Автобус катил в Севилью, когда вдруг, неожиданно, показался мост. Тот самый, про который рассказывал канал «Дискавери». Громадная хоккейная клюшка установленная на сгибе. Упасть ей не дают канаты. Они фиксируют гигантскую клюшку и получается единое целое. Верх держит низ, а низ держит верх.
Помнится, канал «Дискавери» сообщал про мост только общие слова, мол, прекрасный замысел, смелые инженерные решения.
Нужны были подробности. И Бородкин восхищался:
- Такой знаменитый мост! Местные аборигены не понимают своего счастья!
Но гид – молодая дама в мостах разбиралась плохо, зато с удовольствием рассказывала другое. Севилья – самый жаркий город Европы и потому местный народ горячий и страстный.
- Здесь жила одна цыганка. Кармен. Работала вон на той фабрике.
и махнула рукой.
- Мужчины по ней с ума сходили. Поэты, композиторы, полицейские и один тореадор.
Дон-Жуан тоже отсюда. Знаменитый любовник. От него без ума были женщины Севильи. Больше тысячи.
Туристы говорили, что надо все отмечать и посылать в книгу рекордов Гиннеса, а Сергей напрягал память про Дон-Жуана.
Согласно Пушкину Дон – Жуан окончил совсем плохо. Чтобы прекратить его бесчинства к нему пожаловал каменный гость. Поднялся с того света. А с каменным гостем не поспоришь.
На вопрос, как закончил свои дни настоящий Дон-Жуан, и от какой болезни умер - тоже не было ответа.
А Вовчик рассказал, что здесь, в Севилье есть такой обычай. Горячие испанцы по вечерам сначала поют серенады, а потом лезут к испанкам в окна. И от них нет никакого спасения.
Но испанцев с гитарами не было. Правда, был еще не вечер.
Дамы из их группы стали фотографироваться и попросили Вовчика щёлкнуть. Рядом прохаживался один местный. Смуглый, весь в черном и в черной шляпе. С благородным выражением лица, и какой – то жгучей красотой. Он бы украсил фото, как представитель солнечной Испании. Но этот гордый кент упорно не хотел смотреть в объектив и всё время отворачивался. Причем делал это как-то изящно.
Надо бы дать на пиво и тогда он перестанет отворачиваться.
Но компания давать денег не хотела, и Вовчик не дал тем более.
И что интересно. Красивый кент был похож на Дон –Жуана и на Кармен сразу, даже более похож на Кармен.
Одного такого Вовчик знал. Тот предложил сходить в городскую баню номер семь по улице Московской. В ней по четвергам в мужском моечном отделении собирались сексуальные меньшинства и вели себя очень дерзко. Но Вовчик его сразу раскусил и в баню не пошел, потому что как раз был четверг.
В их сторону во двор по лестнице спускался человек из их группы, могилевский парень Сеня. Внизу были посажены деревья, а выше, там, где он шел, были их ветки и какие – то плоды. Сеня в задумчивости взял рукой за один фрукт и потянул. Но не тут то было. Фрукт не поддавался. Сеня снова потянул – тот же результат. Это был недозрелый лимон, а может, апельсин. Хотел сломать – не поддается. Открутить – тоже. Сеня стал трясти дерево. Но трясти надо яблоню или грушу. С лимонами это не проходит. И как тут поступить – Сеня не знал.
Лестница была узкая. Сверху подходили англоязычные туристки. Они остановились и не могли понять, что происходит и зачем он так делает. Фрукт был совсем зеленый.
Если бы это знал Сеня, зачем ему это нужно!
Туристки захотели ему помочь. Предлагали какие – то щипчики, пилочки и что – то советовали.
Снизу поднимались японцы. Дружелюбно улыбались, что-то обсуждали и тоже хотели помочь.
Сеня – парень с характером. Он твердо решил довести начатое до конца и продолжал дергать. Дерево раскачивалось как большой веник. Движение по лестнице стало опасным и прекратилось совсем. Теперь на Сеню смотрел весь двор. Намечалась проблема.
Вовчик сообразил:
- Стой на месте. Я тебя сфотографирую! На память об испанских лимонах.
Вечером их группа последовала дальше по Испании.
Каталонцы себя испанцами не считают. Они другие. Живут ближе всех к Европе и поэтому более европейцы, чем вся остальная Испания. Для каталонцев все остальные испанцы – варвары.
Но Европе это глубоко безразлично и всё, что находится за Пиренеями, они считают Африкой.
В Барселоне сразу показали монумент в виде огромного мужского фаллоса высотой до пятого этажа, но он почему – то черный и испачканный красной краской, как следами губной помады. Может быть, это жест Каталонии в сторону Мадрида, а может просто для прикола. Толком так и не объяснили.
Барселона - город загадочный. Туристов долго возили по городу и они замечали странного вида сооружения. Один дом был с неправильными окнами и застывшими натёками. Как будто вулканическая лава. Крыша была горбатая и рыжего цвета. В ней угадывалось огромное животное, какие жили миллионы лет назад. Дракон с чешуёй и шипами. Но на это только намек, и не было ясно до конца. Есть что – то вроде головы - круглая башенка с крестиком наверху.
О чем идет речь? Страшная тварь или эмблема Каталонии? А может, рассказ на тему сотворения мира?
Сказали, что автор проекта – Антонио Гауди.
Другой дом тоже с кривой крышей. Колонны похожи на ноги слона. А сверху установлены башенки другим намеком. Они держат в напряжении. Безмолвные и хмурые. Напоминают бойцов в доспехах. Автор – все тот же Гауди.
В его семье всё складывалось несчастливо. Малолетние сестра и брат умерли перед самым его рождением. Еще двое умрут потом. И он тоже должен был умереть. Родители торопились спасти его душу и крестили его сразу же, на второй день. Но ему выпало жить. Единственному из всех своих братьев и сестер.
Он всегда благодарил Святую Деву Марию за такой бесценный подарок. Благодарил не только молитвами.
Получая диплом об окончании архитектурной школы, он услышал слова:
- Перед нами или гений или сумасшедший.
Он был не как все. Говорили, что он похож на юродивого, но груб и агрессивен.
Спорить с ним было бесполезно. Окружающие были ниже его по определению. Коллеги старались его избегать и держались подальше.
Он считал, что знает то, чего не знают другие. Не уступал даже в мелочах. Мелочи разрушали целое.
Но архитектура – наука. У неё есть законы и традиции, которым надо следовать. Есть творения великих мастеров. А этот кто такой?
Вспоминают, что Гауди любил подолгу рассматривать самые разные объекты. Вглядывался и изучал детали.
Он прекрасно знал то, что положено архитектору, но постоянно вел какие – то поиски. Учился. Не по книжкам, а у самого главного учителя – у природы. Он старался найти скрытые или неявные особенности предметов. Заметить то, мимо чего все проходят.
И для него стало очевидно, что природа не терпит одинаковости и прямых линий. У неё не бывает симметрии.
Архитектура по Гауди – это прежде всего искусство. Искусство особое и нужен особый метод для его выражения. Для того чтобы архитектор создавал нечто, неотделимое от природы. А раз так, то надо учиться у природы и постигать её во всех проявлениях.
Хорошему ученику она передаст сокровенную тайну. Не раскроет, а передаст тайну как таковую. И эта тайна далеко не всегда будет тихой и радостной.
Только после этого зодчий может строить здание. Оно будет не только комфортным. Построенный им дом будет сообщать Нечто.
Гауди не оставил научных трудов и воспоминаний. Он был у природы ученик и работник. Гениальный работник. Свои замыслы он никому объяснял и не пытался этого делать. Говорил о том, что есть другие, гораздо более талантливые рассказчики, он на это не мастер, век человека короток, и надо не болтать, а работать и за свою жизнь как можно больше успеть.
В Барселоне знают толк в архитектуре и кто – то снова сказал, что Гауди – все –таки гений, но это теоретически, в перспективе, в самом отдаленном будущем. Сейчас не время. Нет денег на его замыслы.
По его проектам были делали уличные фонари, ворота и типовые киоски.
Тогда в Барселоне начинали строить грандиозный храм Саграда Фамилиа – храм Примирения. У этой стройки были высокие покровители: римский папа Пий IX, один будущий святой и две августейших особы из Мадрида.
Освободилась должность главного архитектора проекта.
Кандидаты были, но не знали, на ком следует остановиться.
Рассказывают, что однажды церковному администратору приснился светловолосый молодой человек с голубыми глазами.
А назавтра он столкнулся с ним в упор. Это был архитектор Антонио Гауди.
Такое бывает.
Злые языки, правда, говорили, что его взяли из-за молодости, по причине экономии денег. Потому что ему дали небольшой оклад, и деньги платили нерегулярно.
Перед Гауди стояла простая задача. Построить церковь по готовому проекту.
Но этот юродивый покажет свой гадкий характер и всё сделает по – своему.
Странно, но его талант признали тугие кошельки и он вошел в моду.
Частных заказов стало много, но идей было ещё больше. Он строил дома, каких ни у кого не было и он не собирался жалеть денег заказчиков.
Строители стонали, когда работали с ним, но продолжали работать.
Бывало так, что он вдруг менял свое решение и заставлял разбирать уже готовое здание по причине, известной только ему одному. И приказывал строить заново.
Вспоминают, как он терзал одного каменотеса, который вырезал из камня розу. Каменотес был отличный мастер и получалась неплохая копия с натуры. Гауди был недоволен, и приказывал начинать работу снова и снова.
Шеф требовал создать не сам цветок, а идею цветка. Исполнитель боялся вступать в объяснения и терпел со слезами на глазах. Терять работу не хотелось.
Один построенный им дворец имел 127 колонн, и среди них не было одинаковых. Только Гауди знал, что нужно именно так, и с ним соглашались.
Для него закупали в Венеции дорогую цветную посуду, которую он приказывал немедленно разбивать. Осколки прикладывали к стене, а Гауди сидел рядом и наблюдал. Шли поиски нужного оттенка облицовки.
Идею удобной скамейки решал опытным путем: приказывал рабочим садиться в бетонный раствор. Для чистоты эксперимента заставлял снимать штаны.
Туристов привезли к большой площади. Здесь масса туристов и автобусов. В центре шло строительство большого необычного здания. Сказали, что строят церковь Саграда Фамилиа. В небо тянулся лес неровных шпилей.
В одном месте шпили были уже закончены. Высокие и не всегда с крестами. Среди этих мощных башен совершенно несерьезными казались строительные краны. Они были похожи на стрекоз или комаров. Когда строительство закончится, здание будет достигать в высоту 170 метров.
Сэм никогда не видел, чтобы людей водили показывать стройку и брали за это деньги. Но объяснили, что эти деньги пойдут на строительство храма.
Конструкции храма грандиозны. Принято считать, что христианский храм должен вызывать чувство умиротворения. А здесь как-то не так. Невиданные шпили внушали скорее беспокойство.
Барселона – большой портовый город. И здесь много всякого.
На другой площади выступали уличные акробаты. Двое в черных трико. Обоим под 40 и не слишком весёлый вид. Расстелили коврик и включили музыку. Их музыкальный центр был не самый новый. Нижний, более крепкий акробат надел резиновую шапочку. Элементы сложные, но знакомые. Сэму не хотелось на них смотреть, потому, что их жалкий коврик легко мог соскользнуть по мостовой и оба могли упасть, причем верхний – с размаху на камни.
Но наконец всё закончилось и никто не упал. Их партнерша прошлась с шапкой по зрителям.
Было видно, что их заработок невелик.
На тротуаре рядом сидели наперсточники и лениво двигали своими чашками. Ждали жертву. Рядом был тот самый Сеня из Могилева. Сеня заметил, что местные наперсточники – дилетанты и действуют неловко. Он захотел показать, как надо.
Сэм его пожалел и стал отговаривать:
- Наверняка это приманка. Их тут не двое, а гораздо больше. Всегда так. А за свой базар надо отвечать и тебе придется сыграть на деньги. Они тебя обязательно обуют. Такова их профессия. Иначе они бы здесь не сидели.
Сеня обижался и что – то доказывал. Но появился Вовчик и они отвели Сеню подальше.
Ах вы сени мои сени
Сени новые мои.
Вечером в девять их группа следовала дальше, до отправления оставалось куча времени и делать было решительно нечего. Неплохо посидеть на скамейке и как – то провести время. Ну хотя бы сыграть в карты. Но народ боялся. Ведь предупреждали, что нельзя на улице распивать пиво, курить и всё такое. А тут карты – азартная игра. Будут неприятности.
Сэм объяснил, что если рядом работают наперсточники, то ментов поблизости не будет. Поэтому можно спокойно отдыхать.
Сходили в супермаркет и сели играть в подкидного дурака. Сухое вино здесь дешевое. Легко найти вино, которое в два дешевле, чем пиво. Как же его не пить?
Подходили люди из группы и сказали, что совсем рядом находится музей Сальвадора Дали.
Туда пошел один Сэм. И увидел только рисунки. Не очень понятные. Навороченных Дон-Кихотов он как – то узнавал, всё остальное - нет. Сильно зашифровано. Для среднего зрителя нужен какой-то особый навык или надо родиться в Барселоне.
Потом вспомнил для себя оправдание. Он где – то читал, что большинство рисунков Сальвадора Дали - подделки, их количество – многие сотни и даже специалисты не могут отличить их от настоящих. Будто бы сам мастер плагиаторов прощал и даже благодарил. Они ему делали рекламу. И Сэм не стал искать скрытый смысл и ушел.
Совсем недалеко был музей Пикассо, но он в тот день не работал.
В парке на лавочке народу прибавилось. Подходили туристы из группы. Они вернулись с той большой стройки.
Множество высоких куполов напоминают протянутые к небу руки.
Есть объяснение, что Саграда Фамилиа – это не дом божий, а храм божественной и потому несчастной любви Антонио Гауди. Он получил отказ от своей избранницы и тяжело это переживал. Гауди был неловок с женщинами, и со следующим предметом его страсти повторилось то же самое, после чего он поставил на личной жизни крест.
Но не только это. Внезапно умирает старший брат. Молодой врач, надежда семьи, а затем сестра и горячо любимая мать, Антония.
Такие храмы может создать душа, пребывающая в отчаянии.
Колонны внутри похожи на стебли укропа. Стебли идут под потолок и розетками расходятся вверху. Воображение рисует соцветия где-то там. Они как будто выше и направлены в сторону неба. Но цветов ты не видишь и вокруг страна великанов. Ты в лесу из огромной травы.
Всё непросто. Поражает стройная колонна, которая вырастает из гибнущей раздавленной черепахи. Стебель колонны уходит вверх к солнцу.
Истина сурова. Благополучие второстепенно. Здесь никто ничего не обещает.
Это ранняя работа Гауди стала его последней.
Храм постоянно требовал средств. Работы то начинались, то прекращались. Гауди перевалило за шестьдесят. И он отдал последние силы этой небывалой стройке.
Установлено, что Гауди жертвовал на строительство свои собственные деньги, пока не истратил их до конца. Его сбил трамвай летом 1926 года. Документов при нем не нашли. Он выглядел как бродяга. При нем было только Евангелие и горсть орехов. Кальсоны держались на булавках. Помощь вовремя не оказали и он тихо скончался в госпитале для бедных. Случайно узнали, что умер великий зодчий. Его изображений осталось мало. Называют десять фотографий.
Даже теперь у стройки собора Саграда Фамилиа постоянно нет денег. Она то продолжается, то замирает. Получили очередное пожертвование. Теперь, кажется, от Японии, и работа оживилась. Собор сооружают уже сто двадцать лет. Конца не видно. Определена примерная дата окончания строительства: 2030 год.
На их разговор подошли местные русскоязычные. Молодые женщины. Одна здесь замужем, вторая в няньках. В карты уже никто не играл. Молодежь вела свои разговоры. А потом все дружно пошли провожать местных на метро.
Сэм с пакетом вина остался один. Сгущались сумерки. Прямо от него к морю уходила широкая аллея. Вода была тихой. Неподвижно стояли яхты. Было тепло и как-то по-домашнему уютно.
Включили свет. Фонари были на тему ландыша. Под длинными и широкими листами висели белые цветы - светильники. Листья ландышей склонялись от дорожки налево и направо, а фонари освещали траву. Аллея оставалась в тени и рождала загадку.
Испанские менты так и не появились. А может, прошли мимо, и не стали беспокоить.