Рассказ «Медведь, обнимающий Полярный круг» редактору журнала понравился, его он обещал опубликовать в ближайшем, третьем по счёту, номере. А поскольку в портфеле нового областного издания читабельного «загона», не считая графоманской ерунды, почти не было, то редактор (он свою должность писал без модной теперь даже для многотиражек приставки «главный») попросил Георгия за ближайший месяц написать ещё такой же рассказ на тему политической фантастики. С уклоном, это специально подчёркнуто, на желанный редактору возврат к социализму.
Очень кстати такой заказ, Георгий на радостях даже не поинтересовался - будет ли гонорар - был готов печататься бесплатно – лишь бы ни одной его бесценной строчки не поправили, такое его условие. А задумка была, да, была...
Он уже после заказа похвалился-поделился своим новым литературным замыслом с друзьями на очередной встрече однокурсников, из которых один выбился в большие журналистские начальники и в сюжетах понимал толк, а второй, изменив полученной по диплому профессии, одно время успел отличиться на другом фронте. В прямом, а не в переносном смысле: есть у подполковника в отставке, но такие офицеры, говорят, в запасе не бывают – они всегда в невидимом строю, боевые награды, полученные ещё в основном в капитанские годы, когда пришлось побывать года три «за речкой».
За банкетным столом идею будущего рассказа товарищи, в том числе и три молодящиеся бабушки, дружно одобрили. Даже бывший контрразведчик поддержал:
- Вот бы и вправду так надо действовать! А то мы в своем «Союзе» пятое или шестое письмо премьер-министру, который нынче выше президента, пишем про сердитого главного по обороне, остатки этой самой обороны усердно разваливающего, а толку-то... Ни на одно письмо не было ни ответа, ни какого другого привета.
- И ждать не надо! – воскликнул Георгий. - Наивные вы, военные, люди. Как, впрочем, и мы, периферийные журналисты. Даже центральные газеты, не только со старыми названиями, но и близкие к ведущей единой партии, не раз критиковали большое начальство. И сердитого маршала в гражданском костюме, и финансистов то ли с немецкими, то ли с греховными фамилиями, и несостоявшегося посла на Украину за его прежние рабские пенсионные и социально-медицинские реформы, а толку-то! Не может быть такого, чтобы государь за народ, а его подчинённые – против! Они же государеву волю всегда беспрекословно, я бы даже сказал, талантливо, с вдохновением, выполняли-перевыполняли.
- А как красиво главный министр вместе с главным олигархом для телезрителя-электората в Пикалёве, словно заправские артисты, сыграли! – не удержался и сказал о том, что давно обдумывал, журналистский начальник Машков, обычно даже в пьяных мужских компаниях не пускавшийся в такие откровенности. Но он же был в отпуске и не на территории своей области. Почему и правду-матку не сказать.
- Андропов, - дополнил со своей колокольни подполковник Николай, - когда стал Генеральным секретарём, сказал своим приближённым, потом его слова услышали через тех лиц многие: «Мы не знаем общества, в котором живём». Нынешние правители от всего общества вообще отдалились, мне кажется, что они даже не хотят знать проблем, как они теперь говорят «электората», который по новым избирательным правилам даже на выборах уже нужен лишь для статистики и наблюдателей из Европы.
- Правильно! – подержал сахалинца Машков. - И глобализация будет нам лишь во вред! Мы мечтаем попасть в ядро той системы, а будем, как пишут сами же европейские политологи, в числе аутсайдеров, на пространствах которых Запад организует «дополнительную» экономику. И участь аутсайдеров через годы будет ужасна...
На следующий день после банкета Георгий, хотя и был с похмелья, взялся, наконец, за писание задуманного рассказа. Давно заметил, что в таком утреннем состоянии иной раз очень хорошо пишется, что получается лучше, чем в скучные трезвые дни, и это не его открытие, сделано оно другими мастерами пера, не компьютерного, а гусиного, ещё несколько веков назад. В литературных профессиональных кругах такой похмельно-талантливый феномен известен давно, недаром среди пишущей братии много уважающих Бахуса. Вот и Георгий, ограничившись стаканом минералки, включил ноутбук – и замелькали с клавиш художественные, как он считал, строчки.
«Президент стал премьером, потом снова вернёт свою должность, которую побережёт лет двенадцать для однажды уже ставшего его преемником юриста, который в свою очередь согласовал с кем надо уже своего преемника из двух молодых, ещё к ним присмотреться надо, госдумовских депутатов, естественно, единопартийцев.
У первого современного царя, любившего говорить о дорогих россиянах, была кроме двух дочек, внуков и супруги, и финансовая Семья, численностью чуть побольше домашней. У его преемников она широко разрослась «детьми» из второй столицы и офицеров-юристов, которые имели теперь высокие посты или олигархические владения не только в верхах, но уже и в регионах.
Да, тут в такое демократическое ушко при любом раскладе чужаку не пролезть, выборы выиграть невозможно. 2017 год тоже нежелателен. Последующая Гражданская (такая вот обычно после революций историческая неизбежность) война унесёт много продолжающего и сегодня таять народа, только в этот раз белых и красных не станет, а будут нищие владельцы деревянных рублей и просто гламурные владельцы – долларов, акций, заводов, газет, пароходов, естественно, со своими оплаченными приспешниками.
А у летчика Иванова есть улётный план победы над нынешней расплодившейся и жадной Семьёй: раз выборы не выиграть, а революция страшна жертвами – обойтись очень малой кровью. Читал он на досуге, когда повышал лётную квалификацию в учебном полку в Саваслейке, роман американского писателя и, забыв название книги, трудно выговариваемую фамилию автора, прекрасно запомнил интересный сюжет. Суть в том, что некий штатовский летчик бросил свой истребитель на Капитолий, когда в нём собрался весь политический и финансовый цвет нации, которую ненавидел весь мир – убедился сам в этом, побывав в Югославии, Ираке и Афганистане, выполняя там нечестные приказы...
Новый, - после бомбового пикирования в живых из прежнего бомонда не осталось ни единого начальственного человека, - цвет нации повёл себя и внутри страны, и вне её совершенно по-иному, заслужив быстро мировое уважение.
Ещё до училища в Москве Иванов, симпатизируя несогласным, ходил на их кружки и заседания, курсантом встретил единомышленников в казарме, старлеем принят в совет противодействия военным реформам, из Саваслейки вернулся капитаном, одновременно узнав новость об очередном сокращении офицерских кадров среднего звена. Поделился запомнившимся сюжетом с друзьями. Они в свою очередь рассказали о готовом плане, очень подходящем для российских условий, своим столичным товарищам. И тут всё закрутилось!
Капитана внезапно перевели в другой истребительный полк, подмосковный, стоявший по соседству с эскадрильей бомбардировщиков, складами взрывчатки и строительным батальоном, который постоянно что-то строил на этой закрытой территории. А потом друзья во время очередной встречи сказали, что будущее правительство обновлённой социалистической России назначило его исполнителем им же рассказанного плана. В его самолёт загрузят подъёмное количество взрывчатки пополам с какой-то недавно изобретённой смесью, уничтожающей всё вокруг на пару сотен метров, а Иванову останется лишь в нужное, с точностью до минуты, время вылететь в центр Москвы и спикировать на указанное здание.
Осталось лишь узнать, когда в том месте соберутся слушать ежегодное послание президента депутаты, министры, губернаторы, да ещё заранее было обещано, что в этот раз будут приглашены не только столичные именитые олигархи, но и периферийные богачи.
- Это только нам на руку! - обрадовался Иванов.
- Мы тебе потом такой памятник отгрохаем! – утешил будущего героя новой России будущий вице-президент, приехавший лично убедиться, что Иванов от своих слов и действий не откажется и что на него можно положиться на все сто один процент."
Перечитал написанное Георгий, понравилось. Но этот интересный сюжет, чтобы не был он скучным, надо разбавить диалогами и хотя бы одним пейзажем, ввести, как давно принято, хоть одно женское лицо, например, любимую девушку Иванова. А вот о будущих, когда самолет спикирует на российский Капитолий, событиях писать страшно. Хоть и политическая фантастика, но всё же, всё же... Вдруг кто-то примет это за подсказку!
Похмелье тем временем прошло, и дальше не писалось. Да и пора собираться на воскресную встречу с несколькими однокурсниками, оставшимися в городе. Ещё вчера, когда собрались у единственного в стране памятника солнечному фрукту лимону, спохватились, что нет их бывшего заводилы Петра Мухина из Выдкова. Что с ним случилось? На все прежние встречи он приезжал обычно первым – такое расписание междугородних автобусов, но и уезжать ему приходилось раньше, не допив последнюю рюмку.
Петя позвонил, словно догадался, когда все товарищи уселись за банкетный стол, тамада уже готовился произнести первый тост.
- Георгий, - прозвенел мобильник. – Вы уже начали праздновать? Нет. Значит, подгадал. Извините, что не с вами – я в больнице. Что-что, инсульт! А кто из давно не виденных мной есть? Николай? С Сахалина! Дай трубку, сорок четыре года его голос не слышал!
Вот такой у нас Петька! Всё же вспомнил...
Когда банкет подходил к концу, когда настало время рассчитываться, случилась неприятность. Но быстро же и разрешилась. У одного из сокурсников не хватило до поделенной на девять частей прогулянной суммы денег. Бывает и такое, та группа однокурсников тоже случайный срез общества. Начинали когда-то все одинаково, поступили учиться из семей со средним достатком, только у Юрки Шишина отец был председателем колхоза. И первые годы работали в одинаковых должностях – мастерами или технологами.
Но время, для каждого по его способностям, внесло свои коррективы. Из всей бывшей группы, а пятерых уже вообще не стало, лишь один до сих пор высоко работает – областной журналистский чиновник Машков. Пенсия большая только у одного бывшего подполковника, но и он всё ещё начальник службы безопасности далёкой фирмы, связанной с туристическим, гостиничным и ресторанным бизнесом, да и приработок имеет за счёт перегона машин из Японии. Хватает денег и на помощь давно взрослым сыну с дочкой, и их детям, хватило и на льготный билет в двенадцать тысяч рублей на самолёт (втрое дешевле обычного) из самых окраин до Москвы. Куплен сразу же билет и на обратный путь, и есть запас денег на месяц отдыха на родине – кто знает, может больше и не удастся побывать тут.
Остальные - пенсионеры вчистую, без намёка на работу. Георгию в открытую редактор сказал, чтобы написал заявление по собственному, поскольку кризис, да и ещё несколько человек скоро попадут под сокращение. Юру Шишина никто не сокращал, просто очередные хозяева внезапно пропали с миллионами «Агротехники».
Пётр Мухин был хорошим главным инженером, а Валька Плесков – главным энергетиком, но теперь и в сторожах не удержались. Бывшая директор треста столовых Нина Варнова наконец-то нашла с помощью Георгия должность киоскёра, но ей намекнули, что молодым надо уступить место, её хоть пасека теперь спасает.
Валерка Емельянов на пенсии давно – по горячему стажу, всю жизнь был мастером в кузнице, но и не от этого ли стажа серьёзно болен: был в юношах кругленький, пухленький, теперь тонок, как спичка. А Георгий, которого когда-то звали Спичкой, наоборот, непозволительно располнел. Так вот у Валерки и не хватило денег. От того, наверное, он и запьянел после третьей-четвертой рюмки, от беспросветной безысходности и предвидя неловкость: ещё позавчера у них с супругой была последняя тысяча, но троих внуков она сводила в парикмахерскую перед школой – и триста рублей как не бывало. Жена выделила Валерке на встречу с друзьями две сотни, сказав, что на остальные полтысячи они должны прожить неделю до пенсии – Емельяновы ни разу в жизни не занимали ни копейки. За Валерку оставшуюся часть внес Машков, дав должнику свой домашний адрес.
Валька Плесков повёл пьяненького Емельянова, друга ещё с первого класса, на автостанцию – им ещё ехать в соседний город, а остальные договорились назавтра ехать на двух машинах в больницу соседнего райцентра навестить Петра Мухина.
Вот ведь какие все дружные стали, когда перевалило за шестьдесят, почувствовали в душе осень и за ней на очереди зиму, которой не скажешь, чтобы подождала. Из прежних ценностей мало теперь что волнует, техникумовским давним стилягам одеваться ныне в новое ни к чему – прежде купленное не износить до старушки с косой, дорогие покупки в дом без надобности, лучше детям пусть что-то желаемое перепадёт. Ну, прямо по Люкину, любимому местному поэту их юности: теперь уже и любовь – не то, и морковь не то – наелись! Вот вам и вихрастые мальчишки, вовсю когда-то читавшие книжки. А давняя дружба даже, удивительно, крепче стала.
Впрочем, почему это удивительно. Новых товарищей не завести, старых становится меньше... Георгий до сих пор, полгода уже прошло, сожалеет о том, что в последнее время лишь словами приветствия перекидывался, поговорить бы пообстоятельнее с бывшим соседом по улице Мастеровой Венькой Мохиным. Тот его на три месяца младше, не пил и не курил, лишь, смеясь, семечки поплёвывал, крепок телом и румян щеками, правда, дети выросли непутёвые, может, распереживался до сердечной боли, и охнуть не успел... У нашего уходящего времени другие ценности... Кстати, Юра Шишин, собиравшийся в больничную поездку, утром позвонил, что защемило сердце...
Итак, поехали на двух машинах в тот близкий, всего-то полчаса быстрой, если нет гаишников на пути, езды, а они, будь не ладны, попались по дороге, но зоркие водители, успели вовремя притормозить и заставить пристегнуться пассажиров даже на задних местах. Уже на местном, в Сосновском, рынке купили для больного, не жалея денег, свежих фруктов и сок с минералкой, да и себе в обратный путь не забыли запасти на придорожный пикник водки и закуски.
Пётр посещению друзей очень обрадовался, не ожидал! Поговорили о многом, вспомнили всех друзей юности, теперь Мухин после такого общения непременно, заверил он всех друзей, быстрее пойдет на поправку. Георгий, чтоб не скучал больной в палате, ему свою новую книгу подарил, где и о Мухине написано.
На обратном пути место для остановки особо не выбирали – отъехали от посёлка километра на полтора, увидели широкую тень под большой берёзой на широкой же обочине, подняли по первой и тут же, чтобы водка не прокисла, по второй...
Утром Георгий вновь с похмелья, вновь, глотнув минералки из горлышка, уселся за компьютер.
«В лётный городок приехала к Иванову его девушка, по фамилии тоже Иванова.
- Вот и хорошо, что фамилию, когда выйду замуж, менять не надо, - рассказывая подругам о женихе, смеялась она. И напоминала об одной знакомой, которая была Баранова, а стала Барашковой.
Ваня Иванов, когда она приезжала навестить его в Саваслейку, прибежал на КПП через три минуты после звонка дежурного, а тут же суженого ждала она почти час. И лицо капитана не было радостным от встречи, сулящей прекрасную ночь.
Что же случилось с женихом? Тогда, в Саваслейке, они долго и счастливо гуляли, что-то щебеча и взявшись за руки, по желтеющей аллее берёз, шуршали ногами по толстому слою листьев, падающих, словно капли дождя, добавляя желтизны в мягкий ковёр тротуара. Недолго искали в длиннющем селе, в котором каждый второй дом вообще пустовал, хозяев, у которых можно было снять хатку на ночь. На следующее утро лётчик, даже разрешения не спросив у командира, уехал провожать подругу на железнодорожный вокзал в Навашино.
Сегодня же и после поцелуев-объятий капитан Иванов остался грустен, по берёзовой аллее с липкими весенними листочками и только что подметенной солдатами тропинке ходили молча. В гарнизоне квартиру, где бы остановилась Наташа, Иванов нашёл быстро – друг-капитан дежурил до утреннего развода по аэродрому.
В постели Ваня оказался вялым.
- Да что с тобой происходит!? – не выдержала наконец-то холодного с ней обращения обиженная Наташа. – Ты какой-то другой стал!
- Знаешь, Наташенька, нам лучше расстаться, - печально произнёс Ваня.
- Почему?
- Не скажу. Это секрет. Меня скоро не будет.
- Куда-то уедешь? И надолго? Ванечка, я обязательно буду тебя ждать!
- Нет, милая, меня вообще не будет.
- Ты, Ванечка, что-то темнишь! Может, другую нашёл? Так скажи прямо, что я тебе разонравилась.
- Нет, Наташ, я по-прежнему очень люблю тебя, мне самому жаль, что мы встречаемся в последний раз.
- Как так?
- Сегодня пятница, завтра к вечеру я провожу тебя на электричку, в воскресенье моё дежурство. А в понедельник смотри вечерние новости, там и про меня, ты сразу поймешь, будет сказано. Но это пока тайна.
- Ванечка! Я тоже очень тебя люблю. И я чувствую: с тобой что-то происходит. Ты чем-то обеспокоен? – Наташа обняла Ванечку, прижала плотнее к себе, потом одной рукой стала гладить щеки, плечи, бёдра, нащупала восставшую от ласок плоть...
В этот раз всё было долго и прекрасно. Наташа, закусив губы, чтобы не застонать, словно самолёт полетела над постелью-аэродромом.
...Иван подошёл, закурив, к окну, выдыхая дым в форточку. С пятого этажа офицерского дома было видно, как стройбатовцы, взявшие аккордный наряд по асфальтировке дополнительной полосы и латания старых разбеговых дорог, трудясь до полуночи, выгружали как раз около его самолета, убранного по причине строительных работ с привычного места, с крытой брезентом автомашины какие-то материалы.
«Всё идет по плану, подумал Иванов, сегодня ночью самолёт будет загружен взрывсмесью, завтра заасфальтируют новую полосу, в воскресенье я поставлю самолёт на прежнее место, а в понедельник мне прикажут на самолёте проверить качество покрытия нового поля».
Иван вернулся в постель, обнял Наташу.
- Ты не забудешь меня?
- Почему «не забудешь»?
- Я же сказал, что меня скоро вообще не будет. В понедельник всё узнаешь.
- Это тайна, да? Намекни хотя бы, я буду молчать.
- Я поспособствую построению новой страны. Но давай больше не будем о моих делах, займёмся более приятным».
Вот этот кусок рассказа получился более читабельным. Есть и диалоги, и девушка, и секс. Георгий ещё раз пробежал только что набранный на ноутбуке текст. У маститых писателей, знал он, давно изучив мемуарную литературу и «писательскую» серию ЖЗЛ, всё заранее разложено по полочкам: завязка сюжета, конфликт, развязка... А у него и концовки не придумано, хотя дело уже к середине рассказа идёт. И как раз той середины не чувствуется. Может, лучше сейчас написать концовку рассказа и под неё уже тщательнее выписывать серёдку с кульминацией, с пикированием самолёта на столичный Капитолий, с его взрывом и гибелью, кому печальной, кому обещающей разительные политические и экономические перемены, всех именитых слушателей президентского послания.
Кстати, надо всё перечитать, чтобы не попасть впросак по теории закрытой национальной экономики, чтобы написать о том, как временный, до действительно демократических выборов, президент будет выруливать на лучшую дорогу – вперёд, к победе социализма! А вице-президент, отвечающий за идеологию в новой России, поделится с народом своими планами видения будущего.
Но уже пора собираться с супругой в кафе «Палаццо», где договорились встретиться перед завтрашним отъездом по другим российским местам с Николаем из Сахалина и с другом-журналистом, который тоже придёт с женой и так же на следующий день уезжает домой.
За палаццевским столом всё внимание было отдано гостю с Сахалина, обе супружеские пары друг про друга давно всё досконально знали, даже мелкие неинтересные подробности. А тут как раз для обоих журналистов, чиновник тоже иногда пописывал в журнал, где был членом редколлегии, человек, которого они знали сорок четыре года назад, а что с ним было дальше, о том не ведали. И уж очень крутой поворот у этого техника-технолога по обработке металлов давлением получился – контрразведчик, полевой, на их языке, пахарь, рывший информацию далеко от границы для кабинетных спецов, которым способ получения нужного был вообще не интересен.
- Помните, что я ещё в техникуме был чемпионом по стрельбе, получил звание мастера спорта?
- А я кандидата в мастера по шашкам, – перебил соседа под укоризненным взглядом Машкова Георгий.
- Ну, вот и попал в соответствующее училище, потом, проработав погранцом, учился в «Вышке». Оттрубил «за речкой» три года. А там мне больше не пистолетом пришлось действовать, а ножом по горлу... Да-а, вспоминать не хочется. И не буду. Расскажу о том, что после пришлось лет пять лечиться, в госпиталях побывал, да и в психушке однажды долгое время провёл, нет, не подумайте чего, для нас, военных, в особом отделении особое обслуживание было. Потом, когда почти выздоровел, дали мне на выбор направление на сидячую, в областном управлении, работу, причём место на выбор: Чита, Хабаровск, Сахалин. Но всё равно иногда, чуть что, начинали сперва трястись губы, потом лицо, затем руки, я жене сразу напоминаю про «скорую»... Но постепенно спокойная почти гражданская жизнь брала своё, даже, как и раньше, на охоту стал ходить, с рыбаками за икрой плавал. Вы знаете, что такое красная икра-пятиминутка? Хороша, тёпленькая, под водочку! Давайте и мы повторим!
Георгий просил про ордена рассказать, они же пороховые, ещё советские, особенно первый в планке из чётырех рядов – Боевого Красного Знамени.
- А ещё есть и от нескольких иностранных государств, - добавил Николай, но я же сказал, что не хочу о прошлом. Давайте лучше расскажу про застреленного мною тигра.
- Он же в Красной книге?
- Выйдут солдаты с заставы в обход территории, тигр мягко ступает за нарядом, правда, ни кого не трогая. Раз так ходил, второй, третий, вот меня, стрелка, и попросил приятель, командир заставы, выйти вслед за тигром... А шкура, в конце концов, оказалась у политработника, расследовавшего законность применения оружия в данном случае. Шкуру взял, написав нужное заключение, а потом и мы написали куда следует, так что тот майор из армии досрочно полетел. Один раз завалил медведя, несколько кабанов на счету...
- А в каких странах ты, Коля, побывал?
- В Афганистане, Китае, обоих Кореях, Японии и в США. И ещё раз убедился, что все страны, даже вышедшие из одного гнезда корейцы, разные, как и все люди, даже вот мы с вами разные...
- И каждый район области, - снова перебил соседа Георгий. - Я в этом убедился, поездив по семи районам, будучи пятнадцать лет собкором. Извиняюсь, что дополнил твою мысль.
- Особенно было интересно сравнивать те страны в советское время. Не считая магазинного богатства, они нам во всём остальном проигрывали. Как-то в США мне понадобилось купить тюбик глазной мази из тетрациклина, у нас он тогда стоил девять копеек. Там же, я удивился, четыре доллара! Это в четыреста раз дороже нашего по официальному тогдашнему курсу рубля, а по курсу черного рынка – так в четыре тысячи раз. Цене за поездку на метро уже не удивился: у них тогда она стоила полтора доллара, у нас, если пересчитать на доллары – пять сотых! А потом мой американец, у которого я жил две недели, приехал к нам в управление, поручили сопровождать его мне, удивился нашим ценам. Пришлось съездить с ним в Ленинград, а на следующий день обратно в Москву. Так я на два билета туда - обратно и ресторан извёл, по отчету о командировке помню, всего сорок рублей! Вот у меня и тост родился: за тогдашний СССР с его человеческой экономикой!
...Уже третье утро Георгий с похмелья, такого много лет с ним не бывало, не молодой столько выпивать, а вот, поди ж ты, раскатал губу. В это утро не минеральную пил, а пиво.
«Вице-президент собрал у себя всех главных редакторов центральных политических газет и директоров ведущих телекомпаний.
- Я пригласил вас, чтобы объяснить политику наших нового президента и нового правительства. То, что случилось, это была часть нашего плана, который частично разработал и сам же выполнил лётчик Иван Иванов, ему мы обязательно поставим памятник на Красной площади. Иначе эту мафиозную правительственно-депутатско-олигархическую группу было не победить. Мы отменяем некоторые договоры с европейскими и мировыми структурами, но не с отдельными государствами, мы заявляем, что отказываемся от вхождения в ВТО. Иностранные фирмы, имеющие у нас собственность, если согласны на наши социалистические условия, пусть работают, как и раньше, свои богачи получат некоторую компенсацию за собственность, при условии что в неё вложены для развития личные средства, если нет, то все равно будет небольшая, но компенсация. Все зарубежные счета оставшихся в стране олигархов возвращаются на родину, наследников погибших – тоже. Для всех одно условие – в их распоряжении остается пять процентов накоплений, остальное идёт на укрепление экономики страны, которую они недоразрушили.
Пока главы районных и городских администраций, губернаторы будут назначаться президентом. Выборы депутатов всех уровней не отменяются. И они будут демократическими, какими и должны быть всё последующее время. Когда экономика страны окрепнет, тогда и узким кругом лиц назначенный президент объявит о выборах высшего должностного лица России.
И, главное, мы переходим к закрытой национальной экономике. Почти такой, какой была при социализме, но, естественно, с поправками на нынешние условия. Ведь кое-что было с начала девяностых годов прошлого века и полезного, что можно взять в создаваемую нами сейчас страну. Я сейчас объясню, что».
Георгий на этом остановился, удивившись сам тому, что написал. Особенно про закрытую экономику. Надо, кстати, перечитать всё имеющееся в личной библиотеке на эту тему, а то дальше как бы не настрочить какую-нибудь глупость. Да и пора идти на автостанцию провожать супругов Машковых и Николая-сахалинца, которым до Нижнего ехать всё равно вместе.
Проводы оказались недолгими: племянник Машкова на «Соболе» в это же почти время собирался в Нижний, как по пути не подбросить дядю с женой и его друга до Московского вокзала.
Георгий, вернувшись домой, взял из книжного шкафа трёхтомник в своё время хорошо известного писатели и политолога Сергея Кара-Мурзы «Советская цивилизация» (в двух книгах) и «Манипуляция сознанием». Очень можно что-то для умной речи вице-президента взять оттуда и на этом закончить, выписав потом ещё серёдку, рассказ.
Утро четвёртого дня наконец-то для Георгия обошлось без похмелья, можно и за работу. Только вот надо придумать как скучную речь вице-президента разбавлять чем-то интересным. Ага, придумал!
«Вице-президент после перерыва продолжил разговор с журналистами об экономической политике нового правительства.
- Вам только что раздали более полный текст моей статьи, которая будет на днях опубликована одновременно в нескольких газетах. А сейчас, вижу, что большинство из вас молоды и даже социализм в силу возраста не помнит, разве только по печальным вздохам о светлом времени своих родителей, поэтому расскажу вам лишь основы будущей нашей экономики простым языком. А для начала интересный недавний случай из моей семьи.
Девушки одной из московских школ, в том числе и моя внучка, на выпускной бал всё до одной пришли в ученической форме семидесятых годов. В коричневых безыскусных платьицах и ослепительно-белых передниках. И с пышными бантами в волосах. И затмили всех остальных подружек, из других классов, наряженных в немыслимо дорогие изысканные бальные платья. Вот такая даже у наших внуков ностальгия о советской эпохе. И ретро победило! И вообще эта труднообъяснимая ныне тяга к советской атрибутике, ретро-моде, а то и демонстративному вызову, у молодёжи стала особым шиком. На майках написано: «Куба», «Че Гевара», «СССР», «Гагарин», и даже, что скрывать, «Сталин». А тут ещё Газманов подогревает: «Я рождён в Советском Союзе...» В семьях с антресолей достают забытые детские книжки, в магазинах расхватывают мультики той поры, а детишки, перекормленные монстрами-Шреками, инстинктивно тянутся к нашим добрейшим волкам и зайцам, котам Леопольдам и ёжикам. Выходит, видимо, что-то тогда было такое, что заставляет нынешних 30 - 40-летних, в том числе моих сына и дочь, моих внучек отозваться, может быть даже неосознанным влечением к товарищескому единению, к коллективному сопереживанию, сотворчеству, соборчеству. К романтическому молодому порыву. Если не находят они всего этого в насаждаемых искусственно нынешних молодёжных образованиях. И все эти сборища на Селигере заформализованы ещё сильнее, чем бывшие комсомольские активы. Молодежь, как вы поняли, скорее даже неосознанно тянется к тому хорошему и возвышенному, что традиционно отвечало чаяниям нашего народа, какой бы общественный строй не довлел над душами. А уж над русской-то душой тем более. Да и как молодым без жажды подвига, самовыражения, самореализации, самоутверждения. Когда мне доводится беседовать с ветеранами Великой Отечественной войны, с уже постаревшими строителями БАМа или гигантских гидроэлектростанций Сибири, поражает в них главное: счастливая гордость причастности к ратному или трудовому подвигу. И, несмотря на неимоверные тяготы и лишения, в их молодости было главное: преодоления и победы. И беспредельная уверенность в друзьях-товарищах, с которыми - хоть в разведку, хоть в горы Кандагара и Кавказа. Хоть на производственный прорыв. А вы, нынешние, сможете ли, лет так через сорок, гордится тем строем, что на днях мы свергли? Вряд ли.
Это я о личном. Теперь по теме нашего разговора более конкретно.
У нас со времён создания СССР сложился особый тип хозяйствования и жизни людей. Вся сила советского строя и чудесный рывок в развитии хозяйства были связаны с тем, что, обобщив средства производства, Советская Россия могла ввести «бесплатные» деньги. У нас главным было удовлетворение потребностей, а при рыночной экономике самое важное – получение дохода, чувствуете, мои дорогие, разницу? Даже в царской России рыночная экономика не могла занять господствующего положения. А в 70-80 годы прошлого столетия советское общество стало в целом обществом «среднего класса», сейчас же получилось аномальное общество – небольшое количество людей со сверхдоходами и масса обнищавшего населения. Больше такого, обещаем, не повторится.
Я вас не утомил? Нет. Перехожу тогда к главному. В советской экономике действовала особая система из двух контуров. В производстве обращались безналичные деньги, количество которых определялось межотраслевым балансом и которые погашались взаимозачетами. На рынке же потребительских товаров обращались нормальные деньги, получаемые населением в виде зарплаты. Их количество строго регулировалось в соответствии с массой наличных товаров и услуг. Это поддерживало низкие цены и не давало допускать инфляции. Рубль при этом был неконвертируемым, масштаб цен у нас был иным, не как на мировом рынке. И внутри страны что-то стоило гораздо дешевле, чем нужно, например, продукты питания, а предметы роскоши были дороги, хотя их производство стоило мало.
Непонятно? Вчерашнее правительство говорило, что в стране нет средств, чтобы содержать северные города. Но почему в Советском Союзе были деньги на возведение Норильска, на отдых детей с Камчатки в Артеке? Потому, отвечу, что тогдашнее общество несколько десятилетий строилось как одна семья. Отсюда и производство не для прибыли, а для потребления, но и жили мы тогда по средствам. Да, мы в «застойное», как теперь называют то время, имели ресурсы, чтобы делать космические ракеты, но ещё не доходили руки до джинсов и пылесосов. И эти товары бы скоро стали делать, надо было чуть потерпеть. Но что потом случилось – то уже случилось. Наше новое правительство учтёт и ошибки тех «застойных» лет, и ошибки Ельцина с вороватыми последователями.
Помощник принёс вице-президенту записку.
- Наше правительство,- прочитав её, вице-президент тут же решил ознакомить с ней всех присутствующих, - в дополнение к предыдущим отказам решило больше не иметь дела с МВФ и Международным банком реконструкции и развития и вышли, как это уже было в 1950 году, из долларовой зоны, чтобы у себя внутри укрепить курс рубля. Будем копить, как сейчас это делают в Китае, золотой запас.
- А как будете решать демографическую ситуацию? – неожиданно задала вопрос, воспользовавшись паузой, журналистка из «Работницы». Она этот вопрос задавала лет десять подряд, так ни разу не получив конкретного ответа. Коллеги, знавшие её и её коронный вопрос, с нетерпением ждали, что скажет вице-президент.
- Отвечу. Тем более, что готовясь к пресс-конференции, я запасся кучей статистических материалов. Если скопом – так по всем экономическим цифрам последние двадцать лет во всём проигрывают советскому времени. А конкретно о демографии вот что скажу. Я сам с 1947 года, в школе нас было четыре параллельных класса, теперь такого давно нет. – Вице-президент заглянул в бумаги и нашел нужную страницу. – Вот, читаю. На пятый год после Великой Отечественной войны уже стало ясно, что демографическая ситуация пошла у нас на поправку. В тот год родилось на каждую тысячу населения 26, тут ещё десятые доли процента написаны, человек, умерло 9. Через десять лет естественный прирост население стал ещё большим. Вот так то! Нынешнее правительство улучшением демографической ситуации займется в первую очередь, ну, без смеха, товарищи журналисты, путем организации мероприятий, способствующих здоровью малышей и их мам, которым оплачивать будем стопроцентный, от фактического заработка, трёхлетний отпуск, а после рождения третьего ребёнка работать вообще не нужно, строительству новых дошкольных и спортивных учреждений и так далее. После этого ответа вопросы от журналистов посыпались один за другим».
Уже становится скучно читать, подумал Георгий, выправив стилистику очередного куска произведения и выключив компьютер. И вообще рассказ, кажется, не получился. Георгий решил положить его в стол на полгодика, может что-то за это время вызреет, а в журнал, раз обещал редактору, напишет, есть у него ещё одна задумка, другой...