Дети огня. Пятнадцатая глава: "Завтра подует завтрашний ветер"
Время текло медленно. Казалось, что я провел в этом колодце уже вечность. И что так будет всегда - ледяная вода, стены, поросшие мхом и маленький кусочек неба над головой, такой манящий и недоступный.
От холода сводило ноги. Эдосская осень -- всё-таки не лучший сезон для купания. Особенно в колодцах. Мне подумалось, что вскоре в охране наверху не будет нужды: ослабевший и голодный, я вряд ли смогу вылезти сам без посторонней помощи.
Ногти посинели, кожа на ладонях и подушечках пальцев сморщилась. Мне приходилось постоянно растирать руки и согревать их дыханием, чтобы вообще не перестать чувствовать.
Впрочем, без еды все равно долго не протянуть. Пожалуй, это единственное слабое место хи-но тэмма. Зато какое...
-- Эй, ты! - меня окликнули.
Похоже, Сигэру стало скучно, и он решил пообщаться.
-- Не замёрз ещё? Не проголодался? А то ты только скажи -- вмиг достанем. Обогреем, накормим.
-- Ага, а потом убьёте, когда все сведения будут в ваших руках.
-- Да всё равно ведь убьём, - беззлобно сообщил Сигэру. - Вот Химэру-сама прикажет, и убьём.
-- А он прикажет?
-- Кто ж его знает, - протянул собеседник. - Химэру-сама у нас нынче с приветом.
-- С чего вдруг? - не то, чтобы мне было интересно. Просто разговоры, пусть даже и со злейшим врагом, отвлекали, не давали задумываться о холоде и голоде. Поэтому я даже был рад, что Сигэру снизошел до беседы.
-- Женился наш сэнсей, - усмехнулся седой.
Он устроился прямо на бортике колодца, свесил ноги внутрь и продолжил разглагольствовать:
-- Слышь, парень, я тебе совет дам бесплатный -- никогда не женись. Какая бы хорошая-распрекрасная баба ни была, всё равно в итоге окажется стервой.
Я пытался понять, что из его слов -- шутка, а что -- горькая правда.
-- Так что, это он в честь новой супруги развоевался?
Сигэру махнул рукой.
-- Да какое там!... Наоборот. Весь клан до сих пор в себя прийти не может. Ну спишь со служанкой -- спи, а делать её хи-но тэмма-то зачем? Если бы я всех своих девок в дэси обращал...
Он вдруг осекся, и замолчал. Я сделал робкую попытку продолжить разговор:
-- Так жена Химэру-сама служанка?
-- Замолчи! - рявкнул Сигэру. - И я тоже хорош, заболтался... Не твоего ума это дело, вот. И вообще, пусть Катаэ тебя сторожит.
Темный силуэт исчез. Я снова остался один и какое-то время с тоской глядел в безоблачное небо, размышляя.
О врагах принято думать с ненавистью. Так, словно они выродки, отца и матери не знавшие, словно никаких чувств и привязанностей у них нет. Именно такими я и привык воображать убийц сэнсея. А теперь каждый из клана Хиго обретал индивидуальные черты, переставая казаться картиночным злодеем. Я уже не мог одинаково плохо относиться к Сигэру и Катаэ. Девица меня раздражала до колик, а седой - ничуть. Пожалуй, я даже чувствовал к нему что-то вроде тени симпатии. Наверное, мы могли бы стать приятелями, если бы судьбе не было угодно развести нас по враждующим лагерям.
Мои размышления прервал камешек, ударивший по затылку. Я задрал голову, и тут же пожалел об этом. Второй камешек рассадил губу. Следом полетела ещё горсть -- я едва успел прикрыть голову руками.
-- Ты что, даже не попытаешься увернуться? - Катаэ усмехнулась, свесив голову вниз. - Смотри, в следующий раз я могу запустить что-нибудь поувесистее.
Похоже, ей понравилась игра. Камушек. Ещё камушек. Монетка. Какая-то щепка.
Я не двигался с места. Когда ноги сводит судорогой, руки немеют, а тело не слушается, любые попытки уклониться способны только рассмешить и раззадорить противника.
-- Терпение -- удел трусов! Посмотрим, надолго ли тебя хватит, - Катаэ вложила в эти слова всё презрение, на которое была способна.
Однако я добился своего -- забава ей наскучила. Теперь сверху доносилось мрачное и невнятное бурчание, из которого можно было уловить лишь то, что надоело считаться с мнением зажравшихся остолопов, будь её воля, она бы всем показала, и вот пусть только приедет Химэру-сама...
Я предпочел проглотить комментарии. С Бешеной связываться -- себе дороже.
Вскоре она иссякла и принялась строгать ножом какую-то палочку. Стружки летели прямо в колодец. Но уж лучше стружки, чем камни. А потом я совсем перестал обращать на них внимание, погрузившись в собственные ощущения. Несмотря на холод снаружи, я испытывал сильный жар. Перед глазами плыли красные пятна, в груди неровно частило, горло саднило, словно туда насыпали речного песка пополам с ракушечными осколками.
Я прекрасно понимал, в чем тут дело. Голод. Пока ещё совсем слабый. А сильного, признаться, я никогда и не испытывал. Другим хи-но тэмма приходилось искать пропитание самостоятельно, у меня же его всегда было в достатке. Может, Кэно-сэнсей и творил ужасные вещи, но, живя вместе с ним, я не ведал нужды и горя.
Страх пробежал мурашками по спине и до боли стиснул сердце. Рассказывали, что от голода хи-но тэмма рано или поздно сходят с ума. Похоже, меня ждала именно эта участь. Если раньше не сдадут нервы, и я сам не сознаюсь, кому отдал гребень.
Из мутной пелены меня вырвал громкий шлепок и возмущенный возглас Катаэ:
-- Да как ты смеешь? Я тебе не какая-нибудь шпана малолетняя!
-- А нечего колодец засорять, - рявкнул Сигэру.
-- Можно подумать, оттуда кто-то воду брать будет после того, как вы туда этого дурачка засунули!
-- Иди в дом. И не умничай.
-- Самодовольный болван! Не думай, что я позволю собой командовать.
-- Язык прикуси, сестрёнка. А то мы его тебе мигом укоротим.
Я с тоской слушал их препирательства. Не слишком-то теплые родственные отношения в клане Хиго. Немудрено, с таким-то склочным характером! Посмотрел бы я на хи-но тэмма, способного поладить с Катаэ...
Внутренний голос подсказал, что именно такой хи-но тэмма со дня на день прибудет в Эдо. И когда он явится, мне точно не поздоровится. Если я, конечно, вообще доживу до этой встречи.
-- Ты там как, признаваться ешё не надумал? - хмыкнул Сигэру и, не получив ответа, вздохнул. - Ну ладно, упрямец, терпи дальше.
Больше я его не видел и не слышал. Может, он даже покинул пост, и мой колодец никто не охранял. Но, к несчастью, у меня уже не осталось сил, чтобы выбраться наружу. Попытки проваливались одна за другой, и после каждой из них мне требовалось все больше и больше времени, чтобы отдышаться. Впору было отчаяться, но всякий раз, когда я уже был готов признать поражение, в памяти всплывали слова Ханако-сан: "Всё будет хорошо".
Я уже не помнил, в видении или наяву слышал их, но обмануть ожидания своей нежданной помощницы не мог. Как и не мог предать её, рассказав недругам о реликвии. В клане Хиго с людьми никто церемониться не станет, они и своих-то сородичей не слишком щадят. Быть может, потому, что их так много, что впору прореживать. Самое многочисленное семейство хи-но тэмма в Японии... когда-то и нас было много, но Хиго-кэ хорошо постарались, исправляя перевес в свою пользу.
Время совсем замедлилось. Я ощущал себя мухой, попавшей в мёд. Чем больше трепыхаешься, тем сильнее вязнешь. Даже если и окликнет кто-нибудь -- ничего не услышишь сквозь липкую глухую пелену. Мир затих, съежился, потерял краски. Мне было всё равно, день на дворе или ночь. Даже мороз больше не был таким пронизывающим. И только голод имел значение. Я не мог думать ни о чем другом и бессильно кусал пересохшие губы. Кажется, когда становилось совсем худо, я даже кричал и бил кулаками по воде, поднимая тучи брызг. Легче не становилось. Перед глазами проносились невнятные образы, то ли из прошлого, то ли из будущего, а, может, вообще плоды больного воображения.
Айоко, предлагающая свою кровь. Какой же мерзкий хинный вкус у этой крови. Надо бы рассказать ей, предупредить... Но картинка сменяется.
Запах дыма, искры. Пожар, охвативший стены дома в Осаке. Тлеющие свитки. Пустое пепелище. Ничего не осталось, совсем ничего.
Туман. Голос, выкликающий меня из густой молочной белизны по имени. Я уже так отвык называться Рокой, что не сразу понимаю, к кому обращаются.
Серое низкое небо, снег и алые капли. Опять кровь... невкусная, лисья. Кори прячет лицо, закрываясь рукавами, но плечи всё равно предательски подрагивают от сдавленных рыданий...
Храмовый павильон, почти пустой. Стойкий аромат благовоний. И лилий. С потолка грустно улыбается Каннон-сама. Она кажется не нарисованной, а совсем живой. Словно сейчас пошевелится, поманит рукой. Но богиня не двигается и молчит.
Дощатый пол. Доски поют под ногами, словно в замке даймё<1>. Гневный взгляд. "Мерзкий хи-но тэмма", - цедит сквозь зубы какая-то незнакомка. Боевой шест взлетает над моей головой -- и снова темнота.
Тихий шепот... да кто же это меня зовет, и не может дозваться?
Толстая веревка спускается откуда-то сверху... Я понимаю, что надо обвязать её вокруг себя и крепко держаться. Если бы ещё пальцы слушались...
Ветер. Боль в ногах, словно их растирают грубой тканью. Кровь на губах. Чужая, холодная, но наконец-то подходящая по вкусу...
Игами-сама хмурится, глядя на меня и резко с размаху даёт пощечину. Я знаю, что виноват. Очень виноват. И кричу.
"Тише, идиот", - это уже с акцентом. Курисуто ухмыляется, и я чувствую, как его клыки впиваются в моё запястье. Не может быть! Хи-но тэмма никогда не питаются себе подобными. Я смотрю на происходящее, не в силах пошевелиться от ужаса. А Курисуто поднимает голову, вытирая испачканные губы.
-- Да приди же ты в себя, наконец!
Я вздрогнул, распахнул глаза и отшатнулся, тут же треснувшись башкой о деревянную стенку позади.
Больше не было ни воды, ни замшелых колодезных стен. Я сидел на куче тряпок, прислонившись спиной к какому-то сараю, а надо мной заботливо склонился проклятый гайдзин. Слишком живой и материальный для того, чтобы быть призраком из сновидения.
-- Как я... здесь...почему? - даже эти несколько слов дались с трудом. Дыхание тут же сбилось.
-- Тише. Лучше молчи и послушай, - выдохнул Курисуто мне в ухо. - Если нас поймают, не поздоровится и тебе, и мне. Сегодня на закате здесь будет Химэру-сама, ты же не хочешь дождаться его?
Я замотал головой, а мой нежданный спаситель продолжил:
-- Тогда соберись с силами, и уходи. Твои дружки живы-здоровы и, скорее всего, уже свалили из Эдо. Сигэру планировал поискать беглецов завтра, утверждая, что не позволит трусам провести его дважды. Так что, если они ещё здесь, в твоих интересах найти их раньше, чем наш доблестный воитель пойдет прочесывать новую столицу. Давай-ка, попробуй встать.
Легко сказать, "попробуй"! С третьей попытки, я поднялся, держась за стену. Колени дрожали. Но по крайней мере, стоять без поддержки получалось.
-- Неплохо, - хмыкнул Курисуто. - Тебя уже можно оставить без присмотра.
-- Нет, погодите! Пожалуйста...
У меня было слишком много вопросов, но задать их все не позволяло время.
-- Почему вы меня спасли? Разве, вы не на их стороне?
Гайдзин тихо рассмеялся.
-- Я не выбираю сторон, малыш. Я всегда только на своей собственной стороне. А спас... ну, можешь считать, что это в честь нашей былой дружбы. Ты же помнишь, мы с Кэно-сама были хорошими приятелями...
Не поручусь, что я расслышал правильно, но в его последней фразе мне почудилась издёвка. Да и не был гайдзин похож на сентиментального добряка. Наверняка, ему и от этого была какая-нибудь выгода. Вопрос в том, какая?
-- Я вам не верю.
-- Ай-я-яй, как нехорошо не доверять своему спасителю. Обидно, знаешь ли.
-- Простите, - я опустил глаза.
Конечно, упреки не избавили меня от сомнений. Просто невежливо было говорить это вслух.
-- Ладно, - смилостивился Курисуто. - Можешь считать, что я освободил тебя, потому что мы с тобой похожи. Ты ведь наполовину гайдзин, да? Может даже, твой отец был моим земляком, а?
Сам того не понимая, он сильно задел моё самолюбие. Они-то могут гордится родством с цивилизованными японцами, а мне остается только со стыдом скрывать моё варварское происхождение. Хотя, попробуй скрой, когда всё на лице написано. В лучшем случае китайцем обзовут.
-- Он был португальцем, - сказал я сквозь зубы.
-- Жаль, жаль. Хотя, все равно соседи. Я из Испании.
-- И какого демона вас всех занесло в нашу страну! - чуть не плача, взвыл я. - Так хорошо без вас было. Триста лет покоя! А теперь всё снова кувырком. Это ваша вина!
Сухая ладонь крепко заткнула мне рот.
-- Не ори, услышат же. Давай как-нибудь потом поговорим о культурных разногласиях. Тебе надо уходить, быстро.
Я кивнул, и Курисуто убрал руку.
Эх, надо же было так глупо сорваться. Только время потерял, а ничего толком и не узнал. Кто знает, когда ещё раз предоставится подобная возможность...
Но оставалась ещё одна вещь, которую я просто не мог не спросить:
-- Курисуто-сан... вот вы говорите, что были другом Кэно-сэнсея, а теперь водитесь его убийцами. Скажите, что вы не имеете отношения к его смерти. Я не прошу клясться или давать слово чести. Просто скажите "да", если это правда, и я поверю...
-- Твои расспросы могут стоить жизни нам обоим, - гайдзин нервно заозирался по сторонам. - Эти шорохи, слышишь? Уходи, быстрее.
Но я не услышал никаких посторонних звуков, поэтому с нажимом потребовал:
-- Я уйду. Только скажите "да". Если, конечно, можете.
Курисуто облизал губы, и я заметил в углу его рта каплю засохшей крови. В последнем видении он... меня... нет, так не бывает. Я явно переволновался, иначе ещё почему запястье начало сильно саднить. Одного взгляда, брошенного на руку хватило, чтобы понять -- никаких ранок от клыков на ней нет. И не было. Наверное.
Внутренний голос подсказал, что времени прошло достаточно, чтобы следы затянулись. И я в ужасе замер, воззрившись на Курисуто. Так да? Или нет? Не станешь же спрашивать напряму...
Он истолковал мою панику на собственный манер.
-- Хочешь, чтобы я сказал "да"? Ну вот, я говорю "да"! Доволен?
Я промолчал. Потому что не мог выполнить своё обещание и поверить. Слишком уж явной была ложь.
-- Пока, малыш. Мы ещё встретимся.
Гайдзин быстро зашагал прочь и скоро скрылся во тьме. Тоже способ сохранить лицо, конечно. Только от него очень гадко становится на душе. Последняя фраза прозвучала, как самая настоящая угроза. Хотел бы я надеяться, что всё не так, и мои подозрения беспочвенны. Но... жизнь успела научить меня подозревать худшее.
Пошатываясь, я вышел на дорогу и побрел куда-то. Если бы кто-то из прохожих увидел меня сейчас, то наверняка принял бы за пьяного. Но в ночной час на улицах никого не было.
Несколько раз я с опаской оглядывался, но не заметил и намёка на преследование. Значит, пока мой побег не обнаружили. И всё же расслабляться рано -- надо скорее найти друзей, если получится. Потому что ками знают, где их искать. И зайти бы к Ханако-сан.
Я вдруг впервые с того момента, как очнулся, понял, что не чувствую голода. Похоже, Курисуто об этом позаботился. А я оказался обязан жизнью поганому гайдзину, который, несомненно, был причастен к гибели Кэно-сэнсея. Такой долг нельзя забывать или оставлять неоплаченным. Это приводило меня в бешенство. Как и то, что в моём видении были сомнительные моменты, слишком уж смахивающие на явь.
Я ещё раз критически осмотрел своё запястье, и, разумеется, ничего нового не увидел. Разве что голубые жилки проступали чуть сильнее, чем обычно. Такое бывает от сильного напряжения, ничего особенного.
Не помню, как я добрался до Канноура. Но по ощущениям, блуждал недолго. В домике "Хана" было темно, в такое время его обитатели мирно спали. Я остановился под окном и попытался сделать невозможное, а именно "тихо покричать". Не знаю, как у меня получилось дозваться Ханако-сан и при этом не перебудить полквартала. Она встревоженно выглянула на улицу, заметила меня и всплеснула руками.
-- Господин! Заходите, скорее! Сюда, на второй этаж.
Когда я преодолел деревянную лестницу и за моей спиной задвинулись створки, я без поклонов, приветствий и приглашений опустился на пол. Силы восстанавливались медленнее, чем хотелось бы. Лучше показаться невежливым, чем во второй раз свалиться прямо на руки Ханако-сан. Она покачала головой и немедленно подала несколько подушек. Ненавязчивая проницательность -- особый талант, не каждый им обладает. Я пробормотал что-то про излишнее беспокойство, но подушки оказались как нельзя кстати. И ароматный чай тоже.
Я отогрелся, расслабился, и вдруг запоздало спохватился:
-- За мной могли следить... Ханако-сан, мне нельзя здесь долго оставаться.
Она кивнула.
-- Вот то, что вы просили сохранить.
Я принял сверток двумя руками, как великую драгоценность.
-- Спасибо. Я очень обязан вам.
-- Не стоит благодарностей...
-- Стоит. Этим вы, возможно, спасли мне жизнь! - выпалил я.
И понял, что задолжал не только Курисуто, но ещё и этой женщине. И обязан вернуть долг, как только представится случай. Если в первом случае я очень тяготился таким гири<2>, то во втором просто-таки мечтал сделать что-нибудь хорошее для Ханако-сан. Вот только не знал, что именно.
-- Господин выглядит очень уставшим, ему нужно отдохнуть. - гейша в который раз решила увести разговор в более спокойное русло.
Мне оставалось только восхищаться её благоразумием. Но, к сожалению, расслабляться было некогда. Я и так слишком задержался в гостеприимном доме, чем наверняка подставил под угрозу всех его обитателей.
-- Я отдохну. Потом. Когда-нибудь. А сейчас мне нужно идти. Ханако-сан, из дома есть другой выход?
-- Конечно. Если господину будет угодно последовать за мной...
Она взяла масляную лампу, мы тихо спустились вниз по лестнице и вышли во внутренний дворик. В глубине его обнаружилась незаметная калитка, которую Ханако-сан отворила для меня.
Слова прощания, добрые напутствия -- всё, как в прошлый раз. Мы словно переживали ушедший день заново, но не повторяли его. Потому что восход нынче был совсем другой -- безветренная погода и небо, затянутое тучами. Слишком много всего произошло со мной от вчерашнего рассвета до сегодняшнего. На досуге можно будет поразмыслить над этим, а пока... я просто знал, что мы обязательно увидимся с Ханако-сан снова. Говорят, когда уходишь надолго, надо прощаться так, словно новая встреча не за горами. Так я и сделал. Махнул рукой, улыбнулся и пошагал вверх по улочке.
Город просыпался. Жители Эдо спешили по своим делам, открывались лавки. Запах дыма щекотал ноздри, к нему примешивался запах готовящейся на углях рыбы. Немного выше по кварталу разносился аромат благовоний из храма Сэнсодзи<3>.
Мне было жаль покидать Эдо. Ведь именно здесь я надеялся найти долгожданный приют и спасение от всех своих бед. Но судьба рассудила иначе. Без Онки город стал чужим и опасным. Остаться -- всё равно что смириться, перестать сражаться за то, что дорого, и в конечном итоге отдать жизнь ни за что. Такой участи я не желал. Поэтому прощался с Эдо, потерявшим не только старое название и хозяина. Отсюда ушло что-то большее. Пока перемены не так заметны, но очень скоро город изменится до неузнаваемости. А я хотел запомнить его прежним.
Юкимару, Кори и остальные, наверняка тоже не будут засиживаться в новой столице. Значит, всех нас ожидает путь на Север, где ещё не распространилось влияние клана Хиго. В земли, куда отступали недавно те, кто остался предан сёгуну и старой Японии. А коли уж мы пойдем одной дорогой, то обязательно встретимся в пути.
Напоследок я решил зайти в храм, помолиться об удачном путешествии. Вдруг поможет?
В главном павильоне ранним утром было тихо и немноголюдно. Я поднялся по лестнице, прошел мимо лавки с оберегами, не взглянул на о-микудзи -- хватит с меня предсказаний, и хороших, и дурных.
У убранного свежими цветами алтаря, где под золотом скрывалась статуя Каннон, я остановился и, сложив руки, попросил богиню указать мне правильный путь. Монетка упала в ящик для пожертвований, не звякнув. Хороший знак.
Уже на выходе, я бросил взгляд на потолок -- и встретился взглядом с Ней! Той самой Каннон из моего недавнего видения. Тонкая, почти воздушная роспись, печальное лицо, розовые лилии и летящие одежды. Она вобрала в себя мою тревогу, а взамен вернула давно забытые покой и надежду. Теперь у меня было всё, что так необходимо в долгой дороге.
Я отправился в путь с легким сердцем, и вскоре выбрался на тракт Осюкайдо, ведущий в Сэндай. На ближайшей станции можно будет немного отдохнуть и подождать друзей. Другой дорогой они просто не могли пойти.
Юкимару как-то упоминал, что в Сэндай живет наш родственник - дэси Онки по имени Айдзи. Я верил, что он не откажет нам в приюте, пускай и кратковременном. Если клан Хиго продолжит преследовать меня, что весьма вероятно, это может накликать беду и на Айдзи, так что задерживаться в Сэндай я не собирался. Главное, снова встретиться с остальными, а там мы вместе подумаем и решим, что делать. Может, отправиться в Саппоро -- не такая уж плохая идея?
Прошлое оставалось за спиной вместе с багряной осенью. А я шел навстречу зиме - с зимой в сердце, холодной, звонкой и чистой, как хрусталь. Главное, не спугнуть, не нарушить это едва родившееся хрупкое равновесие. Потому что до весны ещё слишком далеко. Но жить сегодняшним днем гораздо проще, когда знаешь, что, может быть, уже завтра подует завтрашний ветер.
Примечания:
<1>Даймё -- владетельный князь, глава рода. Как правило, в замках нарочно делали скрипучие полы, чтобы злоумышленники не смогли прокрасться незамеченными.
<2>Гири -- типично японское понятие. Наиболее близкое по смыслу слово - "долг". В целом, это установленные нормы поведения, которым необходимо следовать даже вопреки своему желанию. На добрые поступки в свой адрес надлежит отвечать тем же -- вне зависимости от мотивов, побудивших этот самый поступок. На оказанные услуги следует отвечать услугами, на подарки -- ответными подарками, даже если не испытываешь добрых чувств к дарителю.
<3>Сэнсодзи -- он же Асакуса-Каннон, один из крупнейших буддийских храмов в Токио. Посвящен богине Каннон (Гуаньинь).