1985г Фотография

Галина Гладкая
  Надежда стремительно ворвалась в квартиру:
  - Мам! Ну, мам же! Ну, иди сюда! Тебе пакет!
  На её крик повыскакивали все:
  - Какой ПАКЕТ???
  - Дай-дай-дай-дай...- на два голоса требовали Сашка с Пашкой.
  Но Надежда, как партизанка во вражеском тылу, прижала конверт к груди и просочилась на кухню.
  Да, конверт и вправду великоват для письма, да и кто мог бы нам написать, сто лет не было писем, так - открытки к праздникам. А до октябрьских ещё далеко.
  Я даже на время растерялась, но разве мои ангелочки дадут расслабиться. Сунула Надежде ложку:
  - Посоли, да скоро можно выключать.

  Ну так что же? На конверте моё имя, всё правильно. Но внутри уж совсем неожиданное - иностранный журнал, яркий, глянцевый. "Фоторевю", вроде.....
  Братья-разбойники вырывают с двух сторон, приходится дать по подзатыльнику, они только так понимают, иначе не приструнишь.
  В конверте - листочек, сложенный пополам. В нём объяснение?
  "Уважаемая Светлана Сергеевна!
Вы меня, может быть, уже не помните, прошло больше года, как мы с Вами встречались. Вспомните фотографа, который приходил снимать Вашу малышку. Тогда я сфотографировал и всю Вашу семью Но отпечаток не получился, плёнка подвела. А осенью появилась возможность показать работы на конкурсе. И я попробовал наудачу ещё раз напечатать тот снимок. Правда, долго помучился, но зато в результате получилось то, что я хотел. Мои работы понравились, и было решение направить меня в числе нескольких авторов на международный конкурс в Вену. Наша экспозиция была тематической: "Советский образ жизни". Снимок Вашей семьи неожиданно принёс мне поощрительную премию. Такая премия обозначает признание мастерства в профессии.
  Мне хотелось бы выразить Вам мою признательность, ведь по праву эта награда также немного и Ваша. К сожалению, сам снимок остался в архивах выставки, а второй раз сделать аналогичный отпечаток уже вряд ли получится. Поэтому посылаю Вам журнал, в котором эта работа опубликована.
  Желаю Вам и всей Вашей семье счастья. Буду рад быть полезным Вам в будущем, гарантирую работу эктра-класса, на уровне мировых масштабов.
                Искренне Ваш - Игорь Селиванкин"

  Смешно, но руки начали подрагивать, сердце закололо. С торопливостью листаю журнал, а сама как будто надеюсь, что нет там никакого снимка, вроде боюсь его найти, а любопытство подстёгивает.
  Вот! Нет, не то. Это? Да что я, ничего похожего ведь. Да где же? Может, он не тот журнал прислал? Или.... Вот, вот.... Да, вот ОН.
  Господи! Как светло, нарядно. Да, это и я, и дети Но какие-то все чистенькие, красивые, спокойные. Любаша что-то не похожа? Ой, она же просто выросла, сейчас уже совсем другая.
  Да, как оно всё красиво на фотографиях да в кино. В жизни потусклее и попроще. Или просто не вглядываемся друг в друга? Всё обыденно и привычно....

  Так. Про всё забыла с этим журналом. Обед пора на стол ставить. Ох, Надежда, ты моя ласточка, что бы я без тебя делала. Уже всё готово. А сорванцы притихли, уж они и то смотрят молча. Удивлены - откуда это? Забыли наверняка, как фотографировались. У меня и то из головы всё давно вылетело. У нас вообще фотографий мало. Первые годы Миша любил запечетлевать, как дети растут, а теперь и аппарат уже не найти, не то что времени на это дело. Детей в саду да в школе снимают, а общих нет давно, да всех и не собрать в одну кучу. Тогда случайно всё вышло. Игоря вызвали Любашу на год снять, а он увидел нас всех и предложил сделать общее фото. А потом сказал, что не получилось, вот я и забыла совсем. А оно вон как получилось, человеку премию дали. Он тогда так загорелся, что нас вон сколько рыжих, да курносых.
  Журнал я сразу от братьев-разбойников убрала, нечего любоваться, не киноартисты. В зеркало бы гляделись почаще да умывались лучше. После недолгих, но горячих споров, победа как всегда осталась за мной.
  Вечером всех уложила спать, простирнула кое-что. И не удержалась - достала журнал, поглядеть ещё разок, спокойно......
  Теперь-то можно и поразглядывать. При ребятах неудобно. Вроде - собой любуюсь. Им-то я всё чётко объяснила, мозги вправила от излишнего восторга:
  - Мастерство фотографа отметили, а не ваши сверхкрасивые мордашки. В журнале вон чего только нет. Даже как свинью режут, разделывают, а потом едят (жуть). Так что не больно носы задирайте, и так вверх торчат.
  Их вроде убедила, осталось себя в этом же убедить. А это потруднее. Михаил только и сказал:
  - Ты, мать, у меня теперь на весь мир прославилась А я опять ни при чём....
  Вот. Не гадавши его обидела. Его ж место - в центре, а сижу одна я. Да не до этого ему, прокорми-ка такую прорву. Это я - свободная пташка, особенно когда неделя в вечернюю смену. С 6 и до полуночи. Через полчаса уже дома. И высплюсь, и с утра по дому всё спокойно можно сделать. Всё успеваю. А Миша мой только в воскресенье и поспит чуток подольше, а так-то с 5 утра до позднего вечера, а то и подольше бывает. А дома - какой отдых? Даже телевизор неделями не видит, а в кино ходили лет 10 назад, да и то - на какую-то скучную картину.
  Он и не пожалуется на тяжёлую жизнь, да я-то что - не знаю, как ему? Всё давай-давай:
  - Пап, у меня сапоги порвались, подклей?
  - А мне пальто мало, мам - отпусти немного?
  А чего там отпустишь, когда рукава до локтей скоро будут?
  Вот и крутится, хватает где только можно, а сил-то дадено на одну жизнь, не подзаймёшь у соседа. Я хоть и работаю, а где мой заработок? То декретный, то больничный. Хоть и во вредном цеху числюсь, а рязряд небольшой. Невыгодная я работница, чтобы мне разряд повышать. И теперь-то не доверяют, всё подначивают:
  - Не пора на лёгкую переводить?
  Да уж куда мне, вон какие дети уже большие, почти взрослые. На вид если.

  Вот и на этом снимке - какой Серёжа высокий. Стоит сзади меня, а я у него под мышкой где-то. Красивый, статный. Глаза, как звёздочки, лучистые. Только причёска коротковата, а ему лучше с чубчиком. Но Устав есть Устав. Еле заставила тогда форму одеть, тельник не снимает, а бушлат с боем натянул. Как хорошо, что уговорила встать со всеми. Будет теперь мне отрада на него взглянуть. Смотрю и насмотреться не могу. Сыночка моя, как от сердца тебя оторвали. Ведь могла отговорить, да хоть силой не пустить, а я ещё и собирала, помогала готовиться. Бегала с ним по врачам, подгоняла, чтоб не опоздал документы сдать. Вот поехать не смогла, Любашу не с кем было бы оставить, да я и кормила ещё тогда.
  Отец поехал всего на два дня, устроил Серёжу - и домой. А потом оставалось только ждать звонка. А сын молчал. "Ждал результатов". А обо мне и не подумал. Да нет, просто не понимает ещё, что такое неделю ждать звонка. Из дома боялась выйти. На каждый звонок бросалась сама, вдруг не поймут, перепутают, забудут....
  Как и должно было случиться, Серёжка позвонил, когда я в ванной стирала, а ребята гулять ушли. Он хотел уже положить трубку, когда я вышла повесить бельё и услышала звонки, отрывистые звонки междугородки. Когда поняла, что принят, что всё в порядке - расплакалась. Сначала от радости, от гордости за своего первенца. А потом поняла, что нет больше его рядом, не отпустят больше - карантин, а потом "строгая мужская жизнь". И когда теперь приедет - неизвестно. И зарыдала уже от чувства потери.
  А приехал когда - какой-то совсем другой. Стесняется как будто. И всё ему как чужое уже. Это с Любашей он оттаял. Она уже ходить начинала, так он от неё не отходил. Боялся, что упадёт, расшибётся. А уж летом приехал - подтянутый, вытянулся, окреп. Лицо скуластое, обветренное. Самостоятельный, на всё у него своё веское слово. До всего старается своим умом дойти. Конечно, не на всё ещё опыта хватает. А уж спорить бесполезно: ни за что не уступит, не переубедишь и не докажешь.
  Сейчас на третий курс пошёл, совсем заправский моряк. Сашка с Пашкой чуть не молятся на него, хотят такими же стать. Дай-то Бог, чтобы передумали. У Серёжи ведь эта страсть была чуть не с рождения. Не в машинки играл, а в кораблики, лодочки. Сколько моделей сделал. Как на день рождения идёт, так другу подарок готов, а друзей много было. Он у них не верховодил, да только без него никакие дела во дворе не делались. Чуть из школы придёт, а под окном уже "серёжкают". Уроки делать некогда. Когда только учил? А ведь ниже четвёрки редко приносил.
  Когда немного подрос - все мужские дела освоил. И сам, да и я подначивала. Разберу замок из двери и сижу пригорюнившись. Серёжа подскочит:
  - Чего делаешь?
  - Да вот - замок заедает, хочу смазать.
  Отругает меня, что не за своё дело опять взялась, подмажет, подкрутит - замок лучше нового. В магазины сам бегал, берёг моё здоровье, мне ж постоянно нельзя было тяжёлого поднимать. А семья большая, одной картошки сколько надо. Сейчас-то помощников много, а раньше - всё на нём держалось.
  А из всех его моделей одна только и осталась, недоделанная. Мне на день рождения собирал в бутылке парусник, да не вышло, как хотел - навыка не было. Я её подальше убрала. Может, ещё сделает. Простые-то он быстро мастерил, из бумаги, из картона, из фанеры, из пластика как-то клеил. До сих пор сердце болит, как вспомню: он в магазин поехал за цветной бумагой Надежде в сад. И купил набор, "Сделай сам" такой... А я его отругала, что зря деньги потратил:
  - Тебе деньги - как фантики, а не тобой заработаны.
  Какими тоскливыми глазами он тогда посмотрел, весь сжался, притих на несколько дней. Не могу себе простить, что я его тогда так обидела. Ведь ничего страшного не случилось. Три рубля для ребёнка пожалела. Не просил никогда и ничего для себя, а тогда не сдержался - купил. Что он видел в жизни? Не баловали его никогда. Одевали во всё новое, но хорошего чего и не было: форма, да для гулянки чего немаркое. Давно это было, а я всё переживаю, что обидела сына. Он-то, может, и забыл, да я помню.
  Он вообще на характер рос лёгкий. Маленький не капризный был, спокойный, но не тюха. У него всегда свои дела были, не в тягость рос.

  Это Вера дала жизни! Как в роддоме начала болеть, так и пошло. Вон на фотографии видно - худая, одни глаза и волосы густой шапкой. По нынешней моде - это считается красиво, любая одёжка смотрится хорошо, а здоровья нет - вот что плохо. Все детские болезни она на себе испытала, в садике со всеми болела. Как кто чихнёт - завтра Вера с температурой. Все больницы в городе нашими стали.
  Ох и тяжело она мне досталась. А я молодая была, нетерпеливая. Зло на неё брало, что болеет. Бывало, Веруте нездоровится, она раскапризничается, а я ещё по заднице шлёпну. Она в рёв, а я - за ней. Так вдвоём и рыдаем. Больше она дома была, чем в садике. А в школу пошла: то желтуха 45 дней, то ветрянка, то свинка. До школы умела и читать, и считать, а первый класс закончила еле-еле. На 4 да на 3. И то учительница её тянула, да я вечера просиживала.
  Домашняя она и выросла. Зимой похолодает - я и выпустить из дома боюсь. Весной и осенью - дожди. Я Надюшку родила, в декретном была, да и после до года сидела, за ними двумя смотрела. Сейчас немного она подокрепла, но так и осталась мамина дочка. По хозяйству во всём помогает, всё умеет не хуже, а то и лучше меня. Нянька безотказная, ребята с ней с радостью остаются: она и поиграет, и почитает, и умоет без слёз. И накормит, как надо, на это у неё свои секреты - кого как и чем кормить.
  Училась вот только Вера слабовато. Как в медучилище нацелилась, так весь восьмой класс зубрила, чтобы средний балл на четыре вытянуть. На фотокарточке вон - кожа да кости. Но поступила. Второй уже год учится. На практику в больницу ходили. Вернулась, аж трясёт всю. Были в ожоговом отделении, со всего района самые тяжёлые там. Дня через два говорит:
  - Буду только хирургом. А не выучусь, так хирургической сестрой.
  Я бы не смогла, боязно, да и характер не тот. А она тихоня, а рука твёрдая. Серёжка когда руку сломал, так я и смотреть боялась, а она к палке прибинтовала. В травмопункте похвалили, что не растерялись. И горчичники она всем ставит, и банки умеет. А в носы капает как-то по-особому, по науке.

  Она и сама аккуратистка, и за другими следит. Особенно от неё Надежде попадает. Вот уж Надюшка-то, эта - шустра! Всё на ней горит. Обувь как бумажную рвёт. Колготки через день с дырами, только и делаю, что штопаю. У них с Верой разница в 7 лет, сестра её вынянчила фактически, а она на все заботы - ноль внимания. Не слушает старшую совсем. Со мной хоть не спорит, но и слушаться не торопится.
  - Ты умывалась сегодня?
  - Конечно!
  - А каким мылом?
  - Розовым.
  А розовое неделю как закончилось.
  В школу уйдёт с косами, а обратно - с хвостом. "Мальчишки расплели". Ну да, если бы они рискнули до неё дотронуться хотя бы - так сами бы без волос остались. Она полезет, надаёт, да сама же ревёт громче всех, да так, что за неё все заступаться начинают. Дружит, правда, только с мальчишками. А за парту посадили с девочкой, чтобы не отвлекалась.
  Несмотря на свой характер неукротимый, учится она блестяще. Учителя её любят. Да и как Надюшу не любить? Подлиза, кого хочешь охмурит. Глазки опустит, голову тебе на плечо. И аж не дышит, обнимет и замрёт.
  - Мамочка, милая, может тебе помочь?
  Ей и поверишь, попросишь посуду домыть. Так потом 10 раз пожалею, что просила. Часа два промоет, всё тяп-ляп, а вечером отцу объявляет:
  - Я сегодня весь день маме помогала, а Верка только книжки свои умные читает, прямо тунеядка.
  А Вера целый день в училище была, да потом по магазинам бегала. В очередях только и могла почитать, что задано.

  Ох, Надежда ты моя! Надежда на то, что вырастешь, поумнеешь. Способности-то у тебя отцовские. Он на золотую медаль школу окончил, да дальше учиться не пришлось, не в ту сторону жизнь повернула. Шоферит, хоть и 2 курса института за плечами. Может - я виновата? Семья засосала. А хорошо бы ему доучиться.....Только не прожить нам на инженерную зарплату. Да теперь чего уж гадать, что было бы, не приехал бы он в отпуск из армии, да не оставил бы меня после него беременной. У него ведь все перспективы были, а тут - семья. Серёжка уже родился, когда он пришёл. А за ним и Вера не заставила себя ждать. На заочный пошёл было мой Миша. Тяжело было, но тянул. А я - Надюшку родила. Думала, что одна смогу управиться, да разболелась, потом Вера в очередной раз в больницу.... Вся учёба под откос.
 
  Взял Михаил академический, а у меня Алёшка тут как тут. Вечером не то что курсовые делать - посидеть пять минут не получалось. Всегда Миша радовался прибавлению в семье. В роддоме нашем все смеялись:
  - Михаил опять за медвежонком пришёл. Теперь уж не выгонишь, пока результата не дождётся.
  Я всегда рожать сама ехала, я тут всех знаю, все порядки изучила. И меня все запомнили, радуются за меня, что легко я рожаю, без осложнений. Ни себе, ни им лишних хлопот не доставляю. Смотрю на других: как же мучаются.... Я бы точно больше одного раза так страдать не решилась. Может, у меня несколько детей только из-за этого - легко они мне даются. Да и на что я ещё гожусь? Только на это и способна. Может, правильно иной раз слышу: "Работать не хочешь"....
  На работе я не горю, хотя и делаю всё, как положено. Но мысли всегда о доме: как Алёшка, не опоздал ли в школу? Надежда - сделала ли к труду мягкую игрушку? Надо было бы ей помочь. У Веруты сапоги малы, ноги болят, а где купить недорогие и крепкие? Сейчас цены и не выговоришь, а в "Детском мире" ей уже не купишь. Хорошо, что в магазине могу всё заказать для детей, хоть не бегать неделями в поисках, не искать ту же обувь. Да ведь тоже не всё купишь - денег бы научиться печатать.....как ни выгадывай, а сама десятый год в одном пальто хожу, стыдно людей.
  На работе у нас все как княгини да боярыни - вредное производство, доплаты всякие, премии, получается хорошо. Доходы-то у всех одни, а вот расходы - разные. Было бы у меня двое - давно машину бы имели, у нас на очередь ставят. Но я не завидую. Чего хорошего в машине? Миша на свою и глядеть бы не захотел после смены - тоже у него не за так платят. И за экспедитора, и за грузчика приходится - они на окладе, чего им стараться, а у муж все расчеты за тонно-километры.

  Ой, да что мне жаловаться - голодные не сидим, голые не ходим. Алёшке бесплатное питание в школе дали, так он отказывался:
  - Мне мама деньги даёт. Я как все буду.
  А на фотографии Алёшенька стоит, как на плакате: новая форма, белая рубашка накрахмалена, волосики ещё не обстрижены. Я, пока с Любашей дома сидела, и его летом в сад не водила. Отросли его кудряшки, головка - как у ангелочка - золотистая, мягонькая. А лицо гордое, упрямое. Брови нахмурены. Губы сжаты. И стоит, как будто сам по себе, никого вокруг нет. Вот и всегда такой - никто ему не нужен, всё время один. Маленький тихий был, спокойный, поздно стал сидеть, поздно пошёл, долго не говорил. Возьмёшь его на руки - рад, а мимо проходишь - не просится. Я ещё молодая была, глупая. Радовалась такой жизни - ни крика, ни капризов. А мне бы, дуре, к врачу его. Ведь ребёнок должен расти и баловаться, должен жизнь окружающую познавать. Ведь трое уже до него было, хоть какой опыт должна была накопить. А я как должное принимала. Хвалилась, что с сыном нам повезло - тихий, послушный. А где она, грань?
  Ему только три было, а у меня уже Сашка подоспел, а за ним сразу - Пашка, совсем не до Алёши стало. Когда его в сад переводить стала, не взяли, пусть ещё в яслях побудет:
  - Он маленький, тихий, его обижать будут.
  Я и оставила. А он и вовсе затих. В пять лет уже читать начал. Надюшка не очень ещё умела, хоть и на год старше, а он как-то сам постиг. Сидит, бывало, губами шевелит. Я думаю - так играется. Это Вера догадалась, что это он читает тихонько. Мы и удивились, и обрадовались.Эх, вернуть бы то время...Спрятала бы все его книжки, в бассейн его, на гимнастику, к детям! Теперь уже не поправишь. Хоть и говорят, что нельзя детей силой переламывать, а его надо было. Живёт в родной семье, учится в школе, а везде один. Ни с кем не дружит, не играет. Сядет на кухне в уголок и читает. Попросишь в магазин сходить -сразу же идёт. И опять за книжку. Ребята из класса его дразнят "маменькин сынок", а у меня сердце разрывается, когда это слышу - чужой он совсем, как инкубаторский. Ни он никогда не подластится, ни я его не обниму - рука не поднимается, он сразу каменеет и отстраняется. Сейчас ему восемь, а когда 18 будет? Уйдёт и не попрощается? Или так и будет с книжкой сидеть. К Серёже тянулся, любил смотреть, как тот модели мастерит, а Сашку с Пашкой кругами обходит, как и не видит.

  Да уж. Братья-разбойники - это да! Бандиты и ковбои, дикие индейцы и бешеные собаки не смогли бы наделать столько шума и безобразия. Ох, с ними нервов надо! Ох, терпения! Только мой стальной характер их укрощает, а все остальные для них - не указ. В саду их сперва в одну группу оформили, да через три дня растащили по разным. Хорошо, что вообще оставили. Они не только сами неуправляемы, но всех вокруг как-то так заводят, что потом трудно успокоить. И не поймёшь, кто из них лидирует, как будто одновременно придумывают одни и те же шкоды.
  Кто не знает, те думают что они близнецы. А ведь Сашка на год почти старше. Когда ему было 10 месяцев, Пашка не усидел и родился семимесячным. Уж и не знаю, что с ним было бы, дотерпи он свой срок. И весом, и ростом Сашку догнал к году, а по развитию - к двум. Ещё и до рождения был хулиган. Сашка орал день и ночь, есть всю дорогу просил. Пашка не давал ни сесть, ни лечь - толкался, кувыркался, лежал головой под печень. Как толкнёт под ребро - только ахала. Уже тогда на пару хулиганили. А сейчас унять можно, только если сразу растащишь по разным квартирам. Нам соседнюю прибавили, когда соседи на расширение съехали. Повезло. Теперь двушка, да трёшка, да две кухни. И два отхожих места нам тоже кстати.А то когда бы ещё дали большую. И удобнее так-то: разбежимся - и тишина, уроки можно делать, Любашу спать днём уложить. Сашу-Пашу разделить можно, пока не передрались и не побили всё вокруг.
  Меня они слушаются, а куда они денутся, я тут командир. Вон на снимке что делают: каждый схватил по моему колену и тянут в стороны - поделились, значит. Любят ласкаться, но только чтобы поровну мамы было, а то обиды, раздоры начинаются. Хоть и мальчишки, хулиганы, а нежные, ласковые. Любашу любят нянчить, а я опасаюсь - ума нет, а хотят побольше внимания ей уделить. Того и гляди, что обидят невзначай.

  А то её, бедную, и приветить некому без них. Любаша у нас всеобщая любимица. Даже Алёша ей книжки вслух читает, лишь бы она рядом посидела и послушала. Чего-то ей рассказывает, рисует. А подойду - зыркает в сторону и рот на замок. А Веру от младшей вообще не оттащишь. Когда я в ночную, она Любу к себе спать забирает. "А то вдруг проснётся?" Ругать не могу - ведь она хочет, как лучше, а Любаша-то как радуется.
  Третий год ей уже. Личико прям ангельское, локоны золотые, глазки синевой отдают, щёчки пухленькие. Не только свои, а и посторонние не могут удержаться, чтобы не похвалить, какой ребёнок симпатичный. А я и вообще не представляю, как бы мы все без неё жили. Иной раз стыдно даже, что никого, кажется, не любила, как её. Хотя и все у меня желанные, но Любашка как подарок судьбы. Как принесли кормить в первый раз, так до сих пор наглядеться не могу. После неё решила больше не рожать уже, нет в моём сердце свободных мест, все полочки заняты. Хотя я ещё совсем молодая, тридцать пять всего. Но у каждого человека свой ресурс. Да и нам дай Бог этих вырастить, на ноги поставить. Физических сил надо много, психологически трудно, да и денег тоже неплохо бы побольше.

  Только насчёт денег на Бога надежда плохая. Придётся рассчитывать только на себя. А ещё точнее - на силы и здоровье моего Миши. Он ведь у нас поставщик материальной базы. Конечно, и моя зарплата почти двести чистыми, и на троих получаю пособие, и запросы у всех скромные, а всё же ох и трудно. Миша рвётся из сил, а прорех не убавляется. В нашем деле главное - выдержка, ещё каких-то 10-15 лет, и полегче будет. Разбойники подрастут - остальные уже взрослые будут, а уж Любашку вырастим всем миром. Её и сейчас балуем, всё ей лучшее стараемся купить. Все понимают, что не очень это на пользу, да она у нас - как игрушка. Миша никогда не ругает, что на неё лишнее потратилось. Вздохнёт только, что тяжко всё это достаётся...
  Он вообще у меня молчаливый, не то что я. Это я болтаю без устали, а он только веско и по делу. Повезло мне с мужем! Никогда не ругаемся, не пьёт, зарплату до копейки приносит. Нарожала я ему детей - только рад, хотя всегда была моя инициатива. Детей любит, только некогда ему с ними возиться, да и не тот характер. А ребятня его очень уважает. Серёжа в школе сочинение написал о нём, учительница на собрании зачитывала. Сказала, что всем бы такими быть отцами. Очень я была за мужа рада; жалко, он не слышал сам, как его хвалили.
  Он и сам только о детях думает, всё для них. Он и меня, наверное, только как их мать и любит. Женился не по принуждению, но, как говорится - как порядочный человек. Когда уже из армии вернулся, всё ко мне присматривался: как говорю, какая походка, как готовлю. Замечания делал, а я психовала - сыну скоро год, второго ребёнка ждала, а ему всё не так. Сколько раз говорила:
  - Не нравлюсь, так уходи, держать не буду.
  А он отмолчится, и всё по-прежнему идёт. Когда Вера такая слабенькая родилась, так я его всё укоряла, что это от нервотрёпки она такая. Да, может, и не в этом причина. Но и я бывала неправа. Тяжёлые годы были - ни жилья своего, ни денег, ни лада в семье. Потом всё как-то само налаживаться стало. Мать моя вышла замуж, уехала. Мы поселились в её квартире, Миша перешёл работать на грузовую, стал прилично зарабатывать. Вера подросла, Надежда появилась. У нас с мужем всё наладилось. Только я иной раз подумаю: если бы я Серёжку не родила - не стал бы Миша на мне жениться. Ему совсем другая жена подошла бы. И была бы у него другая совсем жизнь. Закончил бы институт, стал бы начальником. Работа чистая, спокойная, по его способностям. И семья была бы много меньше, время свободное оставалось на книжки, журналы научные. С женой в театры ездил бы, в музеи. В отпуск - к морю. А со мной что он видит? Пелёнки да горшки? С работы придёт вымотанный, а ему поесть спокойно не дают, каждый со своими проблемами лезет. Жалко мне его. Изломала я ему жизнь. Он, может, об этом и не думает. Да что мысли, разве в них дело...

  Вот меня моя жизнь вполне устраивает. У меня главное счастье в жизни - дети. Мне ничего другого и не надо. Да и на что я ещё гожусь? Способности небольшие. Школу кончила, а в институт и пытаться не стала. Работала на почте, потом перешла на комбинат. Работа у меня такая, что медведя легко за три дня научить можно. А вот для дома, для семьи - удобная, смены, короткий день, большой отпуск. Вредность идёт. Через десять лет можно на пенсию уходить. У меня тоже, может, могла другая жизнь быть, мало ли вариантов. Но я выбрала этот.
  Скорее всего, я - далеко не идеальная мать. Я ведь не занимаюсь воспитанием своих ангелочков да разбойников. Я просто живу рядом с ними. Никого не учила чтению, как-то сами годам к пяти осваивают. Не занимаюсь с ними вместе спортом, не провожу закаливание. Не обучаю манерам, сама их смутно понимаю. Мы не читаем по вечерам вслух книги, а смотрим телевизор, если кому охота. Не ходим на лыжах и в походы с палаткой.
  Если дети хулиганят, то могу отшлёпать без зазрения совести, и не считаю это непедагогичным. Когда нужно сделать что-то по дому, то поручаю первому подвернувшемуся под руку. Но не в воспитательных целях, а просто самой неохота, просто - лень иногда. Они всё умеют делать. Вера хорошо готовит. Всегда мне помогала, научилась. А сейчас уже впору у неё начинать учиться. Я стараюсь побольше да посытнее, а она - с фантазией.
  Иногда посмотришь по телевизору: какие родители заботливые, с детьми в цирк, в зоопарк, на кружки их водят. А тут с утра до ночи кружишься, какой к чёрту цирк, конца-края делам не видно. Не умею я культурно отдыхать. Да тот же телевизор гляжу - бельё глажу, колготки зашиваю или носки вяжу. Вязание - это для души, это хобби у меня. А так хочется каждую осень за грибами. Люди-то ходят. А я всё дома. С младшими не гуляю. С коляской у дома не сижу. Лень, что ли, такая? Люди думают, что некогда мне. А я, если бы хотела, время нашла.

  Нет, уж лучше об этом не думать. А то додумаюсь до того, что совсем я плохая, всем от меня только вред. Если с моей матерью сравнивать, так я ещё и хорошая получаюсь. Я своим детям подруга, я всегда с ними во всех бедах и радостях. А моя мать никогда на меня и внимания не обращала. Она отца любила, он для неё был всем. Когда его дома не было, она со мной хоть как-то общалась: ругала, что плохо учусь, что опять непричесанная, что невоспитанная. А уж как отец на порог - так она прямо растворялась в нём. Лучшие кусочки - ему. Готовила только то, что он любил. У них всегда были какие-то секреты, говорили они как-то тихонько друг с другом. Вдвоем в кино, в гости, в отпуск. Я себя чувствовала лишней, будто подглядываю или подслушиваю за ними. Может, поэтому я рано и выскочила замуж. Счастлива была ласковые слова слышать, быть нужной, любимой. Наверное, поэтому так много болтаю, что в детстве намолчалась.
  Люблю я своего Мишу, но так, ка мать отца любила, это мне не дано. Она на мир смотрела его глазами, думала его мыслями. Я так не смогу, свою линию гну. Только не завидую я их любви, непрочная она оказалась. Отец ехал с работы и попал в жуткую аварию. Лежал неделю в реанимации, но не смогли врачи ничего сделать. Мать голову потеряла, заговариваться начала, в свои 45 стала выглядеть на 70. Боялись, что с ума сойдёт. На кладбище сидела, как памятник, приходилось силой уводить. А зима начиналась. холодно было.
  Переехали мы к ней. Хотели съезжаться. У нас комната на пятерых, а у неё двухкомнатная смежная. Жалко мне её так было. Смерть отца меня не так потрясла, как страшно было на неё взглянуть. И она вроде ко мне потянулась. К внукам. Но только недолго у нас совместная жизнь продолжалась. Дали ей путёвку в санаторий, а оттуда она не вернулась. Прислала письмо, что уезжает жить в Ленинград. Я чуть было не помчалась за ней - куда она, зачем? Слава Богу, Миша отговорил, велел переждать немного. Скоро пришло второе письмо, что вышла она замуж за хорошего человека. Просила не осуждать. Когда она один раз всего приезжала, то оказалось, что она здорово помолодела, похорошела. "Муж моложе на 8 лет, надо соответствовать."
  Оформили мы родственный обмен. Мне оставила свою квартиру, а сама улетела к новому мужу. Я и не думала её попрекать, что отца быстро забыла. Мне-то легче без неё, свободнее. Даже рада была бы за неё. Да только фразу она одну сказала промежду прочим:
  - Отец мог инвалидом недвижимым остаться на многие годы. Не так бы я жила тогда.
  Рада, значит, что не спасли врачи, что не стал отец обузой. Поэтому я ей и не пишу совсем, только открытки к праздникам бросаю в ящик, мать отвечает тем же. Хоть и не просила я никогда помощи, да, видимо, боится, что попрошу. Вряд ли она знает, что у меня много детей. Удивилась бы, наверное. Но мы живём в её квартире, огромное спасибо ей за это. Прибавили нам соседнюю, так теперь - хоромы, только полов много мыть надо. Хотели мы квартиры объединить, но - передумали. И так привыкли, а дети вырастут - увидим. Может, и не захотят с нами жить, давлю я на них своим характером, привыкла всё в руках держать. Пока ещё маленькие, главное - вырастить. Им самим выбирать, как жить дальше.

  Вот они, мои золотые.... Рыжие, курносые. Все вместе. Серёжа за спиной стоит, положил руку мне на плечо. Высокий, широкоплечий, в форме. Вера поправляет мне волосы, чтобы мамочка покрасивее была. Надежда улыбается Любашке. Алёша стоит гордый, в новой школьной форме. Сашка с Пашкой примостились с друх сторон, за колени держатся, разбойники. А между ними сидит Любашка, наша всеобщая любовь.
  Нет тут тебя, мой Миша, нет с нами. Но это же твои дети, смотри - какие хорошие. Почему Игорь назвал фотографию "Мать"? Молодой он, не понял, что настоящее её название "Дети".