Небольшая аннотация.
Перед вами первая часть повести "Герой нашего времени". Повесть во многом экспериментальна. Если говорить прямо - она сама и есть один большой эксперимент. Я начал писать её год назад, даже не подозревая во что она выльется. Слово за словом, предложение за предложением. Я склеивал её из интересных моментов, что встречал в повседневной жизни. Из подслушанных разговоров, из диалогов с интересными людьми, из каких-то бытовых сцен или уличных действий. Из всего этого я склеивал один единственный характер - характер главного героя повести. Во многом повесть получилась эксцентричной, грязной, провокационной. Но она честная. Она не хорошая и не плохая. Она такая, какая есть. Я не жду положительных или отрицательных отзывов. По большему счёту - мне всё равно, потому что я не считаю себя её автором. Эта повесть - не плод моего больного воображения, она - очень мутное отражение нашей грязной реальности. Не знаю, увидит ли свет её вторая, заключительная часть. Сейчас мне не хочется за неё браться.
РЖАВЧИНА.
***
Это был обыкновенный мартовский день, с необыкновенной свежестью в воздухе. Я сидел на скамейке в городском парке, смотрел на ангела и не спеша курил сигарету. Ангел как ангел, ничего особенного. Прохладный ветер доносил до меня запах карамельных сладостей и приближающегося дождя. Вокруг шныряли дети. Их беготня, крики и смех превращались в огромный металлический молот, который с завидным упорством постукивал по макушке моей головы. С каждым новым стуком левый глаз дёргался сильнее и сильнее, и я мысленно начинал крыть всё вокруг нецензурной бранью. Вчера утром фабрика, где я работал, была закрыта на хрен знает сколько времени. Рабочих уволили и, конечно, они тут же ринулись уничтожать всю алкогольную продукцию в городе. Я не стал исключением и, возможно, предыдущий вечер являлся причиной моей тогдашней головной боли. А возможно и нет. Возможно, боль пришла из-за того, что в то утром меня выселили за неуплату из комнаты, которую я снимал, и я остался один на улице. Конечно, я пытался отсрочить свой приговор, обещал уплатить позже, но хозяйка, старая стерва, сослалась на ситуацию в стране и вышвырнула меня словно вшивого пса. Всё что у меня оставалось - это один чемодан с вещами, часы и пачка сигарет. В чемодане шесть банок свиной тушёнки, складной нож, гранёный стакан, начатая бутылка водки и белая рубашка для особых случаев. Скудный запас, но всё могло быть гораздо хуже. Я сидел и ждал появления давнего знакомого, в надежде поселиться у него хотя бы на время. Мы договорились о встрече. Место, где можно спать - это всё, что мне тогда было нужно.
- Мама, можно посмотреть на ангела? - спрашивает маленькая девочка у своей матери.
Они сидят на соседней скамейке, и мать увлечённо разговаривает по телефону.
- Подожди, мама разговаривает.
На вид она сильно обеспокоена и растеряна, и я сразу понимаю, о чём идёт её разговор.
- Ну мама!...
- Хорошо, но только не уходи далеко!
Девочка радостно вскрикивает и бежит к ангелу. Её светлые волосы, заплетённые голубой лентой в косички, развиваются на ветру. Она бежит навстречу склонившей голову статуе в центре парка, и верно представляет её живой. Много лет назад, когда ангела только поставили, на постаменте белоснежной, двухметровой статуи едва виднелась надпись, прославляющая свободу и непоколебимый дух человека. Со временем надпись стёрлась, а сам ангел покрылся желтизной и мелкими трещинами. Сколько помню, народ всегда терялся в догадках, зачем вообще поставили ангела в месте вроде этого. Девочка останавливается возле статуи, и в её мечтах ангел расправляет затёкшие крылья и с первым же взмахом исчезает в серых облаках, мчась навстречу золотому солнцу. Но этому не быть. Безмолвный символ своего времени, ангел навсегда останется прикованным к земле, изо дня в день захлёбываясь в наших грехах и дожидаясь собственной смерти.
Я сижу на скамейке в городском парке и смотрю на ангела. И почему-то мне кажется, будто ангел смотрит на меня.
***
В баре. За столом сидят трое: Дмитрий, Альберт и дама в красном платье.
- Уж поверь мне, всё могло быть гораздо хуже, - многозначительно говорит Дмитрий.
Он дымит как паровоз и не сводит хмурого взгляда со стеклянной пепельницы.
- Ну да, вот на войне то было совсем по-другому - устало говорит Альберт, прекрасно понимая, что последует за этими словами.
Альберт делает глоток пива и подпирает лицо ладонью.
- А вы были на войне? - с неподдельным интересом спрашивает дама в красном.
- Был?!
Дмитрий выпрямляет спину, стараясь показаться как можно больше, и явно готовясь рассказать очередную солдатскую байку, но его вовремя останавливает Альберт.
- Девушка, простите, я запамятовал - как вас зовут?
- Таня.
Её влажные, покрытые алой помадой, губы сжимают пластиковую трубочку от стакана с вишнёвым соком.
- Танечка, послушайте меня. У него нет денег. И я ему их не дам.
- Но но но! - злится Дмитрий, - Не слушайте его! Я вас в обиду не дам. И деньги у меня есть...
Дама краснеет. С её лица сползает улыбка.
- Я не поняла, вы думаете, что я обычная шлюха?
- Что вы! - возмущается Альберт, - Конечно, мы так не думаем. Мы это прекрасно понимаем.
Дама молча поднимается со стула, отвешивает нехилую пощёчину Альберту и удаляется восвояси.
- Ну, хорошо, хорошо, - кричит он ей в след, - Вы необычная шлюха!
Дмитрий стряхивает пепел в кружку Альберта и сильно затягивается.
- Козёл ты. Мне она нравилась.
Альберт меняет кружки и залпом допивает всё пиво.
- Стар ты для таких приключений. Глядишь, боевые раны откроются.
- Да ну тебя. Вечно всё портишь.
- Я тебя вечно спасаю.
- Хобби?
- Привычка. Причём плохая.
Альберт поднимает руку, подзывая официантку, и заказывает ещё пиво.
- Итак, Как я понял, то, что ты остался без крыши над головой - это ещё полбеды?
- Угу. Вдобавок закрыли фабрику и меня уволили.
- И не заплатили?
- Не заплатили...
- Дерьмо.
- Ну и что скажешь?
- Ничего. Грустно это.
Дмитрий не глядя допивает пиво с пеплом и берётся за следующую кружку.
- Нину видел? - неожиданно спрашивает Альберт.
- Не начинай, а?
- Съездил бы, повидался.
- Как она?
- Уже год как не видел.
- Ну и чего пристал тогда?
- Ждала тебя...
- Отвали, Берт, не до неё сейчас...
- Ладно, не грусти. Можешь пожить у моей тётки. Помнишь её?
- Да неудобно как-то.
- Ничего страшного. Померла она прошлым летом.
- Ба!.. А чего не сказал?
- Так я же тогда и не знал, где ты есть. Всё шатаешься по свету, ни весточки не дашь, ничего…
- Да уж… Выпьём за неё?
- Так уже выпили всё что надо. Знаешь, давай не будем сейчас о грустном?
- Давай. Ты лучше, колись, о чём по телефону сказать не захотел.
***
Спустя полчаса.
- ...Вот такие вот дела - вздыхает Альберт, и залпом вливает в себя кружку тёмного пива, видно пытаясь найти ответ на её дне.
- Подожди-ка. То есть ты говоришь, что твой друг, вот так вот просто поведал тебе правительственную тайну? Что эти ублюдки сверху допустили такой слив информации, да?
Дмитрий дымит как паровоз и не сводит хмурого взгляда с лица своего собеседника.
- Слушай, я знаю Пашку с юных лет, он не стал бы мне врать!
- Угу. Но знаешь, даже если это - правда, меня это не коснётся.
- Почему это?
- А я не годен. У меня прям так и написано в военнике. Не-го-ден.
- Вот ты ж сукин сын!
Дмитрий улыбается и одним махом осушает свою кружку. Прокуренный, шумный бар под завязку заполнен пьяными телами, и раз за разом взрывается залпами смеха.
- Думаешь, прокатит? - продолжает Альберт, - Возьмут тебя, как и всех.
- Возьмут, так возьмут. Чего мне терять?
- А вот мне нельзя. Жена, двое детей... А если убьют?
- Тьфу ты!..
Дмитрий трижды стучит по деревянному столику.
- Нет, а если убьют, что тогда? Как они без меня? Никак. Вот я и решил валить отсюда на время. Завтра ночью сажаю семью в машину и скатертью дорога. Уже всё приготовил.
- А что если поймают? В лучшем случае, отправят служить, а в худшем? Как ты границу-то переезжать собрался?
Альберт делает паузу.
- Вся надежда на Пашку. Обещал прикрыть. Сам он тоже валить собирался, но ещё не решился.
К столику подходит официантка, и взамен пустых кружек ставит полные.
- А если не прикроет, то... Дим, тогда вся надежда на тебя. Позаботишься о семье, ладно?
- Вот не надо таких разговоров. Лучше пей..
Старые приятели не успевают чокнуться кружками, как вдруг всеобщие веселье прерывается громким сообщением диктора из телевизора:
- "Внимание! Внимание! Говорит..."
***
Вечером того же дня я помогаю Альберту дотащить его вещи до машины во дворе. Захлопнув багажник, мы отходим на пару шагов и я закуриваю сигарету. Горький дым и неловкое прощание.
- Ну, свидимся ещё! Не забывай кормить рыбок в аквариуме.
- Господи, Берт, тебе не о рыбках сейчас думать надо!
- Да, - усмехается он, - Это всё нервы, наверное.
Он протягивает мне мобильный телефон и говорит:
- Жди моего звонка.
- Если ещё будет куда звонить.
Мы смеёмся, обмениваемся рукопожатием и он садится за руль. На заднем сиденье мелькают головы его непоседливых детишек. Я улыбаюсь и машу им рукой. Это последний раз, когда я вижу Альберта. И когда его автомобиль скрывался за поворотом, я уже звонил в милицию, дабы поведать им об особо опасном террористе, направляющимся к границе, и некоем предателе Павле, имеющим ко всему этому непосредственное отношение.
***
Возвращение в родной город оказалось острым и холодным, словно нож для колки льда.
Я ехал в битком забитой электричке, стоя в тамбуре и мечтая поскорее выбраться на свежий воздух из этой ржавой мусорной коробки. Сочетание вонючих бомжей, хихикающих алкоголиков и малолетних наркоманов, с вымотанными рабочими, полуспящими студентами и нафуфыренными дамочками, старающимися выглядеть по последней ****ской моде - подобное зрелище может понравиться только самому извращённому любителю сюрреализма. Толпа опустошённых от безвыходности людей плотно сжимается в единое целое, дабы все желающие могли стать частью этой серой бесформенной массы. Говорят, что даже в самом переполненном вагоне всегда есть ещё одно свободное место. И это правда. Эти люди... Они ездят так каждый день, из года в год. Всю свою жизнь. Они ненавидят друг друга. Они желают смерти каждому, кто невзначай прижмётся к ним. Кто успеет раньше занять их сидячее место. Кто раздражающе смеётся. Кто громко говорит по телефону. Кто воняет. А эти чёртовы торговцы. Ублюдочные контролёры. Все они заслуживают смерти. Все.
И так каждый день.
Из года в год.
Всю жизнь.
Ускользая от вокзальной площади в полумрак знакомых дворов, я неожиданно ощутил удушье. Словно в горле образовался комок, который никак не хотел проглатываться. Стены домов как разбитое зеркало, отражали внутри моей головы воспоминания юности и детства. Острые осколки, не дающие покоя по ночам, вновь собрались воедино, явно желая по скорее уничтожить меня. Но я продолжал идти. Идти по улицам этого монстра, который прожевал мою жизнь, а после смачно выплюнул от себя подальше. Что я могу сказать о нём? Этот серый городок с советскими пятиэтажками-хрущёвками отслужившими свой срок ещё с полвека назад, с разбитыми дорогами и повсеместном, неистребимом запахом канализации, стоял отшельником на условной границе страны, и больше походил на жалкие трущобы, нежели на достойное жильё для простого рабочего. К слову о рабочих. Выбор для трудоустройства здесь всегда был небольшой: либо торговые точки, либо предприятие тяжёлого машиностроения. В простонародье - завод. И то, и другое работали на добром слове и выдаваемой зарплате раз в несколько месяцев. Как ни странно, преступность в этом городке была очень низкая. Просто нечего и не у кого было красть. По сему, этот неловкий нюанс приходилось решать доблестной милиции, которой ввиду её смешных зарплат, необходимо было хоть как-то зарабатывать. Да и бог им судья. Главным же развлечением здесь были алкоголь, наркотики и телевизор. Конечно, даже в таком унылом месте находились умники, желающие попасть в большой спорт, но отсутствие каких-либо капиталовложений в спортивные секции и элементарной пропаганды здорового образа жизни делали своё дело - юные дарования быстро ломались перед магией бутылки и пускались во все тяжкие. Шоу-бизнес и сцена так и оставались школьными розовыми мечтами, растерзанными в клочья бескомпромиссной реальностью. На хорошее образование нужны большие деньги, о которых здесь никто знать не знал. Проведя детство здесь, вы не хлопаете в ладоши при появлении любимых государственных деятелей на телеэкране. Вы даже не ходите на выборы, вам и без того всё ясно. Конечно, молодежь руками и ногами старается зацепится за жизнь в большом городе, за хорошую работу, и иногда им это удаётся, как, например, удалось в меньшей степени мне и в большей Альберту. Но это скорее исключение из правил.. Этот город - монстр, пожирающий сладкие жизни и выплёвывающий те, что горчат. Таких монстров сотни, тысячи. Этих ублюдочных созданий нельзя вылечить. Их надо уничтожать, одного за другим. Иначе однажды они уничтожат нас
***
Как найти мёртвых среди живых? Найти живых среди мёртвых?
Я бродил между рядов металлических оградок и всматривался в черно-белые фотографии на каменных плитах и потемневших крестах. Лучи знойного солнца превращались в крупицы липкого пота на моём лице. Воздух насыщался ароматами свежих цветов и прогретой земли. Здесь всё казалось таким живым, если бы не было таким мёртвым. Я останавливаюсь возле ржавой, заросшей молодой травой, калитки и расплываюсь в улыбке. Нашёл. Здесь мои друзья. Здесь должен быть и я...
Городское кладбище. Время бежит вперёд, жизнь меняется, мир выворачивается наизнанку, но это место всегда остаётся прежним. Найдя три пыльные стопки под деревянным столиком, я достаю бутылку водки и разливаю каждому по сто грамм. Горючая жидкость уже давно не обжигает. Это мой эликсир, мой вечный друг. Я выпиваю и наливаю ещё. И ещё, и ещё... Я желаю забыться, уйти далеко прочь от всего, что так сильно тяготит. Вернуться назад. Глоток за глотком, шаг за шагом. Но глупо даже пытаться...
Мы все умираем. Здесь и сейчас. В эту минуту и секунду. В каждую минуту и секунду.
Мы все живём. Тоже, здесь и сейчас. Тоже, в каждую минуту и секунду.
Иногда больше живём, а умираем меньше.
Иногда быстрее умираем, напрочь забывая про то, что надо жить.
От этого баланса, баланса между жизнью и смертью, и рождаются все наши чувства.
Любовь и ненависть.
Злость и доброта.
Много лет назад, когда я встретил Нину, я только жил. Каждый новый день я встречал с ней, и клянусь, не было даже секунды, чтобы я задумался о смерти. Я только жил. И любил. Жизнь и любовь. Мои слова могут показаться вам попсовым дерьмом, но на самом деле жизнь и любовь - это синонимы.
Потом меня забрали служить. Увезли воевать. Вместе с Мишкой и Генкой мы многое повидали, многое поняли, многое прошли.. Меня вернули на гражданку, а они остались там навсегда... Я начал пить. Нина ушла к другому, но мне уже было плевать. Я больше не жил. Я больше не мог любить. Любовь и смерть. Они тоже могут стать синонимами.
Мы все умираем. Мы все живём. Здесь и сейчас.
Надо помнить это. Надо держать баланс.
Я не смог.
***
Следующие двадцать четыре я не выхожу из двухкомнатной квартиры Альберта, держа шторы задёрнутыми, а радио включенным. На обед, завтрак и ужин у меня макароны с тушёнкой, но я доволен и этому. Мир вокруг бесится и сходит с ума, заблёвывая всё вокруг пеной бешенства. Война. Война. Война. Это слово повторяется тысячу раз, со всех сторон, будь то радио, телевизор или улица. День и ночь одно и то же. Война. Война. То и дело тревожная тишина за окном взрывается женскими воплями и детским плачем. Это полицаи бродят по улицам с псами на поводу. Они уводят с собой каждого военнообязанного мужчину в городе, одного за другим сажают в автобусы и увозят в неизвестном направлении. Экстренный призыв на столько сильный, что буквально за сутки в городе почти не остаётся мужчин.
- Старина Берт говорил правду, - проговариваю я, перебирая золотые украшения, найденные мною в одном из ящиков шкафа в гостиной.
Альберт, чёртов еврей, хранил у себя целое состояние, полученное в наследство от деда, и в память о нём, не желал его продавать. Я знал о них очень давно, с самого детства, когда мы ещё пешком под стол ходили. И теперь они у меня. Но радость находки длится не долго, ведь я прекрасно понимаю что совсем скоро полицаи могут придти и за мной.
***
В тот день я видел сон. В нём мне будто снова стало десять лет и я очутился у бабушки в деревне. Родители отвозили меня туда каждое лето, и все три месяца я катался на велосипеде, носился по окрестностям, рыбачил и ходил в лес. Мои лучшие воспоминания о детстве. И вот я снова тут. Вы только не смейтесь, но трава здесь, в детстве, действительно ярче, а небо голубее. Солнце жарит словно печка. На мне одеты шорты и кеды. Я со всех ног бегу к озеру. Оно совсем рядом от дома. В руках - моя верная удочка и мелкое ведёрко. В ведёрко я наливал воду, ведь я никогда не убивал рыбу. Ловил, запускал в ведро, хвастался перед всеми, а после отпускал обратно. За мной бежит назойливый соседский кот. Паразит, вечно клянчил у меня рыбу. Но я всегда был неприступен. Я насаживаю кусочек теста на крючок, забрасываю удочку и спустя пару мгновений в моём ведре брыкается золотистый карп. Большой! Больше всех, что я когда-либо ловил! Котяра трётся об колени, но я не обращаю внимания. Я хватаю ведро и скорее бегу к дому, показать всем свою добычу!
- Смотрите! Смотрите! - кричу я, но во дворе никого нет.
Они все в доме. Конечно, они все в доме! Я вбегаю на крыльцо, наспех сбрасываю кеды, открываю дверь и... никого. Должно быть, они на втором этаже.. Где же им ещё быть?
- Смотрите! - кричу я, вбегая по лестнице.
Но там пусто. Никого. Только я.
Я выхожу на крыльцо и смотрю в небо. Серые грозовые тучи скрывают солнце. Трава теряет яркость и цвет. Я смотрю в ведёрко: вода куда-то испарилась, а на дне осталась лежать мёртвая высохшая рыба. И я вспоминаю, что рыба в озере перевелась много лет назад - какой-то мудак слил химикаты в воду. Я вспоминаю, что кота давным-давно раздавила машина, пока тот спал в кустах. Я понимаю, что всё это мне снится...
Я стою и смотрю на дождь. Я один и вокруг нет никого. НИКОГО. Только я.
***
Проснувшись, я больше не мог уснуть. Всю ночь я сидел на диване возле телевизора с выключенным звуком и слушал собрание сочинений Баха, найденное у Альберта. Под прелюдию первой сюиты для виолончели, в моих зрачках отражались бледные лица журналистов и ведущих новостных телеканалов, чёрные клубы дыма и изуродованные трупы. Я видел взрывающиеся самолёты и истребители, видел небо в огне и горящие дома. Прямые включения со всех концов света. Города превращаются в руины, президенты становятся диктаторами, мир погружается в войну. Всё, что имеет начало, имеет и конец. Я смотрю в голубой экран и получаю истинное эстетическое удовольствие. Я наблюдаю за финальной частью главной театральной постановки на планете. Я лицезрю кульминацию самого масштабного блокбастера за всю историю Земли, и я предвкушаю развязку. Всё, чего я боюсь - это не увидеть занавес, не увидеть конец, конец этого долбанного света.
И я его вижу. На рассвете я слышу оглушающий взрыв. Неуспевшая отступить, ночная тьма озаряется ослепляющей вспышкой. Я чувствую как трясется весь дом. А потом вдруг всё заканчивается, всё становится как прежде. Я выглядываю в окно и вижу город целым и невредимым. Как будто ничего не произошло. Я поворачиваюсь к погаснувшему экрану телевизора и замираю в тишине, пытаюсь собраться мыслями. После снова смотрю в окно и понимаю, что кое-что да изменилось. Конец света, которого я так ждал. Конец электрического света, чёрт возьми. И это могло означать только одно.
***
Дмитрий сразу начал действовать решительно и бесповоротно. Первым делом он отправился искать йод, но перерыв всю квартиру и таки не отыскав его, вытащил начатую бутылку водки из чемодана и допил её залпом. Вторым пунктом, Дмитрий счёл нужным собрать всё необходимое и отправится на поиски укрытия. В списке необходимого оказались все консервы из холодильника, две бутылки красного вина из мини-бара Альберта и конечно же, пакет с золотыми украшениями. Погрузив всё это в чемодан, Дмитрий отправился на выход, но не тут то было. Неожиданно раздался звонок в дверь, и Дмитрий испуганно замер. Звонок повторился ещё раз и ещё раз.
- Кто там? – не выдержал Дмитрий.
Он осторожно приблизился к окну на кухне, на случай если за дверью окажутся полицаи и придётся спасаться бегством.
- Это ваша соседка! Помогите, пожалуйста!
- Что вам надо?
- Простите, у вас случайно нет старого дискового телефона, который не от электричества работал? А то внучка поставила мне электрический, а я говорила ей, что...
Дмитрий опускает чемодан, открывает дверь и показывает рукой на дальнюю комнату.
- Звоните сколько влезет.
- Спасибо вам большое, - противным скрипящим голосом говорит пожилая женщина в халате и со свечкой в руках, - А где же Альберт?
- Альберта нет, я его друг.
- А, вы значит тут прячитесь... А как вы думаете, это был взрыв на АЭС, да?
- Думаю, да.
- Что же нам делать? Ведь надо срочно что-то предпринять!
- Ну, для начала вы собирались позвонить..
- Ой, да! Анюта, бедная Анютка, как же они там!.. Господи...
Дмитрий оставляет женщину наедине с телефоном, закрывает дверь в комнату и отправляется на кухню.
- Сука, - шепчет он, поднимая чемодан, перед этим вынимая складной нож и перекладывая его в карман куртки.
На всякий случай, Дмитрий ещё раз выглядывает в окно, после закуривает сигарету и выходит на улицу.
***
Я двигаюсь дворами и глухими переулками в нижнюю часть города, подальше от АЭС. Стараюсь воспользоваться утренним затишьем, пока заспанный народ ещё ничего не осознал и не вывалился на улицу. Я прекрасно знаю, где расположены ближайшие ядерные убежища, и от этого мне не становится легче. Тридцать километров лесостепной зоны с железной дорогой, как единственным ориентиром - перспектива такой прогулки в совокупности с произошедшим вряд ли вообще могла кого-нибудь обрадовать. Альтернативным вариантом был метрополитен в большом городе, но суваться туда сейчас было бы сродне самоубийству, да и поймать транспорт до туда в столь ранний час казалось просто невозможным. Я иду быстрым шагом, стараясь сокращать где только можно, лишь бы поскорее покинуть этот богом забытый городок. Моя смелость в тот момент могла соперничать разве что с моей легкомысленностью. Напрочь забыв про экстренный призыв, я не забочусь о скрытности, пересекаю одну улицу за другой и вдруг слышу за спиной завывание сирены. Я стараюсь убежать, но меня тут же вяжут два бугая со свиными рылами вместо лица, и бросают в уазик.
***
- Сколько же раз вам повторять, не годен я! Вот, посмотри!
Дмитрий пытается протянуть военник через решётчатое окошко, разделяющее салон для перевозки задержанных и кабину водителя.
- Да нам плевать, - отталкивая документ, отвечает хряк с краю от водителя.
- Ублюдок.
- Закрой рот и не тявкай.
Дмитрий опускается на крохотную металлическую скамейку и прикладывает ладонь к макушке головы, дабы не биться об потолок после каждой кочки на дороге. Напротив него сидит такой же неудачник, но по причине невысокого роста, ему держаться за голову не приходится.
- Но на АЭС была авария, ведь так? - продолжает Дмитрий, - Ведь надо проводить эвакуацию!
- Ага, счас. Сперва родине послужишь, герой.
- Ты что, тупой? Надо спасаться от радиации!
- Слушай, умник, ты сейчас договоришься...
Толи алкоголь в крови, толи кое-что другое, но Дмитрий не терял самоуверенности и не желал сдаваться. Уставившись в лицо своему сокамернику, он дождался пока тот обратит на него внимание и заговорил.
- Ну а ты что думаешь?
- По поводу?
- По поводу того что мы здесь сидим.
- А мне без разницы уже. Работы нет, жена взяла детей и уехала к тёще.
- А радиация? Ты ведь видел вспышку полчаса назад? А землетрясение?
- Да, видел. Будь это что-то серьёзное, нам бы сказали.
- Как? По телевизору? Электричество ведь обрубило!
- Ну а эти что, - мужик кивает в сторону ментов, - Им жить что ли надоело?
- Чего ты смотришь на убогих! Им вообще чхать на всё. Дебилы дебилами.
- Ну не знаю...
Машина резко сворачивает на обочину и, проезжая ещё метров двести, тормозит.
- Мы тебя предупреждали? Предупреждали, - говорит один из ментов, обходя машину.
Дмитрий достаёт из кармана нож и прячет в рукаве.
- Короче, дружище, хочешь жить - помогай.
***
Не успеваю я обменяться парой фраз с несговорчивым мужиком, как один из этих свиноподобных ублюдков вышвыривает меня из машины на землю и начинает мутюжить дубинкой. И пока первый изводит душу на моих костях, второй копается в чемодане.
- Смотри-ка что у него тут! Вино, консервы... Видно у парня хорошо крыша поехала. Ещё рубашка...
- Рубашку мне оставь. Что ещё есть?
- Ох ты ж ёлки-палки! - второй находит пакет с украшениями, - Ты только глянь!
- Золото? - первый поворачивается ко мне спиной.
- Похоже на то.
- Мародёр, значит...
Очевидно, что происходило бы дальше. Они забирают большую часть, на меня записывают пару побрякушек, продолжают избивать до потери сознания, после я очухиваюсь за решёткой и мне зачитывают обвинение. Если останусь в живых. И в принципе, я это заслуживал больше чем кто-либо другой, но только не здесь, и только не сейчас. Здесь и сейчас я вскакиваю на ноги и вонзаю нож в спину того ублюдка, что избивал меня. Горячая кровь брызжет на мои обледенелые пальцы. Я прикрываясь этой захлёбывающийся собственной кровью тушей и пытаюсь выхватить пистолет из кобуры на поясе. В это время мой товарищ по несчастью набрасывается на спину второго мента и начинает его душить. К моменту, когда ублюдку удаётся освободиться от цепких обьятий, я уже держу его голову на курке. Секундная пауза. Я смотрю ему в глаза. Выстрел, и мне выпадает возможность убедиться, что у него таки были мозги.
- Господи, что мы наделали! - мужик хватается за голову, - Надо вызвать скорую!
- Надо валить отсюда.
- Нет.. Нет! Я не могу!
- Уверен?
- Мы должны остаться!
Выстрел. И вот я стою один среди трёх тел, наблюдаю за тем, как их багряная кровь питает песчаную землю. Мы остановились возле мелкой речки, которая делит город пополам. Совсем рядом отсюда находится парк, на одной из скамеек которого я сидел два дня назад. Лёгкий ветер, неся весть о скором начале дождя, покачивает кроны молодых деревьев. Два дня назад я смотрел на ангела и просил его дать мне силы, чтобы справится с надвигающимися жизненными трудностями. Просил помочь хотя бы раз в этой грёбанной жизни. Просил показать верный путь. Теперь я стою в мокрой липкой одежде, насквозь пропитанной собственным потом и чужой кровью, курю сигарету и думаю о том, что если там, вверху, кто-то и есть, то у него чертовски хорошее чувство юмора.
***
Небо взрывается громом и начинается дождь. Дмитрий устало бредёт по пустынному мосту, испуганно оглядываясь по сторонам. Вокруг ни души, будто весь город вымер ещё на рассвете. Десять минут назад Дмитрий погрузил все тела в машину, переоделся в чудом не испачкавшуюся белую рубашку и убрал пакет с драгоценностями в чемодан. Доходя до середины моста, он перебрасывает через парапет нож и пистолет, и те послушно исчезают в толще тёмной воды. Избавление от последних улик прибавляет Дмитрию уверенности и сил, и он бы с радостью прибавил шагу, но резкая боль в животе застаёт его врасплох. Он останавливается, стараясь перевести дух, но вдруг слышит голос за спиной:
- Что ты делаешь?
- Кто это? - Дмитрий испуганно вертит голову по сторонам, но никого не видит.
- Какая тебе разница? Я спрашиваю, что ты делаешь?
- Бегу...
- От кого ты бежишь?
- От радиации!
- От кого, я не расслышал?
- От радиации! От смерти!
- Врёшь. Уж меня то можешь не обманывать. Так от кого ты бежишь?
- Отвали от меня!
Дмитрий продолжает идти, но тут, откуда не возьмись, на его пути возникает кирпичная стенка.
- Что за дерьмо? - Дмитрий пытается обойти препятствие, но едва сделав шаг в сторону, на его пути возникает продолжение стены.
- Ответь мне, от кого ты бежишь? - настойчиво продолжает невидимый собеседник.
- Я только что убил троих людей, мне надо валить отсюда!
- Бежишь от преследователей? Но здесь никого нет! От кого ты бежишь?
- Да что ты хочешь от меня услышать?! - взмаливается Дмитрий.
- Правильный ответ.
- У меня в чемодане целое состояние! Я бегу из города, хочу, наконец, зажить как человек!
- И это тоже не правда. Сколько раз ты напивался до потери сознания, желая сдохнуть как собака! Кого ты обманываешь? Конченный алкоголик, ты же не хочешь жить! И деньги все на выпивку спустишь! Так от кого ты бежишь?
- Я не знаю.
- От кого?!
- Я не знаю!
Вдруг рядом с Дмитрием появляются два мента и мужик, которых он убил; появляется старуха просящая телефон; появляется Альберт; появляется Нина; появляются родители; коллеги с работы; появляются давно покинувшее этот мир боевые товарищи, друзья и просто знакомые. Они окружают его и каждый раз за разом спрашивает: "От кого ты бежишь? От кого ты бежишь? От кого ты бежишь?". На кирпичной стене, словно на планшете от проектора появляются кадры из детства, школьные видосъёмки, первая любовь и первая разлука. Он видит свои ошибки и неудачи, глупые поступки, неверные решения и брошенные начинания. Он видит свою сломанную жизнь, путь, который привёл его сюда, на мост. И он плачет. Он вытаскивает из чемодана бутылку вина, разбивает горлышко и начинает вливать в себя красную жидкость.
- Уйдите все! - кричит Дмитрий.
Впервые в жизни он желает, чтобы в бутылке оказалась простая холодная вода, а не алкоголь.
- Проваливайте, черти!
- От кого ты бежишь?
- От кого?
- От кого?
- Я бегу от вас! От всех вас! От вашего мира! От вашей грязи! От вашей скуки! Лучше сдохнуть, чем стать как вы! Всю жизнь сидеть на одном месте, пялись в ящик! Ради денег! Ради карьеры!
- А что ты сделал в жизни, чтобы оправдать своё жалкое существование?
- Я... Я..
- Пил! Воровал! Убивал! Кто ты такой, чтобы осуждать нас?
- А кто ты такой? Ты даже боишься показать своё лицо! Сгиньте! Исчезните все! Вас не существует, я - существую!
И тут всё вокруг Дмитрия начинает крутиться-вертеться, все призраки его прошлого и настоящего сливаются в единое целое, в силуэт человека, полностью состоящего из ослепляющего света.
- Всё это не правда, - продолжает твердить Дмитрий, - Всего этого не может быть!
Силуэт продолжает меняться, всё больше и больше походя на простого человека.
- От кого ты бежишь?
Дмитрий опускается на корточки и хватается за голову. Из его ушей и носа течёт кровь. Его тошнит и ломит во всём теле. И перед тем, как потерять сознание, он шепчет:
- Я бегу от себя... Всю жизнь бегу от себя...
***
Дмитрий просыпается лёжа на койке, укрытый белой простыней и будучи абсолютно голым. Вокруг раздаются стоны людей. Дмитрий вертит головой по сторонам и тут же резко садится. Вокруг него - десятки точно таких же коек с людьми, большая часть которых с головой укрыта простынёй.
- Где я? - кричит он.
К Дмитрию подходит доктор в белом халате и с синим ведёрком в руке.
- В морге.
- Какого чёрта? Я ещё живой!
- С чем вас и поздравляю. Берите, - говорит доктор, протягивая ведро.
- Зачем мне ведро?
Не проходит и нескольких секунд, как Дмитрий выхватывает ведро и обильно изрыгает свой вчерашний ужин. Его тело пронзает ужасная боль. В это время врач подносит стакан с водой и белую таблетку.
- Берите.
Дмитрий молча глотает таблетку и запивает водой. Боль медленно отходит.
- Вы здесь, потому что три часа назад вас подобрали наши санитары. Вы лежали посреди моста и бредили.
- Чёрт... Помню... Помню шёл и вдруг начал видеть очень странные вещи...
- Галлюцинации, кровотечение из носа и ушей, расстройство пищеварения, рвота, потеря сознания. Это признаки облучения.
- То есть я болен?
- Серьёзно болен.
- Жить буду?
- Мне жаль, но скорее всего нет. Облучение очень сильное. Вполне возможно, вас уже не станет к следующему утру.
Взгляд Дмитрия падает на пол и скользит от одной точки к другой.
- Вот дерьмо... А что с моей одеждой?
- Её уничтожили..
- А чемодан?
- Этого не знаю.
- Ясно. Отличные новости, док...
Дмитрий на некоторое время закрывает лицо ладонью.
- Много таких же как я?
- Время покажет. Зря вы вышли из дома, попали под этот дождь... Надо было спуститься в подвал и ждать.
- Я ни о чём не жалею, док, будь что будет. Я не заразен?
- Нет. Уже нет.
- Тогда я хочу прогуляться.
- Хорошо. Внизу работает штаб, если хотите чем-то помочь - спуститесь. Пойду, скажу, чтобы вам выдали одежду.
- Спасибо, вам... Э?
- Дмитрий Александрович. Не за что.
- Тёзки, значит. Хотя это временно...
- Не унывайте. Мало кто из нас доживёт и до вечера…
Конец первой части.