стал извиняться. Но пятёрку забрал жмот!
С утра народ валом валит – опоздать боится. Поэтому я их не останавливаю. Но тем, кто пропуска не показывает, говорю, в зависимости оттого как он выглядит:
- Вы не хотите мне ничего показать?
Или:
- Вы что своей фотографии смущаетесь? Давайте посмотрим на вас в молодости!
А женщинам, которые помоложе, да посимпатичней, этак ласково:
- Давайте с вами познакомимся, покажите-ка мне свой пропуск!
Правда один раз промашка вышла. Не разглядел капитана милицейского в цивильном. Он хоть и был в дублёнке, да в шапке из бобра, но душа то осталась прежняя.
Я ему:
- Не хотите ничего показать?
А он:
- Могу, если очень попросишь!
И такой жест сделал, что я теперь ещё внимательней стал на людей глядеть, кому и что говорить.
Но если кто не отреагировал на моё замечание, я бываю очень строг. Примечу его никчемную манеру, и жду подходящего случая. Проходит такой мимо. И вот начинает по карманам своим рыскать – в один руку сунет, в другой. А сам всё идёт и идёт, к проходной приближается, в сторону смотрит. Мол, сейчас покажет. А я на педальку ногой ррраз, так незаметно. Сам тоже в сторону смотрю, будто верю ему. Он, глядь, уже у самой вертушки проходит. В очередной раз вынимает руку из кармана, и хвать за вертушку. А она как вкопанная. А я в сторону смотрю – мол, верю, проходи. Он дёрг её, а я опять в сторону – мол, разрешаю. Тогда он на меня смотрит, а я будто задумался. Медленно, эдак, поворачиваю голову и с большим унижением молвлю ему:
- Не хотите ли, сударь, пропуск мне показать?
Он, конечно, начинает ругаться, и ещё больше по карманам себя шарит. И чем больше шарит, тем больше злится. А я-то знаю, что пропуск свой он в шкафчике оставил в рабочей одежде, когда на обед собирался. Дело то плёвое. Но принципиальное! Над окошечком моим плакат висит: «Предъявлять пропуск в раскрытом виде».
Крупная неприятность со мной случилась вчера. Как говорят, все несчастья от женщин! Я и не думал, что так получится, когда этакая цаца, мимо меня прошла, даже в окошко не заглянув. Я, аж, рот раскрыл. Прописала, значит, прямо на территорию без пропуска. Как такую не запомнить? Прямо заёрзал на месте от нетерпения – когда же, она обратно пойдёт? Не до чего мне дела не стало, как увидеть её захотелось. Прямо « Я помню чудное мгновенье, передо мной явилась ты..."
От нервов дрыгаю ногами под столом. Думаю, как бы это к ней поделикатней подойти, чтобы между нами всё ясно стало сразу. Никак не могу придумать, даже обидно стало за себя.
И тут она! Дверь будто смазаться сама успела за прошедшее время – не скрипнула! Этак бесшумно заколебалась только. И она – не идёт, летит на крыльях словно ангелочек, ни шарканья не услышал. В пушистой шубке, замшевых ботиночках, в белой шляпке из марабу. Пёрышки на шапке так слегка и шевелятся, в такт движениям, словно приветик мне машут. А я не в силах слово сказать – очаровала она меня. Язык к нёбу пристал, рот не закрыть, а нога проклятая долг свой давай выполнять! На педальку – ррраз. Дамочка об вертушечку животиком – бух! Но мне-то не до этого. Не могу в себя придти – ещё очарован! Лицо её румянцем залилось таким ярким, что вот-вот марабу вспыхнет. Она тоже мне слова сказать не может. Только смотрит через стекло и яркий ротик свой открывает – закрывает. Ох, и красива была она. Застеснялся я, глаза вниз опустил - точно боюсь заколдует!
Дамочка перестала ротиком работать, но зато у неё челюсть слегка затряслась и, вот-вот, слёзки пойдут. Очнулся я от нервозности такой, поскольку дело мокрое я совсем не выношу. Прямо не по себе стало. Весь организм в комок сжался. Выскочил быстренько, из трехлитровой банки ей водички плеснул в стакан, протягиваю. А она поднесла водичку к губам, и, видать, оклемалась сразу:
- Что-то,- говорит,- у вас водичка самогонкой попахивает!
Ну, здесь и моей очарованности конец пришёл:
- Каким таким,- спрашиваю,- самогоном? Первочёк мой, два раза через актив прошёл, на молоке отстоялся! Вы,- говорю,- пейте, да пропуск мне показывайте поскорее, а то вон за вами уже очередь выстраивается. «Что дают» – спрашивают!
А народ и впрямь давить начал. Все домой хотят поскорее попасть. Вернулся я быстренько на своё место, пожалел дамочку.
Ну, её,- думаю, - к бесу, в следующий раз пропуск посмотрю. Пусть домой канает.
Легонечко педальку-то и отпустил. Откуда же мне знать было, что дамочка ножку на вертушку поставила и в сумочке своей роется?
История случилась.…
Только я сразу своё окошко закрыл, как это в ларьках делают, когда покупателя обвешивают. И через стекло смотрю. Прямо как в телевизоре получилось, только звук слабый. Ну, так мне этот звук и не нужен вовсе был!
Сегодня с утра начальник караула меня вызывает:
- Ты что? - говорит,- новую секретаршу шефа не узнал?
А откуда я её узнаю, если она новая, никто с ней меня не знакомил, но я решил, что лучше скажу по-научному как в конституции записано:
- Узнал, но для меня все равны!
- Ты, что газет не читаешь? - спросил он,- к чему твоя уравниловка за двадцать лет привела. Гибкость теперь нужна, гибкость!
Понял я, что впросак попал, но решил держаться до последнего:
- Прогибаться,- говорю,- это не по мне. Совесть не позволяет!
А начальник в ответ:
- Раз ты швабру проглотил, будешь теперь на воротах стоять, кнопку нажимать. Там гибкость не нужна.
Так что с завтрашнего дня решил я перестраиваться! А всё-таки, правильно говорят: все несчастья – от женщин!
Ленинград 1986 год