№1.
– Ты вернулся, любимый… Решил не уходить совсем? – ласково спросила Ася, припадая мне на грудь и оттого не замечая, как отвисла моя челюсть после её вопроса. – Так скоро соскучился… – замурлыкала моя подружка. – Какой ты у меня, оказывается, ненасытный! Всю ночь баловал меня любовью… И утром! Ты никогда раньше не был таким нежным и жадным…
Она продолжала нахваливать мои мужские достоинства, а я медленно впадал в ярость, пока Аська не потащила меня в комнату. И тут я оттолкнул её и прорычал:
– Я не был у тебя сегодня ночью. Ни сегодня, ни вчера… И позавчера тоже не приходил. И до того ещё пару дней. Ты что совсем невменяемой стала с голодухи! Ослепла и оглохла?! За любого мужика готова ухватиться?!!
Я орал минут пять, пока по её растущим в диаметре глазам и дрожащим губам не понял, что она действительно не может взять в толк с чего это я взбеленился, – и смолк: внезапно, будто на меня кто цыкнул. А точнее мои воспалившиеся после бурной недели мозги точно током прошибло: что-то тут не так! Но что?!
Не знаю, что именно Аська прочла на моём лице, но она приободрилась:
– Ты что, разыгрываешь меня? Или никак не придумаешь, как от меня отвязаться? Пожалел, что вчера и позавчера был мужиком, а не скотиной? – я ошалело молчал и она вошла в раж: – На меня наезжаешь, а сам то с Нинкой, то с Валькой обжимаешься! – возражать у меня охоты не было и Аська смирилась с тем, что расслабляющего скандала не будет. – Эх, ты… А я уж было всё тебе простила… Люблю я тебя придурка… И перепутать тебя ни с кем не могла… Потому что знаю каждый твой вздох, каждое движение, каждую шерстинку…
– Шерстинку?!! Я что, кобель?! Или козёл?!!
– Славик…
– Славик?!!! С каких это пор я стал Славиком?!
Аська почему-то затряслась от страха, а я рванул на себя дверь и выскочил прочь.
Прохожие шарахались от меня как от чумного, а я летел незнамо куда не разбирая дороги. Мысль о том, что моя подружка навесила мне рога, жгла калёным прутом, но не смотря на ошеломление этой новостью, я пытался поймать на бегу какую-то другую мысль, а вернее невообразимую догадку о странных совпадениях последних дней.
С некоторых пор у меня возникло ощущение, что кто-то бежит на несколько корпусов впереди меня и умело расставляет камни преткновения. Или пытается угадать мои желания и поступки. И особенно с минувшей пятницы, когда в редакции подошла ко мне наша Валентина и загадочно сообщила, что нашла мне в архиве то, что я просил, а точнее мои позапрошлогодние снимки Алтая. А я ни о чём её не просил!
Помнится, я промямлил в ответ нечто невразумительное, не придав её словам особого значения, потому что Валька открыто охмуряла меня, используя любую возможность покрутиться рядом. Правда в тот же день, наш охранник, завидев меня, долго тёр глаза, будто перед ним привидение, а Стеблов, коллега и конкурент на эксклюзив, ехидно поинтересовался, не держу ли я в редакции гардероб, поскольку съездить за десять минут и переодеться не смог бы даже всемогущий джин. Я и это не принял близко к сердцу, но теперь после посещения подружки, всё стало складываться в общую картинку. Плюс моё чёткое ощущение, что без меня некто бывает в моей квартире, принимает душ и шарит по шкафам… И кое-какие вещички я никак не найду…
Кто-то чуть не сбил меня с ног и я возмутился: и чего это народу столько на улице? Вроде бы май на дворе, дачный сезон и сегодня воскресенье… Да! Именно что воскресенье и мне надо заскочить в клуб «Крутяга» – там у меня свой маленький бизнес – а, если честно, то не такой уж и маленький…
Я посмотрел на часы: шесть! Надо лететь к Евгению, обговорить игры на той неделе. Он у меня вроде как агент, хотя на самом деле Жека ди-джей. И неофициальный помощник маркера.
Жека посмотрел на меня как-то отстранённо. Я решил не брать это в голову:
– Привет трудоголикам на поле прожигания жизни!
– Привет… – и замолчал.
– Ты что, не узнаёшь меня? Это же я, твой бонус! Ярым меня кличут… – Жека сжал губы и я завёлся: – Вы только посмотрите на него! Приятель, мать его!.. Стоило не помозолить глаза неделю, так он уж и забыл начисто, курсистку застенчивую из себя строит!..
Лицо Жеки сменило обидчивое выражение на возмущённое:
– Какую такую неделю?! Вчера приходил! Но лучше бы ты совсем не приходил!
Меня начало знобить:
– Вчера?.. Ты, парень, случайно не того? Не в умате? Вчера я на корпоративке ошивался и у меня сотня свидетелей! Так что алиби у меня крепче стали!
Рыжие ресницы приятеля сделали пируэт и сблизились в прищуре:
– Лапшу вешаешь? – Мне жутко захотелось сообщить Жеке, что на его выдающиеся во всех смыслах уши потребуется не меньше, чем кило лапши, но я лишь неопределённо пожал плечами. – Ты за кого меня держишь? За лоха? – свой ответ «За прохиндея высшей пробы…» я похоронил внутри себя и уставился в рот подмастерью Маркера, уверенный, что ничего приятного от него не услышу. И не ошибся. – Вчера, примерно в это же время, ты ввалился и с разбегу заявил, что тебе надоело быть шулером, что завязываешь с нашими играми и больше я тебя в клубе не увижу… – он заглянул в моё оторопевшее лицо и невесть чему обрадовался: – Да, да! Так и было! Маркер рвёт и мечет: ты сломал ему всю стратегию турнира! А он ведь на тебя большие виды имел! Мало тебе скандала с побоищем на прошлой неделе? Я с таким трудом замял его, а ты с новыми выкрутасами! – я сник, но жалеть меня никто не собирался: – И меня ты тоже опустил ниже некуда… Явился весь из себя такой праведный, расфуфыренный…
Я оживился:
– И как я выглядел? Ну, это… В смысле прикида.
Жекины белёсые брови взлохматились «домиком»:
– Брючки в стрелочку, пуловер от Тома Тейлора, шузы «Эссо»… И весь такой прилизанный, как пижон.
Действительно, такая одёжка у меня есть… Ненадёванная. Новьё… Я занервничал и оттого, видать, неожиданно для себя ляпнул:
– Это был не я. Мой брат.
– Брат?! Близнец? – и Жека застыл в ожидании сенсации.
Вдохновившись его подсказкой и глубочайшим вниманием, я заделался сочинителем «мыльной оперы»:
– Ага. Близнец. Он моя точная копия. Оказывается, мамуля разродилась двойней. А пока была без сознания, второго пацанёнка украли. Для одной состоятельной, но бездетной пары. От матери скрыли, что нас двое, а тем показали фальшивую отказную. И вот без малого тридцать лет прошло и правда всплыла наружу. Брательник разыскал меня, всё выследил и решил немного отыграться за нескладную житуху… – Жека открыл было рот, чтобы возразить, мол, как же это может быть плохая жизнь при богатых предках, но я был на подъёме: – Ну, да, нескладную! Он ведь с пяти лет в детдоме рос! Родители-то его, приёмные, того… ушиблись в автокатастрофе! Насмерть.
Всё: я выдохся. Хорошо, что моему благодарному «читателю»…фу, ты – слушателю – потребовалось время для усвоения сего душещипательного «мыла». Пожевав с минуту губами, Жека пустил «пузыри»:
– А мать твоя как? Счастлива?
М-да! Напоминание о матери вывело меня из минутной комы: приятель даже не подозревает, насколько это не праздный вопрос! Однако надо удовлетворить его любознательность, а заодно и самому успокоиться:
– Мама пока не в курсе. И слава Богу! У неё слишком слабое сердце, чтобы пережить такой стресс. Вот потому я и пришёл к тебе: сказать, что на недельку исчезну, надо съездить к матери, подготовить её к новости. А сначала уладить распрю с братом…
Я решил, что самое время смыться, но не тут-то было. Жека потребовал новую серию:
– А как ты с ним столкнулся? Как ты узнал о нём?
Подумать я не успел – само собой вылетело:
– Аська. Всё дело в Аське.
– Ты его в чате нашёл? По аське? – восторгнулся Жека. – Здорово!.. А поконкретней? По фотке?
Нервишки мои окончательно сдали и потому я выдал сомнительную шуточку:
– Фотки тут ни при чём. Мы с ним одну и ту же Аську трахаем. По очереди… – взгляд приятеля обострился недоумённым сочувствием и я поспешил сменить пластинку: – Ты вот что… Ты притащи мне чего покрепче… На вынос. Для мировой с братишкой.
Жека метнулся в бар и через несколько минут я покинул клуб и поймал такси.
Ну и дурак! Форменный кретин! И зачем я Аську упомянул? Самолично свои рога засвидетельствовал. И вообще, эту самую Аську около года назад я увёл у Жеки – у друга! Хотя какой он мне друг? Так, подельник. Он на мне зарабатывает, потому что я мастер по дуплетам, контрушам и абриколям. И эффе у меня виртуозно получается. И ещё много чего я умею, в том числе заманивать… Я вздохнул с сожалением – толи от осознания своих грехов, толи от того, что сердце мне подсказывало, что этот бизнес придётся прикрыть… Мысли мои вернулись к «Славику» и я отметил, что готов и сам повестись на только что сварганенное «мыло» – версия о брате-близнеце была пока единственным удобоваримым объяснением появления коварного соперника. И тут же всплыла тревога за маму: надо бы ей позвонить, поинтересоваться…
Звонок пришлось отложить, поскольку такси остановилось у моего дома. Открыв дверь, я застыл на пороге и принялся осматриваться на предмет поиска следов незваных гостей. Вроде всё на местах… Надо бы прилечь, поразмыслить… Если удастся. Меня тошнило и голова раскалывалась, как после хорошего возлияния. Хотя, почему «как»? Абсистенция после субботней тусовки давала о себе знать… Я напился холодной воды прямо из-под крана и завалился на диван. Думать ни о чём не хотелось и я закрыл глаза…
Из вязкого тяжёлого сна меня вырвало назойливое бренчанье сотового. Кто это там меня домогается? Убедившись, что это Ася, я сбросил звонок и занёс её в чёрный список: всё, киска, я свободен. И ты тоже можешь забавляться со своим Славиком…
Странно, но никакого облегчения это мужское решение мне не принесло, а как раз наоборот: я почувствовал ноющую, как зубная боль, тоску. Всё-таки крепко я прикипел к этой рыжей бестии, к её вкрадчивому грудному смеху, к ласковому шёпоту, к удивлённо-радостным вскрикам блаженства… А какой забавный прищур у её ореховых глаз! Такой весёлый, с детской хитринкой – ну совсем девчоночий... Стерва!
Резко вскочив с дивана, я замаячил по комнате: все они таковы, эти женщины! А… Мама!!! Я же должен ей позвонить, разведать обстановку! Или предупредить? Но о чём именно?
Мамин голос был полон нежности:
– Это ты, сынок? Неужели уже соскучился? Мы же всего три дня как расстались… – моё сердце свалилось в пропасть и мама мгновенно встревожилась: – Что-то, случилось? Почему у тебя такое тяжёлое дыхание?
Я взял себя в руки:
– Это простуда. В дороге, наверное, просквозило…
– Ну вот! Я же говорила тебе, чтобы ты ехал поездом, а ты упёрся: автобус, да автобус! Ну и много времени ты выгадал? Это серьёзно? Ты врача вызывал?..
Не помню, какими выдумками я успокоил мать, да и, вообще, удалось ли мне это, потому что в висках билась только одна мысль: даже мама не заметила подставы!!! Тогда чего же я на Аську набросился, если родная мать приняла чужака за своего дорогого и единственного сыночка?.. Кто же ты такой, вражина чёртов?!!
Бутылка виски от Жеки пришлась очень кстати.
№2.
Во сне Ася обидчиво всхлипнула и прижалась ко мне покрепче. Я убрал рыжую прядку с её лба и поцеловал: спи, котёнок! Бедная девочка, что он с тобой сделал? Корчит из себя супермена, хамит. А сегодня чуть не лишил рассудка… Хотя, если честно, и я тут постарался. Надо бы рассказать ей всю правду – но как? И я совсем не уверен, что от этой самой правды она не свихнётся по всем клиническим законам.
Да и не время ещё… Я должен полностью выполнить свой план, довести до конца дело спасения Ярого. Потому что кроме меня некому. И если я проиграю, то он уничтожит меня окончательно. Даже не осознавая этого. Ведь он забыл обо мне начисто! Будто сто лет назад, а не в недалёком ещё детстве мы с ним были единым целым: никаких ссор, никаких сомнений в правоте друг друга. Да и в юности тоже не расходились во мнении…
Да здорово он погряз в меркантильности и лжи! А друзья-приятели у него какие? Один этот жулик Жека чего стоит! Эксплуатирует его таланты и втихомолку посмеивается: «Мол, давай, Ярый, трудись на меня, а если дело до мордобоя или криминала дойдёт – то я тут ни причём, я всего-навсего ди-джей. Ну и что из того, что мои бывшие сокурсники, незадачливые актёришки, тут спектакли разыгрывают, атмосферу накаляют, денежки из лохов вытряхивают? Они на меня не покажут, сами по макушку завязли…». Дерьмо он, твой Жека! Я ему это прямо в глаза и сказал вчера. Единственное хорошее, что он сделал, это то, что Асю отпустил к тебе без скандалов. По любви и согласию. И если бы не она, не её любовь, ты бы уже давно пропал. Она такая светлая и доверчивая. И любить умеет беззаветно.
Эх, Ярый, Ярый!.. Каждый твой поступок душит, убивает нас всех: и её, и тебя, и меня! Ну ничего, с «крутягами» я управился, завтра разберусь и с твоим боссом – тоже мерзкий тип, без мыла всюду влезет. А гонору в нём сколько, а снобизма! Что и говорить: не самое лучшее он вынес из своего комсомольского прошлого. Завтра я ему перечислю, что именно. А сейчас надо постараться заснуть. Мне потребуется много сил… Прямо с раннего утра.
Словно угадав мои потаённые мысли, Ася закинула на меня ногу и вцепилась в моё плечо. Я улыбнулся: Асенька… Не бойся, милая, я не разочарую тебя.
№1.
После вчерашнего радикального снятия стресса, холодного душа и долгих уговоров себя на трудовые подвиги из-за ради процветания нашего самого глянцевого из всех дерьмовых изданий журнала «СуперМова» на работу я заявился в аккурат к обеду. Это не было из ряда вон выходящим событием, поскольку, будучи «вольным художником», я имел свободный график – особенно после крупных корпоративных мероприятий, где я высокохудожественно снимал «элиту» российского бизнеса и поп-звёзд, выполняя задания нескольких хозяев сразу. Каких? Это не суть важно – главное, чтобы я «соблюл» интересы заказчиков, получил гонорар и не вляпался в их разборки.
Секретарша Нина, любовница босса и одна из моих поклонниц, встретила меня тёплым и слегка испуганным взглядом:
– Зачем ты вернулся, Ярый? И уже переоделся… Настырный ты, однако…
Её ремарка лишила меня последней надежды на то, что загадочный «близнец» угомонился и всё устаканилось. Отпустив Нине дежурный комплимент, я отправился на рабочее место. Не успел я перекинутся парой слов с коллегами, сбросить в свой компьютер наработанный материал и обдумать новости, как в дверях нарисовался сам Шпак. Мы скрестились взорами и босс насупился:
– Ярослав Петрович, пройдёмте со мной.
Я съёжился от дурных предчувствий и потопал следом за Мерином – такова была кличка у нашего главреда, который на разносах подчинённых любил повторять, что он работает, как лошадь, тогда как другие чешут языки и проворят халтуру.
Моё предчувствие оказалось в лузу с первого же удара: едва войдя в кабинет и развернувшись, Шпак с металлическими нотками в голосе заявил:
– Вы уволены, Ярослав Петрович. С сегодняшнего дня. Потрудитесь немедленно сдать дела. Вениамину Стеблову. И предупреждаю: не попадайтесь мне больше на глаза. Вам всё понятно, господин Краснов?
Ещё бы непонятно! Такой прицельный удар! А мы вам сейчас абриколь с дуплетом, да по вашему же шарику! Я нацепил предельно наглую улыбку:
– Не получится, Леонид Семёнович. Я ещё приду сюда за гонораром и за выходным пособием. И за компенсацией за неиспользованные отпуска. За два года. – Шпак побелел от злости, но мне было плевать на его чувства, потому как я вошёл в кураж. И улыбнулся ещё шире и омерзительней: – И предупреждаю: если не получу сразу всё, что мне причитается, я буду приходить к вам часто, возможно, каждый день.
Шпак позеленел:
– Вы мне угрожаете?! Вон отсюда, хам!!! И не воображайте, что вам что-то причитается! Нынче не те времена!
Я сделал шаг к дверям и, затолкав в себя поглубже клокочущую ярость, изобразил покорность:
– Как хотите, Леонид Семёнович. Раз я свободен, то ничто мне не помешает прямо от вас отправиться к Лысому. У меня есть что ему показать…
И я вышел, не поинтересовавшись реакцией выжившего из ума босса: а то он не знает, что я имею что продать каждому из его партнёров и конкурентов! Да он мне и заказывал эти материалы! Ну, может, и не все, может, кое-что я и сам сообразил сделать… И кое-какие разговорчики записать на сотовый. И совесть меня не тревожит. Нисколько. Это профессиональное мастерство и только.
Стеблова на месте не было, на чистку базы данных мне потребовалось не более пятнадцати минут и я отправился на выход. Налегке и по-английски, не прощаясь. Да и зачем? Все в редакции и так поняли, что к чему. И наблюдали за моими манипуляциями, затаив дыхание. А Валентина, не скрываясь, утирала глаза.
У «парадных дверей» меня нагнала Нина:
– Не расстраивайся, Ярик! Ты недолго будешь без работы… – и, неожиданно прижавшись ко мне, взволнованно прошептала: – Спасибо тебе! Сегодня утром ты высказал ему всё, о чём я думала, но не посмела… – она смешалась и, коснувшись моей щеки горячими губами, убежала к своему ненавистному деспоту.
Успокоился я на удивление быстро. Свежий майский ветерок охладил моё пылающее лицо и мысли. А таковых была прорва.
Итак, я абсолютно свободен: ни работы, ни бизнеса, ни любимой девушки. Лишился всего, чем жил, за какие-то сутки. И кто же он таков, мой освободитель? На братское участие в моей судьбе это не похоже. Так кто же этот доброхот? Догадки одна нелепее другой запрыгали по извилинам в такт моим неспешным шагам, но я безжалостно отбрасывал их, пока не споткнулся: в прямом и переносном смысле. Неужели у меня появился клон?! Как в одноимённом бразильском сериале?
А что? Почему бы и нет? Это вполне укладывается в матрицу происходящих со мной нелепиц. И в русло научных достижений. Ходит где-то рядом некто Долли Краснов и отвоёвывает себе место под солнцем. То есть моё место… Неужто придётся с ним договариваться о графике явления нас народу?
Я остановился и опупело уставился на витрину какого-то магазина, машинально фиксируя и фокусируя картинку. Похоже, торговля для туристов: вон снаряжение, ветровки, ботинки… И я когда-то всем этим увлекался, мечтал ходить в горы, в тайгу. Моё тупое созерцание предметов недавнего вожделения прервал молодой жизнерадостный голос:
– Как хорошо, что вы снова пришли к нам! А я увидела вас и сразу узнала! – я оглянулся и увидел круглое девичье лицо в ямочках улыбки. – Я ведь нашла то, что вы просили в пятницу! Пошла на склад и сразу наткнулась на них…
– Да? – без особого удивления спросил я и уточнил: – И что это? Ну то, на что вы наткнулись?
Девушка немного растерялась:
– Энцефалитки… И как раз голубого цвета… Вы хотели голубую…
А она ничего… Миленькая… Глазастая… А взгляд! Пожалуй, закадрить её будет несложно. Тем более, что со вчерашнего дня я свободен, как Вини Пух. О чём это она? Ах, энцефалитки! Я многозначительно улыбнулся:
– Голубую? С чего это вдруг на меня напала такая блажь? У меня с ориентацией всё в порядке. Может хотите убедиться?
Девушка залилась краской в цвет пионерского галстука:
– Зачем вы со мной так? Я ведь от всего сердца вам обрадовалась… В пятницу вы были совсем другим… настоящим романтиком.
И она нырнула в свой магазин. А я, кажется, заразился её стыдливостью: «Да, Ярый… Пошляком ты, однако, стал… Ещё тем…». Покраснеть как следует мне не дала скоропостижная и ледяная мысль: деньги! Раз он скупает недешёвое снаряжение, он, наверняка, отнял и их! А как же? Если он решил лишить меня всего, то у меня остались ещё квартира и деньги… На двух счетах, между прочим: на карте и на депозите! Я же почти накопил на джип!..
Через сорок минут я уже был в банке, где держал деньги на свою давнишнюю четырёхколёсную мечту – счёт был пуст и закрыт. Два часа назад.
№2.
Будучи уверенным, что Ярый не появится дома часа два, я без опаски вошёл в его квартиру. Надо принять душ, побриться и собрать кое-какие вещи: я наконец-то нашёл себе жильё – всего на месяц, правда, но надеюсь, мне этого времени хватит.
И в кухне и в единственной комнате царил невообразимый кавардак, что было мне на руку: в таком бедламе следов моего пребывания он не обнаружит. И деньги будет легко спрятать в какую-нибудь из его нычек. Чудак! Сам от себя деньги нычкует! Хотя мне-то уж точно понятна эта его привычка: от его безалаберности это. И от неконтролируемой щедрости. Всем подряд раздаёт в долг, не спрашивая отдачи, и погулять любит на широкую ногу. Пусть полежат его деньжата тут, пока мы не порешаем все свои проблемы, потом может хоть в автосалон бежать, хоть обратно в банк.
А проценты со вклада я всё же возьму себе – тоже ить живой, пить есть надо… Да и сотовый нужно купить и Асю побаловать. Всё-таки удачно, что я поселюсь в соседнем дворе, буду рядом с ней, не стану лишний раз мельтешить по улицам – у Ярого ведь слишком много знакомцев… И баб, которые за ним бегают. Могут прицепиться, да почуять разницу. У женщин особая интуиция, вон и Ася сегодня утром так требовательно в глаза мне заглядывала, словно искала что-то на самом их дне. И улыбалась тревожно. Не привыкла она к ласковому обхождению…
Всё, собрался. По минимуму. И паспорт его оставил пока при себе, обойдётся своими журналистскими удостоверениями, они иногда срабатывают лучше паспорта.
Надо спешить, а то как бы не получилось, как в пятницу в редакции: едва успел спрятаться в туалете, когда заявился Ярый. Представляю себе, как там его встретили в другом одеянии – буквально через пять минут после того, как созерцали меня.
№1.
После того, как обнаружил, что клон меня обчистил, я слонялся по улицам не меньше часа. Я не паниковал, нет, и ярость во мне утихла – просто на ходу лучше думается. А поразмышлять было о чём: меня лишили девушки, работы, бизнеса и денег. Это уже более чем серьёзно. Заявить в милицию? На кого?! На клона? Да и слишком многое всплывёт из моей биографии… Я неплохо покуролесил последние три года… Стоп! А если обратиться в частное агентство и только по поиску двойника?
Частных сыщиков нынче развелось, как гнуса в тайге, и потому вскоре я уже сидел напротив одного из особей этой популяции по фамилии Остапчук. Довольно скользкого на вид и малоприятного типа – ну так это у них профессиональное, как и у нас, журналюг, работа на нескольких хозяев.
Пока я лепетал нечто о преследующем меня маньяке, умеющем ловко гримироваться и мимикрировать под жертву, я разглядывал Остапчука и боролся с желанием встать и бежать от него подальше. Был он какой-то тонкошеий, прилизанный и хорохористый. Покатые плечи, затейливо повязанный шарфик и по-женски пухлые маленькие губки наводили на вполне определённую мысль. Укрепляли эту догадку и его полный вожделения взгляд и кокетливые ужимки: парень явно заигрывал со мной.
Несмотря на растущую во мне гадливость, я, тем не менее, подписал с ним контракт на трёхдневную слежку за собой, получил инструкции и ретировался восвояси в городские сумерки. И уже на свежем воздухе удивился: что это со мной? Неужто потеря нереализованной мечты настолько размягчила мои мозги и притупила чувство осторожности, что я связался с таким, простите, мерзким специалистом? Ну и пусть…
В таком отупевшем состоянии я дотянул до конца дня и совершенно трезвый завалился спать. Во сне я от кого-то убегал по краю пропасти, матерился и плакал.
№2.
Судя по всему, за Ярым установлена слежка. Или за мной?!
Однако парнишка в приметном велюровом пиджачке действует на редкость непрофессионально. Я затаился на крыше дома Ярого и наблюдал за горе-сыщиком около часу – пока не появился сам герой этого детектива. Он вышел из подъезда праздной походкой свободного от работы человека и продефилировал в сторону магазина. Всё верно, холодильник у него пустой… Ага, Велюровый засеменил следом, на ходу просвещая кого-то в чём-то по сотовому.
Теперь и я могу покинуть свой наблюдательный пост.
Честно говоря, ход с сыщиком мне не понравился, это привносило в мой план неудобства и оттягивало его завершение. Ну да ладно, посмотрим, чем дело закончится…
Похоже, я недооценил Велюрового: едва я вынырнул со двора, наткнулся на его полубезумный взгляд. Он стоял в двадцати метрах от меня и цепенел от ужаса. Ну, конечно! Ведь он собственными очами видел как Ярый скрылся за углом, а тут нате вам – «заказчик» делает второй выход. На бис.
Значит, это была ловушка и у них есть некая стратегия сыска? Ну да! Вон и Ярый спешит… И без покупок! И тоже смотрит на меня и столбенеет, замедляя шаг. В одну секунду я рванул в противоположную сторону и… о, чудо! Такси!
Удаляясь, от преследователей, я увидел, как Ярый трясёт Велюрового за плечи, пытаясь втолкнуть того в заезженный жигулёнок…
№1.
Я влетел к Остапчуку, как торнадо, и, не обращая внимание на его клиента, схватил бедолагу за грудки:
– Ты кого ко мне приставил, чмо?! Пацана недоделанного? Да он чуть не обмочился от страха, увидев моего маньяка! И упустил его. А сам ты, если такой грамотный, почему сидишь тут? Смотри… г-голубок, побереги задницу, а то кому ты будешь нужен с геморроем?!
Остапчук похоже наделал в штаны по факту, поскольку лицо его стало каким-то уж слишком сосредоточенным и виноватым. Я тряхнул его напоследок и швырнул на диван – и он беспомощно сморщился.
– Он сам, маньяк, – послышалось от входа, – он сумасшедший и у него раздвоение личности. Его в психушку надо сдать…
Оторопев от возмущения, я оглянулся: топтун! Этот трусливый пацан, заметно прихрамывая, бесстрашно шёл прямо на меня. Никак свихнулся?! Клиент куда-то слинял и мы остались втроём. Чудненько: значит «лечение» свершится без свидетелей!
Я наклонился и, ухватив, следака за лодыжки, поднял его вверх. Из карманов модного пиджачка на пол посыпалась всякая-разная житейская мелочь, но парень был недвижим, как придушенный курёнок.
– Что в-в-вы д-д-делаете?.. – слабо поинтересовался Остапчук, не двигаясь с места: видимо, прилип намертво.
– Вытряхиваю из этого шалопая дурь, – спокойно ответил я и почти бережно усадил утихомирившегося топтуна рядом с хозяином. – Отдыхайте, господа. А я более не нуждаюсь в ваших услугах и потому разрываю контракт. Адью.
Я видел его! Видел своего клона – во плоти в новых, наверняка, в моих, джинсах, в полном сознании и достаточно хладнокровного, чтобы улизнуть прямо из под носа у сыщика. И у меня, нерасторопного.
Сказать по правде, в тот момент я почему-то сдрейфил. Зато теперь я в форме и начну за ним охоту самостоятельно, без помощников и свидетелей. Вот только пойду переоденусь в такую же чёрную, как у клона, толстовку и джинсы. Чтобы ему тоже стало не по себе от созерцания полной своей копии. А где искать его я знаю.
Через пару часов я стоял на лестничной площадке соседнего с Аськиным дома и сверлил взглядом вход во двор. Солнце стояло ещё достаточно высоко и вся панорама просматривалась как на ладони. То и дело шумно вздрагивал и скрипел лифт, по ступеням шоркали чьи-то башмаки, а мне было всё по фигу – кроме слежки за передвижениями во дворе.
Как бы страстно я не выглядывал своего дубля, тот появился неожиданно – и у меня набатом заколотилось сердце: вот он, вражина! Не подвёл моих ожиданий, явился! К моей девчонке идёт паскуда…
Клон не прошёл и середины маршрута, как в моё плечо впились чьи-то цепкие пальцы и я, вздрогнув, резко обернулся: высокая, как высохшая жердь, старушенция внимательным прокурорским провела свой фейсконтроль и заскрипела:
– Вы что тут высматриваете, молодой человек?
Не успев ничего придумать, я решил быть правдивым:
– Девушку… Из соседнего дома… – я попробовал высвободиться из тисков аборигенки, но тщетно. – Мне сказали, что она изменяет и я решил в этом убедиться…
– А-а-а… Вот в чём дело, – старуха удовлетворилась моим ответом и убрала руку, – сейчас такое творится сплошь и рядом. Совсем развратили молодёжь… – я испугался было, что бабуля начнёт рассказывать про былые праведные времена, но она молча засеменила вниз. За ней понуро побрела облезлая дряхлая болонка.
Бдительную старуху я спровадил, но врага своего проворонил. А впрочем, почему проворонил? Наверняка он уже у Аськи. Пойду-ка и я к ней, застукаю их со «Славиком» на месте преступления…
Отстранив открывшую мне Асю, я ворвался в комнату и гостей не обнаружил. Намётом проверил кухню и санузел: тоже никого! И в изумлении застыл посреди кухни. Ася молча подошла ко мне и положила на лоб прохладную мягкую ладонь. Убедившись, что горячки у меня нет, она со вздохом уронила руки вдоль тела.
– А ты почему не на работе? – поинтересовался я, чтобы скрыть неловкость.
– У меня ночное дежурство, – тихо ответила Ася и погладила меня по щеке. – Ты сегодня кто? Ярик или Слава? – Я хмыкнул и она заволновалась: – Я очень устала от этих резких перемен в тебе, Ярослав! Просто измучилась. Мне даже стало казаться, что ты действительно не ты. И один раз, когда ты был Славиком, я решила проверить это и тайком позвонила на твой сотовый, чтобы услышать как он отзовётся в моей комнате, но было тихо и ты, вообще, не взял трубку. И тогда я спросила у тебя, то есть у Славика, где твой телефон, и ты, то есть он, сказал, что потерял его. И я на время успокоилась. Тем более, что ты был таким чутким и предупредительным… А сейчас, как только ты вошёл, я сразу почувствовала, что сегодня ты будешь Ярым… – я молчал, потому что ощущал себя безнадежным дураком и негодяем, и Ася заплакала: – Любимый, я так боюсь за тебя… Мне кажется, что ты болен, что у тебя раздвоение личности…
Чёрт побери! Мне и самому так иногда кажется! Но личность не может раздвоиться во плоти! А я собственными глазами видел своего клона, и не я один!
Ася беззвучно плакала и моё сердце наполнилось виноватой нежностью. Я потянулся к ней, чтобы обнять и утешить, но мысль, что её касались руки моего врага, стегнула меня словно плетью и я, обогнув Асю, постыдно сбежал…
№2
Пора расставлять все точки над «i». Ситуация осложнилась сыском, да и Ася выставила меня за порог – вместе с моим букетиком. Видно, Ярый опять чем-то обидел её. Гоня такси сквозь наступающие сумерки к дому Ярого, я был настроен очень решительно, но у самой цели, чуть было не утратил и свой апломб и душевное равновесие.
Возле подъезда Ярого стояла санитарная машина из психбольницы, рядом с которой торчал какой-то хлыщ. Я расплатился с таксистом и поспешил к дому – и едва успел вмешаться в ситуацию: в дверях показались два дюжих молодца, волокущих отчаянно сопротивляющегося и матерящегося Ярого.
– Эй, братва! Вы не ошиблись?! – изо всей мочи гаркнул я и на всякий случай скрутил руки хлыща. – Скорей всего, вам нужен я, а не мой брат!
Санитары уронили на свои мощные груди не менее мощные челюсти, ослабили хватку и Ярый сунул кулаком одного из них в бок. Тот не шелохнулся, но усиленно завращал глазами. Хлыщ вывернул шею и, узрев меня, ослаб настолько, что мне пришлось придержать его, дабы он не упал. Притулив почти парализованного страхом соучастника насилия к капоту, я подошёл к окаменевшей троице и подал Ярому знак, чтобы тот не рыпался.
– На каком основании вы сюда явились и творите беззаконие?! – гневно спросил я. – У вас есть медицинское заключение на изоляцию хоть одного из нас?
Правый, которого неплохо приласкал Ярый, потёр бок и указал пальцем на хлыща:
– Нас направили по его заявлению…
– Так просто? По заявлению проходимца и без медицинского освидетельствования? – съязвил я. – Или ваше начальство ему чем-то обязано?
– Ничего не знаем, – угрюмо обронил второй, – наше дело маленькое. Нам велено доставить больного в клинику – и мы доставим…
– Тогда выбирайте кого именно: меня или его? – подал голос Ярый и я отчётливо уловил его горячее желание, чтобы замели меня.
– Обоих заберите! – неожиданно взвизгнул хлыщ – Они оба маньяки!
Далее события развивались стремительно и синхронно: Ярый выскользнул и шурнул одного из санитаров в спину. Тот пошатнулся и налетел на коллегу – лоб в лоб. А я в мгновенье ока оказался рядом с хлыщём и, сграбастав сего суслика в охапку, швырнул его, как мешок с дерьмом, в матерящихся мордоворотов. Тем временем Ярый заскочил в санитарную машину – и чуть было не уехал без меня, но я успел вломиться в распахнутые дверцы кузова. Под мощный рык и визг объегоренных подельников, мы вырулили на дорогу и помчались в неизвестном направлении. Через пару кварталов Ярый остановил машину и заглянул ко мне:
– Давай, сваливать, приятель, а то нам припишут угон… И не вздумай сбежать, пока не ответишь на все мои вопросы!
– Затем и шёл к тебе, – бесстрастно заметил я, выходя из машины и тоном, не терпящим возражений, добавил: – берём такси и едем ко мне. У тебя небезопасно.
Весь недолгий путь к моему жилищу мы оба упорно молчали. Время от времени я ловил на себе угрюмый взгляд Ярого и мне становилось неуютно: как же я оправдаю свои поступки? Ведь то, что я сотворил с ним, по сути, жестоко и больно, как операция. И мне предстоит объяснить «больному», который даже не подозревает о своей болезни, что делал я это ради его спасения…
Ярому на мои сомнения было наплевать, и, похоже, ему уже всё было до лампочки… Хотя, нет. Ему очень хотелось устроить мне разборку и он, должно быть, сейчас так же напряжённо обдумывает свои вопросы, как я ответы на них. И молчит словно сыч на суку.
Мы вышли из такси и я услышал первый вопрос:
– Ты здесь живёшь? – он обвёл взглядом до боли знакомый дом и процедил сквозь зубы, как сплюнул: – У Аськи что ли обосновался?
– Нет. Рядом. Тут через её двор проход ко мне… Я поселился у Валерки Самохина. Помнишь такого?
Вместо ответа он ухватил меня за грудки и заглянул мне в лицо совершенно бешенными глазами:
– Сукин ты сын!! Кто ты такой, что знаешь обо мне больше, чем я помню?!!
Я снял с себя его руки и спокойно ответил:
– Не торопи судьбу. Скоро всё узнаешь.
№1.
Мы вошли в квартиру Самохина и Славик скрылся в кухне, а я сразу направился к стене, завешанной фотографиями Валерки – моего университетского друга. Закадычного друга, с которым я оборвал все связи, как только бросил геологию и окунулся в суетную жизнь журналиста и бильярдиста.
Я рассматривал виды гор и таёжных падей, жадно вглядывался в счастливые лица бывшего друга и его сотоварищей и наливался тоской и завистью: как же интересно он живёт! А ведь я учился лучше него и мне прочили большое будущее. И вот, погнался за деньгами, всё профукал. И не на кого свалить вину за это…
Квартиросъёмщик моего друга принёс кофе, нарезанный лимон и коньяк и мы приступили к церемонии. Молча. Потому что он ждал вопросов, а я смирился со своим положением – а может быть просто боялся его признаний?
Мы опустошили треть бутылки, когда он вдруг спросил:
– Помнишь, как здорово ты играл на гитаре и какие песни писал? – я напрягся, а он вдруг начал декламировать мои стихи:
Был лес заснежен, как невеста,
А мы, собрав всё снаряженье,
Сорвались с обжитого места –
И снова в вечное движенье…
– Замолчи! – не выдержал я. – Тебе мало того, что ты лишил меня всего, так ты ещё и душу мне рвёшь? Чего ты хочешь?!
– Я хочу спасти тебя! Хочу, чтоб ты сбросил с себя всю эту дурацкую звезданутость, всю ненужную шелуху и стал самим собой! Таким, каким был пять лет назад: умным, весёлым, талантливым!.. Всегда готовым сорваться с обжитого места…
– А тебе то это зачем? – устало удивился я, чувствуя себя оголённым и совершенно несчастным. С чего это ты так печёшься обо мне? Тебе с этого что?
– Мне с этого жизнь, Ярый… – тихо ответил он и я привстал от неожиданности. – Да, да, да! Ты убиваешь в себе всё самое лучшее и я от этого гибну… – он сделал паузу, дав мне глотнуть свежего воздуха и выпалил: – Потому что я – это ты. Твоя главная богоданная ипостась, Ярый. Я понимаю, что это непостижимо умом, но это так.
Я хлопнул рюмку коньяку и упал в кресло:
– Объяснись. Я в умате.
Он тоже выпил и, присев на уголок, подался ко мне всем телом:
– Помнишь, десять дней назад Жека предложил тебе одно грязное шулерское дело? Ты собирался согласиться и я, внутри тебя запротестовал, забился в смертельной судороге, потому что почувствовал свой конец. И тебе стало больно и всё пошло наперекосяк. Там, в «Крутяге», ты вдруг взбеленился, разбил об зеркало бутылку и устроил скандал? Буквально вышел из себя. То есть это я вышел из тебя. Ты был невменяем и я тихонько смылся. Сначала я кантовался у тебя… ты ведь тогда почти не бывал дома, по дружкам жизнь прожигал… Я нашёл твою нычку и поехал к матери. А с четверга на пятницу вернулся. Ну дальше ты уже всё знаешь…
Он замолчал и в тишине я отчётливо услышал, как гулко стучат наши сердца и скрипит, моя съезжающая крыша. А он смотрел на меня умоляюще, виновато и… торжествующе.
Я вцепился в свою шевелюру и застонал:
– Что за бред ты несёшь? Ты вышел из меня… Мистика какая-то для слабоумных баб! Врёшь ты всё о своих высоких помыслах… Ты же пакостил мне реально, без мистики! Увёл девчонку, украл деньги, прочие подставы… Мне было куда легче понять тебя, если бы ты объяснил, зачем это делал…
– Да затем, чтобы тебе нечего было терять, дурень ты этакий! За Асю прости, я всего лишь утешил её, и потом, если честно, это я её люблю, а не ты. А деньги твои у тебя дома. Я там их спрятал...
Известие об обретении потерянных денег позволило мне заякориться и я, осев в кресле, немного успокоился. И задал реальный вопрос:
– И что дальше? Что у тебя на уме?
Он встал и заходил по комнате:
– Когда ты станешь снова самим собой, то есть мной, мы снова будем одним целым. Я не говорю, чтобы ты начисто изгнал из себя прагматика, но он не должен брать верх над тобой… Над нами. Ты же уже понял, что нажитое потерять легко, а вот то, что внутри тебя, твой стержень, дух, наконец…
– Тоже легко, – с сарказмом перебил его я, – мне это удалось всего за пять лет.
– Неправда! – заволновалась моя «правильная ипостась», взмахнув руками, как крыльями. – Посмотри на меня: я живее всех живых!
– Да лучше б я тебя не видел вовсе!
Он вздохнул и уселся напротив:
– Так ты поедешь со мной на Алтай? К Валерке.
– Причём тут Алтай? – возмутился я. – Думаешь, ограбил меня и уже перевоспитал?
– Я тебя не грабил! – на полном серьёзе возмутился он. – Потому что ты – это и я. И у нас всё общее.
– Ага… И Аська. Тебе и в голову не приходит, что и прагматики могут влюбляться. И я люблю её по-настоящему…
Он снова вскочил и забегал вокруг меня:
– Поедем на Алтай, Ярый! В горы, на озёра. Там ты станешь самим собой и я не буду возникать, вернусь на своё место.
– А Аська? – не унимался я. – С ней-то как?
– И с Асей всё уладится, вот увидишь! Когда ты вернёшься в геологию, она будет ходить с тобой в экспедиции: ведь в партии всегда нужны медсёстры.
– А сейчас мы оставим её одну? Оба враз её бросим?
– Я напишу ей письмо. Письмо, полное любви, стихов и надежд. И она будет ждать нас… тебя…
– И как ты подпишешься под этим письмом? Славик или Ярый?
– Я подпишусь: «Твой Ярослав»…