Пером по шапке

Евгений Бузни
ЕВГЕНИЙ БУЗНИ

ПЕРОМ ПО ШАПКЕ
или
НЕ В БРОВЬ, А В ГЛАЗ
Житейские записки писателя

ПРЕДИСЛОВИЕ

Эту книгу я писал несколько лет. Собственно говоря, писал не книгу, а свои заметки, то есть отклики на происходящее в нашей стране. То ни получались в виде памфлетов, то напоминали критические эссе, но всегда это был крик души. Хотелось немедленно отреагировать на врывающуюся в нашу жизнь гниль и затхлость, привлечь к этому внимание, чтобы хоть чем-то способствовать очищению сознания, пробуждению совести. Если не удаётся бороться в открытом бою с глазу на глаз, поскольку мне до моих «героев» порой никак не дотянуться, то решил бороться пером, памятуя русскую пословицу «что написано пером, не вырубишь топором» и, как говорится на Руси, именно им «бить по шапке». Отсюда и название книги «Пером по шапке».

Многие из предлагаемых материалов были опубликованы, за что я очень признателен редакциям. Некоторые тоже отправлялись своевременно, однако по каким-то не доведенным до меня причинам так и не попали на страницы печати. Так что здесь они появляются впервые.
В данном собрании мыслей, которое я не называю сборником статей, ибо всё-таки это часто вовсе не статьи, тем более не заказные, три раздела.  Первый связан с мыслями общеполитического характера, то есть саркастические, но с болью в душе, рассуждения о наших президентах, взаимоотношениях власти и народа, избирательных кампаниях.

Второй раздел по тематике, казалось бы, несколько уже, поскольку сконцентрирован на мыслях о Шпицбергене, точнее, о кусочке русской земли на нём, который мы можем потерять, если не соберёмся с силами сохранить своё присутствие на этом далёком, но очень важном для России участке. Впрочем, для нас каждая пядь земли русской важна. Этого, к сожалению, не понимают многие наши сегодняшние заправилы политики. А, может, понимают да потому и раздают по кусочкам Родину, получая в свои собственные карманы иностранную мзду за предательство интересов народа. И когда в этом разделе я говорю о шахтёрских проблемах, например, о причинах взрыва в шахте на Шпицбергене, то напоминаю читателям при этом о том, что те же проблемы присущи всей нашей стране.

Третий раздел – это мысли о языке русском и литературе. Суть в том, что далеко не всё нами делается для сохранения нашего великого, могучего русского языка, как не всегда сохраняем мы сегодня великое наследие, оставленное прекрасными писателями, которые, пользуясь русским языком, делали всё, чтобы воспитать наш народ в духе любви и преданности своей великой Родине, своему народу, его прекрасному языку и замечательным писателям земли Российской.
Вот и всё, что мне хотелось сказать читателю в своей преамбуле. Не обессудь, дружище, если что-то покажется не так. А у кого всё всегда так?

                ЧАСТЬ 1

ИНОРОДНАЯ ВЛАСТЬ ПОЛИТИКИ

АНТИГЕРОИ НАШЕГО ВРЕМЕНИ

Вперёд к консенсусу!

ИНТЕРВЬЮ
c якобы бывшим президентом СССР М.И. Горбачёвым, автором многотомного собрания речей и некогда знаменитого произведения "Перестройка и новое мышление", якобы проведенное нашим специальный корреспондентом Е. Инзубовым в кулуарах объединительного съезда проправительственных социал-демократов

Е.И.: Прошло уже шестнадцать лет с момента, когда Вы возглавили государство, многое подзабылось с тех пор, а молодёжь и вообще может не знать, поэтому я спрашиваю, правда ли, Михаил Сергеевич, что Вы были коммунистом?
Горбачёв: Вопрос интересный и, я бы сказал, что ответ на него будет неоднозначный. Ведь это как посмотреть. Если с позиции сегодняшнего послеперестроечного времени, то ответ может получиться в одном ключе. А если с позиции прошлых, а стало быть, устаревших понятий, то, конечно, отвечать придётся как-то иначе, то есть наоборот. Я думаю, это всем понятно. Так что не будем отвлекаться, давайте ваш следующий вопрос.
Е.И.: Шестнадцать лет назад, к лету 1985 года страна уже осознала, что Вы самый говорливый из всех руководителей и самый непонятный в том смысле, что в конце речи слушатели забывали, о чём Вы хотели сказать в начале. Вас не тяготит сегодня то, что Вы наговорили тогда?
Горбачёв: Мне нравятся ваши вопросы по существу. Они, как говорится, берут быка за рога и бьют им не в бровь, а в глаз. Это хорошо. Понятно, что вы своё дело знаете. Но и я, как вы понимаете, не лыком шит. Мы - политики должны уметь так говорить, чтобы никто ничего не понял. А то, знаете ли, если бы меня сразу раскусили, то и рога бы могли обломать, да и бока намять.  А так обошлось лишь плевками в, извините, физиономию.
Е.И.: Вы были у истоков развала Советского союза, одним их главных его разрушителей. Интересно знать, правда ли, что за эту работу Вам заплатили более миллиарда американских долларов?
Горбачёв: Тут я вам должен категорически сказать наверняка, что определённо именно такую вот сумму громадную по нынешним временам, а тогда ещё большую, мне, конечно, открыто никто не давал. Тут мы никак не можем пойти против правды, а мы ведь говорим с вами на одном языке - честности. Квитанций у меня на такую именно сумму нет, как нет и расписок на такую именно сумму.  Но консенсус мы, действительно, нашли. И стоил он недёшево. Тут вы правильно заметили. Я и сейчас частенько выступаю за рубежом с пояснениями господам капиталистам, как добиваться консенсуса в условиях социалистической действительности, если она у них, не дай бог, будет. Так что они мне и теперь платят, а я всегда готов ответить за этот вопрос о развале.
Е.И.: Вы как-то по-одесски сказали "за вопрос" вместо "на вопрос" или Вы на самом деле понимаете, что придётся когда-то отвечать за то, что сделали?
Горбачёв: Ну, это ваше право трактовать то, что я сказал. На то вы и журналисты, что бы всё переиначивать по-своему. А я всегда считал и считаю, думаю, вы меня в этом поддержите, что никогда нельзя останавливаться на достигнутом. Я и народ наш к этому призывал. Вот я посмотрел, что после меня Борис Николаевич накуролесил и решил снова включиться в руководство массами. Возглавил только что, как вы знаете, новую партию социал-демократическую без объединительного слова.
Е.И.: Но ведь вы уже предали одну партию, нет ли опасности у масс, которые вы хотите возглавить, что опять произойдёт та же метаморфоза, когда вы с их помощью куда-то взойдёте, а их самих пустите под откос?
Горбачёв: А зачем так далеко вперёд заглядывать? Это пусть Марксы и Ленины прогнозы строят с научных позиций. Я человек простой, начинал с сельского хозяйства, сын кулака, теперь этого происхождения стесняться не приходится, так что накопительство в свою собственную кубышку - это для нас главное. Ну, а у кого как происходит это самое накопительство, зависит от умения каждого надувать других.
Е.И.: Вы упомянули всуе Вашего последователя Ельцина. Как Вы лично считаете, в чём разница между вами, как президентами? Вы ведь делали одно с ним дело, не так ли?
Горбачёв: Если вы намекаете на развал государства, то тут вы верно заметили - мы делали одно дело. Но должен вам заметить со всей откровенностью - а иначе я не могу, все привыкли, что я всегда откровенен, даже когда явно обманываю - разница между нами, вполне очевидная, то есть очень заметная. Я хоть меньше ростом, но разваливал огромное государство, можно смело сказать, державу, первым и единственным президентом которой был. А Россия была частью этой державы. Так что первым президентом России всё же был я. Ельцин ростом вышел больше меня, и в Беловежье развалил страну, конечно, он с Шушкевичем и Кравчуком. Но всё-таки приоритет он взять себе в этом полностью не может. Довести страну до кондиции развала удалось в основном мне. А он уж потом занимался развалом только России и то ещё не всё сделал. Мне теперь предстоит доделывать в этом смысле.
Е.И.: В таком случае...
Горбачёв: Я понял, что вы хотите спросить. Здесь надо обязательно понять главное - ни в коем случае не отступать. Вперёд к консенсусу!
Е.И.: Так ведь...
Горбачёв: Нет, вы меня никогда не переубедите, и не надо. Только к консенсусу.  Я так это понимаю. Надеюсь, что и вы поймёте как надо. Спасибо, что обратились ко мне за интервью, а то забывать что-то стали.
«Московия литературная», 28.01.2000
 «Крымская газета», 28.09.2000
«Советская Россия», 27.11.2001

Совесть за решёткой

У каждого человека в той или иной степени совесть есть. Но у всех она проявляется по-разному. Одни краснеют, как кисейные барышни, при первой же неловкости в своём поведении, другие, осознав пагубность содеянного, молча уходят в кабинет и пускают себе пулю в лоб, третьи, подобно американскому лётчику, сбросившему бомбу на Хиросиму, сходят с ума, не выдержав ужаса результатов своего преступления. Ну а есть иные – я сегодня о них, - что прячут свою совесть в глубокий подвал тайников души, словно арестовывают её, сажая за решётку, как преступницу, дабы она не могла укорить, остановить, удержать от действий против людей, но ради собственной славы и благополучия.
В среду 12 марта программа «Дата» на телевизионном канале ТВЦ пригласила в гости, так называвшегося ранее, прораба перестройки Михаила Сергеевича Горбачёва. В последнее время он стал мелькать на различных каналах отечественного телевидения. Но этот день был особым. Ведь ни много ни мало, восемнадцать лет тому назад именно этот бывший тракторист, бывший комсомольский деятель, бывший секретарь крайкома партии, бывший Генеральный секретарь ЦК КПСС и, наконец, бывший первый президент СССР стал во главе нашего тогда ещё могучего государства, всеми в мире признаваемого державой.
Ведущие программы решили вспомнить дела бывшего руководителя страны и задали простой вопрос телезрителям, работают ли, по их мнению, сегодня демократические преобразования, инициатором введения которых в нашем государстве был Михаил Сергеевич Горбачёв. Ну, а пока телезрители будто бы звонили по одному из трёх данных телефонов, отвечая «да», «нет», «не знаю», счастливый гость пытался белыми красками разукрасить свою прошлую деятельность. Только мы попробуем сами восстановить некоторые аспекты этого недавнего прошлого.
Каким же принял Горбачёв восемнадцать лет назад нашу страну? Вспомним его  собственные слова из его собственной нашумевшей книги «Перестройка и новое мышление». И пусть вспомнят эти слова те, кто утверждают сегодня о кризисе Советской власти в 1985 году. Горбачёв писал: «На Западе, включая США, перестройку истолковывают по-разному. В том числе и так, будто вызвана она катастрофическим состоянием советской экономики, отражает разочарование в социализме, кризис его идей и конечных целей. Ничего не может быть дальше от истины, чем подобные толкования, какими бы соображениями они не вызывались».
Развил эту свою мысль о состоянии России Горбачёв, делая доклад на совместном торжественном заседании ЦК КПСС и Верховного Совета СССР и Верховного Совета РСФСР, посвящённом 70-летию революции 1917 года. С высокой трибуны с отменным пафосом докладчик Горбачёв говорил:
«Семь десятилетий – совсем небольшой отрезок времени в многовековом восхождении мировой цивилизации, но по масштабам свершений история ещё не знала такого периода, который прошла наша страна после победы Великого Октября. И нет выше чести, чем идти путём первопроходцев, отдавать все силы, энергию, знания, способности во имя торжества идей и целей Октября!   
  Юбилей – это момент гордости. Гордости свершённым. Тяжелейшие испытания выпали на нашу долю. И мы выдержали их с честью. Не просто выдержали. Вырвали страну из разрухи и отсталости, сделали её могучей державой, преобразовали жизнь, неузнаваемо изменили духовный мир человека».
Остановившись на отдельных этапах истории советского государства, Горбачёв заметил:
 «К концу 30-х годов Советский Союз по выпуску промышленной продукции вышел на первое место в Европе и на второе место в мире, став поистине великой индустриальной державой. Это был трудовой подвиг всемирно-исторического значения, подвиг освобождённого труда, подвиг партии большевиков.
И глядя на историю трезвыми глазами, учитывая всю совокупность внутренних и международных реальностей, нельзя не задаться вопросом: можно ли было в тех условиях избрать иной курс, чем тот, который был предложен партией? Если мы хотим остаться на позициях историзма, правды жизни, ответ может быть один: нет, нельзя».
Неправда ли интересное мнение человека, отказавшегося потом и от партии большевиков, и от коммунизма, да, по сути, и от народа, причисляя себя к которому он говорил с той же трибуны:
«Подводя общий итог периоду 20-30-х годов после Ленина, можно сказать так: мы прошли трудный, полный противоречий и сложностей, но большой и героический путь. Ни грубейшие ошибки, ни допущенные отступления от принципов социализма не смогли свернуть наш народ, нашу страну с того пути, на который она встала, сделав свой выбор в 1917 году. Слишком велик был импульс Октября! Слишком сильны были идеи социализма, овладевшие массами! Народ почувствовал себя участником великого дела, начал пользоваться плодами своего труда. Его патриотизм приобрёл новое, социалистическое содержание»?
Да, Горбачёв принял в наследство от  внезапно умерших один за другим Брежнева, Андропова, Черненко великое государство.
Кстати, этого не отрицал и соратник Горбачёва, которому он, правда, не хо-чет теперь подавать своей руки, о чём прямо сказал в программе «Дата», Борис Ельцин. Последователь Горбачёва, умело столкнувший с политического Олимпа своего некогда покровителя, в памятный день 21 октября 1987 года неожиданно для всех выступил на Пленуме ЦК партии с критикой некоторых негативных мо-ментов жизни партии того периода. Однако по поводу мыслей доклада Ельцин не-сколько корявым, может быть, не совсем трезвым языком, но сказал одобрительно:
«Доклады, и сегодняшний и на семидесятилетие, проекты докладов обсуждались на Политбюро, и с учётом того, что я тоже вносил свои предложения, часть из них учтена, поэтому у меня нет сегодня замечаний по докладу, и я его полностью поддерживаю».
Вот, поддержал Ельцин то, что говорил в докладе Горбачёв. Но к этому времени перестройка шла уже два года. Как прокомментировал тогда её ход взбунтовавшийся секретарь ЦК Ельцин? А он сказал всё тем же корявым языком, из которого всё же кое-что можно понять:
«Я думаю, что то, что было сказано на съезде в отношении перестройки за два-три года – два года прошло или почти проходит, сейчас снова указывается на то, что опять два-три года, - это очень дезориентирует людей, дезориентирует партию, дезориентирует все массы, поскольку мы, зная настроения людей, сейчас чувствуем волнообразный характер отношений к перестройке. Сначала был сильнейший энтузиазм – подъём. И он всё время шёл на высоком накале и высоком подъёме, включая январский Пленум ЦК КПСС. Затем, после июньского Пленума ЦК КПСС, стала вера как-то падать у людей, и это нас очень и очень беспокоит, конечно, в том дело, что два эти года были затрачены на разработку в основном всех этих документов, которые не дошли до людей, конечно, и обеспокоили, что они реально за это время не получили».
Обеспокоился, стало быть, Ельцин неисполнением обещаний Горбачёва на-роду и начал подрывную деятельность против своего шефа, пока руками членов ГКЧП не свалил его совсем. За что Горбачёв и назвал своего бывшего члена партии предателем, но забыл при этом упомянуть, что и сам поступил по отношению к остальным членам коммунистической партии предательски, когда своим собственным решением распустил партию, сдав её на откуп всё тому же Ельцину, поспешившему её запретить.
 Но мы несколько забежали вперёд. Поговорим ещё о перестройке. Через два года после первого тревожного звонка, выразившегося в выступлении мятежного Ельцина, в Москве проходил второй съезд народных депутатов СССР.
12 декабря 1989 года. Кремлёвский Дворец съездов. 10 часов утра. Выступает Председатель Верховного Совета СССР М.С. Горбачёв:
«Мало какое время в отечественной истории может сравниться с нынешним по плотности событий, их воздействию на судьбы страны, её будущее. По сути дела, именно на протяжении этого периода произошёл перелом в сознании нашего народа. Революционные преобразования, начатые по инициативе партии, вылились в мощное движение народных масс, и оно неодолимо. Обретя гарантии в этом народном движении, перестройка, обновление жизни общества на принципах гуманного демократического социализма стали необратимыми, о чём мы можем говорить уверенно.
В стране реально идёт формирование социалистического правового государства».
Произнося эти слова, Горбачёв отлично знал, что на самом деле дали четыре года перестройки народу. Знал, но молчал о правде, арестовав свою совесть и спрятав её за решётку. Но не молчали другие. На том же съезде, но на другой день выступал Председатель Совета министров СССР Н.И. Рыжков, который так охарактеризовал сложившуюся в стране обстановку:
«Логика работы по формированию программы оздоровления народного хозяйства требовала глубокого анализа проблем и вытекающих из него реальных оценок и возможностей решения задач вывода экономики из сегодняшнего сложного состояния.
Оно в концентрированном виде отражается в том клубке острых противоречий, которые нам предстоит разрешить. Это расстроенное денежное обращение и разбалансированные финансы. Это хронически больная инвестиционная деятельность и монополизация производства, медленная переориентация экономики на удовлетворение нужд народа и слабая база социальной сферы. Это не-достаток продовольствия и других товаров, крайне неблагополучная экологическая обстановка в ряде регионов, замедление научно-технического прогресса, де-формированная внешнеэкономическая политика. В развитии многих отраслей усилилась нестабильность. Снижаются темпы экономического роста, а в ряде случаев – и объёмы производства, что сокращает возможности решения социальных проблем».
А несколько дальше в своём выступлении Рыжков коснулся именно темы, напрямую связанной с внедрением демократии по-горбачёвски, о которой задали вопрос сегодняшним телезрителям ведущие программы «Дата». Председатель правительства говорил:
«И, наконец, на фоне бурно развивающихся процессов в обществе стали проявляться нежелательные явления, серьёзно осложняющие экономическое развитие. Это – падение производственной и трудовой дисциплины, снижение ответственности за выполнение обязательств перед потребителями и государством. Огромный труднопредсказуемый ущерб наносят столкновения на межнациональной основе, забастовки на предприятиях, «блокады» и длительные перерывы движения на железнодорожных магистралях. Только из-за забастовок за 11 месяцев текущего года потеряно 7,5 миллиона человеко-дней и народному хозяйству недодано продукции более чем на 2 миллиарда рублей».
А сколько недодано было государству по причине закрытия сотен и сотен фабрик и заводов? Да, перестройка Горбачёва работала и работали его демократические преобразования, только совсем не в ту сторону, в какую хотел народ. В ту ли, в какую хотел Горбачёв – это другой вопрос, на который он вряд ли сегодня ответит честно. Ведь и другие, так называемые, прорабы перестройки умело врали народу с трибуны того же второго съезда народных депутатов. Один из них Гавриил Попов убеждённо валил с больной головы на здоровую, когда говорил:
«Когда я слышу о завышении цен предприятиями, об исчезновении дешёвых товаров, об отсутствии стирального порошка, забитых торговых базах и пустых прилавках, для меня это тоже самое главное доказательство того, что мы живём в старой системе».
Но позволим себе вспомнить, что говорил Гавриил Попов на секретном  сентябрьском заседании созданной после съезда межрегиональной группы:
 "…у нас есть шансы для победы. Нужно ставить на учёт каждого депутата РСФСР. Он должен понять, что если он будет голосовать не так, как скажет межрегиональная группа, то жить ему в этой стране будет невозможно". Попов предложил вызвать в стране "всеобщее народное возмущение", для чего "до-вести систему торговли до такого состояния, чтобы ничего невозможно было приобрести. Таким образом можно добиться всеобщих забастовок в Москве. За-тем ввести полностью карточную систему. Оставшиеся товары продавать по произвольным ценам". Нашёлся возражавший, который подумал о предстоящих выборах в республиканские и местные Советы, а потому спросил: "Во время избирательной кампании не обойдётся без драк, нарушения общественного порядка, будет проливаться кровь. Кто защитит от суда?" Ему спокойно ответило руководство: "У нас есть деньги, чтобы платить штрафы. Есть список тридцати адвокатов, которые будут защищать наших людей, попавших в беду". Оказывается, всё было предусмотрено.. В этом именно выражалась «демократия» прорабов пере-стройки.
Между тем сам Горбачёв, видимо, не понимая, с кем имеет дело, по-прежнему убеждённо говорил в заключительном слове на том же съезде:
«Нам нужно в кратчайший срок справиться с бестоварьем, приостановить падение покупательной способности рубля, обуздать спекуляцию. Каждый человек должен уже в ближайшее время почувствовать, что намечается сдвиг к лучшему».
Через восемнадцать лет после начала перестройки мы продолжаем ждать, когда же это простые люди, наконец, почувствуют, что «намечается сдвиг к лучшему».
Ещё через два года перестройки 19 августа 1991 года руководители государства, объединившиеся в Государственный Комитет по Чрезвычайной Ситуации в стране, обратились к народу, с воззванием, в котором говорилось:
«Соотечественники! Граждане Советского Союза!
В тяжкий, критический для судеб Отечества и наших народов час обращаемся мы к вам! Над нашей великой Родиной нависла смертельная опасность! Начатая по инициативе Михаила Сергеевича Горбачёва политика реформ, задуманная как средство обеспечения динамичного развития страны и демократизации общественной жизни, в силу ряда причин зашла в тупик.
… Потоки слов, горы заверений и обещаний только подчёркивают скудость и убогость практических дел. Инфляция власти, страшнее, чем всякая иная, разрушает наше государство, общество. Каждый гражданин чувствует растущую неуверенность в завтрашнем дне, глубокую тревогу за будущее своих детей.
Кризис власти катастрофически сказался на экономике. Хаотичное, стихийное скольжение к рынку вызвало взрыв эгоизма – регионального, ведомственно-го, группового и личного. Война законов и поощрение центробежных тенденций обернулись разрушением единого народнохозяйственного механизма, складывавшегося десятилетиями. Результатом стали резкое падение уровня жизни подавляющего большинства советских людей, расцвет спекуляции и теневой экономики».
Горбачёв тогда всё ещё был у власти, но совесть его была по-прежнему за решёткой. Ей не позволено было выйти на свободу, и потому она не подсказала хозяину правильного решения. А каким оно могло быть у человека, понявшего, в пу-чину каких бед он вверг страну потоками речей и непонятных действий. На смену Горбачёву пришёл Ельцин, который приёмами костолома доламывал страну.
Восемнадцать лет перестроечного периода превратили некогда великую мировую державу в третьестепенное государство, с которым мало кто теперь считается. Двадцать лет назад мы были гарантами мира, не позволяя никому безнаказанно совершать агрессии на другие государства. Сегодня мы не уверены, что защитим свои собственные границы. А уж наши возражения против нападения на другие страны порой напоминают жужжание надоедливой мухи, от которой можно просто отмахнуться.
По всей стране ходят бездомные дети. Переходы и перекрёстки пестрят попрошайками. В полуночный час бомжа вагоны метро, незапертые подъезды домов, развалины старых зданий оккупируют несчастные спившиеся или просто обездоленные опустившиеся до нельзя люди, до которых государству нет сегодня никакого дела, которым больше негде приткнуть головы.
Горбачёв пришёл на телевидение, улыбаясь смотрит в экран. Видит ли он, что сделал со страной? Понимает ли, что за двадцать послереволюционных лет отсталая Россия стала державой, за десять лет после разрушительной второй мировой войны поднялась из руин и первая добралась до космоса, но за тринадцать лет после перестройки Горбачёва никак не может подняться на ноги, не может сделать так, чтобы каждый житель России мог быть уверенным в том, что его завтра не убьют, не ограбят, позволят не умереть от голода и холода, что пенсионер будет спокойно в достатке доживать свою старость, а молодёжь сможет бесплатно получать и образование, и занятие спортом, и активную жизнь во дворцах культуры? Так где же совесть у бывшего президента?
                «Советская Россия», 15.03.2003

Хочу в рай, да грехи не пускают

Продолжаем публикации несостоявшихся интервью с якобы известными личностями, будто бы проведенными нашим специальным корреспондентом Е. Инзубовым. Очередная встреча будто бы или якобы состоялась с бывшим президентом России Б. Ельциным.

Е.И.: ...Вот не знаю, как к вам обратиться. Помню, что на заре вашего политического взлета на встрече с журналистами вы говорили, что товарищем вас называть было бы неправильно, а господином – вы не привыкли ещё. В тоже время президентом вы уже не являетесь, а обращаться, как к обычному пенсионеру (правда, с привилегиями необычными), несколько неудобно.
Ельцин: (с упором на букву «о») На Руси говорят: «Хоть горшком зови, только в печь не сажай».
Е.И.: Согласен. Тем более, что сажать – это не по нашей части. Но, кстати, о привилегиях. Вспоминается, что вы всплывали на политический Олимп на лозунгах борьбы с привилегиями номенклатурным работникам. Народ поверил тогда, что вы заботились о массах. Так ли это? Ведь, став президентом, вы отдельным личностям раздарили такие привилегии, о которых прежде и мечтать было невозможно.
Ельцин: Это, знашь-понимашь, надо рассматривать диалектически. У каждого момента свой лозунг. Сначала был лозунг борьбы с привилегиями, чтобы при-влечь народ к выборам за меня. А после выборов, когда я победил, появилась необходимость в лозунге: бери привилегий, кто сколько возьмет.
Е.И.: Простите, вы предлагали брать суверенитета, кто сколько возьмет.
Ельцин: А имел в виду привилегии. Это надо соображать, знашь-понимашь. Кто понял, взял, что хотел и сколько хотел.
Е.И.: После вашего прихода к власти в стране многие из тех, кто шли за вас на баррикады, вскоре всё поняли и отвернулись от вас…
Ельцин: Зато некоторые их лидеры, наоборот, повернулись ко мне. Вот Руцкой был против меня, а потом вишь, как лихо губернией управлял – всю свою семью на тёплые местечки рассадил, взял привилегий, сколько хотел. А то, как Петька, или как там его по имени, который самозванец в истории, залез в Белый дом и называл себя президентом.
Е.И.: Вы, очевидно, имеете в виду Гришку Отрепьева, то есть Лжедмитрия первого в период правления царя Бориса Годунова?
Ельцин: Во-во, его. И имена правителей совпали. Я ведь тоже Борис.
Е.И.: Да, о вашем интеллекте по всему миру легенды ходят. Как-то мне французы рассказали про вас анекдот. Будто пришли вы к небесному раю, а у ворот архангелы стоят и вопросы задают. Спрашивают вас: «Кто такой?», вы отвечаете: «Ельцин». Спрашивают: «Чем докажете?», вы отвечаете: «А что доказывать? Ельцин есть Ельцин». Архангелы не согласны и говорят: «Вот шёл до вас Бетховен - доказал, шёл Пикассо - доказал, теперь вы докажите».
Ельцин: А это кто такие?
Е.И.: Именно этот вопрос вы задали в анекдоте, и архангелы вас тут же пропустили в рай.
Ельцин: Это хорошо. Значит, поверили и пропустили. Я очень в рай хочу.
Е.И.: А разве у вас сейчас не райская жизнь?
Ельцин: Райская, это правда. В Барвихе хорошо. Но мне бы не хотелось, чтобы потом было хуже.
Е.И.: Неужели вы теперь не атеист? Вы ведь столько лет были коммунистом!
Ельцин: Да какой там, к чёрту, коммунист? Одно название было. Что вспоминать прошлое? Для того я его и рушил, чтоб никогда не говорить о коммунистах.
Е.И.: Так вам было худо при них?
Ельцин: Нет, так я сказать не могу. Жил, конечно, не тужил. Но теперь я, можно сказать, настоящий царь. Кого хочу, того на любую должность ставлю. Кто-то думает, что он выбирал нового президента Путина. Нет! Это я его назначил. Вы, может, думаете, что я сейчас не у дел? Ошибаетесь. Я ещё своё последнее слово не сказал.
Е.И.: Как же так? Вы же прощались с народом и даже слезу пускали.
Ельцин: Ну, уж и пошутить нельзя. Я, знашь-понимашь, всегда был юмористом.
Е.И.: Даже когда вас в реке мочили с мешком на голове?
Ельцин: По секрету могу признаться, что и это была шутка. Нужно было как-то обратить на себя внимание, вот и придумали хохму. Погодите, вы ещё не то от меня услышите. Как я был царём, так им и остался. Сегодня деньги правят ми-ром, а не идеология. Я правильно произнёс это слово?
Е.И.: Сейчас правильно.
Ельцин: Ну, вот. Значит, я ещё в порядке. А денег у меня достаточно, чтобы решать любые вопросы. Так что до следующих встреч в эфире, знашь-понимашь.
Е.И.: Извините, но у меня ещё вопрос. Вас пригласили в качестве гостя на сегодняшнюю встречу в верхах с президентами, так называемых, независимых стран, бывших республик Советского Союза.  Прошло десять лет с того момента, когда вы с Шушкевичем, Кравчуком и компанией успешно развалили мировую державу. Все теперь видят, что из этого получилось. Вас не мучает совесть в связи с содеянным вами? Ведь фактически все народы страдают от этого.
Ельцин: Эк, куда хватил. Так я тебе и скажу. Но если честно, то я пью, а тогда никаких мыслей в голове не просматривается, даже ностальгических. Только ты этого не пиши, а то, знашь-понимашь, в рай не пустят. А хочется.
          «Московия литературная», 9.02.2001
          «Советская Россия», 1. 12. 2001



А король-то – голый!

Не так давно господин Путин по пути на завтрак съехидничал относительно программы Зюганова из семи пунктов, сообщив всему народу о том, что, если бы не завтрак, от которого он не может отказаться, то такую программу он изложил бы тут же. И вот с завтраками покончено, и появилась-таки программа кандидата в президенты Путина, изложенная в виде открытого письма избирателям. Мы на зав-трак не идём, но не будем придираться к форме представления программы. По-смотрим в саму суть её.
Представления о проблемах государства Российского и путях их решения разместились в пяти столбцах газетной страницы. Первый столбец посвящён  общим рассуждениям о том, что проблемы есть и их надо решать. Кроме того, узнаём, что и.о. президента с двухмесячным стажем наконец-то решился ответить людям на вопрос «Кто такой Путин и какие у него политические планы?».
Обнадёживающие мысли, для которых, правда, в первом столбце места не оказалось. Зато в нём была выделена жирным шрифтом  одна из главных, по-видимому, мыслей Путина:
«Для гражданина России важны моральные устои, которые он впервые обретает в семье и которые составляют самый стержень патриотизма».
Уж позвольте тут не согласиться с автором. Далеко не всякие моральные устои можно ассоциировать с патриотизмом. В некоторых семьях моральным считается собственное накопительство за счёт государства и своих соплеменников, отказ от воинских обязанностей по защите Родины, предпочтение всего иностранного своему отечественному. И такую мораль, не имеющую ничего общего с патриотизмом, к сожалению, несут в последние годы некоторые средства массовой информации.
Моральные устои есть в любой стране и даже у племени людоедов. Но у каждого общества своя мораль. Какую же собирается отстаивать кандидат в президенты – мораль общества, в котором человек человеку волк, или общества, где человек человеку друг, товарищ и брат? Вот ведь что хотели бы услышать или про-читать избиратели вместо пустых ничего не значащих фраз, пусть даже выделенных жирным шрифтом.
Но в конце газетного столбца мы всё же узнаём, что оказывается  «Наша первая и самая главная проблема – ослабление воли. Потеря государственной воли и настойчивости в доведении начатых дел».
Смею думать, что Путин не имеет в виду ослабление воли в двухмесячный период его власти и.о. президента и шести месяцев его же правления в качестве главы правительства. Но тогда неужели подразумевается слабая воля бывшего президента России Ельцина?
С этим вообще никто никогда не согласится. Большей воли, чем у Ельцина, при разрушении Советского Союза трудно было у кого-то увидеть. Вспомним хотя бы его знаменитую фразу «Ни шагу назад!», прямо как у Сталина во время Вели-кой Отечественной войны. Только Сталин ратовал за победу на фронтах во имя свободы и независимости народа. А за что ратовал и к чему привёл непоколебимый волевой Ельцин, пишет сам Путин в своём письме избирателям. Процитируем  и прокомментируем некоторые строки.
«Люди не верят обещаниям, а власть всё больше теряет лицо. Государственная машина разболтана, её мотор – исполнительная власть – хрипит и чихает, как только пытаешься сдвинуть её с места. Чиновники «двигают бумаги», но не дела, и почти забыли, что такое служебная дисциплина. В таких условиях люди, конечно, не могут дальше рассчитывать ни на силу закона, ни на справедливость органов власти. Только – на себя. Тогда зачем им такая власть?»
Ни минуту не сомневаемся в том, что в стране должен быть порядок. Но кто мешал его наводить в течение шести месяцев? Вспомним приход к власти тоже бывшего сотрудника Госбезопасности Юрия Андропова. Он не выступал с речами, но тут же приступил к налаживанию в стране дисциплины. Это почувствовали все не через пол года, а с первых дней его командования. Трудящийся человек воспринял призыв к порядку с удовольствием, так как давно ждал его. Не понравилось это только будущим «демократам», которые и поспособствовали более скорому уходу из жизни нежелательного любителя порядка.
 «Много лет, праздно рассуждая о борьбе с преступностью, мы лишь загоняли это зло в глубь России. Бандитизм креп, проникал в города и сёла, укореняясь повсюду».
А не потому ли глава правительства не занимался по настоящему наведением порядка в стране, что главной его заботой была война в Чечне, о которой с гордостью упоминается в открытом письме, и которая на самом деле является позором нации? В письме утверждается «Чечня была оккупирована криминальным миром и превращена в его крепость… Теперь, где бы ни притаился террорист и преступ-ник  - в Новгороде, Санкт-Петербурге или Казани, любом российском городе, - он больше не может надеяться на помощь и убежище в Чечне.  По бандитскому ми-ру нанесен страшный удар».
Да, в Чечне преступники, может быть, и не найдут теперь поддержки. Но беда в том, что настоящая крепость преступного мира находится далеко от разгромленной Чечни. Их крепость – в Москве. Об этом Путин не может не знать. Именно московских преступников, виновных в гибели известных политических деятелей, журналистов, промышленников, о гибели которых гудел весь мир, не могут найти наши правоохранительные органы, или могут, но не хотят поймать и на-звать имена. Да и причина, так сказать, корни чеченской войны в столице России Москве. Может быть, начинать борьбу за справедливость в Чечне надо было отсюда?
«Мы же сегодня не знаем даже реальных цифр того, что принадлежит государству. Начиная с сокровищ Гохрана до авторских изобретений, по праву принадлежащих российским гражданам. Стыдно признать, но никто в стране сейчас не назовёт ни точного числа работающих предприятий, ни их доходов, ни даже достоверных данных о населении страны».
Несомненно, стыдно, что даже в этом глава правительства не навёл порядок за время своего правления. Но, правда, как можно назвать точное число работающих предприятий, когда каждый день то одно, то другое закрывается или захватывается частными лицами, подобно случаю с московской фабрикой «Мосхимфарм-препараты»? Как можно определить доходы, которые более чем наполовину скрываются и отправляются на зарубежные счета? Как можно учесть население страны, если от такой жизни оно сокращается почти на миллион в год?
«Ещё миллионы людей в стране еле сводят концы с концами, экономят на всём – даже на еде. Родители и дети годами не могут наскрести на проезд друг к другу. Старики, победившие в Великую Отечественную и создавшие России славу мировой державы, живут кое-как или того хуже – побираются на улицах».
А ведь это несчастье со стариками случилось не в советское время, а когда нынешний кандидат в президенты Путин работал при перестройщике Горбачёве в разведке и потом помогал в развале страны президенту Ельцину.
Вот ведь какая арифметика с цитатами получается. Действительно удручающую картину нашей жизни представил кандидат в президенты. Но как же он собирается исправлять столь тяжёлое положение народа? И тут можно найти цитаты.
«Невозможно строить цивилизованный рынок в мире, пронизанном коррупцией. Невозможен никакой экономический прогресс, если чиновник зависит от ка-питала.
Как, спрашивают, в таком случае выстраивать отношения с так называемыми олигархами? Да на общих основаниях! Так же как и с владельцем маленькой булочной или мастерской по ремонту обуви».
Это очень интересное заявление. Права равные. У владельца сапожной мастерской есть в государственном банке счёт на пятьсот рублей, и у олигарха счёт в зарубежном банке на пятьсот миллионов долларов. Оба капиталисты со своими счетами. И подход к ним должен быть, по мнению кандидата в президенты, одинаковый. Если сапожник обманет клиента на три рубля, будет отвечать по закону. И если олигарх во время избирательной кампании не укажет в декларации квартирку из двух комнат (слова доброго для него не стоящей), что составляет один процент от всей имеющейся у него частной площади, он тоже будет отвечать по закону, то есть получит замечание. А укради другой олигарх на отечественных бриллиантах, золоте, нефти или газе миллиарды, так он ещё и героем станет, самым уважаемым человеком. Вот ведь какие равные права. Так только и научим уважать друг друга.
«Мы сегодня просто обязаны обеспечить надёжность права собственности и оградить предпринимателя от произвольного, неправового вмешательства в его деятельность».
Да, кандидат в президенты заботится о предпринимателях. Это главное в программе, в которой ни разу не прозвучали слова «рабочий», «крестьянин», «колхозник».  О «достойной жизни» олигархов и их приспешников, а не о тех, кто своим трудом создаёт богатства страны, печётся автор письма к избирателям.
«Я абсолютно уверен: сильное государство заинтересовано в людях состоятельных. И потому ключевое решение всей нашей экономической политики в том, чтобы честно работать было выгоднее, чем воровать».
«Кто может и хочет жить богато, пусть поможет себе и своей стране».
Не призывы ли это в пустыню? Когда это было, чтобы грабители вдруг осознали, что работать выгоднее, чем воровать? Неужели кто-то может серьёзно в это верить? Если нет, то зачем говорить?
В ответ на это позволим себе привести лишь одну цитату из обращения к народу другого кандидата в президенты – Геннадия Зюганова по тому же вопросу о воровстве:
«Мы вернём под контроль государства стратегически важные секторы российской экономики. Речь идёт прежде всего о восстановлении законности в управлении собственностью, о возврате гражданам и государству имущества и собственности, украденных в ходе грабительской приватизации. О восстановлении контроля государства над природными ресурсами и топливно-энергетическим комплексом. О введении действенной государственной монополии на продажу вино-водочных и табачных изделий. Именно таким образом мы получим в бюджет Российской Федерации недостающие ему десятки миллиардов долларов.
Если сегодня мафиозные дельцы перекачивают из России в зарубежные банки всякими правдами и неправдами более 25 миллиардов долларов ежегодно, то мы остановим этот преступный бизнес и вернём украденные у нашего народа сотни миллиардов долларов обратно в российский бюджет. Мы заставим эти деньги работать на благосостояние страны, что позволит погасить позорную задолженность государства по зарплате и пенсиям, поддержать промышленность и сельское хозяйство, создать новые рабочие места, накормить голодных, дать кров обездоленным, быстрыми темпами ликвидировать царящую на нашей земле нищету».
Вот это сказано конкретно. Вот что хочет народ и чему можно верить.
Что же касается письма кандидата в президенты Путина, то, что именно и как  он собирается делать для осуществления собственного лозунга о достойной жизни, так и не стало ясным. Не получится ли у нас как в сказке, что король на самом деле голый и ему сказать нечего?
«Советская Россия», 2,03.2000 «Экспромт после завтрака»

Продаю президента за бутылку пива

И дело совсем не в том, что я не люблю канал НТВ. Смотреть-то я его смотрю. Правда, только программы новостей. Никуда не денешься – у них денег по-больше, корреспондентов хватает на все горячие и холодные точки земли, так что рассказывают о происходящем несколько поподробнее, хоть и всякий раз со своим заметным неприятным  душком.
Не смотрю я все остальные программы этого канала и особенно спешу переключиться, когда начинает жевать свои невразумительные мочала сам Киселёв. В прежние времена любого мало-мальски начинающего телекомментатора успевали обучить азбучным истинам – не экать и не мекать перед микрофоном, не тянуть резину ничего не значащими словами, а выдавать зрителю саму суть, дабы телезритель не тратил понапрасну время и собственные деньги, кстати, на мучительные выжидания, пока неумелый комментатор выдавит из себя глубоко спрятанную мысль. В те уходящие всё дальше времена учили именно профессионализму, до которого, увы, далеко многим сотрудникам рекламно произносимого НТВ и самому Киселёву.
Но дело, повторяю, не в этом. На других каналах с культурой получше, да с деньгами похуже. Дайте им средства достаточные, и они развернут такую демократию, что и НТВ крякнет от зависти. Вот распелись голосистые во всё горло о том, что идёт наступление на демократию. Выдвинули даже в качестве главного певуна Горбачёва.
Но у Горбачёва с демократией столько же общего, сколько у миллиардера Гусинского с нищим народом. Кто у нас оплачивал демократию, которую якобы несло НТВ? Богатенький грабитель Гусинский. А что сделал сейчас Гусинский, который понял, что не вернуться ему победителем в Россию? Скоренько продал свою долю не абы кому придётся, и не какому-то там русскому патриоту магнату, болеющему за российскую демократию, а самому что ни на и есть разбогатейшему американскому основателю телекомпании Си Эн Эн Тэду Тёрнеру. Уж он-то со своими американскими наблюдателями позаботится о том, чтобы НТВ в России послужило верой и правдой русскому народу.
Вот на этот счёт у меня как раз большие сомнения. За месяц до сегодняшних событий Альфред Кох (опять-таки не уверен в его причастности к России) летал в Америку убеждать американцев в том, что он-де всегда не любил коммунистов и даже предпочёл мести улицы, чтобы не вступать в партию, а потому уверен теперь, возглавляя могущественную компанию Газпром, что только американский миллиардер Джорж Сорос да  крупный специалист Тэд Тёрнер, закупив шестьдесят процентов акций НТВ, спасут русскую демократию.
Был бы сейчас жив герой Ильфа и Петрова Остап Бендер, то, наверное, он незамедлительно спросил бы: «А что, русские деньги не могут спасти русскую демократию?».
И вот так складываются обстоятельства со всех сторон, что ответ на этот вопрос напрашивается отрицательный. Посмотрите, что ни решение у государства, то обязательно либо иностранные займы, либо иностранные специалисты. Горбачёв пришёл к власти, и в страну валом повалили американские советники и специалисты разных мастей. Ельцин спихнул своего предшественника, и долги страны стали расти как на дрожжах. И тот и другой говорили о демократии в России, топя свой народ в иностранном влиянии. Где сегодня нет в России иностранцев? Может, только в клозете у президента, а так повсюду они есть. И вот уж добрались до святая святых. На ломанном русском языке начинает говорить генеральный директор одного из центральных каналов российского телевидения. Его избрали видите ли на собрании акционеров! То есть, при чём тут государство? Частники избрали частника. А он может быть хоть чёртом. Вот и избрали какого-то Бориса Йордана, неважненько изучавшего русский язык в американской школе. 
А никому не пришло в голову избрать президентом академии русской словесности вождя племени Тумба-Юмба из штата Оклахома? Тоже было бы не хило, как говорит наша молодёжь.
Почему никто не предлагает купить компанию русским Иванам да Марьям? Неужели они хуже справятся с нашей демократией? Да нет же у них денег – вот беда.
Сейчас у нас президент Владимир. Признаюсь, не голосовал за него. Как не голосовал за Горбачёва и Ельцина. Не голосовал и убедился в том, что был прав. Но не радует моя правота. Лучше бы я ошибся, и они стали бы хорошими правителями.
На Руси было несколько знаменитых Владимиров. В самом начале первого тысячелетия  славен был князь новгородский и киевский Владимир, которого в былинах воспевали не иначе, как Красное Солнышко за расширение Руси и борьбу с печенегами. Не менее славным был Владимир Мономах, князь смоленский, черниговский, переяславский, великий князь киевский. Велик был в устремлении укреплять единство Руси. Знаменит был и Владимир Андреевич Храбрый, князь серпу-ховско-боровский, оборонявший Москву от татарский войск.
Что же сегодняшний Владимир позволяет обуздать российскую мысль в лице российского телевизионного канала американскими изуверами? Неужели их деньги ничем не пахнут? А принюхайтесь. Очень даже они пахнут иностранщиной, которая хочет слопать, заглотить всю Россию без остатка.
Да не при чём тут демократия вовсе. Один олигарх Кох выступил против другого олигарха Гусинского. Не поделили деньги между собой вот и схлестну-лись. Гусинский выкрутился, продав свою долю в Америку. Теперь Тёрнер плюнет в Коха. Тем дело и кончится.
А мы тут распетушились: «Опять наступление на демократию»! Бригады НТВ ночами не спят, себя восхваляя, как единственного поборника демократии. А где она, эта демократия? Президенты наши давно её продали и пропили.
Поэтому я вот что предлагаю для решения вопроса в корне. Давайте продадим наших президентов Америке. Я имею в виду всех и всяких президентов. Их у нас сегодня больше, чем зерна в закромах. Дорого, я думаю, за них не заплатят, поэтому предложить можно со скидкой, как принято в капиталистическом мире, куда мы решили воткнуться своим государством. В порядке скидки предлагаю главных президентов, начиная с самого первого и второго, продать по дешёвке за бутылку пива. Если и её не дадут за каждого, то, чёрт с ними, готов сам поставить бутылку тому, кто заберёт их у нас бесплатно. Вот тогда мы и разберёмся со своей демокра-тией, которая происходит, кстати говоря, от слова демос, то есть народ. Пусть этот российский народ и решает свою судьбу сам, не позволяя вмешиваться в неё ино-родцам хоть даже с большими капиталами.
Ну, кто покупает президентов? Ставлю бутылку российского пива.
       «Московский литератор», №7, апрель 2001

Есть ли у России президент...?

В популярном советском фильме, не сходящим с экранов теперь уже телевизоров, «Карнавальная ночь» замечательный комедийный актёр Сергей Филиппов произносит ставшую крылатой фразу «Есть ли жизнь на Марсе, нет ли жизни на Марсе, науке пока не известно». А ведь и в самом деле трудно сказать, что там де-лается на планете, до которой в самые лучшие дни сближения аж пятьдесят шесть миллионов километров, тогда как мы зачастую не можем узнать, что делается на нашей с вами планете, в нашей собственной стране, даже если вы президент и сидите в самом центре страны, в Москве…
Стоп, но что это я? Конечно, президент не обязан сидеть всё время в столице. А потому, что же тут удивительного, если он ничего не знал и молчал о гибели подводной лодки «Курск», о бегстве за рубеж подозреваемого правоохранительными органами телемагната Гусинского, о делишках компании НТВ и притязаниях на неё американца Тёрнера, о поражении правительственной программы по спасению электроэнергетики, когда вместо неё в Думе слушают подсунутую вперёд программу электромагната Чубайса, о незаконном судебном решении по поводу снятия с выборной дистанции после первого тура наиболее вероятного претендента на победу в Приморье кандидата на пост губернатора края Черепкова, чтобы освободить дорогу денежным магнатам, о выступлениях народа против жилищно-коммунальной реформы и программы приватизации земли? Нет, разумеется, всего этого можно не увидеть, находясь в очень ответственных зарубежных командировках, хотя о каждом упомянутом событии пресса даже иностранная не устаёт кричать на всех газетных перекрёстках, и из каждого телеэкранного угла.
А, может, нам просто достался президент-молчун? Но, наверное, не совсем так. Иногда он всё же выступает, награждая орденами и медалями творческую интеллигенцию или участников преступной войны в Чечне. Но где его собственные рассуждения о происходящем в стране, где мысли о том, что же он хочет увидеть в её будущем? Год президентского молчания объясняли тем, что президент должен осмотреться, притереться сидячим местом к креслу, как говорится, акклиматизиро-ваться. Ладно, год протерпели, а молчанка не кончилась.
Народ российский действительно славится по всему миру своим долготерпением. Уж и женщин наших молодых толпами за границу в сексуальное рабство отправляют. А когда-то в древности их только силой оружия полонить татарам да туркам удавалось. Детей нарасхват в заграничные семьи продают потоком. Хотя у самих численность населения падает катастрофически. Хлеб, мясо и кур закупаем за границей, позволяя собственному крестьянину голодать при пустых пахотных землях, которые нечем сегодня обрабатывать, или они уже закуплены, как в Саратовской области, землемагнатами, не собирающимся производить хлеб. Давят русского человека, чтобы совсем он на колени стал. И он терпит, а президент молчит.
Недавно сорока принесла мне на хвосте и шепнула на ушко новость, что де осенью грядут большие перемены в правительстве России, и что де у парламента силушки поубавится существенно, дабы правительство могло ещё свободнее быть и раскованнее, чем даже сейчас. А то, видите ли, неугомонные коммунисты объявили себя и аграриев единственными защитниками народа и не пустили несчастного Грефа, возмечтавшего продать русскую землю зарубежным магнатам, на трибуну государственной думы. Он, правда, не растерялся и высказался-таки из государственной ложи, куда парламентёров на дух не допустили. Его не смутило то, что за окнами зала, где он произносил крамольные слова о незначительности акта превращения крестьян в батраков, бушевала толпа, выплеснувшая свой гнев пикетчиков на Охотный Ряд, перекрыв движение по проспекту.
Там шла уже борьба с милицией. Омоновцы в бронежилетах и со щитами пока ещё в действия не вступали, ожидая команды в автобусах. Офицеры с большими и малыми звёздами на погонах, сцепив руки, пытались выжать возмущённых предательской политикой правительства людей на тротуары, и только вмешательство депутатов Госдумы, среди которых были известные лидеры Зюганов, Харитонов, Куваев, Лукьянов, Лигачёв, Шандыбин и другие остановило действия представителей властных структур города. Много часов бушевали люди на виду у всего народа. Десятки телеоператоров снимали своими большими и малыми объективами молодых и старых людей, требующих не позволять распродажу земли, но почти ничего из этого не показывали по телеканалам, как всегда. В этом особенность нынешней демократии. Она теперь для властьимущих денежных мешков, а не для народа.
Греф успокаивает, а Немцов и Хакамада идолопоклонно поддакивают, что, мол, говоря о продаже земли, речь-то сегодня, по крайней мере, идёт о каких-то двух, ну пяти-семи процентах земли, которые для начала можно будет продавать, об остальных процентах речь ещё далеко впереди. А люди в стране бушуют. Им, оказывается, вообще не хочется отдавать ни пяди своей земли и никому в личную собственность. Вот ведь оказия какая. Ну, никак не хотят люди становиться рабами и работать на дядю, сидящего в столичном ли граде Москве или живущим на улицах Лондона. Проправительственная партия в лице смеющегося в глаза Немцова заявляет: «Какие же вы глупые! Ну, если и продадим землю, то ведь никто же не увезёт её с собой в мешке в другие страны. Чего это вы всполошились?» А позвольте спросить, господа нехорошие, куда денежки с этой землицы поплывут, когда её купят, а? Не туда ли, куда пошли деньги от наших нефти, газа, алмазов, спиленного леса, заводов и фабрик, других природных богатств и людского труда, к которым присосались иностранные инвесторы, высосавшие из страны так много, что теперь и долги платить нечем? О каком грядущем благополучии может идти речь, когда люди горько восклицают:  «Не до жиру. Быть бы живу».
Мне могут возразить, сказав, что я лишь писатель, а не экономист, и потому не смыслю в экономической политике государства. Пусть так, но вот сегодня, буквально только что я получил письмо от своего брата доктора экономических наук, полжизни посвятившего вопросам сельскохозяйственной экономики. Нет, он не давал мне никаких показателей, длинных столбиков цифр и сложных расчётов. Он писал мне как брату о том, что поехал в одно из крымских сёл отдохнуть от городской суеты и половить рыбку. Сразу успокою злорадствующих по поводу отдыха интеллигенции. Брат отдыхал у друзей и в лучший день поймал на удочку трёх карпов, чему был очень рад. Но, скромно отдыхая в своё удовольствие не в Пицунде или на Канарах, а в простой бывшей советской деревне, он не мог не видеть её жизни, о которой мне и написал с горечью строки, которые я цитирую дословно:
«…колхоз стал коллективным самостоятельным предприятием, обанкротился, затем его вывел из банкротства его же бывший главный агроном, сменивший бывшего председателя, и теперь это предприятие стало частным, но бывшие колхозники ещё толком не знают, являются ли они тоже владельцами, как их председатель, или только его наёмными работниками. Им распаевали земли, т.е. выделили по 2 га на нос, но ещё не известно, какой участок кому принадлежит и какой им придётся платить налог за землю и не лучше ли её сразу продать. Зарплату им не платят давно, но выдают продуктами по цене выше рыночной. Однако отказываться не приходится, поскольку денег для того, чтобы покупать на рынке, у них нет. Посетил я там частную свиноферму и колхозный коровник. Это фундаментальные железобетонные достаточно чистые внутри строения. Коровник был механизиро-ванным, но из-за отсутствия средств полностью перешёл на ручную дойку, кормление и уборку. Это стало дешевле, чем тратить солярку и электричество. Стадо сократилось почти в три раза по сравнению с доперестроечным временем, удои - в два раза из-за ухудшенного кормления. Свинарник же впечатлял огромными тушами откормленных свиней. Частник не скупится на самые лучшие корма. По соседству стояли несколько деревянных сараев, куда меня не водили, т.к. там свиньи колхозные в запущенном состоянии. Хозяин дома, где мы остановились, работает в коровнике главным механизатором. Он выписал на своей же ферме в счёт неполучаемой зарплаты 100 л. молока по 60 коп. (по такой цене продают и сторонним оптовым покупателям, приезжающим с молоковозами), отвёз его на свиноферму, а взамен получил корм для своего поросёнка, которого выращивает дома. Такой вот расклад. Председатель их предприятия предлагает сдавать свои земельные паи ему, а он будет расплачиваться продуктами. Понятно, что будет элементарный дурёж. Я предложил им объединить свои паи с семьёй сына, который имеет свой собственный колёсный трактор, и на получившихся 10 гектарах организовать ферму, скажем, зерновую, или даже клубничную. Но для этого нужен стартовый капитал, ко-торый, если брать под существующий банковский кредит, то запросто можно обанкротиться в течение года, что и происходит во многих подобных случаях, особенно если не повезёт с погодой или не удастся где-то что-то украсть. Иначе не вытянешь. Система, при которой выжить в предлагаемых законом условиях невозможно, побуждает находить нелегальные пути выживания».
Вот какую жизнь предлагают нам сегодня Греф и его подпевалы – вырастить класс кулаков и ему в подмогу гораздо больший класс батраков. Против такой перспективы, а не против двух процентов земли под зданиями, выступили люди, бушевавшие эмоциями у парламента. У меня ком подкатился к горлу, когда я увидел с какой решительностью вместе со мной бросились люди наперерез бешено ле-тящему по проспекту транспорту. Слёзы подступали к глазам, слушая, как сотни скандировали: «Землю народу!». Народ хочет не только землю отстоять, но и вернуть себе власть, ту власть, что была у советов. Народ хочет вернуть союз, существовавший у народов, вернуть Советский Союз. А президент молчит.
15 июня на Охотном Ряду против народа выступил небольшой отряд милиции, которой самой же несладко живётся от малой заработной платы и обещания лишить незначительных привилегий. 4 июля события разворачивались по более серьёзному варианту.
С 8 утра участок возле гостиницы «Москва» был огорожен металлическим ограждением. Металлические столбы, вбитые намертво в тротуар, не позволяли опрокинуть ограждение на проезжую часть. Организаторы порядка полагали, что это остановит народ. Наивные люди. Когда пришло время, коммунисты, прошедшие войны и потерявшие чувство страха за время перестроечных «улучшений» жизни, рванули на себя ограждение и, сминая линию выстроившихся заблаговременно милиционеров, вновь людской лавиной перекрыли Охотный ряд, протестуя в этот раз против готовящегося принятия Думой нового трудового законодательства, отменяющего многие социалистические завоевания народа, которым завидовал прежде весь трудовой мир.
Коммунистов на пикет пришло в этот раз гораздо больше, чем 15 июня. Они заполонили весь проспект, заняли пространство до самых дверей Госдумы, которые пришлось срочно запереть, дабы толпа не ворвалась в Думу и не прервала заседание. Через центральный вход не могли пройти ни аккредитованные журналисты, ни всевозможные представители с серьёзными удостоверениями, ни даже сами депутаты, которым пришлось обходить здание через толпу, и тогда некоторым особо известным противникам народа, таким как В. Ф. Жириновский, приходилось довольно туго не только морально, но и физически ощущая на себе прелесть летящих тухлых яиц.  Настроение коммунистов было явно боевым. Со ступенек Госдумы звучали революционные песни, призывы не отступать перед властью, предающей интересы народа, читались стихи. Выступил и я со своими строками, основная мысль которых выражалась в словах:
Здесь,
только здесь начинать канонаду
прямо
открыто
в упор,
в лицо.
Пора хоронить навсегда плеяду
вросших в российскую власть подлецов.

Только себе – побольше и лучше.
Карьера, связи, знакомства, блат…
Как в эти мозги сквозь повисшие уши
сунуть герценовский набат?

Как предотвратить растерзанье России?
Как предупредить наплывающий мрак?
Как объединить все могучие силы
в один богатырский
народный
кулак?
В этот день Зюганов не вышел к коммунистам. Вместо него с информацией о происходящем в Думе и призывом соблюдать порядок выступил секретарь городского комитета партии коммунистов А.А.Куваев. Вместе с тем он попросил отойти от здания думы. И вот он новый урок. Коммунисты не вняли просьбе руководителя, как произошло 15 июня. Коммунисты не хотели больше отступать ни на шаг. Над этим стоит задуматься партийным лидерам.
 Но и правительство теперь готовилось к мероприятию серьёзнее. Прежде всего, на коммунистов бросили тех, кого в народе называют штрейкбрехерами. Со своими знамёнами на коммунистов пошла пропутинская команда платных подпевал. Вот тут и завязалась потасовка. Милиция кинулась разнимать. Телерепортёрам было что снимать для своих спектаклей. Коммунисты устояли. Тогда на них пустили поливальную машину. Но водитель не рискнул мочить людей. Это же не сортир, о котором некогда говорил президент. Толпу так просто не замочишь. Пришлось пускать мощными рядами тяжёлые грузовики. Старая женщина  легла под колёса. Её оттащили дюжие милиционеры с большими звёздочками на погонах. Взбешённые демонстранты кричали проклятия водителям, плевали в них и пытались древками транспарантов остановить движение. Водители с искажёнными страхом лицами задраивали стёкла кабин.
Я видел в Индии, как бушующие негодованием толпы народа сжигали машины с водителями заживо. Здесь к счастью такого не было, но кто знает, что произойдёт в следующий раз? Многочисленные отряды милиции стали рассекать демонстрантов на группы, которые оттеснялись силой и только силой к тротуарам. У здания думы произошла заминка. Возле ступеней сидела небольшая, но мощная группа шахтёров, приехавших из Кузбасса, Воркуты, Подмосковья. С сильными людьми, крепко сцепившимися руками, милиция никак не могла справиться. Милицейские цепи толкали нас прямо на сидящих, а мы сопротивлялись и пытались словами убедить полковников и чинами ниже, что нельзя давить людей людьми. Кто понимал нас, кто нет, но в конце концов шахтёры сами поднялись и героями перешли на противоположную сторону. Я представил себе, что бы было, если бы к зданию Думы пришёл не десяток шахтёров, а тысячи их касок заполонили бы проспект. Никакая милиция бы не справилась с этой силой.
Завтра, когда будут шириться ряды протестантов, в борьбу с народом вступят ОМОН и отряды спецназа с водомётами и прочими атрибутами насилия. Они подчинены воинской присяге. Это понятно. Однако вряд ли это остановит народ.
Президент молчит и по этому поводу. Вот и вспомнились слова из фильма «Карнавальная ночь» с некоторым лишь изменением «Есть ли у России президент, нет ли у России президента, народу пока неизвестно». Когда окончательно погаснет свет в домах, благодаря Чубайсу, когда не смогут люди платить за свои квартиры, благодаря жилищно-коммунальной реформе, когда выяснится вдруг, что земля, на которой стоит наш завод, теперь не наша, а американская, и это благодаря Грефу, когда народ в своём большинстве останется нищ и гол, как сокол, то не восстанет ли этот народ, понимая, что терять уже больше нечего, и не спросит ли во весь голос, как это было у здания Госдумы 15 июня, «А зачем нам такой президент, которого мы не видим в своём горе и не слышим в своих бедах?» Ведь жила и великая Русь, и Советская Россия без президентов. Да и сейчас он вроде и есть, а вроде и нет, или играет в молчанку. Так кому он нужен вообще? Я думаю, не народу.

    Н-н-э прерывайте мою мысль!

В связи с тем, что в США приняли решение об одностороннем выходе из договора по ПРО наш специальный корреспондент Е.Инзубов якобы обратился с несколькими вопросами к президенту Российской федерации В.В.Путину.

Е.И.: Прежде всего, разрешите спросить Вас, Владимир Владимирович, доводилось ли Вам читать мои интервью с Вашими предшественниками на посту президента нашего государства?
В.П.: Н-н-э…
Е.И.: Понял, тогда следующий вопрос.
Путин: Я же ещё не начал отвечать.
Е.И.: Но я догадался. Мне отведено очень мало времени на интервью, поэтому приходится спешить понимать.
Путин: Смотри, какой шустрый. Не успеешь и замочить, как вывернется.
Е.И.: Такая работа у журналистов, но не будем о грустном. Только что мы узнали, что ваш друг Буш заявил о решении США выйти из договора по ПРО в одностороннем порядке. Не является ли это предательством дружеских чувств, которые вы проявили недавно во время вашей интимной встречи на его загородной фазенде или резиденции?
Путин: Н-н-э…, прошу вас не перебивать меня. Думаю, правильным будет положительное рассмотрение справедливого предложения о законном пересмотре в утвердительном плане некоторых положений конституции в части продления моего пребывания на посту президента страны, что явится в свою очередь нашим выходом  из создавшейся ситуации, связанной с выходом США из договора по проти-воракетной обороне СНВ-2. Моё длительное пребывание на посту президента позволит, во-первых, завершить развал армии путём перевода на контрактную основу, главным образом, те многочисленные воинские части, в которых служат практически одни офицеры, для которых, что контрактная служба, что не контрактная – один чёрт. Во-вторых, за этот период мы сумеем, возможно, завершить  войну в Чечне, которую, правда, объявили законченной ещё в прошлом году. В-третьих, разберёмся с Афганистаном. А то, что ещё удумал этот Буш – не пускать нас к соседям с миротворческой миссией. Да я.., да мы…
Е.И.: Да нам ли льва бояться, вы хотите сказать, как говорится в известной басне «Заяц во хмелю»? Но мы же не зайцы, или…
Путин: Н-н-э…
Е.И.: Опять понял. Тогда у меня вопрос относительно нового кодекса законов о труде, против которого выступают многие в нашей стране, и даже трудящиеся зарубежных стран возмущаются его принятием. Ведь и в нашей последней ельцинской, как её называют, конституции записано, что новые законы не должны ухудшать положение человека.
Путин: А почему вы думаете, что новый КЗОТ что-то ухудшает? Ну, убрали ограничение часов рабочего дня. Что же здесь плохого? Наниматель теперь имеет право продлевать рабочий день по своему усмотрению, значит, каждый час работы его поднаёмных станет для него дешевле, то есть выгоднее для него. А вы знаете, сколько у нас в стране работодателей? Великое множество. Это тоже народ. Убрали из КЗОТа статью о фиксированном отпуске трудящихся. Что это значит? Работодатель имеет право давать отпуск на месяц и два, и три, если захочет. Но ведь и самому работнику не нужно столько отдыхать. Он должен зарабатывать деньги, так что расслабится недельку и хорошо - снова за работу.
Е.И.: Но не переутомится ли народ от такой напряжённой трудовой жизни, и не приведёт ли это к дальнейшему сокращению численности населения в стране? Прежде ведь государство заботилось о том, что бы каждый человек имел право не просто иметь свободное время, но и использовать его на бесплатную учёбу, бесплатное лечение, бесплатный отдых в санатории для восстановления сил. Народ недоволен тем, что всё это ушло в прошлое.
Путин: В вашем вопросе, фактически содержится и ответ. Посмотрите, чем меньше население, тем меньше недовольства, не так ли? Кстати, это ещё один наш ответ на дурацкую выходку Буша с его выходом из договора по ПРО. Судите сами. Чем меньше людей в нашей стране, тем менее уязвимыми мы будем. Ведь вот, как только Бен Ладен остался с небольшим отрядом, так он ушёл в горы, и теперь ищи его, свищи. Или, например, в той же нашей Чечне. Когда у Масхадова была армия, то мы успешно с нею сражались. Теперь, когда только у нас войска, его разрозненные малочисленные, никому незаметные отряды террористов постоянно атакуют наши части, убивая наших солдат и офицеров, а мы с ним ничего не можем поделать. Так что, как понимаете, есть преимущество в малочисленности.
Е.И.: Это шокирующее объяснение, и позвольте для разрядки нашей беседы задать вопрос на несколько отвлечённую тему. Не так давно вы вручили вашему предшественнику и благодетелю Ельцину высший орден государства, а награждённый назвал этот ваш шаг героическим. Как вы думаете, Ельцин считает так, поняв, что нельзя было награждать человека, которого ненавидит фактически вся страна за предательство интересов народа, или просто он не видит в вашей более чем двухлетней деятельности на посту руководителя государства  (с учётом премьерства) ничего более существенного, чем вручение ему ордена?
Путин: Вы русский журналист и вам следует знать русские обычаи. Вы не можете не помнить русской поговорки: долг платежом красен. Я скромный человек и только выполняю свой долг перед семьёй, которая меня родила и воспитала.
Е.И. Иными словами, вы делаете не то, что хотите, а то, что обязаны кому-то?
Путин: Как офицер, я человек чести. Долг прежде всего. Но у вас заканчивается время на вопросы. Давайте последний.
Е.И. Приближается новый год. Что бы вы хотели пожелать нашему народу?
Путин: Н-н-э… Жизнь нас ожидает нелёгкая. Цены в стране будут продолжать расти и не только на доллар. К сожалению, они пока, как и прежде, будут опережать рост заработной платы и пенсии. Будет продолжаться передел собственности в стране, что отрицательно сказывается на настроении людей, привыкших к общему социалистическому хозяйствованию. Я хочу пожелать людям не обращать на эти аспекты жизни особого внимания, не выступать с лозунгами против Чубайса и ему подобных, не перекрывать толпами митингующих автострады и железнодорожные пути, не хвататься за вилы, если на чьи-то земли придут иностранные покупатели или новые русские, и последнее – платить своевременно налоги с доходов, если даже их нет, тогда всем будет хорошо: тем, кто у власти и денег оттого, что их не станут беспокоить требованиями улучшить жизнь простого народа, и простому народу – оттого, что их не будут разгонять дубинками, поливать водомё-тами,обвинять в нарушении спокойствия. Вот и будут все счастливы, правда, каждый по своему.

А вы гусь, господин Гусинский!

У писателя Гария Немченко есть рассказ "Красный петух Плимутрок". В нём рассказывается о душевной драме мальчика, который увидел у соседа петуха, танцующего под балалайку, и возмечтал сам заполучить такого. Накопил денег, купил сначала балалайку, потом красавца-петуха, которого и принёс соседу, чтоб тот научил его плясать под музыку. Ну, сосед и показал фокус, накрыв петуха кор-зиной и поставив его на раскалённую сковородку. Бедный петух почувствовал жа-реное и стал прыгать, будто плясать, а сосед заиграл на балалайке. Так он выраба-тывал рефлекс у петуха - прыгать, как на горячем, при звуках музыки. Мальчик в рассказе пришёл в ужас от такого метода, схватил своего красавца и навсегда забыл о мечте видеть его танцующим.
Я к тому это рассказал, что вечером 20 июня  на канале НТВ нам показали шоу, напоминающее раскалённую сковородку для обучения танцам петуха. Только в роли петуха оказался телезритель, которому под ноги подбрасывали всё больше и больше горячих углей. И бросал эти угли в виде страстей-страшилок сам герой пе-редачи Гусинский, а за ним его подручные Киселёвы и иже с ним остальные.
Правда, огонь под сковородкой начали разжигать значительно раньше этой передачи, когда закакофонили об аресте "бедного" Гусинского, частного владельца небольшой компании с небольшим телеканалом, эхом отражающемся на радио, и газетками да журналами, которые помогают подводить итоги «незначительным» барышам, откладывающимся в зарубежных банках.
Теперь, восседая в центре зала, а можно сказать и в центре самой страны, которую Гусинский, якобы, любит больше всего на свете  (ну, как же - дала такие возможности ни с того ни с сего разбогатеть), герой передачи спокойно подогревал сковородку, пугая зрителей обещаниями, что вслед за арестом олигархов, неми-нуемо последуют аресты каждого зрителя, которые начнут писать друг на друга доносы. Слушая такую страшную перспективу, невольно представлялось, как вско-ре все будут  в Бутырке, а тем, кто арестовывали, придётся сажать только самих себя, пока не останется один лишь зловредный президент.  Но и он в порыве кайфа арестует самого себя, дабы получить максимальное удовлетворение от арестов.
А вы, оказывается гусь, господин Гусинский! Ловко умеете валить с боль-ной головы на здоровую. Вас арестовали за то, что преступным путём государст-венную собственность в частную превратили, что есть не что иное, как ограбление народа, а вы возопили о свободе слова и гонении на демократию. Вас прямо спра-шивают, как мог простой человек с обычной зарплатой среднего служащего не-ожиданно заиметь миллионы долларов для покупки телевизионного канала и дру-гих средств массовой информации, а вы с улыбочкой отвечаете:
- Работать надо по шестнадцать часов в сутки.
Ой ли, в этом дело? Вы добавляете скромно, что в девяносто памятном пер-вом году у всех были равные возможности в коммерческих делах. Кто оказался способнее и трудолюбивее, тот и стал богатым.
И я опять спрошу: Ой ли, так ли? Не помнится ли вам, что, кто ближе к соб-ственности был, тот и захватил её? У кого рот был пошире, да пальцы покруче, тот больше кусок-то и заглотил. Не потому ли все хапуги и ворюги так всполошились от ареста одного из клана, что страшно испугались не за вас именно, а за то, что и им туда будет дорога? Вот ведь что пугает березовских, чубаисов, абрамовичей. Да плевать им всем на демократию, под которой подразумевается власть народа. У них своя власть, свой закон - деньги. Потому и заговорили о том, чтобы для спо-койствия всеобщего считали день сегодняшний нулевым в отсчёте времени, то есть, сколько у кого есть, на том и нужно и успокоиться. Кто что успел награбить, так, мол, тому и быть. Богатый пусть будет богатым, а бедный - бедным, но уж те-перь ни на чьё добро пусть он не посягает - бедный.
Да, вы действительно гусь, господин Гусинский. Потому вас и выпустили, продержав всего четыре дня в заточении с телевизором и "приличным" обществом мошенников. Только теперь вы узнали, что тюрьмы наши переполнены случайны-ми людьми. Конечно, настоящие-то грабители до сих пор в тюрьмы не попадали. У них всегда было кошельковое алиби или депутатский иммунитет, что, впрочем, давно никого не удивляет.
Удивил всех в вашей истории только президент, который сначала арестовы-вает, потом отпускает. Удивил потому, что вспоминаются ещё его слова, сказанные им, будучи кандидатом в президенты, в открытом письме избирателям: «Наша пер-вая и самая главная проблема – ослабление воли. Потеря государственной воли и настойчивости в доведении начатых дел». Да, именно воли у нашего государства давно не было и нет, как и в случае с вашим арестом. Так что мы даже стали со-мневаться, есть ли вообще у нас государство. Ведь оно, как известно из философии, есть аппарат насилия. Вопрос только в том - насилия кого над кем?
В правовом народном государстве - это аппарат насилия большинства наро-да над кучкой преступников, которые идут против народа, не хотят жить по его за-конам. А в нашем сегодняшнем, с позволения сказать, государстве аппарат насилия - это кучка олигархов, диктующая народу свои правила игры и контролирующая их исполнение мафиозными структурами. У нашего государства отняли деньги, пере-качав их в зарубежные банки, отняли средства массовой информации, превратив их в "свободную" частную собственность, отняли суды и расстреляли парламент. Что же осталось от государства, позвольте спросить? 
И что это все разволновались от вашего ареста? Разве кто-нибудь в стране, кроме, может быть, адвоката Резника (шучу) сомневался, что Гусинский не проси-дит и трёх дней в тюрьме? Ну, ошиблись - просидел почти четыре дня. Зато, какой имидж создали! Сам президент США Клинтон вступился за несчастного «борца за свободу печати».
А кому она нужна такая свобода частных каналов, в которых даже грамот-ных ведущих и корреспондентов, умеющих говорить, не экая и мекая, да с пра-вильными ударениями, по пальцам можно сосчитать? Кому нужен ваш хвалёный вами канал, как и десяток других, заполненных дурацкими телесериалами и зару-бежными фильмами-ужастиками, видя которые хочется только плюнуть со злостью и расколотить телевизор? А вы проводите рейтинг по вопросу популярности НТВ. Да, если у других ещё хуже, то иногда и вас вынуждены смотреть. Вот и подогре-ваете вы сознание масс народных своими пужалками против власти, которой, ка-жется, и нет, чтобы зрители плясали под вашу музыку подобно глупым петухам, что обожглись под звуки балалайки на сковородке.
Вот вы какой гусь, господин Гусинский.
«Правда», 7.07.2000 «Пляс на сковородке»

НЕВОЛЬНЫЙ СВИДЕТЕЛЬ

Когда-то в давние времена я писал такие строки об этом городе:

Ялта тоже часть России,
только, может быть, над ней
больше слёз пролито синих
стаей серых журавлей.
И порой у моря кажется
в самых лунных вечерах -
голубые слёзы катятся,
рассыпаясь на камнях.

Нет-нет, я не собираюсь отнимать у украинцев кусочек земли. Речь идёт не об этом. Просто не так давно мне довелось побывать вновь в этом благодатном краю, о котором кто только не писал. Разве что тавры, жившие здесь, на южном берегу Крыма, до нашей эры, и именем которых Екатериной Второй была названа целая Таврическая область, не оставили после себя ни поэм, ни песен, посвящён-ных Ялте, но и то лишь по причине неумения их слагать и записывать.
Сама  императрица  России в Ялте не побывала, хотя и совершила в 1787 го-ду знаменитое путешествие в Крым, во время которого  написала своей просве-щённой державной рукой назидательные стихи князю Потёмкину, связанные с её пребыванием в Бахчисарае:

"Лежала я в беседке ханской.
В середине мусульман и веры мусульманской;
Против беседки той построена мечеть,
Куда всяк день пять раз имам народ влечёт;
Я думала заснуть, и лишь закрыла очи,
Как уши он заткнув, взревел изо всей мочи...
А мне мешает спасть среди Бахчисарая
Табачный дым и крик... Не здесь ли место рая?
Хвала тебе, мой друг! Занявши здешний край
Ты бдением своим всё вяще укрепляй".

Екатерине тогда не было известно местечко, названное некогда греческими моряками "Ялос" (в переводе означает "берег"). Легенда рассказывает, что именно это слово закричали моряки затерявшегося в штормовом море судна, когда сквозь туман ими вдруг увиден был спасительный берег. Впоследствии это слово транс-формировалось в "Ялту".
Статус российского города ей был присвоен через полвека с лишним после путешествия Екатерины в Крым, то есть аж в 1843 году, хотя к тому времени  здесь уже в буквальном смысле слова процветал с 1812 года знаменитый сегодня Никит-ский ботанический сад, одним из отделений которого была школа виноделов в уро-чище Магарач, выросшая во всесоюзный научно-исследовательский институт ви-ноделия и виноградарства "Магарач", головной в отрасли бывшего Советского союза. Тогда же в Ялте работал широко известный ныне институт климатологии имени Сеченова. В те времена богатые люди из больших городов России приезжа-ли сюда лечиться воздухом. Тогда и появляется набережная, по которой гуляли са-мые знаменитые люди своего времени.

Я люблю этот город, ставший для меня с детства второй родиной. Здесь учился в школе, носился по улицам в комсомольских заботах, ходил степенно, ра-ботая в научно-исследовательском институте "Магарач", и весьма редко гулял в качестве простого отдыхающего.
Хорошо помнится то время, когда у нас ребятишек на слуху были ещё ста-рые названия. Мы любили, например, пройдя через хорошо известный всем сего-дня ухоженный облагороженный Приморский парк, подниматься по крутым тро-пинкам на холм Чукурлар, где ещё в диком состоянии росли стражами глубокой старины древние можжевельники, а среди камней, будто цепляясь за них, или мо-жет наоборот, удерживая своими корнями, выползали к солнцу колючие кусты ши-повника и ежевики, в основном и привлекавшие наше внимание. Позже это место огородили забором и построили здесь санаторий ”Россия” с замечательным пар-ком, окружающим спальные и лечебные корпуса.
В то время в природе не существовало мощного жилого массива, названного прозаически десятым микрорайоном, который заметен нынче издали букетом же-лезобетонных зданий, голо возвышающихся на самом подходе к горному лесному заповеднику. Зато хорошо все знали название Аутка, в зелёных садах которой до сих пор прячется знаменитый всему миру домик Чехова, построенный Антоном Павловичем во времена, когда всем известная набережная Ялты называлась Алек-сандровской. Теперь набережная, по которой некогда проезжала коляска царя, на-зывается набережной имени Ленина. Создатель советского государства никогда в Ялте не отдыхал, но у входа в Приморский парк стоит обелиск с текстом декрета, подписанного Лениным, провозглашающим курорты местом отдыха и восстанов-ления сил рабочих и крестьян. Так что имя набережной было присвоено не случай-но.
Впрочем, имена политических лидеров часто исчезают с карт, смываемые волнами политических коллизий, вопреки историческому значению. Писателям, художникам и другим деятелям культуры бывает легче. Бульвар Пушкина в Ялте не изменил своего имени после свержения царизма, тогда как Милютинская улица вскоре прекратила своё существование, будучи переименованной в Санаторную улицу.
Но менялись не только названия улиц и районов маленького городка. Суще-ственные изменения происходили в самой жизни жителей курорта. В первые по-слевоенные годы часто можно было услышать призывные голоса бродячих ар-тельщиков или торговцев, выкрикивавшие нараспев: “Ножи-и точи-ить”, “Кастрю-ю-ли пая-ать”, “Ке-е-роси-ин”, “Мо-о-ло-ко-о”. Тогда, бывало, заходили в дома старьёвщики, и хозяйки долго торговались отдавая всё же за бесценок хоть и по-старевшие, но пригодившиеся бы ещё вещи, если бы не нужда в немедленных деньгах, на которые можно было купить дополнительную еду в трудные годы вос-становления хозяйства страны.
На углу улиц Севастопольской, по которой действительно некогда шёл весь транспорт из Севастополя, и Гоголя, не менявших свои названия с прошлого века, в маленьком полуподвальном помещении долгие годы сохранялась сапожная мас-терская. Даже когда в городе торжественно открылась государственная фабрика по пошиву и ремонту обуви, мы, жители Севастопольской и других близ лежащих улиц, по-прежнему несли в починку летние сандалии, босоножки и осенние ботин-ки старому мастеру пока он то ли умер, то ли закрыл свою мастерскую, перестав-шую быть конкурентной более производительным государственным цехам.
Пришло время, когда мы стали забывать о существовании нищих на улицах, старьёвщиков заменили пункты вторичного сырья и приёма стекло тары, бродячие торговцы перестали будить по утрам своими зычными голосами. Государство при-няло на себя все функции обслуживания. Жизнь налаживалась.
Судьба бросала меня во многие города и страны, но всякий раз я возвращал-ся в любимый город, оставаясь её жителем и вечным поклонником, пока всё та же судьба не поселила меня в Москве, позволив теперь приезжать на свою родину к родным и близким да на могилы предков ни с того ни с сего в качестве иностран-ного гражданина с международным паспортом. Но это нисколько не изменило мое-го отношения к любимому городу, жители которого по-прежнему считают меня своим, читая мои редкие теперь публикации в местной газете.
Однако, реже бывая в Ялте, мне, может быть, острее видятся все те измене-ния, что происходят в ней сегодня. И я приглашаю читателя пройтись вместе со мной по улицам некогда знаменитого международного курорта, поговорить с его жителями.
Особенностью Ялты, сделавшей её столь заманчивой для отдыха, является то, что она словно прекрасный бриллиант, упавший в объятия гор, хранящих его от ветров севера, но оставляющих открытым южному теплу. И был бы бриллиант и по сей день прекрасен, переливаясь всеми цветами радуги на южном солнце, если бы не туманили его природную красоту ядовитые дымы  небольших, но фабрик суве-ниро-подарочных изделий, головных уборов, рыбокомбината и тысяч автомобилей, выхлопывающих свои газы прямо в те самые лёгкие, которые люди надеются здесь вылечить от болезней. И замечательная гряда Крымских гор, которая прячет Ялту от внешних влияний, в то же время препятствуют выходу дымов и газов из города, где они оседают всё больше и больше.
Я тоже приехал в январе подлечить свои лёгкие и профессор научно-исследовательского в прошлом всесоюзного значения медицинского института имени Сеченова Ярош, занимающийся вопросами лечения с помощью климата, ре-комендует мне приходить в институт для принятия процедур не коротким путём черезПоликуровский холм мимо мемориального кладбища, а пешочком сначала вдоль моря, минуя старую часть города, называвшуюся когда-то Воронцовской слободкой, с сохранившимися до сих пор слободскими улицами, и через Массанд-ровский парк, воздух которого, как установлено учёными, является и сегодня уни-кальным по своим лечебным характеристикам. То есть дышать им ежедневно по-лезнее для организма, чем пить лекарства.
Мне, конечно, был известен этот изумительный по красоте парк, охраняе-мый в настоящее время как памятник садово-парковой архитектуры начала про-шлого столетия. Но я ничего не знал о его специфических свойствах. И теперь я с гораздо большим удовольствием стал посещать его, восхищаясь ветвями-бивнями гигантских секвой или мамонтовых деревьев, нежной зеленью голубой ели, могу-чим ливанским и спорящим с ним по красоте атласским кедрами, пышными древо-видными можжевельниками, поражаясь кустам кизильника, пылающего пучками красных ягод, и вечнозелёной калины, усыпанной брошками белых цветов.
Да разве можно спокойно пройти мимо зарослей дикого бамбука, так напо-минающего африканские джунгли, или привычного для Крыма кизила, распустив-шего свои бледно-розовые лепестки в январе месяце? Или вдруг я набрёл на целую плантацию подснежников, среди праздничной белизны которых неожиданно ока-зывались яркие, как огонь, ягоды иглицы. Благоухал ароматами лекарственный розмарин, привлекающий к себе внимание разбуженных медовыми запахами пчёл.
Скворцы, синицы, сойки, дикие голуби да перелетающие с дерева на дерево алеутские белки сопровождали меня повсюду, то обгоняя, то отставая и постоянно ловко прячась от объектива моей камеры.
Однако каждый день приходя в этот удивительный мир веками почти не ме-няющейся жизни, мне приходилось возвращаться в город, наполненный в этот мой приезд всяческими неожиданностями. Порой мне казалось, что совершенно не знаю этого города - он то ли внезапно вернулся в далёкие сороковые годы моего детства, то ли совершил другую метаморфозу, исказив любимый мною образ.
Проснувшись утром в квартире моего брата, в отличие от меня никогда не уезжавшего надолго из Ялты, я неожиданно услышал знакомый до боли с детских лет крик сильного женского голоса: "Мо-о-ло-ко-о!". Вскочив с кровати, подумал, что приснилось прошлое. Но голос опять запел: "Мо-о-ло-ко-о!".
Выглянул в окно, в которое с высоты пятого этажа как всегда вливалась  сначала синева моря, а потом уж в глаза бросалась зелень кипарисов, под которыми я  и увидел миловидную девушку, начинавшую торговать, но не с ручной тележки с бидоном, как лет сорок пять тому, а вытащив бутылки с молоком, банки со сме-таной и кули с творогом из стоявшей рядом легковой машины иностранной марки.
Нет, квартира моего брата не на окраине города. От неё ровно пять минут ходьбы до набережной. И магазины с молочными продуктами расположены со всех сторон. Тем не менее, в магазине, может быть, ещё нет того, что вам надо, или оно уже кончилось, а тут подвезли прямо к дому - никуда ходить не надо. Правда, у продавца с машины нет ни медицинского сертификата, ни гарантии качества, так это уже ваша забота - верить или проверить.
Это в прошлые уже времена государство решило взять на себя ответствен-ность за здоровье каждого, и запретило несанкцио¬нированную торговлю. А сейчас демократия в том заключается, что каждый сам за себя в ответе. Потому ты сегодня один на один с торговцами, которых тысячи и тысячи, как в знакомой детской игре "Веришь - не веришь", когда тебя могут обмануть или нет, а твоя задача угадать. К сожалению, не каждому удаётся быть хорошим отгадчиком, и узнают об этом чаще после отравлений или других неприятностей.
Каждый день я спускаюсь с Ленинградской улицы и прохожу мимо знаме-нитого прежде кинотеатра Сатурн. Помню, каким событием было его строительст-во, и как поразил он обывателей маленького городка своим широкоформатным эк-раном. Какие чудные кинофестивали проводились, и как трудно бывало достать билеты не только на зарубежные, но и на наши советские фильмы. Сейчас уже поч-ти нет любителей кино, и потому в Сатурне разместился ночной клуб, а в подзем-ных переходах и на досках объявлений можно увидеть приглашение девочкам с такого-то времени и по такое-то приходить бесплатно, а в более позднее с некото-рой оплатой. Девочки знают, зачем их приглашают.
За спиной кинотеатра, подальше от глаз, мусорные ящики. На них никто бы не обращал внимание, если бы не жалкие фигуры нищих, копошащихся в поисках съестного и того, что выброшено, но может ещё иметь ценность для продажи. Ни-щий стало профессией. У опытных собирателей имеются специальные длинные железные крючки, которыми легко ворошить мусор и поддевать понравившееся на первый взгляд. Охотники за отбросами зорко следят издали за невысокими домами без мусоропроводов в ожидании появления очередного жильца с пакетом мусора и тут же направляются к месту сброса, если рядом нет опасного, более сильного кон-курента. Здесь своя, особая жизнь со своими специфическими правилами.
В прежние времена люди, которым хотелось подзаработать, не шастали по помойкам, а пытались частным порядком делать пёстрые галстуки или добывать со дна моря раковины, чтобы продавать их многочисленным туристам. Эта деятель-ность тогда не только не поощрялась, но и запрещалась. Теперь же всё разрешено, однако радость это доставляет далеко не всем.
Каждое выгодное торговое место, прежде чем будет кем-то занято, должно быть хорошо оплачено либо государственным службам, что, разумеется, понятно, либо тем, кто причисляет себя к бессмертной мафии или, проще, к рэкету, что уж совсем непонятно по прежним советским меркам. За все удовольствия надо пла-тить, но не всем эти удовольствия по карману, вот и плетутся немощные, бывшие защитники отечества, ставшие пропойцами или просто моральными инвалидами, к свалкам да контейнерам с мусором.
На набережной меня окликает старый товарищ Юра Лапшин. Мы когда-то учились в одной школе, а потом и факультет иностранных языков одного институ-та закончили. Встречи наши впоследствии бывали случайными и очень похожими одна на другую. Почему-то всегда они происходили на набережной. Одетый с иго-лочки, явно благополучный и счастливый, Юра широко улыбался мне навстречу, мы жали радостно друг другу руки и начинали делиться впечатлениями.
Слушая восторженные рассказы моего друга об очередных путешествиях в Америку, Австралию и на другие континенты, я начинал немного завидовать тому, как он легко перечисляет города и страны, которые повидал или собирается посе-тить в ближайшее время с туристическими группами в качестве переводчика. У не-го не было никаких амбиций в плане роста по служебной лестнице. Его устраивала возможность видеть мир во всём его многообразии.
В ответ на громкий смех друга после упоминаний тех или иных смешных эпизодов я тоже рассказывал о себе, и теперь он начинал слегка завидовать, так как в отличие от него, мне приходилась бывать в других странах по несколько лет и потому узнавать их больше, чем он в туристическом плане, напоминающим цвет-ной калейдоскоп.
Услышать голос Юры в этот раз было особенно приятно - мы давно не ви-делись. Но теперь передо мной стоял несколько пополневший, посолидневший мужчина без прежнего лоска и сияющего счастьем лица. И разговор получался ка-ким-то минорным:
- Привет, Юра! Рад тебя видеть. Ну, как дела?
- Да ничего, помаленьку.
- Всё носишься по миру?
- О чём ты говоришь? Когда это было? Кто теперь ездит? Сидим на месте. Уж лет десять, как не езжу.
И друг мой без особой радости сообщил, что заведует отделом "Интуриста", но туристов из-за рубежа с каждым годом становится всё меньше, что, естественно, никого не радует.
"Интурист". Название этой фирмы в Ялте у всех вызывало уважение перед её могуществом. Эта фирма могла всё. Лучшие гостиницы у "Интуриста". Самые красивые автобусы у "Интуриста". Больше всего денег у "Интуриста". Это был монстр, с деятельностью которого связывалось настоящее и будущее города. Толь-ко благодаря ему планировалось построить десятки высотных гостиниц по всему южному берегу Крыма. Работать в этой фирме заведующим отделом было преде-лом мечтаний для многих выпускников факультетов иностранных языков вузов.
Мой друг сегодня явно был не в восторге. Жизнь повернула медаль другой стороной. О строительстве новых высотных гостиниц сейчас смешно говорить. За-полнить бы клиентами те, что есть. А как, если Ялту давно вычеркнули из списков международных оздоровительных курортов, если общий развал последних лет раз-валил и такую громадину, как "Интурист", сотрудники которого в свободное от ра-боты время, а его становится с каждым годом всё больше, приторговывают на ули-цах семечками, бусами из янтаря и другими безделушками, пестрящими разно-цветьем на набережной?
Год десятилетней давности, возможно, не являлся самым показательным для Ялты, поскольку  уже тогда начал раскручиваться перестроечный процесс, по-влёкший за собой мнимые демократичные выборы и реальные раздоры в "Интури-сте", влиявшие на уменьшение числа принимаемых туристов, но в тот год всё же более шестидесяти процентов всего объёма туродней приходилось на иностранных туристов, дававших городу и всей стране живую валюту. Сегодня этот процент упал до четырёх с половиной, то есть почти в пятнадцать раз. Такое резкое сниже-ние притока иностранного капитала от одного только туризма. А что же мы поте-ряли от остального?
Набережная имени Ленина. Главная прогулочная улица некогда всесоюзно-го курорта напомнила мне даже в зимнее время восточный базар. Сувенирная ме-лочь разложена по зелёной суконной скатерти, прикрывающей собой невзрачный деревянный столик. Небольшие акварели сомнительного достоинства развешены кое-как на фанерном щите, прислоненном к стволу великолепной крымской сосны, изумлённо раскинувшей иглистые свои ветви над головами новых прожигателей жизни. Картины больших размеров поставлены для обозрения потенциальных по-купателей на скамейки, предназначавшиеся прежде для отдыха у моря.
Под сенью разлапистого кедра стоит пожилой мужчина в потёртом време-нем пиджаке - предсказатель судьбы по гороскопам, а рядом, поджав под себя но-ги, примостив на асфальт небольшую узкую дощечку, чтобы коленям было не так холодно, сидит в ожидании подаяний, кутаясь в старенькое серое пальтишко, сгорбленная судьбой женщина. Чуть поодаль напротив стоит в неизменной позе с протянутой рукой другая попрошайка. Трудно сказать, у кого из них быстрее уста-ют ноги, так как появляются они здесь ежедневно и часами почти не сходят со сво-их мест, лишь изредка развлекая друг друга разговорами, когда нет подающих. Но вообще в центре набережной нет-нет, да и найдётся сердобольный человек, дос-тающий из кармана мелочь.
Иногда к этим женщинам подбегают мальчишки и решают какие-то вопро-сы. У них свой метод добычи денег. Они без тени стеснения обращаются к тому или иному прохожему и произносят  одну и ту же фразу:
- Дайте на хлебушек, пожалуйста, ради Христа!
Я вспоминаю, как в прежние годы такие же вот ребята из детского интерна-та,  приезжали из Ливадии по воскресеньям в центральный книжный магазин на набережной, дружно вытаскивали под ленкоранские акации аккуратные алюминие-вые столики, раскладывали на них литературу и продавали её. Тогда это называ-лось пропагандой книги. Пионеры предлагали отдыхающим тратить деньги на ду-ховную пищу. Чаще всего это была краеведческая литература о Ялте и её окрестно-стях. Интернат получал премии от книготорга, а дети - радость оттого, что оказа-лись полезными и что на заработанную премию интернат будет лучше оборудован.
Детский энтузиазм сдавать макулатуру, выискивать брошенный металло-лом, таскать тяжёлые пачки книг, чтобы тем самым помогать людям, ушёл и заме-нился стремлением получать деньги себе в карман любым путём, от чего полшага до преступлений. Волнует ли это кого-то в правительстве?
С грустью иду по красавице-набережной. Пальмы распахнули свои пожел-тевшие веера листьев.  Помню, как прежде их всегда укутывали на зиму в холсты, бережно охраняя от редких морозов. Вчера шёл снег и хоть не сохранился ни на деревьях, ни на земле, но вряд  ли он нравился теплолюбивым южным деревьям. Впрочем, снег перенесли и распустившийся нежно  розовыми цветами декоратив-ный миндаль и ярко желтеющий голоцветковый жасмин, украшающие ранним цве-тением зимнюю Ялту.
Большой книжный магазин давно убрали с набережной, заменив его допол-нительными закусочными и питейными заведениями. Дом книги построили в рай-оне бывшего центрального рынка. Планировалось сделать этот участок города культурным центром. Здесь же открыли институт менеджмента, в здании которого есть помещения для курсов современного танца, обучения музыке и прочих плат-ных мероприятий. Бесплатно, как принято сейчас говорить, можно найти лишь сыр в мышеловке. Только взрослые люди теперь могут вспоминать, где раньше распо-лагался Дворец пионеров с десятками бесплатных кружков для детей, где находи-лись профсоюзные клубы торговых работников, строителей, рыбаков, учителей, в которые приходили провести свободное время и проявить свои творческие способ-ности рабочие и служащие разных профессий.
Дом книги перестал быть настоящим культурным центром, в котором про-водились встречи с писателями, поэтами и музыкантами. У входа в книжную оби-тель расположились прямо на земле десятки торговцев старой домашней утварью, ржавым инструментом, болтами, гайками. Мест на рынке не хватает, да и дорого. Вместо предполагавшегося культурного центра образовалось торговое захолустье.
На набережной книги продаются лишь на выносных прилавках, как когда-то делали дети, но теперь это в прямом смысле бульварная литература, то есть прода-ётся на бульварах для лёгкого чтения без мысли и души. Редко встретишь здесь умную книгу. Всё больше чтиво с вредными советами да дразнилками на нашу жизнь. Это не может не удивлять. Гораздо понятнее видеть на набережной обезья-ну, одетую в зарубежную пуховку, которая сидит в приличном кресле и дразнит публику. Это её профессия. На то она и обезьяна, чтобы кривляться да вредничать. За то и деньги получает от прохожих её хозяин.
Одинокий старый аккордеонист, присевший на раскладном стульчике, поль-зуется меньшим успехом и привлекает к себе внимание разве что голубей, проха-живающихся у самых ног, да кричащих над головой чаек, которых как прежде кор-мят налету любители тесного общения с птицами.
Как и в давние времена на набережной играют в шахматы, а рыбаки пыта-ются поймать рыбу, с завистью поглядывая на плавающих поблизости уточек ныр-ков, коим значительно легче удаётся выловить  добычу из морской глубины. Это можно было видеть в Ялте во все времена.
Но вот прохожу по улице Франклина Рузвельта. Моё внимание привлекает красочное объявление на двери магазина-салона "Селена". Многие годы мне дово-дилось захаживать сюда в бывший магазин научно-технической книги, затем ино-странной и педагогической литературы. Теперь это салон. Никогда раньше мы не видели ничего подобного на дверях магазинов. В объявлении говорится о том, что пятнадцать его работников проводят политическую акцию и бастуют два дня, так как им не дают работать в связи с тем, что один из их сотрудников является депу-татом Ялтинского городского совета от блока НЭП.
К моему удовольствию из закрытого магазина, наконец, вышел человек средних лет с серьёзным озабоченным выражением лица. Представившись ему в качестве московского журналиста, я только тогда смог получить от него ответы, из которых узнал, что это и есть тот самый депутат, Ванин Владимир Иванович, кото-рому не дают возможность работать. Он оказался не рядовым сотрудником салона, а его генеральным директором. Суть проблемы придётся осветить подробней, ибо в ней, как в капле воды, отражается до боли знакомая сегодня всем ситуация.
В Ялте сложил свои полномочия и, подав в отставку, подался за границу вслед за разыскиваемым уже прокурором города бывший городской голова Дис-кин. Городской Совет, не долго горюя и долго не думая, используя свои конститу-ционные права, избирает временно головой города секретаря Совета Александра Калюся. Но президент Украины, пользуясь своим правом, предоставленным ему конституцией, назначает исполняющим обязанности городского головы Владимира Марченко. В то же время из Киева в Ялту в сопровождении беркутов (отряд типа российской Альфы) направляется представительная комиссия во главе с вице-премьером Украины Билоблоцким для всесторонней проверки деятельности всех служб горисполкома.
Александр Калюсь, памятуя, очевидно, московские истории с посиделками в Белом доме в 1991 году Бориса Ельцина, а потом в 1993 году депутатов государст-венной думы, заперся в кабинете со своими немногочисленными единомышленни-ками, выступил по радио и разбросал листовки с призывами о поддержке. Но он не знал, что в Москве подобные шоу осуществляются по хорошо продуманному зара-нее сценарию и потому приносят успех их авторам. Здесь всё происходило спон-танно, так что отряду спецназа ничего не стоило под предлогом поиска будто бы спрятанной в здании бомбы выдворить зарвавшегося государственного служащего какого-то несчастного девятого разряда. И пусть Калюсь выкрикивал лозунги из окна о предлагаемой помощи народу, услышаны они почти никем не были, так как в городе меньше всего помышляли о помощи существующей власти.
В эти дни уже почти два месяца бастовали учителя и медики. Школы и дет-ские сады закрыты. На двери единственной в городе детской поликлиники я увидел страшное, на мой взгляд, объявление: "С 25 бессрочная забастовка". То есть с этого числа неизвестно сколько времени дети не будут лечиться ни в каком состоянии, пока не попадут в больницу, где тоже бастуют, а потому родители должны платить бешеные деньги, если хотят вылечить своё чадо.
Бастовал и торговый люд рынка в связи с появлением нового частного вла-дельца торгового центра, установившего повышенные налоги с каждого торгового места для покрытия расходов нового босса. Теперь нужно больше платить ему, платить рэкету, а на какие же деньги самим жить? Вот и закрыли все вместе точки и вышли с плакатами на площадь.
Да что там рынок? Захожу в обычный продуктовый магазин. Продавцы сто-ят в сторонке, судачат, не обращая на меня никакого внимания. Я удивлённо спра-шиваю, почему они не интересуются, не хочу ли я что-нибудь купить, ведь это их дело. Но одна из продавщиц весьма резонно ответила, что пусть сначала им выпла-тят долги по зарплате, а тогда они будут интересоваться покупателями. Возразить было нечего.
В подвешенном состоянии давно уже находилась знаменитая с начала века Ялтинская киностудия, на лакомую территорию которой в центре города давно претендуют частные предприниматели. Не снимаются фильмы. Не арендуются по-мещения и техника другими студиями. Платить зарплату нечем не месяцы, а годы. С болью в сердце узнал, что один из моих друзей, бывший звукооператор, выпус-тивший не один десяток фильмов, бывший главный инженер киностудии, теперь возит по городу на своей не такой уж новой легковушке какого-то коммерсанта. Его ли это дело - выпускника ВГИКА? Зато другие полупрофессионалы снимают полуэротические фильмы и распространяют их полулегальным способом за боль-шие деньги. Ялтинская киностудия с почти вековой историей теперь на грани за-крытия.
Аналогичное можно рассказать о рыбокомбинате, фабриках и других учре-ждениях города. На той же набережной ко мне навстречу бросилась моя бывшая сотрудница и почти со слезами стала умолять забрать её к себе на любую работу, чтоб только уехать из Ялты, где не только государственные, но даже частные ком-пании могут не заплатить за работу, ссылаясь на банкротство или другие причины.
Так кто же в такой ситуации станет поддерживать местные власти? Но такие люди, оказывается, нашлись. В их числе мой собеседник, генеральный директор салона Владимир Ванин. Он был в числе сто¬ронников Александра Калюся. И, как теперь рассказывал мне у двери магазина, именно этот факт послужил причиной гонений на его салон. А гонения заключались в том, что в его отсутствие в магазин стали рваться люди в форме, заявляя о своих полномочиях на проверку.
Директор магазина Елена Рудик тут же позвонила своему генеральному в горсовет, тот по цепочке в налоговую инспекцию, где у него были друзья, и те веж-ливо сообщили, что никого к нему не посылали. Стало быть, проверяющие были из Киева.
Пустить их, конечно, в другой раз можно было бы, но именно в этот момент в помещении магазина находились пачки книг, которые будто бы когда-то кто-то принёс для продажи. Книги не были проданы и их якобы собирались сдать в маку-латуру. Но ведь посторонним проверяющим так не объяснишь: не поймут, поду-мают, что на книгах хотели заработать левые деньги, а потому этих проверяющих просто не пустили в салон и объявили забастовку на два дня.
Я далёк от мысли решать кто прав, а кто виноват в этом маленьком несчаст-ном салоне несчастного городка. Бывшие прокурор и мэр города, как и секретарь Совета Калюсь, были арестованы и началось следствие. Дело суда определять сте-пень виновности или невиновности каждого, если сам суд не берёт взятки. Жители же Ялты убеждены в том, что их знаменитый во всём мире курорт с его огромными потенциальными возможностями зарабатывать на отдыхе других является лакомым кусочком для многих мафиозных структур, которые и борются между собой всеми способами, не гнушаясь захватов заложников, угроз и убийств.
Встречаюсь со старым другом, директором большого магазина. Чуть не с первых дней работы молодого тогда человека наблюдал за его передвижениями по служебной лестнице торговли. Его стремление к справедливости и честности в ра-боте была удивительной. Зная это, задаю весьма щекотливый вопрос:
- Неужели можно сегодня честно работать в магазине?
На это получаю откровенный рассказ отчаявшегося человека.
- Ты знаешь, это совершенно исключено. Вот представь себе:  мы своим коллективом выкупили магазин. Иными словами, платим за аренду помещения. Товары нам привозят челноки. За всё городу платим аккуратно налоги, а они очень даже немалые. Но налоговая инспекция всё равно замучила проверками. Работать было просто невозможно. Почти каждый день приходили проверять, что продаём, по каким ценам и так далее.
Надо признаться, что в магазине всегда можно к чему-либо придраться, если очень хочется. А кому это приятно? Так что ради сохранения магазина и спокойной относительно работы пришлось идти к одному начальнику и прямо спросить, хва-тит ли ему ста долларов в месяц, что бы нас оставили в покое. Этого оказалось дос-таточным, и теперь я заранее знаю, если кто-то ко мне идёт, и дёргать перестали. Хотя нарушать, конечно, нарушаем. Ведь если не будешь продавать левый, то есть не учтённый товар, не заработаешь на уплату налогов, ремонты, отмазку от рэкета.
Кому-то очень хотелось отнять у нас помещение магазина. Предлагали уйти по-хорошему, уговаривали за деньги, потом били меня прямо на улице палками по ногам. Мне удалось заметить нападавших, сказал своим людям, что повыше, те по-обещали разобраться, и пока меня не трогают. Так что не очень сладкий хлеб сего-дня торговля. Совсем не то, что было раньше.
Этот рассказ напомнил мне информацию о войне между криминальными структурами, прочитанную в журнале "Новый Крым". Вот некоторые из опублико-ванных досье:
Александр Ткачёв ("Сахан"), 1951 года рождения. Возглавлял самую мощ-ную в Крыму преступную группировку, распространявшую контроль не только на большую часть Крымского полуострова, но и на часть Северного Кавказа и Ростов-ской области. Убит в ноябре 1992 года.
Виктор Башмаков, один из криминальных авторитетов Крыма. Руководил вместе с братьями крупнейшей группировкой, контролировавшей большую часть Крыма. Его машина была расстреляна киллерами в мае 1994 года.
Евгений Поданев, первый в СССР обладатель "чёрного пояса" по каратэ. Лидер крупнейшей севастопольской мафиозной группировки. Создатель христиан-ско-либеральной партии. Убит выстрелом в  голову на поминках Виктора Башма-кова в кафе "Калинка" в 1994 году.
Христианско-либеральная партия, созданная Евгением Поданевым в 1993 году, насчитывала 168 тысяч членов. На учредительном съезде в Ялте присутство-вал известный в СНГ "вор в законе" О. Кантаришвили.  После смерти Поданева  руководство партии подверглось настоящему отстрелу. Был смертельно ранен С. Сергиенко, убит М. Корчелава, застрелен М. Рулёв, после чего партия заявила о прекращении своей деятельности.
Константин Савопуло, лидер группировки "Греки", после нескольких поку-шений был убит 17 октября 1995 года выстрелом из пистолета в собственной ма-шине, остановившейся у светофора на красный свет.
И здесь же в журнале даётся другая страшная по содержанию информация:
"Согласно данным СБУ, в Крыму в 1996 году в местные органы власти были избраны 44 человека "в разной степени связанные с преступной системой".
По свидетельству заместителя главы СБУ А. Беляева, 60% капитала в Ук-раине находится в руках криминальных структур.
По оценкам СБУ, 90% фирм Украины находятся под влиянием преступных группировок, 60% мафиозных кланов имеют коррумпированные связи в разных структурах власти и управления..."
Эта информация подтверждала рассказ моего друга.
Не успев отойти от впечатлений картины захвата здания исполкома силами правопорядка, я неожиданно стал свидетелем другой ситуации борьбы с кримина-лом.
Я начал спускаться с площади, на которой лет тридцать назад была авто-станция, а сегодня размещается пивбар, как вдруг внимание привлёк чей-то гром-кий властный приказ:
- Наручники!
К сожалению, в этот момент с собой не было фотоаппарата. Но, может, это и хорошо, ибо блюстители закона в такие минуты не любят направленные на них объективы и не всегда спокойно реагируют на их обладателей.
Передо мной на земле неподвижно лицами вниз лежали несколько человек, а рядом с автоматами в руках и чёрными масками на лицах стояли здоровяки, гото-вые в любую секунду усмирить вздумавшего подняться или пошевелиться аресто-ванного.
В течение часа любопытные могли наблюдать издали, как среди распла-станных на земле тел ходили начальники с погонами и в штатском, кого-то подни-мали с земли и снова укладывали, кого-то уводили и приводили назад. Сновали служебные машины, стопоря иногда весьма интенсивное на этом участке города движение транспорта. В стороне, неподалеку от въездных портовых ворот, почти рядом с таможней, стояли большегрузные крытые машины.
Чуть позже я узнал, что в этот день прибыло иностранное судно, снующее челноком между берегами Крыма и Турцией. Предполагалась операция по транс-портировке крупной партии наркотиков или другого контрабандного товара.
Никогда в прежние годы жизни мы не только не видели, но и подумать о подобных эпизодах в жизни нашего городка не могли. Теперь я оказался неволь-ным свидетелем мероприятия, становящегося обыденным явлением повседневной жизни. Именно так, поскольку через день, проходя мимо здания главпочтамта, вы-нужден был вплотную столкнуться с оцеплением милиции, охватившим самое людное в летнее время место - игровые площадки, то бишь качели, карусели, авто-дром. Теперь здесь не арестовывали, а сносили незаконно возведенное кем-то из новых в центре площади здание под предполагавшееся пищевое заведение типа нашумевших ресторанов фирмы Мак-Доналдс.
Неподалеку от этого места, у морского причала с выходом прямо на набе-режную красуется великолепное, сверкающее на солнце первозданной белизной, прогулочное судно со странным названием на английском языке "Хокус-покус", что в переводе на русский означает "фокус-покус", то есть надувать в смысле об-манывать.
Мне рассказали, что белый корабль в зимнее время стоит у причала, выпол-няя роль ночного клуба. И однажды танцующую ночную публику посетили рэке-тиры с оружием, заставили всех лечь на пол и собрали с присутствующих дань в размере двух с лишним тысяч долларов. Такой стала жизнь в некогда тихой Ялте.
Около пятнадцати лет назад мне довелось принимать участие в пресс-конференции с французской делегацией, остановившейся в гостинице "Ореанда". Я задал французской женщине довольно простой вопрос, поинтересовавшись, какие основные различия она видит между жизнью в Ялте и во Франции. К общему удивлению женщина вдруг заплакала, отвечая:
- У вас в Ялте я гуляла ночью по городу и не волновалась, что со мной что-нибудь случится, а в Париже боюсь вечером выйти из дома. Вы счастливые люди - вы можете жить спокойно.
Мы позавидовали рекламной роскоши запада, решив сами обогатиться, но вместо этого потеряли свое спокойствие во многих вопросах, а богатство за годы перестройки так и не нажили.
На нижней набережной у самой воды на виду у плавающих почти у ног ди-ких уток и носящихся над головами чаек мальчишки тщетно пытаются поймать ка-кую-нибудь захудалую рыбку. Их пока не очень интересуют пункты обмена валю-ты, которых на одной набережной чуть не с десяток. Для них рыбалка ещё удо-вольствие, а не средство наживы. Хотя многие родители были бы не прочь полу-чить рыбку, пойманную в качестве дополнительного питания к скудному рациону, позволяемому семейным бюджетом, ужатым в последние годы до предела.
Набережная, как и сотни лет назад дышит морским озоном. Я возвращаюсь в институт имени Сеченова для получения очередного назначенного врачами уко-ла. Одним воздухом, к сожалению, здоровье не поправишь.
Вместе с лекарством и одноразовыми шприцами, которые обязан приносить сам, несу милой медсестре букетик первых подснежников. Оксана удивительно де-лает уколы. Вы ощущаете лёгкий шлепок ладони, но не замечаете, как игла вошла в тело. Девушка стоит за спиной, терпеливо ожидая пока лекарство медленно расхо-дится по мельчайшим сосудикам и не торопясь осторожно подаёт поршень шприца вперёд, чтобы не причинять никакой боли. Да, это техника, но она вызвана любо-вью к людям.
Я прихожу, когда нет очереди на процедуры, и потому у нас есть время по-говорить. Оксана очень молода и потому что ли очень смущается и краснеет, рас-сказывая о себе.
Окончила медицинское училище и стала работать в городской больнице медсестрой. Но не выдержала и ушла на меньшую зарплату в институт.
Ах, если бы дело было в работе. Её девушка не боялась и готова была отдать всю себя больным страдающим людям. Ведь для того и училась, чтобы спасать, помогать, выхаживать. Но в больнице к ужасу поняла своё бессилие. Знаний хвата-ло. Опыт приобретался быстро. Но волновало то новое, что неотвратимо вошло в жизнь и чему не учили преподаватели.
В каких лекциях рассказывалось, в каких учебниках объяснялось, что делать медицинскому работнику с тяжело больными, когда их привозят родственники и, сдав на руки врача, бесследно исчезают? Бывало это и в прежние времена, да толь-ко тогда в больницах и бельё постельное всегда стиралось и было чистым, и пита-ние диетическое было соответственно болезни, и лекарства бесплатные в ассорти-менте для лечения имелись, а потому и врачи думали не столько о своей зарплате, сколько о состоянии больного, за жизнь которого они несли ответственность перед отделом здравоохранения и клятвой Гиппократа
Новые времена поменяли плюсы на минусы, но об этом не успели расска-зать учебники. Что делать медику, если больные теперь сами должны доставать се-бе лекарства на деньги, которых, как правило, нет? Чем помочь, когда из-за пре-дельно низкой зарплаты почти нет в больницах нянечек и некому подать судно в постель лежачему больному, терпящему нужду, почему он не выдерживает и, если не умирает от чрезмерных усилий, то простыни необходимо стирать, а и это делать сегодня, увы, некому, когда не приходят родственники?
Беспомощный больной иногда с трудом добредает самостоятельно до туале-та в коридоре и, догоняемый смертью, вернуться уже не в состоянии. Одному, дру-гому помочь можно, когда увидишь, но всем и всегда - сил не хватит.
Юная медицинская сестра, с большими изумлённо голубыми глазами, вос-питанная на примерах Даши Севастопольской и Наташи Ростовой, не выдержала увиденной правды нынешнего времени и ушла из больницы.
Здесь, в медицинском научно-исследовательском институте, к ней приходят на уколы, переливать кровь и другие процедуры больные, у которых тоже много проблем, но которым Оксана может помочь своим мастерством, добротой, нежно-стью. Это и позволяет девушке с радостью приходить на работу, хоть и платят за неё меньше. Её душа не успела очерстветь, и ясность глаз не замутилась туманом чистогана.
Почти то же самое я мог бы рассказать о многих врачах и сёстрах пульмо-нологического и кардиологического отделений института. Полтора месяца меня крутили, вертели, слушали и наблюдали, приковывали к различным аппаратам, массировали спину и простукивали грудь, а я вслушивался в сердца, вчитывался в мысли моих спасителей.
- Будете жить, - говорили мне они весело.
Я благодарил их и думал, а кто же поможет им, замечательным труженикам Ялты, пережить легче это трудное время грабежей, убийств, мафиозных насилий, безденежья и безработицы, время стремления к алчности и отхода от любования истиной красотой человеческих душ? Кто поможет вернуть хотя бы часть из того доброго, что было в моей старой Ялте?
Впрочем, дорогой читатель, надеюсь, тебе понятно, что я говорил не только о Ялте, но и о красавице Москве, в которой живу сегодня? Какая между ними в этом смысле разница? Да никакой.
«Московия литературная», 21.08.2000 «Воспоминания о Ялте в Ялте»
«Литературная газета», 20.08.03 «Угасший праздник»



ДА КАКИЕ ЖЕ ОНИ КУСАЧИЕ, ЭТИ ЦЕНЫ!

Давайте не будем говорить о том, как называется строй, при котором мы сейчас живём в России. Честное слово, дело не в названии. На мой взгляд простого писателя и простого жителя Москвы, главное в том, чтобы каждому члену общест-ва, пусть даже с не придуманным пока названием, при этом строе жилось хорошо. Правда, не все с этой мыслью согласятся, особенно те, кто сегодня живут, мягко выражаясь, припеваючи, то есть, не особенно задумываясь над тем, сколько будет стоить евро-ремонт в пятикомнатной квартире, поскольку хочется купить вместо этого новый дом с бассейном посреди сада. Эти люди, которых давно окрестили новыми русскими, не желают, конечно, чтобы все так же жили, поскольку тогда им придётся искать способы жить ещё лучше, а куда уж? Обычный человек с относи-тельно нормальной зарплатой, на которую можно поесть, попить и даже пойти в музей на недорогую экспозицию, согласится с мыслью, что всем должно житься, если не так хорошо, то, во всяком случае, и не так плохо. Но к чему это всё?
Не так давно я с моим коллегой писателем решили зайти куда-нибудь по-пить чайку. Дело было в один из редких в этом году жарких дней, когда хотелось пить. Думали, что в центре города купить чашечку чая не составит проблем, но пришлось всё же пробежаться по нескольким улочкам, чтобы найти, где можно не-дорого приткнуться утолить жажду и поговорить. Нас вежливо обслужила красивая девушка. Чашечки нам не хватило - выпили по другой. Заплатили чуть больше двухсот рублей. Заметьте, дорогой читатель, мы не ели баранки, тортики или что-то ещё. Мы пили чай. Теперь представим себе, что, например, какой-то пенсионер с пенсией в две тысячи рублей захочет раз в день пить здесь чай даже без товарища. Так ему как раз месячной пенсии и хватит на ежедневный чай без ничего, то есть с сахаром, но без хлеба.
Вспоминаю, как ещё в конце восьмидесятых, когда не изменились деньги, но уже вместо автоматов с газированной водой по копейке за стакан появились в Москве столики на улицах, за которыми молодые девушки торговали фруктовыми соками и другими напитками с иностранными названиями, меня до боли в сердце тронула такая картина. На улице Горького к одному такому столику подошла ста-рушка и, тяжело вздыхая и что-то бормоча себе под нос, стала развязывать стяну-тый в узел платок. Наконец справившись с  задачей, она заскорузлыми пальцами стала бережно доставать мелочь.
Продавщица поняла затруднения старушки и сочувственно спросила:
- Что, бабушка, дорого?               
- Дороговато, доченька, - с грустью ответила покупательница, - да жарко ведь, и пить уж больно хочется.
Года за два до описанного эпизода в Москве начали меняться цены на това-ры. А пошло всё, по-моему, с книг. Тогда ещё в ходу были произведения класси-ков, гонялись за Морисом Дрюоном, Ремарком, Хемингуэем, продолжали читать книги модных поэтов, но слово "спекуляция" уже начало менять свой присущий ему оттенок. Оборотистые дельцы, которых потом назвали более уважительным словом "бизнесмены", стали скупать прямо на складах партиями дефицитную ли-тературу и открыто продавать её по существенно более высокой цене на столиках у тех же самых книжных магазинов, куда эти книги, если и поступали, то в единич-ных экземплярах, дабы обозначить, что товар такой будто бы был в продаже.
Эпидемия роста цен по такому принципу скоро перебросилась и на другие ходовые предметы широкого потребления. Одним из лидеров стала сфера общест-венного питания, но частного характера. В восторг привели любителей тратить деньги появившиеся кафе, в которых стакан минеральной воды стоил вдвое дороже бутылки её же, включая стоимость посуды, в обычном магазине.
Помнится, в то время ко мне в гости приехал мой старший брат. Хотелось, конечно, показать ему нашу столицу, в которой он давно не был, ну и пообедать где-нибудь поприличнее. Пригласил я его в центр, в государственный в то время ресторан "Огни Москвы". Поднялись наверх, откуда открывался чудный вид на го-род, потом сели за столик, заказали немного вина, сырок, колбаску, рыбку крас-ную, бульон куриный с гренками и какое-то местное фирменное блюдо. Словом, славно пообедали. И надо сказать, что этот поход в ресторан на моём семейном бюджете сильно не отразился, хотя работал я тогда рядовым музейным сотрудни-ком с вполне рядовой зарплатой рублей около ста сорока.
Было время, в молодости, мы с друзьями в кафе при гостинице "Националь" забегали чашечку-другую кофе выпить. Студентам всегда пить хотелось в свобод-ное-то время, и цены в центральном кафе нам не казались дикими. Хотелось поесть – пельменные почти на каждом углу, постоишь немного в очереди, а потом прямо из кипящего котла полторы-две порции со сметаной, маслом или уксусом да ста-канчик кофе с молоком – вот и сыт. В Киев как-то приезжал поступать в универси-тет. Поступил, но запомнилось, что, не имея достаточно денег, заходил в студенче-скую столовую и на тридцать копеек брал порцию украинского борща, оладьи в сметане да стакан чая. Зарплату я получал в то время всего восемьдесят рублей, однако сильно не страдал. 
Этой весной встречал я на Курском вокзале своего старого друга Санькова Петра Сергеевича. Чудесный человек, между прочим – Заслуженный учитель, гео-граф не только по профессии, а по духу. Мало того, что преподавал всю жизнь свой предмет с любовью, так ещё и пещеры в горах открывал, тропы к ним со своими учениками обустраивал так, чтобы туристам легче ходить было, затерявшихся в горах людей спасать выходил, не раз своей собственной жизнью рискуя. О нём да-же знаменитый писатель Вениамин Каверин писал.  Но дело сейчас не в этом.
Поезд пришёл на вокзал даже на десять минут раньше, но я уже был на мес-те. Выходит из вагона Пётр Сергеевич, а на лице смущение какое-то, и сразу гово-рит мне:
- Вот ты будешь сейчас смеяться надо мною, мол, интеллигент, а в Москву в тапочках приехал.
И в самом деле, смотрю - на ногах Петра Сергеевича настоящие комнатные тапочки, которые он взял с собой, чтобы в поезде удобно было. Объяснение после-довало незамедлительно:
- Представляешь, я и подумать ничего не мог - такие нормальные женщины со мною в купе ехали. Они в Харькове ночью сошли, когда я спал. Просыпаюсь на таможне, глядь, а моих ботинок, что мне бывший мой ученик из Германии привёз, и в помине нет.
Я, конечно, посочувствовал другу и сказал, что приедем домой, и я подберу ему что-нибудь из своей обуви, поскольку размер ноги у нас одинаковый. Но Пётр Сергеевич в ответ:
- Что ты? У меня деньги есть. Зайдём сейчас в магазин и купим ботинки или кеды.
Попытка моя отговорить от немедленной покупки не удалась, и мы зашли в торговый центр на вокзальной площади. Первым отделом был обувной, и первое, что мы увидели, были кеды. Пётр Сергеевич посмотрел на них и тут же поинтере-совался у меня, что это там за номера стоят длинные.
- Это, - говорю - цены, Пётр Сергеевич.
- Цены?! - удивился он. - Пойдём отсюда. Я учитель, да к тому же на пен-сии, воровать не научился, откуда у меня такие деньги?
Словом, пришлось моему другу согласиться походить некоторое время в моих сапогах.
Не менее смешная история, если это смешит некоторых читателей, про-изошла, когда приехал ко мне погостить уж совсем недавно другой мой брат из Ял-ты. Ну, он доктор наук, на солидной должности, в Москве в прежние годы бывал довольно часто, и тут вот в первый же день решил показать своей жене столицу с борта речного теплохода. В былые времена мы с ним любили устроиться на палубе речного трамвайчика, взять по бутылочке пива и наслаждаться красотами столицы. Да кто раньше не любил этот вид отдыха? Суда ходили одно за другим, и очереди стояли в кассу.
В этот раз я предложил отказаться от затеи, сказав, что катера теперь редко ходят, но брат настаивал. Уж очень ему хотелось порадовать жену речной прогул-кой.
Пришли мы к Южному причалу. Первым делом я предложил посмотреть не на расписание, говорившее о том, что катера ходят только в выходные дни с интер-валом в полтора часа, а на стоимость прогулки.
- Ого! - воскликнул брат. – Сто шестьдесят рублей только до ЦПКО и, зна-чит, столько же обратно, А на троих в три раза больше. Конечно, мы можем прока-титься, но, боюсь, что это сильно сократит наши дальнейшие планы пребывания в Москве и заставит во время прогулки думать не о красотах города, а о потраченных деньгах.
Понятно, что кататься расхотелось.
В этот приезд моего брата, как назло, недели на три отключили в нашем до-ме горячую воду для профилактики трубопровода, так что предложить горячую ванну я не мог. Но брат восторженно заявил, что рад такому совпадению, посколь-ку он мечтал сходить в московскую баню. Ему хотелось нечто вроде Сандунов, но я осторожно предложил съездить на Каширку в Сосновские бани. Туда я любил за-хаживать иногда в качестве оздоровительной процедуры - баня весьма полезна ор-ганизму - и там я, как пенсионер, платил последнее время шестьдесят рублей, а чуть раньше и того меньше.
Приехали на место, а бани-то этой уже нет, закрыта. Видимо, для города оказалась нерентабельной, хотя народ туда, как я замечал, валом валил. Ну, делать нечего, пошли в ближайшую сауну. Там с радостью готовы были нас принять, если мы заплатим порядка полутора тысяч рублей за час. Понятно, это нас не устраива-ло. Не искать же нам на улице ещё нескольких напарников, чтобы снизить цену до двухсот рублей с человека. Мы хотели просто помыться без каких-либо выкрута-сов.
Тогда я вспомнил про старые Селезнёвские бани, и мы поехали на метро к
станции Новокузнецкая. Эта баня была открыта. На видном месте увидели прей-скурант цен. Здесь вход одного человека стоил шестьсот рублей по первому разря-ду и двести пятьдесят пониже. В Сандуновских банях цены оказались чуть повыше – семьсот первый разряд и пятьсот – второй.
Я заметил, что брат мой помрачнел. Желание купаться в московской бане, естественно, пропало напрочь. Он хоть и не рядовой научный сотрудник, но бюд-жетник, к оплате труда которых на Украине отношение не лучше, чем в России. У кассирши я поинтересовался, не знает ли она, где поблизости есть обычные душе-вые без саун и прочих прибамбасов, чтобы можно было просто помыться с дороги. Женщина удивлённая моей неосведомлённостью, заявила, что душевых уже давно в природе не существует. Ну да, раньше они имелись во многих районах города, да это было удобно людям не только приезжим, но и многим москвичам, всё ещё жи-вущим в коммунальных квартирах без некоторых удобств, но сейчас не то время - городу нужны деньги, а какой доход с душевых за тридцать сребренников? Потому и дешёвые бани закрылись.
 Однако мы вышли всё-таки из положения - поехали за город на дачу, а там нашли муниципальную прекрасную баню с парной и даже бассейном, где с нас, как с пенсионеров, взяли по двадцать пять рублей. У банщицы я поинтересовался, кто в основном посещает эту баню почти в тридцати километрах от Москвы? "Наверное, местные?" - спрашиваю. "Да что вы, - отвечает женщина, - местные сюда не ходят. Только приезжие".
Но, распарившись в парилке и исходя паром в предбаннике, я оказался ря-дом как раз с местным жителем, и он поправил хозяйку, сказав, что местные жите-ли, конечно, посещают эту баню, хотя значительно реже, чем в прежние времена, поскольку раньше цена была тридцать рублей, потом стала пятьдесят, а теперь до ста хотят довести. А зарплаты у жителей посёлка далеко не столичные. "Да и мно-гие старики, что любили ходить в эту баню, повымирали уже, - добавил он с гру-стью. - Нечто о них кто думает? Цены везде кусаются так, что выжить сегодня ста-рикам особенно трудно, - и предложил: - вас побить веничком? Веничек, у вас я смотрю берёзовый, он здоровья прибавляет".
И пожилой, совершенно худой мужчина, никак не похожий на плотных, приехавших на своих машинах москвичей, стал легонько, будто дуновением ветра проходиться над моей спиной, а потом уж касаться листьями, поглаживая, готовя кожу к последующим шлепкам веток. Это был мастер. А я задумался над его сло-вами о кусачих ценах.
Ну, почему, в самом деле, так мало думаем мы о простом человеке, который составляет большинство нашего общества? Не буду говорить о том, хорошо это или плохо, что мы перешли к капитализму. История сама скажет своё слово об этом, но позже. Я хочу сегодня говорить о другом. Каким бы ни был наш строй, людям должно житься при нём, по крайней мере, не смертельно плохо. И это обя-зано понять то значительное меньшинство людей, которым позволительно проса-живать тысячи долларов в ночных клубах, казино, за игрой в роллинг барах, на ип-подромах, элитных теннисных кортах, на различных шоу и варьете, то есть в мес-тах недоступных простому человеку со среднестатистической низкой зарплатой или пенсией.
Был у меня как-то знакомый руководитель предприятия, умело грабивший и государство, и своих собственных рабочих. Так вот любимым выражением у него, отражавшим кредо его жизни, было "надо делиться". Что он и делал, но, разумеет-ся, не со всеми подряд, а с нужными ему людьми, которые позволяли ему долгое время оставаться на плаву и у кормушки, дававшей ему безбедную жизнь. Он по-нимал - не будешь делиться хотя бы с частью людей, сметут немедленно.
Иной преуспевающий бизнесмен сразу скажет: "А я делюсь. Вот нищим в
переходах подаю, в благотворительных акциях участие принимаю".
Но я отвечу: "Не то это, совсем не то". Сделайте так, чтобы не было нищих на улицах, чтобы благотворительность была позором, оттого, что её вынуждены принимать несчастные, а не гордостью того, кто её оказывает, тогда все поймут, что жизнь в России наладилась". А мы сегодня почти с восторгом заявляем о том, что Москва стала самым дорогим городом в Европе и вторым городом в мире по этому показателю. Вот, оказывается, в чём теперь наша уникальность, вот в чём наше преимущество перед западом.
Доводилось мне бывать в Норвегии, Любопытная страна, лет сорок назад была в числе бедных. Потом нашли на своё счастье нефть, и государство зажило. Проедают сейчас свои сырьевые запасы. Но что они сделали? Доходы от продажи нефти не пошли главным образом в частные карманы, как это происходит у нас, а стали их делить не совсем, конечно, социалистическим способом, но всё-таки. Подняли цены на товары и услуги выше европейских, но одновременно в таком же соотношении подняли заработную плату своим гражданам, так что народ не по-страдал, а даже стал жить лучше. Другое дело, что иностранцам Норвегия кажется очень дорогой страной, так они ж в гости едут, могут и потрясти кошельками, раз хочется путешествовать. Зато свой народ в Норвегии даже общественными туале-тами бесплатно пользуется, и что самое удивительное для российских граждан, в этих туалетах всегда есть туалетная бумага, полотенца и жидкое мыло для мытья рук. А знаете, почему их никто не ворует? Потому что смысла нет, раз эти предме-ты везде имеются в достаточном количестве.
И усреднить в какой-то мере уровень жизни в Норвегии не побоялись, а у нас слово "уравниловка" стало почти ругательным. Всем хочется жить лучше всех, да ведь мало у кого это получается. Ну ладно, кто-то выбился в новые русские, во-шёл в элиту, понятно, что хочется всего самого прекрасного, что б уж швырять деньги, так не напрасно. Ну и устройте для этой небольшой элиты несколько элит-ных ресторанов, элитных бань, клубов, супермаркетов и так далее, но не забудьте же при этом в большом количестве открыть и муниципальные бани, и душевые для простого народа, как это было всегда. Они ведь тоже приносят доход, пусть не фантастический, но зато в городскую казну, а не частной компании, прибыль кото-рой чаще всего уплывает за рубеж. Разве нельзя те же душевые павильоны открыть при вокзалах для приезжих? Меня приятно удивило, что в Норвегии даже в школах душевые не являются редкостью. А у нас?
Нет, кое-что в нашей стране, разумеется, делается для простого человека. Для пенсионеров, например, открываются специальные магазины с товарами по сниженным ценам. Правда сами пенсионеры далеко не всегда знают, где такие ма-газины есть. Их никто не рекламирует - это же невыгодно городу. Зато широко рекламируется всё самое дорогое, всё для элиты. Есть продуктовые магазины для небогатых людей, но в Москве их всего несколько и расположены они в местах, куда нелегко добраться транспортом. Собственно, потому там и дешевле, чтобы привлечь покупателя в эти отдалённые неудобные для посещения уголки. То есть и в этом не столько забота о человеке, сколько о господине рубле или даже долларе.
Позволю себе привести одну цитату, которая, как мне кажется, будет к мес-ту.
"Что сказать мне вам об этом ужаснейшем царстве мещанства, которое граничит с идиотизмом? Кроме фокстрота, здесь почти ничего нет, здесь жрут и пьют, и опять фокстрот. Человека я пока ещё не встречал и не знаю, где им пахнет. В страшной моде Господин доллар, а на искусство начихать – самое выс-шее мюзик-холл".
Эти слова написал не коммунист и не сегодня. Принадлежат они поэту
Сергею Есенину, посетившему Германию в 1922 году, и как ни прискорбно это сознавать, но то же самое можно сегодня сказать о России, о сути которой Есенин писал в том же письме А.М. Сахарову "Пусть мы нищие, пусть у нас голод, холод и людоедство, зато у нас есть душа, которую здесь сдали за ненадобностью в арен-ду под смердяковщину".
Такое впечатление, что и у нас сегодня пропадает душа. О простом человеке - двигателе истории - перестали думать. Не пора ли повернуться к нему лицом? Пусть на Тверской висит красочная реклама не зарубежных гамбургеров, а рабочей столовой, пусть хотя бы в некоторых ресторанах появятся вновь, как раньше, не бизнес-ланчи за триста рублей, а обычные сытные комплексные обеды из трёх блюд, включая чай или компот и весь по пятьдесят-шестьдесят рубликов, пусть в многочисленных супермаркетах будут товары не только по стоимости золота, но и по нормальной цене, доступной обычному рабочему, служащему, учителю, учёно-му.
Лето в этом году выдалось необычно холодным и мокрым. У меня на даче подвал залило водой. Пошёл в хозяйственные магазины в поисках насоса, чтобы откачать воду. Предложили погружной насос "Ручеёк" за девятьсот рублей, но он не подходит, поскольку не всю воду со дна выкачает. Тогда продавцы догадались, что нужен дренажный насос и предложили итальянские модели стоимостью от двух с половиной до тридцати тысяч рублей. Я прошу простую ручную помпу, по-скольку мне нет нужды постоянно работать с насосом, у которого автоматическое включение и выключение, специальные датчики и прочие удобства. Но оказалось, что такие помповые насосы российского производства стоят относительно дёшево – около четырёхсот рублей, и хоть сразу раскупаются, но поступают в продажу редко, поскольку не выгодны для торговли.
Вот и возникает опять вопрос: что для нас главное – человек с его заботами или прибыль торговых точек? Разумеется, для государства важна прибыль, с кото-рой берут налоги будто бы в пользу бюджета. Это понятно. Тогда, чем выше цены, тем больше доход, как частным предпринимателям, так и государству, которое на эти доходы и должно заботиться о своих подопечных. Но почему-то одни подопеч-ные не могут даже в баню раз в неделю пойти по причине её дороговизны, а дру-гие, типа олигарха Романа Абрамовича не знают уже, куда девать свои капиталы, и потому в порядке развлечения покупают себе английскую футбольную команду "Челси" за какие-то сто сорок миллионов долларов. Такая цена нисколько не кусает олигарха. Но обратились бы эти деньги не в Англию, а в Россию, сделали бы так, что с высоких цен и налоги были выше, тогда, может, и для простого русского на-рода цены на товары не были бы уж такими кусачими.
«Литературная газета», 22.10.2003 «Кусачие цены» (с сокращениями)

ПОИСТИНЕ НЕИСПОВЕДИМЫ ПУТИ БЮРОКРАТА
(памфлет)

Можно я пошучу немного с читателем? Можете ли вы, дорогие мои, пред-ставить себе длинную очередь у входа в магазин сантехники, например, за массаж-ными ванными типа «Дракузи» или что-то в этом роде? Смешно, не правда ли? Та-кие ванные только президенты страны и компаний да короли эстрады покупают, а они в очередях не выстраиваются. Им по звонку на дом доставляют, да из-за рубе-жа, да за огромадные деньги.
Но я не о том.  У нас ведь очередей теперь вовсе не стало по двум причинам. Первая та, что цены на многие товары так особачились, так кусаются, что не вся-кий подступиться к ним может. Это давно было, когда мамы и бабушки нынешней молодёжи стаивали в очередях и, добравшись к прилавку, говорили: - «Мне, де-вушка, три кило яблок, два груш (только посочнее, пожалуйста), кило мандарин и два абрикосов». - «Да не унесёте столько, бабушка», – сочувственно говорила про-давец. - «Ничего, своя ноша не тянет, - отвечала покупательница. – Я внука хочу попотчевать. В гости издалёка приехал».
Теперь покупатель скромнее. Подойдя без очереди к прилавку, просит пару яблочек, один апельсинчик, два огурчика, одну морковочку. И что интересно – всё это можно теперь купить не в одном овощном магазине, что специально когда-то открыли в этом районе, а буквально на любом углу. И не хочешь, а спотыкаешься о выложенный для тебя товар, начиная от самого метро до рабочего места и обратно. Какие уж тут очереди. Нынче продавцы сами становятся в строй перед покупате-лем, а он еле отбивается от них.
Но кое-где анахронизм ушедших в прошлое времён, то есть очереди, всё ещё можно встретить. Нет, я не имею в виду случайные длинные очередушки горе-стно судачащих между собой старушек и старичков у автолавок, где появился бо-лее дешёвый кефир или почти недорогая колбаска. Эти очереди быстро проходят, как только заканчивается упомянутый товар.
Настоящие очереди потрясают своим постоянством там, где товаром явля-ются услуги для бедной части населения, а именно бесплатные поликлиники, собе-сы, паспортные столы и, конечно, ЖЭКи, ДЭЗы, РЭУ, одним словом там, где цар-ствует бюрократия.
На этих заведениях и хочется остановить телескоп нашего наблюдателя и именно сегодня, когда правительство под руководством всевидящего, человеколю-бивого президента приняло решение о реформе жилищно-коммунального хозяйст-ва. По всей вероятности президент заметил длинные очереди, связанные с квартир-ными вопросами, и решил справиться с ними, как с очередями за товарами в мага-зинах.
Ведь посмотрите, как смешно действовали руководители в советское время, борясь с очередями. Они призывали увеличивать производство товаров и кричали повсюду «Побольше товаров хороших и разных», но при этом зачем-то снижали на них цены. Естественно товары раскупались. Люди становились в очереди и чем ниже были цены, тем больше покупали. Просто безобразие.
 Другое дело сегодня. Вы встречаете очередь за Российским сыром? Нет? Что так? Его слишком много производят или меньше едят? Как вы думаете? Мне кажется последнее вернее, поскольку, если сегодняшний простой пенсионер или рядовой бюджетник станет есть каждый день сыр или, не дай бог, сырокопчёную колбасу, то на свою месячную субсидию вряд ли протянет больше недели. Вот и нет очередей за продуктами.
Почему, думает президент, не поступить так же с квартирами? А то ишь, попривыкали по советским меркам в квартирах почти бесплатно жить. Некоторые до того обнаглели, что, ссылаясь на низкие зарплаты и пенсии, вообще перестали платить за жильё. Вот поднимется оплата за услуги  и метраж до ста процентов, сразу отпадёт желание жить в квартирах. И проблем, как с очередями за колбасой, не будет. Мудро, не правда ли? Понятно, что в парках на скамейках число ночую-щих бомжей увеличится, так ведь поставить больше скамеек в садиках для них лег-че, чем построить больше квартир.
Нет, конечно, президент подумал о бедном человеке, и по его заявлению обязательно будет производиться соответствующая целевая компенсация на оплату квартиры и обязательно, как подчёркивает президент, на личный счёт бедняка. Че-стно говоря, меня смутило настоятельное требование президента относительно личных счетов. Я не уверен, что они есть у бедняков. Но тут я, может, ошибаюсь. Президенту сверху видней.
И ещё закавыка относительно заявлений. Куда их нести? В наш славный бюрократический аппарат? Хотите, расскажу об этом пару историй?
Приходит человек в обычный нормальный собес и, выстояв в очереди пер-вую половину дня, входит-таки в нужный кабинет и говорит, что через пару меся-цев ему стукнет шестьдесят лет, и он всенепременно должен влиться в отряд пен-сионеров. Молодая девушка с мушкой на щеке сочувственно смотрит на посетите-ля, но тут же скрывает свои чувства и весело сообщает, что посетитель пришёл слишком рано, нужно явиться за две недели до юбилейной даты, принести трудо-вую книжку и выписку о зарплате либо за два последних года, либо за любые пять лет, как понравится будущему пенсионеру, а ровно через две недели после этого всё будет оформлено, и волноваться не о чем.
Посетитель счастлив тем, что всё так просто.  В нужный день, выстояв вто-рую половину дня в очереди (сидеть в собесах принято, но не всей же очереди) наш посетитель опять вошёл к девушке с мушкой на щеке и вручил упомянутые доку-менты. Однако красавица теперь была не столь весёлой, сколь строгой. – «Вы за-были принести военный билет». – «Но вы не говорили». – «Мало ли что? Вы читать умеете? У нас в прихожей всё написано, что надо приносить».
Просмотрев внимательно видавшие виды трудовую книжку, девушка с мушкой на щеке вернулась к первым страницам и стала разбираться с посетителем: «Вы устроились на работу на завод, а при увольнении стоит печать НПО. Почему?» - «Я не виноват, - растеряно пробормотал посетитель. – Произошло укрупнение. Нас влили в научно-производственное объединение». – «Принесёте справку об из-менении названия». – «Девушка, - взмолился посетитель, - но это в Сибири. Как же я туда? Я там уж двадцать лет не работаю». – «Ну и что? Нужна справка, а иначе у вас пять лет стажа пропадут».
Девушка с мушкой на щеке перелистнула страницу и увидела, что владелец трудовой книжки работал три года на строительстве завода за рубежом. – «Прине-сёте справочку о работе за границей». – «Но ведь тут записано, когда меня коман-дировали и когда вернулся». – «А вдруг вы не выехали за рубеж, а где-то пропада-ли. Несите справку». – «А вот ту я…» - «Давайте справку». – «А там…» - «Справ-ку… И переделайте писульки о зарплате. Пусть ваша бухгалтер, что составляла эту чушь, позвонит мне, и я расскажу, что надо вписывать, а что нет».
Короче, два месяца спустя, собрав все документы, переделав трижды справ-ку о заработной плате, получив в военкомате военный билет, будучи уже два меся-ца пенсионером, но без пенсионной книжки естественно, посетитель явился в со-бес, где всего через три недели после этого получил-таки пенсионное удостовере-ние и пенсию, но не четыре тысячи в месяц, как он ожидал на основании закона о пенсиях, обещающего при большом стаже как минимум семьдесят процентов от зарплаты, зафиксированной справкой бухгалтерии, а как все, полторы тысячи руб-лей, да и те, благодаря особой «лужковской» надбавке.
И это ещё был не конец истории. Дальше захотелось новому пенсионеру по-лучить льготы как ветерану труда. Но, к несчастью, оказалось, что звания ветерана у него не было, хотя стаж работы в связи с вредными условиями, связанными с за-полярным регионом, набрался аж пятьдесят лет. Попросили в собесе принести все имеющиеся награды. Принёс он грамоты, вручавшиеся разными органами, начиная от ЦК комсомола и посольства зарубежного  до грамот обкомов, горкомов и других общественных организаций. Но не оказалось среди них ни одной за подписью хотя бы зам министра или мэра города Москвы, словно только им можно верить в то, что человек честно трудился два срока, позволяющих пенсию. Нет медали и пять-десят лет работы под хвост - ты вовсе не ветеран.
Поистине неисповедимы пути бюрократии. И где споткнёшься о них, не знаешь. Как-то приехал один счастливчик из длительной зарубежной командиров-ки домой, отдохнул малость, и так случилось, что опять предстоял ему выезд на работу за рубеж. Глянул он в свой зарубежный паспорт, а срок его действия как раз только-только истёк. Ну, не беда, думает, человек, тут в паспорте строка есть «про-длён документ с такого-то по такой-то срок». Заполнить её не составит труда. И пошёл он по незнанию в паспортный стол. Там его поправили и отфутболили ско-ренько в ОВИР. Это счастливчика не смутило. Прибыл в указанное здание, нашёл там очередь и, улучив момент, когда из двери выглянул подтянутый по всем пра-вилам прапорщик, перекрикивая шум посетителей, поинтересовался у служивого, где можно оформить продление паспорта. Служивый был занят осмотром очереди, коротко по военному бросил, что паспорта не продлевают, а выдают новые, и за-хлопнул дверь.
Счастливчик, впрочем, это имя к нему можно теперь применять только в ка-вычках, заметил настенную информацию, из которой узнал, что для получения но-вого загранпаспорта необходимо принести три фотокарточки и общегражданский паспорт нового образца. Сердобольная женщина, соратница по несчастью, замети-ла переживания счастливчика в кавычках и подтвердила, что без нового паспорта и разговаривать не станут, а стало быть, надо идти в ЖЭК к паспортистке.
Несчастный счастливчик, чтобы сэкономить время зашёл тут же в компа-нию, занимающуюся подготовкой документов для получения паспортов, и всего за триста рублей сфотографировался сразу на два паспорта. Получив снимки со своим взъерошенным и мокрым от волнения изображением, поспешил в РЭУ, где, прежде чем занимать очередь в одно из двух окошечек, опять познакомился с настенной литературой, которая уведомляла о необходимости в первую очередь оплатить бланк нового паспорта и его оформление, а после уж соваться в окошко с вопроса-ми. Так счастливчик и сделал.
Рядом находился сбербанк. Бланки для оплаты имелись в достаточном ко-личестве. Образцы для их заполнения находились на столе в центре зала, но там не оказалось ручки. Как тут же пояснили сотрудники, ручки крадут. Так что пишущий инструмент находился накрепко привязанным у самого окошка. Но там не было образца. Несчастливчик (давайте называть его теперь так) решил по наивности, что посмотрит образец на столе, а заполнять бланк будет у самого окошка. Святая про-стота! Разве мог он, не семи пядей во лбу, не артист цирка, не великий математик запомнить несколько рядов цифр по пятнадцать-двадцать в каждом, чтобы ско-ренько и правильно перенести их в бланк? А на беготню от стола к прилавку и об-ратно ушло бы немало времени, которое сейчас работало не в пользу клиента.
Сидевшая за окном красавица с косичками в виде рожек помочь не смогла. Посетитель не был похож ни на Ален Делона, ни на Дон Жуана, так что пришлось ему плюнув в сердцах не известно на что, бежать бегом в другой сбербанк, что был совсем рядом (к счастью их теперь больше, чем кур в курятнике в былые времена). В этом сбербанке всё было на месте, и бланки в трёх и двух экземплярах соответст-венно были вскоре заполнены. Несчастливчик заплатил требовавшиеся пятьдесят шесть рублей и поинтересовался, получая квитанции, почему нельзя отпечатать в типографии бланки с заранее внесенными цифрами, дабы не беспокоить хотя бы стареньких бабушек и дедушек, которые не только плохо видят, но и с трудом сто-ят. Приятная во всех отношениях женщина сказала вежливо, что все об этом спра-шивают их, хотя вопрос следует адресовать в ЖЭК.
Счастливый, оттого что закончил дела, несчастливчик, не имел времени фи-лософствовать, а зажимая в руке квитанции, побежал в своё РЭУ, которое успело закрыться по причине окончания рабочего дня.
Ладно. На следующее утро несчастливчик, не торопясь, отстоял очередь и протянул девушке с мушкой в виде родинки на кончике носа свой старый паспорт, фотокарточки и квитанции. Девушка ласково улыбнулась и дала в ответ карточку для заполнения. Она отняла всего две минуты, и несчастливчик радостно посмот-рел на своего благодетеля, которая неожиданно заставила спрятать набежавшую на его губы улыбку, заявив: «Мы не можем вам выдать паспорт, пока вы не пропиши-тесь». – «Но я не выписывался, - возмутился несчастливчик. – Перед отъездом в командировку мне выдали бронь на мою квартиру, и она у вас есть». – «Мы вас са-ми выписали, - ответила девушка с мушкой на кончике носа, - так как вы сдали свой военный билет в военкомат, и мы действовали по их информации, но мы не отказываем вам в прописке. Просто принесите заявление на имя начальника пас-портного стола, справку с места работы о вашей командировке, копию документа о бронировании квартиры, оплатите стоимость бланка паспорта и регистрацию».   
Несчастливчик понял, что сегодня с заданиями не справится, но уходя, спросил всё же у девушки, кто может организовать бланки квитанций так, чтобы в них оставалось место лишь для подписи клиента и даты. Ответ был получен неза-медлительно: «Спрашивайте в сбербанке. Они получают деньги. Это их работа».
На следующее утро прибыл в РЭУ как на работу, стал в очередь, полагая, что всё в этот раз уж всё в порядке. На красивой белой бумаге чётко просматривал-ся текст заявления с просьбой зарегистрировать по прежнему месту жительства, к нему скрепочкой подколоты квитанции за оба паспорта, и остальные документы. Когда второй раз оплачивал паспорт в сбербанке, переписывая всё те же цифирки, опять спросил о квитанциях, и приятная во всех отношениях женщина призналась, что есть инструкция, в которой записано, что все цифирки обязан заполнять клиент собственноручно. Спорить с инструкцией несчастливчик не мог – не было времени.
Девушка с мушкой на кончике носа бегло глянула на заявление и удивлённо подняла глаза, спрашивая: «А где же подписи вашей жены и дочери? Без них мы заявление не примем». – «Но вы же не говорили мне об этом вчера». – «Я хотела сказать, но вы не слушали меня, так как возмущались тем, что вас выписали из квартиры».
Несчастливчик мог возмущаться бесконечно долго, однако не мог победить. Без нужных подписей дело не двинулось бы с места. И он отправился в который раз, не солоно хлебавши, домой.
Наступило новое утро. Оно обещало быть добрым. Все подписи были соб-раны. Квитанции дрожали от жажды попасть скорее в соответствующие папки. Не-счастливчик прибыл почти к открытию дверей РЭУ, то есть немного раньше и у окошка оказался почти первым, ну, по правде говоря, третьим, поскольку всегда есть старушки, которые приходят ещё раньше или уже стояли вчера.
Девушка с мушкой в виде родинки на носу весело встретила старого знако-мого, собирающегося опять ехать на работу за границу. Ей хотелось порадовать несчастного ходока, и она объявила ему, что специально по его вопросу звонила самому начальнику паспортного стола и выяснила, что в его случае не надо так много документов, а достаточно заявления жены с просьбой прописать к ней вер-нувшегося из командировки мужа. Но на её заявлении тоже должно быть согласие дочери, поскольку она уже взрослая. «Как же так? – удивился в который раз несча-стливчик. – Ведь это моя собственная квартира». – «Нет, вы там не прописаны. Пусть ходатайствует теперь ваша жена».
Даже читатель, я думаю, догадался, что нашему несчастливчику пришлось снова идти домой переписывать заявление теперь от жены, брать в соседнем каби-нете копию лицевого счёта и ставить в третьем кабинете печати. Разумеется, это было только началом длинного пути к получению заграничного паспорта.
Но вы думаете, все так делают? Отнюдь нет. Оказывается, есть фирмы, ко-торые за приличную плату оформят вам заграничный паспорт в самый кратчайший срок, и не надо будет вам стоять в очередях и объясняться с девушками, у которых есть или нет мушки на носу в виде родинки.
Но, дорогие мои, если за квартиру поднимут цены до ста процентов, а у вас не будет денег на её оплату, то представьте себе, сколько времени, сил и здоровья потребуется от вас, чтобы заявление о том, что вы бедны, прошло успешно все ин-станции с тем, чтобы вам открыли в банке специальный счёт, куда правительство будет, может быть, перечислять недостающие вам суммы?  Каждому ли будет по плечу победить нашу замечательную бюрократию?
Я уже слышу, нутром чую, как закопошились создатели новых фирм по обеспечению за определённую немалую плату возможности оформить документы бедного человека. И думаю, что за деньги бедными скорее предстанут многие бога-тые, а настоящий бедный человек, так бедным и останется, да и в квартире своей не усидит, пожалуй. Вот ведь что страшно.
«Советская Россия», 2.06.2001 «Закавыка»

СКАЗКА О ТОМ,
КАК РАБОТНИК НОВОГО РУССКОГО НАКАЗАЛ

Встретились как-то в разгар перестройки на Пушкинской площади работник подмосковного совхоза-миллионера и будущий новый русский. Тогда часто соби-рались люди в Москве посудачить о том, что в стране происходит и чего можно от перестройки ожидать. Все вокруг говорят, старое ругают, а что впереди будет, вро-де, никто и не знает.
- Чую я, - говорит работник, - ничего хорошего для народа из этой затеи не выйдет.
- А почему? – возражает будущий новый русский. – Хорошая жизнь для всех ожидается.
- А что может быть хорошего при капитализме? Бедный будет гнуть спину на богатого. Вот ему и будет хорошо.
- Ну, зачем же так? – опять не согласился будущий новый русский. – Я буду получать хорошие деньги. Вы придёте ко мне сделать что-то, и я вам тоже заплачу хорошие денежки. Вот и окажутся все довольны.
- А почему вы решили, что я к вам приду, а не вы ко мне? – поинтересовался сразу работник.
- Это уж как получится, - рассмеялся будущий новый русский. Но он-то знал, как получится.
Так оно и вышло. Закончилась перестройка тем, что будущий новый рус-ский скупил за бесценок заводики, фабрики, земли бывших колхозов, создал круп-ные корпорации, положил крупные деньги в зарубежные банки и стал теперь не будущим, а настоящим новым русским, что по заграницам разъезжает, да доллара-ми постели себе устилает, чтоб спать было мягче.
Но вот купил он себе однажды по случаю земли бывшего совхоза-миллионера, который на после перестроечных хлебах полностью разорился оттого, что продукцию его не стали покупать, а завозили в Москву всё больше те же това-ры из разных америк и англий.
Приехал новый русский к себе в поместье в разгар летнего сезона. Видит – клубника уродилась отличная. На всех кустах ягоды алыми боками красуются, са-ми в рот просятся. Да так много кустов на делянке, что часами ходить можно, все не обойдёшь, а тут собирать надо. Ну, новый русский работать в хозяйстве не при-вык, вот и кликнул работника в помощь. Да так случилось, что того самого, с кото-рым на площади Пушкина несколько лет тому назад разговаривал.
- Помоги, - говорит, - клубнику убрать, а я тебе хорошие денежки заплачу, как обещал.
- Помочь, оно, конечно, можно, - сказал работник. – А как расплачиваться будем, повременно, али сдельно?
- Что ты, что ты? – рассмеялся новый русский и замахал руками. – Повре-менно платить не буду. Я хорошо учился в школе и помню сказку о попе и его ра-ботнике балде. Договоримся платить за каждый час работы, а ты будешь на печи лежать и ничего не делать. Так я не согласен. Готов платить за сделанную работу.
- Сдельно, значит?
- Только так.
Работник не возражал, но задал новый вопрос:
- А как убирать будем, подчистую или избирательно?
- Теперь говорят «альтернативно», - решил поправить его грамотный новый русский.
- Не важно, как у вас говорят, важно, как убирать будем, - резонно заметил работник и почесал у себя за ухом.
- А ты что советуешь? – спросил новый русский.
- Я ничего не советую. Ты хозяин, ты и говори.
- Но ведь это твой бывший совхоз. Ты сам сажал эту клубнику. Как, дума-ешь, лучше поступить?
- Ты хозяин, тебе виднее, - упрямо ответил работник. - Когда я сам тут был хозяин, я знал, что мне надо. А теперь ты решай, что тебе лучше.
- Но ты же можешь посоветовать? Я и за совет заплачу.
- Э, нет, хозяин. Мой совет слишком дорого тебе обойдётся. Он столько бу-дет стоить, что я сразу стану хозяином, а тебе придётся в работники наниматься.
Понял новый русский, что не сможет сговориться с работником, и тогда по-интересовался, что будет дешевле – убрать подчистую или избирательно.
- Подчистую, конечно, дешевле раза в три, - ухмыльнулся работник. – Мо-роки меньше.
- Тогда так и договоримся, - согласился новый русский, который хоть и бо-гат был, но жаден, как, впрочем, все богатеи. – Убирай всё подчистую. Как закон-чишь, получишь всю сумму денег сполна.
Порешили на том, по рукам ударили, и пошёл работник клубнику собирать, а новый русский засел в баре пиво пить да в карты поигрывать.
Скоро ли сказка сказывается, да не так скоро дело делается. Прошло не-сколько дней. Новый русский за пьянками да картами и думать о клубнике забыл, ан явился к нему работник под вечер и говорит:
- Хозяин, клубнику убрал подчистую, давай деньги обещанные.
А новый русский только что в карты выиграл. Настроение отличное.
- Бери, - говорит, - работничек, как договорено. И пойдём, посмотрим на урожай.
Выходят на двор, а там ровные ряды ящиков, и все красуются спелой крас-ной ягодой. Ешь – не хочу. Новый русский нарадоваться не может. Вот, думает, что значит на хозяина за большие деньги работать. Подошёл к одному ящику и зачерп-нул громадной ладонью горсть ягод. Да только глядь – вместе со спелыми в ладонь полно зелёных ягод попало.
- Что это, – спрашивает, - ты и зелёные собирал?
- А как же? Как договаривались, хозяин. Подчистую. Стало быть, всё и уб-рал. Клубника-то зреет постепенно. Её только избирательно собирают. Спелую ягодку, а за нею ещё спелей. А ты просил убрать подчистую. Ешь теперь зелень, да несколькими спелыми закусывай.
Понял новый русский, что обхитрил его работник и сильную злобу затаил на него, но виду не показывает. Наоборот, улыбается и говорит:
- Ну, спасибо тогда за работу и за науку. Век этого не забуду. А теперь не поможешь ли мне ещё разок? Видишь под холмом кусты зелёные? Что это там рас-тёт?
- И вижу, и знаю прекрасно, - отвечает работник. – Крыжовник это. Мы из него чудное варенье готовили.
- Вот и ладненько, - обрадовался новый русский. – Собери мне его подчис-тую, а уж я тебе за всё заплачу, слово бизнесмена даю.
Пошёл работник, взял большую корзину и начал крыжовника ягоды склады-вать. А кусты крыжовника колючие, добраться до каждой ягодки не так просто. Но работнику не привыкать. В умелых руках и ворона соловьём запеть сможет.
А новый русский опять в бар пошёл пиво пить да в карты поигрывать. Тут слышит, вроде кличат его со двора. Выходит, а на холме стоит работник и корзину полную ягод крыжовника держит.
- Получай, - сказывает, - хозяин продукт и давай расчёт, как уговорились.
- Ишь ты, какой быстрый, - восхитился будто бы новый русский. – Скорый ты на дело, а того в соображении нет, что в прошлый раз я в карты выиграл, и по-тому тебе заплатил сразу. А сегодня я проигрался вчистую, так что денег нет. По-ставь корзину и приходи за деньгами в следующий раз.
Сказал так и повернулся, чтобы в бар снова идти, да слышит позади охнул кто-то. Поворотился и видит, что корзину работник из рук выпустил, и все ягоды под гору покатились.
- Ты что это?! – закричал, осердясь, новый русский. – Зачем корзину бро-сил?
- Эх, хозяин, не бросал я ничего, - говорит работник, -но кто же такие не-приятные вещи под руку говорит? Вот и уронил весь сбор.
- А ну, собирай, живо! – скомандовал новый русский.
- Ты не ори на меня, хозяин, - спокойно ответил работник. – У нас с тобой коммерческие отношения. Деньги не уплачены и товара нет.
- Так ты собери ягоды, я и заплачу тебе.
- Э, нет, хозяин. Коли проиграл в карты обещанные деньги, то теперь сам же и собирай ягоды по горе. – Плюнул работник в корзину, бросил её под гору и по-шёл себе восвояси, а новый русский так и остался опять без ягод.
Но вот пришла осень. Картошка в поле уродилась на славу. А убирать её не-кому. Новый русский опять вынужден звать работника. Пришёл тот и спрашивает:
- Как убирать будем – подчистую, али избирательно?
Тут новый русский не стал вспоминать иностранное слово, чтобы не сердить работника, а говорит:
- Ты уж меня научил в прошлый раз, так что теперь давай избирательно со-бирай. Добудь мне из землицы только самую крупную картошку.
- А помельче куда? – интересуется работник.
- А свиньям отдай. Не голодать же им.
- Как скажешь, хозяин, - согласился работник и пошёл за лопатой и вилами, а новый русский опять в бар пиво пить и в карты поигрывать.
Почитай, что неделю работник глаз не показывал. Поле-то огромное. Это ж сколько земли переворошить надобно! Но сказка может сказываться бесконечно, а дело всё же когда-то заканчивается. Пришёл наконец работник прямо в бар и гово-рит новому русскому:
- Всё сделано, хозяин, как договаривались.
- Пойдём посмотрим.
- Э-э, постой, хозяин. В этот раз гони сначала деньги, а потом товар забирай.
- Да ты никак спятил, не веришь мне что ли?
- А и не верю, хозяин. Может, ты опять проиграл в карты.
Делать нечего, пришлось новому русскому сначала всё сполна уплатить, а потом идти работу принимать. Входит он в амбар, а там пусто.
- А где же картошка? – спрашивает новый русский работника.
- Как где? Смотри лучше. Разве не видишь вон там на столе?
И в самом деле, в углу амбара стол стоит, а на нём огромных размеров кар-тофелина лежит.
Работник гордо берёт её в руки и новому русскому протягивает со словами:
- Думаю, килограмма на три потянет клубень. Всё поле перекопал, пока этот экземпляр нашёл. Самый крупный, как просил.
- А остальная же где картошка? – спросил новый русский, холодея от ужаса.
- Как сказал, хозяин, я её свиньям отдал. Вон, погляди, сколько их по всему полю бегает.
Схватился новый русский за голову, и так ему себя жалко стало, что и дух из него вон вышел. Вот ведь до чего жадность и лень человека доводят.
«Советская Россия», 2.08.2001

СЕРОСТЬ ПОТОКОМ
ИЛИ ЗАТХЛЫЙ КОЛОДЕЦ ТВС

В продолжение нового праздника «Дня защитника Отечества» на телевизи-онном канале ТВС продемонстрировали фильм «Судьба “Офицеров”». Речь шла о знаменитом кинофильме «Офицеры». Это не единственный прекрасный фильм вышедший на советские экраны в 1971 году. Вряд ли найдутся сегодня зрители, которые останутся равнодушными к таким замечательным кино романам того же года, как «Белорусский вокзал», «Бег», вышедшему годом раньше фильму «У озе-ра» или годом позже – «А зори здесь тихие». Киноленты, снятые более тридцати лет назад, продолжают волновать зрителя, заставлять сопереживать с героями со-бытий давних лет.
Но почему «Офицеры»? Что хотели сказать сегодняшние комментаторы это-го фильма, не хочу даже называть их фамилии? Что их взволновало в наши дни? А вот что. В фильме «Офицеры» рефреном проходит мысль, высказанная главными его героями о том, что «есть такая профессия – защищать Родину». Вокруг этой мысли и пляшут комментаторы своими издёвками, говоря, что в Советском Союзе только и делали, что потоком вливали в сознание масс патриотизм, занимались ни чем иным, как агитацией любви к Родине.
Фильм «Судьба “Офицеров”» фактически состоит из двух планов. Один – это беседа с создателями фильма «Офицеры», которые убеждённо и откровенно утверждали, что снимали не агитку, а жизнь, какой она им виделась, хотели только одного – воспитать у подрастающего поколения чувство любви к Родине, чувство ответственности за её судьбу, готовность идти на любые жертвы вплоть до потери своей жизни ради свободы, независимости и спокойствия своего народа. И второй план – комментаторы, спокойно заявляющие, что все эти хорошие идеи были лишь плохо скрываемой пропагандой коммунистической партии, якобы преследовавшей свои собственные корыстные цели.
Это поразительно. Даже текст песни из фильма «Офицеры», песни, которая стала почти гимном для тысяч и тысяч воинов не только советской армии, но и се-годняшней российской, комментаторы аккуратно называют слабым в поэтическом отношении якобы до такой степени, что создателям фильма пришлось сопроводить песню видео клипом для усиления восприятия слов. Да неужели, благодаря этому клипу, бывшие и нынешние офицеры и солдаты исполняют эту песню за семейным столом, в строю, на привале, у походного костра? Неужели не потому, что в песне содержится героика поведения народного защитника, пафос любви к Отчизне? Ра-зумеется только поэтому. Но комментаторам такой вариант ответа не нравится. Хо-тя, конечно, ничего плохого нет и в использовании клипа в качестве дополнитель-ного средства восприятия основной идеи. Но клип играет свою роль только в фильме, а дальше песня обретает свою собственную жизнь только в случае попада-ния в самые сердца людей, в их чуткие восприимчивые к подлинному искусству души.
Один из собеседников фильма о судьбе «Офицеров», исполнитель роли Ивана Варравы, Народный артист СССР Василий Лановой рассказал грустный эпи-зод из жизни другого не менее именитого актёра, исполнившего в том же фильме роль Алексея Трофимова.
Народному артисту РСФСР Георгию Юматову к несчастью довелось в своей жизни встретить бывшего солдата, который по окончании войны сказал ему, тоже солдату, будто сожалеет о том, что воевал не на той стороне, так как если бы вое-вал на стороне фашистов, то сейчас пил бы холодное немецкое пиво. Кощунство этих слов не стерпел Юматов и в завязавшейся драке в ответ на полученное ноже-вое ранение застрелил оскорбителя патриотических чувств.
Почему пришло в голову всеми любимому артисту Лановому рассказать об этом телезрителям сегодня? Да потому, что комментаторы фильма «Офицеры» об-суждали фильм именно с позиции того застреленного Юматовым солдата, оскорб-ляя чувства настоящих патриотов нашей Родины. Не случайно на вопросы моло-дым людям сегодня о том, пойдут ли они защищать свою Родину в случае войны, в ответ слышатся сомнения. Многие не знают, что защищать и стоит ли вообще за-щищать то, что они видят сегодня, то есть новых русских, заворовавшихся олигар-хов, магнатов, заботящихся о своих супер прибылях. Именно таким упадническим настроениям способствуют комментаторы фильма «Судьба “Офицеров”». Таким настроениям способствует и общая политика по отношению к нашей армии и к на-роду, на страже жизни которого она должна стоять насмерть.
Когда всё это началось? Горбом на пути развития государства стала пере-стройка Горбачёва. Затем последовало десятилетие постперестроечного времени. Кто-то пытается объяснить, что всё только начинается, и наша культура оправится от потрясений, поднимется на новый высокий уровень. Так ли?
В 1917 году жизнь в нашей стране полностью перевернулась. Всё начина-лось с самого начала. И работники культурного фронта, писатели, поэты, кинема-тографисты, актёры театров поняли, что находятся на переднем крае этого фронта. В первые же годы советской власти революционное правительство уделяло внима-ние воспитанию нового поколения, хорошо понимая всю важность патриотизма, без которого невозможна была победа революции. Кино, едва становившемуся на ноги, в этой работе отводилась важнейшая роль. Производство фильмов и прокат были национализированы. И ту же появились картины, не все, конечно, ставшие шедеврами, но чрезвычайно актуальные для своего времени и, что не менее важно, все с высокой моралью.
Вспомним, что за тринадцать послереволюционных лет поэт Владимир Маяковский написал тринадцать кино сценариев, и в трёх своих фильмах сам играл главные роли. Один из них, вышедший в 1918 г., «Барышня и хулиган», в котором поэт исполнил роль хулигана.
Не прошло и десяти лет становления власти, как на экранах в 1925 г. поя-вился подлинный шедевр Сергея Эйзенштейна «Броненосец “Потёмкин”», за ним «Стачка» и «Октябрь». В том же 1925 г. появляется фильм Всеволода Пудовкина «Мать», в следующем году картина Якова Протазанова «Процесс о трёх миллио-нах». Десятилетие советской власти ознаменовалось появлением немого фильма «Сорок первый» по рассказу Бориса Лавренёва, но не в постановке Г. Чухрая, ко-торая состоится через двадцать лет, а под руководством всё того же Якова Прота-занова. Новое неокрепшее ещё государство показывало чудеса в кинематографе.
Следующее десятилетие было отмечено ещё большим числом картин, во-шедших навсегда в историю как своей содержательностью, так и великолепными актёрами. Это «Потомок Чингис-хана» В. Пудовкина, 1928 г., «Обломок империи» Ф. Эрмлера, 1929 г., «Праздник святого Йоргена» Я.Протазанова, «Путёвка в жизнь» Н. Экка, 1931 г., «Пышка» М. Ромма, 1934 г., «Гроза» В. Петрова, 1934 г., «Чапаев» братьев Васильевых, 1934 г., «Весёлые ребята» Г. Александрова, 1934 г., «Юность Максима» Г. Козинцева, 1935 г., «Мы из Кронштадта»  Е. Дзигана, 1936 г., «Семеро смелых» С. Герасимова, 1936 г.,  «Депутат Балтики» А. Захри, 1937 г., «Белеет парус одинокий» В. Легошина, 1937 г., «Бесприданница» Я. Протазанова, 1937 г.
Назови я сегодня, спустя шестьдесят с лишним лет после выхода, любой из этих фильмов, и он будет людям известен, его захотят посмотреть снова. И это не удивительно. А причина вот в чём.
Сергей Эйзенштейн написал как-то о своей знаменитой картине «Александр Невский», вышедшей на экран в 1938 г., статью под названием «Патриотизм – на-ша тема». А в его фильме 1945 года «Иван Грозный» царь всея Руси гордо заявляет о цели своих деяний «Ради Русского царства великого». Именно патриотизмом от-личались не только названные мною фильмы, а и все остальные, выпущенные со-ветским кинематографом. Потому они западали прежде и западают в души людей даже в наши дни, когда с экранов телевидения то и дело слышатся славословия в адрес богатой жизни «культурного» зарубежья.
Что же сегодня после более чем десятилетнего периода нашумевших пере-строек и переделок будто бы ради нашего процветания мы не можем похвалиться ни одним кино шедевром, который бы остался в памяти людей до следующего ве-ка? С экрана по каналам НТВ или ТВС мы только что и видим, что очередные плевки в нашу историю. Уж настолько заплевали всё, что было в нашем недавнем прошлом, что несёт затхлостью из того самого колодца, и пить из него опасно без соответствующей очистки.
Вспоминая, например, год 1937, сейчас не говорят о фильмах, которые люди смотрели с огромным удовольствием в том самом году. Не вспоминают писателей, опубликовавших в этом году свои лучшие произведения. А ведь легко можно на-звать не менее полусотни знаменитых сегодня писателей, творивших в то время в Советском Союзе, произведениями которых зачитываются и сегодня. Среди них, конечно, М. Шолохов, публиковавший в 1937 году четвёртую книгу «Тихого До-на», А. Твардовский с опубликованной в 1936 г. «Страной Муравией». В 1937 году впервые увидели свет «Севастопольская страда» С. Сергеева-Ценского, «Созвездие Гончих Псов» К. Паустовского, «Кочубей» А. Первенцева, «Я сын трудового наро-да» В. Катаева, а годом раньше вышла первая часть знаменитого «Белеет парус одинокий». В этом ругаемом году вышли три повести М. Зощенко, «Что надо чело-веку» И. Эренбурга, «Сергей Лозо» А. Фадеева, «Два капитана» В. Каверина, «Го-лова профессора Доуэля» и «Небесный гость» А. Беляева, увидели свет главы ро-мана «Мастер и Маргарита» М. Булгакова, повесть «Лапшин» Ю. Германа, появи-лись стихи детских поэтов Л. Квитко, С. Маршака, К. Чуковского, С. Михалкова, и поэтов для взрослых С. Острового, С. Щипачёва, В. Лебедева-Кумача, М. Танка, были поставлены пьесы «Человек с ружьём» Н. Погодина, «Пограничники» В. Биль-Белоцерковского, годом позже «Таня» А. Арбузова. 
Какие произведения, написанные в наши перестроечные годы, мы могли бы поставить в ряд с этими писателями? Какие проживут хотя бы  до следующего де-сятилетия? Неужели дешёвые, пусть даже дорогие в цене, детективы и насыщен-ные сексуальной клубничкой любовные истории? Разве смогут пережить десятиле-тие сегодняшние потоком идущие телесериалы, набивающие оскомину серостью, бездарностью материала и актёрского исполнения? Нет, конечно, долго они не проживут, но души молодёжи да и телеманов постарше испортить могут вполне.
Вот и хочется мне задать последний вопрос. До коле мы будем терпеть эту вакханалию бездуховности и безнравственности?
В фильме «Судьба “Офицеров”» говорилось о необходимости менять что-то в армии, чтобы не было дедовщины, чтобы молодёжь сама хотела идти служить. Но мне думается, что пока у государства нет чёткого направления развития, пока мы не поставим у руля людей, знающих, куда и зачем идти, пока мы будем про-должать заливать потоки грязи в колодец собственной истории, в армии порядка не будет, как и во всей стране.
«Советская Россия», 1.03.2003 «Затхлый колодец»



ВСЮ ЖИЗНЬ ПОД ФАНЕРУ?
Реплика писателя

День победы в этот раз отмечали с большим подъёмом. Тут и парад опять на Красной площади, и салютов в Москве больше, чем обычно, и массовые гуляния на площадях и улицах – благо день выдался солнечный почти летний. Ходи себе и ра-дуйся, а меня так грусть охватила. Что так?
Дело, конечно, не только в том, что, чем тяжелее живётся в стране, тем пышнее проводятся праздники, хотя и в этом тоже. Но какая-то суррогатная стано-вится наша жизнь.
На Красной площади большой праздничный концерт. Тысячи зрителей. И выступают замечательные мастера сцены. Чего стоит чудный певец Басков на фоне военного хора. И песни замечательные исполняет. Но вдруг ловишь себя на мысли, что помогают певцу неплохие, и даже очень, женские голоса. Но где они? Да нет же женщин на сцене. С неба они что ли доносятся?
А вот другой исполнитель. Тот поёт под баян, которого тоже нет. Ну, может, где-то спрятан? Как же тогда слышит музыкальное сопровождение исполнитель? Ах да, вместе со всеми – в записи. Так не в записи ли и сам голос? Очевидно, что так.
А тогда зачем нам живые исполнители? Поставим себе куклу вместо, на-пример, того же Баскова, и пусть себе делает вид, что это именно он поёт его голо-сом. Ведь делают так в провинциальных городах, где под чужие фонограммы, как говорится, "под фанеру" поют в ресторанах живые куклы с очень, может быть, плохими своими голосами. Таким исполнителям и платить можно меньше, чем за-служенным и именитым, а эффект практически почти тот же. Чего уж там?
Я уж не говорю о том, что звуковая техника сегодня такая замечательная, что из любого голоса даже самого никудышного можно супер певца сделать. Не-много убрать высокие тона, чуть добавить низкие, там смягчить, тут усилить, пус-тить эхо, подрожать реверберацией – вот и зазвучало, полилось чудо из динамиков. А зрители в восторге – думают, что певец талантливый выступает.
Ну да ладно, пусть радуются, раз приятно. Главное, чтоб техника не подвела и не отключили в самый ответственный момент электроэнергию, отчего сразу ста-нет ясно, что певец только рот раскрывает, а если и запоёт со страха, то лучше бы этого не делал.
Я почему об этом подумал в праздничный день, когда концерт с Красной площади передавали по телевидению с титрами "прямое включение"? Да потому что мне стало казаться, что вся наша жизнь сегодня идёт под чью-то фонограмму, или "фанеру", как вам угодно, с куклами-исполнителями.
По случаю Дня Победы провели военный парад на Красной площади. Вы-ступил президент страны с речью. Плохую фанеру ему написали. Не упомянул да-же о том, что победа была в войне с немецкими оккупантами. Слово "враг" упоми-налось, но не расшифровывалось, мол, люди сами должны знать, кто имеется в ви-ду. Однако в таком случае, зачем вообще выступать, если всем известно, что отме-чается день победы?
Казалось бы, это случайная забывчивость автора фонограммы, но вот что вспоминается при этом. Министр культуры Швыдкой предлагает дарить немцам шедевры живописи, некогда экспроприированные в порядке малой компенсации за уничтожение богатств нашей страны во время войны. За день до Дня Победы по центральному телевидению развернули дискуссию о том, что за могилами немец-ких захватчиков на территории нашей страны нет должного ухода. Ведущая про-граммы сокрушённо сказала, что, конечно, ведь пятьдесят лет народу вдалбливали ненависть к немцам. Ведущая молодая. Она кукла-исполнитель фонограммы, по которой нужно перевернуть сознание народа на сто восемьдесят градусов.
Не рано ли, господа служители культуры, забывать тяжёлые уроки истории? Ещё живы участники великих боёв, на чьих глазах погибали ни в чём не повинные русские люди от рук немецких палачей, желавших стереть с лица земли советское государство. Ещё ноют раны искалеченных этой проклятой войной, и продолжают болеть души людей, потерявших родных и близких. Им ли ухаживать сегодня за могилами врагов, волчьей стаей ворвавшихся на просторы нашей Родины и на-шедших здесь смерть? Не хочу говорить русскую поговорку "собаке собачья смерть". Это грубовато, но есть другая у русского народа: "Что посеешь, то и пож-нёшь". Немецкие фашисты пришли сеять смерть, её они и получили. И не след нам сегодня заботиться о памятниках виновникам гибели миллионов наших людей.
Нет, я не против немцев. У меня, как и у Путина, есть среди них друзья. Те немцы, что живут с нами в мире сегодня, не те, что сжигали наши города и сёла во время Великой отечественной войны, не те, что увозили в Германию наших людей и наше богатство. И никто в Советском Союзе не вбивал в наши головы ненависть к немецкому народу. Мы прекрасно дружили с немцами из Германской Демокра-тической Республики, поддерживаем и мирные устремления нынешней Германии.
Однако, говоря о Великой отечественной войне, кровавой раной навечно ос-тавшейся в истории нашего государства, мы не смеем забывать, что её принесли нам немецкие захватчики, как помним приход в Россию французов в 1812 году, шведскую интервенцию 1610-1615 годов, монголо-татарское иго, длившееся почти двести сорок лет. Мы не имеем права забывать и приход на российскую землю немцев, англичан, американцев, поляков, японцев в начале прошлого века. Кто ста-вил памятники им, пришедшим на русскую землю с мечом и от него погибшим?
В День Победы над фашисткой Германией во многих городах России народ вышел на демонстрацию. Вышли и в Москве. Сотни тысяч людей прошли по Твер-ской улице. Алыми знамёнами заполыхала площадь, которая больше известна, как площадь Дзержинского, чем Лубянка. Начался митинг, и вдруг над зданием стан-ции метро взвился красный флаг с серпом и молотом. Площадь взорвалась апло-дисментами. Но оказывается все рано радовались. Фонограмма поведения властей была иной. Вскоре на крыше здания появились блюстители порядка и, оттащив упиравшегося смельчака от знамени, сорвали развивавшееся на ветру кумачовое полотно, знаменовавшее собой ни что иное, как славу победителям Великой Отече-ственной войны. Кто посмел надругаться над памятью?
Куклы сегодняшней власти исполняли всё ту же записанную фонограмму ненависти ко всему, что связано с прошлым Советского Союза. Кто же пишет эту фонограмму  развала нашей Родины, глумления над её народом? И сколько ещё нам жить под эту ненавистную нам фанеру?
«Советская Россия», 13.05.2003

Приглашаем к дискуссии

"МЫ НИКОГДА НИ ОТ КОГО НЕ ОТДЕЛЯЛИСЬ"
В. Гусев

Предлагаем интервью Евгения Бузни с председателем правления Москов-ской городской организации Союза писателей России, профессором Литературного института им. Горького, писателем Владимиром Ивановичем Гусевым.
На вопрос: Кем вы себя считаете в литературе?" ответил: - Помните, как Са-тин говорил? "Что такое человек?... Это не ты, не я, не они... нет! - это ты, я, они, старик, Наполеон, Магомет... в одном!" Так и я могу сказать, что я не прозаик, не критик, не поэт и никто, но я и прозаик, и критик, и поэт, я - литератор в духе но-вейшего времени.

Вопрос: Мы готовим новую газету. Надеемся, что она будет жить долго. Хотелось бы, чтобы первая полоса открывалась проблемной темой о союзе писателей, которая волнует каждого, и не только писателя. Вы не могли бы рас-сказать немного о том, как получилось, что образовалось два союза писателей, как они разделились?
Ответ: Вопрос несколько странный. Дело в том, что этот союз, в ко-тором мы с вами состоим, существовал и существует. Мы никогда ни от кого не отделялись. Дело происходило в1991 году, я был в Ялте, когда произошли события 18-19 августа, после чего началась буза в союзе писателей. Демократические писа-тели во главе с Евтушенко, Игорем Виноградовым, Черниченко и так далее требо-вали вообще всех нас пересажать в тюрьму и порасстрелять. Всё это у нас записано и документально подтверждено.
Вопрос: Вы тогда возглавляли союз?
Ответ: Да, тогда я уже год, как возглавлял московскую писательскую организацию. Приехал я в Москву третьего сентября. На перроне меня встречали человек пять, и проводница не успела ещё поднять подножку, как меня выгребли из вагона, сказав, что нужно срочно ехать на собрание.
Войдя в зал, я прошёл на трибуну и сказал о том, что мы делиться не соби-раемся, это наш союз, наша московская организация. И мы всем залом проголосо-вали тогда третьего сентября за сохранение московской писательской организации. Точно не помню, по-моему, было 537 голосов "за" и 20 голосов "против". Так и продолжает существовать Московская организация.
Между тем развернули свою деятельность Черниченко, Виноградов и, кста-ти, наша секретарша, работавшая у нас на зарплате, Татьяна Луковникова. Она бы-ла ответственным секретарём творческого объединения переводчиков, и она воз-главила движение за образование нового союза. Техническую работу выполняла она, получая всё это время у нас зарплату.
Сначала объявили о своём отделении от нас творческие объединения  кри-тиков и переводчиков. Потом они организовали отделение каких-то отдельных пи-сателей. Но для выхода из союза нужно было писать личное заявление об этом. Та-ких по сей день у нас имеется не более двухсот.
Вопрос: А сколько всего было в московской писательской организации?
Ответ: В то время в нашей организации было около двух тысяч чело-век. Я говорю около, так как всё время есть движение - кто-то умирает, кого-то принимают.
После выхода от нас критиков и переводчиков объявили о существовании второго союза во главе с Черниченко, который говорил, что у них там три тысячи членов. Но когда мы меняли у себя билеты, то все эти люди получили новые биле-ты у нас. Они говорят, что состоят и там и там. По нашему уставу это не положено. По их уставу, наверное, они могут состоять в двух союзах. Но мы не можем их ис-ключить, так как юридически, если человек не проштрафился, не совершил каких-то проступков, то это его личное дело - быть или не быть в союзе. Мы можем ис-ключать только по личному заявлению.
Как мы относимся к этой ситуации с расколом? Да никак. Мы не раскалыва-лись. Многие, вышедшие было критики и переводчики, потом вернулись, заявив, что они только сказали о выходе, но фактически не выходили. И действительно, юридически они не имели права выйти, как организация. Могли только по личным заявлениям выйти из союза. И сейчас они себя считают членами творческого объе-динения нашего союза.
Вопрос: То есть у вас сейчас в планах работы существует объедине-ние критиков?
Ответ: Конечно. Есть творческое объединение критиков. Многие критики очень активно работают. Творческое объединение переводчиков мы рас-формировали не тогда, а совсем недавно, поскольку там членов объединения было не достаточно для юридического оформления, не было нужной квоты. Мы перево-дчиков разбросали по другим объединениям. Кто ушёл в критики, кто в прозу, кто в поэзию.
Ну, как нам назад объединяться? Я вижу только один выход. Пусть люди, которые писали заявление о выходе, пишут теперь заявление о входе. И, честно го-воря,  мы ещё посмотрим, кого брать, а кого не брать назад. Вот эти человек две-сти, которые вышли, ладно, из них человек сто пятьдесят мы возьмём назад. Но там есть человек тридцать-сорок таких отпетых, как Черниченко, которые требовали нас порасстрелять и посадить в тюрьмы. Почему мы должны, как ни в чём не быва-ло, принять их назад? Мы вообще-то люди добрые, но не Иисусы Христы.
Вопрос: Вы говорите "должны". Но, может быть, они и не хотят?
Ответ: Во всяком случае, пока от них заявлений нет. Хотя многие люди, которые говорили, что состоят в том союзе, пришли и преспокойно поменя-ли у нас билеты, подписанные мною. Там написано на печати "Московская город-ская организация Союза писателей России". И многие из тех, кто говорит, что со-стоят в том союзе, получили вот этот самый билет.
Вопрос: А как вы думаете, произойдёт всё-таки объединение в один союз в России?
Ответ: Видите ли, с российским союзом вопрос стоит гораздо острее. В России два союза. Прежних российских членов везде преобладает, но, тем не ме-нее, почти во всех городах два союза. Например, в Воронеже сорок пять членов нашего союза и девятнадцать членов того союза.
Но вообще я настроен скептически относительно слияния. Есть российский союз, у которого нет никакого имущества. Есть российский наш союз, у которого есть кое-какое имущество. И при слиянии мы должны делить это имущество с ни-ми. Тут вопрос остаётся открытым.
А по московской организации положение такое. Есть союз, возглавляемый теперь Риммой Козаковой, а не Черниченко. Римма Козакова считает, что пора сливать союзы и делить наше помещение на два союза. Какой смысл его делить? Совершенно непонятно. Оно было присуждено нам. Есть такое незыблемое теоре-тическое правило, что имущество, прежде всего, неделимое принадлежит исходной организации. А мы исходная организация. Мы никогда ни от кого не отделялись. Те, кто вернутся к нам, будут пользоваться всем имуществом на равных правах.
Вопрос: Что вы скажете по поводу литературного фонда?
Ответ: Есть у нас единый Литфонд. Все союзы (а есть ведь ещё и не-зависимые, которые, где им надо, говорят, что они независимые, а входят вообще-то в наш союз) имеют единые права в Литфонде. Московский и российский Лит-фонд. А есть ещё и международный. Все говорят, что его надо ликвидировать, а он не хочет  ликвидироваться. Что касается нас, то мы не отделялись и всегда были за единство.
Вопрос: А какой всё-таки смысл для писателей, находиться в том или ином союзе? Какая разница?
Ответ: В Москве - никакой. В Москве, практически, объединение критиков состоит у нас в союзе, они заседают под нашей эгидой. Союз переводчи-ков мы разбросали по другим объединениям. Поэты и прозаики сроду никогда не делились. И ответственные секретари всех творческих объединений все эти годы, в том числе и в 1991 году, у нас на зарплате.
Союзу, которым руководит Римма Козакова, мы выделили две комнатки у себя. Они в них работают. Мы их не трогаем. Они нас не трогают.
Вопрос: Они платят за аренду помещений?
Ответ: Нет, мы им дали бесплатно, хотя вообще-то нужно было бы брать аренду. Но мы не берём.
Вопрос: А как члены союза писателей платят взносы? Отдельно по союзам? Небольшой взнос, но всё-таки?
Ответ: Все платят нашему бухгалтеру. Какое-то небольшое количест-во людей платят их бухгалтеру.
Вопрос: Значит, есть разделение?
Ответ: Есть, но очень маленькое. Почти все, кто говорят, что входят в их союз, платят взносы нашему бухгалтеру. У нас даются официально квитанции, всё оформляется. А там платят без оформлений, как говорится, на энтузиазме. Как я понимаю, женщина, принимающая у них взносы, даже не числится бухгалтером.
Вопрос: Тем не менее, они получают какие-то суммы и расходуют на что-то?
Ответ: Ну, а какие там суммы? Расходуют на канцелярию и что-то ещё. Но мы не интересуемся. Отдельно, так отдельно. Юридически они отдельная организация. За ними нет никаких денег и никакого имущества.
Вопрос: Но у нас существует ещё подмосковная писательская органи-зация. Как она образовалась?
Ответ: Она создана вот почему. Это произошло при перерегистрации. Когда мы перерегистрировались, юристы потребовали от нас, чтобы мы регистри-ровались, как городская организация в соответствии с административным делени-ем. Есть городская администрация города Москвы, и есть областная администра-ция Подмосковья. Как мы зарегистрировались в качестве городской организации, то у нас сразу повисли в воздухе те, кто живут в области. Поэтому мы создали под нашей эгидой подмосковную организацию во главе с Котюковым. Там сразу стали создаваться ещё какие-то объединения в Подмосковье, но это уже их дело. Любые три человека могут создать свою, какую хотят, организацию. Официальная регио-нальная российская подмосковная организация - это наша во главе с Котюковым. Она под нашим патронажем. В этом объединении сейчас  около ста человек.
Вопрос: Но, тем не менее, мы в своей газете будем проводить линию на то, что союз должен быть один.
Ответ: Я повторяю, мы, разумеется, за единство. Мы сами никогда ни от кого не отделялись и никого, главное, не отделяли. Вопрос только, почему мы должны делить с ними что-то? Если они отделились, пусть делят своё.
Вопрос: У меня такой ещё вопрос. Во время, так называемого, деле-ния, Черниченко и его компания называли себя демократами. А вы, стало быть, ими не являлись. Как вы понимаете это слово "демократ"? Кто к нему относит-ся?
Ответ: В печати и везде, где бы мы ни упоминали в последние годы слово "демократ", мы всегда брали его в кавычки. Потому что без кавычек демо-краты, конечно, мы. А кто же ещё? Русская демократическая традиция какая? У меня папаша из крестьян, а мать из прачек. Так что же, я не демократ, а Березов-ский демократ? Это довольно смешно получается. Березовский, значит, миллиар-дер: он демократ, а Гусев, который из крестьян - не демократ.
Вопрос: Такое у них понятие о демократии. А почему они считают, что они демократы, а вы нет?
Ответ: Да какое их дело? Слово "демократ" они дискредитируют. Его даже применять без кавычек боязно теперь. Вот сказать, что я демократ, так всех запутать. Потому мы избегаем слова "демократ", а говорим "патриот" без кавычек. Слово "патриот" более понятное. Настолько всё запутали, что теперь, если скажешь "я демократ", так ещё полчаса надо объясняться. Я слово "демократ" понимаю так, что люди из народа - это и есть демократы. А народ - это трудящиеся слои населе-ния.  Как говорили классики? Правы те, кто трудятся. Кто трудится, тот и есть на-род. А кто из народа, тот и есть демократ.
Вопрос: Нельзя забывать, что слово "демократия" происходит от слова "демос", что означает "народ".
Ответ: Демос, конечно. Есть, правда, ещё и более обидное слово, оз-начающее то же самое, это - плебс. Но плебс он и есть плебс. А демос - это демос, почтенное слово.
Вопрос: Да, но когда мы говорим о демократии, мы говорим, прежде всего, о том, что это служение народу.
Ответ: Да, служение народу. Именно народ стал почтенным словом. А плебс - это римские бездельники, которые жаждут хлеба и зрелищ. А демос - это народ, который работает. Березовского демократом никак назвать нельзя, хотя именно они почему-то называют себя демократами. Поэтому мы используем слово "патриот".
Вопрос: Но когда у нас были монархисты, например. Они тоже счи-тали себя патриотами. Они любили родину. Так что это несколько другое. Это более широкое понятие.
Ответ: Конечно, есть широкие понятия слова. Но есть значения, ко-торые сейчас, в текущем варианте употребляются. В широком смысле, конечно, и монархисты были патриотами. Белое движение всё было патриотическим. И крас-ный был патриотизм. Но тут нужно разбираться. В нынешней ситуации демократ и патриот приобретают конкретный смысл. С этим надо считаться.
«Московия литературная», 20.06.2000

ПОЧЕМУ Я ГОЛОСУЮ ЗА ЗЮГАНОВА?

Одним нравятся красавцы Аполлоны, другим древнегреческий народный трибун Апулей Сатурнин, третьим русский богатырь Илья Муромец. Я отношу се-бя к третьим, хотя уважаю мнения, как первых, так и вторых. Есть ещё и другие, кому вообще никто не нравится. Мне их жаль, как и первых двух. Но им хуже всех, хотя, на первый взгляд, легче. Кто ни в кого не верит, страдает больше. Лучше ве-рить хотя бы в чёрта – тогда есть надежда, а с нею легче жить. Кроме того, можно ведь помочь тому, кому веришь, а, значит, жизнь не будет такой бесцельной.
С катастрофически огромной скоростью приближаются президентские вы-боры России. Не упасть бы на лету в очередную пропасть от неверно выбранного пути, как это уже случалось с нами не раз в перестроечное время. Говорили же с самого начала, что нельзя Ельцина к власти, да подумали многие, что хуже Горба-чёва не может быть. Оказалось - может.
Кто теперь осмелится сказать сегодня, что простому человеку стало легче жить? Кто не видит, что простому человеку не то что не легче, а порой вовсе не-возможно выжить. Непростой человек сумел присосаться к частному капиталу, стать бизнесменом и получить титул «нового русского». А простому человеку не найти сегодня работу у себя в стране, так как закрываются национальные фабрики и заводы ради ввоза из-за границы импортных товаров. Простому человеку просто нет денег на покупку этих самых импортных супер унитазов, роскошных диванов,  восхитительных спальных гарнитуров, стоимость которых превосходит не одну годовую зарплату простого человека, но которыми завалены магазины страны.
Он, простой человек, каждый день считает копейки, решая купить ли сего-дня батон белого хлеба и кусок колбасы, или поберечь немного до следующей зар-платы, обойдясь пока без булки и масла. Простой человек не позволяет себе поку-пать книги, газеты, интересные журналы. Его, простого человека, дети, вместо то-го, чтобы учиться в школах, колледжах и институтах, на что нет денег,  оказывают-ся бродягами на улицах, а оттуда шагают прямой дорогой в тюрьмы за грабежи, разбои, поиски других незаконных средств к выживанию, поскольку законными путями они обойтись уже не могут. Среди четырёх миллионов сегодняшних бес-призорников нет ни одного ребёнка из семьи банкира или промышленника. Зато среди полумиллиона юных алкоголиков и наркоманов их дети тоже присутствуют.
Сегодня много выдвиженцев на пост президента. Я не буду говорить обо всех, поскольку почти каждый из них знает, что избран не будет, а предлагает свою кандидатуру либо ради того, чтобы быть замеченным (по принципу моськи, что лает на слона), либо по более сложным конъюнктурным мотивам с целью оттяпать хоть часть голосов избирателей от другого явно более сильного претендента. Под последним я имею в виду, в первую очередь, уважаемого мною в прошлом, когда он был по-настоящему принципиальным и политически мудрым, Амана Тулеева.  Я уважал его, как и миллионы других избирателей, когда в декабре 1992 года мы слушали как  Аман Тулеев на съезде народных депутатов с болью в душе говорил буквально следующее:
«Я убеждён в том, что всё происходящее как в экономике, так и в России в целом - это не ошибки реформаторов, это комплекс сознательных целенаправлен-ных действий, направленных на разрушение экономической основы государства, приведших к развалу России… Наши правители блестяще обыграли своих людей, убаюкав сказками о стабилизации положения к сегодняшнему дню.
… В этом году мы получим на 40 миллионов тон угля меньше, чем в 1988 г. 10-11 шахт на грани закрытия. 70 шахт требуют реконструкции. Инвестиций даже на безопасность технологий нет. И мы с вами ещё долго будем стоять на съездах минутой молчания именно при такой политике, которую сегодня проводим.
За всё время управления Россией президентом и правительством не достиг-нуто практически ни одного показателя по улучшению жизни россиян. Давайте по-рассуждаем. Мы начали перестройку в 85-м году. Минимальная заработная плата была 70 рублей при тех ценах. Плохо, но жить было можно. Мы сказали «плохо» и начинаем перестройку. Нынешнее повышение минимальной заработной платы, вы-даваемое за очередную заботу правительства о народе, соответствует всего лишь 25-30 рублям в ценах 1985 года. То есть мы не улучшили, а при демократическом рае, которого долго ждали, в три раза ухудшили то, с чего начинали.
… Правительство превратило приватизацию в заурядную политическую кампанию, в экономический маскарад, когда меняются маски, но экономическое поведение предприятия не меняется. Лицемерно заявляя о народной приватизации, делается всё, чтобы акции и ваучеры быстро сконцентрировались в руках детей за-стоя: номенклатуры, спекулянтов, перекупщиков. В результате произойдёт пре-ступное перераспределение поколениями создаваемой народом собственности в пользу определённых коммерческих структур. Вот где главный грабёж россиян, вот где главная беда. Не случайно приватизацию по российски окрестили револю-цией мошенников против честных людей.
Отдельным коммерческим структурам за подписью правительства отданы лучшие здания за бесценок. Соответственно в них гребутся миллионы, которые должны поступать в бюджет области или в государственную казну. Отдельным коммерческим структурам даются льготы, соответственно деньги поступают им, а не в бюджет области. Взять их ничем нельзя, потому что у самых коррумпирован-ных имеются на руках удостоверения помощников уполномоченных президента России. Как это назвать? Одним словом коррупция. Может быть, поэтому не при-нимаются законы и о коррупции, и об организованной преступности. Наверное, что-то перепадает вот при такой делёжке и при таких подписях.
Валютная выручка оседает на личных счетах кучки дельцов загран банка. Почему многие государственные деятели говорят, что их поддерживают? А Егор Тимурович Гайдар говорит: «Вот меня поддерживают». Кто вас поддерживает? За-работная плата многих наших генеральных директоров, я вам официально говорю, 350000 в месяц, а когда он идёт в отпуск, то получает миллион. Да он должен ли-зать вам ноги, не только подписывать при такой заработной плате. Чем вы горди-тесь-то?
Так у одних миллион, а другие уже начали ходить по помойкам. Таким об-разом, по оценкам экспертов размер средств валютных за границей сопоставим с внешним долгом России. Вот так и прочмокиваем державу».
Этот эмоциональный накал выступления Амана Тулеева меньше чем через год был расстрелян в Белом Доме пушками Ельцина. Теперь Тулеев и его бывшие соратники, заняв губернаторские и другие не менее значимые кресла местных управлений, резко снизили накал борьбы за народное благосостояние. Разрывы снарядов и пулемётные очереди памятного октября не дают им покоя и не позво-ляют вновь возвысить свои голоса до уровня голосов настоящих народных защит-ников, хотя то, что говорил Аман Тулеев семь лет назад о коррумпированности власти и ужасающей нищете народа, может найти сотни и тысячи новых подтвер-ждений. Вот почему я не буду сегодня голосовать за Тулеева.
Не стану отдавать свой голос вечному оппозиционеру всем властям Григо-рию Явлинскому и столь же вечному путанику божьего с праведным, неисправиму юродивому в политике, Владимиру Жириновскому. Это политики без будущего. Они ничего не дадут народу, кроме словесной мешанины.
Говорить о Станиславе Говорухине не хочется. Это умный кинорежиссёр, талантливый человек в своей области, которой и надо ему заниматься. Он никогда не будет президентом, хорошо знает об этом, и выдвинул он свою кандидатуру, ве-дя свою собственную игру. Но мы идём на выборы не играть, а строить жизнь себе и нашим детям. Поэтому я не имею права голосовать за Говорухина.
Кто же такой Владимир Путин – объявленный главным претендентом на пост президента?
Откровенно говоря, его мало кто хорошо знает. Молодой, относительно приятной наружности, в меру спокоен, довольно сдержан и замкнут. Да, он замкнут внешне для миллионов. Тому учила предыдущая профессия разведчика. И он при-вык к ней, к этой замкнутости. Поэтому пока что трудно понять по его внешнему поведению и по крайне скупым речам, будет ли он отстаивать интересы пятидесяти миллионов россиян, оказавшихся сегодня по воле пришедших к власти мафиозных структур за чертой бедности, или продолжит политику обогащения так называемых «новых русских», чьи кошельки давно лопаются от награбленной валюты при по-сещении престижных заграничных банков и увеселительных заведений знаменит-тых международных курортов.
Известно только, что выдвинул Путина бывший президент страны, ушед-ший в отставку второпях, чтобы не погрязнуть в криминальных разборках, которые ему грозили благодаря таким соратникам как Березовский, Бородин, Чубаис, Чер-номырдин и иже с ними. Эти именно люди, уголовные дела на которых заводятся международными судами, стоят нынче за спиной нового претендента на пост пре-зидента. В народе не случайно говорят: «Скажи мне, кто твои друзья, и я скажу, кто ты». Но не знаю  наверняка, и потому голос свой Путину не отдам. Возможно, что Путин был бы хорошим новым Дзержинским в правительстве Зюганова и помог бы немедленно организовать сотни детских домов для тысяч молодых бомжей, что стало бы реальным заметным вкладом в дело строительства новой жизни. О таких конкретных делах мечтают сегодня миллионы россиян и я вместе с ними.
Геннадий Зюганов - единственный из политиков наших дней, который поня-тен каждому. Это открытая книга, все страницы которой могут рассказать любому желающему, что и как будет делаться для народа, подчёркиваю – народа, а не для кучки политических и криминальных спекулянтов.
Да, многие боятся, что вдруг случится поворот к старому авторитарному правлению. Но не было ли правление Ельцина гораздо более авторитарным, когда он громогласно заявлял: «Я президент и Я так решил. Будет так, как Я сказал. Я никому не позволю… Я не допущу…»? Разве ради этого яканья толпы людей, на-зывавших себя демократами, выходили на улицы? Разве это яканье спасло нашу страну от небывалого роста преступности, когда ежедневно на улицах безнаказан-но гибнут люди в криминальных разборках, разве предотвратило это яканье войны на Кавказе, где россияне (задумайтесь!) стреляют друг в друга? По мне, пусть луч-ше будет авторитарный режим партии, но позволяющий стране жить без войн и национальных распрей, как это было в советское время.
Однако после всего того, что случилось с нашей многострадальной страной в ужасное перестроечное время, возврата к стопроцентному прошлому не только никто не хочет, но он и невозможен, так что нечего этого бояться. Отрицательные уроки мы уже получили и будет делаться всё, чтобы ошибок не повторять.
Простому человеку, кстати, как обычно, нечего терять и сегодня. Это магнат Газпрома Черномырдин и хитрый владелец электроэнергии Чубаис, как и их друзья Березовский, Гайдар, Кириенко и так далее, должны зарываться в подушку от стра-ха, что придут коммунисты и национализируют банки да крупные предприятия. Ведь это их личные миллиарды в таком случае будут изымать из национальных и международных банков, чтобы направить награбленное на развитие народного хо-зяйства страны. В этом смысле история должна обязательно повториться. Но про-стому человеку не стоит этого бояться. И об этом коммунисты говорят открыто. Читайте программу.
Я хочу, чтобы наши люди, как прежде, жили спокойно, уверенно, надёжно, имея бесплатное образование, лечение, отдых, постоянную зарплату, сильную ар-мию и уважаемое во всём мире государство.
Вот почему я буду голосовать за Геннадия Андреевича Зюганова.
«Правда Москвы», № 169, 02.2000


СОРИНКА В ГЛАЗАХ ПРЕЗИДЕНТА
ИЛИ
ОХ УЖ ЭТИ ГРЯЗНЫЕ ВЫБОРЫ!
(Записки бывшего кандидата в депутаты)

14 марта, 9-30 утра
На Российском канале центрального телевидения  в прямом репортаже, о котором говорят специальные строки в правом верхнем углу экрана, показывают один из избирательных участков небольшого подмосковного городка. Это любо-пытно. Какой-то мужчина опечатывает урны, наклеивая полоски бумаги с простав-ленными печатями. У меня сразу возник вопрос: почему урны опечатывают так поздно? Если это прямой эфир, то кто-то явно нарушает закон, ибо урны положено опечатывать в восемь утра. Если же съёмка сделана раньше, то причём тут прямой репортаж?
Проходит несколько мгновений и диктор рассказывает о том, как отдаёт свой голос на избирательном участке, что расположен на Ленинском проспекте столицы, исполняющий обязанности президента России, кандидат на новый срок Владимир Владимирович Путин. Снова объявляется прямой репортаж с места со-бытия. Всё по-будничному. Сообщается, что Путин задержался у кабинки для го-лосования дольше, чем обычные избиратели. Что имел в виду диктор? Что Путин не такой шустрый, как все избиратели, или выбор ему делать было труднее? Мо-жет, он не знал, голосовать ли ему за самого себя, или помочь своим голосом со-пернику от КПРФ Харитонову? Однако оставим без ответа эту неразрешимую за-гадку.
Скромный президент в гордом одиночестве, не обращая внимания на сле-дующую за ним тем же путём жену, пропускает бюллетени через новую электрон-ную урну-счётчик и тут же предстаёт перед корреспондентами. Что говорит, не так важно, ибо слова дежурные, заранее продуманные и никого не волнующие. Но опять же любопытна деталь: бегущая строка в нижней части экрана со словами без пяти минут вновь избранного президента опережает речь интервьюируемого. По-чему? Это прямой эфир или запись?
15 марта. Опять же по телевидению (канал в данном случае не имеет значе-ния) вновь избранный, в котором никто не сомневался, что будет избран, президент Путин, отвечая на вопрос, как он относится к критике зарубежных наблюдателей декабрьской избирательной кампании в России, говорит саркастически (может себе позволить), ссылаясь на русскую мудрость, о том, что иные люди в чужих глазах соринку увидят, а в своих глазах бревна не замечают.
Ну, о брёвнах в глазах американской демократии и их избирательной систе-мы нам хорошо было известно ещё в старые добрые советские времена. Их-то мы сегодня у себя и копируем по максимальной возможности. Но я хочу поговорить о нашей соринке, которую подразумевал, очевидно, президент.

Драма на избирательном участке

7 декабря 2003 г., парламентские выборы.
Москва находится в северном полушарии земли, поэтому ночи в декабре длинные. Время на часах приближалось к четырём утра, но темень была глубокой ночи. Неожиданно для меня всё вокруг оказалось усыпано снегом, и толстая по-дошва сапог буквально тонула в мягком пушистом ковре, оставляя чёткие следы ночного первопроходца Судостроительной улицы. А снежинки, подхватываемые лёгким ветром, продолжали сыпаться, ударяясь в щёки, стёкла очков, падая за во-ротник пуховой куртки. Пришлось нахлобучить пониже шапку и застегнуть ворот на подбородке. Но снег всё же попадал на лицо, охлаждая собой кровь, разгорячён-ную событиями прошедшего дня, от воспоминаний о которых никак невозможно было избавиться.
На избирательный участок, расположившийся в спортивном зале школы, я пришёл ещё шестого декабря, представившись членом участковой комиссии с со-вещательным голосом. Меня встретили милые женщины, работницы некогда зна-менитого завода ЗИЛ, и потому я с особым удовольствием подарил им свои книги стихов и рассказов. Председатель, деловая, энергичная Вера Николаевна озабочен-но посетовала, что не сможет меня на следующий день покормить вместе со свои-ми членами комиссии, так как моей фамилии нет в их списке и талоны на моё пи-тание, естественно, не дадут. Но это ли для меня главное?
Спортивный зал с баскетбольными сетками на каждой стене постепенно принимал вид, привычный для голосующей публики, но с некоторыми новыми ню-ансами. Кабинки с обычно тёмными ширмами для тайного голосования ушли в прошлое. Появились лёгкие пластиковые столики, разделённые перегородками для четверых голосующих. Такого же цвета и столь же лёгкими оказались новые урны для голосования. Если бы ещё столы и стулья для членов комиссии были из такого же материала, то можно было бы считать мебельный гарнитур избирателей вполне завершённым. Но до этого пока не дошло.
Утром до открытия участка для избирателей я уже был на месте. К удивле-нию Веры Николаевны попросил перевернуть урны, чтобы убедиться в их пустоте. Переворачивать было не так просто, ибо составные урны могли рассыпаться по-добно карточным домикам. Однако процедуру осуществили – предварительного вброса бюллетеней не обнаружили. Голосование началось.
В течение дня почти всё было нормально. Наблюдатели подсчитывали чис-ло избирателей своими методами, члены комиссии своими. Контрольные данные не сходились. У кого было неправильно, сказать никто не мог. Избиратели прихо-дили семьями, группами друзей, кто-то брал бюллетени, кто-то просто сопровож-дал, то проходя к выходу, то возвращаясь в ожидании друзей, знакомых и родст-венников. Семейные пары часто складывали вместе свои листки и бросали кипами, проталкивая их с трудом в узкие щели урн. Счётчикам можно было легко сбиться со счёта, потому они часто спрашивали выходящих: "Сколько человек вас проголо-совало? Вы только за себя бросали бюллетени или и за жену (или мужа)?" Члены комиссии сами иной раз подходили к урнам, отдавая свои голоса, и тут приходи-лось запоминать, кто из них уже голосовал, а кто ещё нет, дабы не было повторно-го подхода. Задачка под силу лишь опытному шахматисту, учитывая то, что те же люди ходили по залу и просто так, чтобы отдохнуть от сидения.
Но вот голосование завершилось. Число пришедших голосовать едва пере-валило за пятьдесят процентов от общего числа избирателей по участку. Почти по-ловина населения перестала интересоваться выборами, скорее всего по причине потери веры в их справедливость. Да это уже их дело.
Последний избиратель покинул помещение. В центре зала составляются столы для бюллетеней. Члены комиссии завершают подсчёт общего количества проголосовавших избирателей. Однако число их долго не появляется в соответст-вующей строке крупноформатного бланка отчёта, вывешенного для всеобщего обо-зрения на стене, как нет и числа избирателей, внесенных в список.  Это первая за-пись, которая должна быть уже неизменной. Согласно инструкции данные, полу-ченные из журналов регистрации, вносятся в демонстрационный отчёт, после чего все журналы, подписанные и заверенные печатью, убираются в сейф. Об этом председатель либо не знала, либо не хотела помнить. Журналы ей пригодились в эту ночь ещё не раз для пересчёта и исправления данных.
Следующим пунктом был подсчёт невыданных бюллетеней и их погашение, то есть отрезание уголка каждого бланка. Председатель называет число, но не за-писывает в демонстрационный отчёт. А я записываю себе для памяти.
Проверяются выносные урны. Записывается число проголосовавших вне из-бирательного участка. Не предъявляются заявления избирателей, не сопоставляется их количество с бюллетенями, но это мелочи. Все спешат к главному – раскладке бюллетеней из основных урн. Одна урна поднимается над столами, переворачива-ется, при этом она разваливается, бюллетени бумажным потоком выливаются на стол и за его пределы, оказываясь под ногами членов комиссии. Те опускаются,  подбирают листки с пола. Теперь уже совсем непонятно, что откуда берётся и как появляется на столе. Уверенности в том, что все собранные бланки были именно из урны, а не ещё откуда-то, нет никакой.
Члены комиссии подобно азартным игрокам начинают быстро растаскивать кучу белых листов пачками к себе и растасовывать их по партиям, за которые от-даны голоса избирателями. Я обращаю внимание Веры Ивановны на то, что поло-жено сначала посчитать общее число бюллетеней, дабы знать совпадёт ли оно с ко-личеством выданных по журналам. Ведь в противном случае выборы могут быть аннулированы. Члены комиссии не соглашаются с моими доводами. Я поясняю, что готов написать протест. Вера Ивановна  волевым решением заставляет собрать бюллетени и посчитать. Лица некоторых членов комиссии перекашивает злоба.
Наконец бюллетени распределены и подсчитаны по партиям. Данные вно-сятся в протокол отчёта. Напоминаю Вере Ивановне, что цифры не сойдутся. По-скольку до сих пор не записано число погашенных бюллетеней, а это надо было сделать давно. Председатель со своим секретарём начинает делать расчёты. Дейст-вительно количество поданных голосов не совпадает с данными журналов. Кто-то куда-то выбегает, что-то считают ещё раз, проверяют и пересчитывают записи журналов. Наконец, Вера Ивановна радостно сообщает мне, что всё в порядке, "нашлась" ещё пачка непогашенных бюллетеней, то есть их число увеличивается против названного ранее на две сотни. Это, видимо, была та пачка, которую не удалось незаметно вбросить.
Я понимаю, что и это не исправит положения. Поскольку всё, что нужно было, не записывалось своевременно на демонстрационном листе протокола и на-чинается подгонка цифр, то многие данные не будут совпадать. Это понимает, оче-видно, и председатель. Собрав бумаги со стола, она выходит из зала. Началось то-мительное ожидание. Битый час все слонялись, не зная ни чем заняться, ни когда кончится эта тягостная ночная процедура. И хоть Вера Ивановна в конце концов  появилась с бумагами, моему терпению приходит конец. Вместе со своим наблю-дателем составляю протест, предъявляю его Вере Ивановне, заявив, что она не имела права покидать помещение до подписания протокола  об итогах голосования и тем более отсутствовать с бумагами в течение часа. Прошу расписаться на моём экземпляре в том, что протест получен.
Председатель растерялась, стала объяснять, что была в компьютерном цен-тре. Хотела поставить подпись в моём протесте, но потом вскочила и пошла к те-лефону. Переговорив со своим начальством, вернулась окрылённая и, созвав всех членов комиссии, обрисовала в нескольких словах создавшуюся ситуацию таким образом, что поскольку наблюдатель мешает работе комиссии, то предлагается принять общее решение о его удалении из зала подсчёта голосов. Я тут же напом-нил, что являюсь не наблюдателем, а членом комиссии с совещательным голосом, и удалять меня не имеют права. Но некогда мило улыбавшаяся Вера Ивановна по-просила подошедшего милиционера удалить меня из зала, что он и выполнил, предложив немедленно проследовать за ним.
Я шагаю по ночной безлюдной заснеженной Судостроительной улице. Поз-же мне станет известно, что цифры отчёта у Веры Ивановны и без моего присутст-вия в зале ещё долго не сходились. Это и понятно. Трудно получить правильный результат там, где всё делается неправильно.
  И дело, разумеется, не в чьей-либо обиде. У меня никакой обиды не было. Дело в элементарных многочисленных нарушениях закона о выборах, нарушениях, которые совершались в эту ночь не то чтобы с согласия, а по прямому указанию руководящих органов, в соответствии с их инструкциями, направленным в то вре-мя на безусловную победу партии "Единая Россия", кого и представляла Вера Ива-новна и стоявшие над нею руководители избирательной кампании. Это одна из "соринок" в собственных глазах, которые вообще-то являются брёвнами грубой не-прикрытой фальсификации выборов, брёвнами, которые так не хочется замечать президенту, и потому он называет их просто соринками.
7 февраля. Луна в это время, как сообщает календарь, находится в созвездии Девы. Не знаю хорошо это или плохо, но надо идти в избирком муниципального образования "Нагатинский затон". Теперь я зарегистрированный кандидат в депу-таты по шестому округу. Председатель избирательной комиссии Романов Алек-сандр Александрович проводит инструктивное собрание с кандидатами в депутаты, желает всем провести избирательную кампанию без нарушений, честно, открыто. Тогда ещё ему не было известно, что я именно тот Бузни, который протестовал на декабрьских выборах. Позже, когда ему это стало известно, он бился об заклад, клятвенно обещая снять меня с выборов, но сделать это ему так и не удалось. Правда, с самого начала нашей встречи ему край, как не понравилось, что я пред-ставитель КПРФ, и потому он искал всяческие предлоги к отстранению меня от ре-гистрации.
Узнав, что я писатель, спросил, есть ли подтверждающий документ. Справка Союза московских писателей была представлена. Тогда Романов, задумавшись не-надолго, объявил, что кандидат не имеет права состоять в двух партиях одновре-менно. Пришлось объяснять, что Союз писателей не является партией и, тем более, политической. Однако, узнав, что я не состою в штате аппарата Союза писателей, Романов заявил, что не сможет зарегистрировать меня, как писателя, а запишет просто пенсионером, поскольку, по его мнению, писатель – это не профессия.
Выражаясь шахматным языком, это был ход конём Александра Александро-вича, который прекрасно знал, что делал. Рядовой избиратель, читая информаци-онный бюллетень кандидата, при виде слова "пенсионер", перестаёт читать дальше и смотрит на другого кандидата. Слово же "писатель" мгновенно привлекло бы внимание и составило бы сильную конкуренцию кандидату от партии "Единая Рос-сия", интересы которой представлял сам Романов.
Позднее, редактируя представленную мною краткую в десять строк авто-биографию, он позвонил мне по телефону, и мне пришлось ответить на ряд вопро-сов Романова. Вот каким оказался этот разговор.
Вопрос: Почему вы пишете, что служили в ракетных войсках? Чем докаже-те?
Ответ: В военном билете только номер части, но это не имеет значения. Можете убрать слово "ракетные".
Вопрос: Вот вы пишете, что работали за границей. Как вы докажете?
Ответ: Есть записи в трудовой книжке.
Вопрос: Можете принести книжку? Но не лучше ли вообще об этом не пи-сать в целях экономии места?
Ответ: Книжку принесу. Работа за границей составляет половину моей тру-довой деятельности, потому прошу запись оставить.
Вопрос: Теперь, вы пишете, что у вас семь книг опубликовано. Чем докаже-те или уберём эту фразу?
Ответ: Сейчас привезу все книги. Но вообще у меня несколько сотен пуб-ликаций кроме книг. Все не могу привезти.
Вопрос: Надеюсь, вы оставите книги для избиркома? Вы пишете, что являе-тесь членом редколлегии журнала "Поэзия". Как вы докажете?"
Ответ: Сейчас привезу несколько номеров журнала, в которых написано, что я член редколлегии. 
В этот же день приехал я к Романову с книгами, журналами, с трудовой книжкой. Александр Александрович ласково меня принял и поинтересовался, люб-лю ли я детей и не буду ли я с ними работать в районе в воспитательном плане, рассказывая о своём творчестве и т.д. Я ответил, что даже если и не выберут меня, то в управе есть мой телефон и я с удовольствием окажу помощь, в чём смогу. На том и расстались.    
3 марта согласно жеребьёвке мне предстояла встреча с избирателями в по-мещении школы. Подготовил приглашения и разнёс их по домам, вкладывая в поч-товые ящики. В школе выделили уютный кабинет, называемый почему-то киноза-лом. Для показа фильмов стоял телевизор с видеомагнитофоном. Это было инте-ресно. Я мог показать кроме своих книг и интересные видеофильмы. Мог расска-зать о своей интересной работе переводчика, журналиста и предложить своё виде-ние работы в муниципальном собрании. Однако на встречу пришёл только я. Как сказал потом вахтёр, на встречу с другими кандидатами приходило ровно столько же избирателей, то есть нисколько.
Началась расклейка листовок. Со мной конкурировали ещё три кандидата: независимый – бухгалтер Мария Андреевна Галахова, от ЛДПР – строитель-прораб Александр Львович Серёгин и от "Единой России" –  врач Маргарита Викторовна Хованская. Начав размещать свои листовки по подъездам домов и на информаци-онных щитах, я всюду замечал портрет серьёзного прораба Александра Львовича. Он успел появиться раньше меня и занимал места в центре, поэтому мне приходи-лось моститься где-то поблизости. Портретов ни Галаховой, ни Хованской сначала не замечалось. На следующий день я с удивлением увидел, что мои листовки по-всюду начисто сорваны, вместо них появились новые листовки Серёгина. Я снова аккуратно расклеил рядом свои. Нужно ли говорить, что на следующий день они опять исчезли?
В пятницу, последний разрешённый день агитации, у каждого подъезда до-мов нашего района висели листовки мои и Серёгина. Лишь кое-где появились лис-товки Хованской. Независимый кандидат Галахова к тому времени по какой-то причине с дистанции сошла и была вычеркнута из списков.
В день выборов я прошёлся мимо домов своих избирателей. Поразило меня обилие на дверях подъездов одного лишь женского портрета Хованской. Листовки кандидатов Бузни и Серёгина исчезли абсолютно повсюду. В этот же день я обна-ружил в своём почтовом ящике рекламную листовку Хованской, вложенную в суб-боту.
Чуть позже мы сидели с Серёгиным в помещении избирательного участка и молодой человек, мой коллега по выборам, саркастически улыбаясь, говорил:
Последние свои листовки я расклеивал буквально за несколько минут до ча-са икс, то есть до полуночи, когда прекращалось время агитации. Листовок Хован-ской нигде не было. Стало быть, она их расклеивала именно в день или ночь, когда запрещена была агитация.
Хованская победила на этих выборах, как, впрочем, и на предыдущих четы-ре года назад, когда она представляла партию ЛДПР. Теперь она выступала от "Единой России". Ничего не хочу сказать о Маргарите Викторовне. Вполне воз-можно, что она честный и хороший врач. Может быть, она и неплохой депутат. Никогда о ней не слышал раньше, хоть и живу в районе с 1985 года, а она избира-ется на третий срок. Мы с нею не знакомы. Не знаю, какие ещё технологии приме-нялись для её избрания, кроме тех, что сам увидел. Но думаю, что и работа предсе-дателя избирательной комиссии Романова, и действия самого кандидата Хованской были далеки от той честности и чистоты, к которым призывал сам Романов на встрече с кандидатами в депутаты. Вот это и есть та "соринка", которую не хочет замечать в своих глазах нынешний президент России Путин.
Я рассказал о выборах самого низкого уровня. Можно себе представить, что происходит наверху. Там любая соринка бревном становится. Как же его не заме-тить даже иностранным наблюдателям?

КУДА КАТЯТСЯ МОЛОДЁЖНЫЕ РОЛИКИ?

В пятидесятые-шестидесятые годы мы не катались на роликовых коньках, хотя в то время они уже были изобретены. Сегодня, наверное, в каждом городе можно встретить молодых людей на роликах, то ли выделывающих акробатические пируэты, то ли просто прогуливающихся, но быстрее, чем простые пешеходы. Это один из знаков времени, как появление видео магнитофонов, видео камер, компью-теров, цифровых фотоаппаратов, мобильных телефонов и так далее. Да, время не стоит на месте. Прогресс неумолимо меняет жизнь. Но идут ли в ногу со временем судьбы молодых людей? Довольны ли они ими – вопрос.
Разумеется, многие молодые люди находят сегодня своё место в жизни, ру-ководствуясь принципом – где бы ни работать, лишь бы заработать. Но это ли глав-ное в жизни человека?

ТАНЯ
Таня была пионеркой, когда это ещё было нормальным явлением, и комсо-молкой, когда уже союз молодёжи угасал вместе со всем государством. В престиж-ный московский институт иностранных языков ей пришлось поступать, приложив много упорства и сил, ибо каждый год стали меняться условия приёма, конкурс не снижался, и поступила она лишь с третьей попытки, сдав практически все экзаме-ны на отлично.
Учёба приносила радость. Вместе с тем, желая чего-то необычного, подда-ваясь модному тогда течению КСПэшников, то есть любителей клуба самодеятель-ной песни, Таня ходила с друзьями по лесам, сидела у костра, пела песни под гита-ру. Там же познакомилась с одним из активистов песенных слётов, раскрепощён-ным пареньком, считавшим себя если не гением, то около того. Алик был сыном учёного с мировым именем, очень желавшим, чтобы сын пошёл по его стопам и что-то пытавшимся сделать для этого. Однако не сложилось. Сын в институт по-ступил, но ни одного дня не ходил на занятия, считая это бессмысленным делом.
Независимость суждений собрата по лесным распевкам, его уверенность в том, что КСП – это не что иное, как оппозиция государственному правлению, по-корили Татьяну, и однажды она пришла к своим родителям с твёрдым решением выйти за муж за Алика.
- Почему сейчас? Ты только на втором курсе института. Семейная жизнь помешает твоей учёбе.
Но у Тани были свои веские аргументы:
- У родителей Алика плохие отношения между собой. Они фактически на грани развода. Алику там плохо. Надо срочно забрать его из этой семьи. А с моей учёбой будет всё в порядке. Алик тоже учил в школе английский, любит его и с удовольствием будет мне помогать.
У молодого мужа, не достигшего ещё двадцати лет, оказались и другие про-блемы. Внимательно читая прессу, изобиловавшую в то время ужасными история-ми о дедовщине в советской армии, не отличавшийся атлетическим сложением па-ренёк решил, то что называлось и было тогда модным, «скосить», то есть укло-ниться от призыва в армию, для чего под разными соусами с целью получения «бе-лого билета» сумел попасть в психиатрическую клинику, которая и освободила его от исполнения гражданского долга.
Учась на третьем курсе института, Таня опять пришла к родителям с важ-ным сообщением:
- Я решила уйти из института. Эта учёба никому не нужна. Учителем я не буду. Сейчас такие ученики! Кроме того, на этой сессии надо сдавать политэконо-мию, а вы сами знаете, что это за наука. Сегодня говорят, что всё это враньё. Я просто её не сдам. И зачем?
Оба родителя, имевшие высшее образование и не представлявшие без него дочь, пришли в ужас, а Таня их успокаивала:
- Алик говорит, и я с ним согласна, что диплом сегодня не нужен. Его легко купить в любом переходе Москвы. Главное – это быть человеком. Я пойду рабо-тать. А потом, если увижу, что это нужно, вернусь в свой институт или поступлю в другой.
Но не вернулась. Не поступила. Зато, хоть и не скоро, но поняла, что муж и сам о приобретении себе специальности не думает, и денег не зарабатывает, до-вольствуясь случайными заработками, и никаких семейных перспектив у них нет. Тихонько развелась и мужа из дома выпроводила.
Вторым мужем оказался бывший друг первого, который отличался от него лишь тем, что считал себя не около, а просто гением, но готовившемся совершить нечто гениальное в перспективе, правда, тоже без «дурацкого», по его мнению, высшего образования, полагаясь на своё собственное чутьё и чтение литературы.
Таня воспитывала себя методами, прочитанными в книгах американца Кар-неги, большого специалиста по самосовершенствованию. Главное, что она усвоила  у иностранного специалиста (российские авторы давно перестали быть в почёте) – это то, что ко всему вокруг надо относиться философски спокойно и ни к чему воз-вышенному не стремиться. Это помогает ей стойко переносить трудности семейно-го существования, когда муж по причине тяжёлого неуживчивого характера не в состоянии работать ни в каком коллективе, а потому ищет работу, которую может выполнять лишь у себя на дому, что, разумеется, при отсутствии специальных зна-ний весьма трудно сделать и не приносит дохода. Сама работу находит, но без ди-плома она, как выяснилось, не так хорошо оплачивается.
Пока не было ребёнка, всё как-то терпелось. Но вот он родился, и все про-блемы стали возрастать в геометрической прогрессии. Как жить дальше?

СЕНЯ
Он чуть постарше Тани. И детство было таким же, как у всех их возраста. Только целеустремлённым он был с ранних лет, его увлекало рисование. Потому жизнь его шла накатанным многими художниками путём: детская художественная школа, когда юный художник с удовольствием писал картины родного города и дарил их родным и друзьям, художественное училище, оформление стенной газеты и плакатов во время службы в армии, опять учёба оформительскому мастерству. 
Женился на коллеге по работе с дизайном. Свадьбы пышной не было. У не-весты уже было двое детей. Зато её отец был высокий военный начальник. Может, этот факт был не последним в принятии Сеней решения о женитьбе. Его собствен-ные родители от его выбора в восторг не пришли. Мать, будучи мягкой и поклади-стой, беспредельно любящая сына, согласилась с тем, что невестка, хоть и слегка старше годами, но весьма хороша, а потому, что ж не жениться. Отец категориче-ски отказался видеть в своей квартире жену сына с двумя детьми. Однако вскоре появился и третий ребёнок. И всё, казалось, шло хорошо.
В это время в стране во всю шла перестройка с её частным предпринима-тельством. Сеня попытался энергично включиться в предпринимательскую дея-тельность, связанную с дизайном. Не без способностей была и супруга. Организо-вали свою выставку-продажу чужих картин, но со своим оформлением. Что-то на-чало получаться, появились зарубежные контакты, думалось о перспективе между-народного признания. Да вот ведь беда – в стране не привыкли ещё к малому биз-несу, и далеко не каждый мог выжить, не воруя и не обманывая. Налоги давят, це-ны на материалы растут, денег на жизнь не хватает. А тут друзья, уехавшие за ру-беж первыми, зовут в письмах, обещают горы удовольствия и успеха.
Вот Сеня и продал свой бизнес, квартиру и отправился в тридесятое царство счастья искать. Только и там оно показалось близким лишь  первое время, когда в письмах восторженно писал, что и тараканов там нет, и грязи на улицах не видно, и хамства будто бы поменьше, чем на родной стороне. Всё было вначале, пока не уз-нал, что бюрократии там столько же, что быть человеком второго сорта не лучше, а, получая денег побольше, тратишь их нисколько не меньше, так что пришлось придти к горькому выводу: хорошо там, где нас нет.
Вот и случилось, что развёлся с женой, сошёлся с коллегой по дизайну из Англии, правда, на десять лет старше, но имеющей в заморской стране свой домик, своё понимание успеха. Жизнь повернулась другой стороной. Надолго ли? А на ро-дине мать, мечтавшая всю жизнь о персональной выставке любимого Сенечки, да так её и не увидевшей, к тому времени умерла. Отец, теперь не понимающий новой женитьбы сына, остался одиноко стареть в своей маленькой квартирке. Родная дочь и её старшие сводные брат и сестра живут с брошенной женой в далеко не родной им стране. Что дальше?

КОНСТАНТИН
А этот парень совсем молод ещё сегодня. Юные годы выпали на перестро-ечное время, когда уже ни пионерии настоящей, ни комсомолии не было. Так что объединяться с товарищами довелось на неформальном уровне по общности инте-ресов. Учил английский язык, чтобы петь под гитару песни зарубежных авторов, сам писал стихи и сочинял музыку, на гранты от фонда Сороса, выпустил с друзья-ми несколько номеров газеты, посвящённой тяжёлому року, и небольшой сборник не всем понятных стихов. Кончились деньги – кончилась и газета. Поступил в уни-верситет, закончил успешно, став биологом, но преподавательская работа не ув-лекла по причине слишком низкого заработка. Приглашали работать журналистом – не согласился по той же причине. Хотелось получать сразу огромные деньги, а где же их так сразу дают? Пошёл работать в рекламное агентство.
Между тем, помимо простого добывания денег хотелось куда-то приложить свои интеллектуальные способности, которые были. В поисках смысла жизни на-ткнулся на буддийскую религию. Точнее, её представители сами нашли молодого вдумчивого человека и угадали в нём возможного своего сподвижника и проповед-ника идей буддизма.
Однажды Константин пришёл домой и сообщил матери, что решил жить с девушкой Аллой. Мать, в принципе не имевшая ничего против женитьбы, ожидала, что невесткой будет одна местных из многочисленных поклонниц талантов сына, но к своему удивлению узнала, что победительница Алла приехала недавно изда-лека. Девятнадцатилетняя девушка, не имеющая ни специальности, ни определён-ного желания что-то делать, путешествует по городам и весям в поисках счастья.
Вот и теперь, устроившись на квартире, казалось бы, влюблённого в неё Константина, она спокойно исчезала из дома бывало на несколько дней, видимо, находя себе более интересное занятие, чем сидеть с новоиспечённым почти мужем. Константин весьма вяло реагировал на такое поведение, объясняя матери, что у них между собой свободные отношения, и он не хочет стеснять демократию девушки.
Мать, проработавшая много лет преподавателем, весьма уважаемый в горо-де человек, автор нескольких книг и многочисленных статей в периодике, не согла-силась с подобной демократией отношений и предложила девушке возвратиться в свои родные пенаты, где и продумать более серьёзно перспективы будущей семей-ной жизни. Константин не особенно возражал против такого подхода. На том пока всё и остановилось.

Что общего в приведенных мною из нашей жизни судьбах трёх молодых людей, которые могли бы, на мой взгляд, послужить основой телевизионной про-граммы, но не той, которая называется «Что хочет женщина?», а новой, под назва-нием «Что хочет сегодня молодой человек?»
 Одна деталь объединяет данные мною выше примеры – молодые люди по-теряли или не приобрели ориентацию в жизни. Исчезла идея, непонятен сам смысл существования. Жизнь не складывается хорошо. Почему?
Начиная с периода пресловутой перестройки в нашей стране, средства мас-совой информации насильно вдалбливают в головы молодёжи западные ориенти-ры, в основе которых  американская модель жизни ради денег.
Известно, что американцы с рождения начинают копить деньги и до самой смерти занимаются накопительством. И это понятно каждому американцу. Это их стиль жизни. Но оно и не удивительно. Ведь Соединённые Штаты Америки роди-лись на принципе единоличного выживания. Из разных стран Европы бежали люди на новый континент, где захватывали себе участки земли у аборигенов и жили лич-ными хозяйствами в окружении врагов и конкурентов. Прошло немало времени, прежде чем они в целях собственной безопасности вынуждены были объединиться в конфедерацию и создавать себе законы, устраивающие всех фермеров. В Амери-ке не было царей и наследственных принцев, так что демократия у них специфиче-ская, о которой ещё Сергей Есенин писал, что «здесь царствует господин доллар, а человека и не видно».
Российский менталитет иной. Он взращён на легендах, сказках, былинах, воспевающих богатырей, народных героев, борющихся за счастье своего народа, жертвуя своим собственным благополучием и даже жизнью. Наш народ по духу жертвенник, но во имя высокой цели служения людям. Именно поэтому молодёжь наша охотно присоединяется к революционным порывам, с энтузиазмом уезжала в Сибирь на строительство дорог, городов, заводов и электростанций, откликалась на призывы и лозунги, зовущие молодёжь на подвиги. Помните лозунг: «Партия при-кажет – комсомол ответит «Есть!»? Потом уже постепенно всё обюрокрачивалось. Живые идеи превращались в рутину, а молодёжь мгновенно улавливала изменения и хладела к казавшимся теперь ложным призывам, искала свои новые. Именно то-гда, когда ушла в прошлое борьба с кулаками, бандами, закончилось послевоенное наведение порядка, когда подняли целину и построили Комсомольск на Амуре, ко-гда жизнь начала входить в рутинную колею, появились диссиденты, самиздат, Высоцкий.
Как-то я спросил одного из активистов движения КСП, что главное в их песнях, что заставляет их собираться вместе в лесах, а не, скажем, во дворцах куль-туры, где тоже можно проводить фестивали песен. И он ответил мне, что ими дви-жет протест против правительства.
- Правительство, - говорю я, - не аргумент. Аргументом может являться проводимая политика. Если политика изменится в ту сторону, которая вам нравит-ся, исчезнет ли ваше движение?
- Нет, - прозвучало в ответ, - мы всегда будем против, какую бы политику ни проводило правительство.
- Но ведь это смешно. Допустим, всё делается так, как вы хотите, зачем же тогда протестовать?
- Во-первых, такого не может быть, - ответил собеседник. – А во-вторых, для того и щука в реке, чтобы карась не дремал.
Ну что ж, это старая народная мудрость, с которой не поспоришь. Однако КСП в том виде, в котором существовало в последние годы советской власти, пре-кратило своё существование после развала государства. А причина, скорее всего, в том, что комариные укусы авторских песен и пламенные речи у костра никаким образом не волнуют олигархическое правительство, не имеющее своей идеологии, которую потому и нельзя разрушить, что её нет. Правительство не беспокоят даже резкие нападки членов парламента, рассматриваемые и допускаемые лишь как пар, выпускаемый из кипящего чайника. Выйдет весь пар и прекратится кипение.
Ну, а молодёжи важно ведь, чтоб их замечали. Никто теперь не обращает внимания на костры и пусть даже очень критические песни, вот и пропадает инте-рес. А начиналось это ещё при Горбачёве, который на одном из съездов, услышав требования фракций дать каждому слово, в ответ на возражения Ельцина, произ-нёс, забыв про включенный рядом микрофон:
- Да пусть себе говорят. Всё равно они ничего не изменят.
Вот именно эта мысль невозможности изменения существующего положе-ния вещей в стране и заставляет миллионы людей отходить от политической жизни и голосовать против всех.
Однажды я спросил лидера нынешних коммунистов Геннадия Зюганова:
- Когда же начнутся решительные действия по взятию власти в свои руки? Ведь именно этого ждёт большинство народа.
Геннадий Андреевич ответил очень коротко:
- Когда у нас будет больше молодёжи.
А что молодёжь? Хочу вернуться к примеру с Константином. Как я уже ска-зал, в нём буддисты нашли своего пропагандиста. После очередного семинарского слёта, проходившего в Санкт-Петербурге, Константин написал о нём в одной из газет. Написано по журналистски неплохо. Но дело не в этом. Я нашёл в информа-ции главное, что искал – к чему призывают буддисты. Вот как об этом написал сам Константин.
«По окончании курса буддийская республика постепенно расформируется. Получив знаки успешной практики, народ возвращается домой. Лама Оле собст-венноручно проверяет наличие внешнего знака – маленькой ранки или припухлости на макушке головы. Как правило, такой знак находится у всех. Есть также внут-ренний и тайный знаки. Внутренний проявляется в различных внезапно вспыхи-вающих состояниях нервозности, меланхолии или, наоборот, хорошего настрое-ния. А тайный обнаруживается уже после курса, когда всё меньше становится страх перед смертью и всё менее серьёзно наше отношение к внешним пробле-мам».
Обращаю особое внимание на последние слова о менее серьёзном отноше-нии к внешним проблемам. Индуизм со своими медитациями призывает к отклю-чению от мирских проблем. А разве христианство говорит не о том же? Думайте больше не об этом мире, а о том, что ждёт вас в потустороннем. Вам плохо здесь, зато хорошо будет там. Это успокаивает верующего страдальца и позволяет не вмешиваться особенно в жизнь сегодняшнюю, не стремиться переделать её так, чтобы и здесь, в этом мире ему жилось хорошо.
Такая политика устраивает тех, у кого власть и деньги сегодня. Они-то меньше всего заботятся о потустороннем мире. Их основная забота в том, чтобы в этом мире у них не отобрали их состояния, не потребовали передела собственности в пользу народа. Потому им выгодно, чтобы народ, и особенно молодёжь, уходили от состояния беспокойства о мире нынешнем, чтобы их всё меньше волновали «внешние проблемы». Потому и позволяют зарубежным проповедникам различных религий собирать в России молодёжь и уводить её проповедями, россказнями о тайных знаках, странном переходе души из одного состояния в другое от действи-тельности, от возможности влиять на неё собственными руками, пользуясь собст-венной головой.
В центре столичного града Москвы на площади великого гуманиста Пушки-на молодые буддисты в цветных одеждах, с бритыми головами под музыку с при-танцовываниями поют свои речёвки, привлекая к себе сверстников с тем, чтобы потом рассказывать им о тайных знаках. Подумать только, что какое бы настроение у тебя ни было, хорошее или дурное, апатия или взрыв эмоций, в этом нужно ус-мотреть твой тайный внутренний знак, а не влияние внешних факторов, когда от чьего-то оскорбления ты пылаешь возмущением, или твоя душа поёт от сделанного тобой открытия, которое поможет людям лучше жить.
Как хотите, но грамотному здоровому психически человеку такой подход кажется по меньшей мере смешным. Но молодежь клюёт на эту приманку, по-скольку подаётся она в красивой обложке таинственности, неизвестности. А что больше привлекает молодёжь, как стремление познать непознанное, постичь непо-стижимое?
Правильно говорят, что свято место пусто не бывает. Убрали идею служе-ния народу, тут же на её место пришла идея служения самому себе, отхода от этого мира.
Николай Островский очень своевременно написал свой роман «Как закаля-лась сталь». Если бы не он, то кто-то другой должен был бы это сделать, потому что национальный герой был востребован временем. Павел Корчагин, борец, по-жертвовавший собой, своим здоровьем ради счастья людей, стал символом добра и справедливости, символом воли и самопожертвования. Этот символ подхватила вся молодёжь, и миллионы людей живут им до сих пор.
Почему сегодня не печатают роман «Как закалялась сталь»? Почему его не рекламируют, а подставляют вместо него низкопробное бульварное чтиво? Да по той причине, что символ молодого борца за народное счастье сейчас как горький перец в сладком пироге казнокрадов, захвативших власть в свои руки. Где новые Робин Гуды и Оводы? Знает ли их нынешняя молодёжь? Наверное, очень мало. За-то всем известны имена главарей мафиозных структур, отцов коррумпированных богатых семей, новых русских, ставших сильными мира сего. 
Воспитывающаяся сегодня на дешёвых бульварных романах и мыльных се-риалах безыдейного телевидения молодёжь не вступает в партии освободителей народа, не видя в них ни завораживающей сознание тайны, ни взрывного, срываю-щего с места и устремляющего безудержно вперёд, горячащего кровь лозунга: «Да-ёшь победу!»  Зажгите молодёжь лозунгом, и она перевернёт мир.
А пока молодые люди бездумно катаются на роликах, уходя в секты, маня-щие к себе таинственными превращениями, уходя подальше от жизненных про-блем, поближе к запредельному, безжизненному. Там им легче.
К счастью, не вся наша молодёжь такого плана. Я знаю немало и тех, кто сумели преодолеть трудности роста, сумели и сегодня найти своё место в жизни, не поступившись при этом принципами честности и морали.  Они не уходят от про-блем жизни, но не всегда могут с ними справиться.
В 1985 году я работал в Пакистане. В крупнейшем городе Карачи на одной из встреч с местной молодёжью я услышал горькие слова пакистанского студента о том, что они не видят перед собой перспективы, учёба не даст им ни работы, ни возможности сделать свою страну лучше. Тогда я и предположить не мог, что вскоре то же самое будут говорить наши российские студенты, которых по оконча-нии вузов ожидает полная неопределённость. Ни на какие великие стройки страны их не позовут, и, если нет знакомств и хороших денег за спиной, никакую прилич-ную работу не получишь.
Вот и уезжают за границу, вот и уходят от жизни в секты, вот и катятся на своих роликах в пропасть безверия и безнадёжности. Кто им поможет?

«… И ЕЩЁ РАЗ УЧИТЬСЯ»

Как-то я послал свой роман-трилогию «Траектории СПИДа» в подарок ге-неральному секретарю компартии Российской Федерации Геннадию Андреевичу Зюганову. И вот не так давно в квартиру ко мне позвонил почтальон. В руках у не-го была бандероль. Это оказалась новая книга Зюганова «Постижение России» с автографом автора и пожеланиями успехов.
В связи с этим мне хочется, прежде всего, выразить слова признательности Геннадию Андреевичу за память, за новую книгу – другие-то у меня уже были – за большую работу, которую он ведёт по сохранению компартии, её идей и стремле-ния к победе над возродившимся капитализмом в России.
Говорить о новой книге нужно в специальной статье после тщательного изучения всего нового, что появилось в ней по сравнению с предыдущими работа-ми. Замечу только странное стечение обстоятельств в обмене нашими с Зюгановым книгами. Мой роман в художественной форме описывает «перестроечные» собы-тия в стране до 1991 года и завершается публикацией «Слова к народу», подписан-ного видными в то время общественными и политическими деятелями, в том числе и Г.А. Зюгановым. А Геннадий Андреевич в свою новую книгу включил произве-дения, написанные им в последнее десятилетие, и начинает сборник как раз с того самого «Слова к народу», то есть его книга политического деятеля как бы является продолжением моего романа-исследования писателя.
Кстати, хотя книги партийного лидера являются произведениями политиче-ского характера, но это отнюдь не привычные в старые времена сухие доклады, в которых абзац за абзацем, а то и целые главы переходили из года в год от одного выступающего к другому. Нет, новая книга партийного лидера «Постижение Рос-сии» – это живой язык профессионального мастера общения, оратора, трибуна и вместе с тем учёного, внимательно исследующего жизнь, её поверхностные и под-водные течения. И совсем не случайно в качестве преамбулы к последующему большому разговору в книге даётся интереснейшая главка, озаглавленная «Допрос коммуниста», в которой коммунист Зюганов отвечает на порой каверзные вопросы корреспондентов и про куклу «Зюганов» на НТВ, и о детских драках, о предатель-ствах соратников, отношении к религии, моральном и физическом здоровье.
После конкретных ответов упомянутой главы вся книга является как бы продолжением разговора о судьбе человека, только теперь в масштабах всей стра-ны. И здесь Геннадий Андреевич разговаривает с читателем столь же просто и от-кровенно, не стесняясь признаться в своих ошибках и в том, чего, может быть, ещё сам не понял, но стремится узнать. Однако таких фактов, к счастью, не так много. В основном мы видим глубоко продуманные суждения не просто партийного ра-ботника с гигантским жизненным опытом, но учёного философа, исследовавшего великое множество жизненных коллизий нашей многострадальной Родины, учёно-го попытавшегося из совокупности  самых разных событий, изученных в их после-довательности и взаимосвязях, получить конкретные философские выводы о том, что же такое – будущая Россия, какой должна быть в ней власть, будет ли свободен и счастлив человек на Руси.
Но сегодня я хотел писать не об этой книге. Повторюсь, что это требует от-дельного разговора. Я хочу о другом. Книга Зюганова вышла тиражом десять тысяч экземпляров, как, между прочим, и мой роман (ещё одно совпадение). Тираж, без-условно, мизерный. Но таковы грустные реалии нашего сегодня. Однако при уме-лом пользовании и это оружие может оказаться сильным. Умеем ли мы пользовать-ся нашими тиражами? Вот о чём хотелось бы побеседовать.
Так случилось, что тот период, когда Геннадий Андреевич Зюганов развер-нул бурную деятельность в связи с разрушением Горбачёвым и Ельциным СССР и коммунистической партии, деятельность, направленную на восстановление союза коммунистов и сохранение хоть каких-то основ социализма, способствующих удержанию страны от полного коллапса, я наблюдал почти со стороны, находясь на далёком от материка архипелаге Шпицберген, где до сих пор трудятся российские и украинские шахтёры, добывая уголь не столько для обеспечения энергетической мощи страны, о которой мало кто заботился последнее время, сколько для сохра-нения российского присутствия на земле, первыми поселенцами которой были рус-ские поморы, и стратегическое значение которой для России понимал великий учё-ный М.В. Ломоносов и не менее великий политик В.И. Ленин, но, к сожалению, мало понимают многие сегодняшние политики и хозяйственники.
Не понимают потому, что, как я думаю, мало читают, мало учатся. Сегодня, очевидно, многие считают, что самое главное образование дают газеты и телевиде-ние. К величайшему сожалению, надо признать, что это образование не только сверх поверхностное, но, что ещё хуже, зачастую исключительно вредно своей лживостью и конъюнктурностью. Говорить о свободе дискуссий на телевидении или в печати не приходится. Ведущие широко рекламируемых программ типа Ки-селёва и ему подобных в изредка создаваемых телеспектаклях, куда для антуража приглашают и сторонников левых сил, умело ставят акценты и точки там, где им выгоднее, дабы выпятить получше и покрасивее свои, в общем-то неприглядные идеи частного предпринимательства, торжества нечестного капитала над честной бедностью.
Чего стоит один пример, когда на вечернее телешоу НТВ пригласили пред-ставителей олигархов для беседы с якобы народом. (Почему «якобы»? Потому что на НТВ, да и на других программах, рабочий и колхозник являются крайне редки-ми гостями. Разумеется, предприниматель тоже часть народа, но какая в процент-ном отношении?) Так вот в числе задававших вопросы, видимо, большой неожи-данностью для всех оказалось выступление пенсионера, потребовавшего немед-ленной национализации всех банков и заводов.
В самом деле – это было бы решением всех вопросов. А то мы смотрим на встречи олигархов с президентом по вопросу отношения между собственниками и государством, слушаем дебаты нужен ли передел собственности, которую когда-то одни ловкачи выхватили у других менее ловких, решаем, как сделать так, чтобы богатые делились хоть чем-то с бедными, когда всё предельно ясно для простого народа – отобрать наворованное и отдать государству, а не делить поровну, чем нас пугают ведущие телепрограмм. Представители народа в государстве сами опреде-лят, кому какую зарплату и за какие заслуги платить. А для того, чтобы они пра-вильно разбирались в этом вопросе надо, как справедливо говорил В.И.Ленин  «учиться коммунизму».
Учимся ли мы сегодня? Я вернулся со Шпицбергена и незамедлительно объявился в своём пролетарском райкоме партии. А тут и выборы в думу наступа-ли, затем выборы президента. Самая работа, можно сказать. Но какая? Пикетиро-вание в поддержку, распространение газет и листовок, участие в проведении изби-рательной кампании. Всё это нужно, никто не спорит. Но только ли это?
Не раз выступал на собраниях и активах. Добился, чтобы в одно из решений включили вопрос о необходимости организации партийной учёбы. Говорил о том, что работа коммунистов должна быть шире: нужны диспуты, встречи с рабочими коллективами, обсуждение партийных документов, программы партии. Нужны дискуссии по книгам. Предложил свой роман раздать бесплатно коммунистам и комсомольцам, чтобы потом организовать коллективное обсуждение не столько самой книги, сколько процессов, происходящих в стране. Литература, как всегда, является толчком к такого рода беседам.
К сожалению, все мои предложения так и остались без применения. Может быть, я предлагал что-то не совсем нужное. Я бы согласился с этим, если бы видел, что делается в партийных организациях нечто более полезное. Однако прошли из-бирательные кампании, которые хотелось бы завершить гораздо лучше, и всё за-тихло. Что-то делают одиночки секретари райкомов, что-то, наверное, делают чле-ны ЦК, что же касается основной массы коммунистов, то их, по-моему, бессозна-тельно отправили в долгосрочные отпуска до наступления отчётно-перевыборной осенней кампании. Правильно ли это? Должны ли коммунисты отдыхать от идео-логической работы? Не потому ли мы не добились до сих пор положения, когда идеи овладевают массами, что проводим агитационную работу от случая к случаю и совершенно не учим политической борьбе, не изучаем теорию не только про-шлых революций, но и сегодняшних?
В 1932 году вышел в свет роман Николая Островского «Как закалялась сталь». Не будем сейчас обсуждать художественные особенности романа, написан-ного непрофессиональным писателем. Но роман был подхвачен всеми партийными и комсомольскими организаторами в качестве знамени пропаганды дела револю-ции. Миллионы людей не только в России, но далеко за её пределами вдохновились идеей человеколюбия, стойкости, понимания смысла жизни во имя других людей. Книга сыграла роль воспитателя и организатора, средством сплочения масс единой идеей. Читатели романа готовы были жертвовать своим благополучием, насижен-ными местами и даже жизнью на стройках страны и в окопах Великой Отечествен-ной войны так, как приносил в жертву всего себя, работая над книгой, слепой, при-кованный к постели тяжёлой болезнью, писатель Николай Островский.
Зарубежная пропаганда кричала, что роман «Как закалялась сталь» и сам Островский – это пропагандистская выдумка коммунистов. Если бы даже это было так, то такую выдумку можно было бы назвать гениальной. Но писатель Остров-ский был, и книгу он написал сам. Это подтверждено архивами и многочисленны-ми свидетелями его работы. Другое дело, что его труд попал на благодатную почву коммунистов, осознавших значение его романа  в деле воспитания нового человека. Ещё до публикации романа на основе его рукописи Островского принимают чле-ном Московской ассоциации пролетарских писателей.
Сегодня нет пока нового Николая Островского, но есть убеждённые комму-нисты, которые хотят, но не всегда знают, что делать сегодня. Для них жизненно важна партийная учёба, на которой изучались бы и обсуждались новые решения партии, новые документы, книги лидеров партии и противников коммунистической идеи, произведения писателей очевидцев тех или иных событий. Такие беседы с участием в них авторов книг привлекали бы внимание и беспартийных, позволяло бы поднять авторитет партии.
Вот почему я повторяю сегодня всем известный лозунг, высказанный неко-гда В.И.Лениным: «Учиться, учиться и ещё раз учиться!». Учиться коммунизму. Именно коммунизму, о котором говорят сегодня, что он невозможен. Очень даже возможен. Надо только правильно понимать слово «коммунизм». Оно отнюдь не означает, что всё для всех бесплатно и только. Нет, главное в этом слове – понима-ние, кто каждый живёт и трудится для всего общества, как для самого себя. В этом суть коммуны, то есть коммунистического общества. Но так жить можно, когда этому научится каждый. Начинать же надо с коммунистов.

БУДУЩЕЕ СОЦИАЛИЗМА
В ПЕРДСТАВЛЕНИИ КОММУНИСТОВ
Аналитический обзор

Сегодня все задаются вопросами: Куда пойдёт в своём развитии Россия? Ка-ким будет наше будущее? Какое будущее лучше для народа?
Мы говорим, что коммунисты – единственная партия народа, единственная, которая сможет дать людям счастливое будущее. Однако современная ситуация в стране, да и отношение к коммунистам во всём мире, показывает, что далеко не все люди верят сегодня в коммунистические идеи, точнее в то, что коммунисты   в со-стоянии превратить эти идеи в реальность. Многие просто не знают, каким образом собираются коммунисты России изменить ход событий, ведущий к моральному разложению общества, как видят будущее страны коммунисты. Чтобы привлечь основную массу народа на свою сторону, чрезвычайно важно убедительно ответить на эти вопросы и объяснить каждому потенциальному избирателю, причём не в момент избирательной компании, а гораздо раньше.
Бытует мнение, что коммунисты слепо придерживаются одного взгляда, ко-торый высказывает им руководство, и именно это мешает выработке настоящей демократической линии поведения, исключает научный подход к поиску ответа на сакраментальный вопрос: что делать?
Мною проведен небольшой обзор мнений коммунистов на эту тему, кото-рый показывает, что далеко не всё так просто в среде коммунистов. Идёт мучи-тельный поиск путей новых демократических преобразований. Конечно, хотелось бы, чтобы таких мнений, пусть разных, но искренних, высказывалось сегодня как можно больше. Ведь, как известно, в споре рождается истина. 
Но прежде чем говорить о социализме будущего в представлении коммуни-стов, следует вспомнить словами коммуниста то, как расставались в Советском Союзе со старым коммунизмом.
«Как известно, началось с «антиалкогольной кампании», которая быстро придала невиданный размах первоначальному накоплению капитала преступными структурами, их уверенному финансово-экономическому «возмужанию». «Закон о социалистическом предприятии» создал ситуацию «без плана и без рынка», дал старт неуправляемому росту доходов, вымыванию из производства необходимых народу дешёвых товаров, подорвал потребительский рынок социализма. «Закон о кооперативах» узаконил превращение условных безналичных денег в «живые» на-личные, что подорвало финансовую систему, дало зелёный свет хищническому вы-возу за рубеж национального достояния, ускорило рост преступного слоя предпри-нимателей, дельцов и спекулянтов. «Закон об аренде» поставил на поток истоще-ние сырьевой и производственной базы, рост коррупции, а зачастую — разорение предприятий, о чём предпочитают помалкивать средства массовой информации.
«Декларация о суверенитете республик» заложила правовую основу для раз-вала СССР, разрушения единого народнохозяйственного комплекса, переадресова-ла огненные потоки добываемых природных ископаемых и сырья на зарубежные рынки, открыла ворота разворовыванию общенародной собственности, в массовом сознании привела к отказу от понимания единой судьбы народов, населяющих на-шу страну, к появлению сотен тысяч беженцев, изгнанных перестроечным лихо-летьем из родных мест, к «войне законов», развязало буйство сепаратистских бур-жуазно-националистических сил.
Проведенные без общесоюзного референдума изменения основополагаю-щих положений Конституции СССР были нацелены на отстранение КПСС от управленческих, интеграционных функций, на исключение из основного закона Советского государства положения об общенародном характере государственной собственности, на введение внесоциалистической многопартийности, вылившейся в передаче власти антисоциалистическим и антикоммунистическим силам.
«Законы о разгосударствлении и приватизации» подвели правовую базу под распродажу нажитого трудом поколений народного достояния, к ликвидации ос-новных социальных прав трудящихся, к грабительской эксплуатации большинства советских людей криминальным меньшинством. Иными словами, привели к корен-ному изменению социально - экономического строя, закрепленною Конституцией.
«Закон об иностранных инвестициях» создал правовой фундамент для ин-тенсивной эксплуатации зарубежным капиталом сырьевых и энергетических ре-сурсов Родины, расхищению дешёвого труда советских людей, получения Западом контроля над экономикой, культурой, а затем и политикой нашего Отечества. «За-кон о концессиях» расширил эти возможности. Спонсоры реставрации капитализма диктуют нашей стране социально-политические условия, заставляя форсировать переход к рынку, приватизацию, «либерализацию» цен, сдерживание роста зарпла-ты и т. п. Спираль внешнего долга тугой петлёй захлёстывает страну, превращая в должников не только нынешнее, но и будущие поколения. Берётся под контроль самостоятельность и независимость вчерашней сверхдержавы, её обороноспособ-ность. Участь «банановой республики» — вот что уготовили нам транс- нацио-нальные монополии в сговоре с доморощенными капитализаторами.
«Закон о президентстве» открыл путь к ограничению власти Советов, к пе-редаче законодательных функций исполнительной власти в лице президентов, на-местников, префектов, мэров. Нарастающая гипертрофия «демократической» ис-полнительной власти, усиленная буржуазным национализмом, означает реальную возможность скатывания к авторитаризму, реакции, профашистским режимам. Особенно рельефно это наблюдается в Прибалтике, Грузии и ряде других респуб-лик.
Разрушение защитных государственных структур под вывеской так назы-ваемой «военной реформы» и «реорганизации» началось с департизации, деполи-тизации и деидеологизации этих важнейших институтов, которые по своей природе не могут быть вне идеологии и политики. Главная цель этих реформ — оторвать воинские и чекистские коллективы от трудящихся, разгромить их классовый, рабо-че-крестьянский костяк, подчинить грязным играм антинародных политических сил. Подорвана их роль, как главных оплотов защиты конституционного общест-венно-политического строя.
«Армия не может встать на страже нового, должного ещё быть созданным, порядка. Она обречена стать жертвой реформы», — кликушествует «жёлтая» прес-са. Из Вооруженных Сил и правоохранительных органов изгоняются наиболее пре-данные конституционному строю профессиональные кадры, которые заменяются наёмниками и авантюристами. На ключевые посты ставятся люди, нацеленные не на укрепление, а на разрушение оборонительного щита Родины.
Таковы в общих чертах скоординированные во времени основные этапы разрушения и ликвидации народнохозяйственного и морально-политического по-тенциала социализма. Планы внутренней контрреволюции здесь намертво увязаны с геополитическими интересами противников нашего Отечества, или, точнее, ми-рового империализма. Того самого империализма, который вопреки разглагольст-вованиям наших «демократических» пустозвонов и не думает исчезать с междуна-родной политической арены, а продлевает себе жизнь за счет уничтожения социа-лизма. Ведь планы ликвидации первого в мире государства рабочих и крестьян по-сле 1917 года ни на один день не убирались с рабочих столов глав правительств, военных и разведывательных штабов «цивилизованных стран». Сегодня на наших глазах они успешно воплощаются в жизнь.
В конце «переходного периода» реставраторы обещают советским людям заменить так называемый «казарменный социализм» на «общество потребления» западноевропейского образца. Цена этой «замены», как уже говорилось, — мил-лионы загубленных и сотни миллионов обездоленных. И сколько же нам идти к этому «раю»? Американские эксперты считают, что если у нас будет стабильно поддерживаться ежегодный рост душевого дохода на уровне 5%, то наш жизнен-ный уровень достигнет половины (?!?) нынешнего западноевропейского через 20 лет... Естественно, при условии, что мы включимся в колониальную эксплуатацию «третьего мира» и одновременно — будем форсировать ограбление своих будущих поколений через тотальную распродажу невозобновляемых природных ресурсов, земель и территорий.
Однако если мы на это не пойдем, то после нынешнего разгрома народнохо-зяйственного комплекса на подобный темп роста рассчитывать не приходится. По-этому речь может идти не менее чем о 50—60 «переходных» годах. Разумеется, большинству из нас до такого «счастья» не дожить. Поэтому растёт число желаю-щих эмигрировать из СССР евреев, немцев и других, так сказать, «ущемлённых» и «угнетённых».
Такую схему поэтапного разрушения принципиальных основ социализма нарисовала в своём докладе на Учредительном съезде ВКПБ 8 ноября 1991 года Нина Александровна Андреева. На первый взгляд сам собой напрашивается вывод, что восстановление разрушенных основ и приведёт к восстановлению социализма. Но это лишь на первый взгляд. Так ли видят этот путь построения социализма се-годняшние коммунисты?
Вот что пишет по этому поводу один из старейших и виднейших лидеров компартии Егор Кузьмич Лигачёв, размышляя о социализме в своей книге «Пре-достережение»:
«…в каком направлении лежит выход страны на простор прогресса? Воз-можны разные пути. Один путь — взять западную модель, двигаться вспять, назад к капитализму, к нищете и бесправию, к массовой безработице и полуколониаль-ному существованию. Словом, что из этого выходит — видно всем.
Другой путь — вернуться в прошлое, к государственному социализму. Это тоже неприемлемо, государственный социализм себя исчерпал и стал тормозом движения вперёд.
Коммунисты предлагают иной путь развития общества. Они выступают против капитализации общества с глубоким его расслоением на богатых и бедных, за переход власти к трудовому народу, за социалистический путь развития без ис-кажения и деформаций его социально-экономической и демократической сущно-сти.   
На первом этапе в качестве оппозиционной силы коммунистические партии ведут политическую борьбу с антинародными режимами за возвращение власти трудящимся, активно противодействуя любым шагам нынешних властей, которые ухудшают и без того тяжёлое положение трудящихся. С этой целью формируется блок народно-патриотических организаций и движений.
На втором, восстановительном (переходном), этапе – после завоевания вла-сти трудящимися коммунисты ставят следующие задачи: ликвидация последствий хозяйничанья «реформаторов», восстановление основ социализма, подъём народ-ного хозяйства, возвращение утраченных социальных гарантий людей труда (право на труд, жильё, бесплатное образование и здравоохранение и т.п.), воссоздание со-ветского союзного государства. В экономике сохранится обусловленная уровнем производительных сил и экономической целесообразностью многоукладность, вос-станавливается утраченная роль общественной собственности.
В дальнейшем — переход на более высокую ступень социализма, при кото-рой общественная собственность занимает господствующее положение, обеспечи-вается быстрый рост народного хозяйства, эффективности производства и благо-состояния народа. 
Одним из путей  выхода страны из тупика, куда загнали её теперешние вла-сти, является воссоздание добровольного экономического и политического союза равноправных государств советского типа.
Если окинуть взором весь путь развития России и Советского Союза, то нельзя не заметить, что наиболее характерная черта их истории – непреодолимое стремление народов к объединению, вечная борьба за укрепление и развитие госу-дарственности. На протяжении многих веков этот процесс шёл по восходящей ли-нии. Сейчас вновь стоит историческая задача – собирание народов и стран в еди-ный экономический и политический союз.
В марте 1991 года был проведен всесоюзный референдум о сохранении Со-ветского Союза. В референдуме приняло участие 147 миллионов человек. За со-хранение Советского Союза проголосовали 112 миллионов человек, т.е. почти 76% голосовавших. Верховный Совет СССР принял постановление, в котором указал, что «решение является окончательным и имеет обязательную силу на всей терри-тории СССР». В том же году, в декабре, Ельцин, Кравчук, Шушкевич — руководи-тели России, Украины, Белоруссии, не считаясь с волей народа и постановлением союзного парламента, самолично, не имея полномочий высших органов власти, подписали беловежское соглашение о ликвидации СССР. Договор 1922 года об об-разовании СССР был разорван, как клочок бумаги. Между тем согласно Конститу-ции СССР республика могла выйти из Союза только через референдум. Задним числом, намного позже было проведено голосование об их независимости. Однако голосование о независимости республик никак не может подменять референдум по поводу выхода из Союза. Словом, с какой стороны ни возьмёшь, решение о ликви-дации СССР — преступное, незаконное, антиконституционное.
Национал-демократы пытаются навязать мысль о том, что якобы Советский Союз был империей и потому развал СССР стал неизбежным. На помощь вытаски-вают примеры развала империй из нового и древнего мира — от Британской коло-ниальной, Австро-Венгерской империй до империи Александра Македонского. При этом умалчивают о том, что эти империи и им подобные были образованы пу-тём насилия, завоеваний и основаны на угнетении одних народов другими. Для них были характерны рабство, бесправие, нищета, неграмотность угнетенных народов.
В Советском Союзе не было ни господствующей, ни угнетённой нации. Что могло у него быть общего с империей, если Советская власть, Коммунистическая партия сохранили все 130 национальностей, населяющих нашу страну, многие из которых получили впервые письменность и государственность.
Народы и республики, объединившиеся в СССР, добились крупных дости-жений в материальной и духовной сферах жизни общества, создали новый совет-ский образ жизни. В начале 20-х годов разница в степени экономического развития между республиками достигала 52 раз, в 80-е годы максимальный разрыв был лишь двукратным. Народы за несколько десятилетий проделали путь от сплошной не-грамотности и невежества к высокой культуре и образованию мирового стандарта.
На территории СССР, где укрепились и получили развитие традиции уважи-тельного отношения между людьми разных национальностей, народы жили мирно и дружно. Каждый человек независимо от того, какой он национальности, чувство-вал себя в любом месте как дома. Сейчас полыхают межнациональные войны, уно-ся сотни тысяч людей из жизни, оставляя миллионы без крова.
Коммунисты зовут народы не в старый Союз, где история знает не только громадные свершения, но и несправедливости, и преступления. Они были вскрыты и устранены КПСС, а вовсе не «демократами», как порою изображают. Нельзя дважды войти в одну и ту же реку истории — все течёт и изменяется. Это было из-вестно ещё древним грекам. Важно двигаться вперёд, не повторяя точь-в-точь прошлое, брать из него всё ценное, учитывать настоящее. Как говорят, Земля не вертится назад.
В программе коммунистов звучит призыв к воссозданию обновлённого Со-ветского Союза. Что мы вкладываем в понятие «обновлённый Советской Союз»? Под обновлённым Союзом народов и государств мы понимаем не механическое соединение государств различного типа, а единый Союз, в котором будут преодо-лены деформации и искажения социализма, получат развитие принципы советской федерации, различные формы и методы хозяйствования при главенстве общест-венной собственности, возрастёт роль Советов — органов власти трудящихся и со-хранится многопартийность. За суверенными государствами, входящими в Союз, закрепляется широкая самостоятельность в решении республиканских проблем и высокая ответственность за выполнение обязательств перед союзным государст-вом.
Экономические отношения между республиками будут строиться на основе учёта затрат при реализации совместных программ и распределения соответствен-но этому получаемых доходов. В этом случае отпадут всякого рода разговоры о том, кто кого кормит. Надо прямо сказать: до тех пор, пока будут предъявлять дол-ги из прошлого, искать, кто кого кормил и кормит, до тех пор для наших народов и государств нет будущего. Это и делается зачастую для того, чтобы не допустить государственного объединения народов.
Национальные отношения будут строиться на интернациональной солидар-ности, взаимопомощи и государственной поддержке национальных культур, языка, на искоренении национализма и антикоммунизма».
Более широкий спектр взглядов на будущий социализм проявился на II Ап-рельском Пленуме ЦК КПРФ 2001 года по вопросу «Об укреплении партии, со-вершенствовании форм и методов работы партийных организаций в соответствии с решениями VII съезда КПРФ».
В выступлении основного докладчика В.А.Купцова в части, касающейся со-циализма прежде всего звучит осторожное предупреждение:
«Сегодня у многих жизнь развеяла иллюзии о возможности скорого возрож-дения социализма. Нам нужно настраиваться на длительную, тяжёлую, кропотли-вую работу в массах — а это тоже непросто. 10 лет КПРФ опиралась в основном на энергию возмущения настоящим и ностальгией по прошлому. Коммунисты, как и большинство народа, верили в скорую победу, считая её близкой. К сожалению, мы упрощали ситуацию, не представляли всех сложностей борьбы. Кадры партии пси-хологически устали. Они считали, что их работа по восстановлению коммунисти-ческого движения будет поддержана большинством бывших коммунистов и трудо-вым населением. А это произошло далеко не везде. Давит на людей и то, что в Рос-сии утверждается один из самых худших видов капитализма — криминально-компрадорский».
 Далее в своей речи В.А.Купцов подчёркивает необходимость теоретическо-го обоснования происходящих процессов на пути к новому социализму:
«Невозможно двигаться дальше без определенности в идейно-теоретических основах. Как писал В. И. Ленин, «уклончивость и виляние по отношению к социа-листической идеологии неминуемо играет на руку идеологии буржуазной» (ПСС. Т. 6. С. 374).
Вместе с тем, необходимо отдавать себе отчёт в том, что поспешные, неап-робированные идеологические новации могут поставить под угрозу то единство, которое достигнуто на основе компромисса между членами партии с разными взглядами в период фронтальной борьбы с ельцинизмом. Наша задача — достичь того, чтобы обогащение теории, идейный рост коммунистов были направлены и на укрепление единства организационного.
Вот почему в «Очередных задачах КПРФ», одобренных VII съездом партии, указано на необходимость марксистского осмысления причин кризиса советского государства, временного поражения социализма в СССР и связанных с этим про-цессов. Нам следует осмыслить новый контекст мирового развития, вскрыть про-тиворечия процесса глобализации как навязанного капиталом средства установле-ния нового мирового порядка. Только на базе такого анализа, который уже начат марксистами, можно правильно оценить современный этап развития общества, его социальную и классовую структуру, выработать модель обновленного социализма, стратегию и тактику преодоления результатов капиталистической реставрации. Серьёзный подход к наследию классиков марксизма должен помочь нам глубже разобраться в действительности, избежать возможных ошибок. Практический опыт Китая и других братских стран дополнит наше понимание процессов, происходя-щих в современном мире.
VII съезд партии заявил, что стратегическая цель КПРФ и единственно дос-тойное будущее России — это социализм, воссозданный с учётом и достижений, и ошибок прошлого. Именно на разработку методологии решения этой сложной за-дачи в русле действующей Программы КПРФ должны быть мобилизованы все ква-лифицированные теоретические кадры партии.
Сегодня совершенно недостаточно и даже вредно рассуждать о социализме «вообще», о его чуть ли не автоматической конечной победе. Противопоставление дикому капитализму, утверждающемуся в России, умозрительных картин социа-лизма даёт нужный эффект далеко не всегда. Помимо определения конечной цели нашей борьбы, необходимо чётко и ясно показывать реальные пути и средства её достижения.
Необходимо развенчать миф о социализме как системе тоталитаризма, ут-вердить мысль о том, что людям труда нет никаких причин бояться социалистиче-ского жизнеустройства, ибо в новых исторических условиях возникнет такая поли-тическая система, которая будет базироваться на преображённых, жизнеспособных Советах как подлинных органах народовластия.
Нужно разоблачить и другой миф о социализме, суть которого состоит в том, что социализм-де неизбежно связан с тотальной ликвидацией частной собст-венности. Опыт Китая, Вьетнама и других стран опровергает это. Лишь в далёкой перспективе частная собственность уступит место новым формам. В ходе же весь-ма длительного становления и вызревания нового общественного строя все формы собственности будут иметь право на существование. Другой вопрос — в каких пропорциях? Видимо, обществу ещё придётся переболеть и государственным капи-тализмом.
Конечно, существуют принципы, от которых коммунисты не могут отка-заться ни при каких условиях. Это общенародная собственность на землю, на при-родные ресурсы: леса, недра, воду. Только общенародной (государственной) собст-венностью должны быть стратегические отрасли и предприятия, обеспечивающие национальную безопасность и жизнедеятельность населения. Конечно, необходимо отстоять от приватизации естественные монополии, предприятия ВПК.
Мы должны неустанно повторять, что КПРФ борется за создание народных предприятий, передачу прав собственности на основные предприятия под контроль трудовых коллективов, которые будут участвовать в их управлении и распределе-нии доходов в интересах людей труда.
Нам требуется глубокая проработка классовых, национальных, культурно-исторических проблем. Здесь нужно руководствоваться ленинским принципом — «конкретный анализ конкретной ситуации». Исследуя современную российскую действительность, мы должны в общем контексте движения страны к социализму дать развернутую характеристику социально-классовой структуры общества, оце-нить изменения, произошедшие за годы реставрации капитализма.
Наконец необходим анализ состояния общественного сознания в условиях капитализации страны, оценка народившейся частнособственнической, мелкобур-жуазной психологии, эгоизма и социальной апатии. В противовес им нужно вы-явить те ключевые социалистические ценности, которые могли бы стать опорными в движении к социализму. Партии надо вернуть украденную либералами настоя-щую демократию, настоящие права и свободы граждан».
Однако Пленум показал, что не все коммунисты согласны с такой нетороп-ливой поступью в политической борьбе, как и с принципиальной оценкой будуще-го социализма. Так представитель Воронежского обкома КПРФ Г.В.Костин в своём эмоциональном выступлении призвал к более решительным действиям и возражал против, так называемого  «буржуазного пути развития страны»:
Начиная с 1995 года стратегия КПРФ в борьбе за власть ограничивалась же-сткой критикой режима и курса реформ, грозными заявлениями, парламентскими дискуссиями и борьбой за голоса избирателей на выборах. Если исходить из пред-положения, что КПРФ действительно стремится к взятию власти, а вместе с ней ответственности за вывод страны из кризиса, то принятая тактика при всей своей внешней привлекательности, наивна и изначально проигрышна. Власть никто не собирается отдавать, тем более «конституционным» путём, ибо для правящего ре-жима это равносильно тому, чтобы добровольно сесть на скамью подсудимых.
Ресурсы у власти при проведении выборных кампаний несравнимо выше, чем у оппозиции. Коме этого, в России действует Конституция, предусматриваю-щая взаимодействие власти с оппозицией. Чтобы добиться победы, оппозиция должна применять другие технологии борьбы и задействовать те ресурсы, которые правящему режиму недоступны. Но руководством КПРФ эти технологии на воо-ружение пока не взяты.
Взятие власти — важнейшая задача оппозиции, без реализации которой все разговоры об изменении экономической стратегии, о выводе страны из кризиса и о восстановлении народного хозяйства, о воссоздании сильного государства, о борь-бе с криминалом, о социальной справедливости — всего лишь слова. Партия, при-нявшая решение прийти к власти и взявшая на себя все вытекающие из этого обя-занности перед обществом, должна иметь концепцию мобилизационной экономики или прорывной технологии вывода страны из кризиса.
Для России, с учётом глубины кризиса, механизмы этой экономики должны обеспечивать темпы роста валового продукта и объёма производства не менее 15% в год. Такие механизмы существуют. Они на практике доказали свою действен-ность и эффективность в Советском Союзе, в послевоенной Европе, в Китае. Сде-ланы соответствующие разработки применительно к ситуации в России, но они то-же пока не востребованы.
КПРФ ограничивается разработкой и принятием компромиссных предвы-борных экономических программ. Типичный пример – Программа Глазьева: по-строение социализма с использованием капиталистических механизмов хозяйство-вания. Иными словами, это Программа исправления курса ельцинских реформ, а не его коренного изменения, о необходимости чего постоянно и бескомпромиссно го-ворят все члены оппозиции. Она не может быть, в принципе программой Коммуни-стической партии как признающая буржуазный путь развития, как противоречащая Программе партии, как не обеспечивающая удержание власти и выполнение взятых обязательств по восстановлению Советской власти, народного хозяйства и уровня жизни населения.
Вопрос о создании теневого правительства поднимался в руководстве КПРФ с 95-го года, но не было ни одной попытки решить его профессионально и ответст-венно. В том числе достаточно замечаний можно высказать и о сегодняшней по-пытке создать такое правительство в рамках НПСР. Отсутствие стратегии и «все-ядность» руководства КПРФ в вопросе о создании и комплектации российских правительств проявились в его отношении к правительству Примакова — Маслю-кова, что позволило правящему режиму переадресовать оппозиции долю своей ви-ны и получить передышку, без которой успешная полтора года спустя кремлевская рокировка представлялась маловероятной. Любые ошибки этого правительства, не способного, не желающего и лишённого возможности внести изменения в прово-димый курс разрушительных реформ, были автоматически перенесены на оценку управленческого потенциала Коммунистической партии. А мы сегодня вспоминаем о том, что вот было правительство, которое что-то могло... Да ничего оно не могло сделать, кроме вреда нам!
НПСР создавался в своё время как предвыборный блок. Эту задачу в 95-96 годах он выполнил. Сохранить НПСР на идее обеспечения выборной президент-ской кампании лидера Компартии, причём однажды уже проигранной, было наив-ностью. Объединяясь в НПСР, все лидеры преследовали свои цели и не собирались таскать каштаны из огня для чужого дяди. Классически подтвердил это Руцкой. И сегодняшний НПСР вызывает очень большие опасения.
Уважаемые товарищи, проанализируйте решения, которые приняты на по-следнем съезде НПСР. Первое, что там звучит, — это то, что нет единой цели у входящих партий. Но если нет у нас единой цели, то зачем нам объединяться? Вто-рое. В этих решениях полностью исчезло слово «социализм», исчезла даже «сме-шанная экономика». Там чётко и ясно сказано: «рыночная экономика». Там сказа-но: «социальное государство ельцинского типа». Там сказано: «ельцинская Кон-ституция», то есть всё то, что сделано сегодня. Правда, говорится, «делалось плохо, надо делать лучше». Но разве Компартия за это борется? Я не против компромис-сов. Я понимаю, что нам НУЖНО привлекать сегодня всех с разными взглядами и идеями, но когда наши идеи полностью забыты, когда мы начинаем работать под «чужого дядю», то, извините, у меня возникают очень большие сомнения в необхо-димости таких действий».
Более подробно пытался раскрыть тему социализма в теоретическом плане представитель Московской партийной организации А.И.Титов, когда он говорил почти в унисон с Костиным:
«Я очень рад, что в наших документах, и особенно в программе КПРФ, очень чётко определена цель – социализм.               
Но возникает вопрос, какой социализм был бы более приемлем для жизне-устройства российскою общества. На теоретической конференции в центре Гума-нитарных наук МГУ высказывали самые разные идеи. Были такие, кто отстаивал социализм с религиозно-нравственным  уклоном, другие — с предприниматель-ским уклоном, а один учёный  (Геннадий Андреевич слышал) сказал: тьма социа-лизмов! Тюлькин предлагает одно, Пригарин — другое, и всё это — социализм. И, несмотря на разнообразие идей, у нас действительно есть идейная платформа для организационного единства. В основе — социализм, который предполагает обще-народную собственность и власть народа. И это главный принципиальный крите-рий. А вот в тактике достижения этой цели на определённых этапах могут быть, исходя из условий борьбы, какие-то варианты, в том числе и тактические, не отри-цающие принципиальной основы.               
В партийной работе иногда действительно возникают серьёзные расхожде-ния. Я выношу на партийное собрание обсуждение экономической программы, разработанной С. Ю. Глазьевым. Коммунисты абсолютно чётко говорят: это не партийная программа, мы не можем её поддерживать. И сегодня многие об этом говорили. Как быть? А эта программа поддержана ЦК КПРФ. В Народно-патриотическом союзе также бывают факты принятия документов, положения ко-торых расходятся с партийными принципами.
Мне думается, что нам нужно организационно провести какие-то структур-ные изменения, которые бы не ставили в двойственное положение партию и Цен-тральный Комитет и лидеров партии. Я считаю, что у нас должна быть большая, сильная организация сторонников и союзников партии, мы можем из тактических соображений согласиться и пойти на временные компромиссы. Но в этом случае потребуются некоторые структурные изменения, вплоть до изменения в составе выборных органов. В составе ЦК и в Президиуме, видимо, должно быть меньше депутатов Госдумы для того, чтобы парламентская работа не преобладала и не подменяла деятельность коммунистов. На данном этапе было бы правильнее, что-бы Генеральным секретарем или Председателем партии был Г.А. Зюганов, а На-родно-патриотический союз и фракцию КПРФ в Госдуме возглавляли бы другие лица».
(Сегодняшний читатель, знающий, где, то есть в каком лагере теперь нахо-дится Глазьев со своей программой, понимает насколько правильными были слова Костина  и Титова, на которые, к сожалению три года назад не обратили нужного внимания, что, по-видимому, и было одной из ошибок, в которых признаётся сего-дня Г.А. Зюганов).
Секретарь ЦК КПРФ О.А. Куликов весьма подробно, буквально по пунктам, описал в своём неозвученном выступлении, переданном в президиум Пленума, ка-кой должна быть, по его мнению, партия на современном этапе и своё видение от-ношения партии к собственности при правлении коммунистов:
«Необходимо вспомнить, что марксизм — это не набор заученных положе-ний, а метод познания общественных процессов, на основе которого, в зависимости от меняющейся ситуации, выстраивается та или иная модель общественного разви-тия.
1. В качестве основной цели коммунизма в Манифесте было провозглашено построение общества как ассоциации, «в которой свободное развитие каждого яв-ляется условием свободного развития всех». Эта цель становится сегодня ещё бо-лее привлекательной, но нужны конкретные механизмы её реализации.
2. Диктатура пролетариата как лозунг возникла в ответ на диктатуру бур-жуазии. Сегодня нужно новое содержание диктатуры пролетариата. Что это? Дик-татура законов народовластия (законов большинства) в отношении криминального меньшинства? Диктатура, которая поставит заслон на пути вывоза национального достояния (включая капиталы) за границу, защитит граждан от недобросовестных товаропроизводителей, жестко ограничит возможности буржуазии эксплуатировать чужой труд и т.д.? Или, быть может, её нужно обозначать в иных, менее пугающих терминах?
3. Проблема самого пролетариата (рабочего класса). В новых условиях речь должна идти не о промышленных рабочих, а о лицах наёмного труда, которых по-давляющее большинство в современном капиталистическом обществе. В их инте-ресах стать из наёмных рабочих членами ассоциации свободных товаропроизводи-телей. На этом же пути — и возможности в будущем, путём кооперирования част-ников, последних включить в эти общественные объединения. Но идеологически это означает, что мы сегодня и в обозримой перспективе не партия всего народа, а лишь лиц наёмного труда (правда, сам термин «лица наёмного труда» требует кон-кретизации, ибо формально под него могут попадать и топ-менеджеры, и элита СМИ и т.д.). А для остальных есть другие партии для отстаивания их интересов. Это надо очень чётко прописать.
4. Роль партии в современном обществе определяется новыми условиями. Она вынуждена работать легально и в рамках буржуазного законодательства, что сужает потенциал методов борьбы даже в сравнении с царской Россией: в законо-дательных органах различного уровня; в исполнительной власти на региональном уровне, что сужает её оппозиционные возможности и вынуждает делить ответст-венность за ситуацию с буржуазией. Партии, в принципе, надо определиться со своим отношением к работе в органах власти с учётом накопленного в регионах опыта, как позитивного, так и негативного. Поэтому принципиальное значение приобретают следующие аспекты её деятельности:
- максимально широкая сеть первичных парторганизаций, построенных по территориальному принципу, но охватывающих в своей работе все категории гра-ждан и все точки пространства;
- более того, следует открыто заявить, что партия будет бороться за право работать в трудовых коллективах, считая любые ограничения в этой области анти-демократичными;
- массовая, ежедневная внепарламентская деятельность, с акцентом на аги-тацию и пропаганду именно в межвыборные периоды, когда традиционные буржу-азные партии такой работы нигде, кроме парламента, не ведут;
- принятие на себя функции неформальных параллельных, альтернативных центров власти, реально помогающих людям в решении их насущных, каждоднев-ных проблем, в первую очередь, как формы самоуправления;
- создание системы стимулов и условий для вовлечения в число партийных активистов молодёжи и профессионалов в сферах современного управления, ин-формационных технологий, психологии, социологии и других наук о человеке;
- обязательное сохранение элементов коммунистической партийной культу-ры (традиции) — листовочной войны, «настенного лозунгирования», пикетов, ми-тингов, демонстраций, обозначающих наше идеологическое присутствие.
5. Краеугольный камень позиции коммунистов — это отношения к собст-венности. «Отличительной чертой коммунизма является не отмена собственности вообще, а отмена буржуазной собственности». В условиях все более расширитель-ного понимания этого термина (включая интеллектуальную собственность) необ-ходимо переосмысление подхода коммунистов к этому вопросу. «Священные ко-ровы» коммунизма, которые мы обязаны оставить:
5.1. Общенародная собственность на землю, биологические ресурсы приро-ды (в первую очередь леса): недра, вода, воздух. Строго говоря, всё это от природы (бога), а предметом обсуждения отношений собственности может быть лишь про-дукт человеческого труда (включая интеллектуальный труд).
5.2. Созданная всем обществом и для всего общества инфраструктура пре-даётся общенародной собственности (так, инженерные сети в населённых пунктах — предмет муниципальной собственности и т.п.). В первую очередь, это относится к транспортной и информационной инфраструктуре. Управлять по доверенности, на условиях аренды и т.д. может любой профессионал, но суверенный собственник — народ.
5.3. Предметом общенародной собственности должны быть стратегические отрасли и предприятия, отвечающие за национальную безопасность и жизнеобес-печение населения.
5.4. Мы категорические противники капитализации на основе биржевых ин-дексов, ибо это противоречит национальным интересам и позволяет фактически преобразовывать общенародную собственность в элемент частной, эксплуатирую-щей всё население страны со стороны зарубежной буржуазии. Предметом частной собственности может быть жилище, продукты и услуги личного труда человека, необходимые ему для этого средства производства.
5.5. Признавая достаточно широкий сектор частной собственности на на-чальном этапе построения нового общества, коммунисты выступают за постепен-ное добровольное, при поддержке государства, ассоциирование этих производите-лей во всевозможные формы производственно-территориальных образований с пе-редачей им в самую широкую аренду и управление несистемообразующих объек-тов государственной собственности.
5.6. В любом случае коммунисты заявляют, что они за те формы собствен-ности, которые обеспечивают целостность социального организма и его эффектив-ность. Мы утверждаем, что даже опыт СССР доказал безусловно более высокую общенациональную эффективность общенародной собственности.
6. Коммунисты признают всеобщность действия рыночных механизмов во всех странах с экономикой индустриального типа. Новые постиндустриальные реа-лии, в первую очередь информационные технологии, и резкое расширение бюдже-та свободного времени у участников производственною процесса, позволяют уси-ливать управляющее начало в рыночной экономике, постепенно трансформируя её в нерыночную. Квалифицированное управление в этом плане выходит на передний фронт. Оно в состоянии резко ограничить разрушительные для экономики и обще-ства скачки конъюнктуры, сделать более сглаженными закономерные циклические флуктуации. В этом смысле принципы плановости в гораздо большей степени под-ходят для постиндустриального развития.
7. Коммунисты признают, что марксистская модель общества охватывает отнюдь не всё многообразие общественных процессов и проявлений частной ини-циативы граждан. Культурная жизнь, конфессиональные отношения, специфика социальных групп могут и должны описываться и регулироваться с помощью иных моделей, но при условии соблюдения рамочных условий. Мы за общество, в кото-ром правит балом не безграничный эгоизм и эгоцентризм человека буржуазного, а солидарность свободных ассоциированных производителей. Соборность как не-уравнительное равенство — вот наш идеал.
8. Итак, цель определена в Манифесте и сохраняет свою актуальность и се-годня: построение общества как ассоциации, «в которой свободное развитие каж-дого является условием свободного развития всех».
8.1. Задачи: на основе агитационно-пропагандистской работы добиться кар-динального сдвига в общественном сознании от буржуазной к коммунистической парадигме общественного развития: прийти к власти, чтобы через восстановление господства общенародной собственности и более равномерное распределение об-щественного богатства повысить жизненный уровень населения.
8.2. Механизмы: используя механизмы буржуазной выборности в сочетании с уличной демократией, получить законодательное, а затем и конституционное большинство в представительных органах власти; на основе коммунистического законотворчества и поддержки общественных инициатив граждан изменить кон-ституционные и законодательные основы общества и таким путем приступить к построению общества нового типа.
9. В новых условиях приход к власти невозможен без формирования в умах граждан нового облика КПРФ. Это должна быть партия: устремлённая в будущее, но имеющая значительный положительный опыт и в прошлом; с современным имиджем, широко использующая в своей деятельности современные информаци-онные технологии; имеющая значительную «обойму» идейно и организационно сплоченных лидеров, значительная часть которых является публичными политика-ми; с приемлемой (не отталкивающей) для большинства идеологией; имеющая свою позицию по всем вопросам общественного развития и постоянно излагающая её обществу. Необходимо приблизить демографическую структуру партии, по крайней мере, на уровне актива, к демографической структуре общества, по край-ней мере, его взрослой части.
10. Союзниками партии в борьбе за смену курса и возрождение союзного государства могут быть все движения и силы, не связанные с крупной олигархиче-ской «национальной» буржуазией, не зависимые от зарубежных центров влияния.
11. Вместе с тем, следует понимать, что устойчивая победа и господство в обществе левых сил и идей невозможны в отрыве от международной ситуации. По-этому важнейшим является формирование такой экономики (в случае победы и даже до неё), которая будет устойчива к грубым вмешательствам из-за рубежа».
Председатель КПРФ Г.А.Зюганов завершил свою книгу «Постижение Рос-сии» мыслями о том, какой он себе представляет нашу родину, задавая прямой во-прос: «Какой же мыслится нам будущая Россия?» И сам же отвечая:
«Прежде всего, разумеется, великой, свободной, живущей в мире и дружбе со всеми народами. В ней должно утвердиться трудовое общество с крепким демо-кратическим государством и социально ориентированной экономикой.
Форма государства — народовластие советского типа, опирающееся на раз-ветвленную систему общественных объединений и местное самоуправление.
Экономика — регулируемая государством в интересах всего общества и ка-ждого гражданина. Способы такого регулирования — научно обоснованное плани-рование и использование рыночных отношений для стимулирования деловой смет-ки и трудовой активности граждан.
Социальная сфера должна быть основана на принципах традиционного ми-ропонимания, когда человек человеку — друг, товарищ и брат. А роль и место ка-ждого в обществе должны всецело определяться его талантом, трудолюбием и нравственными качествами.
Человек в таком обществе призван ощутить себя хозяином своей жизни, полноправным совладельцем общественного богатства.
Политика — только чистая, открытая, конструктивная.
Власть — строгая, заботливая и неподкупная.
Управленческие кадры — лучшая часть народа, грамотная и совестливая.
Над всем этим — эффективная система народного контроля, сила общест-венного мнения, народное волеизъявление.
Жизнь каждого человека — независима и суверенна. Государство и другие общественные институты призваны обеспечить достойный характер этой жизни. Достойный для свободного развития человека уровень материального благосостоя-ния и культуры.
Такой Россия может войти в XXI в. И это обязательно произойдет, если на-род не позволит нынешним лукавым правителям и их заморским патронам довести до конца дело её разрушения и порабощения.
Свободная, процветающая Россия внесёт во всё мировое развитие черты своей уникальной цивилизации. Богатую духовность, мужество и милосердие, вер-ность народным традициям и лучшим идеалам человечества.
Коллективистские ценности нашего народа, его соборность, чувство соли-дарности со всеми живущими на Земле послужат мощным противовесом индиви-дуализму, оголтелой агрессивности поборников политики диктата и насилия, кото-рых, к сожалению, ещё немало на нашей планете.
Только на такой основе станет возможным переход человечества к новым, неантагонистическим взаимоотношениям между людьми и народами. Преодоление нарастающего экологического кризиса. Ликвидация неравноправия, принуждения и насилия.
Прорыв сильной и обновленной России в XXI в. — в интересах всего чело-вечества.
В современных спорах о том, какой должна быть российская национальная идея, почти всегда забывают, что идею, тем более такого масштаба, изобрести не-возможно. Идеи рождаются народом и историей.
Наш народ раскрыл в своём тысячелетнем бытии идеи Духовности и Дер-жавности, Справедливости и Коллективизма. История России свидетельствует: ни одним из этих качеств нельзя пренебречь без риска вызвать крупнейшие потрясе-ния.
Сегодня эти качества наиболее полно и адекватно выражены в идее социа-лизма.
«Счастливым человек может быть только со своей страной»,— записал од-нажды для себя Юрий Гагарин. Человек-легенда, символ высочайшего взлёта на-шей Родины. Так давайте же приложим все силы к тому, чтобы вернуть счастье в дома наших людей, вновь возродить шестую часть Земли с названьем кратким — Русь!
Мы уверены — Россия будет великой и социалистической!»
И если в этих эмоциональных словах нет особой конкретики, то, видимо, потому лишь, что эта конкретика предлагается в программе партии, где говорится, подразумевая социалистическое устройство, следующее:

«После прихода к власти в блоке с прогрессивными силами партия обя-зуется:
образовать правительство народного доверия, подотчётное высшим пред-ставительным органам власти страны;
восстановить Советы и другие формы народовластия;
восстановить народный контроль над производством и доходами;
изменить экономический курс, осуществить экстренные меры государст-венного регулирования в целях прекращения спада производства, борьбы с инфля-цией, повышения уровня жизни народа;
возвратить гражданам России гарантированные социально-экономические права на труд, отдых, жилище, бесплатное образование и медицинское обслужива-ние, обеспеченную старость;
подавить преступность, ужесточить карательные меры в отношении лиц, за-нимающихся хищением собственности, коррупцией, спекуляцией, бандитизмом, распродажей природных ресурсов, материальных и духовных богатств страны;
проводить независимую внешнюю политику, отвечающую национально-государственным интересам, укрепляющую международный авторитет российской державы; расторгнуть международные договоры и соглашения, ущемляющие инте-ресы и достоинство России;
разработать и претворить в жизнь военную доктрину, обеспечивающую на-циональную безопасность и законодательно закрепляющую недопустимость ис-пользования вооруженных сил против народа;
ввести государственную монополию внешней торговли на товары стратеги-ческого назначения, в том числе на сырьё, дефицитные виды продовольствия и другие предметы потребления;
возродить престиж честного труда, творческого отношения к делу, Уваже-ние к традициям общинности и коллективизма, к русскому языку и культуре, к языкам и культурам народов России;
прекратить насаждение русофобии, западничества и американизма, истори-ческого вандализма, культа наживы, насилия и разврата, эгоизма и индивидуализ-ма.
Являясь партией трудового народа, КПРФ будет добиваться:
стабилизации и снижения цен на все основные виды продукции, прежде все-го на продовольственные и промышленные товары первой необходимости;
прекращения разграбления государственной, общенародной собственности, национализации или конфискации имущества, присвоенного вопреки закону, инте-ресам страны и правам трудящихся; восстановления в этих случаях общенародной, либо коллективной собственности;
осуществления государственных, региональных программ по обеспечению занятости населения, определения комплекса мер по ликвидации безработицы;
государственного контроля за деятельностью коммерческих банков и дру-гих кредитно-финансовых учреждений, различных фондов;
сосредоточения валютных операций в государственных банках;
разработки адресных программ государственной поддержки производителей по конкретным отраслям народного хозяйства, в первую очередь наукоёмким, вы-сокотехнологичным производствам, протекционизма по отношению к отечествен-ному производителю, жёстких мер борьбы с вывозом капитала за рубеж;
восстановления научного потенциала страны, создания благоприятных ус-ловий для творческого труда учёных;
государственного регулирования всех операций по заказам, производству и реализации военной продукции, разработки реальной программы конверсии обо-ронных предприятий;
реформирования налоговой политики в направлении стимулирования това-ропроизводителей, вложения инвестиций в отечественное производство, восста-новления и повышения эффективности землепользования;
создания налоговой системы, рационально сочетающей интересы Федера-ции, территорий, предприятий, организаций и граждан;
принятия закона о земле, по которому земля как основное средство произ-водства становится общенародным достоянием и передаётся в бессрочное пользо-вание общественным, крестьянским и фермерским хозяйствам с правом наследова-ния или в аренду без права её продажи, а в личную собственность граждан — при-усадебные, садоводческие и дачные участки земли;
осуществления государственного контроля за целевым использованием зем-ли;
обеспечения высокой эффективности агропромышленного производства на основе совершенствования экономических отношений, максимального использова-ния современных достижений науки и новейших технологий, укрепления матери-ально-технической базы сельского хозяйства;
постоянной финансовой и материально-технической поддержки отечествен-ных сельхозпроизводителей независимо от форм их организации и собственности со стороны государства, эквивалентного обмена на промышленную и сельскохо-зяйственную продукцию;
повышения доходов тружеников села до уровня работников, занятых в сфе-ре обслуживания сельского хозяйства и промышленности;
создания современной инфраструктуры села, развития жилищного строи-тельства и социально-бытового обслуживания.
Являясь партией социальной справедливости, КПРФ будет добиваться:
принятия комплекса мер по предотвращению использования власти и собст-венности для любых форм эксплуатации человека человеком;
приведения минимума зарплаты, а также пенсий, стипендий и пособий в со-ответствие с реальным прожиточным минимумом;
компенсации населению сбережений, конфискованных либерализацией цен в 1992г.;
введения прогрессивного налогообложения граждан, имеющих сверхвысо-кие доходы и особо крупные размеры личного имущества;
обеспечения государственной поддержки семьи, материнства и детства;
восстановления разрушенной сети детских дошкольных и молодёжных культурных, оздоровительных и спортивных учреждений;
поддержки инвалидов и пенсионеров, введения государственных пособий для малообеспеченных семей, осуществления срочных мер социальной помощи малоимущим;
принятия законов о молодёжи, гарантирующих бесплатное среднее и выс-шее образование, трудоустройство после получения профессии, условия благопри-ятного жизненного старта для всех, государственную поддержку молодых семей и прежде всего в получении бесплатного жилья;
создания гарантированных государством нормальных условий для жизни военнослужащим, работникам милиции, прокуратуры и судов и их семьям, обеспе-чения вышедшим в запас и отставку военнослужащим достойных условий жизни, прежде всего предоставления рабочих мест, благоустроенного жилья и медицин-ских услуг;
осуществления государственной программы сокращения смертности, сти-мулирования рождаемости и увеличения продолжительности жизни населения.
КПРФ выступает за действительную реализацию прав и свобод человека, провозглашённых нормами международного права. Партия будет содействовать осуществлению всех форм правозащитной деятельности, развитию материальных и юридических гарантий прав человека».

Данный здесь обзор мнений, разумеется, не претендует ни в какой степени на полноту. Однако он может послужить началом широкого обсуждения вопроса «Социализм – наше прошлое или будущее? Как мы его видим?»
Сегодня остро стоит вопрос, как и что делать для улучшения жизни в стра-не. Хочется высказать по этому поводу несколько своих тезисов. Прежде всего, ис-ходя из опыта жизни в советском обществе и опыта почти двадцатилетней жизни бесконечно перестраивающегося нового общества, я убеждён, что без партии, ко-торая смогла бы объединить и направить народ по определённому пути развития в сторону всеобщего равенства и справедливости, без партии, которая ставит перед собой именно эту цель, а таковой может быть только коммунистическая по сути партия, без такой партии исправить положение в стране в лучшую для народа сто-рону невозможно. Но для того, что бы такая партия смогла вновь встать во главе народа, на мой взгляд не критика, а прагматика, необходимы следующие меры, ко-торые излагаю в стиле описанных материалов:
1. Поднять боевитость партии, для чего:
- Прекратить принимать участие в мероприятиях, в которых намечается явное поражение, резко снижающее авторитет партии. Вся агитация во время избира-тельной кампании сводится к нулю поражением кандидатов от КПРФ. Бойкот выборов гораздо действеннее, чем участие с поражением.
- Выставляя кандидатов на любом уровне, всеми способами добиваться их побе-ды, для чего не просто заниматься агитацией за своих кандидатов, но и изучать конкурентов, вести с ними предвыборную борьбу.
- Создавать под предлогом охраны общественного порядка в городах свои рабо-чие дружины, то есть отряды самообороны, которые впоследствии могут стать опорой в борьбе за власть. Ввести для этой цели секретаря ЦК, ответственного за эту работу. Привлекать спортсменов-профессионалов для организации спор-тивных секций САМБО и им подобных.
- В случаях голосования в думе решений, против которых возражает фракция КПРФ, покидать заседания, демонстрируя протест против думского большин-ства и организовывать митинги, добиваясь отмены решения, но заранее про-считывая свои возможности. Маломощное пикетирование без последствий имеет лишь отрицательный эффект, о чём нужно всегда помнить.
- Организовывать широкие дискуссии-диспуты с привлечением специалистов-политологов, историков в клубах и на открытых городских площадках. Сделать отдельные места традиционными, чтобы люди знали, где, когда и о чём они могут послушать и поспорить.
- Обеспечить проведение регулярных занятий с коммунистами и сочувствую-щими по теоретическим вопросам политической жизни страны.
- Наметить конкретную программу действий партии на предстоящие годы с ко-нечной целью перехода власти в руки коммунистов.
2. Резко улучшить финансовое состояние партии, для чего:
- Создавать коммерческие производственные или торговые предприятия любого характера, преследующие единственную цель – получение денег для партий-ной кассы.
- Открыть издательский центр "Патриот" для публикации патриотической лите-ратуры на коммерческих началах за небольшие комиссионные для привлече-ния большего числа патриотически настроенных авторов.
- Открыть сеть книжных магазинов "Патриот" для продажи на комиссионных началах патриотической литературы. Подобное практикуется в помещении Российского союза писателей на Комсомольском проспекте, но об этом мало кому известно.
3. Для улучшения эффективности работы с массами:
- В целях привлечения писателей к созданию литературных образов патриотов, народных героев, призывающих к борьбе с нынешними капиталистическими тенденциями в стране, объявлять литературные конкурсы на лучшее литера-турное произведение патриотической направленности. Организовать широкую рекламу победителям конкурсов.
- С той же целью проводить конкурсы на лучшую патриотическую песню и т.д. Регулярное проведение смотров, конкурсов будет привлекать к партии широ-кие массы людей, особенно молодёжь.
- Создавать молодёжные культурные центры, кафе с названиями "Патриот", "Комсомолец" и др. на коммерческой основе.
4. В целях укрепления руководящих кадров создать службу безопасности, зани-мающуюся предварительной проверкой выдвигаемых на руководящую работу коммунистов и другими вопросами безопасности партии.






















ЧАСТЬ 2

ШПИЦБЕРГЕНСКИЙ ВОПРОС – ВОПРОС РОССИИ

Оставим ли Шпицберген, куда пришли первыми?

25 августа 2001 г. в российском посёлке Баренцбург, что на архипелаге Шпицберген, состоялась международная конференция, посвящённая вопросам на-учного сотрудничества в Арктике.

Почему международная? Потому что в Шпицбергене заинтересованы мно-гие государства не только арктического бассейна. Под Парижским Договором о Шпицбергене от 1920 года подписались представители сорока одного государства. Сегодня в норвежском научном центре Нью Олесуна (в северо-западной части ар-хипелага) работают успешно учёные самых различных стран: Франции и Японии, Швеции и Польши, Канады и Италии. В норвежском посёлке Лонгиербюен стре-мительно расширяют свою деятельность немецкая и итальянская туристические фирмы, хотя норвежские туристические компании давно и прочно укрепились в регионе, построив немало гостиниц, ресторанов, кемпингов. Норвежцы, занимав-шиеся, как и мы, добычей угля, давно поняли, что будущее не за ним. Для выжива-ния на самом северном архипелаге необходимы дополнительные источники дохо-да. И они их находят.
Прискорбно на  фоне всего этого констатировать, что Россия, по сути, сво-рачивает своё присутствие на Шпицбергене. Было здесь три наших угольных шах-ты, осталась одна. Две другие закрыты. Приходят в негодность некогда благоуст-роенные посёлки, разрушается их инфраструктура. Не так давно мы могли гор-диться тем, что на архипелаге Шпицберген русских проживает больше, чем нор-вежцев. Было время, когда это соотношение было два к одному в нашу пользу. Те-перь же норвежцы с радостью констатируют, что русских осталось на архипелаге около девятисот человек, тогда как в соседнем норвежском посёлке численность норвежцев достигла почти полутора тысяч. Конечно, этому способствует то, что у норвежцев есть свой аэропорт, принимающий в настоящее время два, а порой и три рейса самолётов с материка ежедневно, благоустроенный морской порт посещают крупнейшие круизные суда, привозящие до тысячи туристов на борту. Единствен-ный действующий российский посёлок Баренцбург может похвалиться лишь тем, что находится в более выгодном для судоходства положении (у самого выхода в океанские просторы), но практически не пользуется этим преимуществом, по-скольку старые портовые сооружения пригодны лишь для небольших судов, да и те подходят с опаской. Аэропорта своего вовсе нет, а потому связь с Большой землёй осуществляется в краткий период судоходства несколькими грузовыми и двумя-тремя пассажирскими рейсами.
А ведь первыми на Шпицберген пришли русские, ещё за сто лет до офици-ального открытия архипелага Виллемом Баренцем. Так, известный немецкий учё-ный И. Мюнцер в 1493 г. предлагал португальскому королю Хуану II организовать экспедицию в моря Северного Ледовитого океана, что не только привело бы  к но-вым географическим открытиям, но и прославило бы его «так же как и великого князя московского, ибо немного лет тому назад открыт большой остров Груланда, на котором находится величайшее поселение людей под сказанным господством сеньора князя».
Археологические раскопки свидетельствуют, что большинство русских по-селений находилось в заливе Грен-фьорд. Позже здесь появится поселок Баренц-бург. Занимались поселенцы промыслом белуг. Наиболее известное становище свя-зано с именем Ивана Старостина. Его большой дом, который включал в себя семь помещений, в том числе кузницу, стоял на берегу реки Линне. Другое большое становище, обнесенное по периметру неглубоким рвом, находилось на западном берегу Грен-фьорда.
Интерес к архипелагу у других стран проявился в начале семнадцатого века после того, как голландский мореплаватель Виллем Баренц в 1596 году впервые нанёс на карту очертания Шпицбергена и в его водах обнаружилось большое коли-чество китов. Китовый жир привлёк к себе внимание. Но численность морских жи-вотных в связи с активным китобойным промыслом быстро сократилась. Новая волна интереса к архипелагу поднялась с началом промышленной революции. На Архипелаге обнаружили уголь. Америка, Англия, Норвегия и некоторые другие страны направили на Шпицберген промышленников.
Активизация европейскими компаниями своей деятельности на Шпицберге-не заставила царское правительство вплотную заняться "шпицбергенским вопро-сом". Было решено направить на архипелаг экспедицию с целью разведывания ме-сторождений каменного угля. Возглавил экспедицию В.А. Русанов, исследователь Арктического бассейна, геолог, видный учёный начала XX века. Им было обследо-вано около двух тысяч километров побережья архипелага, открыты и нанесены на карту каменноугольные месторождения, на них тут же были установлены заявоч-ные столбы.
Так благодаря усилиям Русанова и его сподвижников было положено начало добычи угля русскими на Шпицбергене. Первые тысячи пудов его были вывезены в Россию в 1913 г. В этом же году в Петербурге было учреждено торговое товари-щество "Торговый дом Грумант для горных разработок…", преобразованное затем в акционерное общество "Англо-Русский Грумант".
В 1921 г., уже при советской власти, добыча угля на Шпицбергене была по-ручена объединению «Северлес", затем -  "Союзлеспрому", затем тресту "Арктик-уголь». Последнему передаются собственность, имущество, права и обязательства СССР на Шпицбергене. Сегодня "Арктикугль", представляя интересы России на архипелаге, является собственником земельных отводов общей площадью 251 км2. Здесь расположены три крупных каменноугольных месторождения: "Грумантское", "Баренцбургское" и "Гора Пирамида".
Такова предыстория. И вот со всей актуальностью встаёт вопрос о сохране-нии российского присутствия на Шпицбергене. Сворачивание Россией своей дея-тельности на Шпицбергене может привести, в конечном счёте, к потере принадле-жащих ей земельных участков, учитывая к тому же осторожную, но неизменную политику Норвегии по вытеснению ненорвежского влияния на Шпицбергене.
 Выступая на научной конференции в Баренцбурге (пока ещё нашем посел-ке), заместитель министра иностранных дел Российской Федерации А.А. Авдеев напомнил зарубежным её участникам о необходимости соблюдения условий Па-рижского Договора 1920 г. о Шпицбергене, установившим всем странам-участни-цам равные экономические права в освоении архипелага.
К сожалению, сама Россия этими правами не торопится воспользоваться. В 1961 г. законсервирована шахта Грумант. От шахтерского посёлка остались лишь останки жилых и производственных строений да несколько могил  полярников. В 1998 г. прекратила своё существование шахта Пирамида. Вот-вот погибнет и одно-именный посёлок.
Это был прекрасно по северным меркам оборудованный посёлок: кирпич-ные дома, Дворец культуры, спортивный комплекс, школа, детский сад, больница, своя ТЭЦ. Проживало в посёлке более тысячи жителей. Сколько проживает сего-дня? Ни одного. Только в летний сезон приезжают бригады рабочих разобрать то или иное строение, собрать и увезти копившийся годами металлолом, заколотить разбитые случайными туристами окна разваливающихся домов. Потому как зимой жить здесь нельзя. ТЭЦ вышла из строя, коммуникации приходят в негодность. Ещё два-три года и с посёлком случится то, что уже случилось с другим нашим по-сёлком: Грумантом.
А ведь помимо добычи угля, как главной хозяйственной деятельности, в по-сёлке Пирамида была лесопилка и фабрика по изготовлению шлакоблоков. Функ-ционировал порт (часть пирса уже ушла под воду), шахтный железнодорожный узел (рельсы уже разобрали). Была даже своя животноводческая ферма, свинарник, тепличное хозяйство. Грустно об этом говорить в прошедшем времени.
Ещё более грустно говорить о людях, оказавшихся заложниками недально-видной политики российских правителей. Шахтёры приезжают на Шпицберген по контракту сроком на два года. Условия работы и жизни не простые. Некогда труд-ности компенсировались высокой зарплатой, прекрасным снабжением как продо-вольственными, так и товарами народного потребления. Пароходы уходили со Шпицбергена полные посылок на Родину. Единицы из тех, кто работал пятнадцать-двадцать лет назад и вновь приехал в Баренцбург, могут вспомнить, как регулярно каждому работнику выдавались дополнительно к питанию консервы (включая красную и чёрную икру) и другие продукты питания. В столовой с бесплатным пи-танием всегда было удивительное разнообразие разносолов, свежих овощей, фрук-тов. Где всё это сегодня? Люди приезжают, и многие спешат тут же уехать, разры-вают контракт. Лишь те, у кого на материке положение ещё хуже, остаются рабо-тать. Это спасение треста: есть места, где жить ещё труднее.
Я разговариваю с моим другом Николаем. Он шахтёр. Высокий крепыш с Донбасса. Второй раз в Баренцбурге. Ему нравится необычная природа сурового севера. Да, здесь нет лесов, нет буйной растительности, кругом голые скалы и лед-ники, ни одного деревца или кустика даже летом. Но каковы восходы и закаты! Как восхитительны весенние краски! Как радуют первые летние цветы, которые зачас-тую появляются, когда ещё снег не сошёл с тротуаров, но потоки воды уже запева-ют свои громкие песни, заглушаемые разве что резкими криками чаек да бургоми-стров. Николай в душе поэт. И хотелось бы ему остаться здесь подольше, может, даже продлить контракт, но условия работы становятся всё опаснее. За несколько дней до приезда на празднование семидесятилетия треста «Арктикуголь» в Баренц-бург высоких гостей на шахте погиб молодой шахтёр. Так случилось, что под ви-сящий тяжёлый рештак сунулся он и погиб под сорвавшимся неожиданно грузом. Разумеется, официально погибшего и назвали главным виновником случившегося, поскольку никто не мог доказать, что была дана команда нарушить правила техни-ки безопасности, хорошо известные опытному шахтёру, которому оставалось дора-ботать несколько недель до отъезда на материк. Руководство требовало выполнять план, а уж какой ценой… Да ведь и предыдущая трагедия, когда здесь же погибли сразу двадцать три шахтёра от взрыва, свелась в основном к обвинению одного взрывника, хотя комиссия установила многие технологические нарушения, при-ведшие к взрывоопасной ситуации. Вот и боятся шахтёры, не произойдёт ли в лю-бую минуту то, что уже случалось, то, о чём часто забывают ради выполнения пла-на и получения более высокой зарплаты. Вот и заливают в себя побольше спиртно-го в свободные часы, дабы не думать о предстоящей опасности. А кто-то просто уезжает.
Так что, будем сворачиваться потихоньку? Нечего нам здесь делать? Изви-ните, на архипелаге 250 квадратных километров нашей земли. Земли – уникальной с точки зрения географической, геологической, исторической, научной. Кстати, есть здесь (в Баренцбурге) музей. «Помор» – такое дали ему название.  В нём не только уникальная коллекция минералов Шпицбергена и великолепная картинная галерея, но и материалы, рассказывающие о тех, кто осваивал этот суровый край, о наших близких и дальних предках. Экспонаты, доказывающие первенство здесь зимовок русских поморов.
Есть здесь и уголь, и кое-что другое... Всё это, по праву, наше достояние. И наш уход со Шпицбергена был бы большой глупостью. Мы вправе продолжать экономическое его освоение. И не только экономическое. Вполне реальные пер-спективы представляются для развития здесь туризма.
Обратимся к посёлку Пирамида. Расположен он у подножья горы пирами-дальной формы (отсюда и название посёлка). В летнее время район этот представ-ляет собой удивительное зрелище: неожиданные для Арктики живописные долины (высокие травы, ковры цветов), шумящие водопады, голубые стены ледника Нор-деншельда, кстати, одного из крупнейших в Европе. Через эти места проходят маршруты горного туризма, в том числе к самой высокой вершине архипелага Пи-ку Ньютона. Здесь – пути миграции белых медведей, птичьи базары, лежбища мор-жей и нерпы, стада оленей.
Казалось бы, сама природа взывает к использованию посёлка в туристиче-ских и научных целях. И это, кстати, давно поняли представители других стран. Так, к  району Пирамиды огромный интерес проявила немецкая туристическая компания “Спитсберген Турз” и уже несколько лет регулярно направляет сюда ту-ристов.
А что же наши, российские туристические фирмы? Пока отмалчиваются.
В одном из решений научной конференции записано:
Обратиться к тресту «Арктикуголь» и другим заинтересованным организа-циям создать на базе посёлка Пирамида туристический и научный центры, что по-зволит сохранить уникальный кусочек российской истории и культуры.
И возможности для создания таких центров в посёлке Пирамида есть. Ещё не до конца разрушена его инфраструктура, кое-что из утраченного можно восста-новить. Конечно, усилий треста «Арктикуголь» здесь будет недостаточно. (У тре-ста едва хватает средств на поддержание добычи угля на последнем, находящемся на Шпицбергене российском руднике – Баренцбурге.)  Потребуются помощь дру-гих фирм, возможно, зарубежных. Несомненно, нужны объединённые усилия. Об этом говорили учёные на конференции. Это не могли не понять именитые гости, выступавшие с оптимистичными речами на торжественном вечере, посвящённом дню шахтёра и юбилею треста. Выступая, почти каждый преподносил руководству треста подарки для помещения их в музее «Помор». И дело не в том, что эти по-дарки пока не попали по назначению. Дело в том, что гости, посетившие предвари-тельно музей, оценили важность российского присутствия на Шпицбергене, о ко-тором буквально вопиёт каждый экспонат уникальной коллекции. Председатель Госкомрыболовства России Е.И. Наздратенко оставил восторженные слова о музее в гостевой книге, а на собрании шахтёров заявил, что Россия была, есть и будет на Шпицбергене.
Хотелось бы сказать в ответ: «Вашими устами да мёд бы пить, Евгений Иванович», а пока на переднем крае борьбы за российское присутствие на Шпиц-бергене хрупкая девушка Аня – смотритель музея и его хранитель, работающая здесь на полставки и время от времени ведущая экскурсии на английском языке иностранным туристам. Это она, а не дипломаты ежедневно влюблённо рассказы-вает всем о том, что русские поморы первыми пришли на далёкий архипелаг, кото-рый они тепло называли «Батюшка Грумант», это она убеждает всех, что русские и не собираются уходить со Шпицбергена, это она может объяснить иностранным туристам (российских не бывает), что на законсервированной шахте Грумант угля для добычи хватит ещё на триста лет. Ей это особенно хочется говорить, ибо она приехала сюда ещё ребёнком со своими родителями, потом второй раз со своим мужем-шахтёром, когда и выучила на курсах английский, чтобы уметь водить экс-курсии, и вот теперь она здесь в третий раз. По сути дела Шпицберген давно стал для неё родным домом, как когда-то был домом для поморов Галактиона Кабачева и Вапы Панова, упоминание о которых относится к середине шестнадцатого века и имеется среди находок, хранящихся в музее «Помор».
Станет ли Шпицберген родным домом для всей России зависит, конечно, не от смотрителя Ани. Проблема сохранения нашего присутствия лежит на плечах по-литиков и хозяйственников, которые должны не только восторгаться и хорошо го-ворить, но и так же хорошо что-то делать конкретное. На сегодняшний день нашей активности на Шпицбергене почти не заметно.
Не опоздать бы.
               
СИНДРОМ ЗАРУБЕЖНОЙ СЛЕПОТЫ (СЗС)

Этот синдром мною открыт давно. Страдают им чаще всего люди пишущие. Я сам журналист и некогда испытал на себе влияние мало изученной медициной болезни, которая имеет свои разновидности. Одна их них связана с диким востор-гом от первого приезда за границу.
Начитавшись Чуковского о гориллах и крокодилах, насмотревшись телепе-редач из цикла "В мире животных", попав впервые в Африку и пролетая над саван-ной, мне всё хотелось увидеть с высоты поднебесья бегущую с гордо поднятой го-ловой фигуру жирафа или мирно лежащего после удачной охоты могучего льва, не понимая, что из заоблачной выси в десять тысяч метров не только зверя, но и при-личную телевышку не заметишь.  А проезжая чуть позже в поезде, глядя из окна вагона, я был уверен, что вижу спины бегемотов, торчащие из многочисленных во-доёмов, хотя на самом деле, как потом выяснилось, это были домашние буйволы.
Но мой синдром быстро прошёл. Жизнь научила писать  то, что хорошо зна-ешь, а не то, что показалось в первое мгновение восторга. Позднее этот тип син-дрома зарубежной слепоты у меня получил название Синдром Сидорова, что было связано с появлением в журнале "Москва" огромного очерка поэта Евгения Сидо-рова "Семь дней в Гималаях", в котором восторженный от первого посещения Ин-дии стихотворец сочинял в прозе о том, что будто бы индусы настолько боготворят священных для них коров, что даже рога их покрывают золотом, что лично он, Си-доров, видел собственными глазами на улицах индийских городов во время его се-мидневного путешествия по загадочной стране. Бедному сочинителю трудно было представить, что блестевшая на солнце желтизна рогов, принятая им за золото, на самом деле была жёлтой обёрткой от конфет или чего-то другого, в порядке шутки надетого на рога коровы ребячившимся индусом.
Тогда я задумался над тем, почему у серьёзного автора в серьёзном произ-ведении великое множество искажений действительности. Ведь не хотел же он просто дурачить людей? Нет, конечно, он просто был болен приобретенным син-дромом зарубежной слепоты – видел то, что фантастично отображалось в опалён-ном пламенем восторга мозгу. Эта, наиболее часто встречавшаяся раньше болезнь,  связана была с нечастым посещением различных стран советскими гражданами.
Вторая разновидность того же синдрома, которую я назвал "куриной" по аналогии с куриной слепотой, была мною открыта в Индии, где по пути в метал-лургический город Бокаро кто-то из покидавших этот город сказал мне, что чувст-вовал себя там три года пребывания, как в тюрьме. Слова эти потрясли меня, когда, приехав в советский городок, я окунулся в зелёный оазис огромного разнообразия диковинных для нас растений: баньяна, папайи, кокосовых и финиковых пальм, манго, ананасов, зарослей бамбука, тростника, фисташковых деревьев. Да, городок был окружён колючей проволокой, а у ворот стояли полицейские. Но охраняли они не преступников, а довольно богато живших здесь советских специалистов, не по-зволяя многочисленным бедным индусам докучать русским своими просьбами, а потому и не пропуская их в городок. Дорого бы отдали миллионы наших сего-дняшних бедняков, чтобы пожить хоть немного в такой, с позволения сказать, тюрьме.
Как-то я шёл по улице городка и обратил внимание встретившейся знакомой на красивый полёт попугаев. А она удивлённо воскликнула:
- Как, разве здесь есть попугаи?
Я был ошарашен. Она прожила в городке три года и не знала, что каждый день перед окнами её дома на дереве сидят красивейшие экземпляры ожерелловых попугаев с красными, как клюква, клювами и нежно зелёным оперением.
Находясь постоянно в плену мыслей о заработанных рупиях и о том, что можно ещё подешевле купить, многие совершенно не замечали окружающую кра-соту и потому чувствовали себя как в тюрьме. Именно такую зарубежную слепоту я назвал куриной.
Но сегодня мне приходится говорить о третьей разновидности. Рассмотрим её повнимательнее, ибо она нова и становится опаснее первых двух, которые со временем всё же проходят.

Синдром зарубежной слепоты Гольца

С Александром Гольцем, корреспондентом еженедельника "Итоги", я по-знакомился в аэропорту Лонгиербюена почти неожиданно, заметив у багажной транспортёрной ленты небольшого худощавого человека с несколько восточной внешностью и растерянным взглядом, по которому догадался, что только что со-шедший с самолёта норвежской авиакомпании человек явно из России, а потому сразу подошёл к нему и спросил:
- Вы Гольц?
Услышав русскую речь явно русского человека, он обрадовано кивнул голо-вой и я представился. А собеседник торопливо сообщил, что хотел бы поскорее "оторваться" от норвежцев и познакомиться с жизнью русских на архипелаге. Я обнадёжил, высказав готовность руководства российского рудника в любое время принять представителя российской прессы.
Нет, на самом деле я не приехал встречать земляка из Москвы. У меня были другие гости. Но норвежцы заранее известили трест "Арктикуголь" и консульство Российской Федерации на Шпицбергене о предстоящем прибытии российского журналиста, которого пригласила норвежская сторона по линии Министерства иностранных дел Норвегии для освещения мероприятия, посвящённого годовщине гибели российского самолёта на Шпицбергене.
В четырёхстраничной программе недельного визита господина Гольца, со-ставленной норвежской стороной, предусматривались встречи в Министерстве иностранных дел и Министерстве юстиции Норвегии, в комиссии по расследова-нию авиакатастроф, беседы с губернатором и представителями местной админист-рации архипелага Шпицберген, осмотр места катастрофы самолёта и участие в от-крытии мемориального памятника погибшим, были расписаны гостиницы и обеды в ресторанах за счёт норвежской стороны. Три строчки программы посвящались однодневному посещению российского посёлка Баренцбург.
Замечу а про по, что в опубликованном затем материале Александра Гольца на эту тему под заголовком "Брошенные у полюса", разместившемся пространно на пяти страницах еженедельника, из четырёхсот с лишним строк текста ровно сорок были посвящены вопросу катастрофы самолёта. Ими завершалась статья, но я хочу начать именно с них, так как здесь особенно проявился синдром слепоты, обозна-ченный мною ранее, но особенность которого, что заставило меня дать ему новое имя, заключалась в том, что автор, ослеплённый приёмом, командировочными и всем сопутствующим, писал пером не то, что было всем очевидной правдой, а то, что хотелось видеть заказчику. Понятное дело – кто платит, тот и заказывает музы-ку. Но ведь должна же быть ещё и совесть гражданина? Или в нашем разваливаю-щемся государстве и это уже свалено в корзину прошлого?
Поговорим же об этом.
В своих сорока строках о гибели самолёта господин Гольц коснулся темы, которая год назад взбудоражила всех да и теперь ещё не закрыта, но он привнёс в тему своё неожиданное для русского человека видение, точнее то видение, которое от него и ждали те, кто оплачивал его поездку. Вот что он пишет о событии годо-вой давности:
"Прибывшие из Москвы спасатели рвались начать работы. Однако норвеж-цы, имевшие точные данные, что в живых после катастрофы никого не осталось, запретили отряду в условиях плохой погоды подниматься наверх. Спасатели, по норвежской версии, запрет проигнорировали. Норвежцы расценили это, как поку-шение на свой суверенитет. "Я тут же приказал арестовать их, – без тени сомнения в правильности тогдашних действий говорит вице-губернатор. – Впрочем, через несколько часов инцидент разрешился. Потом мы крепко выпили с этими парнями. Впервые в моей жизни я пил с людьми, которых приказал арестовать".
Удивительно цинично звучат эти строки, вышедшие из-под пера российско-го журналиста. Почему здесь дана только норвежская версия? И почему, собствен-но, только ей посвящены эти сорок строк?
Чтобы читателя этой статьи и самого господина Гольца не отсылать к моей собственной статье на эту же тему, опубликованной в четвёртом номере журнала "Вокруг света", я процитирую данное мной описание той же ситуации с наручни-ками, которая, кстати, произошла аж на третий день после гибели самолёта.
" ...губернатор и министр юстиции Норвегии посещают Баренцбург. С ними встречаются наши шахтёры, требуют разрешить российским спасателям присту-пить к работе: они уже сутки здесь и не могут получить согласия норвежской сто-роны на проведение спасательных операций.
Министр обещает помочь. К вечеру этого дня наши спасатели, наконец, вы-летают к месту катастрофы, где у подножия горы в месте, указанном норвежцами (выделение моё), устанавливают свою палатку и, по договорённости с норвежца-ми, принимают на себя самый трудный участок – край и верхний склон горы. Для подготовки крепежа верёвок двое поднимаются на плато и тут же обнаруживают лежащий совершенно открыто один из "чёрных ящиков" ярко-оранжевого цвета. Он хорошо заметен на белом снегу, но по какой-то странной причине не был до сих пор обнаружен норвежцами. Спасатели сообщают о находке по рации оставшимся внизу товарищам. Через некоторое время на плато садится норвежский вертолёт, и российских спасателей арестовывают, надевают на них наручники, обыскивают и пять часов допрашивают в конторе губернатора".
Нет, никто не пил с ними в ту ночь. Голодными почти в полночь их доста-вили в аэропорт только после моего возмущённого телефонного звонка губернато-ру. Во время допроса никто не говорил о погодных условиях. Норвежцев интересо-вали воинские звания спасателей и какие-то скрытые цели, которые они будто бы преследовали во время подъёма на гору.
Да, инцидент со спасателями и с требованием убираться со Шпицбергена был потом исчерпан. Норвежцы действительно многое сделали для того, чтобы за-гладить свою вину, мы стараемся не вспоминать об этом при наших многочислен-ных встречах, но это совсем не значит, что кому-то может позволяться перекраи-вать происшедшее на свой лад. Тем более что и причина катастрофы до сих пор не раскрыта, хотя сами норвежцы официально утверждают полную невиновность в ней российских пилотов и исключают какие-либо неполадки в самолёте. А вот ска-зать со сто процентной уверенностью о правильности действий норвежских авиа-ционных служб они не могут, а потому и ощущают ещё большую свою вину, кото-рую и пытаются загладить всеми способами, для чего, видимо, и привлекли даже российского журналиста. Он и отблагодарил их всей своей статьёй, основная суть которой, как я уже сказал, не имела отношения к аварии самолёта, но, как и в по-следней части, отвечала запросам заказчика.
Статья самыми первыми строками берёт быка за рога, утверждая безапелля-ционно: "Баренцбург – один из двух самых северных российских угольных рудни-ков, находящихся на норвежском архипелаге Шпицберген, – воображения не пора-жает. Здесь нет никакой северной экзотики".
Настроение автора сразу чувствуется по этим словам. Ежегодно тысячи ту-ристов со всех концов земли от Японии до Америки приезжают на архипелаг по-любоваться экзотикой севера, при этом неизменно стремясь посетить российские шахтёрские посёлки. Господин Гольц заметил лишь "Несколько общежитий-пятиэтажек, примостившихся среди совершенно голых гор, гостиницу для коман-дированных, административное здание, клуб и бюст вождя мирового пролетариа-та", что, как ему кажется, "ещё лет 10-12 назад... можно было встретить по всему "третьему миру" – от Афганистана до Камбоджи".
Мне не довелось побывать в упомянутых странах, но я работал в Судане, Сомали, Индии и Пакистане. Нигде зданий подобных шпицбергенским я не встре-чал. Условия севера с его вечной мерзлотой и оттаиванием верхнего слоя в корот-кое летнее время заставили строить кирпичные и блочные дома на высоких сваях, вбитых глубоко в мерзлоту. Этого нельзя не заметить. Более того, стремясь прив-нести чисто русский дух в архитектуру, строители с любовью обшивали некоторые каменные дома деревянными планками, украшенными резьбой в старинном стиле, создавая впечатление деревянного русского дома. Именно эти дома туристы запе-чатлевают себе на память фото и видео камерами.
В другом российском посёлке Пирамида питьевая вода подаётся из искусст-венных озёр в горах, где дамба, удерживающая воду, замораживается специальным оригинальным устройством с использованием газа хладона, что позволяет соору-жению не размываться талыми водами. Но туристов поражают не только интерес-ные технические решения, но главным образом тот факт, что на самом крайнем се-вере русские сумели построить посёлки городского типа, напоминающие собой часть современной России.
Столичному журналисту, быть может, хотелось увидеть на севере экзотич-ные ледяные хатки, и потому его разочаровали современные пятиэтажки и совер-шенно не восхитил прекрасный спортивный комплекс с плавательным бассейном длиной в двадцать пять метров, заполненный морской водой, с закрытым футболь-ным полем, площадками для тенниса, бадминтона, тяжёлой атлетики, шахмат и бильярда. Им не замечены были теплица, коровник и свинарник, содержащиеся в прекрасном состоянии, но тем не менее приходящие в упадок из-за нехватки кор-мов. Не так давно здесь был и птичник с более чем двумя тысячами кур, что позво-ляло в достаточной степени обеспечивать жителей заполярного посёлка свежими яйцами. Экономический развал не позволил сохранить кур и может привести к ут-рате крупного рогатого скота, дающего пока свежее молоко.
Вот ведь о какой трудности можно было рассказать отечественному журна-листу. А его обеспокоил бюст Ленина, как анахронизм. Но мы, живущие на Шпиц-бергене, рады тому, что здесь не перечёркнута история страны. Кстати, это радует и многочисленных туристов, которым наша перестройка на материке с внедрением всего западного на улицы, стоит уже поперёк горла, так как западное им самим давно надоело. Но журналист Гольц коснулся истории Шпицбергена по-своему, видя её через призму плательщиков командировки. Потому только он вкладывает в уста обитателей советских поселений риторические вопросы: "Ребята, а что, собст-венно, мы тут делаем? Кому всё это нужно?" Эти вопросы интересуют обычно тех, кто хочет занять наше место.
На самом деле те, кто работают на Шпицбергене, такие вопросы никогда не задают. Шестьдесят пять лет назад уголь был не только поводом для присутствия России на Шпицбергене, о чём заявляет Гольц. Даже сегодня в трудных экономи-ческих условиях твёрдое топливо везут с архипелага на материк, так как это оказы-вается выгоднее, иначе давно прекратили бы заказы. Сегодня нет государственных разнарядок. Но Гольц решил этого не заметить и рассуждает об истории, кратко передав её по норвежской трактовке. Даже беседа с профессором археологом Стар-ковым его не воодушевляет. Ну, подумаешь, что он и другие утверждают будто русские были первыми на Шпицбергене, так норвежцы-то оспаривают это. Они де и архипелаг назвали Свальбардом, так как викинги упоминают однажды это слово в своих сагах.
Не хочет российский гражданин Гольц поверить тому, что "Свальбард" в переводе означает "край льда", до которого могли в те древние времена добраться викинги, о чём они и записали в сагах. Край льда, но не архипелага, к которому в те времена невозможно было добраться в течение четырёх суток, после которых ви-кинги сделали запись о Свальбарде. Тогда как русские поморы согласно литера-турным источникам посещали Шпицберген, который называли Грумантом, ещё в пятнадцатом веке. Об этом говорит в своём письме португальскому королю Жуану Второму, датированном 1495 годом, немецкий учёный И. Мюнстер. Его сообщение об открытии русскими новой земли под "суровой звездой арктического полюса" подтверждается рядом документов датских архивов и хорошо известной книгой С. Герберштейна "Записки о Московии", изданной в Вене ещё в 1549 году, то есть за пятьдесят лет до официального открытия Шпицбергена Уильямом Баренцем.
Не плохо было бы вспомнить российскому корреспонденту, касающемуся темы истории Шпицбергена, что первый уголь на архипелаге русские добыли в 1912 году. В музее "Помор" в Баренцбурге господину Гольцу показали заявочный знак на разработку месторождения и надпись на щите: "1912-1913. Общество Гру-мант. Санкт-Петербург, Россия". В 1913 году для разработок угля на Шпицбергене был создан русско-немецкий угольный консорциум, который приобрёл на архипе-лаге три угольных участка. В связи с началом войны, немцы были исключены из консорциума, который преобразовался в акционерное общество "Русские угольные копи Грин-Гарбур".
В этот период велась острая дипломатическая борьба за обладание архипе-лагом Шпицберген. В 1912, 1913 и 1914 годы норвежская, шведская и русская де-легации ведут переговоры и принимают проект конвенции о совместном правлении на архипелаге. Но возражали другие государства.
Советское правительство, в том числе и Ленин, чей бюст огорчил россияни-на Гольца, обращали внимание на Шпицберген и добычу угля не только в 1932 го-ду, когда, по словам ослеплённого автора статьи, фирмы других стран "посчитали добычу угля нерентабельной и покинули Шпицберген", но и в предыдущие годы. В 1920 году тяжёлое экономическое положение вынудило продать российские участ-ки Шпицбергена голландской фирме "Неспико", но Совет Народных Комиссаров молодой советской республики тем не менее в этом же году принимает постанов-ление "О заключении соглашения с Шпицбергенским каменноугольным обществом о совместной эксплуатации каменноугольного месторождения на о.Шпицберген", а спустя шесть лет у компании "Англо-русский Грумант" приобретается участок Пи-рамида, именно тот, на котором сегодня собираются прекратить добычу угля, ставшую теперь нерентабельной. Позднее приобретаются территории Груманта и нынешнего Баренцбурга и создаётся трест "Арктикуголь".
Вот ведь какова была история, и потому не в праве никто намекать, что Со-ветское правительство интересовалось не столько углём, сколько военным присут-ствием на архипелаге вопреки международному соглашению, хотя стратегическое положение страны должно беспокоить и сегодня каждого россиянина. К счастью, это понимают другие журналисты и политики, не страдающие  синдромом зару-бежной слепоты Гольца и потому в "Литературной газете" появляется интервью с губернатором Мурманской области Ю.А. Евдокимовым "Шпицберген - это геопо-литика", в котором умный хозяйственный руководитель, казалось бы не связанный напрямую с далёким архипелагом, с болью в сердце говорит: "...можно лишь удив-ляться близорукости тех государственных деятелей, которые смотрят на Шпицбер-ген только через фискальные очки налогового инспектора, таможенного чиновника Минфина, игнорируя стратегические интересы России" и завершает словами "Есть в русском Севере что-то такое, что и словами-то не просто выразить, но что очень сильно воздействует на умонастроения россиян. И добровольный уход со Шпиц-бергена, некогда открытого русскими поморами, горько отзовётся в душе каждого россиянина. Просто так, незаметно потеря Шпицбергена не пройдёт – не только в военно-стратегическом плане, но и по части исторического воздаяния тем, кто, не приведи Господь, допустит первое за тысячу лет отступление России на Севере".
Российскому губернатору известно то, о чём не захотел говорить журналист Гольц, хотя не мог не знать, что помимо угля архипелаг интересен нефтегазонос-ными перспективами, здесь есть в промышленных количествах розовый мрамор, барит, кварциты, открыт источник минеральной воды, район архипелага важен для рыбной промышленности.
В чём прав был Гольц в своей статье так это в том, что забыло государство своим вниманием российские рудники. Действительно даже привоз кораблём ка-пусты или моркови является для жителей посёлков радостным событием. И срав-нивая жизнь норвежского и российских посёлков, журналист, без сожаления, прав-да, сообщает, что уровень жизни у норвежцев значительно выше. На тысячу с не-большим человек населения у них есть и несколько гостиниц, и школа со ста семь-юдесятью школьниками, и два детских сада, и университет, и рестораны да магази-ны, и несколько туристических фирм. Вот только утверждать, что всё благодаря лишь дотациям государства будет ошибкой. Это в российских посёлках на государ-ственные деньги были в прежние годы школы и детские сады, которым завидовали норвежцы, был и филиал горного института, а шахтёры завидно хорошо питались и имели магазин полный товаров, которые систематически направлялись на Родину посылками. Всё это ушло с уходом прежней системы. Теперь мы сами завидуем соседям.
Настоящее развитие норвежского посёлка Лонгиербюен началось с появле-нием аэропорта и затем с активизацией туризма. Проведя с норвежцами большую часть недельной командировки, можно было журналисту лучше познакомиться с цифрами, которые свидетельствуют, что только в прошлом году около пятнадцати тысяч туристов оставили в магазинах и туристических фирмах Лонгиербюена два-дцать пять миллионов долларов. На такие деньги можно развиваться. За это же время российские посёлки получили от туризма скромную сумму в сто тысяч дол-ларов. А разве мы не могли бы получать миллионы, будь у нас транспорт, магази-ны с русскими товарами, хорошая туристическая фирма вместо двух гидов-переводчиков? Но кому это надо? Кто ещё, кроме губернатора Евдокимова, с бо-лью в сердце думает о будущем российского Шпицбергена и о России вообще?
Журналист Гольц с умилением пишет о хороших норвежских законах, кото-рые "весьма приблизительно" соблюдаются в российских посёлках. При этом он вспомнил увиденную им в аэропорту Лонгиербюена надпись на русском языке "Не оставляйте мусор и остатки еды на лоне природы". Да такая просьба от норвежцев есть, но она написана и на норвежском языке, и на английском, чего не заметил журналист. Между тем, к сожалению, именно норвежцы осквернили русский па-мятник на Груманте, сорвав с него звезду, норвежцами была разрушена вековая марка моря, установленная экспедицией ледокола "Ермак" для определения коле-бания уровня океана (копия этой марки теперь только в музее Баренцбурга), нор-вежцы поставили деревянный домик рыбаков и охотников на территории, относя-щейся к памятнику российской культуры – возле могилы помора Старостина, хотя именно норвежское законодательство запрещает всякие строительства вблизи ох-раняемых памятников.
Нет, я не хочу сказать, что норвежцы плохие люди. Но совсем никуда не го-дится, когда сами русские себя оплёвывают. За шесть лет работы на Шпицбергене мне приходилось видеть и поднимать за плечи в дым пьяных норвежцев, не раз вы-слушивал жалобы горничных на дикий беспорядок, оставляемый в номерах гости-ницы норвежскими постояльцами, слышал грубости и резкости со стороны некото-рых наших соседей, но таких единицы, зато великое множество наших друзей из соседнего государства никогда ничего подобного себе не позволяют.
Дело в том, что они такие же люди, как и мы. Нам выпало вместе жить на одном архипелаге. Можно, конечно, спорить о том, кто пришёл сюда раньше, кто позже, не смотря на то, что сотни и сотни археологических находок доказывают приоритет появления русских на Шпицбергене, ни у одной другой страны нет та-ких доказательств. Но это вопрос истории.
Сегодня же народы хотят дружить между собой и жить в согласии. Шпиц-берген территория общая. Уникальное место для проявления содружества наций. Простые люди к этому готовы. Дело за политиками и правительствами стран. Нор-вежцы прилагают все силы, чтобы сохранить своё присутствие на архипелаге. Мы не должны отставать от них ни в каком пункте. А для этого нужно уже сегодня принимать решение о российском присутствии на Шпицбергене, нужно помочь выстоять шахтёрским посёлкам, обеспечивая их нелёгкий труд всем необходимым.
Статья журналиста Гольца вышла буквально за день до новой трагедии на Шпицбергене, когда взрыв в шахте унёс жизни ещё двадцати трёх человек. Среди них оказался и давний участник художественной самодеятельности исполнитель русских и украинских народных песен Анатолий Фоменко. Его последнее выступ-ление на сцене довелось увидеть господину Гольцу. Добрых слов о людях, которые рискуют жизнями под землёй, а потом своё свободное время уделяют самодеятель-ному творчеству, вместо того, чтобы пить по-чёрному, у журналиста не нашлось. Он сообщил о концертах, как о способе зарабатывать деньги. Откуда ему было знать, что тот же Анатолий Фоменко уже третью командировку выступал на сцене Баренцбурга и настолько нравился своим сильным голосом норвежцам, что те не раз приглашали его в норвежские города Лонгиербюен, Тромсё, Харштад, Осло, передавали его выступления по радио и телевидению? И это не были коммерческие выступления, как не были вообще концерты самодеятельности платными в совет-ские времена.
Да, мы заключили договора с туристическими фирмами на экскурсионное обслуживание в российских посёлках, куда, по их просьбе,  входят и концерты ху-дожественной самодеятельности. Бизнесом занимается трест "Арктикуголь", как ему и положено, а самодеятельные артисты выполняют просьбу треста и показы-вают своё искусство иностранным туристам. И подставляем мы сегодня кружки под мелочь, которую с радостью бросают восхищённые концертом зрители. Так ведь нынче вся страна с протянутой рукой по миру ходит. Что ж артистов самодея-тельных укорять? Настоящих-то профессиональных исполнителей здесь на архипе-лаге почитай лет пятнадцать не видели.
Вот о чём мог бы написать журналист Гольц, если бы не оказалось у него опасного синдрома зарубежной слепоты. Если живёшь в России, ей надо помогать, даже если краешек страны оказался на далёком архипелаге. В тяжёлые годы граж-данской войны, в самые первые годы советской власти мы помнили о своих грани-цах и не теряли ни пяди России. Неужели же сегодня, когда громогласно заявляют о долгожданном переломном моменте в экономике России, мы можем отказаться от исстари русского, что может, как знать, подарить нам в будущем неожиданные истоки к процветанию?
«Правда», 13.03.1998

МИДИИ НЕ КАРТОШКА – ГОЛОДОВКУ НЕ ВЫЗЫВАЮТ

Перед уходом в историю 2003 года нам хотелось бы обратить внимание нашего читателя и депутатов новой Государственной Думы на самый удалён-ный кусочек российской земли, на котором трудятся российские и украинские шахтёры. Норвежская газета «Свальбардпостен», что выходит на Шпицбер-гене в норвежском посёлке Лонгиербюен, посвятила три информационные за-метки (последняя от 3 октября 2003 г.) чрезвычайной ситуации в российском шахтёрском посёлке Баренцбург, связанной с голодовкой пятерых украинских шахтёров. Редакция предлагает читателям «Советской России» самим про-комментировать публикуемый перевод этих заметок, оставляя за собой право вернуться к материалу после получения читательских отзывов.
Для большей информации сообщаем только, что трест «Арктикуголь» на-чал добычу угля на собственных участках архипелага Шпицберген в 1932 году.  До развала Советского Союза работа на шахтах архипелага считалась престижной и высокооплачиваемой, шахтёры обеспечивались товарами широкого потребления и бесплатным питанием такого качества, что это вызывало зависть у работав-ших по соседству норвежцев.  О сегодняшней ситуации пишет газета «Свальбар-дпостен».

«Свальбардпостен», 4 июля 2003 г.

ОБЪЯВЛЕНА ГОЛОДОВКА, ЧТОБЫ УЕХАТЬ ДОМОЙ

Рабочие Баренцбурга объявили голодовку в качестве протеста против усло-вий работы в российском посёлке

Турбьёрн Педерсен

Пять шахтёров были отправлены на материк в понедельник грузовым судном после того, как они объявили в прошлом месяце голодовку протеста против плохих условий работы в Баренцбурге.
По сведениям, полученным в Баренцбурге от источника, который просил не называть его имени, голодовка длилась несколько дней прежде, чем её участники Терлецкий, Черненков, Граб, Ганичев, и Душлиюк были посажены на грузовое судно угледобывающей компании, прибывшее в посёлок под погрузку уг-ля. Шахтёры сами попросили отправить судном в Россию за счёт компании.

Прекратили работу
Пятеро шахтёров, прибывших в этом году на Шпицберген для работы по контракту в течение двух лет, были недовольны всем, начиная с питания в столовой и кончая зарплатой, которую они получали. В своём письменном заявлении пятеро обвинили компанию Трест «Арктикуголь» в «нарушении контрактных обязательств, ухудшении их положения и несоблю-дении трудового законодательства».
- Они прекратили работу и оставались в своих квартирах, - поясняет наш источник, добавляя, что ситуация в посёлке ухудшается и недовольство ею постоянно растёт последние несколько лет.
- Разница между руководством и простыми работниками стала значи-тельно больше. Наш источник, который наблюдает за положением в посёлке много лет, считает, что условия работы становятся с каждым годом всё хуже и хуже.

Нарушены законы
В своём заявлении пятеро участников голодовки пишут, что «для шахтёров, работающих в особо опасных условиях, ввели восьми часовой ра-бочий день. Тарифы не соответствуют действительности, они занижаются. Ра-ботников привозят в посёлок на ложных условиях, обещая гораздо выше зар-плату. Питание в столовой не соответствует санитарным нормам».
В то время как трест «Арктикуголь» зимой этого года среди прочих мероприятий установил в посёлке новую телефонную сеть, впервые осуществил прямую спутниковую связь, возобновил полёты вертолётов в Баренцбурге и начал снова использовать чартерные рейсы самолётом из Москвы в норвежский аэропорт Лонгиербюена, недовольство среди рабочих достигло кульминации, вылившейся в голодовку.
Трест «Арктикуголь» не захотел комментировать ситуацию. Пред-ставитель российских властей заявляет, что «ничего не слышал о голодовке» и по-тому не хочет больше говорить об этом.

Письменное заявление
Говорят, что пятеро участников голодовки  заранее предупредили письменно и устно норвежские власти о возможности объявления голодовки.
- Я не могу подтвердить, что голодовка была, – сообщил редакции «Свальбардпостен» помощник губернатора Юнни Линейкро. - Но нас инфор-мировали о том, что существует конфликт между некоторыми недавно при-бывшими работниками и руководством треста «Арктикуголь» по вопросу усло-вий труда. Руководство треста «Арктикуголь» сообщило нам, что пять работни-ков изъявили желание уехать домой и что ни отправляются грузовым судном в Россию.
- В рукописном заявлении, переданном губернатору в Баренцбурге участниками акции в середине июня этого года, голодовка упоминалась в каче-стве возможной формы протеста, - подтвердил Линейкро.

Двусторонний конфликт
По сообщению губернатора, конфликт этот – предмет рассмотре-ния прежде всего рабочих и руководства треста «Арктикуголь».
- Как в (норвежском посёлке ред.) Лонгиербюене, так и в  (российском посёлке ред.) Баренцбурге конфликты, связанные с трудовым соглашением яв-ляются делом двух сторон. Закон об условиях труда предписывает определён-ные правила и их нарушение рассматривается процессуальным порядком. В данном случае, - говорит Линейкро, - работники захотели уехать, и они уехали.
Однако источник в Баренцбурге говорит, что У них «практически никто и никогда не обращался в норвежские судебные инстанции».
- Но я не понимаю, - добавляет источник, почему не принимается ни-каких мер, если на архипелаге действует норвежское законодательство.
В Баренцбурге работники платят за жильё и электроэнергию, но обеспечи-ваются бесплатным питанием в столовой. Только проезд до места постоянного проживания по окончании контракта оплачивается трестом «Арктикуголь». Как сообщает наш источник, зарплата в течение контракта постепенно увеличивается, но выдаётся на руки лишь по окончании двухлетнего контракта.



«Свальбардпостен», 11 июля 2003 г.

В БАРЕНЦБУРГЕ НЕ ХУЖЕ

Российская угледобывающая компания отрицает, что условия для работаю-щих в Баренцбурге стали хуже

Турбьёрн Педерсен

Пятеро украинцев предприняли акцию протеста против, как они считают, нарушения российского трудового законодательства и против слишком низкой за-работной платы. В заявлении норвежским властям они обвиняют угледобывающую компанию трест «Арктикуголь» также и в плохом питании для рабочих, которое «не соответствует санитарным нормам».
Заместитель Генерального директора треста «Арктикуголь» Василий Тимо-феевич Гуков отвергает все обвинения пятерых украинцев, которые решили объя-вить голодовку, если с ними не расторгнут двухлетний контракт и не отправят на материк за счёт угледобывающей компании.
- Я не понимаю, какие условия стали хуже, - говорит он. – Зарплата повышается постоянно и соответствует российскому законодательству. Закон требует от нас платить по минимальному тарифу. Если бы мы платили ниже та-рифа, нас бы наказали за это.
- И питание не стало хуже, чем в прошлом или позапрошлом году, - говорит Гуков. – Действительно у нас была задержка с поставкой в мае. Но та-кое случается и в Лонгиербюене. Я очень люблю мидии, но я не всегда могу купить их в Лонгиербюене. Иногда мидии и бананы можно купить в Лонгиер-бюене, а иногда нет.
Заместитель генерального директора рассматривает обвинения в постоян-ном ухудшении условий труда и росте различия между рабочими и руководством треста, как «попытку представить трест «Арктикуголь» в негативном свете». Одна-ко Гуков соглашается, что продолжительность рабочего дня увеличена с шести до восьми часов.
- Но в соответствии с российским законодательством восьмичасовый рабочий день не запрещён. А на шахте Свеа Норд (норвежская ред.) смены да-же длиннее, - отмечает он. – Пять украинцев, которые были отправлены домой грузовым судном в начале этого месяца, приехали в Баренцбург в апреле сро-ком на два года по контракту. По крайней мере, двое из них, - заявляет Гуков, - были нарушителями дисциплины.
- Есть такой сорт людей, которые либо по характеру, либо по деловой квалификации не срабатываются с бригадой. Участники инцидента принадле-жали к такой категории лиц, - говорит Гуков и подтверждает это тем, что разго-варивал об этих людях с их предыдущими руководителями.
- Все работники подписывают контракт в Москве. Этот контракт соот-ветствует законодательству и принят профсоюзом, - поясняет заместитель Ге-нерального директора. Он считает, что трест «Арктикуголь» выполнил свою часть контрактных обязательств тогда как участники голодовки «прожили в Ба-ренцбурге бесплатно более двух месяцев и получали от треста бесплатное пи-тание».

”Свальбардпостен”, 3 октября 2003 г., стр.2 с тремя фотографиями

НИКАКИХ ОВОЩЕЙ В БАРЕНЦБУРГЕ НЕТ

В Баренцбурге нет свежих овощей – население долго ждёт прихода судна с продовольственной поставкой.

Сигри Сандберг М.

Около тысячи жителей посёлка Баренцбург не получают свежих овощей. Им давно обещают поставку с ближайшим кораблём, но она откладывает-ся снова и снова. Насколько известно редакции газеты ”Свальбардпостен”, свежих овощей нет в Баренцбурге около двух месяцев. В посёлке нет так же горючего. Ле-том пятеро шахтёров объявили голодовку в связи с недовольством положением в посёлке. Их отправили в Россию.

Никакого желания сотрудничать
На прошлой неделе губернатор Удд Улсен Ингерё посетил россиян в Баренцбурге по поводу проблемы с овощами.
- Овощей на самом деле не хватало, - сказал Ингерё, - но нас заверили, что ничего серьёзного нет.
- Обсуждалась ли возможность сотрудничества с Лонгиербюеном в плане обеспечения продуктами питания?
- Нет. Я тоже спрашивал, нужна ли какая-нибудь помощь от нас, мо-жет, предварительное обеспечение, но меня заверили, что ситуация под контро-лем, - сказал Ингерё.
Проблема
Хотя российский консул в Баренцбурге, Александр Анатольевич Ан-типов, согласен с тем, что в посёлке нет овощей.
- Да, это проблема, - говорит Антипов.
- Что если возникнут серьёзные проблемы с поставкой продуктов пи-тания?
- В случае критической ситуации консул обязан доложить в Москву, но сейчас ситуация не настолько драматична, - ответил консул.
Заместитель директора угледобывающей компании Гуков сообщил через своего переводчика что они ожидают в октябре три судна с поставками. Они долж-ны привезти как горючее, так и овощи и фрукты.
- В настоящее время у нас есть овощные консервы, - говорит Гуков и добав-ляет, что в посёлке достаточно мяса. 

Постскриптум: Не можем не сказать лишь несколько слов по поводу любви к мидиям руководителя Гукова. У нас сильное сомнение по поводу того, что норвежские шахтёры примут решение объявлять голодовку по случаю от-сутствия в продаже мидий. Однако и российских шахтёров проблема мидий не беспокоит, хотя таких деликатесов в российском посёлке вообще нет. Этот факт уже сам по себе доказывает огромную пропасть между руководством треста, любящим мидии, и простыми рабочими, не имеющими в своём пита-нии достаточно даже обычных свежих овощей, не говоря уже о других необхо-димых продуктах питания. Эта ситуация напоминает сказку о короле, кото-рый с удивлением узнав о том, что его крестьяне бунтуют из-за отсутствия у них хлеба, воскликнул: Какие глупые люди! Если у них нет хлеба, зачем бунто-вать? Пусть едят пирожные
По последним сведениям судно с продуктами питания для шахтёров прибыло-таки в Баренцбург в начале ноября. Это, конечно, очень хорошо. Хо-чется верить, что следующие поставки всего необходимого  полярникам Ба-ренцбурга будут осуществляться, не дожидаясь взволнованных  публикаций норвежской печати. В то же время руководством треста "Арктикуголь" при-нято и успешно осуществляется решение по ликвидации собственного фер-мерского хозяйства. Коровы, дававшие свежее молоко, творог и сметану, столь полезные детям, теперь забиты, а из трёхсот свиней, осталось не более сот-ни. Так что заявление Гукова о том, что в посёлке достаточно мяса, может при таких поставках вскоре стать лишь благим пожеланием.


































ЧАСТЬ 3

ЛИТЕРАТУРНЫЕ МЫСЛИ

ОКСТИТЕСЬ, ГОСПОДА «ШОЛОХОВРЕДЫ»!

Под этим словом я имею в виду тех горе критиков, которые вновь и вновь берутся за творчество неподъёмного для их ума писателя Михаила Шолохова не с тем, чтобы разобраться и помочь другим понять, а лишь с одной целью опорочить русского классика, а заодно навредить читателю, заводя вновь и вновь старую пес-ню о том, что роман «Тихий Дон» написан не Шолоховым, а кем-то другим.
Окститесь, господа! Сам-то я не верующий и никогда не крестился, но не завидую большим писателям и не пытаюсь опорочить их имена, если не знаю, ка-кой гений их осенил на великое произведение. А ведь «Тихий Дон» удостоен, в числе других почётных наград, и Нобелевской премии, причём не за антисоветизм, как, например, небезызвестный  «Архипелаг ГУЛАГ», а за мастерство исполнения и эпохальную значимость произведения. Самому же автору не «Архипелага», а «Тихого Дона» до конца дней своих приходилось доказывать это самое авторство именно по причине огромного таланта, который многие не захотели ему – молодо-му тогда – «простить».
Но прошли годы. Да, не могли найти рукопись романа и сочинялись версии одна другой хлеще. Искали в соавторы кого-нибудь поприличнее, с точки зрения хулителей.  Не нашли. Зато, к счастью, нашлась-таки сама рукопись. К счастью, что нашлась, но к несчастью, что после того, как сам автор ушёл из жизни. И большие специалисты прочли рукопись, и подтвердили они, что рука Шолохова несомненна. Правда, немало ещё тайн в вопросе, почему рукопись столько лет не находилась, почему обнаруженная случайно в семейном архиве аж в 1984 году бы-ла передана в государственный архив лишь через 16 лет, но это вопрос другого по-рядка, на который с предельной ясностью и почти полностью ответил Виктор Ко-жемяко в газете «Правда», № 92, 2000 г.
Меня сегодня интересует другое - почему в газете «Орловский Вестник», № 28, 2000 некий Владимир Самарин, занимавшийся, как я слышал, политикой, но, видимо не совсем успешно, а потому решивший, очевидно причаститься к литера-турной сенсации и вновь возвращается к теме авторства «Тихого Дона», теперь уже пытаясь доказать, что именно опубликованные страницы рукописи свидетельству-ют о плагиате. Окститесь, господин Самарин! Сколько же можно выдумывать?
С Вашего позволения, я тоже занимался сличением рукописи с публикация-ми на предмет установления авторства, но другого писателя и другого романа, чьи судьбы схожи с историей «Тихого Дона» в том, что произведение тоже стало все-мирно известным, а его автора обвиняли в плагиате. Вы, конечно, догадались, что я имею в виду не Шекспира, которого до сих пор донимают критики по тому же по-воду, а нашего советского писателя Николая Островского и его незабываемый ро-ман «Как закалялась сталь».
Любопытно, что авторство как Островского, так и Шолохова особенно яро-стно опровергали за рубежом. Но если это понятно было в те послереволюционные годы, когда Советскую власть очень не любили за пределами нашей Родины, и по-тому они старались хаять всё, что можно, а любой успех подвергать сомнению, то совершенно непонятно, почему наши соотечественники сегодня всё ещё пытаются лить воду на их мельницу, хотя уже и разрушена страна социализма, и можно было бы, казалось, успокоиться. Ан нет, находятся и сегодня щелкопёры, коим то ли хо-чется ради славы лягнуть знаменитого предшественника, либо из боязни, что его великое произведение поможет возродиться прежнему строю.
Мне посчастливилось заниматься биографией и творчеством Николая Ост-ровского. Это было очень не просто, ибо все, кто был близок к писателю, боялись, что я подобно многим упомянутым выше щелкопёрам хочу пролить очередной ушат грязи. Но я поставил перед собой совсем иную задачу – узнать истину. Бе-зумно рад был убедиться в том, что роман «Как закалялась сталь» был написан, точнее, преимущественно надиктован  слепым, прикованным к постели, парализо-ванным, но ясно мыслившим Николаем Островским.
Работать пришлось много, и одному бы справиться не удалось. Помогали коллективы музейных работников в Москве, Сочи, Шепетовке. Узнали много принципиально нового из того, что не было известно широкой публике. В том чис-ле, пришлось сверять и рукописи, выполненные добровольными секретарями Ост-ровского. Оказалось, что они во многом не соответствуют опубликованному вари-анту ставшего знаменитым романа «Как закалялась сталь». Почти треть романа во-обще не была опубликована. В собрании сочинений Николая Островского, выпу-щенного издательством «Молодая гвардия» в 1989 г., мы поместили все страницы рукописи, ранее изъятые из публикации.
Почему я об этом столь подробно рассказываю? Потому, что Вы, даже не видя всей рукописи романа «Тихий Дон», а лишь некоторые его опубликованные ксерокопии, начинаете подвергать сомнению авторство романа на том основании, что «Тасование глав, пожалуй, самый заметный «творческий приём» в работе Шо-лохова над рукописью». Вы полагаете, что Шолохов взял чужую рукопись и очень неумело перетасовал главы, чтобы никто не определил истинного автора произве-дения? А не известно ли вам, что многие писатели, неоспоримые авторы своих книг, делают то же самое со своими творениями? Процесс творчества очень сложен и неоднозначен.
Вспомните, что писал сам Михаил Шолохов Максиму Горькому в 1931 году по поводу реакции на публикацию «Тихого Дона»:
«… некоторые «ортодоксальные» «вожди» РАППа, читавшие шестую часть, обвиняли меня в том, что я будто бы оправдываю восстание, приводя факты ущем-ления казаков Верхнего Дона. Так ли это? Не сгущая красок, я нарисовал суровую действительность, предшествующую восстанию… У некоторых собратьев моих, читавших шестую часть и не знающих того, что описываемое мною – исторически правдиво, сложилось заведомое предубеждение против шестой части. Они протес-туют против «художественного вымысла», некогда уже претворённого в жизнь».
Не кажется ли Вам, господин Самарин, что человек, не писавший роман, не смог бы так хорошо и уверенно его защищать?
Хочу обратить внимание на то, что Шолохов смело выступает против из-вестных в то время писателей, которых он называет вождями, ставя это слово в ка-вычки. Он не согласен с их «предубеждениями» против шестой части. Между про-чим, такой возможности выступать с возражениями против редакторских сокраще-ний не было у Николая Островского. О многих сокращениях своего романа он уз-навал уже из публикации. А ведь у него убирали главы или части их тоже по идей-ным соображениям. Например, была вычеркнута глава, рассказывавшая о том, как Павел Корчагин оказывается исключённым из партии. Редакторы, не то чтобы не знали, что такое случалось на самом деле, но считали ненужным в данном произве-дении «ослаблять» образ несгибаемого коммуниста Павла Корчагина. И что же? Роман с их правками обрёл жизнь и воспитал миллионы людей. Так что, может, они были и правы, внося такие изменения  в рукопись непрофессионального писа-теля. Ведь Николай Островский и его герой Корчагин стали символами своего вре-мени, символами беззаветного служения Родине, символами преодоления любых трудностей во имя не просто жизни на земле, а жизни, полезной обществу. Не ре-дакторы создали Островского, а само время родило писателя и его героя, потому что эпоха нуждалась в них.
Есть ли сегодня что-нибудь подобное в нашей жизни? Нет. И объясняется это тем, что общество утратило идеалы, не может найти для себя путь, ведущий к цели, ради достижения которой люди с сильными характерами готовы были бы жертвовать собой, увлекая вперёд миллионы современников.
Я говорю об этом ещё и потому, что рукопись Шолохова тоже не избежала редактуры. В то же время он и сам переписывал роман не единожды. Вспомним хотя бы то, что публикация будущего «Тихого Дона» началась с публикации рома-на «Донщина» о Корниловском мятеже. И Шолохов писал об этом:
«Начал я писать роман в 1925 году. Причём, первоначально я не мыслил так широко его развернуть. Привлекла задача показать казачество в революции. Начал я с участия казачества в походе Корнилова на Петроград…». 
Как известно, роман «Тихий Дон», был начат иначе, но упомянутые события появляются в книге позже. Стало быть, автор творчески перерабатывал свой мате-риал. Что же здесь удивительного, и как же можно считать это основанием для об-винения в плагиате?
Готовя к публикации письма Николая Островского, я натолкнулся однажды на такие строки в письме не ставшего ещё тогда официально писателем, но пишу-щего человека  своему старшему товарищу Розе Ляхович, от 14 июня 1931 года:
«…Позавчера я послал Петру рукопись 3-ей главы для перепечатывания на машинке; я, видишь, его тоже мобилизовал на это дело. Я, конечно, знаю, что ты познакомишься с нею до возвращения Петра в Харьков. Она написана в блокноте хорошо и отчётливо, чернилами. В Москве такой кризис на бумагу, как и у вас, до-рогие товарищи.
В ближайшую неделю мне принесут напечатанную на машинке главу из второй части книги, охватывающей 1921 год (киевский период, борьба комсомоль-ской организации с разрухой и бандитизмом), и всё перепечатанное на машинке будет передано тов. Феденёву, старому большевику, ты, наверное, слыхала о нём, и он познакомит с отрывками своего друга-редактора. Там и будет дана оценка каче-ству продукции».
Первый приведенный абзац письма раскрывает специфические трудности того времени: нехватка бумаги, негде печатать. Но в данный момент меня заинте-ресовал именно второй абзац, из которого явствует, что Николай Островский уже написал главу из второй части книги, когда первая часть не только не вышла из пе-чати (это произошло почти через год в мае 1932 года), но и не была ещё написана. Стало быть, он уже предполагал книгу из двух частей, хотя, казалось бы, этому противоречат строки из другого письма, которое написано Островским 7 мая 1932 года товарищу по партии Александре Жигиревой:
«… Шурочка, помнишь, я просил тебя прислать мне для изучения отзывы, если они тебе переданы ребятами… Я перед началом второй книги хотел бы знать, где прорехи, <чтобы> не повторить их».
Читателей же, знакомых с официальной биографией Островского, должны удивить эти строки ещё больше, поскольку им хорошо известно, что старый боль-шевик Феденёв принёс в «Молодую гвардию» готовую рукопись романа «Как за-калялась сталь», вызвавшую восторженные отклики редакторов и желание немед-ленно опубликовать роман. Тогда как из ряда писем Островского своим друзьям очевиден факт знакомства редакторов с первыми главами рукописи до завершения книги.
Но значат ли данные факты, что Островский не писал свой роман? Нет, ты-сячу раз нет! Зато они говорят нам о том, что мы плохо ещё знаем историю написа-ния романа. Значит, у нас ещё есть поле деятельности для исследователей.
Такая же ситуация и с романом Шолохова «Тихий Дон». Возникли вопросы по нестыковке каких-то деталей глав. Что-то не ясно. Так исследуйте вопрос дос-конально, изучите, кто и как участвовал в редактировании, какие и кем вносились правки и кто допустил упущения, если они вам показались серьёзными, но не чер-ните огульно имя человека, доставившего своим многолетним творчеством огром-ную радость миллионам читателей.
Романы Островского «Как закалялась сталь» и Шолохова «Тихий Дон» дав-но обрели свою собственную жизнь. Это не автобиографии писателей, но биогра-фии нашего народа.
Николай Островский не прошёл путь войны, которым шёл Павка Корчагин. Писатель отобразил военные события по книге Н.Е. Кокурина и В.А. Меликова «Война с белополяками», изданной в 1925 году. Именно оттуда он брал докумен-тальный материал, преобразуя его в художественные строки настолько умело, что у читателя не оставалось и тени сомнения в том, что автор романа был очевидцем описываемых событий.
Не был Островский участником и многих других эпизодов, представленных в романе таким образом, что они волновали читателя искренностью, оставляя впе-чатление реальности происходящего. В то же время многое в книге дано из реаль-ной жизни Островского.
Практически, то же самое мы видим в романе Шолохова «Тихий Дон». Жизнь самого автора переплетается в романе с событиями, взятыми из жизни дру-гих людей. Так создаются произведения многими настоящими писателями.
А сколько безымянных творений сохранилось в мире на века? Мы славим их авторов, хоть и не знаем имён. Для настоящего творца, прежде всего, важно, чтобы его труд оставил добрый след на земле, а не его имя.
Потому я глубоко убеждён, что, если бы не было Николая Островского с романом «Как закалялась сталь», то его следовало бы выдумать, чтобы миллионы людей во всём мире стремились черпать силу для себя у тяжело больного писателя, заявившего во весь голос: «… Самое дорогое у человека – это жизнь. Она ему да-ётся один раз, и прожить её надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы, чтобы не жёг позор за подленькое и мелочное про-шлое…»
Вот почему я говорю: Окститесь, господа шолоховреды, островсковреды и другие вреды! Прекратите возню вокруг имён замечательных писателей. Своё пра-во на славу они доказали жизнью. Их добрые книги никогда не умрут. Это главное.
«Московский литератор», № 14, 2000


ОТ БУКВЫ Ё ДО Ё-МОЁ
или ещё раз о трёх стилях литературы

В одном из прошлогодних декабрьских номеров «Московского литератора» в рубрике «Современные мысли» была опубликована замечательная статья Викто-ра Чумакова «Нуждается ли в защите русский язык?»  Вопрос отнюдь не праздный, к сожалению. И дело, конечно, не только в сохранении буквы «ё» в русской азбуке.
Кстати, я не могу согласиться с автором статьи в вопросе о недопустимости использования сочетания слов «русский алфавит». Несомненно «азбука» русское слово, но сама азбука родилась, честно говоря, из кириллицы, которая в свою оче-редь была основана на греческом алфавите, появившемся за тысячелетия до того. Не станем же мы настаивать на том, чтобы наш букварь назывался кириллицей или глаголицей, как он назывался при создании русского алфавита. Поэтому азбука пусть остаётся азбукой и букварём, но это не исключает существование понятия «русский алфавит», которое применяется в практике общения сотни лет и входит во все словари. Никто, по моему, в Европе не ставит вопрос об отмене понятий английский алфавит, французский, немецкий и т.д., хотя у англичан, например, то-же есть своё название букваря «ABC».
Другое дело, что реформа русского языка сегодня, по-моему, совершенно несвоевременна. Нам сейчас, как говорится, не до жиру, быть бы живу. Хватило бы денег на выживание народа, на увеличение численности населения и сохранения потомства, на борьбу с детской беспризорностью и создание бесплатных детских учебных учреждений. Вот о чём сегодня должна болеть голова у господ реформа-торов, а не об изменении числа букв русского алфавита, что вообще недопустимо, с моей точки зрения.
Между тем буквально несколько дней назад по центральному телевидению опять рассуждали о том, что де буква «Ё» узаконена была Сталиным, а в принципе она не так уж и нужна.
В период коммунистического прошлого бытовал анекдот о том, как мало-грамотного рабочего принимали в партию. Секретарь райкома задаёт вопрос кан-дидату: – Сколько лет живёшь с женой? – С чёй, с моёй? – спрашивает незадачли-вый кандидат. – С моей, – поправляет неправильную речь секретарь. – С твоей? Год, – честно отвечает несообразительный собеседник.
Вот попробуйте этот анекдот записать без буквы «Ё», что бы содержание было понятным. Не получится.
Да, в русском языке немало трудностей. Масса непроизносимых в словах букв, большая путаница с ударениями, и чёрт ногу сломит с русскими окончания-ми. Но позволю себе процитировать слова прекрасного поэта А.Блока, который в своём дневнике писал по поводу орфографии произведений писателей, что «…она относится к технике творчества, в которую госуд[арство] не должно вмешиваться.
Старых писателей, которые пользовались ятями, как одним из средств для своего творчества, надо издавать со старой орф[ографией]».
Если большой поэт и несомненный знаток русского языка боролся даже за сохранение буквы «ЯТЬ», которая не произносилась при чтении, то что же гово-рить о букве «Ё», исчезновение которой просто приведёт к гораздо большим труд-ностям, чем печатанию её на машинке?
Поэтому я категорически против реформы русского языка сегодня, тем бо-лее, наспех, непродуманно, бестолково. Хорошо, что её введение приостановили.
Однако меня беспокоит в не меньшей степени другая проблема русского языка – его засорение, о чём тоже необходимо кричать во весь голос, и против чего нужно обязательно бороться сообща.
Я уже не знаю, какие издания сегодня можно брать в руки, чтобы, читая их, не наткнуться на мат, нецензурщину и прочую ненормативную лексику.  Как-то читал в том же нашем «Московском литераторе», напечатавшем статью Чумакова в защиту русского языка. стихи поэтессы (задумайтесь – женщины!) Лидии Китаевой «Пенелопа – Одиссею» и натыкнулся на вульгарное слово, которое сам никогда не употребляю вслух, ибо оно оскорбительно для женщины, и уж тем более никогда не использую в своих произведениях. Так учили меня в советской школе норма-тивному русскому языку, что умел я, как и все мои школьные товарищи, обходить-ся богатой нормативной лексикой в общении для выражения любых чувств.
Ну, хочется кому-то, просто не можется не сказать нечто сокровенное ма-том-перематом, так идите в лес, находите корявый пень и изливайте душу в пол-ную свою силу, пока не иссякнете. Пень, он и есть пень – всё выдержит. Но не ко-рёжьте души читателей.
Вспоминаются слова А.М.Горького из письма к И.А.Груздеву: «Погоня за новыми словечками, неумеренное употребление местных словарей, местных язы-коблудий на меня лично наводят тоску… В этом стремлении украсить рассказ не-литературными  словечками, – кроме засорения языка хламом, – чувствуется ме-щанская эстетика, желание изукрасить икону фольгой, бумажными цветочками и «виноградом». Это – плохо».
Мне, правда, кажется, что введение в литературный обиход вульгарных вы-ражений и нелитературных слов скорее напоминают не виноград на иконе, а пятна грязи на полотнах Ренуара, Куинджи, Шишкина или других мастеров кисти. Я по-нимаю, что многие поэты и прозаики, типа Эдуарда Лимонова, не находя других способов выделиться среди общей массы, используют дешёвый способ употребле-ния в своих произведениях низкосортного вульгарного языка.
Будучи по профессии переводчиком, мне приходилось читать немало произ-ведений современных авторов на английском языке. Попадались среди них и кни-ги, в которых активно употреблялась ненормативная лексика. Однако смею утвер-ждать, что и за рубежом такую литературу уважает лишь определённый круг чита-телей, для которых эстетика не является родной матерью. И слова, которые в Анг-лии тоже любят писать мальчишки на заборах, не являются почитаемыми в на-стоящей литературе.
Как-то мне довелось самому провести такой эксперимент. Общаясь в кругу инженеров, не интересовавшихся особо поэзией, я в порядке юмора попытался убедить одного из них в том, что он тоже легко может сочинять стихи. С этой це-лью я продекламировал две придуманные мною тут же рифмованные строчки, в которых последним словом было то, что называется, нецензурным. Однако я его не произнёс, а предложил товарищу закончить строку, что он и сделал незамедли-тельно, легко догадавшись, какое слово рифмуется. Тогда я прочитал ещё две стро-ки с той же задачей, и товарищ опять сразу нашёл подходящее окончание строки, удивляясь тому, что, оказывается, и он может легко находить рифму. Мы посмея-лись, и на том можно было бы закончить рассказ, но смысл моего эксперимента заключался в другом. На следующий день мой товарищ с восторгом стал говорить своим друзьям о том, как легко я сочинял интересные стихи. То есть, не будучи сам любителем поэзии, никогда о ней в принципе не вспоминавший, товарищ вдруг стал восхищаться поэтическими строками и лишь потому, что в них присутствова-ли нецензурные слова. Вот так и можно было завоёвывать популярность, если бы я продолжал в том же духе. Но, к счастью, моя культура мне этого не позволяла. Эксперимент был кратким и единственным. Уж слишком предан я высокой куль-туре речи и высокому стилю литературы.
Да, я считаю, что три стиля в языке, теорию которых разрабатывал М.В.Ломоносов, но которые существовали ещё в древней Греции, успешно сохра-нились до наших дней. Разница только в том, что в Греции разговорной речью низ-кого стиля пользовался «ленивый пастух», а в наши дни –  это люди, обладающие недостаточным воспитанием и либо получившие в лучшем случае начальное обра-зование, либо не получившие никакого. Речью среднего стиля пользовались в древности земледельцы, а в наше время – большая часть городского и сельского населения, имеющая как минимум среднее образование. Высокий стиль в Греции был привилегией воинов-властителей, сегодня же речь высокого стиля принадле-жит писателям и поэтам, людям высокого интеллекта, по-настоящему воспитанным людям.
Разумеется, это деление весьма относительно. Сегодня, в постперестроечное время, вообще трудно определить, кто каким стилем разговаривает. Если даже пре-зидент страны, человек, который явно должен умело использовать речь высокого стиля (к тому обязывает положение), на самом деле говорит фразу «мочить в сор-тире», то есть использует лексикон криминального мира, относящийся к стилю низкому, то что же говорить о других?
Замечательный писатель К.Паустовский в статье «Поэзия прозы» писал: «… сейчас в русском языке идёт двоякий процесс: законного и быстрого обогащения языка за счёт новых форм жизни и новых понятий, и рядом с этим заметное обед-нение, или, вернее, засорение языка. Наш прекрасный, звучный, гибкий язык ли-шают красок, образности, выразительности, приближают его к языку бюрократиче-ских канцелярий или к языку пресловутого телеграфиста Ять».
Мне думается, что президент Путин в своём продуманном выступлении о борьбе с чеченскими террористами специально использовал слова «мочить в сор-тире», уподобляясь при этом «пресловутому телеграфисту Ять». Нужно ли это? Конечно, нет. Но вот ведь даже в широко разрекламированном теле-шоу общения президента с народом ведущая программы сочла необходимым зачитать якобы по-лученный по интернету вопрос от одного из участников теле спектакля и запнуться на ненормативном слове, использованном им в письме, что вызвало улыбку прези-дента и способствовало игривому настроению в общении с простым народом. Пре-зидент понял, какое слово не захотела произнести ведущая и, кажется, пожурил от-правителя за несдержанность в выражениях. Между тем, хорошо известно, что ка-ждый более-менее приличный провайдер не пропускает в интернет ненормативную лексику, а тем более в разговоре с президентом страны. Кому, спрашивается, нуж-но такое заигрывание с народом?
Литовский поэт Эдуардас Межелайтис писал когда-то (к сожалению, не мо-гу воспроизвести его слова точно) о языке газетных публикаций, что газета должна не опускаться до уровня читателя, а поднимать грамотность и интеллект читателя до газетного уровня. Я полностью согласен с этой мыслью, но хочу распространить её не только на газеты, но и на другие средства массовой информации, а в первую очередь на писателей и поэтов.
В.Ф.Одоевский в «Психологических заметках» отмечал, что «Многие писа-тели, желая расцветить, оживить своё произведение, кидаются в метафоры; от сего происходит только бомбаст». А.С.Пушкин обращал внимание авторов на необхо-димость чёткого выражения своих мыслей, говоря: «Точность и краткость – вот первые достоинства прозы. Она требует мыслей и мыслей – без них блестящие вы-ражения ни к чему не служат». А комментируя строки стихов Виктора Теплякова «Тишина гробницы, громкая, как дальний шум колесницы; стон, звучащий, как плач души; слова, которые святее ропота волн…» Пушкин писал: «всё это неточно, фальшиво, или просто ничего не значит».
Так нужно ли нам сегодня допускать в литературу незначащие слова и мыс-ли?
Прочитаем, например, критические замечания И. А. Бунина (в письмах к А. И. Тинякову — от 4 января 1905 г. и 23 июля 1906 г.): «...не вижу в присланном ни оригинальности, ни силы, ни законченности. А кое-что мне прямо не нравится, — как напр. стих «Мертв.— бледн. крылья» с его «скорпионовскими» выкрутасами вроде какой-то «свечи» в какой-то совершенно для меня непонятной «заброшен-ной» дали, написанной почему-то с большой буквы, и жалких декадентских нов-шеств, состоящие в употреблении во множеств, числе таких слов, как «шум», «дым» и т. д.
...темы, образы и манера выражаться у Вас, по-прежнему, чужие. Мне ка-жется даже, что Вы считаете за что-то новое и серьезное недостатки тех, кому под-ражаете. Неужели, напр., «миги» есть нечто большее чем простое косноязычие? (не говоря уже о том, что эти «миги» и «дымы» весьма и весьма затасканы). Неужели тяжкое — порою даже преднамеренно-тяжкое – нагромождение высокопарных оп-ределений и сравнений, равно как и начертание слов с больших букв, есть нечто иное, чем бессильное желание сказать что-то значительное?»
Думается, что слова «бессильное желание» очень точны в данном случае. Не бессилие ли и наших некоторых авторов заставляет их сегодня обращать внимание на себя неоправданным использованием заглавных букв, устранением точек и дру-гих знаков пунктуации? Бессильны написать что-то достойное, а обратить на себя внимание хочется, вот и придумывают выкрутасы вместо того, чтобы учиться лег-ко и красиво излагать свою мысль.
А ведь должно знать особенно молодёжи, стремящейся к нововведениям, которые, впрочем, давно устарели, что в письме к одному из пробовавших свои си-лы литераторов Р. Ф. Ващук Чехов писал: «...я указал вам на необходимость пра-вильно и литературно ставить знаки препинания, потому что в художественном произведении знаки зачастую играют роль нот, и выучиться им по учебнику нель-зя; нужны чутье и опыт». Известно также замечание А. П. Чехова в письме к Н. А, Хлопову (1 февраля 1888). «Знаки препинания, служащие нотами при чтении, рас-ставлены у вас, как пуговицы на мундире гоголевского городничего. Изобилие многоточий и отсутствие точек».
Интересен с этой точки зрения один из тезисов «Технического манифеста футуристической литературы («Manifeste technique de la litterature futuriste») Ф. Ма-ринетти (Милан, 12 мая 1912 г., тезис 6): «Конец знакам препинания. После зарож-дения прилагательных, наречий, связок, знаки препинания уничтожаются сами со-бой в изменчивой непрерывности живого стиля, творящего себя заново, без аб-сурдных остановок на запятых и на точках. Для подчеркивания некоторых движе-ний и указания их направления будут применяться математические знаки x  + :  –  =  >  <  и музыкальные  знаки».
Смешной манифест, не правда ли? Однако же он был написан в период жиз-ни великих писателей, но и наличия разброда и шатания в стране, какие мы видим и сегодня.
Настоящие русские писатели всегда боролись за сохранение чистоты, красо-ты и образности русского языка. Я не пурист и прекрасно понимаю, что русский язык живой и потому продолжает впитывать в себя новые заимствования из других языков, и порой рождает неологизмы (имею в виду удачные, принимаемые жиз-нью, а не случайно придуманные футуристами), понимаю, что когда-то, может, и потребуются некоторые реформы в целях удобства пользованием, а не с целью уп-рощения языка, но я никогда не пойму стремления некоторых литературных деяте-лей вносить анархию в стройную систему стилей, назначение которой сегодня под-нимать культурный уровень населения от более низкого к более высокому, а не на-оборот. Только такой задаче, на мой взгляд, должны служить писатели своими произведениями. 
Мне думается, что и расстановка ударений над словами в настоящее время особенно актуальна. Ведь абсолютно безграмотно звучат в наши дни публичные выступления не только политических и государственных деятелей, но и дикторов радио и телевидения. А происходит это, во-первых, по той причине, что слишком много непрофессионалов проникает в эти сферы в наши дни неприкрытой корруп-ции, и, во-вторых, в связи с отсутствием новых академических словарей, каким не-когда был словарь работников радио и телевидения, служивший мерилом правиль-ности произношения.
Посылая Н. Д. Телешову рукопись своей книги «Тёмные аллеи», И. А. Бу-нин строжайше наказывал: «Сохранить мои знаки препинания, поставить ударение (!) над теми словами, что указаны мной...».
Может быть, именно сегодня, в век массовой компьютеризации, следовало бы нам восстановить знаки ударений над словами, дабы иной парламентарий или министр, хотя бы читая с трибуны заготовленный заранее и написанный высоким стилем текст, мог бы правильно произносить русские слова, адресованные русско-му народу и не говорить случайно по инерции «Ё-моё!», сообразив неожиданно, что не то сказал и не так произнёс.  Тогда мы могли бы хоть немного быть спокой-нее за будущее нашего великого могучего русского языка.
«Московский литератор», № 2, 2003

ТАКОЙ ЧЕК НАМ НЕ НУЖЕН

Представим себе на минутку, дорогой читатель, что вы сейчас переводчик. Не важно, на какой язык вам нужно переводить, главное то, что с великого и могу-чего русского языка. Вы слышите простую фразу: «Этот чек нам не нужен». Пере-вести рядом стоящему иностранцу эти слова легко. Достаточно разобраться в од-ном лишь слове «чек». Какой чек имел в виду говорящий – кассовый или банков-ский? Но, предположим, что разговор происходил в одном из банковских учрежде-ний, и тогда никаких сомнений, что речь идёт о банковском чеке, что вы и перево-дите на иностранный язык. Однако тут же выясняется ваша ошибка, как перево-дчика, поскольку под словом чек, говорящий имел в виду человека. Иными слова-ми, произнося фразу «Такой человек нам не нужен», один из собеседников просто проглотил слог «ло», сказав «чек» вместо «человек», а вы-то думали, что правиль-но перевели.
Ситуация, рассказанная мною, совсем не шутка. «Чек» вместо «человек» го-ворят у нас сплошь и рядом. Только-только был принят российским парламентом Закон о русском языке, как тут же его стали обсуждать и обсасывать на телевизи-онных программах. Уже утром следующего дня на канале «ТВЦ» в популярной программе «Дата» о только что принятом законе говорили с главным режиссёром одного из московских театров Андреем Житинкиным. Хорошо поставленным сце-ническим голосом театральный деятель, возражая против запрещения применения ненормативной лексики и отстаивая право театра пользоваться любой лексикой, заключил свою мысль чётко произнесенной фразой: «Пусть чек решает сам». Ну, читателю понятно, что режиссёр имел в виду не банковский чек и не кассовый, а «человека», который в праве сам решать, что ему подходит, а что нет.
Однако наш, с позволения сказать, демократ забыл при этом, что телезри-тель не в праве ожидать от мастеров сцены столичных театров неграмотного про-изношения русских слов, а потому он не может заранее переключить телевизор на другую программу в ожидании, что там будут говорить правильнее.
Можно ли представить себе, чтобы знаменитую фразу Горького «Человек – это звучит гордо», кто-то произнёс бы сквозь зубы «Чек – это звучит гордо»? Так почему же со сцены, произнося монологи, исполняя классические произведения русских драматургов, актёры могут говорить правильным русским языком, а в по-вседневной жизни и даже выступая по радио и телевидению, позволяют себе пре-небрежительно относиться к произношению тех же самых русских слов, которые так уважают на сцене?
Помню, давно как-то, будучи на срочной службе в армии, я некоторое время никак не мог понять моего товарища, прибывшего из деревни, когда он через каж-дые два-три слова употреблял загадочные для меня слова «см» и «ску». Второе я потом разгадал, точнее он сам мне объяснил, что имеет в виду слово «скажу». То есть вместо фразы «Я тебе вот что скажу» он произносил просто «Я ску». Что каса-ется первого «см», то, по-видимому, он сам забыл происхождение этого сочетания букв, от которого не мог отделаться в разговоре. Я так и не узнал, что оно означает.
А однажды этот товарищ примчался в казарму и взволнованно сказал, что один солдат упал с третьего этажа и убился. Мы перепугались, решив, что будут теперь похороны. Но оказалось, что никто не умер, а деревенский друг мой под словом «убился» подразумевал «сильно ушибся». Ну что вы хотите? Человек был из деревни, где, возможно, так говорили его родители, друзья. Он же не режиссёр театра, не актёр, не филолог, в конце концов.
 Знаем мы хорошо пример, когда вместо слов «так сказать» в народ полете-ло знаменитое «те се зеть», сказанное Аркадием Райкиным. Так ведь это была пре-красно продуманная и отлично исполненная большим мастером сатира на негра-мотных докладчиков. И это был прекрасный русский язык с его неувядаемым юмо-ром.
Хорошо, отставим в сторону произношение. Новый закон о языке совер-шенно справедливо коснулся внедрения в наш лексикон, где надо и не надо, ино-странных слов.
Ни секунды не сомневаюсь в том, что ни Константин Сергеевич Станислав-ский, ни Владимир Иванович Немирович-Данченко, ни многие сегодняшние ре-жиссёры старой школы не позволили бы себе вбежать в репетиционный зал с радо-стным возгласом «Вау!», взятым из английского лексикона, тогда как сегодняшние молодые актёры и не актёры считают особым шиком перед телекамерой проявить свою близость к иностранным языкам или любовь к западной культуре произнесе-нием именно этого нелепого для русского слуха возгласа. Неужели в русском языке мало своих междометий и других средств выражения восторга? Более чем доста-точно. Но есть же у некоторых сегодняшних кривляк этакая потребность полебе-зить перед западом. Почему? Да потому что обнищала наша страна, как в экономи-ческом, так и в духовном смысле. Что оказалось взаимосвязанным.
Отнюдь не случайно пародисты, изображая новых русских, обязательно ис-пользуют в речи жаргонные выражения и выдвигают два пальца руки вперёд, как бы «делая всем козу», что характерно для лиц криминального мира. Тем самым мастера сцены подтверждают лишний раз известную истину, что в финансовую элиту общества пробились люди с криминальным прошлым. И хотя бы по этой причине такие люди, как президент страны, депутаты парламента, сенаторы и дру-гие государственные деятели обязаны избегать употребления слов из лексики так называемых «новых русских», дабы у избранников народа и руководителей госу-дарства не искали криминальное прошлое по причине неграмотности речи. Оче-видно, и эта мысль заложена в новом законе о языке.
Ну и, конечно, если заместитель председателя парламента, или спикера, как его почему-то называют на иностранный манер, в пьяном виде разбушевался не-цензурной бранью перед телекамерой, то парламент не мог не отразить этого в за-коне о языке и запретил использование ненормативной лексики в официальном общении. Однако вот программа «Дата» и с этим почему-то не очень была соглас-на, комментируя новый закон. Тут вспомнили и книгу «Голубое сало» Сорокина  в качестве шедевра, с которым читатели будто бы просто не разобрались и потому только им не нравится мат в этой книге. Режиссёр Андрей Житинкин вспомнил, что полная версия произведений Льва Толстого содержит весьма нецензурные вы-ражения, а потому, чего же их не использовать на сцене?
Странное дело. Я бы мог привести примеры употребления ненормативной лексики и такими мастерами русской словесности, как Пушкин, Маяковский, Есе-нин. Но эти их, прямо скажем, немногочисленные опусы, не вошли в школьные программы, не стали классикой литературы, не являются примерами для подража-ния всем остальным писателям. Хотя сегодня как раз некоторые авторы, не умею-щие привлечь к себе внимание хорошим красивым языком по причине отсутствия таланта владения им, пытаются привлечь внимание употреблением мата и прочих выкрутасов, не характерных для русского языка, но и не новых для него. Слово-блудие проявлялось в литературе и в двадцатые годы, когда страна тоже находи-лась в состоянии особых тревог и волнений, разрушавших умы некоторых пишу-щих людей. Вот эти-то авторы, желая выпятить своё я, но не внести действительно вклад в литературу, пытаются защитить себя ссылками на гениев, порой шаливших нецензурными выражениями. Мужчина он и есть мужчина. Не каждый устоит от соблазна похвалиться перед друзьями знанием матерного языка.
Между прочим, хочу заметить, что людей без недостатков в мире нет и быть не может. Однако же исстари повелось, что память людская избирательно оставля-ет для потомства то характерное, что оставил после себя человек. Уж если он герой Илья Муромец, то, разумеется, смешно, например, говорить о том, что он в детстве не послушался маму и разбил глиняный горшок. Для истории он оставил силу свою и любовь к Родине, защитником которой ему довелось быть, о чём только и слага-лись былины. Если был Гитлер проводником идеи истребления человечества во имя одной нации, то так он и останется навсегда в истории, которая не обратит внимания на то, что бывший ефрейтор когда-то, возможно, поставил своему друж-ку бесплатно бутылку пива. Это, может быть, и было хорошо, но не это главное, что совершил он в своей жизни для народа.
Вот и писатели только лучшие произведения оставляют в народной памяти. Я это говорю к тому, что надо, во-первых, уметь отделять зёрна от шелухи. И во-вторых, следует помнить, что, занимая высокий пост, становясь известным писате-лем или любым другим деятелем культуры и искусства, будучи диктором радио или телевидения, словом находясь на виду у миллионов людей, нельзя забывать о культуре родного языка, нельзя забывать о том, что человеку, находящемуся на ви-ду у всех, подражают многие, у него учатся, с него берут пример. И пример этот должен быть обязательно добрым и хорошим.
Пример с нецензурной бранью Жириновского тут же нашёл последователей. Не успели высохнуть чернила на бумаге с законом о языке, как другой член парла-мента всё из той же фракции ЛДПР разразился нецензурными словами в присутст-вии всего парламента да в микрофон, чтоб всем слышно было. А свои оскорбления в адрес другой партии завершил дракой, что вполне в духе фракции и её духовного лидера Жириновского. А «героя дня» матерщинника и драчуна тут же пригласили выступить в программе НТВ. В приличном обществе подобных невоспитанных людей в дом не пускают и руки им не подают. Если бы такая реакция была в нашем парламенте, то задумались бы любители пошалить в угоду своему дешёвому имиджу. Воспитывать надо отношением общества, к которому приучать следует с детства такими произведениями, как «Что такое хорошо и что такое плохо», а не «Голубым салом».
К сожалению, требования к знаниям в школе, вузе и, соответственно, при приёме на работу в наши дни резко ослабли. Не знания, а толщина кошелька теперь часто играет важную роль. Вот и результат. Толпы неграмотных толстосумов по-падают на престижные посты, требующие, по сути, прежде всего, знания своего языка, которого нет. Потому и говорят они – эти «грамотеи» в кавычках фразы ти-па «Я достаточно плохо учился в школе, а живу сейчас хорошо», не понимая, что только хорошего бывает достаточно, а плохого, если вы его специально не готовите кому-то, всегда больше, чем хочется, а потому нельзя к нему применять слово «достаточно». Но говорят, как ни странно, в средствах массовой информации почти ежедневно: «достаточно ужасный фильм», «достаточно противный человек», «дос-таточно некрасивая женщина» и так далее.
Ну, разве может быть женщина достаточно некрасивой? Это в случае если мы хотим её сделать уродиной, гримируя, скажем, на роль ведьмы, то режиссёр может сказать гримёру: «Всё, вот теперь она достаточно некрасива, чтобы назвать её ведьмой».  В тех же случаях, когда мы хотим сказать, что женщина не очень красива, то следует говорить, что она недостаточно красива, а не достаточно не-красива». Я не могу сказать, например, что у нас сегодня достаточно много не-грамотных людей. Но не потому, что их на самом деле мало, а потому, что их не должно быть вовсе, хотя и в редакциях газет и журналов, и на радио и телевидении, не говоря уже о руководящем составе страны, их превеликое множество. 
Кто не слышал, к примеру, как какой-нибудь депутат, держа микрофон у рта, не кричал взахлёб: «Нам не нужна не эта поправка к закону, не та», забыв или не зная правила употребления повторяющейся отрицательной частицы «ни», как в выражении «ни богу свечка, ни чёрту кочерга», которое как раз подходит к таким выступающим?
Как-то во время ночной беседы по телевидению в программе «ночь-день» в студии раздался телефонный звонок, и звонившая дама выразила радость по поводу того, что хоть одна женщина комментатор говорит правильным языком, на что ве-дущий несколько высокомерно ответил, что все комментаторы канала НТВ гово-рят грамотным русским языком. Буквально тут же его собеседница, удостоенная только что похвалы телезрителя, произнесла: "Мне дико приятно это слышать". Любопытно, что ведущий программы никак не отреагировал на подобную безгра-мотность. По-видимому, ему самому было неизвестно, что нельзя говорить такие фразы, как "ужасно хорошо", ибо не может быть "ужасно" и "хорошо" одновремен-но. Это азы грамотной речи.
В прежние годы язык работников радио и телевидения был эталоном гра-мотной речи для всего народа. Был издан даже специальный орфографический сло-варь радио и телевидения. Сегодня наши дикторы, увы, искажают русскую речь многими фразами, как например, такими, что звучали в телерепортажах с послед-них зимних олимпийских игр:
"спортсмены показали разные времена" (вместо "разное время") - слово "время" может иметь множественное число, но в значении "периода времени", то есть к примеру, "трудные времена".
"будет много борьб" - комментатор извинился за такое слово, но разве при-дёт грамотному человеку в голову употребить слово "борьба" во множественном числе? Неужели трудно было сказать, что борьба предстоит на многих этапах, что никто из спортсменов не уступит первенства без борьбы, вместо того чтобы гово-рить «много борьб»?
 "Сейчас все в таких коньках выступают" - можно выступать в костюме, в обуви, в перчатках или без, но нельзя выступать в коньках. Комментатор явно это-го не понимает, поскольку повторил эту безграмотность несколько раз.
"в обоих парах" - вместо "в обеих парах". Эта ошибка стала типичной, к ве-ликому сожалению. Путаница с родом и числами поразительная. Я уж не говорю о числительных. Редко кто из выступающих умело склоняет числительные, в состав которых входят сотни и тысячи. 
В репортаже о биатлоне сказали: "Фишер сможет сесть Бёрндалену на ко-лесо". Есть фразеологизм "сесть на хвост". Очевидно, у велосипедистов есть в сленге "сесть на колесо", что напоминает собой сленг наркоманов, но нельзя же употреблять его, имея в виду лыжи.
И ещё один «шедевр» прозвучал во время напряжённого репортажа, когда комментатор хотел показать, как сильно он болеет за нашу команду: "нельзя пре-рваться на секунду от боления". Откуда он взял такое слово «боление»? Нет его в русском языке.
В то время, когда я дорабатываю этот материал, по центральному телевиде-нию показывают чемпионат мира по лёгкой атлетике. И опять я слышу знакомый голос прославленной в прошлом спортсменки, а ныне диктора-комментатора спор-тивных событий. Говоря о замечательных бегунах она говорит: "Этот спортсмен показал быстрые секунды". А разьве могут секунды быть медленными? Кто не помнит простую детскую загадку: "Что тяжелее килограмм сена или килограмм железа?" Смышлёный, но неопытный ещё ребёнок быстро ответит, что килограмм железа тяжелее. Вот так и наш комментатор говорит, не подумав, о быстрых секун-дах. Но ребёнок и диктор телевидения – это большая разница, а не "две большие разницы", как говорит тот же спортивный комментатор и, увы, многие выступаю-щие перед публикой неграмотные люди, никак не могущие осознать в силу слабого усвоения школьного материала, что между двумя неодинаковыми предметами мо-жет быть только одна разница, а не две даже при наличии многих отличительных особенностей.
Подобных примеров можно приводить, увы, бесчисленное множество. Воз-никает вопрос: что же происходит с русским языком? Куда мы катимся?
Потому, видимо, и принят сегодня новый закон о языке, что наболела про-блема. Однако провести закон в жизнь будет отнюдь не просто. Тут одними слова-рями специально для депутатского корпуса не обойтись. Необходимо потребовать умения владеть нормативным русским языком на всех уровнях. Повысить требова-ния к преподаванию языка. Не считать этот предмет второстепенным для специа-листов не гуманитарного профиля. И когда на должности будет сидеть у нас вместо чека банковского человек грамотный с душой патриота россиянина, только тогда можно быть спокойным за наш великий язык и не менее великую Родину. Чек вме-сто человека нам точно не нужен.
«Литературная газета», 16.04.2003 «Чек вместо человека»
(ниже идёт продолжение статьи, написанное позже для журнала «По-эзия»  и опубликованное  вместе с первой частью).
Но, упоминая разговорную практику с её многочисленными ошибками, нельзя не сказать, и, думаю, никто не станет возражать мне, что огромное влияние на нашу речь оказывает литература и особенно поэзия с её преимущественно ма-лыми формами. Стихи быстрее прочитываются и легче запоминаются, тем более что многие из них специально заучиваются наизусть. И если такое произведение содержит какую-либо ошибку, то многими читателями и слушателями, скажем, не-правильное ударение воспринимается, как вполне приемлемое и нормативное, что позволяет затем особенно молодым людям повторять это неверное употребление слова или выражения. Приведу один пример.
В популярной в семидесятые годы песне есть такие незамысловатые строч-ки:
Ходит парень – сама печаль.
Смотрит парень куда-то вдаль.
А я вижу из-за плетня,
Косит глазом он на меня.
Возможно, автор этих слов писал вполне грамотно, подразумевая в послед-ней строчке  в слове "косит" ударение на букве "и", что правильно было бы. Такое ударение не мешает чтению стихов. Поскольку второе двустишие написано анапе-стом, то первые два слога должны быть безударными, а, стало быть, слово "косит" проговаривается безударно, делая акцент строки на слове "глазом". Однако благо-даря мелодии, написанной на эти слова, в последней строчке происходит, так назы-ваемая, синкопа то есть сдвиг ударения на первый слог. И, видимо, авторы песни не обратили внимания на появившуюся при этом безграмотность в содержании. Ведь "косит" с ударением на первом слоге означает, что кто-то косит сено или тра-ву и уж, конечно, не глазом, а косой. Если же мы хотим сказать, что кто-то искоса посмотрел на кого-то, несомненно, мы скажем, что он косит глазом с ударением на "и", то есть на втором слоге. Авторы песни не задумались над парадоксальностью смысла фразы "косит глазом" (как косой) с ударением в первом слове на первом слоге. Слова-то однокоренные, но семантически разные. Такое часто случается не только в русском языке, но и в других. Я бы мог с лёгкостью привести немало при-меров из английского языка, где от постановки ударения в слове меняется его смысл, но не стану этого делать по той причине, что и в других языках зачастую происходит то же самое. 
В нашем же случае со словом "косит", авторы песни оказали медвежью ус-лугу многим меломанам, запомнившим это неверное ударение на первом слоге, ко-гда кто-то косит глазами. Кстати, в песне легко можно было устранить эту безгра-мотность, слегка изменив строчку, например, так: "косит глазами он на меня". Здесь ударение в слове "косит" вынужденно падало бы на нужный второй слог. Правда при этом несколько страдал бы ритм песни, но сохранялась бы грамотность речи. Между прочим, сегодняшнее жаргонное выражение "косить (то есть отлыни-вать) от работы, армии или чего-то ещё" с такой же неверной постановкой ударе-ния в третьем лице единственного числа этимологически возможно связано с упо-мянутой популярной в прошлом песней.
Но бывает, что авторы сознательно искажают слова и меняют ударения в словах. В качестве яркого примера можно взять известное стихотворение Евгения Евтушенко "Идут белые снеги", которое так и начинается:
Идут белые снеги,
как по нитке скользя…
Жить и жить бы на свете,
да, наверно, нельзя.
Мы не будем в настоящий момент обсуждать содержательность этих строк, так как у нас другая задача. Стихи написаны в 1965 году, в период кульминацион-ной популярности поэта. Несомненно, молодой поэт знал в то время, что в слове "идут" ударным является второй слог, а не первый, и что слово "снег" имеет мно-жественное число "снега", а не "снеги". Сказать, что искажение русских слов по-этом в этом стихотворении можно объяснить требованиями особой поэтики, красо-той слога, необыкновенной образностью, мне кажется, нельзя. Здесь скорее обык-новенное стремление к вычурности, к парадоксальности, чтобы привлечь внима-ние, но не к красоте русского слова. Ведь можно же сказать проще и красивее:
Сыпет снег, чист и светел,
как по нитке скользя…
Жить и жить бы на свете,
да, наверно, нельзя.
Тут и рифма лучше, да и в воображении представить снега, скользящие по нитке, труднее, чем снег. Но в период популярности поэта редакторы, очевидно, не считали себя в праве спорить с автором, а зря. Правда, вопрос отношения к неор-динарным личностям довольно спорный. Многие полагают, что таланту можно прощать все его прегрешения.
 Помню, как в юные годы мы, молодые тогда поэты Ялты собирались в гор-коме комсомола читать друг другу свои стихи. Среди нас самым молодым был ны-нешний детский писатель Григорий Остёр, которого мы звали просто Гариком. То-гда он любил поражать нас своей плодовитостью, принося на следующий день с десяток написанных за ночь стихотворений. Но дело не в скорости написания, о чём речь впереди. Мне помнится одно стихотворение Гарика не наизусть, а по со-держанию, в котором рассказывается о военном трубаче. Парня никто не любил, товарищем хорошим он не был, воровал и отличался другими плохими поступка-ми, "но, - патетически заключается в стихотворении, - на трубе играть умел, как ни один другой". Иными словами этот его талант должен был перекрывать всё осталь-ное.
Не уверен в том, что так должно быть в жизни. Скорее, о таком трубаче надо было писать с сожалением, а не с гордостью. Талант хорош, когда он не сам по се-бе, а служит людям, принося пользу. Какой может быть радость у человека, кото-рого только что обокрали, а в ответ на возмущение исполняют прекрасно мелодию на трубе? Это напоминает мне массовые празднества, устраиваемые для бедного народа. Чем беднее становится народ, тем пышнее народные гуляния с единовре-менными подарками.
Мне думается, что поэт не имеет права искажать свой язык. Евтушенко на-писал свои "снеги", и вот уже они полетели по стихам других авторов, либо созна-тельно подражающих, либо уже поверивших в правомерность неправильного упот-ребления слова. У Юрия Жильцова сборник стихов "Знак уходящего лета", выпу-щенный в 2002 г., начинается строками:
Кто же это
на белые снеги
расплескал васильковую синь?
Это Гжели
прекрасная небыль
взоры манит убором своим.
Кстати это же стихотворение, воспевающее синь, завершается весьма стран-ным образом:
Не могу я
на синь наглядеться
ту, что в Гжели
художник взрастил!
Ну куда от России мне деться –
синий цвет мне
без снега – постыл!
Автор стихов, по-видимому, не совсем понимает значение слова "постыл", которое подразумевает отвращение к чему-то, непринятие. Поспешность написа-ния стихотворных строк привела к случайной рифме и надуманной любви к Рос-сии, связанной с тем, что синий цвет противен, если рядом нет белого снега.
Как часто мы слышим от окружающих о том, что, мол, тот или иной чело-век, несомненно, хорошо говорит, ведь он поэт. Значит, от мастера пера люди все-гда ожидают правильного владения словом. А что мы видим, например, у детского писателя Эдуарда Успенского? Одна из его книжек для детей озаглавлена, как и одноимённое стихотворение, "Если был бы я девчонкой". Кому из нас не известна поговорка: "Если бы да кабы, во рту выросли б грибы"?  Попробуйте сказать её так, как написал строку Успенский, и вот что получится: "Если да кабы бы, во рту вы-росли грибы бы". Неправда ли смешно? Почему же не посмеялись редакторы над фразой "Если был бы я девчонкой", которая грамотно должна была бы звучать "Ес-ли бы я был девчонкой"? Разумеется, инверсия в русском языке допустима, но до какой степени? И уж если мы меняем порядок слов в предложении против обычно-го или переставляем ударения, то это должно быть аргументировано, продиктовано творческим замыслом, окупающим неточность другими преимуществами, а не тем, что автору лень было подумать над строчкой, чтобы сделать её грамотнее и инте-реснее.
Часто любители скороспелых неграмотных строк в ответ на сделанное им замечание тут же ссылаются на хорошо известных поэтов, приводя в пример их, будто бы неграмотные строки, написанные ими сознательно. Особенно это касает-ся использования ненормативной лексики, которую сегодняшние  горе авторы так и норовят вставить в свои неуклюжие произведения. Но следует заметить, что, во-первых, ссылаются при этом на мало известные, не вошедшие в классику произве-дения, которые сам автор при жизни, может быть, не хотел бы придавать широкой огласке, а, во-вторых, нужно знать, в каких условиях и с какой целью эти строки писались. К примеру, кто-то в качестве аргумента отклонения от правила  может привести строки Пушкина из знаменитого стихотворения "Анчар", которое начина-ется словами:
В пустыне жаркой и скупой,
На почве зноем раскаленной,
Анчар, как грозный часовой,
Один стоял во всей вселенной.
Кажется на первый взгляд, что Пушкин ради рифмы со словом "вселенной" неверно употребляет слово "раскалённый", умышленно заменяя букву "ё" на "е". И вот, пожалуйста, мы уже, вроде бы, можем говорить о допустимости искажений русского языка. Но как раз тут-то мы и ошибёмся. Ведь критически относясь к творчеству того или иного писателя, нельзя забывать, в какое время он жил, какой была речь в те годы. А далеко не все слова, которые мы сегодня произносим с бук-вой "ё", во времена Пушкина произносились так же. Вспомним, что и сегодня бо-лее архаичная церковная речь сохраняет у себя слово "сестры" вместо современно-го разговорного и литературного "сёстры". Что же касается Пушкина, то уж он-то к русскому языку относился очень внимательно. Достаточно прочитать его собст-венные критические работы на эту тему.

Беда многих молодых поэтов заключается в том, что они торопятся свои первые пробы пера выдавать, как говорят шахтёры, сразу "на гора", то есть на все-общее обозрение. Зачастую элементарные, так называемые, альбомные стихи, ко-торые имеют сугубо личное значение, которое может понять только автор и тот, кому стихи предназначались, поэт спешит опубликовать в печати.
Стихи, на мой взгляд, должны рождаться внезапно по велению души, а не специально делаться, как табуретки и стулья. Хотя и там, и там нужны сноровка, опыт и мастерство. Но в том-то и состоит разница, что мебель делают, когда она нужна к определённому моменту, а стихи тоже нужны, но они появляются сами тогда, когда душа не может уже сдержать их в себе и выплёскивает на белый свет, подобно вулканической лаве. И чем большей грамотностью обладает поэт, тем лучше будут рождаться при этом его стихи.
Разумеется, я не противник экспериментов поэтических, всяких буриме, ак-ростихов и прочей стихотворной акробатики. Эти занятия нужны порой для трени-ровки умения находить рифмы, вписываться в ритм так же, как боксёру не вредно заниматься поднятием штанги для укрепления мышц. Я хоть и не люблю намерен-ного делания стихов, но тоже иногда баловался акростихами в период моего зна-комства с Николаем Ивановичем Глазковым, который как раз очень любил эту по-этическую форму. Однажды "Литературная газета" даже объявила конкурс имени Николая Глазкова на лучший акростих. Мне хотелось доказать, что это не так уж сложно – писать акростихи, и я решил написать усложнённый вариант и послал его в газету. Потом, будучи в гостях у Глазкова, я показал ему этот свой эксперимент и посетовал на то, что газета его не опубликовала. Николай Иванович рассмеялся, сказав, что конкурса никакого не было, а редакция на самом деле просто пошутила в его адрес. Что же касается моего стихотворения, которое не только начиналось и заканчивалось строкой "Николаю Глазкову, но те же слова были по вертикали, и, что самое главное в моём техническом создании – шли также по диагонали, то, прочитав эту конструкцию, Николай Иванович сказал: "Женя, если бы в поэзии да-вали лицензии на изобретения, то ты бы получил одну за это творчество, поскольку такого ещё никто не писал". Приведу эти стихи для примера.

Николаю Глазкову
Иисусу таланта,
Как романтику слова,
Осторожно бокалы,
Лоб легонько наморщив,
Аккуратно наполню.
Юг не юг без хорошей
Гаммы игр винной крови.
Лейтесь легче и шире
Ароматы Бастардо!
Заливайте заливы
Красной маской парадной!
О, быть только живому,
Верить всем увлечённо.
Увлекаться ж муссонно
Николаю Глазкову

Ещё раз повторю, что писал я эти стихи лишь для того, чтобы доказать, что придумывать можно многое, но к настоящей поэзии это никакого отношения не имеет, как и любые словотворчества, мучительно создаваемые ради сенсации и привлечения к себе внимания. Это никоим образом не означает, что работать над стихами не надо. Конечно, приходится порой писать, исправляя и переделывая, но самую большую радость доставляют строки, вырывающиеся внезапно, однако ка-чество их в сильной степени зависит от поля, на котором они выросли, от подго-товки этого поля, то есть от грамотности пишущего человека. Доброе ухоженное поле, заранее сдобренное хорошими знаниями, никогда не позволит родиться не-грамотному поэтическому зерну. К родному слову должно относиться бережно прежде всего поэтам.
Ж. «Поэзия», №2-3, 2003 «Слово не воробей, сказал – не исправишь»

ПОЭТЫ ИЛИ ГРАФОМАНЫ?

Я познакомился с интернет-журналом «Переплёт», когда на его страницах разгорелся спор о поэтах сегодняшних приходящих, и поэтах тоже сегодняшних, но уходящих.
Интересный журнал публикует на своих страницах дискуссионного клуба вполне откровенные высказывания по всем вопросам, в том числе и об отношении к тому или иному поэту. Однако эти откровения зачастую, на мой взгляд, престу-пают элементарные рамки этики. Вот с этим я лично никак не могу согласиться. Думается, что литературная среда, а именно к ней относятся, как пишущие, так и читающие или критикующие, должны уметь культурно пользоваться русским язы-ком даже в резких оценках того или иного автора.
Разумеется, каждому дано право любить или не любить таких поэтов, как Евтушенко, Вознесенский, Окуджава, Рубцов и т.д. Но, мне кажется, что никому не дано право называть того или иного из них непоэтом и графоманом. К сожалению, именно такое встречается в высказываниях не только читателей «Переплёта», но и в обычных повседневных разговорах и даже публикациях отдельных критиков. По-моему, литературные дискуссии должны вестись не только на уровне эмоций, но и на приличном культурном уровне, который предполагает понимание, кого называ-ют писателем и поэтом. То есть желательно понимать на этом уровне, что даже тот поэт, который тебе не нравится, всё-таки остаётся поэтом по той простой причине, что он пишет или писал строки, которые нравились и признавались другими в ка-честве поэтических строк. То же и о прозаиках.
Да, мне не нравится Евтушенко сегодняшний. Но я увлекался его поэзией в пятидесятые и шестидесятые годы. И тогда его почитали миллионы. Разве можно не называть стихами строки, западавшими в душу:

Со мною вот что происходит:
ко мне мой старый друг не ходит,
а ходят в праздной суете
разнообразные, не те.
……………………………….
Со мною вот что происходит:
совсем не та ко мне приходит,
мне руки на плечи кладёт
и у другой меня крадёт.

А той –
скажите, бога ради,
кому на плечи руки класть?
Та,
у которой я украден
в отместку тоже станет красть.
…………………………………
Во мне уже осатанённость!
О, кто-нибудь,
приди,
нарушь
чужих людей
соединённость
и разобщённость
близких душ!

Кто-то немедленно возразит мне, указывая на глагольные рифмы «происхо-дит – приходит». Но разве не встречаем мы, например, у Пушкина «Буря мглою небо кроет… То как зверь она завоет» или «Вечор, ты помнишь, вьюга злилась, На мутном небе мгла носилась» и у Есенина «О любви в словах не говорят… Да глаза как яхонты горят». И таких глагольных рифм множество.
В то же время в процитированных мною строках Евтушенко мы встречаем замечательные рифмы: «суете – не те», «бога ради – украден», «нарушь – душ». Это ли не техника мастера?
Я не ставлю перед собой задачу разбирать в данной статье по косточкам творчество Евтушенко и иже с ним. Привёл один пример из сотен возможных лишь для того, чтобы отбросить напрочь слова «он не поэт» или «графоман» относи-тельно общепризнанных мастеров стихосложения.
Другое дело – смысловое содержание поэзии. Сегодня я не люблю Евту-шенко по той причине, что не верю ни единому слову его творческих порывов. И связано это с тем, что он не однажды предавал то, чему сам же поклонялся, что сам боготворил. Ладно, не будем вспоминать его юношеские стихи Сталину. Пусть то-гда он, как говорит, оправдываясь сейчас, был, мягко выражаясь, неразумен.  Но вот поэту двадцать восемь лет, и он пишет в ответ на обвинения в том, что он, яко-бы, гонится за дешёвой популярностью:

Мне говорят порой, что я пишу
в погоне за дешёвой популярностью.
Возможно, скажут вскоре, что дышу
в погоне за дешёвой популярностью.

Дальше в стихотворении были написаны строки, которые публиковались в 1962 году, но были убраны автором в собрании сочинений, выпущенном в 1983 го-ду. Политические взгляды Евтушенко к этому времени претерпели сильные изме-нения. Что же это были за строки, которые автор исключает из публикации через двадцать лет? Вот они слова, сказанные с той же убеждённостью и запальчиво-стью, как и предыдущие.

Выходит я за коммунизм борюсь
в погоне за дешёвой популярностью?
Выходит я с его врагами бьюсь
в погоне за дешёвой популярностью?

И потому вполне понятно звучали последующие строки:

Когда-нибудь я всё-таки умру.
Быть может, это будет и разумно.
Надеюсь, что хоть этим я уйму,
умаслю я умаявшихся уйму.

(Кстати, здесь великолепная аллитерация, не правда ли: «уйму, умаслю я  умаявшихся уйму»?)

Не будет хитрой цели у меня,
но кто-то с плохо сдержанною яростью,
наверно, скажет, что и умер я
в погоне за дешёвой популярностью.

Последние строки я цитирую не по собранию сочинений, а по памяти пер-вой публикации. Вот, стало быть, в начале шестидесятых  поэт Евтушенко считал себя борцом за коммунизм. А вот что он пишет читателям в 1992 году в стихах, в которых прощается с красным флагом:

Лежит наш красный флаг
в Измайлове врастяг.
За доллары его
толкают наудачу.
Я Зимнего не брал.
Не штурмовал Рейхстаг.
Я – не из «коммуняк».
Но глажу флаг и плачу…

Что это? Поэт теперь открещивается от коммунистов, называя их презри-тельным словом «коммуняки». В таком случае получается, что тридцать лет назад он боролся за коммунизм, если не «в  погоне за дешёвой популярностью», то в по-гоне за хорошим гонораром. Значит, сегодня, называя коммунистов «коммуняка-ми», поэт гонится именно за дешёвой популярностью, но не за правдой жизни.
 Но, видимо, пытаясь оправдать это своё непонимание, куда самому при-ткнуться и за что бороться, поэт сообщает читателю однозначно:
«Я простой человек и в политике не разбираюсь, но уже давно сообразил, что почему-то врагами государства чаще всего называют его лучших людей. Друж-ба – это тоже государство, и вы не беспокойтесь – этого государства я не предам».
Евтушенко хочет сказать тем самым, что государство, в котором он рос, то есть Россию, он уже предал, а вот государство по имени «дружба» никогда не пре-даст. Но да вспомнится ему, что, предавший однажды, предаст и в другой раз. А то, что поэт предал Россию, он подтвердил не только своим выездом из неё в Америку, но и поэтическими откровениями, рассказывая о себе и Григории Поженяне:

И мы России два поэта,
нелепо верные сыны,
не посрамим тебя, победа,
так осрамившейся страны.

Срамом Евтушенко называет величайшую трагедию, которую переживает народ. Позволю себе напомнить, как трактует слово «срам» великий знаток русско-го языка Владимир Даль: «стыд, позор, поруганье, бесчестье», тогда как понятию «трагедия» он же даёт следующее пояснение: «высокая, трогательная и печальная драма». По-моему, огромная разница в словах, которую должен понимать поэт земли русской, который сам некогда совершенно справедливо изрёк, что «Поэт в России больше, чем поэт».
Но понимал ли это сам Евтушенко, когда писал, сидя в Америке, о покину-той Родине:

В тряпочку или кляп
все мы её кляли,
но по когтям её лап
затосковали вдали.
Произошёл потоп.
Квас патриотов скис.
СССР не усоп,
а перебрался в Квинс.

Да нет, Евгений Александрович, не перебрался СССР ни в какой Квинс, а остался в России, Белоруссии, Казахстане, на Украине и в других бывших его рес-публиках и продолжает бороться за своё существование. И нет на лапах Вашей бывшей Родины когтей. Если бы они были, то не позволили бы Горбачёвым и Ель-циным, Гусинским и Березовским, Чубайсам и Абрамовичам разрывать страну на клочки и заставлять народ мучаться, пока такие горе-поэты разливают свою тоску по зарубежным кабакам, сдабривая её виски с содовой.
Но прошу меня извинить за неожиданно персональное обращение к Евту-шенко. Разговариваю-то я не с ним. Но захлестнули эмоции. Считал я его когда-то гражданским поэтом за стихи о казни Стеньки Разина, Азбуку Революции и моно-лог Нюшки бетонщицы из поэмы «Братская ГЭС», за песни «Хотят ли русские войны?» и «Бухенвальдский набат», за то, что, казалось, шёл он в ногу со време-нем. Теперь не идёт, к сожалению.
Но, увы, не он один такой, изменивший себе и своему народу. Давайте вспомним, что писал Андрей Вознесенский, будучи на волне всенародной попу-лярности. Сам-то он вряд ли хочет сегодня вспоминать эти строки. А я цитирую до сих пор наизусть:

Чтобы стала поющей силищей
корабельщиков,
скрипачей…
Ленин был
из породы
распиливающих,
обнажающих суть
вещей.
2.
Врут, что Ленин был в эмиграции.
(Кто вне родины – эмигрант.)
Всю Россию,
речную, горячую,
он носил в себе, как талант!

Настоящие эмигранты
пили в Питере под охраной,
воровали казну галантно,
жрали устрицы и гранаты –
эмигранты!
……………………………………………………………
Эмигранты селились в Зимнем.
А России
сердце само
билось в городе с дальним именем
Лонжюмо.

3.
Этот -  в гольф. Тот повержен бриджем.
Царь просаживал в «дурачки»…
…Под распарившимся Парижем
Ленин
режется
в городки!

Раз! – распахнута рубашка,
раз! – прищуривался глаз,
раз! – и чурки вверх тормашками
(жалко, что не видит Саша!) –
рраз!

Рас-печатывались «письма»,
раз-летясь до облаков, -
только вздрагивали Бисмарки
от подобных городков!

Раз! – по тюрьмам, по двуглавым –
ого-го! –
революция шагала
озорно и широко.

Раз! – врезалась бита белая,
как авроровский фугас –
так что вдребезги империи,
церкви, будущие берии –
раз!

Ну играл! Таких оттягивал
«паровозов!» так играл,
что шарахались Рейхстаги
в 45-м наповал!

Раз!

… А где-то в начале века
человек,
сощуривши веки,
«Не играл давно», - говорит.
И лицо у него горит.


В состоянии ли этот поэт написать что-либо подобное сегодня? Думаю, нет. В постперестроечное время на одну из записок из зала Вознесенский написал такие строки:

Все пишут – я перестаю.
о Сталине, Высоцком, о Байкале,
Гребенщикове и Шагале
писал, когда не разрешали.

Я не хочу «попасть в струю».

А кто же мешал Вознесенскому писать поэму «Лонжюмо» в 1962 году? Кто заставлял его начинать её словами:

Вступаю в поэму, как в новую пору вступают.

И продолжать:

Россия любимая,
с этим не шутят.
Все боли твои – меня болью пронзили.
Россия,
я – твой капиллярный сосудик,
мне больно когда -
тебе больно, Россия.

И пояснять читателю главную причину написания поэмы:

Его различаю.
Пытаюсь постигнуть,
чем был этот голос с картавой пластинки.
Дай, время, схватить этот профиль паривший
в записках о школе его под Парижем.

Кто принудил поэта написать гениально просто и понятно:

Струится блокнот под карманным фонариком.
Звенит самолёт не крупнее комарика.
А рядом лежит
в облаках алебастровых
планета –
как Ленин,
мудра и лобаста.

Да никто не принуждал. Но хотелось славы, и тогда писал «в струю», чего уж греха таить? Да ведь струя-то была хорошая, тёплая. Захотелось повыпендри-ваться и повыдрючиваться для большей популярности, позволили и это талантли-вому поэту. Ну, покричал Хрущёв с большой трибуны, погрозил выселением, од-нако же жив поэт со всеми своими поэтическими закидонами. Но ни у кого почти не остались в памяти ни его совершенно бездушной поэмы «Лёд», посвящённой гибели молодой студентки, ни никому не понятных стихов типа «Оза», ни прозы с экзотическим названием «О», подразумевающей дырку от бублика, только чёрного цвета. И слава постепенно тает, поскольку на поэмы подобные «Лонжюмо», ос-тающиеся в истории на века, теперь никто и ничто не вдохновляет, а сегодняшнюю мало читающую публику никак уже не затрагивают ни архитектурные, ни футури-стические, ни метафизические упражнения в поэзии. Не волнуют и остаются неза-меченными даже самые краткие потуги поэта, которым он сам, очевидно, не смог придумать название:

таша говорю я на
низм ты говоришь кому
ыкант наливает муз
иноактриса пошла к
сотка улыбнулась кра
вать советует уби
лам сломалась жизнь попо

Ну, если даже мы и соединим разорванные поэтом слова, то и тогда поэзии не получится:

Говорю я Наташа
Ты говоришь комунизм
Наливает музыкант
Пошла киноактриса
Улыбнулась красотка
Советует убивать
Сломалась жизнь пополам

Для детей, которые тоже любят заниматься аналогичным словотворчеством, этот опыт поэта-профессионала, скорее всего, покажется бездарной попыткой. И они будут правы. Во всяком случае, у читателей эти упражнения интереса не вызо-вут, разве что у любителей кроссвордов, да и то вряд ли – слишком уж примитивно написанное. Поэтому и возникает вопрос, где Вознесенский настоящий поэт – ко-гда писал о Ленине так, что каждое слово в душу западало просто и ясно, как капля чистой слезы, или сегодня, когда заставляет читателя увязать по уши в хитроспле-тениях ничего не значащих слов, выползающих буквально из пустомыслия? Мне думается первое вернее. Тогда именно он был поэтом.
Но я не сторонник смеяться над Вознесенским или упрекать его в деграда-ции. Мне только больно за наше время, которое, словно танками по чеченским до-рогам, прошлось по судьбам прекрасных творцов и рождает сегодня не только мас-совую серость, но массовое уродство во всей нашей жизни, включая литературу. В прозе это уродство начиналось, наверное, с Солженицына, с его маленького плюга-венького хитро заискивающего воришки Ивана Денисовича, вылившееся потом в ГУЛаговское враньё, за которое и дали Нобелевскую премию лишь потому, что оно было против советского строя, а не по причине таланта, которого там не усмот-ришь, как ни тщись. Я читал и других авторов, описывающих значительно инте-реснее и правдивее жизнь зеков в лагерях, но эти авторы не получили ни наших, ни международных премий, поскольку не сподобились бежать за границу и бить пят-ками по консервным банкам для создания шума и привлечения внимания к их кни-гам.
И всё-таки, может быть, Солженицына тоже можно назвать писателем, хотя говорят, что немало литературных рабов создавали ему окончательные варианты. Ну, это уже не дело читателей, а скорее исследователей, докапываться, кто и что на самом деле писал. Поэтому я за то, чтобы называть графоманом лишь того, кто точно ничего написать сам не может, но рвётся в литературу. А те, кто многое на-писали и не раз подтверждали публично своё авторство, должны всё-таки назы-ваться писателями и поэтами независимо от того, нравятся нам они или нет. Явля-ется же тот или иной поэт более чем поэтом, решать, читателю. Хотелось бы, ко-нечно, чтобы все были - более, но возможно ли? Главное в дискуссии не завидовать пишущим мастерам, и лишь потому обвиняя их в неумении писать, но обсуждать творчество по существу, помогая тем самым и авторам и самим себе.
«Литературная Россия», 14.02.2003

РУССКИЙ ЯЗЫК И СОВРЕМЕННАЯ ДЕМОКРАТИЯ

2 сентября в рамках работы международной книжной ярмарки, проходив-шей в Москве, в павильоне 57 состоялось заседание круглого стола по проблемам русского языка в современной литературе. Однако я сел за компьютер не для того,  чтобы  написать информацию о рядовом совещании специалистов, обсуждавших свои профессиональные проблемы. То, что заставило меня, образно выражаясь, взяться за перо, касается всех нас, говорящих на русском языке и читающих рус-скую литературу. Дело в том, что среди участников круглого стола неожиданно, поскольку это не планировалось, возник спор по двум глобальным, на мой взгляд, проблемам.
Первую поднял редактор журнала «Народное образование» В.Т. Чумаков, выступив с давно наболевшей темой о восстановлении в правах быть повсеместно используемой буквой «ё».
Странно, в самом деле, что сотни слов русского языка включают в свой со-став эту злополучную букву, без неё фактически не может обойтись ни одна речь оратора, и тем не менее, по совершенно непонятным причинам она как бы исклю-чена из русского алфавита, в большинстве печатных изданий её заменили буквой «е». Любопытно узнать, почему так? Краски жалко на две лишние точки над «ё»? Так давайте ради экономии уберём и букву «й», заменив её в целях той же эконо-мии на «и». Можно пойти дальше, убрав из нашего алфавита твёрдый знак, сохра-нив только мягкий, ликвидировать «щ», позволив на письме шипеть только букве «ш».
Смотрите, сколько лишних крючков уберём и насколько облегчится труд машинисток. И это будет в полном согласии с выступлением поэта Амелина, кото-рый по поводу употребления на письме буквы «ё» простодушно сказал на заседа-нии круглого стола, что ему, как поэту, решительно всё равно, что и как пишется, поскольку для него важно фонетическое звучание, а не письмо. Молодой поэт, оче-видно, забыл о том, что фонетическое звучание даже его собственных стихов обя-зательно зависит от написания, ибо как же будут читать в плане фонетики его тво-рения читатели, когда они не слышали самого автора и не знают, как произносить некоторые фонемы, если в его стихах встретятся слова такие как «все» или «всё», «мел» или «мёл», «сел» или «сёл» и т.д.?   Не случайно же именно в связи с пре-кращением употребления на письме буквы «ё», огромное количество людей сего-дня, включая дикторов радио и телевидения, многие слова с буквой «ё», именно фонетически произносят ошибочно с буквой «е» по неграмотности. Так откуда же взять им эту грамотность, если повсюду пишут только букву «е»?
К счастью «Литературная газета», а вслед за ней и некоторые другие изда-ния, в частности и издания Московского союза писателей России, стали выходить с использованием буквы «ё» в словах, где ей положено быть.
Перед заседанием круглого стола я заглянул в сектор, где Чумаков органи-зовал выставку, посвящённую букве «ё». Здесь красовалось оригинальное объявле-ние, гласившее о том, что тому человеку, в чьей фамилии имеется буква «ё», пред-лагается бесплатно экземпляр книги «Ё в имени твоём». Здесь же лежала книга от-зывов, в которой некоторые обладатели таких фамилий писали возмущённо об их мытарствах, связанных с необходимостью доказывать в паспортных столах необ-ходимость записи в документе фамилии с буквой «ё», а не «е». Чиновники отказы-вали им, фактически меняя фамилию, что, насколько я понимаю, является, как ми-нимум, должностным преступлением. Тем не менее, обратившиеся к Чумакову лю-ди, так и ходят с неправильно выписанными паспортами. Единственно, что можно им посоветовать в таком случае,  это обратиться в суд и силой закона заставить ис-править намеренно внесенную в фамилию ошибку.
Представьте себе, что ваша фамилия Шмелёв, и вы получили почтовый пе-ревод в отделе «До востребования», где не указывается ваш адрес. Приходите за ним на почту, но вам перевод не выдают, поскольку вы предъявляете паспорт, вы-писанный на имя Шмелева, то есть с буквой «е» вместо «ё», и работники почты бу-дут совершенно правы, поскольку «Шмелев» и «Шмелёв» с точки зрения закона разные фамилии.
Сегодня мы можем ежедневно слышать ошибки в произнесении фамилий известных личностей, географических названий и других имён собственных, вклю-чающих в себя звук «ё», но произносимых «е» по незнанию. Можно ли, к примеру, ругать школьника, увлёкшегося поэзией великого шотландского Роберта Бёрнса, за  то, что он называет его Бернсом? К сожалению, нет, когда в учебнике он представ-лен с буквой «е».
Думается, что Институт русского языка и литературы и другие литератур-ные и языковые учреждения, а так же Министерство народного образования долж-ны не только сказать своё решительное слово, но и принять действенные меры по наведению порядка в русском языке. Это я отношу не только к, навязшей в зубах, букве «ё», но и ко второй проблеме русского языка, которую я поднял на заседании круглого стола, мгновенно вызвавшую реакцию спора.
Я спросил у собравшихся, что бы они сказали, если бы к ним в квартиру пришёл гость и неожиданно высморкался, вытирая при этом нос оконной занавес-кой. Помните старинную студенческую песню со словами: «Не сморкайтесь, дамы, в занавески. Это неприлично, вам говорят»? Да, когда-то, возможно, это было бы нормальным явлением, но общество развивалось, культура его менялась, и очищать нос при помощи занавески стало неприличным для общества воспитанных людей, как неприлично плевать на пол или справлять естественные надобности в присут-ствии окружающих.
Так вот для меня использование матерных выражений и другой ненорма-тивной лексики в литературе или средствах массовой информации – это то же са-мое, что плевать на пол или вытирать нос занавеской. Мне кажется, что авторы, допускающие в своих произведениях крепкое словцо, от которого у иного воспи-танного человека кончики ушей холодеют, а щёки покрываются румянцем стыда, делают это не столько от того что хотят отразить тем самым правду жизни, сколько от своей немощи выразить ситуацию иными средствами, то есть от скудости своего таланта писателя. А в нынешние времена вседозволенности, когда никто практиче-ски не редактирует и не корректирует многочисленные издания за счёт автора, сот-ни, если не тысячи горе-писателей ринулись вставлять где попало ненормативную лексику не по причине её необходимости в том или ином произведении, а ради привлечения к себе всеобщего внимания, чтобы сказать, мол, вот я какой смелый и демократичный, не боюсь выругаться при всех, поскольку мои герои ведут себя так на самом деле.
Конечно, в обыденной жизни люди самого разного ранга и положения, не-образованные и с вполне приличным образованием, в своей разговорной речи ис-пользуют ненормативную лексику. Никуда от этого не денешься. Но ведь и естест-венную нужду свою мы порой справляем у дерева, если находимся в лесу, а не бе-жим за сотню километров в приличный туалет. Однако и в лесу мы стараемся де-лать это не на глазах у своих спутников, тем более другого пола. Так же и с нецен-зурными выражениями. Говорят их люди, произносят, но мастерство писателя в том и заключается, чтобы пусть самую грязную брань в самой тяжёлой ситуации, когда герой не в состоянии обойтись без крепких слов или просто других не знает, описать эту самую речь словами приличными для воспитанного читателя да так, чтобы с одной стороны дать полное представление описываемой картины, не ос-корбляя при этом чувств читателя, а с другой стороны, позволяя тем самым невос-питанному человеку понять, как можно было бы иначе, приличными для общества словами выразить то же самое состояние возмущения.
Безусловно, это не легко, а кто сказал, что труд писателя простое дело? На то он и писатель, что бы самому учиться и учить своими произведениями читателя разговаривать красивым русским языком и не допускать, чтобы его герои на глазах у всех справляли нужду на страницах книги матерным языком. А если автор со-мневается по тому или иному слову, то есть можно ли его употребить без оскорб-ления слуха, так ведь на то и существуют у нас словари нормативной лексики, что-бы знать, что и как употребляется в русском языке.
Одна из моих оппонентов заседания круглого стола тут же заметила, что ре-дактор не должен проверять каждое слово в словарях. Конечно, не должен. Редак-тор обязан быть достаточно грамотным, чтобы знать, что допустимо, а чего следует избегать. Естественно, русский язык живой и подвержен изменениям. Он развива-ется, включая в себя и новые тенденции, и новые заимствования, и новые смысло-вые значения. С этим никто не спорит. Однако всё новое должно быть лучше ста-рого, а не хуже.
Известный в своё время литовский поэт Эдуардас Межелайтис справедливо писал когда-то, что не газета должна опускаться до уровня читателя, а читатель должен подниматься до уровня газеты. То же можно сказать в целом о литературе. А что происходит в наши дни?
Сплошь и рядом мы слышим неграмотное употребление русских слов, кото-рое прежде было допустимо лишь в среде недостаточно образованных людей. Вот я только что употребил слова «достаточно» и «недостаточно». Казалось бы, про-стые понятные слова. Но как часто сегодня мы слышим абсолютно неверное их употребление. Слово «достаточно» означает, что мы имеем чего-то столько, сколь-ко нужно. Так разве можно говорить в таком случае, например, что тот или иной человек «достаточно плохой» или у женщины «достаточно некрасивое» лицо? Ли-цо может быть несколько некрасивым, немного некрасивым, очень некрасивым, некрасивым на чей-то взгляд, но не «достаточно некрасивым». Только если мы гримируем женщину по бабу ягу и хотим сделать её уродиной, мы можем сказать: «Вот теперь она достаточно некрасива, чтобы её не любили». Но сказать, что жен-щина достаточно некрасива, подразумевая, что она недостаточно красива, нельзя. Однако именно так часто говорят даже дикторы радио и телевидения. Политики вслед за ними могут назвать ситуацию в стране «достаточно плохой». Плохой си-туация может быть достаточной в глазах наших врагов, а для нас она слишком пло-хая или относительно плохая, но не «достаточно».
Этому следует учить со школьной скамьи и ежедневно средствами массовой информации. Тогда мы будем лучше понимать друг друга. Почему я сказал «сред-ствами массовой информации», а не «литературой»? Да потому, что читать сегодня стали меньше, а всё больше смотрят телевизор и слушают радио. Потому и роль воспитания речи у них возросла. Потому и требования к ним должны предъявлять-ся повышенные.
В прежние годы словарь работников радио и телевидения служил эталоном правильного произношения. Сегодня, к сожалению, это далеко не так. Участники круглого стола, являясь в большей или меньшей степени специалистами в русском языке, к моему удивлению, в своих выступлениях весьма слабо выражали беспо-койство происходящими негативными процессами в современном  русском языке. Их больше волновал вопрос свободы творчества, демократии в литературном про-цессе. Я тоже за демократию, но не считаю возможным путать её с анархией и все-дозволенностью. Массовое бескультурье, проникающее в литературу, накатывается штормовой волной на подрастающее поколение, которое не всегда способно отли-чить доброе зерно от плевел.
Писатели и поэты обязаны, по-моему, способствовать взращиванию добрых всходов. И если у них это не получается, если они приверженцы анархии в литера-туре, то, извините, но на таких необходима нравственная и профессиональная цен-зура, способная сохранить чистым и красивым русский язык, справедливо назы-вавшимся великим и могучим, именно благодаря его разнообразию, способному выразить всё, без употребления ненормативной лексики и безграмотных выраже-ний. Мы не имеем права позволить погибнуть красоте русской речи.
На днях я прочитал в одном стихотворении поэта поразившие меня строки «Взгляд синих глаз перламутрово-пегий». Это до какой же степени должна дойти демократия в литературе, чтобы допустить, во-первых, «взгляд», являющийся про-цессом, наделять какой-либо окраской, а во-вторых, сочетать синие глаза с перла-мутровой пегостью? Абракадабра, но ведь пишут же такое поэты и их ещё печата-ют иногда. Нет, я решительно против такой демократии даже за счёт авторов.
 Журнал «Поэзия», № 3-4, 2004

СОЛДАТЫ ХОДЯТ НАЛЕГКЕ

Передо мной в кресле убелённый сединами человек. Неожиданная белая, как утренний свет в окне, борода, которую он отпустил всего год назад, делает его лицо похожим на портрет Льва Толстого. Но это Островой Сергей Григорьевич, тот самый поэт, чья песня «Зима» почитай что пол столетия ежедневно звучит в эфире, доносится к нам с телеэкранов, поётся почти в каждом доме, на привале у костра, в кают-компаниях кораблей и в любом самом отдалённом уголке нашей ве-ликой Родины, как поются повсюду его же знаменитые «Дрозды», «Гуцулочка», «Вечерком на реке», «Песня остаётся с человеком», «Жди солдата» и многие дру-гие.
Однако Сергей Островой не поэт песенник, как, наверное, думают некото-рые любители его музыкальной лирики. Из сорока тысяч опубликованных им по-этических строк едва ли тысяча приходится на полюбившиеся всем песни. Осталь-ные пролились в сотни стихов высокой гражданской лирики, три сказки и восемь поэм. Одна из них «Мать», написанная более сорока лет назад, недавно напомнила о себе её автору, когда ему принесли письмо, полученное по Интернету из Роттер-дама от русских эмигрантов, объединившихся в клубе любителей поэзии "Истоки", умолявших прислать текст полюбившейся им поэмы. Они тогда не знали, что Сер-гей Островой недавно перешагнул свою девяностолетнюю ступеньку лестницы жизни. Деду удалось преодолеть столетний рубеж. Теперь внук тянется за ним.
Родившись на сибирской земле в 1911 году, Сергей Островой стал поэтом, если не случайно (раз дар поэтический даден, то какой же это случай?), то, во вся-ком случае, неожиданно для самого себя.  Работая разъездным корреспондентом газеты "Гудок" и давно бросив юношеское увлечение стихами, как-то увидел объ-явление о конкурсе на лучшую военно-комсомольскую песню, да и написал в по-рядке эксперимента партизанскую песню "Наливались тополи". Полгода спустя, совершенно забыв об отправленном стихотворении,  сидя в электричке, прочитал в "Комсомольской правде" о том, что его песня на музыку известного композитора Н.Я. Мясковского оказалась победителем в конкурсе. С этого момента началась творческая биография поэта, который, впрочем, опубликовал и книгу рассказов "Зелёная обезьяна".
Особое место в многолетней деятельности писателя занимают стихи и песни о войне. И дело не в том, что сам Сергей Островой добровольцем ушёл на фронт в сорок первом и прошёл всю войну сначала простым солдатом, а затем корреспон-дентом армейской газеты. В войне участвовали миллионы, и многие писали о ней. Но далеко не каждому удалось свой опыт и переживания так ярко отразить в по-этических строках, что они западают в души всех читателей от рядового граждани-на до президента страны.
Как-то в квартире Острового раздался необычный телефонный звонок. В трубке послышалось: "С вами будет говорить Раиса Максимовна Горбачёва". Жена президента звонила, что бы поблагодарить за песню, о которой они с мужем вспомнили, проезжая на машине мимо деревни "Крюково". К этому времени поэт успел получить более тысячи писем от тех, в чьи души запали замечательные стро-ки о героических советских солдатах.
Однажды мне довелось разговаривать с одним из молодых поэтов, который, говоря о поэзии Острового, спросил: "А что особенного он написал?" Я поинтере-совался, слышал ли он, к примеру, песню "У деревни Крюково"? Мой собеседник удивился: "А разве это его песня?" и в тоне разговора появилось уважение к автору слов.
Между тем, Сергей Островой написал немало проникновенных строк о вой-не не только в послевоенный период, когда тяжесть пережитого улеглась и, отле-жавшись, возродилась в памяти, заставляя переворачивать вновь и вновь страницы военного лихолетья.
Мне кажется, лишь очевидец, только что переживший гибель друга, мог фо-тографическими мазками написать:

Под низким небом –
белая опушка.
Здесь тишина.
Здесь мой товарищ спит.
Мертво вокруг.
И взорванная пушка
Над ним,
как вечный памятник,
стоит.

Это написано Островым в сорок первом. А в сорок третьем, отшагав уже не одну сотню километров, он писал:

Солдаты
ходят
налегке:
Патроны, нож, да корка хлеба,
Да автомат
зажат
в руке,
Да переменчивое небо!

"Солдаты ходят налегке", но какой же тяжёлой оказывается их жизнь на войне. Об этом невозможно не думать, читая поэму Острового "Первые письма", написанную в том же сорок первом году, когда шло отступление наших войск и колонны солдат падали по команде "Воздух!", а "Мессершмитты" стреляли с высо-ты:

Крики. Стон. Косые вспышки молний.
Чья-то кровь на срезанном стебле.
…Поле! Поле! Не цветы запомню –
Кровь
запомню
на твоей земле!

Это невозможно придумать. Это можно только почувствовать, увидев соб-ственными глазами и прошагав "солдатом налегке".
Да, песня "У деревни Крюково" написана в 1974 году, но она бы не могла родиться, если бы в сорок первом не было в жизни того, что заставило написать сразу же в письмах:

Два дня орудийной пальбой
Шатает
всю землю
под нами.

Два дня и две ночи без сна.
Поверишь, нам вечности мало!
А мёртвым
могила
тесна,
Их смерть
по полям
раскидала.

Приюта земля не дала.
Оглохла она. И ослепла.
Вчера
тут деревня
была,
А ныне – лишь холмики пепла.

"Солдаты ходят налегке". Вспоминаешь об этой фразе и тогда, когда чита-ешь страницу фронтовой хроники в поэме "Товарищ", написанную в сорок третьем. Солдат пулемётом укладывает ряд за рядом своих врагов, но вдруг видит на поле боя раненого товарища, кидается к нему под пулями и спасает, оттаскивая в лес, чтобы вновь вернуться и продолжать бой. Простой сюжет, но незабываем, ибо не выдуман, а взят из жизни, воспетый в поэме-хронике, посвящённой конкретному человеку-герою, разведчику Владимиру Карпенкову.
Однажды, находясь на отдыхе в Ялте, известный уже поэт Островой зашёл к секретарю горкома партии высказать некоторые замечания по поводу увиденного им в городе. После непродолжительной беседы, пообещав принять необходимые меры по устранению недостатков, секретарь горкома, пожимая руку поэту, вдруг спросил: "А что вы хотели сказать своими словами "Вы слыхали, как поют дроз-ды?"  Усмехнувшись вопросу, Сергей Григорьевич ответил просто: "Только то, что сказал".
Популярность, слава, они сопровождают писателя до сих пор. Песни разле-телись и не смолкают. А сам Сергей Григорьевич Островой мне всегда напоминает именно того солдата, что ходит налегке, оставаясь в строю даже в свои девяносто три года. В 2001 юбилейном для поэта году в издательстве «Советский писатель» вышел его новый сборник стихов «Пристрастия». Это новые боевые стихи не в том смысле, что о войне, а в том, что воюют они за душу человека, за то, чтобы она не пала жертвой всего плохого, низменного, противоестественного, что было и есть в нашей жизни. Он пишет мудрые стихи "Прозрение", которые заключаются слова-ми:

Когда умирает эпоха
В бесправье и в вечной тщете -
Мы все, до последнего вздоха,
Повинны в её нищете.

И вот, чтобы не быть виноватыми, чтобы сделать эту эпоху лучше и чище, он как солдат воюет своим словом поэта, о чём тоже пишет в новой книге:

ЗАГЛАВНОЕ

Что терять всего дороже?
Дружбу? Совестливость? Честь?
Всё мне дорого. И всё же
Есть ЕДИНСТВЕННОЕ. Есть.

По любви. Без понужденья.
Есть заглавное. Оно -
Мне от самого рожденья
Во владение дано.

Мой язык, моя основа,
Чтоб при свете и во мгле,
Властью праведного слова
Утверждаться на земле.

Он всё ещё живёт прошлыми понятиями. Компьютеризация, Интернет про-ходят непонятыми мимо. В комнате уже который десяток лет стоит высокий узкий столик со старенькой пишущей машинкой, на которой всю жизнь стоя отстукивает свои «нетленки» поэт и прозаик Сергей Островой. Теперь печатать самому невоз-можно. Операции на глазах не помогли – зрение почти пропало. А перед этим уво-зили на операцию по удалению аденомы. Она совсем было обессилила. Но высто-ял, точнее, вылежал. С трудом поднялся, вышел во двор подышать воздухом и был случайно сбит сдававшей назад машиной. Опять вылежал и выстоял. И продолжает оставаться бойцом, чьи патроны ещё не иссякли, у которого есть ещё корка хлеба, чтобы продолжать писать:
 
Я-то помню, как свищет свинцовая трасса.
Как полки умирают, не зная вины.
И приходят тогда рядовые запаса
И телами латают дороги войны.

 Ему хочется, чтобы каждая минута его жизни приносила пользу людям, а для этого нужно оставаться бойцом действующей армии писателей.
«Советская Россия», 18.09.04
 
БЫЛА ВЕСНА…

Я буду говорить о дне сегодняшнем, но прошу читателя на минутку перене-стись воображением в год тысяча девятьсот двадцать второй.
Прошло всего пять лет после Октябрьской революции. Страна только начи-нала учиться жить по-новому. Выходят первые номера ставших потом знамениты-ми журналов «Молодая гвардия», «Сибирские огни», «Крокодил», открывается из-дательство «Молодая гвардия» и завершается год образованием Союза Советских Социалистических республик, в котором успешно творят такие глыбы в поэзии, как Есенин, Маяковский, Брюсов, Пастернак, Ахматова, Цветаева, рождается поэтиче-ская группа пролеткульта «Кузница», и рядом с её создателями Александровским, Герасимовым, Кирилловым появляются поэты, которых по праву называли комсо-мольскими. Кто не помнит пламенных строк Багрицкого об этом времени «Нас во-дила молодость в сабельный поход, // Нас бросала молодость на кронштадтский лёд» или строки Светлова из его знаменитой «Гренады»? Пусть стихи эти написа-ны чуть позже, но о тех же двадцатых, когда Есенин публикует драматическую по-эму «Пугачёв», Маяковский стихи «Прозаседавшиеся», а Безыменский создаёт песню о молодой гвардии комсомольцев, слова которой звучали тогда и звучат се-годня призывом к борьбе: «Вперёд заре навстречу, // Товарищи в борьбе! // Шты-ками и картечью // Проложим путь себе. // Смелей вперёд и твёрже шаг // И выше юношеский стяг. // Мы – молодая гвардия // Рабочих и крестьян».
И совершенно в том же духе в том же двадцать втором году двадцатого века рождаются неумирающие до сего дня строки «Взвейтесь кострами, синие ночи! // Мы пионеры – дети рабочих. // Близится эра светлых годов. // Клич пионера: все-гда будь готов!» Песня эта, ставшая маршем, только что созданной в стране пио-нерской организации, надолго пережила её автора. Поразительным кажется, что не кто-то из названных мною мастеров поэзии того периода, а совершенно юный, во-семнадцатилетний паренёк Александр Жаров написал слова, ставшие фактически гимном пионерии на многие десятилетия. И он не был потомственным поэтом. Ро-дился в простой крестьянской семье Подмосковья в 1904 году, учился в обычном реальном училище, что является теперь школой № 1 города Можайска.  Но, будучи ещё четырнадцатилетним пареньком, как только создаётся комсомольская органи-зация, он одним из первых становится секретарём комсомольской ячейки, а на третьем съезде комсомола уже является его делегатом.
Посещая поэтические семинары Валерия Брюсова, молодой талантливый поэт очень скоро сам становится профессионалом и принимает участие в создании объединения комсомольских поэтов «Молодая гвардия».  Вся его поэзия проникну-та комсомольским духом времени, и написанная им в 1926 году незамысловатая поэма «Гармонь» отозвалась своей лирикой, искренностью, долей юмора и пафоса в сердцах миллионов молодых строителей новой жизни. Многие годы не сходила «Гармонь» со сцен молодёжных вечеров, со страниц печати, не покидала сердца любителей поэзии. А Жаров продолжал писать стихи, поэмы и песни, ставшие поч-ти главным его занятием в послевоенный период, когда военная тематика стихов сменилась воспеванием мира всей его лирикой, как и вырвавшейся на просторы страны жизнеутверждающей песней с простыми словами: «Мы за мир, и песню эту // Пронесём, друзья, по свету».
Так вспоминалось, когда я приехал в составе делегации московских писате-лей на замечательный праздник поэзии 13 апреля, организованный по случаю сто-летия Александра Жарова городской администрацией города Жуковска, препода-вательским коллективом и учащимися школы №1, в которой учился знаменитый поэт. В торжественной обстановке школьного построения с приветственными тёп-лыми словами о земляке выступает глава администрации, мэр города Можайска В.В. Носонов, звучат выступления гостей, происходит открытие мемориальной доски Жарова на стене школы, после чего в зале администрации города начинается литературно-музыкальная композиция. Авторы и ведущие программы заведующая отделом культуры при главе администрации Л.М. Турашова и главный художник издательства «Пашков Дом» В.В. Покатов удачно начали вечер с воспроизведения записи стихов Александра Жарова в авторском исполнении. Густой сочный нето-ропливый голос поэта прекрасно предварил последующий рассказ о его жизни, в канву которого время от времени вплетались его песни в исполнении то группы детишек детского сада, с упоением певших «Ручеёк», то профессионального на-родного артиста, то магнитофонной записи. Музыкальные номера органично соче-тались с выступлениями московских гостей и тех, кому довелось встречаться, дру-жить и даже учиться в одной школе с будущим знаменитым поэтом.
Эмоционально с большим подъёмом говорил о собрате по перу секретарь Союза писателей России, поэт Валентин Сорокин. В тон ему выступил поэт Вла-димир Фомичёв, подарив школьной библиотеке целое собрание своих книг. Со своим книжным даром и критическими мыслями о литературе предстал на сцене зав. отделом критики журнала «Наш современник» Сергей Куняев. Как и все прие-хавшие поэты, Владимир Гришковец поделился своими мыслями о поэзии Жарова и прочитал собственные стихи.
 За спиной выступавших через всю сцену висело полотнище со словами Александра Жарова:
«Не могу я на вас наглядеться,
Подмосковные наши края»,
Подразумевалось, конечно, продолжение:
«Здесь неслышно прошло моё детство,
Здесь промчалась и юность моя». 
Поэт Жаров, как и все настоящие поэты, был влюблён в свой край, в свою Родину. Я слушал выступавших, которые об этом именно говорили, и задавал себе вопрос: Почему всего через пять лет после прихода Советской власти, которую сейчас поносят и ругают на каждом втором углу, в нашей стране жили и творили удивительные поэты, чьи песни звучали, звучат и будут звучать ещё годы, намного переживая своих авторов, тогда как за восемнадцать лет перестройки и более деся-ти лет послеразвальной жизни России не родилось ни одного поэтического шедев-ра, который бы претендовал пусть не на такую долгую, но хотя бы на годовую по-пулярность у всего народа? Что, разве нет у нас сегодня хороших поэтов? Или не дают им писать то, что хочется?
Да нет, и поэты есть, и пишут они, что хотят и могут. Никаких ограничений, даже моральных. Но чего-то всё же не хватает. Чего? И вот тут я опять вспоминаю «Взвейтесь кострами» Александра Жарова и особенно слова:
Близится эра
Светлых годов.
Клич пионера:
Всегда будь готов!
 Спустя десять лет после появления этой песни Эдуард Багрицкий напишет волнующие до глубины души стихи «Смерть пионерки», в которых прозвучит именно этот клич Жарова:
Красное полотнище
Вьётся над бугром.
«Валя, будь готова!» -
Восклицает гром…

«Я всегда готова!» –
Слышится окрест.
На плетёный коврик
Упадает крест…

И выходит песня
С топотом шагов
В мир, открытый настежь
Бешенству ветров.
Да, именно навстречу ветру шла молодёжь с песней. Помните ещё строки, бывшие всегда у нас на слуху: «Солнцу и ветру навстречу, на мирный и доблест-ный труд, расправив упрямые плечи, вперёд комсомольцы идут»? Молодёжь рево-люционных лет знала, куда и зачем шла, знала, чего хотела, во имя чего рисковала своими жизнями. Это о них, уверенных, несгибаемых писал Николай Тихонов в «Балладе о гвоздях», кстати, всё в том же двадцать втором году:
Гвозди б делать из этих людей:
Крепче б не было в мире гвоздей.
Я бы многое ещё мог сказать на эту тему, но, думаю, лучше будет, если за меня закончит рассказ юная поэтесса, ученица одиннадцатого «В» класса той са-мой школы, в которой девяносто лет назад учился Александр Жаров. Во время торжественной линейки, посвящённой открытию мемориальной доски поэту, Оля Евсеева прочитала свои стихи, которые я цитирую, не изменяя ни единого слова:
Была весна, был слышен гул капели,
И это был ещё ХХ век.
В селе Семёновском, в месяце апреле
Родился знаменитый человек.
Он жизнь любил, любил вставать с рассветом.
В Можайске в школу первую ходил.
Ну а потом, когда он стал поэтом,
Для пионеров гимн он сочинил.
Писал стихи, не тратил время даром.
Вокруг себя объединял народ.
Ведь это был поэт народный – Жаров.
Он верил – время лучшее придёт.
Вот эта вера в лучшее время, которую так хорошо уловила сегодняшняя школьница, и помогала преодолевать все трудности и писать великолепные по на-калу, страстности и убеждённости стихи и песни. Мне кажется, сегодня именно этого нам не достаёт. Спасибо Александру Жарову за то, что своим творчеством он постоянно напоминает нам об этом. Поэтические встречи, посвящённые Жарову должны стать традиционными – так решили организаторы этого памятного собы-тия. В этот день в Можайске «была весна, был слышен гул капели…»
«Советская Россия», 17.04.04

ОБРАЗ – КЛЮЧ ПОЭЗИИ
Для того чтобы стать хорошим редактором, мало изучить теорию редакти-рования, мало познать все тонкости правок и овладеть хитроумием корректорских знаков, очень важно, если не самое важное, приобрести чутьё редактора, умеющего не обязательно скоро, с налёта, но всегда верно оценить значение рассматриваемой рукописи, самобытность языка и стиля автора, важность внесения тех или иных правок, способствующих улучшению написанного другим человеком, а не уподоб-ления его манере и вкусовым пристрастиям редактора. Лучше всего в этом вопросе может помочь опыт авторитетных мастеров писательского творчества.
Почти каждый писатель в той или иной степени был редактором. Иные по-свящали этому важному делу существенную часть жизни, стараясь своими замеча-ниями и рекомендациями помочь молодым авторам и своим товарищам по перу, писали серьёзные работы, основываясь на собственном опыте. Другие редактиро-вали время от времени, не оставив, быть может, заметного следа в теории литера-туры, но навсегда оказавшись в благодарных душах авторов, с чьими произведе-ниями им доводилось работать.
Например, певец русской природы Сергей Есенин, всеми любимый за изу-мительной красоты поэзию, редко кем упоминается в качестве редактора, посколь-ку в свои молодые годы просто не успел написать большого числа критических ра-бот, хотя начало им было, безусловно, положено. Однако в этом самом начале, то есть в нескольких небольших заметках его по поводу тех или иных литературных работ современников чувствуется потенциал большого так и не родившегося, к со-жалению, учёного, но высказанные им мысли, вскользь брошенные в историю, на-всегда сохранятся в ней.
Судите сами. В единственной серьёзной литературоведческой работе «Клю-чи Марии» Есенин не только проявляет весьма недюжинные познания в истории культуры древней Руси, но и, благодаря своему собственному почти уникальному образному мышлению,  по своему излагает теорию образности, орнамента слова.
«Прежде чем подойти к открывшимся нам тайнам орнамента в слове, мы коснемся его линий под углами разбросанной жизни обихода. За орнамент брались давно. Значение и пути его объясняли в трудах своих Стасов и Буслаев, много дру-гих, но никто к нему не подошел так, как надо, никто не постиг того, что —
на кровле конек
Есть знак молчаливый, что путь наш далек.
(Н.. Клюев)
Все ученые, как гробокопатели, старались отыскать прежде всего влияние на нем, старались доказать, что в узорах его больше колдуют ассирийские закли-натели, чем Персия и Византия.
Конечно, никто не будет отрицать того, что наши древние рукописи XIII и IV в. носят на себе явные признаки сербско-болгарского отражения. Византийские и болгарские проповедники христианских идей наложили на них довольно выпук-лый отпечаток. Никто не скажет, что новгородская и ярославская иконопись нашли себя в своих композициях самостоятельно. Все величайшие наши мастера зависели всецело от крещеного Востока.
Но крещеный Восток абсолютно не бросил в нас, в данном случае, никакого зерна; он не оплодотворил нас, а только открыл лишь те двери, которые были за-перты на замок тайного слова».
Вопреки расхожему мнению неспециалистов о том, что Есенин-де поэт от сохи в том смысле, что без достаточного образования, но с природным даром к стихосложению, поэт на самом деле прекрасно разбирался в истоках поэзии, по-зволяя ему писать:
«В древности никто не располагал временем так свободно, как пастухи. Они были первые мыслители и поэты, о чем свидетельствуют показания Библии и апокрифы других направлений. Вся языческая вера в переселение душ, музыка, пес-ня и тонкая, как кружево, философия жизни на земле есть плод прозрачных пас-тушеских дум. Само слово пас-тух (пас — дух, ибо в русском языке часто д  пере-ходит в т, так же как е в о, есень — осень, и а в я, аблонь — яблонь) говорит о ка-ком-то мистически помазанном значении над ним. «Я не царь и не царский сын, — я пастух, а говорить меня научили звезды», — пишет пророк Амос. Вот эти-то звезды — золотая книга странника — и вырастили наше вселенское символическое древо».
И дальше:
«Происхождение музыки от древа в наших мистериях есть самый прекрас-нейший ключ в наших руках от дверей закрытого храма мудрости. Без всякого Ио-вулла и Вейнеймейнена наш народ через простой лик безымянного пастуха открыл две скрытых силы воздуха вместе. Этот пастух только и делал, что срезал на моги-ле тростинку, и уж не он, а  она сама поведала миру через него свою волшебную тайну: «Играй, играй, пастушок. Вылей звуками мою злую грусть. Не простую ду-дочку ты в руках держишь. Я когда-то была девицей. Погубили девицу сестры. За серебряное блюдечко, за наливчатое яблочко». Здесь в одном образе тростинки слито три прозрения.
Узлом слияния потустороннего мира с миром видимым является скрытая вера в переселение души. Ничто не дается без жертвы. Ни одной тайны не узна-ешь без послания в смерть. Конечно, никакие сестры не убивали своей сестры; это убил ее в своем сердце наш творчески жестокий народ, чтоб легче слить себя с тайной звуков и слова и овладеть ею как образом».
Есенина, как поэта интересует факт рождения образа. Он как бы пытается разобраться в самом себе, причины и истоки возникновения своего собственного образного мышления, ибо он и есть плоть от плоти народ, для которого исстари об-раз – это способ существования на земле, причём у славян этот способ явно отли-чается от способов жизни других народов. Он подчёркивает это и своим собствен-ным творчеством и когда говорит в той же статье «Ключи Марии», к названию ко-торой сам же делает примечание, поясняя, что «Мария на языке хлыстов шелапут-ского толка означает душу», то есть «Ключи Марии» - это ключи к душе. Так вот в поисках ключей к душе он пишет о русских обычаях, связанных с орнаментом де-ревенской хижины:
«Все наши коньки на крышах, петухи на ставнях, голуби на князьке крыльца, цветы на постельном и тельном белье вместе с полотенцами носят непростой характер узорочья, это великая значная эпопея исходу мира и назначению челове-ка. Конь как в греческой, египетской, римской, так и в русской мифологии есть знак устремления, но только один русский мужик догадался посадить его к себе на крышу, уподобляя свою хату под ним колеснице. Ни Запад и ни Восток, взятый вместе с Египтом, выдумать этого не могли, хоть бы тысячу раз повторили себя своей культурой обратно. Это чистая черта скифии с мистерией вечного кочевья. «Я еду к тебе, в твои лона и пастбища», — говорит наш мужик, запрокидывая го-лову конька в небо. Такое отношение к вечности как к родительскому очагу про-глядывает и в символе нашего петуха на ставнях. Известно, что петух встает вместе с солнцем, он вечный вестник восхода, и крестьянин не напрасно посадил его на ставню, здесь скрыт глубокий смысл его отношения и восприятия солнца. Он говорит всем проходящим мимо избы его через этот символ, что "здесь живет человек, исполняющий долг жизни по солнцу. Как солнце рано встает и лучами-щупальцами влагает в поры земли тепло, так и я, пахарь, встаю вместе с ним опускать в эти отепленные поры зерна труда моего. В этом  благословение моей жизни, от этих зерен сыт я и этот на ставне петух, который стоит стражем у окна моего и каждое утро, плеском крыл и пением встречая выкатившееся из-за горы лицо солнца, будит своего хозяина». Голубь на князьке крыльца есть знак осе-нения кротостью. Это слово пахаря входящему. «Кротость веет над домом мо-им, кто б ты ни был, войди, я рад тебе». Вырезав этого голубя над крыльцом, па-харь значением его предупредил и сердце входящего. Изображается голубь с рас-простертыми крыльями. Размахивая крыльями, он как бы хочет влететь в душу того, кто опустил свою стопу на ступень храма-избы, совершающего литургию миру и человеку, и как бы хочет сказать: «Преисполнясь мною, ты постигнешь тайну дома сего», — и действительно, только преисполнясь, можно постичь муд-рость этих избяных заповедей, скрытых в искусах орнамента.
Прочитав эти строки поэта, не можешь потом удивляться его безграничной любви ко всему деревенскому, к окружающей природе, к животному миру, кои яв-лялись для пишущего не простыми представителями жизни, но символами вечного, символами прекрасного.
Будучи уже признанным поэтом, Есенин естественно получал письма от различных начинающих поэтов с просьбой либо помочь в публикации, либо дать какой-либо совет, что поэт и делал, проявляя при этом такт и уважение к начи-нающим авторам и, разумеется, свой собственный вкус в поэзии, в которой больше всего ему нравилось присутствие любви к животным, к миру красок и звуков, к гармонии жизни.
«Из стихов мне Ваших понравилась вещь о голубятне и паре голубей, – пи-шет Есенин незнакомому поэту Я.Е.Цейтлину из Николаева, - Вот если б только поправили перебойную строку и неряшливую «Ты мне будешь помощником хошь», я бы мог его отдать в тот же «Прожектор».
Дарование у Вас безусловное, теплое и подкупающее простотой, только не упускайте чувств, но и строго следите за расстановкой слов.
Не берите и не пользуйте избитых выражений. Их можно брать исключи-тельно после большой школы, тогда в умелой рамке, в руках умелого мастера они выглядят по-другому.
Избегайте шатких, зыблемых слов и больше всего следите за правильно-стью ударений. Это очень нехорошо, что Вы пишете были, вместо были.
Желаю Вам успеха как в стихах, так и в жизни, и с удовольствием отвечу Вам, если сочтете это нужным себе. Жму Вашу руку
Сергей Есенин».
Поэт просит товарища по перу избегать избитых выражений.
Часто молодые авторы спрашивают, можно ли научиться писать стихи. Ра-зумеется, если рифмы в голове никаким способом не строятся, если не лежит к этому ни склад мышления, ни строй души, то вряд ли помогут советы даже самых больших мастеров. Однако тем, у кого, как говорится, душа поёт, а рука просится к бумаге, по мнению Сергея Есенина, учиться стоит, иначе не стал бы он тратить время на рекомендации обращать внимание на ударения, неряшливость строк и рифм.
Являясь мастером образа, Есенин рождал его не на пустом месте. Нужный образ возникал в его стихах в нужное время благодаря возможности легко доста-вать его из памяти, как яркий цветок с поля, густо усеянного разноцветьем. Он знал эти образы и понимал их.
В «Ключах Марии» он пояснял читателю то, о чём сам когда-то узнал из книг и рассказов деревенских жителей:
«Изба простолюдина — это символ понятий и отношений к миру, вырабо-танных еще до него его отцами и предками, которые неосязаемый и далекий мир подчинили себе уподоблениями вещам их кротких очагов. Вот потому-то в наших песнях и сказках мир слова так похож на какой-то вечно светящийся Фавор, где всякое движение живет, преображаясь.
Красный, угол, например, в избе есть уподобление заре, потолок — небес-ному своду, а матица - Млечному Пути. Философический план помогает нам через такой порядок разобрать машину речи почти до мельчайших винтиков.
В нашем языке есть много слов, которые как «семь коров тощих пожрали семь коров тучных», они запирают в себе целый ряд других слов, выражая собой иногда весьма длинное и сложное определение мысли. Например, слово умение (умеет) запрягло в себе ум, имеет и несколько слов, опущенных в воздух, выра-жающих свое отношение к понятию в очаге этого слова. Этим особенно блещут в нашей грамматике глагольные положения, которым посвящено целое правило спряжения, вытекшее из понятия «запрягать», то есть надевать сбрую слов ка-кой-нибудь мысли на одно слово, которое может служить так же, как лошадь в упряжи, духу, отделяющемуся в путешествие по стране представления. На этом же пожирании тощими словами тучных и на понятии «запрягать» построена почти и вся наша образность, слагая два противоположных явления через сходст-венность в движении, она родила метафору:
Луна — заяц,
Звезды — заячьи следы».
И понятно потому, что, рассматривая произведения других авторов, Есенин, прежде всего, искал и ценил в них образность, ту самую, что связывала человека с вечностью, возвышая само существование человека. При этом он искренне радо-вался удачным строкам собратьев по перу и громко говорил о них, не боясь и даже не думая о том, что, восхваляя кого-то, тем самым он как бы принизит свой собст-венный талант. Говоря о романе Андрея Белого «Котик Летаев», Есенин даже в ка-кой-то степени коленопреклоняется перед ним в восхищении:
«Мы очень многим обязаны Андрею Белому, его удивительной протянуто-сти слова от тверди к вселенной… В «Котике Летаеве» - гениальнейшем произве-дении нашего времени – он зачерпнул словом то самое, о чём мы мыслили только тенями мыслей, наяву выдернул хвост у приснившегося ему во сне голубя и ясно вырисовал сокрытые в нас возможности отделяться душой от тела, как от че-шуи…
Суть не в фокусе преображения предметов, не в жесте слов, а в том са-мом уловлении, в котором если видишь во сне кисель, то утром встаёшь с мокры-ми сладкими губами от его сока…».
А в письме своему старшему товарищу Р.В. Иванову-Разумнику Есенин пи-шет об Андрее Белом ещё восторженней:
«С тоски перечитывал «Серебряного голубя». Боже, до чего всё-таки изу-мительная вещь. Ну разве все эти Ремизовы, Замятины и Толстые (Алекс.) создали что-нибудь подобное? Да им нужно подмётки целовать Белому. Все они подмас-терья перед ним. А какой язык, какие лирические отступления! Умереть можно. Вот только и есть одна радость после Гоголя».
Не менее интересными представляются слова Есенина, сказанные о неиз-вестном ещё поэте, но в стихах которого им замечены многообещающие строки, особенно ценные любовью к Родине. Начинает Есенин свою краткую рецензию с цитирования нескольких строк Петра Орешина из его книги стихов «Зарево»:
Кто любит родину?
Ветер-бродяга ответил господу:
- Кто плачет осенью
Над нивой скошенной и снова радостно
Под вешним солнцем
В поле босой и без шапки
Идёт за сохой –
Он, господи, больше всех любит родину.
 И так комментирует стихи:
«Вот такими простыми и тёплыми словами, похожая на сельское озеро, где отражается и месяц, и церковь, и хаты, наполнена книга Петра Орешина. В наши дни, когда «бог смешал все языки», когда все вчерашние патриоты готовы отречься и проклясть всё то, что искони составляло «родину», книга эта как-то особенно становится радостной…
Пусть во многих местах глаз опытного читателя отмечает промахи и не-дочёты, пусть некоторые образы сидят на строчках, как тараканы, объедающие корку хлеба, в стихе, - всё-так это свежести и пахучести книги нисколько не ума-ляет, а тому, кто видит, что «зори над хатами вяжут широченные сети», кто слышит, что «красный петух в облаках прокричал», - могут показаться образы эти даже стилем мастера всех этих коротких и длинных песенок, деревенских идиллий.
Перед Орешиным ещё широкое будущее. Гадать о том, разовьётся  он или завянет, сейчас довольно трудно, но услышавшие от него через «Зарево» о том, что
Месяц ушёл в облака
За туманный плетень,
Синие чешет бока
За лачугами день –
будут помнить об этом, как о черёмуховом запахе, долго».   
Удивительно красиво сказано даже об имеющихся недостатках некоторых образов, что «сидят на строчках, как тараканы, объедающие корку хлеба». Дума-ется, что многим авторам хотелось бы попасть к такому редактору. Однако это можно отнести к тем, чьи произведения падали добрым зерном на благодатную почву души Есенина. Зёрна, которые отторгались им, ощущали это немедленно.
Через три года после рецензии стихов Орешина Есенин пишет письмо Ива-нову-Разумникову, в котором разворачивает свои взгляды на литературу, где по-рядком достаётся критических слов ныне, да и в то время, известным корифеям по-эзии (кстати не забыл Есенин и себя выругать),  и говорится о некоторых принци-пах рифмы:
«Я очень много думал, Разумник Васильевич, за эти годы, очень много ра-ботал над собой, и то, что я говорю, у меня достаточно выстрадано. Я даже Вам в том письме не всё сказал, по-моему, Клюев совсем стал плохой поэт, так же как и Блок. Я не хочу этим Вам сказать, что они очень малы по своему внутреннему содержанию. Как раз нет. Блок, конечно, не гениальная фигура, а Клюев как неко-гда пришибленный им не сумел отойти от его голландского романтизма, но все-таки они, конечно, значат много. Пусть Блок по недоразумению русский, а Клюев поёт Россию по книжным летописям и ложной ее зарисовки всех проходимцев, в этом они, конечно, кое-что сделали. Сделали до некоторой степени даже ориги-нально. Я не люблю их главным образом как мастеров в нашем языке.
Блок - поэт бесформенный, Клюев тоже. У них нет почти никакой фигу-ральности нашего языка. У Клюева они очень мелкие («черница темь сядет с пяль-цами под окошко шить златны воздухи», «Зой ку-ку загозье гомон с гремью шыр-гунцами вешает на сучья», «туча ель, а солнце белка с раззолоченным хвостом» и т. д.). А Блок исключительно чувствует только простое слово по Гоголю, что «слово есть знак, которым человек человеку передает то, что им поймано в явле-нии внутреннем или внешней".
Дорогой Разумник Васильевич, 500, 600 корней хозяйство очень бедное, а ответвления словесных образов дело довольно скучное, чтобы быть стихотвор-ным мастером, их нужно знать дьявольски. Ни Блок, ни Клюев этого не знают, так же как и вся братия многочисленных поэтов.
Я очень много болел за эти годы, очень много изучал язык и к ужасу своему увидел, что ни Пушкин, ни все мы, в том числе и я, не умели писать стихов.
Ведь стихи есть определенный вид словесной формы, где при лирическом, эпическом или изобретательном выявлении себя художник делает некоторое зву-ковое притяжение одного слова к другому, то есть слова входят в одну и ту же произносительную орбиту или более, или менее близкую. Но такие рифмы, какими переполнено все наше творчество:
Достать - стать
Пути - идти
Голубица - скрыться
Чайница - молчальница
и т. д. и т. д.
Ведь это же дикари только могут делать такие штуки. Положим, язык наш звучащих имеет всего 29 букв, а если разделить их на однородные типы, то и того меньше будет, но все же это не годится. Нужно если  не буквенно, то хоть по смысловому понятию уметь отделять слова от одинаковости их значения.
Поэтическое ухо должно быть тем магнитом, которое соединяет в звуко-вой одноудар по звучанию слова разных образных смыслов, только тогда это и имеет значение. Но ведь «пошла-нашла», «ножка-дорожка», «снится -- синится» - это не рифмы. Это грубейшая неграмотность, по которой сами же поэты не рифмуют «улетела-отлетела». Глагол с глаголом нельзя рифмовать уже по одно-му тому, что все глагольные окончания есть вид одинаковости словесного дейст-вия. Но ведь и все почти существительные в языке есть глаголы. Что такое сини-ца и откуда это слово взялось, как не от глагола синеется, голубица - голубеется  и т. д.
Я не хочу этим развивать или доказывать перед Вами мою теорию поэти-ческих напечатлений. Нет! Я единственно Вам хочу указать на то, что я на по-эта, помимо его внутренних импульсов, имею особый взгляд, по которому отка-зался от всяких четких рифм и рифмую теперь слова только обрывочно, коряво, легкокасательно, но разносмысленно, вроде почва - ворочается, куда-дал и т. д. Так написан был отчасти «Октоих» и полностью «Кобыльи корабли».
Вот с этой, единственно только с этой точки зрения я писал Вам о Блоке и Клюеве во втором своем письме. Я, Разумник Васильевич, не особенный любитель в поэзии типов, которые нужны только беллетристам. Поэту нужно всегда раз-двигать зрение над словом. Ведь если мы пишем на русском языке, то мы должны знать, что до наших образов двойного зрения:
«Головы моей жёлтый лист»
«Солнце мерзнет, как лужа» -
были образы двойного чувствования:
«Мария зажги снега» и «заиграй овражки»
«Авдотья подмочи порог».
Это образы календарного стиля, которые создал наш великоросс из той двойной жизни, когда он переживал свои дни двояко, церковно и бытом.
Мария - это церковный день святой Марии, а «зажги снега» и «заиграй ов-ражки» - бытовой день, день таянья снега, когда журчат ручьи в овраге. Но это понимают только немногие в России. Это близко только Андрею Белому».
Понятно, что не все согласятся с такими оценками Есенина других писате-лей, о которых мы поговорим дальше, но важен подход поэта к своему и чужому творчеству. От всех он требует сохранения красоты русского языка и не в застыв-шем традиционном стиле, а обязательно в развитии. Не случайно же он обращает внимание на то, что, оказывается, и сам «плохо» писал, «неправильно» рифмуя, и что теперь начинает исправлять в своём творчестве.
Любопытны критические замечания Есенина, как редактора в его статье «О пролетарских писателя», в которой он весьма резко отзывается о первых опытах пролетарской литературы, и, тем не менее, выражая оптимизм относительно её бу-дущего.
«Сборник пролетарских писателей ярко затронул сердца своим первым и робким огнем лампады, пламя которой нежно оберегалось от ветра ладонями его взыскующих душ.
Но зато нельзя сказать того, что на страницах этих обоих сборников с выразителями коллективного духа Аполлон гуляет по-дружески.
Есть благословенная немота мудрецов и провидцев, есть  благое  косноязы-чие символизма, но есть и немота и тупое заикание. Может быть, это и резко будет сказано, но те, которые в сады железа и гранита пришли обвитые веснами на торжественный зов гудков, все-таки немы по-последнему.
Кроме зова гудков, есть еще зов песни и искус в словах. На древних дагиний-ских праздниках песнотворцы состязались друг с другом так же, как на праздни-ках мечей и копий. Но представители новой культуры и новой мысли особенным изяществом и изощрением в своих узорах не блещут. Они очень во многом еще лишь слабые ученики пройденных дорог или знакомые от века хулители старых устоев, неспособные создать что-либо сами. Перед нами довольно громкие, но пус-тые строки поэта Кириллова:
Во имя нашего завтра сожжем Рафаэля,
Растопчем искусства цветы.
Уже известно, что, когда пустая бочка едет, она громче гремит. Мы не можем, конечно, не видеть и не понимать, что это сказано ради благословения
грядущего… это сказано без всякого внутреннего оправдания, с одним лишь чахо-точным указанием на то, что идет «завтра», и на то, что «мы будем сыты».
 Конечно, никто не может не  приветствовать первых шагов ребенка, но и никто не может сдержать улыбки, когда этот ребенок, неуверенно и робко сту-пая, качается во все стороны и ищет инстинктивно опоры в воздухе. Посмотрите, какая дрожь в слабом тельце Ивана Морозова. Этот ребеночек качается во все стороны, как василек во ржи. Вглядитесь, как заплетаются его ноги строф:
Повеяло грустью холодной в ненастные дни  листопада,
И чуткую душу тревожит природы тоскующий лик,
Не слышно пленительных песен в кустах бесприютного сада,
И тополь, как нищий бездомный, к окну сиротливо приник.
Здесь он путает левую ногу с правой, здесь спайка стиха от младенческой гибкости выделывает какой-то пятки ломающий танец. Поставьте вторую стро-ку на место третьей и третью на место второй, получается стихотворение со-вершенно с другой инструментовкой:
Повеяло грустью холодной в ненастные дни листопада,
Не слышно пленительных песен в кустах бесприютного сада,
И чуткую душу тревожит природы тоскующий лик,
И тополь, как нищий бездомный, к окну сиротливо приник.
Этого даже нельзя придумать нарочно. Такая шаткость строк похожа на сосну с корнями вверх, и все же мысль остается почти неизменной. Конечно, это только от бледности ее, оттого, что мысль как мысль здесь и не ночевала. Здесь одни лишь избитые, засохшие цветы фонографических определений, даже и не узор. Но узоры у некоторых, как, например, у Кондратия Худякова, попадаются иногда довольно красивые и свежестью своей не уступают вырисовке многих со-временных мастеров:
Бабушка вздула светильню.
Ловит в одежине блох.
«Бабушка, кто самый сильный
В свете?» - «Сильнее всех бог!»
Лепится кошкой проворной
На стену тень от огня.
«Бабушка, кто это черный
Смотрит в окно на меня?»
Но, увы, это только узор. Того масла, которое теплит душу огнем более крепких поэтических откровений, нет и у Худякова. Он только лишь слабым крюч-ком вывел первоначальную линию того орнамента, который учит уста провожать слова с помазанием.
Творчество не есть отображение и потому так далеко отходит от искус-ства, в корне которого («искус») - отображение обстающего нас. Искусство -Антика; оно живет тогда, когда линии уже все выисканы, а творчество живет в искании их.
Созидателям нового храма не мешало бы это знать, чтоб не пойти по лож-ным следам и дать лишь закрепление нового на земле быта. В мире важно предуга-дать пришествие нового откровения, и мы ценим на земле не то, «что есть», а «как будет».
Вот поэтому-то так и мил ярким звеном выделяющийся из всей этой про-летарской группы Михаил Герасимов, ярко бросающий из плоти своей песню не внешнего пролетария, а того самого, который в коробке мускулов скрыт под опре-делением «я» и напоен мудростью родной ему заводи железа.
А здесь на согнутые спины
Взвалили уголь, шлак и сталь.
О, если б, как в волнах дельфины,
Без кочегарок и турбины,
Умчаться в заревую даль!
К сожалению, представлен Герасимов в этом последнем сборнике весьма мало. Такие строчки, как, например:
На плащанице звездных гроздий
Лежит луны холодный труп,
И, как заржавленные гвозди,
Вонзились в небо сотни труб, -
напечатанные в «Заводе огнекрылом», обещают в нем поэта весьма и весь-ма несредней величины среди своих собратий.
Художественная проза сборников, увы, не заслуживает почти никакого внимания. Повесть «Вольница». Какой-то мутный и бесформенный лепет приемов Потехина и Засодимского, а мелкие рассказы - не то лирические силуэты, не то просто анекдоты из неприглядной и неприбранной жизни, где все лежит не на сво-ем месте, где люди и вещи светят почти одним светом.
Проза пролетарская еще не нашла своих путей, как поэзия. В ней есть лишь от прошлого бледноликий Бибик и совсем слабый от «Нине» Безсалько.
Заканчивая эти краткие мысли о выявленных ликах сборником пролетарских писателей, мы все-таки скажем, что дорога их в целом пока еще не намечена. Рас-ставлены только первые вехи, но уже хорошо и то, что к сладчайшему причастию тайн через свет их идет Герасимов».
Говоря о редакторских особенностях Сергея Есенина, следует, на мой взгляд, вспомнить его слова о значении собственной поэзии, как он его понимал. В преди-словии к очередному изданию своих стихов он писал следующее:
«…В стихах моих читатель должен главным образом обращать внимание на лирическое чувствование и ту образность, которая указала пути многим и мно-гим молодым поэтам и беллетристам. Не я выдумал этот образ, он был и есть ос-нова русского духа и глаза, но я первый развил его и положил основным камнем в своих стихах.
Он живет во мне органически так же, как мои страсти и чувства. Это моя особенность, и этому у меня можно учиться так же, как я могу учиться чему-нибудь другому у других».
В этом отношении весьма показательны слова Есенина, которые он высказал о великом поэте в анкете о Пушкине:
«Пушкин - самый любимый мною поэт. С каждым годом я воспринимаю его все больше и больше как гения страны, в которой я живу. Даже его ошибки, как, например, характеристика Мазепы, мне приятны, потому что это есть общее осознание русской истории».
Завершая разговор о Есенине, как редакторе, хочется вспомнить яркий при-мер того, как из обычной, казалось бы, жизненной ситуации, у поэта, беспредельно влюблённого в природу и свою родину, рождались прекрасные стихи, позволившие ему предлагать другим поэтам перенимать его опыт.
В одном из писем Евгении Лившиц он рассказал о, казалось бы, рядовой жизненной ситуации, но послужившей ему основой для создания прекрасного сти-хотворения.
«Ехали мы от Тихорецкой на Пятигорск, вдруг слышим крики, выглядываем в окно, и что же? Видим, за паровозом что есть силы скачет маленький жеребёнок. Так скачет, что нам сразу стало ясно, что он почему-то вздумал обогнать его. Бежал он очень долго, но под конец стал уставать, и на какой-то станции его поймали. Эпизод для кого-нибудь незначительный, а для меня он говорит очень мно-го. Конь стальной победил коня живого. И этот маленький жеребёнок был для ме-ня наглядным дорогим вымирающим образом деревни и ликом Махно. Она и он в ре-волюции нашей страшно походят на этого жеребёнка, тягательством живой си-лы с железной».
И вот что из этого получилось в Сорокоусте:
Видели ли вы,
Как бежит по степям,
В туманных озёрах кроясь,
Железной ноздрёю храпя,
На лапах чугунный поезд?

А за ним
По большой траве,
Как на празднике отчаянных гонок,
Тонкие ноги закидывая к голове,
Скачет красногривый жеребёнок?

Милый, милый, смешной дуралей,
Ну куда он, куда он гонится?
Неужель он не знает, что живых коней
Победила стальная конница?
Неужель он не знает, что в полях бессиянных
Той поры не вернёт его бег,
Когда пару красивых степных россиянок
Отдавал за коня печенег?
По-иному судьба на торгах перекрасила
Наш разбуженный скрежетом плёс,
И за тысчи пудов конской кожи и мяса
Покупают теперь паровоз.

Думаю, и сегодня нашим высокообразованным редакторам есть чему учиться у Сергея Есенина. Чуткость и внимание не только к слову, но и к человеку, его пи-шущему, – вот качества должные присутствовать у настоящего редактора, коим, не-сомненно, был Сергей Есенин.
        Альманах "Поэтический Олимп" изд-во "Русь-Олимп", М., 2003 г.

ОНА ВЫШЛА ИЗ МОРЯ С ПЕСНЕЙ

Воздушное белое одеяние, именно одеяние, а не одежда, подхватывало пе-вицу и несло по сцене вместе с её песней. Пушистые волны золотистых волос ска-тывались на плечи и волновались в такт летящей мелодии. Только узкий красный шарф резко срывался вниз, контрастно врываясь в белое, но лишь для того, чтобы подчеркнуть гармонию прекрасного – звуков нежной песни, плавных движений, скользящей по сцене стройной фигурки, неспешных, словно линии цветомузыки, взлётов рук, и широко раскрытых глаз красивого женского лица, отражающего ка-ждый оттенок исполняемой песни.
Пела Елена Кухта, лауреат международных конкурсов, автор слов и музыки многих произведений уже трёх авторских альбомов, дирижёр по образованию, но главное – обладатель чудесного проникновенного голоса, поющего о Ялте, Крыме, море, Украине на русском и украинском языках и умоляющего всеми своими инто-нациями поверить в искреннюю любовь, в настоящие чувства, присоединиться к актрисе своим сердцем слушателя, быть вместе с нею.
Да, это не просто – завладеть аудиторией, заставить её поверить, понять, по-любить. Но у Елены Кухты это произошло. Первый сольный концерт в Москве мо-лодой певицы из солнечной Ялты проходил 14 апреля в зале украинского культур-ного центра, что на Старом Арбате.
Подойдя к большому чёрному роялю, она была ещё прекрасней в своём бе-лом одеянии с красным шарфом. Три главных цвета гипнотизировали ярким кон-трастом, а голос увлекал ещё и темой. Актриса села за рояль, чтобы исполнить свою песню «Чёрный рояль». Необыкновенно её внимание к каждой детали, пони-мание тонкостей актёрского мастерства. Завершив удивительно лирическую песню, певица сообщила о том, что с детства увлеклась эстрадой и любит джаз. В под-тверждение слов тут же легко и свободно запела на английском языке популярную джазовую песню. Но именно, чтобы показать свои разнообразные способности, как говорится, сделать заставку. Весь дальнейший концерт был проникнут совершенно другой идеей.
Вспыхнул экран, и перед зрителями покатились волны Чёрного моря, того самого, возле которого родилась певица, без дыхания которого, как становилось всё больше и больше понятным, она не могла ни появиться на свет со своим чуд-ным голосом, ни жить, куда бы ни забрасывала её судьба. Она живёт морем, живёт полюбившимся крымским краем и поёт о них, хотя написано ей было на роду ока-заться далеко от любимых синих волн, крымских гор с можжевеловыми и сосно-выми лесами. И, как часто это бывает, причиной тому оказалась любовь к человеку.
Суженый закончил дипломатическую академию в Киеве, и забросила моло-дых людей важная государственная служба в самую что ни на и есть далёкую Тю-мень, где начинающему дипломату предстояло открыть украинское представитель-ство.  Так и пришлось Елене согревать своим тёплым голосом холодную Сибирь, обвораживая шармом задушевных интонаций суровых сибиряков. Концерты, разъ-езды по городам и весям края, первые альбомы песен. И обязательно в них море, ведь певица прямо-таки вышла из морской волны, как русалка, как поющая сирена. И славит она своими песнями тёплые края, сказочную Ялту, родившуюся там лю-бовь.
Но как же не прост в наши дни путь певицы! Мы, привыкшие сидеть в зри-тельном зале, приносящие букеты цветов любимым исполнителям, восторженно аплодирующие песням, коснувшимся сокровенных струн наших душ, разве мы ду-маем о том, сколько труда, сколько сил вкладывается сегодня артистом… нет, не в то, чтобы выйти и спеть – это самое приятное и любимое занятие, а в то, чтобы найти музыкантов и записать песню в студии, которую тоже надо найти и опла-тить, как и работу оркестра или ансамбля? Написать слова и музыку песни легче и дешевле самой, но арендовать зал, где бы тебя услышали, пригласить людей хотя бы небольшой рекламой – всё это деньги. Найти менеджера, который бы находил, организовывал, договаривался, конечно, можно, однако за какие деньги?
Может быть, работа дирижёра или руководителя хора приносила бы меньше волнений и тревог, но что же делать, если душа просит своей песни, своей собст-венной встречи со зрителями, души которых хочется делать выше и чище трога-тельными нежными мелодиями, созвучными вздохам морской волны, шуршанию прибрежной гальки, крикам чаек, шёпоту ветра, скользящего по верхушкам крым-ских сосен? Вот и носится по кабинетам начальников, ищет подешевле аппаратуру, поудачнее зал, пишет новую музыку, стихи и сценарии концертов и всё только для того, чтобы потом выйти и петь, глядя в глаза своим зрителям, надеясь увидеть в них радость и понимание, увидеть такую же любовь к Украине, которую она чувст-вует, о которой поёт.
Замечательно сделанные видео клипы сопровождают голос певицы. Она на сцене, она же и на экране. Ни там, ни здесь она не бегает из угла в угол, как любят делать сегодня некоторые сценические козлята. Елена часть природы, она поёт, сливаясь голосом и телом с морской волной, с окружающими горами, с плывущи-ми над головой облаками и с самим небом.
Поэты дарят Елене сборники стихов, она пишет музыку. Поёт сама и вместе с детскими коллективами. Не раз выступала в Артеке, и пишет песни об этой уни-кальной республике детей. Московский детский образцовый ансамбль народного танца «Планета», с которым Елена познакомилась в Артеке, пришёл и подарил зри-телям, собравшимся на концерт их любимой певицы, весёлый украинский танец. Есть уже у Елены и свои ученики, с которыми она делит мастерство актрисы. А мечта певицы – провести детский фестиваль дружбы. Говорит: «Хватит уже нам войн. Пора жить мирно».
Мужа её недавно перевели на работу в Москву. Так что в течение, по край-ней мере, нескольких лет мы сможем, надеюсь, видеть и слышать на московских сценах талантливую певицу, пришедшую к нам с берега Чёрного моря. В добрый путь!
           «Землячество Донбассовцев», 24.04.04








       Содержание

АНТИГЕРОИ НАШЕГО ВРЕМЕНИ
Вперёд к консенсусу!
Совесть за решёткой
Хочу в рай, да грехи не пускают
А король-то – голый!
Продаю президента за бутылку пива
Есть ли у России президент...?
Н-н-э прерывайте мою мысль!
А вы гусь, господин Гусинский!
НЕВОЛЬНЫЙ СВИДЕТЕЛЬ
ДА КАКИЕ ЖЕ ОНИ КУСАЧИЕ, ЭТИ ЦЕНЫ!
ПОИСТИНЕ НЕИСПОВЕДИМЫ ПУТИ БЮРОКРАТА
СКАЗКА О ТОМ, КАК РАБОТНИК НОВОГО РУССКОГО НАКАЗАЛ
СЕРОСТЬ ПОТОКОМ ИЛИ ЗАТХЛЫЙ КОЛОДЕЦ ТВЦ
ВСЮ ЖИЗНЬ ПОД ФАНЕРУ?
"МЫ НИКОГДА НИ ОТ КОГО НЕ ОТДЕЛЯЛИСЬ"
ПОЧЕМУ Я ГОЛОСУЮ ЗА ЗЮГАНОВА?
СОРИНКА В ГЛАЗАХ ПРЕЗИДЕНТА
Драма на избирательном участке
КУДА КАТЯТСЯ МОЛОДЁЖНЫЕ РОЛИКИ?
«… И ЕЩЁ РАЗ УЧИТЬСЯ»
БУДУЩЕЕ СОЦИАЛИЗМА
В ПЕРДСТАВЛЕНИИ КОММУНИСТОВ
ШПИЦБЕРГЕНСКИЙ ВОПРОС – ВОПРОС РОССИИ
Оставим ли Шпицберген, куда пришли первыми?
Синдром зарубежной слепоты (СЗС)
Мидии не картошка – голодовку не вызывают
ЛИТЕРАТУРНЫЕ МЫСЛИ
Окститесь, господа «шолоховреды»!
От буквы Ё до Ё-моё
Такой чек нам не нужен
Поэты или графоманы?
Русский язык и современная демократия
Ссолдаты ходят налегке
Была весна…
Образ – ключ поэзии
Она вышла из моря с песней