Очень Солнечные Зайцы. Уличные танцы

Лилит Мазикина
- А Лиля твоя, говорят, на улице танцует? - это спрашивает подруга бывшей жены моего мужа. Спрашивает брезгливо, поглядывая на бывшую. Та невинно улыбается.

- Да, - отвечает муж. - А что?

- Ну та-а-ак, - тянет слово подруга бывшей. Ей кажется, что она сильно уела и его, и меня.

***

Я - уличная танцовщица. Я уже была как-то уличной гадалкой; нет, это совсем другое. Танец - это свобода. Танец на улице - вдвойне, втройне; это полёт. Даже странно, что столько лет я не была танцовщицей!

Мою жизнь изменил один звонок. Сергей Топор, музыкант, которого я знала только по интернету, приехал в Москву со своей группой и жизнерадостно прокричал мне в трубку:

- Лиля! Я приехал в Москву! Мы идём играть на Арбат! Приходи к нам!

Вообще, по странному стечению обстоятельств, меня знает какое-то немыслимое количество музыкантов. Наверное, это как-то связано с тем, что я работала на цыганский музыкальный журнал - правда, недолго. Работа ушла, а известность осталась.

Что мне делать на Арбате? Слушать музыку? Я могу послушать её дома. Я смотрю в окно, на верхушки деревьев, и думаю, зачем бы мне поехать на Арбат. Я перевожу взгляд на шкаф и вижу бубен. Да, мой муж держит бубен на шкафу. Ещё он ходит в красной рубашке и хочет вставить себе золотые зубы. Если вы думаете, что он цыган, то вы угадали. Но вообще-то это никак не связано.

Я вижу бубен и понимаю, что могу стоять и играть с ребятами.

- Я к вам тогда с бубном приду, - кричу я в трубку. - Мне костюм надевать?

- Надевай! И приходи! Ждём тебя! - кричит Сергей.

Вот странно - я не танцовщица, а у меня дома есть народный костюм. Но так уж сложилось! Я надеваю длинную, размашистую юбку в красный горох, повязываю бёдра алым шарфом и надеваю толстенные золочёные браслеты на руки. Я еду через всю Москву на метро, позвякивая при ходьбе браслетами и отклоняя попытки познакомиться вдохновлённых моим видом юношей. Я подхожу к Арбату и нахожу группу "Топоркестра", наяривающую цыганщину в окружении большого количества зрителей. Их с большим интересом слушают прохожие, вставшие кольцом, и женщины у ряда синих кабинок. Перед музыкантами танцует что-то непонятное, но зажигательное стройная блондинка в красных туфельках. Я смотрю на музыкантов и понимаю, что не взяла бубен.

Сказать, что я чувствую себя глупо - не сказать ничего. Я чувствую себя ужасно глупо, стоя среди зрителей в народном цыганском костюме. Я буду чувствовать себя ещё глупей, если встану рядом с музыкантами и буду там стоять. А музыканты уже заметили и кивают мне. Зрители смотрят на меня и расступаются, словно ждут, что я пущусь в пляс вместе с девушкой в туфельках. Женщины возле кабинок машут мне:

- Иди, потанцуй! Иди, потанцуй! Такая юбка красивая-то у тебя!

Эх, юбка! Юбка не тамбурин!

"Брось. Лучше с юбкой и без тамбурина, чем с тамбурином и без юбки," - говорю я себе, встряхиваюсь и встаю возле музыкантов. У меня есть юбка, и значит, всё хорошо. Я улыбаюсь расплывающемуся в глазах ряду лиц, вспоминаю для куража неприличный анекдот и взмахиваю юбкой. Раз! и два! и раз! и два! Музыка щекочет и подзуживает, и я потряживаю уже не только юбкой, но и головой, плечами, улыбаюсь, подмигиваю, верчусь на месте. Мой взгляд падает на женщин у кабинок, и они снова машут мне руками: в круг! в круг! Я подскакиваю для начала на месте и лошадкой вбегаю на свободное пространство. Черевички я успела когда-то скинуть, и булыжник приятно ложится мне под босые ноги. Я верчусь, скачу, потряхиваю плечами и бёдрами и снова скачу. Вертится, скачет, трясётся небо, дома, лица - люди улыбаются мне, улыбаются, словно я не самозванка, словно так и должно быть, чтобы я здесь танцевала. Такая знакомая эйфория, которой я прежде отдавалась в одиночестве, дома, сама подбрасывает меня над камнями, бьёт по пяткам, вертит моими руками; я лечу!..

Ко мне подскакивает русская женщина в возрасте, азартно поводит плечиком, упирает одну руку в бок, другу отводит и вдруг начинает отбивать пятками по-русски, по-деревенски, весело, легко, азартно. Мы танцуем друг другу, танцуем вокруг друг друга, мы счастливы. Женщину уводит улыбающаяся подруга. Меня снимают на мобильные. В круг выскакивает мальчик, маленький, беленький. Он бегает между мной и девушкой в туфельках, смотрит на неё влюблёнными глазами и тянет к ней руки.

Я танцую, и проходит час и другой. Начинает темнеть. Музыка прекратилась, и мы собираем вещи. Девушка - её зовут Наташа - рассматривает протёртые в дыры подошвы туфель. Я тоже смотрю себе ноги: кожа там отстала, видно красное, в чёрных обводах грязи, мясо. Боли я почти не чувствую, полёт закончился слишком недавно. Я чувствую счастье.

***

Я уличная танцовщица. Я танцую по брусчатке, я танцую на настиле перед клубом. Я танцую на сцене и на танцполе, но и там я уличная танцовщица. Я танцую с музыкой и без. Я танцую под дождём. Я танцую, когда жду подругу. Ко мне подходит мужчина и дарит цветы. Он говорит, что я хорошо танцую. Торговцы из палаток кричат мне:

- Красиво!

Мужчина по имени Артур кидает на сцену, мне под ноги, цветы. Мне хлопают. А я лечу; я умираю, и мне сладко...

Я уличная танцовщица!