Встреча... 35 лет спустя

Николай Шурик -2
   Кажется, я уже немного зажился на свете, - уже семь лет сверх среднестатистического отпахал, пора и честь знать. Да и «пламенный мотор» последние несколько (от 3 до 15) лет то и дело дает о себе знать. Мужики – народ хилый, глядишь, после очередного, вернее, внеочередного сердечного фокуса, «брык с копыт, - лежит, скучает». И ничего не успею сделать из того, что собирался. Как это у меня в августе 99года было написано: «Кончается лето, кончается лето. Пришла моя осень уже не с утра. И с тем, что прожито, и с тем, что пропето, и с тем, что не спето… прощаться пора…». И с Вовкой Михалюком, что во Владимире, и с Гришей Ременюк и Аней Златиной в Ленинграде, и с Игорем Бойковым в Балашихе. И, конечно, с Ольгой и Таней, ах, эти Смоленковы! Да, последняя встреча была с ними в 1969 году, считай, ровно 35 лет назад. Правда, после этого я несколько раз звонил Тане, когда бывал в Одессе в командировке, и когда с сыном приезжал со своей украинской дачи под Савранькой, чтобы искупнуть ребенка в настоящем «самом синем» Черном море.
Тогда-то Таня узнала меня по голосу, удивилась, обрадовалась и подчеркнула, что хорошо, что я успел, т.к. вот-вот номер телефона должен поменяться. А у меня «от радости в зобу дыханье сперло», и я даже не сообразил спросить её нынешнюю фамилию. Кстати, во время командировки мне пришлось в адресном бюро с девушкой–оператором покопаться в картотеке, чтобы найти адрес, а уже затем, через 09, – номер телефона.
Я все рассчитывал, вдруг, как и тогда, в 1969 Ольга приедет с дочкой, а, возможно, с внучкой на море, и я смогу её увидеть. Увы, увы, мне не везло, но в последний раз я узнал, что Ольга - совсем рядом, под Днепропетровском. Это тебе не Дальний Восток, куда «только самолетом можно долететь», конечно, при наличии оттопыренного кармана, а для тех «старых русских», к которым я себя не без оснований отношу, это совершенно немыслимо. А теперь, боже, за два дня можно обернуться, увидеть, взять её руки в свои, посмотреть, поцеловать, и – всё!
Тоже из написанного ранее:

Других желаний  нет отныне (3раза)
Других, помимо одного:
Ещё хоть раз её увидеть
Ещё хоть раз её услышать,
Ещё хоть раз её коснуться,
Хоть раз, и больше ничего.

И, когда сын был уже в 10 классе, я, внутренне замирая, пообещал, что ещё съездим с ним в Одессу. Вдруг синусоиды нашего появления там совпадут. И, оказавшись там, прошли мы с ним все пляжи от Аркадии почти до порта, так что, при всей любви его к морю, на мои предложения попробовать, «как плавается на этом пляже», он иногда уже говорил: «Я - пас». Конечно, у «Глечика» я задержался несколько дольше, чем в других местах, а что? – ничего удивительного, это ведь было «наше» место.
Когда он убежал утром на очередное кино, я, понятно, направился в адресный стол, т.к. по телефону, что у меня ещё оставался, мне ответили, что никакую Смоленкову не знают и просят больше не беспокоить. На этот раз адресный стол мне не помог и «09» осталось непреклонно – нет искомой девушки в Одессе. Тут и сын вернулся, сначала мы – на «Привоз», затем – в музей, ещё куда-то, затем попали на импровизированный концерт Вадима Муллермана, что на недельку заскочил из Америки. Уже впотьмах – выступление Анжелики Варум, а там, глядишь, и кончились наши Римские (Одесские) каникулы, и ехал я обратно неожиданно задумчивый и не мог объяснить сыну, с чего это я после трёх прекрасных дней еду такой «кислый». И ещё один раз я сделал попытку в январе 2001 года. Долго по междугородному мучил 09, упросил даже включить мне адресный стол, что они никогда по телефону не делают, но все равно ответ был неутешительный – нет, нет и ещё раз нет, а мне так хотелось сделать себе маленький подарок к своему грустному (пенсионному) юбилею. И получил я подарочек в виде счета почти на четырехзначную цифру (после разговора, видно, я плохо положил трубку и счетчик тикал, тикал и натикал).
Прошло ещё три года, и я сказал себе: «Или сейчас, или никогда». И выделил один день между варкой черешни и вишни. «Потщательней» (по Жванецкому), побрился. Со сборами и подготовкой осталось спать мне два с половиной часа, да и то, сначала заснуть не мог, потом проснулся через час. А там под ухом «      » («звонок звенит», если Вы забыли школьный курс английского языка). Вот я уже и на переправе, и снова соседская собака Муха норовит заскочить в лодку, чтобы плыть, ехать, бежать со мной и за мной. С трудом мы с ней «договорились», что она останется, но, пока я плыл и поднимался до деревьев на противоположном берегу, она жалобно полаивала. Уже ей не видно меня, а мне её, но стон её всё доносился: «Не покидай меня, я хочу быть с тобой, мне надо, надо, надо, чтобы ты был рядом, и я буду лежать на траве и смотреть, как ты носишь воду, собираешь черешню, поливаешь помидоры и варишь варенье. А когда ты сваришь обед, ты и мне дашь поесть, и это будет мой праздник. Это будет наш праздник, потому, что я верю тебе, а ты ласков со мной».
Не знаю, насколько точно я перевел то, что она выстанывала, когда я уходил от неё. Но она была предупреждена, что я скоро приеду, и мы будем вместе ещё неделю, а затем еще дней десять  нас ждут в сентябре.
Но, я не знал, что и как сам буду выстанывать в Одессе, ведь это будет последний раз, если только он будет. Но он должен, должен быть, этот последний раз, ведь я так этого хочу. Думаю, что Ольга тоже хочет, тоже ждет встречи со мной, тоже последний раз. Нет, не надо загадывать, не надо думать об этом, мало ли что получится, вернее, не получится. Если я настроюсь на это свидание, тем больнее будет его отсутствие.
Микроавтобус тормознул, и вот я уже сижу у окна. С этого всё и началось.  Солнце шпарило нещадно, занавесок не было, когда же я собрался пересесть, затененных мест уже не осталось, и в Одессу я въехал уже «расплавленным», ни поспать, ни собраться с мыслями, ни четко распланировать свои предстоящие действия я так и не смог. Дальше все поехало, «как при социализме». Ближайшее отделение милиции оказалось не слишком близко, увы, те двое сотрудников, с которыми я общался, представления не имеют, где находится адресный стол, при необходимости они звонят туда по номеру со специальным кодом. Я и не пытался узнать ни этот номер, ни попросить о содействии мне через такой служебный канал. Зато они объяснили, как добраться до управления: «там наверняка знают, где это учреждение находится, и подскажут, как его найти».
Долго ли, коротко, оказался я в Главной МВД-вской конторе города Одессы, там мне быстренько объяснили, как мне двигаться: сначала прямо, потом два раза налево, после чего надо уточнить дорогу, и я окажусь на Короленко, 20, в адресном столе. Уточнения на улице проходили полностью по Карцеву и тому же Жванецкому. Двое или трое прохожих начинали спорить: «нет, что Вы говорите, надо не налево, а потом направо, а сначала направо, а потом налево». Так что, через 5 минут я уже полностью потерял способность к ориентации, перестал кого – либо спрашивать, и минут 35-40 плутал в двух кварталах от искомого места. Когда же нужная дверь оказалась передо мной, я испытал, наверное, те же чувства, что и Колумб, открывший Америку, вернее, не её саму, а прибрежные острова.
 В адресном столе (здание я помнил еще по прошлому разу) пришлось мне заполнить «заяву от громадянина, чтобы надати адресу в звязку…». Понятно, интересовала меня Смоленкова Татьяна…1941 г.р..
Была и дополнительная информация о том, когда искомая гражданка приехала в Одессу, что отец ее был военнослужащим, что в 1970 году. проживала она в районе Филатовской больницы или киностудии Довженко в 3-4 кварталах от трамвайной линии. Возможно, в 1992-1996г. переехала и поменяла телефон. Не оставил я без внимания ни возраст, ни цвет и фактуру волос, упомянул, что в детстве пела (кто тебя знает, вдруг сейчас поёшь в Одесском народном хоре и тебя знают в этой ипостаси).
Каюсь, упомянул даже о наличии сестры, которая летом приезжает (приезжала) с дочкой, - ну, хотелось, очень мне хотелось что-то написать об Ольге, сразу она становилась чуть ближе. Короче, посмотрев мой плотно исписанный лист, приемщица мягко (!) укорила меня, что если они будут читать такие сочинения, им будет некогда работать. Когда же я спросил, часто ли им приходится читать «сочинения» такого объема и объяснил, что ищу «свою» девушку, которую знаю без года не неделю, а полстолетия (можешь проверить, я увидел Вас в мае 1955года), она прониклась пониманием, глаза её затуманились. Так уж устроены женщины, что многолетняя память об одной из них (пусть, даже, не о ней самой) невольно создает некий ореол вокруг мужчины, проявившего такое…
Она сама пошла перерывать картотеку, а я отправился оплачивать стандартную стоимость данной услуги. Наученный горьким опытом, я отправился не в один из трех коммерческих банков, являвшихся альтернативой Сбербанка, а именно в последний. Естественно, я был тут же наказан, – в Сбербанке кончились нужные бланки, а тот единственный, что остался в качестве образца, мне было предложено отксерить в «молодежном центре за углом». Ваше предположение о том, что ксерокс там не работал, к сожалению, полностью подтвердилось, поэтому я ещё прошел вперед, перешел дорогу, повернул налево и в четвертом доме от угла получил нужные мне два листа. При этом, у оператора не оказалось сдачи с 20 гривен, и он деликатно предложил взять копии «и, если случайно я окажусь рядом, чтобы не счел за труд занести 40 копеек».
Пошел в Сбербанк, заблудился, начал спрашивать нужный адрес у абитуриентов, толкавшихся у дверей ВУЗа (название тут же выскочило из головы), половина из них была иногородних, второй половине было не до меня, так что мне потребовалось ещё 15-20 минут, чтобы выйти на «исходные позиции» и добраться до Сбербанка почти самостоятельно (разве обращение по очереди к троим прохожим можно считать существенным использованием посторонней помощи?). Тут выяснилась маленькая тонкость – в размноженном мной образце не были заранее  впечатаны или даже вписаны название банка, номер его расчетного счета, кода операции и ещё чего-то, посему все это пришлось вписывать от руки и плюс к тому, место моего проживания и ещё что-то. Посему я высказал сотруднице родного Сбербанка, что я думаю о нем самом (у нас в компьютере нет нужной программы), и о ней тоже, поскольку нормально подготовленный образец втрое сократил бы мой и её труд, т.к. она каждому диктовала, что и куда вписывать. Выскочив из сбербанка в состоянии почти пустого чайника, оставленного на полностью открытой горелке, я несколько минут постоял, разевая рот, как рыба на берегу, чтобы придти в себя.
Спотыкаясь, поплелся «не считая за труд», чтобы отдать те сорок копеек, что задолжал за копирование невероятно «образцового» образца квитанции. Почему я сделал это именно сейчас? – Я прекрасно понимал, что доплутавшись до адресного бюро, я уже никоим образом не смогу потом найти эту фотографию, где есть ксерокс (в конечном итоге, я потом насчитал штук пять таких заведений, и как бы я объяснял, что и где ищу, если я знаю только, что мужик – оператор ростом с меня и слегка небрит. Выполнив  это дело и совершено остыв, я проявил уникальные возможности ориентирования на пересеченной местности, и в удивительно короткое время сам добрался до адресного бюро, хотя при этом опять проходил мимо виденных ранее абитуриентов, но на этот раз я не стал их беспокоить.
Передо мной оказалось трое или четверо соискателей адресов, что подавали свои запросы после меня, но оплачивали работу в коммерческом банке. У каждого было по два листочка, на которых кроме автографа владельца следов чернила больше не было, все было напечатано. Я начал про себя скрипеть зубами, вслух же этот звук раздался, когда я получил листок своего запроса, где было кратко указано: «В списках не значится».
Надо отдать должное старшей адресного стола, она сделала всё, что смогла и обнаружила единственную на все Одессу и Одесскую область Смоленкову. Пусть её и звали Натальей Васильевной и родилась она в 1964г. И живет сейчас, где и родилась, в деревне Одрадово Раздельненского района. Тут мой зубовный скрежет достиг своего максимума, но скрежетал я на себя, - конечно, у Тани другая фамилия и, пока я её не «вычислил», дела мои – швах. Значит, нужен точный адрес её прежнего проживания и, хотя бы, имя её отца. Понятно, раз его нет в картотеке, значит, он умер (или уехал?). Так, но раньше почти всегда в городах были телефонные справочники, где фирм было не на 800 страниц, как сейчас в Москве, так что хватало место и простым смертным. При этом, нужен справочник от 69 до 90 года ориентировочно, и есть он, наверное, на телефонном узле и в большой библиотеке. Полностью проникшаяся моими проблемами САС (сотрудница адресного стола) одобрила мою идею, дала адрес того и другого, а также ориентировочный план моего добирания до места.
О, участь жалкая моя! Теперь кручусь на «Дерибасовской, угол Ришельвской». Ещё минут 40, и передо мной центральная библиотека, объявление на стенде, что у них что-то будет сегодня, 25 июня, ну, да мне некогда, скорей быка за рога. Пожилая женщина, загородившая было грудью дорогу, не устояла перед моим напором, подтвердила, что да, все телефонные справочники у них есть во вспомогательном техническом фонде. Ура! «Недалек желанный день, день восторга и…» Я не успеваю пропеть про себя торжествующее рондо Фарлафа, но её негромкое «но…» сжало спазмой моё горло. «Но у нас сегодня конференция и мы вообще в пятницу не работаем». Ладно, пусть я трижды, четырежды ошибаюсь, но, признайтесь честно, видел ли кто из вас, чтобы учреждение имело выходной в пятницу?
Вот то-то, ни в эпоху строительства социализма, ни когда он был «развитой», ни при (не приведи бог увидеть снова) начальном периоде «мирного перехода» от социализма к далекому капитализму только не было, нет и не будет. Всё правильно, но центральная библиотека имени Горького находится в Одессе, так что абсолютно всё может быть. Если мне память не изменяет, именно побывав в Одессе, братья Стругацкие написали «Понедельник начинается в субботу».
Даже, если память мне  изменяет, всё равно они думали «за Одессу», а если и не так, то просто Одесса была у них в подсознании. Упав с облаков на грешную землю, пытаюсь выяснить, где ещё есть библиотека с приличным фондом, работающая в рабочие дни. Оказывается, есть еще областная библиотека, при этом, к моей радости, она находится не в области, а в самой Одессе и даже не в Аркадии, Молдованке или Пересах, а где-то почти в центре.
Я уж, было, уговорил её позвонить туда и узнать, есть ли у них телефонные справочники прошлых лет, но тут из-за компьютера, стоящего здесь же в нижнем холле, раздается длинная раздраженная тирада, краткое содержание которой: «Гоните его взашей!». Так как голос имеет начальственные интонации, моя собеседница меняет направление своего движения от телефона ко мне с целью выполнить руководство к действию. Дверь за мной захлопывается, но в последний момент слышу, как она  вполголоса называет адрес этой библиотеки. Не буду утомлять Вас описанием того, как я туда добрался. Как обычно… Конечно, опять женщины (где это видано, где это слыхано, чтобы библиотекарь был мужчина?) с пониманием относятся к моей просьбе, ведут на второй этаж в один из служебных кабинетов – это здесь. И здесь меня огорашивают, - да, здесь есть и за 2003 год и раньше, начиная аж с 1997 года. Но это совсем не то, что мне нужно. Рассеянно листаю эти два фолианта, прекрасно зная, что я там увижу, вернее, кого я там не увижу. Внутри закипает горечь: «Ну, нельзя же так! Почему здесь нет, а там выходной?»
Одна из сотрудниц пытается уточнить, почему у меня расстроенное лицо, и, услышав историю о девушке, которую я почти полвека ищу, уходит куда-то и приносит, приносит трепаные небольшие книжечки, на которых 1963, 1967, 1977год! О! Я набрасываюсь на эти раритеты и в двух из них нахожу и эту фамилию, и инициалы М.А., и адрес – Гагарина, 23! И в том числе телефон, по которому меня так нещадно футболили!
Право слово, глядя на мое лицо, библиотечная женщина, похоже, чувствует себя ведущей российской передачи «Ищу тебя», или аналогичной украинской передачи. Искренне благодарю и бегом почти опять несусь в адресный стол. Идея простая – по адресу в старых фондах находим отца, находим прописанную там же дочь уже с новой фамилией и уже по этой фамилии её новое место жительства. И, опять удар! (явно, ниже пояса). Старшая объясняет, что она, конечно бы нашла, что мне нужно, ещё во время моего первого визита, но…данные об умерших изымаются из их картотеки через 6 лет, а об изменивших фамилию – через 20 лет, так что ничем она мне не может помочь. Совместно находим ещё один вариант – ЖКО, что обслуживает этот район.
Пешком, потом на автобусе, потом на трамвае, скорей, скорей, уже шестой час, и сегодня пятница, т.е. я могу опоздать, даже, если бы мне пошли навстречу. Теперь добраться домой будет проблема, так как моя обратная маршрутка  ушла в 5 вечера,. А я ведь ещё собирался искупнуться, взял даже плавки. Солнце, несмотря на вечер, печет неимоверно, ноги мои горят, но сейчас только одно, - успеть и найти.
Фактически, после повторного выхода из адресного стола, мои действия могли быть иллюстрацией к памятной нам по детству истории «Как муравьишка домой спешил». Вот и Одесская киностудия, теперь – направо, так, Гагарина, 7,11,23, да, этот дом, вон те его перегибы и балкончики. С одного из них Таня звала Ольгу к телефону, когда мы сидели на детской площадке. Тут был деревянный столик и скамейка. Дом длинный, может быть, дальше? Уточнил, ЖКО в конце квартала, добежал – работает. Даже паспортистка на месте, но у неё не приемный день и в дверях - рыдающая девчонка, у которой что-то горит или уже сгорело, так что я и соваться не стал. У смотрителя – проблемы с дворничихами, их отпусками и зарплатами, но она предложила подождать, чтобы затем помочь. Всё, дворники (дворничихи, конечно) разошлись, паспортистка убежала, начальник ушел. У смотрителя фамилия не вызвала никаких эмоций, домовых книг, тем более, старых, нет, зато есть телефон бабки, что живет в этом доме сорок лет, сразу после его постройки. Понятно, почему в справочнике за 1963 г. нет этого телефона и адреса. Ладно, экспертный анализ в статистике дает хорошие результаты, главное, чтобы эксперты были надежные. Иду к тому месту, где 35 лет назад… За столом человек 6, двое мужчин, остальные женщины, все в возрасте, подходящем для экспертов, - от 65 до 85.
О! На мой вопрос об отце оживляется человека три, это отлично. Да, Михаил Алексеевич, да, жил, да, умер, и жена тоже. Дочка? – ну как же, Родионова Татьяна, у нее  сын и дочь. Где? – Да тут недалеко, на Сегедской, вроде, напротив почты, где рыночек. Так что, даже звонить бабульке не пришлось, а,  может, она и была в числе моих экспертов.
Слава богу, что столь подробная информация, а то адресный стол уже закрыт. Ну, ещё десять минут и «вот эта улица, вот этот дом…», почта напротив, рыночек сбоку. Теперь звоню по 09, фамилия, имя, отчество есть, дом есть, будьте любезны, телефончик мне «на блюдечке с золотой каёмочкой».
На этот раз «третья» (номер дежурной в 09) была любезна и готова дать телефон моей девушки Татьяны Михайловны, если только живет она не в 14, а в 16 доме. «Пишите и больше в другой дом не ходите – 63-97-66». «Виват!», я радостно растопыриваю два пальца и вскидываю вверх «V» - victory – победа! Так, остановлюсь, отдышусь, приготовлюсь к звонку, а вдруг, Ольга здесь и сама возьмет трубку? Гудки, затем женский голос (почти как в мобильнике) «Абонент временно недоступен». Ещё, ещё, ещё раз – то же самое. Захожу во двор «этого» дома. Женщины, молодые и старые, дети, маленькие и большие. Спрашиваю, не знают ли, где живет Родионова Татьяна. Одна настороженно:– «Я Родионова, но не Татьяна, вроде у нас таких нет». Правда, домик не промах – десять подъездов, так что всех знать невозможно. А в отношении телефона, да, подстанция на «63» уже два дня не работает. Ну, вот, прямо из-под ног у меня уводят мою надежду. Ха, ведь почта напротив, лишь бы почтальоны ещё были на месте. Быстро  туда, но там доставки нет, это на другой улице в подвале, работают до 18. Бегом прихрамываю туда, хорошо, улица под уклон. Дышу, как старый паровоз на подъеме, дверь в подвальчик ещё открыта. Женщина  с сумкой,  ключами,  уже уходит. Ой, у меня такая просьба! – «Я бы помогла, но это другой участок, туда носят доставщики с… называет улицу и адрес, но они уже кончили. Эх, эти мои дневные хождения и потеря времени, зачем второй раз ездил в адресный стол, когда был адрес, пусть старый? Почему сразу на почту не зашел? Казню себя, возвращаясь во двор. Женщины сочувствуют, сами спрашивают у кого-то, я подхожу к выходящим из подъездов (все на кодовых замках), увы, безрезультатно. Обхожу дом – регистратура поликлиники – вот то, что мне сейчас нужно! Уборщицы протирают полы, врачи выходят одна за другой. Увы, регистратура до 18:30, опять чуть-чуть не успел. Мысли о том, что я мог бы не получить нужную мне информацию (номер квартиры), даже не возникала. Видно, то-ли жук-плавунец меня не в ту сторону вез, то-ли гусеница слишком медленно складывалась, но солнышко село,  и все дверки в норках уже закрыты. Смеркается уже, когда я ещё раз захожу во двор, обвожу глазами все окна, ну, вдруг в это время кто-то из них подойдет к окну (и, что, можно рассчитывать, что вот так, через 35 лет меня узнают посреди двора?).
Всё, хватит, я сделал все возможное и невозможное, ну, в следующее воскресение или четверг позвоню из Саврани по телефону, надеюсь, АТС уже отремонтируется.
С трудом доплетаюсь до трамвайной остановки, проходя через тот, тридцатипятилетней давности двор, чтобы ещё раз увидеть те деревья, столик, балконы. К автовокзалу приехал уже в темноте, тут только сообразил, что ещё не завтракал и не обедал. Перекусил, посидел, подошел к телефону-автомату. Он отказался взять мою карточку. Второй, третий – то же самое. Я вошел в раж, монетный автомат соединил, - женский голос, но не тот, бесстрастно – автоматный, а живой, знакомый: «Алло! Я слушаю... »