Расследование в Бегущих Камнях -не закончено-

ГЛАВА ПЕРВАЯ.

     Привет! Меня зовут Элис Фелтон. Мне двадцать семь лет и я вполне симпатичная женщина. Но пока описываться себя не особо хочу. Вначале я расскажу вам о том, как я оказалась в Бегущих Камнях.
     Бегущие Камни – это город в штате Калифорния. Но город этот не простой, и если вы захотите отыскать его на карте Америки, то только зря потратите время и нервы. Город этот стоит на границе между миром людей и миров волшебства. Его населяют волшебные существа: гномы, эльфы, тролли, кентавры, минотавры и все те, кого возможно представить. А оказалась я в столь странном месте только потому, что внезапно стала особенной. А началось всё ровно год назад.
     Я работала секретаршей в полицейском участке у главного инспектора Симоне. Работа, я вам скажу, не скучная, даже интересная. По крайней мере, мне нравилось. Да и Симоне, кажется, неровно дышал ко мне. Но на него мне было плевать, лишь бы работа была. И всё шло по маслу. Однако к весне ближе я стала замечать некоторые перемены в себе. Даже сказала бы странности. Например, мне теперь стало раз плюнуть прочесть мысли Симоне, даже если он сидел в своём кабинете, а я – в секретарской. А ещё чуть позже я вдруг с удивлением отметила, что могу передвигать мелкие предметы взглядом. И всё это привело к следующему.
     В одно светлое мартовское утро я, выйдя на кухню чтобы приготовить завтрак, нашла на столе письмо в странном конверте. Сложилось такое впечатление, словно на него пролили очень крепкий кофе, а потом пытались вытереть. Брезгливо распечатав конверт, я прочла письмо:
     «Мисс Фелтон, с удовольствием  сообщаем, что вы приглашены на новую работу в Бегущих Камнях».
     И всё. Ни подписи, ни печати, ни хоть какой-нибудь примитивной закорючки! И меня, как секретаря, это удивило. Я привыкла, что все документы, преходящие Симоне, имеют подпись. Я принялась вертеть в руках конверт и послание в надежде откопать хоть какую-нибудь зацепку о том, кто писал. На обратной стороне письма ужасно корявым почерком и явно в спешке было дописано:
     «Двадцатого марта, в десять тридцать утра, у подъезда вашего дома будет стоять такси.
                Д.Д.».
      - Чёрт! – выругалась я и за каким-то дьяволом бросила послание в свою сумку.
     В тот день я работала лишь бы как. Наверно, это было впервые, когда меня всё бесило. Симоне злился (я подозреваю, не только из-за моих огрехов) и цедил сквозь зубы:
      - Элис, ангел рыжий мой, тебе плохо? Нет?! Тогда работай как надо! За что тебе деньги платят.
     И вот только теперь я опишу себя, а вернее, просто попробую. Скажу сразу, что у меня жёсткие волнистые волосы ярко-рыжего цвета и зелёные, как малахит, глаза. Прям идеальная ведьма! Кожа моя в кого-то смуглая, хотя папочка и мамочка мои – обладатели довольно бледной кожи. А ещё, как мне порой кажется, ехидная усмешка, которая никогда не сходит с губ. Инспектор Симоне говорит, что я прекрасна. Но, скорее всего, он преувеличивает. Да, я симпатичная, но не настолько, чтобы зваться королевой красоты. Рост мой не большой и не маленький, а самый оптимальный для среднестатистической американки – сто семьдесят два сантиметра.
     Ладно, повествую историю дальше, не вдаваясь в физическое описание. Узнав о моём поспешном уходе, Симоне (кстати, его имя Люка) сначала побледнел, потом покраснел от бешенства, а уж потом начал нецензурно выражаться. Это продолжалось минуты три.
Потом он полез в аптечку и принял сразу две таблетки успокоительного. От неистового бешенства он вырубил компьютер, едва не раздолбав системный блок, встал из-за стола и скрылся за дверью архивного кабинета. Вот такая бурная реакция на простое увольнение.

***

     Двадцатого марта, с утра, я чувствовала знобящее напряжение, собирая необходимые вещи в огромный чёрный чемодан. С семи утра я не спала и успела сбегать на почту, чтобы телеграфировать в Великобритании свою младшую сестру. Девчонка уже три года мотается от одного друга к другому, но не может приобрести квартиру. Так уж пусть она купит билет и будет жить, как все нормальные люди. Так вот, в десять двадцать пять я уже стояла возле своего подъезда, поставив у ног тяжеленный чемодан и держа под мышкой французский батон. Солнце уже порядком припекало. Голуби важно прохаживались передо мной, в надеже получить хоть немного хлеба. Воробьи прыгали по веткам и чирикали.
     Ровно в половине одиннадцатого из-за поворота появилось жёлтое такси примерно 1920-х годов. Оно остановилось прямо напротив меня, и из него вышел сгорбленный лохматый старикан в пропахшем пылью бархатном сюртуке с заплатками на локтях. Молча, он наклонился и, кряхтя от натуги, поднял мой чемодан. Я стояла в полной растерянности, едва не роняя батон. Старик затолкал чемодан в багажник, захлопнул его и отряхнул руки.
      - Прошу, садитесь в салон, – проскрипел старикашка и быстро юркнул на водительское сиденье.
     Я пристроилась на заднем и положила свой багет на колени. Такси медленно покатило по улице, держать ближе к тротуару. Мимо проносились скоростные «Рено» и «Ситроены». Уже через несколько минут на меня навалилась странная усталость, будто бы я не спала несколько дней кряду. Не сумев побороть эту самую усталость, я уснула в обнимку с батоном.
     Проснулась я оттого, что такси слишком резко затормозило возле большого двухэтажного дома с круглыми и прямоугольными окнами. Старикашка-водитель обернулся в салон и пояснил:
      - Это улица Крита, дом семь. Это ваш новый дом. Остальное вам разъяснит хозяин дома.
      - Благодарю, – я подхватила чемодан и потащила его вверх на массивное крыльцо.
     На дубовой двери висело медное кольцо с непонятными мне рунами. Вздохнув от лёгкого страха, я негромко постучала. Естественно, я ожидала, что мне откроет какой-нибудь мужчина лет пятидесяти, а сзади тут же возникнет его весёлая дочка примерно моего возраста. Но на пороге появилось какое-то чудовище. Как бы его описать? Попробую, но приплюсуйте к этому дикий шок, который я ощутила. Представьте себе древнегреческого минотавра со стёсанными рогами, одетого в заношенные спортивные брюки, серую футболку и кулинарный фартук. Дико завизжав, я выставила перед собой батон наподобие оружия.
      - О! – проревело чудище вполне дружелюбно. – Привет, мисс Фелтон! Я – Боб.
     Ответить я не могла – у меня зуб на зуб не попадал от страха, а руки тряслись. Боб преспокойно взял мой тяжёлый чемодан с такой лёгкостью, словно тот не имел веса. Мы прошли в холл. И снова встали.
      - Я оставляю за собой спальню, одну ванную комнату, столовую и часть гостиной. Всё остальное – в вашем распоряжении. И, кстати, я не беру денег, – сказал Боб, поставил мой чемодан и тут же унёсся на кухню.
     Как я потом узнала, Боб или Бобби, хотел стать шеф-поваром в одном из ресторанов города, но его не взяли из-за слишком высокого роста. Но он не отчаивался. Любовь к готовке толкнула его к бизнесу. Боб пристроил к дому, со стороны кухни, палатку и стал торговать едой собственного приготовления. А ассортимент довольно большой – пирожки, пирожные, салаты, бутерброды, пиццы, коктейли, мороженное, а так же мясные отбивные и даже вино. А так как в Бегущих Камнях все любят вкусно поесть, то у лавки Боба постоянно выстраиваются очереди. И в планы монстра входит построить ещё кафе, чтобы жители не ели на ходу.
     Вот такой этот город, куда я попала. А теперь я хочу немного рассказать о самих Бегущих Камнях. Город состоит из десяти больших кварталов. В четырёх из них живут люди, а в остальных – непосредственно монстры и полумонстры (это, так сказать, переходный этап от человека к монстру. Существа довольно вредные и хищные). Наверно, вам сразу стало интересно – почему я, человек, попала в квартал к монстрам? А вот почему. Кварталы людей битком набиты, дома там стоят так плотно друг к другу, что две машины с трудом разъезжаются на улице. А вот у монстров ещё много места. Я поселилась в квартале, где проживают кентавры, минотавры и частично эльфы. Несмотря на разные происхождения и вкусы эти создания умудряются жить в дружбе и согласии. Да и не такие уж они и плохие. А Боб – так это вообще настоящий друг. Наша дружба стала крепкой прямо с того дня, как я впервые вошла в его дом.
     Но, как бы то ни было, я всё же человек. И естественно, что большую часть своего времени я проводила в человеческих кварталах. Там я познакомилась со Стенли Брэдом – подглуповатым, но милым полицейским. Стенли – это низенький пухлый человечек тридцати двух лет, с мутными маленькими глазками и извечными мыслями о еде. Он холостой, но это его особо не волнует. По словам самого Стенли, жена ему нужна такая, чтобы хорошо готовила и не ворчала. За любовь к еде сотрудники прозвали его Гамбургером. Но Брэд мне сразу понравился (в смысле, как человек вообще, а не как мужчина) и мы стали хорошими друзьями.

ГЛАВА ВТОРАЯ.

     С того момента минул год. Я решила отпраздновать это событие и упросила Боба смастерить какой-нибудь обалденный ужин. Стенли тоже был приглашён, но он обещал заглянуть после десяти вечера из-за накопившейся бумажной работы.
     Вот всё было готово. Боб суетился на кухне, заканчивая последние штрихи в приготовлении индейки, а я сидела в гостиной и смотрела на стол, покрытый серо-голубой скатертью и уставленный всевозможными тарелками с закусками. В начале одиннадцатого в холле пискляво зазвонил колокольчик (кстати, это моё нововведение). Встав, я отряхнула потёртые брюки и поплелась открывать дверь. Из кухни послышался звон столовых приборов и долетел соблазнительный аромат жаренного птичьего мяса. Втянув носом этот запах, я проглотила слюни и побыстрее направилась к двери. Стенли принёс в подарок три жирный калорийных гамбургера и килограмма два песочного печенья. Как всегда в своём репертуаре.
      - Спасибо, Стен, – поблагодарила я и чмокнула Гамбургера в его пухлую щёку.
      - М-м-м! – промычал полицейский, шумно сглатывая и принюхиваясь. – Кажется, Бобби превзошёл самого себя!
     В ответ я только пожала плечами – после года отменной стряпни меня трудно удивить. Стенли скинул кроссовки и помчался скорее в гостиную, чтобы занять самое лучшее место за столом (у нарезки сырокопчёной колбасы и сыра «Пармезан»). Боб выплыл с кухни, неся в одной руке поднос с дымящейся ароматной птицей, а в другой – глиняный кувшин с домашним вином из небольшого погребка. Мы уселись за стол. Я взяла в руки пластмассовую миску с салатом «Фирменный от Боба» и положила на свою тарелку пару ложек. Стенли успел за минуту слопать полмиски салата «Цветы души». Этот салат обычно расходился так быстро, что Бобу приходилось готовить его по несколько раз на дню.
     Тихо ухмыляясь, я наколола на вилку кусочек помидорины и поднесла ко рту. Но внезапно в дверь постучали. Боб, как полноправный хозяин и галантный джентльмен, быстро поднялся и пошёл открывать. Стенли вытер бумажной салфеткой губы и вернул на место наполовину опустошённую миску салата. Но тут же потянулся за кусками ветчины с оливками. Однако он не успел наколоть на вилку и кусочка, как из холла донёсся душераздирающий женский крик.
     А через минуту минотавр внёс в гостиную худощавую девушку лет двадцати и положил её на диван. На ней было выцветшее платье с короткими рукавами и туфли разного цвета. На руках и груди виднелись синяки и ссадины, что доказывало – либо девушка с кем-то подралась, либо её побили. Но, судя по её изморённому виду и бедному одеянию, я предположила, что это первое.
     Девушка пришла в себя, но, взглянув на Боба, принялась истошно вопить и прятаться за мою спину. У меня заболели уши.
      - Бобби, умоляю, выйди! – прикрикнула я как можно строже и резким движением схватила гостью за предплечья.
     Монстр послушно удалился, и девушка немного успокоилась.
      - Итак, в чём дело, леди? – строго спросила я, всё ещё не отпуская девушку.
      - А, мисс… мисс… – захлёбывалась в словах наша гостья.
      - Я Элис Фелтон! – проговорила я как можно громче и отчего-то гордо выпрямила спину.
      - Да-да, знаю! Мисс Фелтон, я пришла к лучшему детективу Бегущих Камней.
     Стенли подбоченился и откинулся в любимом кресле Боба. Я скрестила руки на груди и строго взглянула на девушку.
      - Меня зовут Эмма, – начала наша гостья. – Я пришла к вам, рискуя своей жизнью. Я живу в человеческой части города, в квартале Бедняков. У меня ещё три сестры и маленький братик. Отец работает дворником, но платят ему гроши. Мама не работает, а сидит с нами. Мы бедны. Но в последнее время на нашу семью были совершены несколько покушений. Сначала на отца, потом на мою старшую сестру Ирэн, а сегодня – на меня. И каждый раз требуют одно и тоже – отдать им то, что украла наша прабабка. Мама говорит, что наша семья никогда ничего не крала. Но мы с сестрой всё равно перерыли весь дом в поисках чего-нибудь необычного, но не нашли.
      - Ты вся в ссадинах из-за покушения? – спросила я.
      - Нет. В нашем квартале орудует шайка уличных разбойников. Они называют себя «Посланники смерти». Они поставили условие, что до десяти вечера никого не тронут, но после указанного времени весь квартал принадлежит им. Вообще-то они не кровожадные, только грабят поздних прохожих и иногда оставляют им пару синяков. А у меня ничего не было. Но меня не сильно избили, поскольку я девушка, – объясняла Эмма, жадно посматривая на ломящийся от вкусностей стол.
     Я поняла сразу, что она очень голодна. Поэтому я дала ей вилку и, широко улыбаясь, произнесла:
      - Угощайся. Я как год живу в городе, и сегодня своеобразный юбилей. Ешь, не стесняйся, будешь моей гостьей. А ещё, ты Боба не бойся. Он очень добрый монстр.
     И уже через пять минут праздник возобновился. Эмма с аппетитом, не уступающем Стенли, уплетала салаты, а сердобольный Бобби налил ей стакан вина. Девушка немного
захмелела, осмелела и принялась делиться с нами планами на будущее. Я узнала, что Эмма мечтает выйти замуж за миллионера. А Стенли, которому явно понравилась девушка, начал заливать, что ему его дядюшка Дэн оставил неплохое наследство, но он, Брэд, отказался от лёгких денег ради любимой работы.
     В час ночи Гамбургер раскланялся и, пихнув на последок в рот кусок сыра, направился домой. Боб принялся убирать со стола, ворча под нос что-то про поздние ужины. Эмма, слегка пошатываясь от выпитого вина, направилась к двери, собравшись идти домой.
      - Эй! – крикнула я, хватая её за талию обеими руками. – Куда тебе. Или от выпивки смелая стала? Нет, мадемуазель, вы переночуете в этом доме.
      - Мама волноваться будет, – ответила Эмма слегка неровным голосом и упала в кресло.
      - А ты снова хочешь попасть в лапы к этим, ну к «Посланникам смерти»?
      - Нет! – ответила девушка и, икнув, тихо добавила. – Пожалуй, вы правы, мисс Фелтон. Я останусь. Спасибо.
     Мы с Бобом устроили Эмму в комнате для гостей. А я устала за день так, что завалилась на кровать, даже не раздевшись.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ.

     Несмотря на вчерашнюю гулянку, утром я встала рано, а именно в половине седьмого. Сквозь прорехи в занавесках в комнату прорывались клочки солнечного света. Я потянулась, откинула одеяло и спрыгнула с кровати. Сделав десять приседаний и пару отжиманий, я быстро подбежала к окну и отдёрнула занавески. Яркий луч резанул по глазам. Но жизнь прекрасна!
      - Ха! – крикнула я и понеслась в ванную комнату.
     Умывшись, я надела довольно короткую юбку в зелёный горох, синий топ и вышла в гостиную. Вчерашняя гостья Эмма тоже уже проснулась и теперь уминала за обе щеки яичницу с кусочками бекона, луком и помидорами.
      - Привет, Эмма! – поздоровалась я и присела рядом.
      - Доброе утро, мисс Фелтон, – робко поприветствовала меня девушка.
      - Послушай, Эмма, сколько тебе лет? – поинтересовалась я как можно деликатнее.
      - Восемнадцать! – почти с гордостью ответила Эмма и поставила пустую тарелку на стол.
     Несколько следующих минут мы молчали. Девушка нервно ковыряла ногтём шов на платье, потом стала почёсывать локоть. Мне стало ясно, что она хочет что-то сказать, но, видимо, не знает с чего начать. Через несколько утомительный минут Эмма всё же начала говорить:
      - Послушайте, мисс Фелтон. Мне нужно вам кое-чего рассказать. Вообще-то к вам я пришла только потому, что один человек отказал нам в помощи. Трудно поверить, но тот человек – инспектор полиции. Когда он узнал, что мы не сможем оплатить расследование, то рассмеялся и сказал: «В таком случае вам поможет только мусорный бак!»
      - И кто этот мерзавец (вообще-то я хотела сказать нечто другое, но цензура не допускает)? – спросила я возмущённо.
      - О! Его зовут Алан Кортес! – закатив глаза, пролепетала Эмма. – Вполне ещё молодой, высокий испанец с чёрными, как вороново крыло, волосами, большими чёрными глазами и совершенно потрясающей смуглой кожей.
     Пока Эмма говорила, она смотрела в одну точку. Глаза её горели, щёки полыхали, а губы подрагивали. Я щёлкнула пальцами перед самым её носом и громко сказала:
      - Алло! Земля вызывает Эмму!
     Девушка вздохнула и взглянула мне в глаза. Теперь во взгляде её сквозили нежность и усталость. Эмма внезапно прижала ладони к глазам и всхлипнула.
      - Я ему противна! – прошептала она, растирая слёзы.
     Я откашлялась. Девочка по уши влюблена в полицейского, который о ней сейчас даже не вспомнит. «Эмма думает, что я буду просить за расследование меньше денег. Вот специально возьму и поработаю бесплатно», – всё ещё рассержено подумала я, а вслух сказала:
      - Что ж, Эмма, это дело по мне. Я берусь за расследование бесплатно.
     У Эммы от неожиданности даже глаза на лоб полезли. Чего-чего, а уж этого она точно не ожидала.
      - Где ты живешь? – спросила я, складывая руки на коленях.
      - Квартал Бедняков, улица Синих Облаков, дом семь, этаж второй, – отстрочила, словно из пулемёта девушка и резко вскочила на ноги.
     Через полчаса я уже шагала по улице, направляясь к Алу – старой, даже дряхлой, кентаврице. Она прожила на свете уже больше ста лет и была самой мудрой во всём городе. Она знала практически всё и помнила всё, что забывали другие. Мне нужно было узнать у неё о кражах в человеческих кварталах и об Алане Кортесе.
     Я остановилась на крыльце роскошного дома и постучала. На пороге появилась амбициозная кентаврица соловой масти с густо накрашенными губами. Это Брижитта – правнучка Алу. Возле задних ног Брижитты тут же появился серенький жеребёнок – сыночек. Но вот как его зовут, это мне не известно.
      - Чего надо? – нагло рявкнула Брижитта и недобро переступила с ноги на ногу.
      - Мне к Алу! – не менее нахально ответила я.
     Брижитта отошла от дверного проёма и, посмеиваясь, пропустила меня в дом. Жеребёнок спрятался за её круп. Я быстро прошла почти через весь дом в полутёмную, пропахшую пылью комнату. Возле окна стояла старуха с седыми волосами-паклями и телом худощавой клячи. На человечьи плечи Алу была небрежно накинута вязаная, кое-где проеденная молью, шаль. Кентаврица тяжело, болезненно вздыхала и водила узловатым тощим пальцем по стеклу. По природе я человек не робкий, но в присутствии Алу я ощущала себя скромной маленькой девочкой.
      - Здравствуйте, Алу, – робко и очень тихо поздоровалась я.
      - Привет, двуногая! – протяжным хриплым голосом ответила Алу и повернулась ко мне.
     На её морщинистое лицо упали белоснежно-белые пряди волос. Кентаврица опять вздохнула и присела на специальное кресло, которое изготовляли для кентавров.
      - Я очень хочу спросить вас о двух вещах, – произнесла я робко, садясь на пол перед Алу по-турецки.
      - О чём? – протянула она и вперила в меня взгляд своих подслеповатых голубых глаз.
      - Во-первых, ко мне приходила девушка Эмма из квартала Бедняков. Она рассказала, что на её семью было совершено три покушения. И требовали у них отдать то, что украла их прабабка. Во-вторых, я бы хотела узнать немного об Алане Кортесе – инспекторе полиции.
     Алу на мгновение прикрыла глаза, а потом затянула певучим голосом:
      - Об ограблениях за прошедшие сто лет я ничего не слышала. Вероятно, пропажу обнаружили только сейчас. А вот об Алане Кортесе я немного знаю, ровно столько, чтобы понять его. Сейчас ему тридцать два года, но в Бегущие Камни он приехал семь лет назад, когда его бросила жена. Работает он сейчас инспектором полиции в квартале Трёх Сердец, то есть во втором человечьем квартале. Но семь лет назад, когда он приехал сюда, то начал карьеру с уборщика мусорный пакетов. Однако после расставания с женой Алан стал женоненавистником. К сожалению, это вся информация.
      - Огромное спасибо, Алу! Я в большом долгу перед вами! – произнесла я, поднимаясь на ноги и отряхивая пятую точку.
      - Нет! Не люблю слово «долг»! – рявкнула Алу и, погрозив мне копытом, отвернула голову.
     Теперь я кипела оттого, что хотела прийти к этому Алану и отчитать его за грубость к Эмме. Какое право он имел обзывать бедняжку – бедняком?! Это низко! Я заткнула за ухо прядку своих рыжих волос и поспешно направилась в человеческие кварталы. Мимо меня пробежала юная эльфийка в полупрозрачном голубом платьице. Эти эльфы вечно считают себя совершенством красоты и абсолютно не думают, что острые уши – это... Короче, это не назовешь красивым. Я миновала квартал гномов и попала в квартал Великого Монастыря – последний человечий. Тут, в основном, обитали священнослужители и донельзя набожные люди. Однако монастырь часто посещали эльфы и кентавры.
     В Трёх Сердцах, по замыслам архитекторов и строителей, должны были селиться молодожёны и семейные пары. И, в принципе, так оно и было. Но что тут забыл Алан Кортес? Хм. Бредя по кварталу влюблённых, я наткнулась на объявление, наклеенное на фонарь:
     «Если ваши деньги уже заполонили квартиру, то вы можете обращаться к Алану Кортесу. Но если вы бедны, как церковная мышь, то ваша дорожка прямиком к Оливье Робертсу».
     Я простояла у объявления ещё несколько секунд, потом передёрнула плечами и пошла дальше. Но тут в мою голову пришла гениальная мысль – ведь я даже не знаю адреса, где находится полицейский участок! Я быстро сориентировалась и остановила женщину с пакетом из супермаркета.
      - Простите, вы не скажете, где я могу найти мистера Кортеса? – мне отчего-то показалось, что этого типчика знает весь квартал.
      - Полицейское управление находится на улице Влюблённых Голубей, кажется, в доме номер два.
      - Огромное спасибо, мэм!
     Мой путь пролегал на улицу Влюблённых Голубей. Ха-ха-ха! Какое издевательство – женоненавистник и Влюблённые Голуби! Мужчина, видимо, свихнулся. И сейчас, на улице Влюблённых Голубей, 2, в мягком кресле в своём кабинете сидит Алан Кортес и проклинает всех женщин на свете.
     Я вошла в здание. Большую часть стен холла занимали фотографии и фотороботы преступников. Стояли стол информации, пара кресел из кожзама и журнальный столик со стеклянной столешницей. Сидящая за столом информации дама лет сорока в тёмно-синем пиджаке, читала газету. Но заметила мой приход и учтиво спросила:
      - Что вас интересует?
      - Мне нужно к инспектору Кортесу, – ответила я и остановилась напротив женщины, едва не облокотившись о стол.
      - Эм-м, – протянула женщина. – А сами вы кто?
      - Частный детектив Элис Фелтон, – ответила я с вызовом.
      - Проходите! – горестно вздохнула женщина и поставила перед лицом газету.
     Больше ничего не отвечая, я взошла на лестницу, ведущую на второй этаж. На втором этаже располагались кабинеты разных отделений. На ближайшей двери висела табличка: «Отдел расследование. Алан Кортес». То, что нужно. Я постучала. Мне не ответили. Набравшись наглости, я вошла без разрешения.
     Воткнув в уши наушники от плеера, за столом сидел молодой мужчина и покачивал головой в ритм музыки. Его густые чёрные волосы длиной до плеч колыхались при каждом движении. Глаза были закрыты, а по лицу бродило блаженное выражение. На тонких, надменно тонких, губах играла улыбка. Одет инспектор был во всё чёрное, чем дико напомнил мне Зорро. Или Бэтмена.
     Я громко постучала в открытую дверь – ноль внимания.
      - Алан Кортес! – крикнула я, едва не сорвав голос.
     Но, чёрт, результат тот же, а вернее – никакой. Терпение моё лопнуло, как мыльный пузырь. Не долго думая, я пересекла кабинет, остановилась у стола инспектора и просто нагло вырвала наушники из его ушей. На меня моментально уставились два недобрых чёрных глаза.
      - Вам было назначено? – спросил полицейский, критически изучая меня с ног до головы.
      - Нет, сэр! Я пришла ругаться! – правды я скрывать не собиралась.
     Он оторопело уставился на меня. Но уже через миг его губ коснулась улыбка – видимо он подумал, что пошутила. Алан спросил:
      - По какому поводу, мэм?
      - По поводу дела Эммы!
      - Эммы? Какой Эммы? Эмм много, мэм!
     Чёрт! Он прав. И почему я не додумалась спросить у девчонки её фамилию. Какая дура! Но, не желая ударить в грязь лицом, я невозмутимо ответила:
      - Я не знаю её фамилии. Но ей восемнадцать лет и вы отказали расследовать дело кражи из-за бедности её семьи.
      - А-а-а! – понятливо протянул Кортес. – Вы говорите об Эмме Райт? О девчонке из бедняцкого квартала?
      - Она. Но она так несчастна, – хладнокровно ответила я и села на стул с колёсиками, стоящий напротив.
     Алан бросил плеер в ящик своего стола, быстро расчесался, а потом внезапно спросил:
      - А вы-то кто такая?
      - Частный детектив из квартала эльфов, кентавров и минотавров Элис Фелтон.
     Алан даже закашлялся. Он выронил расчёску из рук и во все глаза уставился на меня. И, как мне показалось, он чуть перепугался, что я из квартала монстров. Что ж, это может быть на руку.
      - Ну, чего вы хотите? – спросил он, наконец.
      - Полиция должна откликаться на мольбы людей. На то она и полиция. А вы прогнали Эмму за безденежье. Какой же вы полицейский после этого! – холодно и строго отчитала я, а потом добавила. – Как вам не стыдно.
     Алан вздёрнул подбородок и агрессивно бросил мне:
      - Я работаю на богатых и только на них!
     Деньги! Для него Бог – это деньги! Возмутительно! Не выдержав, я размахнулась и впервые в жизни врезала по лицу. Попала прямо по скуле. Очевидно, мой удар был мощным. Инспектор отклонился назад, перегнулся через центр тяжести и вместе со стулом упал на пол. Несколько минут он провалялся в стопроцентном ступоре, а затем вскочил и стал угрожающе надвигаться на меня. Но что мне рассерженный человек, когда я год прожила бок о бок с монстрами. Ничуточки не испугавшись, я специально зевнула и закинула ногу на ногу. Алан сверкнул своими чёрными очами, но после этого только плюхнулся на другой стул. С минуту мы молча сверлили друг друга глазами, но потом Алан не выдержал и спросил:   
      - И Эмма пожаловалась вам на меня?
      - Да, пожаловалась, – ответила я. – Очень-очень плохо, дорогой инспектор Кортес, что вы отказываете милым девушкам.
      - Но её дело не требует вмешательства полиции! Обычная внутрисемейная кража. Прабабка украла, а правнучка расплачивается за грехи! Всё законно, дорогая детектив.
      - А Эмма рассказывала вам, что они перерыли весь дом, но ничего не нашли? Или вы выгнали её после двух слов? – с сарказмом поинтересовалась я.
     В ответ Алан кивнул, но явно отвечая на мой первый вопрос.
      - Но сказать можно что угодно, – быстро уточнил он, почесав пальцем кончик носа.
     Я вздохнула. Ясно как белый день, что он и думает менять своё решение. И одна из причин – Алан не хочет покидать тёплый офис и тащиться в квартал бедняков.
      - Но вам больше не стоит беспокоиться, коллега, – рассержено ответила я. – Это дело мне подходит, и я берусь за него бесплатно!
      - А разве так можно?! – испугался Кортес и едва снова не упал со стула на пол.
      - Можно! Заметьте, абсолютно никаких денег!
      - СОВСЕМ? – Кортес побледнел.
      - Ну, по крайней мере, без крупных денег, а за гроши, – уточнила я, так как без денег жить нельзя.
     Инспектор вытер со лба испарину и облегчённо вздохнул. А мне стало смешно. Я скованно улыбнулась, но, по-моему, вышло, словно мои губы свела судорога. М-да, хорошее знакомство, ничего не скажешь.
     В половине пятого я вернулась на улицу Крита. Возле лотка Боба собралось много народа. Даже больше, чем обычно. Они что-то кричали и стучали кулаками по… закрытым ставням. Лавка моего кулинара не работала. Только завидев меня, они принялись ругать Боба с удвоенной силой. Я быстро проскочила мимо толпы, не дав им схватить меня, взбежала на крыльцо и нажала на ручку двери. Но не тут-то было! Дверь не думала открываться.
     Это было странно. Боб никогда не закрывал дверь, зная, что я ещё не пришла. А я устала и дико хотела есть. Мой живот выводил такие трели от голода, что было стыдно. Не успела я сойти с крыльца, как ко мне подошла эльфийская девушка лет семнадцати в тонком розовом топе и микро-шортиках. Золотистая соломенная шляпка прикрывала её заострённые уши. Эльфийка приветливо улыбнулась своими маленькими хищными зубками и звенящим голоском спросила:
      - А где же Боб?
      - А я почём знаю! – пожав плечами, ответила я: неужели они не видели, что я только-только сама пришла.
     Эльфийская девушка надула свои губки и лёгкой летящей походкой вернулась в очередь. А я потащилась в квартал, где обитали вампиры, оборотни, гарпии и прочая кровожадная нечисть. В этом малоприятном квартале есть небольшой ресторанчик «Чёрная кровь», где работает вурдалак Тринни – давний и очень хороший друг Боба.
     Тринни – невысокий такой типчик с хищным оскалом – стоял за стойкой бара и энергично смешивал в шекере коктейль (ингредиенты всех коктейлей этого ресторана лучше не знать вам). Увидев меня, он остановился и приветственно махнул рукой.
      - Оу, привет. Тебе опять «Мирный салат»? – учтиво спросил Тринни, когда я подошла к бару.
      - Ну, уж точно не «Кровавую радость»! – со смешком выдала я.
     Тринни достал из огромного холодильника за своей спиной тарелку с салатом и поставил передо мной. Я взяла тарелку и направилась к свободному столику у окна. Похрустывая холодным салатом, я глядела на улицу. Сначала за окном была привычная картина: сгорбленные, постоянно озирающиеся оборотни, бледные до серости вампиры. Но тут, к своему огромному удивлению, я заметила за окном гнома в рабочем комбинезоне, несущего на плече лопату. Это странно. Гномы никогда не появляются в этом квартале.
     Покончив с салатом и оплатив счёт, я попрощалась с Тринни и вышла на улицу. Огляделась по сторонам. Такая штучка, прозванная женской интуицией, настойчиво подсказывала мне, что Боба ещё нет дома. Интересно, к кому из своих знакомых направился минотавр? Я решила ещё немного погулять по Бегущим Камням.
     Гуляла я абсолютно бездумно и, наверно, до вечера обошла полгорода. В голове моей всё смешалось, как винегрет. Эмма с кражей, Алан Кортес с его алчностью, Боб, гном с лопатой в квартале вампиров. Бр-р! Я попыталась выбросить из головы хотя бы гнома, но это оказалось не так-то легко.
     В девять или чуть позже я вернулась домой. В окнах горел свет, а дверь была чуть приоткрыта – из щёлки лилась золотистая дорожка. И я вновь почувствовала приступ голода – ведь одним салатом сыт не будешь. Подойдя к двери, я услышала болтовню Стенли и девичий плач. И это насторожило меня. Я буквально ворвалась в дом, словно при штурме, и остановилась только в гостиной. На диване сидели Бобби, Стенли и Эмма. Девушка плакала, а правильней сказать – рыдала.
      - В чём дело? – громко спросила я, так как моего прихода не заметили.
      - На Эмму было совершено новое покушение. И на этот раз она частично разглядела нападающего, – ответил за рыдающую девушку Стенли.
      - И кто это был?
      - Я не… не знаю… Это была женщина… Очень сильная и высокая, – сквозь непрекращающиеся рыдания процедила Эмма и уткнулась лицом в плечо Стенли.
     «Та-ак! Опять шпарить к Алу!» – не без тени злорадства подумала я и отправилась на кухню. Бросив на тарелку горсть сухих крекеров, немаленький кусок сыра, пару красных яблок и несколько шоколадных конфеток, я захватила из холодильника пакет с апельсиновым соком и устроилась за столом. Отправив в рот всего по чуть-чуть, я пробурчала с набитым ртом:
      - Ну и денёчек!
     На ночь Эмма осталась у нас, потому что её не отпустил Боб. Стенли распрощался с нами поздно, прихватив с собой полголовки сыра и десяток пирожков с курятиной. И, будьте уверены, половину этого он съест по дороге домой. Вообще, Стенли – бездонная бочка: сколько бы ни съел, а всё мало. Эмму мы уложили в гостиной на раскладушке.
     А утром, ни свет ни заря, я направилась к кентаврице Алу, сонно передвигая ногами и задевая каждую кочку. Мне дико хотелось спать, но назвался груздём – полезай в корзину. И какого дьявола я только представилась частным детективом? Шерлок Холмс чёртов! Хотя, в принципе, мне и так хотелось выяснить разгадку этого дела.
      - Тебе в гостиной постелить или как? – яростно спросила Брижитта, которую, судя по ночной сорочке, я подняла с кровати.
      - Или как! Брижитта, не беси меня! – огрызнулась я.
      - Бабуся у себя, – ответила кентаврица, а потом ядовито добавила. – Вот уже как двадцать лет.
     Я снова была в комнате старой клячи. Та как всегда стояла у окна и вздыхала. Мне снова стало не по себе.
      - Доброе утро, Алу. Я пришла к вам с вопросом: какая женщина в городе может приравняться к мужчине по силе?
      - Секта «Чёрные демоны». Их там человек десять, – отозвалась Алу, но ко мне даже не повернулась, словно обиделась.
      - Они убийцы? – снова спросила я.
      - Нет. Сектанты только запугивают.
      - Merci, Алу.
     И уже через две минуты я бодро шагала обратно домой. Стенли уже успел прийти, и теперь сидел в гостиной с полной картофеля-фри тарелкой. Боб суетился на кухне, настойчиво пытаясь приготовить что-то из курицы и бараньих почек. Я прихватила из холодильника пакет со сливками и направилась к Стенли. Полицейский уставился на меня и сказал:
      - Ко мне забегала Эмма, в участок. Она ужасно боится нового покушения, прям вся трясётся.
      - Девочке повезло как утопленнику, – бросила я, отхлёбывая из пакетика. – Но мне очень жалко её. Стенли, ты когда-нибудь видел Кортеса?
      - Не-а! – причмокнув губами, ответил Гамбургер. – Но секретарша моего начальника влюблена в него по самые уши.
     «Как и многие!» – хотела прибавить я, но промолчала и только натянуто улыбнулась. Стенли хорошенько облизал вилку и поставил тарелку на стол. Выглядел он сытым и удовлетворённым, но я-то прекрасно знала – через полчаса он снова будет поглядывать на холодильник.
      - Стен, ты, случайно, не знаешь, что может делать гном в квартале вампиров и вервольфов (оборотней)? – спросила я, снова вспомнив этого дурацкого гнома, который так назойливо приклеился к моей памяти.
     Гамбургер сделал страшные глаза и замотал головой.
      - Я в дела монстров не лезу и не лез никогда. Но вот что я точно – гном вампиру не товарищ!
     Я чуть не захлебнулась сливками. Эту истину знает каждый человечий младенец. Просто у гнома особая кровь, что если вампир попробует её, то станет очень-очень кровожадным, а через несколько дней погибнет. Из-за этого вампиры не впускают на свою территорию гномов. Да гномы особо не горят желанием шастать по кварталу кровопийц (исключение составляют лепреконы – злобные сородичи гномов и хорошие друзья оборотней).
      - Ладно, пойду я, – сказал Брэд, наконец. – А то одна старуха затюкала меня с пропажей древней книги по траволечению. Небось, пихнула на верхнюю полку, да склероз приходит внезапно…
     Гамбургер встал и ушёл. А я осталась в гостиной одна. Бобби уронил что-то, неприлично выругался, а потом стал греметь вилками и ножами.

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ.

     Прошло два дня. Может, три, но уж точно не больше. Покушений на Эмму больше не совершалось, но девушка стала жутко нервной, подозрительной и, в каком-то смысле, агрессивной. В каждом прохожем, который, по её словам, бросил на неё косой взгляд, она видела нападающего и сразу неслась ко мне. Заливала слезами гостиную и терзала медлительностью расследования. Признаться, мне стало это надоедать, тем более что таких визитов было великое множество. А вот Стенли стал заходить реже, намного реже.
     И тут мне ужасно захотелось домой, к инспектору Симоне. Жизнь в Бегущих Камнях превратилась в серую обыденность. Все эти эльфы, гномы, кентавры, которые вызвали бы шок у других, стали для меня привычным.
     В комнату заглянул Боб и помахал половником. Я уныло махнула в ответ рукой.
      - Эй, Элис, погуляй. А то ты такая бледная, – совсем по-отцовски сказал он и закинул половник на плечо, подобно топору.
      - Последую совету.
     Одев довольно узкую джинсовую юбку, лёгкий, почти прозрачный свитер и полусапожки на невысоких каблуках, я вышла из дома и, как всегда, направилась в человеческую часть города. Шла я медленно, потому что не имела конкретной цели, и изредка подшибала мыском камешки и смятые жестяные банки из-под «Coca-Cola». Мельком на меня поглядывали симпатичные молодые люди, но я не обращала на них внимания. Видя перед собой лишь спины и лица вечно спешащих людей, я шла и размышляла обо всё на свете. О старой работе у Симоне, о новой работе в Бегущих Камнях. Об Алане Кортесе, о Стенли, о гноме…
     Внезапно мимо с огромной скоростью пронёсся автомобиль. От сильного порыва ветра я вздрогнула и очнулась. Под откос неслось такси, которое явно было без управления. А на заднем сиденье кто-то находился. Инстинктивный порыв заставил меня сменить направление и побежать лёгкой трусцой за такси. И тут в заднем окне появилось лицо того, кто сидел в автомобиле. Вопль ужаса вырвался из моего горла – в авто была заперта Эмма. Такси несло её на верную гибель. Девушка, с перекошенным от ужаса лицом, колотила кулаками по стеклу и кричала. Но для меня её вопли были немыми.
     Мысли мои быстро выстроились в стройный аккорд. С силой рванула на себе юбку по шву, так, чтобы нитки порвались, а потом сорвалась с места вслед за удирающим такси. Где-то в подсознании всплыла мысль, что каблуки заметно замедляют бег. Но снимать полусапожки времени не было. Дорога каждая секунда.
     Я развила такую скорость, что сама поразилась. Если первые несколько мгновений этого безумного кросса я была уверена, что погоня обречена на провал, то теперь у меня появилась надежда. Такси неслось под откос. Но ведь и я неслась под откос. Наконец, понимание того, что расстояние между мной и машиной расстояние сокращается, придало мне сил. Эмма увидела меня и начала махать. Я уже видела слёзы на её щеках. Стиснув зубы, я сделала сильный рывок вперёд и оказалась у водительской двери. Лёгкие начинали гореть. С огромнейшим трудом, чтобы только не снизить скорость, я вытянула вперёд руку и попыталась дотянуться до ручки. Но пальцы царапнули рядом, и я сломала ноготь. Силы начали теряться. Машина стала вновь вырываться вперёд. «Помоги, Господи!», – взмолилась я, чувствуя, как устали ноги. Новый рывок вперёд, сопровождаемый каким-то кряхтеньем. Но на этот раз я всё-таки ухватилась пальцами за ручку и смогла открыть дверцу. А потом каким-то чудом ввалилась в салон.
      - А-а-а-а-а! – непрерывно голосила Эмма.
      - Заткнись! – гаркнула я и ударила по тормозам.
     Визг стираемой резины. Машину дёрнуло так сильно, что я не удержалась и полетела вперёд головой в лобовое стекло. Всё тело пронзила адская боль. Перед глазами поплыли красные круги, замерцали точки.
     Я открыла глаза и с трудом огляделась. Голова гудела и была словно чугунной. Перед глазами стояла белая пелена. В горле пересохло. Кто-то вытащил нас из такси, и теперь я лежала на газоне. Рядом, всё ещё без сознания, лежала Эмма. Я полежала ещё немного в надежде, что мне помогут подняться, но добровольцев не нашлось. Так что пришлось подниматься на ноги самой. Голова не кружилась, а значит, и сотрясения мозга не было. Как крупно мне повезло. Я взглянула в боковое зеркальце такси. Madre Dias! Лоб мой разбит и всё лицо залито кровью. Под глазом синяк! Страшнее только сама Смерть. Эмма застонала и открыла глаза. Осмотревшись по сторонам, она открыла рот, как рыба, выброшенная приливом на берег. Потом она взглянула на меня и закричала:
      - Кровь! У тебя кровь!
      - Не шуми. Я знаю это! – зажимая гудящую голову руками, пробурчала я.
     Внезапно за спиной раздалась усмешка, такая пренебрежительно-надменная усмешка. Я резко обернулась. Прямо за моей спиной стоял Алан Кортес. Такой спокойный, хладнокровный. С лёгкой улыбкой он смотрел на нас с Эммой, смотрел свысока, как на ничтожных существ. К щекам Эммы прилила краска. Она проворно вскочила с земли.
      - М-да! Вы выглядите… ха… смешно! – посмеиваясь, сказал Кортес, наконец.
      - Сэр, – процедила я с холодной яростью, осматривая рваную юбку. – Вы бы и этого не сделали.
      - Я не помогаю беднякам даже тогда, когда их жизнь висит на волоске, – серьёзно, даже с намёком на угрозу, ответил Алан и скрестил руки на груди.
     Я чуть не подпрыгнула от возмущения. Боль в голове тут же была забыта. Мне дико захотелось наброситься на этого полицейского и колотить его до тех пор, пока его лицо не перестанет быть таким красивым. Захотелось стереть с его губ эту ухмылку. Эмма, как мне показалось, тоже рассердилась. Она резко развернулась к нам спиной и побежала куда-то вдаль улицы.
      - Ну, мистер, вы добились, чего хотели! Какого чёрта вам понадобилось обижать девушку?! – спросила я, подходя к инспектору всё ближе и ближе.
     Алан стал медленно пятиться назад, всё ещё посмеиваясь. Но как мне показалось, с лёгкой тенью смущения и страха. Он боится! Я резко остановилась и ухмыльнулась как можно высокомернее. Потом отвернулась и направилась к себе, в квартал минотавров.
     Люди косились на мою разорванную юбку, на мой разбитый лоб и хихикали. И уже только потом я поняла, что во время безумного кросса под откос я потеряла набойки с обоих каблуков, а с руки слетело колечко в форме свернувшейся змейки – подарок Люки Симоне. Немного растерявшись, я свернула на улицу Кровавого Полнолуния в квартале вампиров. А вот и бар Тринни. Я остановилась и заглянула в окно бара. Вампиров и оборотней так, как всегда, было много. Я вошла в бар и подошла к стойке. Тринни был явно не в духе, что даже не заметил моих ран. Он злобно потрясал своими бледными кулачками и скалил клыки на волосатого сутулого оборотня. Так что всю работу приходилось выполнять его помощнику – здоровенному вампиру с неимоверно длинными клыками.
      - Тринни! – позвала я робко: всё-таки имеешь дело с вампиром.
      - Элис! – рыкнул утробно бармен. – Пройдём!
     Мы обогнули стойку и через синюю дверь попали в кабинет Тринни. Он достал из холодильника стакан алой крови и, погрузив в эту отвратительную жидкость клыки, принялся цедить. Я села на небольшой кожаный диванчик и, закинув ногу на ногу, стала молча следить глазами за вампиром.
      - Послушай! Я тут слыхал одну вещь: говорят, что ты помогаешь девушке Эмме Райт. А я знаю кое-что, чего не ведает даже старуха Алу. Прабабка Эммы когда-то украла у монстров особый жезл, с помощью которого можно оживлять каменные статуи. Но главное – возвращать к жизни.
     - Делать монстрам, что ли нечего, как статуи оживлять?! – удивлённо спросила я и опустила ногу на пол.
      - Дай договорить! – рявкнул вампир, и его маленькие глазки-буравчики остановились на моей сонной артерии. – Прабабка Эммы какое-то время была членом секты «Чёрные демоны». Однажды их главаря – безжалостную девку с дурным прошлым – убил один оборотень. Ты знаешь, обычно оборотни не убивают людей, а превращают их в себе подобных. Но это стало исключением. Чтобы оживить её, а сектанты боготворили свою жрицу, прабабка Эммы решилась на кражу. Но когда после долгих трудов жезл был у неё в руках, секта взбунтовалась, раскололась на «за» и «против». Прабабка Эммы, судя по всему, относилась к числу «против». И чтобы те, кто «за» не получили жезл, она куда-то скрылась. И прихватила с собой жезл. С тех самых пор секта потеряла былое могущество и стала сбродом девушек-сирот, сильно обидевшихся на судьбу.
     Я закусила нижнюю губу в раздумье. Тогда всё, оказывается, на самом деле просто, как дважды два равно четыре. Секта обрела некое могущество и решила для каких-то целей заполучить жезл. В таком случае Эмме нужно просто найти эту палку и вернуть жрицам. Тогда всё будет шито-крыто. Но всё же идеальной эту разгадку не назовёшь. И вот что меня смутило:
      - Послушай, Тринни. Ведь секта потребовала вернуть жезл только сейчас, ведь так? Тогда чем они занимались на протяжении ста или около того лет?
     Вампир развёл руки в стороны и пожал плечами. И только сейчас его взгляд задержался на моей разорванной юбке, а потом плавно скользнул на разбитый лоб и Тринни саркастически заметил:
      - Поосторожнее, Фелтон!
      - Да это я Эмму спасала, – начала оправдываться я, как маленькая девочка. – Она каким-то образом оказалась в такси без водителя, которое неслось под откос. Неимоверным усилием я догнала машину, запрыгнула в неё и по тормозам. Девушку спасла, а вот свой лоб разбила.
     Тринни тяжело вздохнул (примерно так вздыхает мать, у которой сын опять нашкодил) и достал из шкафа чистые бинты и вату. Я повернулась к зеркалу и принялась перевязывать свою голову.
      - Сделал бы я тебе бодрящий коктейль, да жаль, что ты не пьёшь кровь, – вновь вздохнул вурдалак и приподнял кустистую бровь.
      - Нет уж, спасибо! – ответила я, облизывая губы, которые и так были все в запёкшейся крови.
     Через полчаса я шла по улице Крита. Проходившие мимо кентавры и минотавры бросали в меня такие взгляды, от которых лучше сразу повеситься. Но всё же до дома я дошла благополучно и облегчённо вздохнула. По моим скромным подсчётам, пока я шла по улице от самого её конца и до крыльца дома, то уже два раза могла затянуть петлю на своей собственной шее.
     Бобби накормил меня отменным питательным ужином, напоил крепким чаем с мятой и помог стянуть с ног полусапожки. За всё время, пока я с волчьей жадность поглощала пищу и приводила себя в порядок, он не проронил ни слова (кроме «Привет» при входе). Но стояло мне облачиться в розовый махровый халат и удобно расположиться в кресле, как он тут же спросил:
      - В чём дело?
     Я рассказала ему всё в таких мелких подробностях, что у меня пересохло в горле. Вконец выдохшись, я отдала честь и заковыляла в спальню. После безумного кросса и, как следствие, зудящих до одурения ног, мягкая кровать – это как раз то место, где можно валяться до скончания веков. И наплевать на всех.

ГЛАВА ПЯТАЯ.

     Как бы сильно я не устала вчера, но уже в половине девятого утра работа гнала меня в квартал Бедняков, на улицу Синих Облаков, 7. В мои ближайшие планы входило рассказать Эмме и её семье о тёмных делишках их родственницы и о жезле монстров, как факте всех их бед.
     Но стояло мне появиться в доме, а потом и в квартире семейки Райт, как начался переполох века. Во всём доме поднялся невыносимый гвалт и шум. Бедняки хаотично сновали из угла в угол, в срочном порядке собирая свой жалкий скарб. Дети ревели, мужчины ругались. Я даже подумала, что зря оделась в строгий синий костюм, так похожий на тот, который носят женщины-полицейские. Но неужели они не видят, что у меня на ремне нет значка! И естественно меня приняли за судебного пристава, который должен выселить их из дома.
     Однако стоило мне скрыться за дверью квартиры Райтов, как шум мигом стих. Эмма с младшим братом на руках вышла в длинный узкий холл и поздоровалась со мной.
      - Здравствуй, Эмма. Мне нужно с тобой поговорить, – сказала я довольно прохладно, стараясь хоть немного соответствовать своему виду.
      - Тогда пройдём в мою комнату.
     И Эмма передала своего брата на руке другой девушке, появившейся из-за её спины. Я вошла в крохотную комнатку, в которой стояли только кровать, небольшой стол, стул и огромный глиняный горшок с чахлым растением. Эмма захлопнула дверь и присела на кровать. Я осталась стоять.
      - В чём дело, мисс Фелтон? – спросила девушка.
      - Дело близко к разгадке. Мне удалось выяснить, что твоя прабабка входила в секту «Чёрные демоны». Может, помнишь о женщине напавшей на тебя? Она так же является жрицей этой секты. Так вот, твоя прабабка…
      - Мегги! – воскликнула Эмма, вспомнив имя.
      - Замечательно. Прабабка Мегги была сектанткой. Когда некий оборотень убил их предводительницу, то потребовался магический жезл монстров, чтобы оживить её. И сердобольная Мегги похитила его. Но тут среди жриц произошёл раскол, и Мегги смылась вместе с похищенным. И вот сейчас, лет сто спустя, этим демонам за каким-то чёртом понадобился этот жезл. Но так как твоя прабабка держала его в руках последней, то они уверены – жезл всё ещё у вас. Я думаю, что Мегги не была такой дурой, чтобы навлекать на своих потомков беды и опасности.
      - Мы перерыли весь дом уже раз десять! Нет ничего, что хотя бы отдалённо напоминало магический жезл, – ответила Эмма с лёгкой паникой в голосе и развела руками.
     Я сослалась на уйму дел и ушла. Мой путь лежал в квартал Трёх Сердец, то бишь к сеньору Алану Кортесу. Не знаю отчего, но мне вдруг стало казаться, что этот человек не такой уж и мерзкий, каким кажется на первый взгляд. Кто знает, а что если он такой именно из-за того, что его бросила жена? Она, наверно, была порядочной стервой и дурой, раз смогла так низко поступить со своим мужем. Да, стоит всё-таки признать, что подчас мы – женщины – бываем очень и очень несправедливы по отношению к мужчинам.
     Инспектор Кортес сидел за столом в своём офисе и тасовал колоду потрёпанных старых карт. Но стоило мне появиться в проёме двери, как он согнал с лица полусонное выражение, встряхнул чёрной гривой и недобро спросил:
      - Что вам надо?
      - Поговорить, – спокойно ответила я.
      - О чём нам с вами говорить?! – громко вздохнул Кортес и чуть глубже сел на своём стуле. – Кроме перепалок и перебранок мы больше ничем не занимаемся.
      - Хорошо. Но мне всё же нужно поговорить с вами. Давайте языком глухонемых – я его знаю, – ответила я.
      - Поговорим, но только о вас или обо мне.
     Я проглотила улыбку. О себе он говорить собрался! Однако если узнать о человеке немного больше, чем сухие архивные факты, то общение потечёт чуть более миролюбиво. Я утвердительно кивнула в ответ.
      - Вы замужем? – спросил он таким тоном, словно от моего ответа зависело «жить или не жить».
      - Нет, не была ни разу и пока не собираюсь, – ответила я на тот случай, если Алану взбредёт в голову узнавать про мою личную жизнь и дальше.
     На это он покачал головой (довольно-таки с укором) и ответил:
      - А вот я разошёлся с женой. Женаты мы были всего-то два года, а она успела охладеть ко мне.
      - Какая она была? – вырвалось у меня по чистой случайности, хотя я прекрасно знала, что будить столь болезненные воспоминания нежелательно.
      - Она была порядочной стервой и истеричкой вдобавок. Но это я понял только после развода, а тогда любил её до беспамятства, до безумия. Любил, а она морочила мне голову. А вообще-то, Мишель была красоткой! Высокая, темноглазая, чем-то похожая на вас.
      - На меня? – изумилась я. – Я не темноглазая. И вообще, Кортес, вас потянуло на сентиментальности.
      - Забыть того, кого когда-то любил, достаточно трудно, – сухо ответил он и отвернулся к окну.
     Я задумчиво почесала кончик носа. Алан Кортес, описанный мне как ярый женоненавистник, внезапно растаял, как кусок сахара. А значит, не такой уж он и женоненавистник. Просто он принадлежит к тому типу мужчин, которые считают, что раз жена сволочь, то и все женщины на свете такие же. А, быть может, он в кого-то успел влюбиться? Было бы замечательно, если в Эмму Райт. И плохо, если в меня. Мне бы абсолютно не хотелось видеть этого смуглого испанца с дебильной физиономией при моём появлении. Такое поведение не для Зорро.
      - Сэр, кстати, я почти раскрыла дело Эммы Райт, – сказала я, желая перевести разговор в другое русло, а главное – на Эмму.
     И я вкратце рассказала ему всё, что имела. Единственное, что я опустила – Тринни. Не нужно знать человеку, что в дело вмешался вурдалак. И хоть Кортес всё ещё пялился в окно, стало ясно – меня он слушает очень внимательно. Когда я окончила повествование, он повернулся ко мне и подался вперёд так резко, что едва не ткнулся своим носом в мой. У меня дико заколотилось сердце в груди, а в глотке пересохло. И у меня резко возникло ощущение, что в планы Зорро входило сорвать с моих губ поцелуй.
      - Что ты делаешь? – прошипела я, нагло переходя на “ты”.
      - Это… вышло случайно, – неровным голосом ответил Алан Кортес.
     С минуту или около того мы смотрели друг другу в глаза. Где-то в недосягаемой глубине чёрных испанских глаз я увидела характерную искорку страсти, которая грозила перерасти во что-то большее. Уж не знаю, что было в моих «малахитах», но Алан, внезапно, отстранился от меня, и взгляд его остановился на двери.
      - Приятно поболтали, ничего не скажешь, – пробурчала я, закрывая за собой дверь кабинета.
     Словно в тумане я вышла из здания полиции и бездумно направилась куда-то. Ноги сами шагали по асфальту, а мысли уносились под облака. Кортес однозначно влюбился в меня. Он едва не поцеловал меня. А я? Что ж, думаю, стоит признать, что я тоже втюрилась в полицейского по уши. Влюбилась с первого взгляда. Бедная Эмма! Что же будет, если правда всплывёт на поверхность? Да её удар хватит! И что самое главное – она перестанет мне верить. Нет, всеми правдами и неправдами нужно скрыть правду. А всё-таки странно вышло – я влюбилась в полицейского, который, к слову, ещё и порядочный скупердяй.
     Когда на небо взошла луна и засияли звёзды, я всё ещё гуляла. Где меня только не носило! Но я мало что помню. Всё то время, что я шлялась по кварталам, я бесконечно думала об Алане Кортесе. И вот я очнулась только тогда, когда поняла – за мной минут пять по пятам идёт какой-то подозрительный человек. Вначале я приняла его за обычного прохожего, но теперь стало ясно – он внаглую преследует меня.
      - Ну, чего, долго ещё будем играть в игру «Сыщик ищи вора»? – спросила я, когда этот типчик мне надоел.
      - Жизнь или кошелёк? – ответил субъект.
      - Французский багет, – сморозила я и остановилась окончательно.
      - Не остри, мордашка. Я из «Посланников смерти»! – холодно стоял на своём тип.
     Это те, кто напали на Эмму, когда она впервые шла ко мне. Но я решила не сдаваться – ведь я, как никак, частный детектив. А разве Шерлок Холмс кого-то боялся? Даже собака Баскервилей его не напугала.
     Медленным движением руки я отогнула в сторону полу пиджака, как делают тайные агенты в боевиках, и властно сказала:
      - Полиция квартала минотавров!
     Но парень, которому на вид можно дать лет девятнадцать, громко рассмеялся, а потом пронзительно свистнул. Ото всюду повыскакивали другие хулиганы. Они кольцом окружили меня и начали сужать окружение. Мне стало немного страшно. Всё же я одна против целой шайки ночных бандитов.
      - Не шути, полицейская ищейка! – продолжал всё тот же парень, тоже находясь внутри круга. – Давай кошелёк и возвращайся домой. Не бойся, мы не тронем тебя, если отдашь кошелёк по доброй воле.
     Я стояла. Кольцо сжималось. Рука метнулась в карман. Но кошелька там не было. Поджилки мои затряслись. Я стала панически соображать, что делать, как вдруг «посланники» перестали сужать круг, и мы все услышали:
      - Стоять на месте! Полиция Трёх Сердец!
     Алан Кортес. От толчка бодрости я размахнулась и от души вмазала парню, стоявшему ко мне ближе всего. Он покачнулся и опрокинулся на спину. Остальные тут же потеряли интерес к Кортесу и воззрились на меня. Алан выхватил из кобуры пистолет и выпустил в ночное небо пулю. Словно псы, поджавшие хвосты, «посланники» бросились врассыпную. В пустынном переулке мы остались с Аланом одни. И тут случилось нечто неожиданное…
     Кортес сорвался с места, в два шага оказался около меня и грубо схватил за плечи. Даже в лунном свете я могла видеть, как глаза его метали молнии.
      - Чего? – гневно спросила я, так как его пальцы больно сдавливали мои плечи.
     Испанец не ответил. Он одной рукой схватил мой подбородок и резко притянул к своему лицу. Не успела я и глазом моргнуть, как его губы жадно впились в мои. Целовал Кортес меня так яростно, что мне показалось, будто его единственная мечта – сделать мне больно. Когда Зорро оторвался от меня, губы мои горели. Но, вместе с этим, я ощущала, как гулко бухало сердце в груди, и как сладко кружилась голова. Ноги стали ватными, и я повалилась на грудь Алана. Его сильные и гибкие руки вмиг стиснули мою спину.
      - Что ты делаешь?.. – сахарным шёпотом спросила я, голос сильно дрожал.
     Кортес не отвечал, но сердце его отбивало барабанную дробь. И знаете, наши сердца бились в унисон. Страхи были забыты. Вот так мы простояли целую вечность. Луна, спутник влюблённых, проливала на нас свой призрачный жёлтый свет. Но, наконец, Алан разжал руки и сделал шаг назад.
      - Романтическое спасение принцессы из плена кровожадных пиратов! – сказала я, стараясь сделать голос твёрдым.
      - Скорее, элементарное спасение женщины-детектива из круга ночных хулиганов!
     Я взглянула на испанца. Он улыбнулся мне улыбкой чеширского кота. Эдакий мальчик-переросток. Ну, как такого не любить? Я улыбнулась ему в ответ и сказала:
      - Раз уж мы встретились, то проводи меня до дома.
      - Пошли, – ответил мой Зорро и положил мне руку на плечо.
     Вместе мы пошли к кварталу монстров. Вначале шли молча, только изредка поглядывали друг на друга. Но потом Алан спросил:
      - Так ты разгадала это дело?
      - Более-менее, – ответила я, сильнее прижимаясь к нему. – Тут есть свои плюсы и свои минусы. Я уже сказала, что вся проблема Эммы – это жезл монстров. Но вот в чём тут минус – девушка ни черта не знает, где его найти.
      - Дом перерыли? – спросил Кортес с интересом.
      - Не один раз. Эмма, уж не знаю насколько можно верить её словам, а я верю, говорит, что она вместе с роднёй уже сто раз перевернула дом с ног на голову. Хотя, конечно, сказать можно всё что угодно.
     Алан вновь прижал меня к себе, плечами я ощущала силу его накаченных рук. И странно, сколько мощи в столь щуплом на вид мужчине. Мы уже протопали добрую половину пути, как испанец вдруг снова спросил:
      - Прости за нескромность, но откуда ты добываешь все сведения? Ведь, в отличие от меня, ты, Элис, сидишь дома.
     «Полицейская ищейка!» – едва не вырвалось у меня. Но вслух я ответила, и заметьте, это вышло у меня с какой-то глупой гордостью:
      - У меня свои информаторы!
     Алан косо взглянул на меня. По его лицу пробежала тень сомнения. Наверно, в этот миг он подумал, а не расстаться ли ему со мной, пока не поздно. Какие могут быть информаторы и женщины-детектива, которая живёт в квартале монстров, в доме минотавра? Понимая, что в голове Зорро поселились сомнения, я мило улыбнулась (хотя в темноте это вышло, наверно, коварно) и прибавила к ранее сказанной фразе:
      - Вампир и старая кентаврица.
     В следующую долю секунды я пожалела о том, что сказала. Кортес сделал страшные глаза, снял руку с моих плеч, словно они вдруг нагрелись до двухсот градусов или покрылись колючками, и отошёл в сторону. М-да, это конечно, не для слабонервных, услышать, что хрупкая дамочка общается с кровожадным бессмертным вампиром и выжившей из ума столетней кентаврицей. Чего доброго, он подумал, что я сама укушенная. Поэтому я поскорее стала его убеждать, что все его мысли не имеют под собой почвы:
      - Это, так сказать, неофициальные информаторы. Господи, Алан, да не бойся ты меня! То, что я общаюсь с вампиром, ещё не значит, что и сама я вампир. Тринни лучший друг Боба, а значит, и мой друг! А Алу – самая старая жительница города и знает всё-всё. Ну, или почти всё!
      - С кем я общаюсь! – похоже, это были мысли вслух.
     Мне стало обидно. Мистер Бесстрашный Зорро боится вампира. Чего его бояться, а? Вампир кусает человека только тогда, когда у него, как у наркомана, начинается ломка, то есть возникает потребность в свежей крови. Но, насколько я знаю, это бывает только в период полнолунья и новолунья. Нет, бывают случаи, когда вурдалаки кусают людей в промежутке от полнолуния до полнолуния, но это случается не так часто. А именно, если человек первым напал на вампира.
      - Думаешь, что Тринни укусил меня? – спросила я тихо, чтобы инспектор понял всю полноту моей обиды. – Думаешь, вампир, которого я могу позвать на роль шафера, на свадьбу, укусил меня?
      - Нет, я так не думаю! – ответил Алан, вновь пытаясь обнять меня, но я не далась и сделала шаг вправо. – Но это, поверь мне, возможно. Я имею в виду про роль шафера.
     Хорошая шуточка. Признаться, смех сдержать я не могла. Но от попытки это сделать, с моих губ слетело подобие свинячьего хрюканья. Далее я нырнула под руку Кортесу, тем самым, дав понять, что обижаться дальше не намерена. 
     Так мы дошли до моего дома. Остановились у закрытой лавки Боба. Алан внимательно разглядел её, особенно долго задержав взгляд на вывеске «Аппетитная страна» у Боба», и с вздохом произнёс:
      - Что ж, вот где живёт рыжий ангел Элис. Милое местечко.
     Опять «рыжий ангел»! Все мужчины мира, видимо, не могут придумать чего-нибудь новенького. Вечно эти «котёнок», «солнышко», «ангел», «рыбка»! Нет, конечно, если б меня назвали «морковкой» или «медяшкой», я бы не поняла юмора. Но ведь и банальность бесит! Вот поэтому я спросила:
      - А ангела ты, случайно, не у Люки Симоне позаимствовал, а?
      - У кого, у кого? – не понял Алан Кортес, но прищурился как-то подозрительно.
      - Да нет, ничего. Это так, к слову. Слушай, а чего мы стоим на улице. Давай войдём в дом, я тебя с Бобби познакомлю. Ну?
     Кортес стал увиливать:
      - Э-э, нет, в другой раз. Спокойной ночи, завтра увидимся!
     Он трещал так быстро и застенчиво, что вместо нормальной человеческой речи вышло нечто такое: «энетвдругойразспокойнойночизавтраувидимся». И если бы не воображение, я бы вообще не поняла смысл этого нечленораздельного мычания. А инспектор-испанец, меж тем, чмокнул меня в щёку и уже собрался уходить. Но не сделал и двух шагов, как развернулся обратно и снова поцеловал меня, но на этот раз в губы.
     Я смотрела ему вслед до тех пор, пока ночная тьма не поглотила его. Затем вздохнула, поправила полы пиджака и быстро взошла на крыльцо. Вошла в дом. Боб, конечно же, уже спал. Однако в кухне меня ждал ужин – спагетти с томатным соусом и кусочек вырезки с карри. Однако я уже давно пережила фазу голода и съела только мясо. Макароны, чтобы не испортились, положила в холодильник. Потом налила себе полный стакан мартини и отправилась в спальню.
     Вообще-то, я отношусь к выпивке спокойно и даже стараюсь не употреблять того, что крепче кофе. Но сегодня особенный день. А вернее, сегодня особенная ночь. Обычно люди хотят напиться от горя, а мне хотелось выпить за своё счастье, так неожиданно свалившееся на голову. Я отхлебнула немного, поставила стакан на прикроватную тумбочку и села на стул. Не то, чтобы спать мне не хотелось. Наоборот, я ужасно устала. Но уснуть в такой момент – это не уважать себя, а самое главное, не уважать древние законы природы.
     Просидев на стуле, словно в оцепенении, минут пять, я встала и скинула пиджак на пол. Потом снова приложилась к стакану. Горьковатый вкус мартини приятно опускался в желудок. Внезапно мне захотелось стать кошкой и всю ночь гулять под луной, прыгать по крышам, взбираться на деревья и доставать сторожевых собак. Захотелось быть тем, кто ты не есть на самом деле. Это желание сопроводил большой глоток. Стакан стал наполовину пустым.
     На пол полетели и брюки. Оставшись в одном нижнем белье, я забралась под одеяло и взяла в руки стакан. Медленно допивая остатки мартини, я стала обдумывать всё, что случилось за день. Ну, во-первых, я нашла разгадку этого чёртового дела. Валялась эта разгадка, как пустая банка из-под «Coca-Cola», никому не нужная, помятая и некрасивая, но вот нашёлся тот, кто подобрал её. В общем, большой-пребольшой плюс, если считать, что это моё первое большое расследование. Обычно я выступала в роли рефери в драках между монстрами, да помогала старушкам искать их йоркширских терьеров. А второе, это то, что в меня влюбился настоящий Зорро. Ещё один плюс. Интересно, а он сделает мне предложение мозга и печени? Ха-ха-ха! Но об этом рано, ведь признание произошла всего-то час или два назад.
     Я поставила пустой стакан обратно на тумбочку, накрылась одеялом по самый подбородок и закрыла глаза. Но сон очень долго не хотел забирать меня в свои объятия. Наверно, Морфей зазевался и просто-напросто забыл, что такому человечку, как Элис Фелтон, нужно немного отдохнуть после бурного денька. Я перевернулась на живот и закрылась одеялом с головой. Стало тепло. И через какое-то время привереда Морфей открыл для меня врата своего царства.
     Утром меня разбудил негромкий, но настойчивый стук в дверь. Я оторвала Глову от подушки и бросила полу рассеянный взгляд на крохотный будильник, сиротливо стоявший среди косметики. Около десяти часов! Какой кошмар – я проспала практически всё утро! Стук повторился. И это окончательно вывела меня из состояния сладкой дрёмы. Всё-таки странный этот Морфей – то он на отрез отказывается меня впускать в эту страну, а-то теперь отпускать не хочет.
      - Элис! – раздался голос Бобби вместо очередного стука. – Элис, открой.
      - Сейчас, только халат накину! – быстро ответила я, бросаясь к стулу, на который был небрежно накинут мой халатик.
     Только запахнувшись, я подлетела к двери и открыла её. На пороге стоял Боб. В одних спортивных брюках. В своей лапе... э-э, руке он держал букет цветов. Мне это показалось забавным – полуголый волосатый минотавр с букетиком. Интересно, когда это он успел воспылать ко мне такой страстью?
      - Бобби! – хихикнула я кокетливо. – Чего это ты?
      - Я – ничего, – пожал плечами мой кулинар. – «Чего» – это черноволосый мужчинка, который сегодня часов в шесть притащился к моему дому с этим веником. Я хотел выйти, чтобы спросить, зачем он оставил цветы, но пока оделся, этого чернявого уже и след простыл.
     К лицу моему прилила краска. В горле как-то резко пересохло, появилось ощущение, словно я перьев наглоталась.
      - Это, – охрипшим внезапно голосом пробормотала я, стараясь не смотреть Бобу в глаза. – Это мой коллега... Алан Кортес.
     Монстр хмыкнул. Вернее сказать, рыкнул. Потом пихнул мне в руки цветы и развернулся, чтобы идти на своё обычное место – на кухню. Но, сделав пару шагов, остановился и, не оборачиваясь, произнёс:
      - Коллеги просто так цветы не дарят.
     Что же, он прав. Да и что скрывать. Рано или поздно мой отважный Зорро осмелится зайти в дом. И тогда вряд ли я смогу убедить Бобби, что Алан – просто мой коллега. Я бросила букет на кровать и тут же направилась в ванную комнату. Сердце учащённо билось в груди. Настроение было какое-то приподнятое – хотелось прыгать, громко смеяться и кричать. Ну, прям как самая первая влюблённость.
     Быстро умывшись и приведя себя в порядок, я одела брючки-капри и ну просто легкомысленную кофточку, я прибежала на кухню. Не пришла, а именно прибежала. Боб уже вовсю работал. На плите, источая тонкий аромат, пыхтела огромная кастрюля. Рядом, в сковороде, плавало в масле мясо. На разделочном столе высилась огромная гора нашинкованной капусты. И когда это Бобби всё успевает делать? Хоть он и монстр, но руки-то у него всего две. Заметив, что я пришла, он тут открыл дверцу духового шкафа и извлёк на свет божий поднос со свежеиспечёнными булочками с корицей.
     У меня в желудке началась атомная война. Я быстро распахнула холодильник. В пузатом графине был свежевыжатый апельсиновый сок. Я налила себе полный стакан и залпом осушила его. Затем взяла себе чашечку кофе с имбирём – уж очень Бобби любит такой кофе и делает его практически каждое утро – и пару горячих булочек. Быстро всё это умяла. Да, у влюблённости свои плюсы – появляется просто волчий аппетит!
      - Ну, как? – спросил Боб, явно желая знать моё мнение о булочках.
      - Ошень вкушно! – пробормотала я невнятно, поскольку мой рот был занят очередной булочкой.
     Бобби улыбнулся – звериный оскал у него звался улыбкой. Потом одной рукой принялся переворачивать мясо, а другой – перемешивать капусту с другими овощами. Я в который раз удивилась – как такое вообще возможно. Помнится, когда я ещё работала у инспектора Симоне, то жутко не любила готовить. И порой моих рук не хватало, чтобы изготовить самый элементарный жареный тост с сыром. Постоянно то хлеб подгорал, то сыр. А если я бралась за приготовление праздничного обеда – как водится, рождественского – так это вообще был сплошной кошмар. Под час гостям приходилось давиться пересушенным гусем или слишком сладким пудингом. Однажды даже я умудрилась преподнести им обугленные рыбные стейки – положила их на сковороду и принялась готовить салат. В итоге салат вышел на славу, а вот рыбка...
      - Элис! – этот оклик вывел меня из сомнамбулического состояния воспоминаний.
     Чуть вздрогнув от неожиданности, я сделала колоссальное глотательное движение и спросила:
      - Что?
      - Будь другом, отнеси эти три миски в магазинчик. Мне его открывать через десять минут, а мясо ещё не до конца прожарилось.
     Подхватив две миски с салатами – один, если я не путаю, называется «Аромат весеннего луга» – я бойко направилась в сторону дверки, ведущей из кухни в помещение маленькой лавочки. Включив носом свет, я поставила миски на прилавок и присвистнула. И когда этот Боб успел СТОЛЬКО наготовить? Такое ощущение, что он всю ночь не спал. Своё место уже заняли всевозможные салаты, булочки, пирожки, пирожные, коктейли... Даже бутерброды – их обычно покупали эльфы и гномы-рабочие. Я заметила, что рядом с окошком, через которое Бобби обычно отпускал товар, стоит симпатичный тортик с воздушными розочками из крема – судя по всему, индивидуальный заказ. Невольно я подумала, что не мешало бы моему минотавру переделать часть дома под ресторан. Или, хотя бы, кафе. Иначе пока он соберётся осуществить эту идею в виде пристройки, голодные жители Бегущих Камней слопают нас вместе с домом.
     В магазин вошёл Боб, умудрившись взять в свои руки сразу пять подносов. Я помогла ему поставить товар у прилавка, потом попрощалась и сказала, что к обеду вернусь. Естественно, что торчать дома я не имела ни малейшего желания – надо же развивать бурный роман дальше, а так же не забывать о жезле, который причинил столько бед несчастной девчушке Эмме Райт.
     Я бойко шла в квартал Трёх Сердец. Новое чувство, подобно хлысту, подгоняло меня. Я знала, что Алан ждёт.
     Я влетела в полицейский участок, миновала холл и быстро поднялась по лестнице. Толкнула дверь. Алан сидел на столе и остекленевшим взглядом смотрел в окно. Он даже не шелохнулся, когда дверь чуть скрипнула при  моём появлении. Чуть скосив губы, я оправила капри и громко откашлялась. Испанец медленно обернулся. И тут его доселе потухший взгляд вспыхнул, словно лучина, поднесённая к открытому пламени. Он спрыгнул со стола, подлетел ко мне и без всяких там «привет, как дела?» поцеловал меня. В каком-то порыве безумия я обхватила руками его голову, сильнее прижимая свои губы к его. Так бы наверно длилось вечность, но тут стало как-то не хватать воздуха. Алан, с полоумным взглядом, отодвинулся от меня и спросил:
      - Как спалось, любимая?
     Уж не знаю почему, но от слова «любимая» я смутилась. Даже больше, меня просто-таки передёрнуло. Звучало как-то по-детски что ли... Не знаю, как и сказать. Просто мне это не понравилось. Уж пусть лучше будет заезженный "котёнок".
      - О! – как-то без особого энтузиазма откликнулась я. – Превосходно. Напилась мартини и вырубилась.
     Алан улыбнулся. Какая красивая улыбка. Может, несколько надменная, но всё же очень красивая. Наверно, именно за одну такую улыбку можно свернуть горы. Я потянулась вперёд, чтобы вновь почувствовать своими губами горячие уста Зорро. Он ответил на поцелуй. Сердце моё отплясывало в груди такой степ, что казалось, вот-вот выпрыгнут наружу. Ноги подкашивались, но я даже не могла понять – то ли они стали очень тяжёлыми, то ли наоборот, совершенно перестали иметь вес и теперь отказывались держать тяжесть остального тела. Руки Алана сжали мою спину так, что он теперь как бы поддерживал меня, не давал упасть.
      - Ты должен познакомиться с Бобом, – начала я, совладав со своими эмоциями и подчинив речь разуму. – Он видел, как ты сегодня цветы оставил. Ой, кстати, спасибо за букет! Ой! Я забыла его в воду поставить...
     Я стыдливо опустила голову. Но Алан только слегка рассмеялся. Слегка потому, что это и смехом-то нельзя было назвать, так, усмешка. Только усмешка добрая, не злая. Я отошла от своего милого и осмотрелась по сторонам. Интересно, почему всегда так – когда человек чего-то стесняется, он всегда осматривается по сторонам? До невозможности глупая привычка.
      - С твоим папашей я познакомлюсь как-нибудь попозже. Сейчас у меня пока нет особого желания лезть в объятия к какому-то минотавру из греческих мифов! – ответил мне Зорро, присаживаясь за стол и жестом предлагая мне сесть напротив.
      - Ох, Алан, ты так говоришь, словно до конца не веришь во всех этих монстров. А ведь уже семь лет живёшь с ними бок о бок, – слегка уставшим тоном парировала я, присаживаясь на офисный стул. – Можно было б и привыкнуть.
      - Откуда ты про семь лет знаешь? – спросил меня Кортес, подозрительно сощурив глаза. Руки его, лежавшие на столе, сжались в кулаки.
     Я замерла. Так! Опять язык за зубами не удержала. Вчера промолчала про Тринни, а вот об Алу придётся рассказать чуть больше – я ведь и так вчера упоминала её имя. Хороший детектив, ничего не скажешь.
      - Мне Алу рассказала, – ответила я как можно хладнокровнее, чтобы мой любимый Зорро не прочёл испуг по моему тону. – Старая кентаврица, живущая недалеко от нас с Бобом.
     Алан отклонился назад. Немного побарабанил пальцами по столешнице – жест, выдающий в мужчине внутреннее раздражение. Я молчала, зная, что любое моё возражение может стать искрой и тогда порох вспыхнет. А зачем мне нужны ссоры в самом начале отношений. Чего доброго, Алан Кортес порвёт со мной и уж тогда точно станет закоренелым женоненавистником. А только этого и не хватало.
      - Хорошие информаторы! – после пары минут молчания, наконец, пробормотал Алан, чуть ссутулив спину.
      - Ладно, не злись, – ответила я сдержанно. – Ты живёшь в человечьем квартале. Я же целый год прожила среди монстров. И общалась с ними. Тем более, что не такие уж они и плохие. И знаешь, Тринни никогда даже не смотрел мне на горло! И в бар я захожу со стопроцентной уверенность, что никакой вурдалак, никакой вервольф не кинется на меня. Так что успокойся, пожалуйста.
     Кортес только поднял и опустил брови, но не проронил ни слова. Я видела, как он языком провёл под губами по зубам. Явный призрак раздражения, не нашедшего выход. И, чтобы больше не злить полицейского, я встала, перегнулась через стол и коснулась губами его губ. Алан обхватил меня за шею. Я, не удержав равновесия, упала животом на его стол, смахнув с него разные бумаги и ручки.
     Мы тут же перестали целоваться. Кортес расхохотался, глядя на меня, распластавшуюся на столе. Это был первый раз, когда я видела его искренний смех. Даже уж не знаю, что его так рассмешило – то ли сам факт того, что я упала во время поцелуя, то ли мой вид... Но невольно засмеялась и я сама.
     В этот момент в дверь кабинета постучали. Я быстро соскочила со стола и принялась поправлять свою кофту. Алан скоренько собрал раскиданные по полу бумаги, откинул назад свои чёрные волосы и сказала:
      - Да, кто там?
      - Алан, это я, – раздался из-за двери скрипучий мужской голос.
      - Поль, заходи! – ответил Зорро, вновь присаживаясь за стол, а потом шёпотом добавил, обращаясь ко мне. – Это сотрудник архивного отдела.
     Дверь открылась. На пороге возник мужчина средних лет. Этого я никак не ожидала – если судить по голосу, то в кабинет должен был войти старик лет семидесяти. Архивариус посмотрел на меня с некоторым удивлением, но потом перевёл взгляд на Кортеса и сказал, вынимая из папки какой-то листик:
      - Алан, вот, ты просил составить список вещей, найденных на месте преступления. Дело об убийстве мистера Грисхела. Заметь, пятый пункт очень любопытный! Обрати на него своё внимание, – отрапортовал Поль и развернулся, чтобы выйти из кабинета.
     Но тут остановился с таким видом, словно ему двинули по лицу, вновь обернулся ко мне и громко сказал:
      - Здравствуйте, мадам!
     Я опешила! Наверно, это отразилось на моём лице. Поль криво ухмыльнулся, а потом повернул голову в сторону Алана и довольно укорительно бросил:
      - Ты бы хоть меня со своей бабой познакомил.
      - Элис Фелтон, частый детектив, – нехотя ответил Кортес, покосившись на меня.
      Поль вновь перевёл на меня свой взгляд. Я вышла из ступора. Подобный тон меня бесил. Даже очень. И, не желая скрывать этого, – с какой стати, этот Поль мне никто, совершенно неизвестный человек – я прямолинейно заявила:
      - И я не баба!
     И тут с моей головой случилось нечто. Доселе дремавшие – уже около года – мои способности, внезапно проснулись. Как радиоприёмник принимает сигналы, я уловила мысли этого архивариуса Поля. «Хм-м, какая красивая женщина-то! Интересно, где Алан откопал её? Роскошные волосы! И фигура отпадная! Интересно, а...»
     Что ему было интересно, я понять не успела – приёмник сломался. Волны ушли. Поль посмотрел на Алана.
      - Ладно! – с внезапной яростью воскликнул Кортес, отшвырнув в сторону листок, который принёс ему архивариус. – Ты что, припёрся сюда, чтобы пялиться на детектива? Тогда можешь идти в отдел сыска – там таких много!
     Поль оторопело уставился на него, едва не выронив из рук папку с листочками. Поймав её в полёте (при этом издав какой-то странный звук), он молча кивнул головой – причём кивнул не Алану, а мне – и вышел из кабинета. С его уходом повисла гнетущая и какая-то неловкая тишина. Кортес неотрывно смотрел на меня. Я смотрела на него – что же ещё оставалось делать?! С минуту или даже больше мы лицезрели друг друга, как две рыбки в аквариуме.
      - Ну, о чём мы говорили? – спросила, наконец, я, потому что это молчаливое созерцание стало действовать мне на нервы.
     Алан невольно улыбнулся и, взяв в руки листок, который ему принёс Поль, опустил глаза на строчки.  Несколько секунд полицейский изучал написанное, поигрывая бровями, потом отложил листик в сторону и сказал:
      - Предлагаю немного прогуляться.
     Я вскочила со стула и, тряхнув своими рыжими волосами, ответила с радостью в тоне:
      - Отличная идея! А по дороге побеседуем немного о деле Эммы Райт.
     Мой Зорро недовольно закатил глаза – однозначно, одно только имя Эммы вводило его в тоску. Вот и сейчас он сделал такое выражение лица, словно ему всё враз стало по фигу. Я недовольно цокнула языком. Алан проигнорировал мой выпад.
      - Хорошо, тогда я одна погуляю! – моментально нашлась я. – Подумаю, поразмышляю... Всего хорошего, сеньор Кортес. Может быть, ещё увидимся.
     И я, доказывая мнимую серьёзность намерений, целенаправленно пошла в сторону двери. Алан моментально оживился, стряхнув с себя паутинку безразличия. Буквально в два прыжка он обогнал меня и прижался спиной к двери. Глаза – эти чёрные испанские глаза – смотрели недобро так... Губы недовольно кривились.
      - Хорошая актриса, – сказал он, даже не пытаясь скрыть своё раздражение. – Все вы умеете в нужный момент достать из сундучка свои умения. Да только чаще ваши игры оборачиваются против вас же самих.
     Я отпрянула назад, инстинктивно загородившись руками. Отчего на секунду мне показалось, что Алан вознамерился ударить меня. Или, если не ударить, то, по крайней мере, замахнуться для устрашения. Как на собаку. Когда же я убрала руки от лица, то увидела его удивлённый взгляд.
      - Ты чего? – изумлённо спросил испанец, чуть приподняв левую бровь. – Тебя что, били раньше?
      - Попробовали бы только, – злобно буркнула я в ответ.
     Алан обнял меня за плечи. Вначале я была зажата в его объятиях, подобно кукле, набитой соломой. Но потом изловчилась и обвила руками его шею. Вновь наши губы встретились в поцелуе. И в который раз я задумалась, почему же всё-таки люди проявляют свою любовь поцелуем? Кто придумал, что ртом можно не только есть и пить (ну, и кусаться), но ещё и целовать кого другого? И, в конце концов, кто заставил французов изобрести их знаменитый французский поцелуй?
      - Так мы никогда не уйдём из участка, – прошептал Кортес, оторвавшись от моих губ.
     Ответить что-либо я была не в состоянии. Только лишь кивнула. Да улыбнулась. Алан открыл дверь и пропустил меня вперёд. Сам он вышел следом. Мы быстро спустились на первый этаж. Проходя мимо стола информации, Кортес остановился и обратился к сидящей там сотруднице:
      - Миссис Олмис, меня нет на рабочем месте. Попросите всех, кто будет спрашивать, чтобы оставляли вам записки.
      - Хорошо, инспектор, – без особого энтузиазма ответила дама.
     Мы вышли из здания полицейского управления и медленно двинулись куда-то в бесконечную паутину улочек и улиц Бегущих Камней. Как же всё-таки забавно... Город, в котором уживаются бок о бок монстры и люди. И, заметьте, не плохо так уживаются. Не смотря на то, что, по сути, мы и монстры – представители разных измерений. Мы принадлежим этому миру – миру чёткой логики, не допускающий существования ничего сверхъестественного. Монстры же – это представители параллельного мира. Мира, где нет ничего, подвластного нашему разуму. Мы разные. Но, вместе с тем, мы похожи...
     Пока эти мысли, подобно рою ос, витали в моей голове, я и не заметила, как мы отошли от участка. Алан шёл рядом, как собачка на поводке. Казалось, скажи ему «Фас», и он тут же кинется на жертву. Верный телохранитель… Мой мужчина.
      - Элис, любимая, о чём ты думаешь? – спросил Алан, когда мои размышления (а, как следствие, тишина и молчаливость) стали ему порядком надоедать.
      - Обо всё... – рассеяно ответила я, всё ещё глядя впереди себя.
    Он положил руку мне на талию и притянул к себе, отчего идти стало неудобно. Однако я не стала возражать, хотя и чувствовала себя пьяной, которую сварливый муж ведёт домой.