Первый кот моего детства

Анна Луц
Котёнок сидел на ступеньке лестницы около нашей двери. Ему было месяца четыре. С чёрной блестящей шерстью, жёлтыми глазами, длиннохвостый и длиннолапый, с «горбатым» носом и длинной мордочкой, он напоминал миниатюрную пантеру.
Когда мы всей семьёй выходили из квартиры, он встал, сказал нам вежливо «мяу» и снова сел.
Вечером мы вернулись домой. Котёнок сидел на том же месте. Увидев нас, он поднялся и прошествовал к нашей двери. Слегка обалдев от такой наглости, мать сказала: «Ну, заходи».
Котик величаво ступил через порог и отправился осматривать свои новые владения.
Закончив обход территории кухней, он сел. Мать спросила: «Как тебя зовут?» Он посмотрел таким взглядом, как будто не верил своим ушам, словно род человеческий даже не упал, а рухнул с грохотом в его мнении от такого глупого и неделикатного вопроса. «Ясно» - сказала она и процитировала: «смотрит он и отвечает – Агафон».
Агафон жил в доме, как верховный владыка. Он всегда делал всё, что хотел. Переспорить кота, обладающего таким громким и противным голосом, не было никакой возможности. Он ходил по стенам и потолкам, носился с топотом за пробками и катушками, во время показа по телевизору футбола ловил экранный мяч, а когда мяч улетал за пределы экрана, бросался искать его на полу.
Когда начиналась программа «Время» Агафон, услышав музыку заставки, отправлялся к входной двери и решительно говорил «Мяу». Его выпускали. Утром он возвращался, иногда с расцарапанным носом или прокушенным хвостом, но всегда с видом победителя, раздуваясь от гордости, как шар-монгольфьер. Несколько лет все окрестные бездомные кошки приносили только чёрных котят.
Вернувшись с гулянки, котяра прямым ходом отправлялся в ванну. Что-что, а мыться он обожал! Если неповоротливые верноподданные не следовали сразу за его величеством, то он, стоя в ванне, призывал нас громким воплем. Требовалось включить душ и поливать этого гулёну. Не возражал он и против шампуня.
Царствование Агафона Первого не обошлось, впрочем, без бунта. Мятеж против царственной особы учинил стол.
Кот лежал на столе, отдыхая от праведных трудов. Проснувшись, он лёжа потянулся и перекатился на другой бок, затем ещё раз потянулся и ещё раз перекатился в том же направлении, к краю. Мы затаили дыхание. Кот начал ещё один перекат, но завершить его не удалось: стол внезапно кончился и царь всея квартиры шлёпнулся на пол.
Когда он вскочил, мы просто беззвучно закатились хохотом: взгляд Агафона буквально говорил: « Да, что же это делается?!! Да как этот негодный стол ПОСМЕЛ КОНЧИТЬСЯ?!!» Возмущению его не было предела!
Однажды кот ушёл гулять и не вернулся. Мы искали его, расклеивали объявления, но всё напрасно.

Прошёл год. Вся семья горевала и не могла забыть Агафона. Младший брат отправился обследовать ближайшие подвалы и в одном из них поймал чёрного котёнка.
Этой котёнке, названной Агафьей, было месяца полтора. Она была худющая, ушастая, блохастая, наполовину лысая – в общем, страх смотреть – и абсолютно дикая!
Вымытая и выпущенная на середину кухни, Агафья заметалась, зашипела, как кусок натрия, брошенный в колбу с водой на уроке химии и затем, распластавшись по полу, словно чернильная лужица, утекла под холодильник… Приручали мы её долго.

…А через три месяца вернулся Агафон.
Когда мы его увидели, то бросив все дела, посадили в сумку и побежали к ветеринару в тогда ещё тихую деревню Устье.
Шея у кота была лысая, лопатки лысые со следами заживающих обширных ран, подушечки лап стёрты чуть ли не до костей, но вид он имел, как всегда, гордый.
Ветеринар, женщина, осмотрела его и, решительно отвергнув мысль о лишае, предположила, что шерсть стёрта, видимо ошейником, лопатки сбиты пряжкой от ремня или цепочки, лапы же могут быть стёрты так ужасно, если кот бежал откуда-то ну очень издалека.
Где был Агафон больше года и откуда вернулся домой, так и осталось загадкой.
Он поправился, вернулся к прежнему образу жизни, мелкую Агафью горделиво не замечал, а ещё через год снова пропал. На этот раз окончательно.

С тех далёких детских лет в семье были и другие коты и кошки, но такой яркой личности в кошачьем роду я больше не встречала. Агафон так и остался для меня не только Первым, но и единственным.