Суд

Николай Аба-Канский
                Ему немножко лучше бы жилось,
                Когда б ему владеть не довелось
                Тем отблеском божественного света,
                Что разумом зовет он: свойство это
                Он на одно лишь смог употребить –
                Чтоб из скотов скотиной быть.

                Гете


   Можно начать эту выдумку избитой фразой: «Встать, суд идет». Будем считать, что начали.

   Сначала придумаем подсудимых. Это два врача. Какой больницы? А зачем нам номер больницы или название города? Я бы и страну скрыл, да вот незадача: пишу я только по-русски и за рубежами нашей Пришибеевской Совдепии никогда не бывал, так что... Впрочем, что «так что»? Выдумать эту историю с равным успехом мог бы и француз, и араб, и китаец, и даже житель... этой... как ее?... Ну, страны, где обедал товарищ Бокасса. Что? Брянский волк ему товарищ? А разве он не... Тогда извиняюсь, извиняюсь.

    Итак, подсудимые. Старшему определим лет за сорок, сделаем его смуглым и черноволосым, наградим низким лбом, мясистым лицом и небольшими жгуче-черными глазами. Чтобы политературнее было. Второй намного младше. Внешность... Неохота придумывать. В любом учреждении полным-полно людей с подобной аккуратной и чистенькой внешностью. Очки только у него сами собой выдумались, и очки прешикарные. Я всегда завидовал таким очкам. У меня очки массивные, черепообраз... (простите!) черепахообразные, нацепишь их – и сразу рожа состаривается лет на двадцать. А очки моего подсудимого относятся к разряду изделий, посмотрев на которые обязательно замычишь в тоске: – «Капиталисты проклятые!..»

   Если честно сознаться, я ничего не смыслю в судебных ритуалах и крючкотворствах. С чем едят, например, адвоката? Да, было дело, пару раз и меня тягали в суд в качестве свидетеля – один раз за шапочное знакомство с диссидентом, другой раз за то, что купил краденую гитару. Можно было бы понаблюдать за процедурой и запомнить, но, во-первых, в то время я понятия не имел, что буду записывать этот вот самый, что перед вами, вздор, а во-вторых – на упомянутых судах мною владела «одна, но пламенная страсть»: поскорей унести ноги.

    Ну что ж, Стивенсон, не надеясь сладить с бригом, пустился к Острову Сокровищ на шхуне, вот и я позволю себе за подсудимых отказаться от защиты. (Все-таки, литература счастливее реальной жизни: захочу и отделаю под орех всю юстицию со всеми присными!)

    Народные заседатели. Что с этими-то божьими одуванчиками прикажете делать? Под каким соусом подать? Поступлю-ка я с ними на манер картежного болвана: его нет, но он вроде бы и есть. То есть, наоборот: он есть, но его вроде бы и нет... Или... Тьфу ты! Ладно, вы меня поняли.

    Без судьи и прокурора никак нельзя. А так как сочинитель этого правдивейшего вранья ни бельмеса не: смыслит в судо- и делопроизводствах, в чем он уже сознался, то он заранее извиняется, если его судья ляпнет что-нибудь не так.
    Но прокурор, извиняйся, не извиняйся, нужен особый, позарез нужен прокурор, ненавидящий подсудимых до колик в животе. Отсюда будет его неприличная скандальная грубость и полное отсутствие всяческих тормозов.

    И – потерпевший. Без потерпевшего – какой же суд? Пожалуйста, представляю: еще относительно молодой человек. Солидный серый костюм. Занимает довольно высокий пост. Допустим, зам главного инженера средней, величины завода. (Нет, ракеты завод не изготавливает. Завод изготавливает утюги. Ну, может быть, может быть. Может быть, в цехе ширпотреба и соберут пару танков в год, так что теперь? И почему, собственно, завод, изготовливающий утюги, не может находиться за двумя рядами колючей проволоки и вспаханной полосой?) Особые приметы потерпевшего: мальчишеские глаза. (Очень необычно. Как он ухитрился с мальчишескими глазами пробраться на ответственный пост? У людей на больших постах глаза оловянные).

    Итак, суд идет. Судья просит потерпевшего рассказать, как он потерпел, потерпевший рассказывает, поглядывая сердито на подсудимых, словно говоря своими неначальственными глазами: «А не набить ли  вам, братцы, морду?» Хотя, старшего из подсудимых едва ли поколотишь: этот если даст сдачи, то не встанешь. Я себе такими представляю гладиаторов Древнего Рима: возьмет трезубец, усмехнется и – «morituri te salutant».

    –Месяц назад я заболел гриппом, думал, коньки отброшу...
    –Потерпевший, выбирайте выражения и не отвлекайтесь.
    –Извините. Ничего не помогало, и тогда мне назначили «Антивирус-Д»...
    –Что это за зверь? – брякнул какой-то совкового вида лысый гражданин из публики.
    –«Антивирус-Д» – исключительно дефицитное и дорогое средство против гриппа, – как чертик из табакерки выскочил младший подсудимый, – приобретается исключительно на валюту, применяется для лечения исключительно слуг народа...

    –Молчать! Тебя никто не спрашивает! – гаркнул прокурор.
    –Не «тебя», а «вас»! ...а господам прописываем исключительно кальцекс...
    –Молчать!
    –Вылечивает от гриппа в пять, шесть часов, без всяких осложнений. Я уже молчу.
    –Лучше бы мне исключительно кальцексом лечиться, чем попадать в ваши лапы! – сердится потерпевший, хотя за версту видно, что он пристыжен и раздосадован ехидными шепотками в зале суда на извечный совдеповский распорядок распределения благ.

    –Продолжайте, – с неудовольствием говорит судья. Недавно он пытался вылечить «Антивирусом-Д» свою дочь, но, видимо, в заветных списках слуг стоял чересчур низко.
    –Лекарство подействовало на меня... как бы это сказать... я не специалист... – потерпевший был вынужден вопросительно обернуться к подсудимым. Судья кивает врачам. Старший, не вставая со скамьи, поясняет:

    –«Антивирус-Д» имеет слабые психотропные свойства...
    –Вы довели больного до интоксикационного психоза! – вновь взрывается прокурор. Судья смотрит на него с недоумением.

    –Вы долго зубрили эти два слова: «интоксикационный психоз»? – в глухом голосе черноволосого слышится холодное презрение.
    –Не сметь оскорблять! Вы у меня попляшете! Я вас упеку на всю катушку!

    –Не упечете. Я категорически заявляю: ни к каким галлюцинаторным синдромам даже лошадиные дозы лекарства не приводят. Иллюзии – да, иллюзии очень своеобразные.
    –Вы травили больных посторонними препаратами!

    –Я протестую! У вас есть данные экспертиз? Заявления больных?
    –Будут! Будут! Вы у меня попляшете!

    –Вот когда будут, тогда и откроем танцплощадку.
    –Подсудимый, – прерывает склоку судья, – поясните подробнее, что вы подразумеваете под иллюзией? Чем она отличается от галлюцинации?

    –Галлюцинация – это когда вы ловите за хвост зеленого чертика или швыряете стулом в чёрного человека. А иллюзия – всего лишь искаженное восприятие реалий. Вам может казаться, что книга стала вдвое толще и весит два пуда, что авторучка вытянулась и может гнуться, как резиновая.
    –А применительно к "Антивирусу-Д»?

    –Применительно к лекарству?.. Давайте я расскажу о собственных ощущениях, тогда вам будет легче понять.
    –Вы лечились «Антивирусом-Д»?
    –Да. Года три назад.

    Врач замолчал, словно не знал, как найти самые верные слова. Наконец нашел:
    –Доверчивость. Можно сказать – синдром невероятной, превосходящей всякое воображение доверчивости.

    Лицо судьи недоуменно вытянулось, у прокурора – побагровело, в зале шушукались, а потерпевший хлопнул себя по лбу (жест, абсолютно не приличествующий начальству):
    –Понял! Теперь я понял! Ну и сволочи же вы, братцы!

    Гладиатор и очки (ах, очки!) на это горячее оскорбление не обиделись и даже с явной симпатией покосились на жертву.
    –Сразу после укола я попросил его... – черноволосый кивнул в сторону младшего подсудимого. – посидеть у моей постели...

    –Вы что, гомосексуалисты? – прошипел прокурор.
    –Даже если и так, какое твое дело? – взорвался тот, что в очках.
    В зале поднялся галдеж, шумели явно не в пользу прокурора, судья еле утихомирил страсти.

    –Я попрошу!.. Тишина!.. Подсудимый, продолжайте.
    –Он сделал мне инъекцию и потом часа два рассказывал анекдоты.

    Подсудимый вновь замолчал. Причем, замолчал явно провокационно, дескать, думайте, думайте, ребята. Но публика, вкупе с юстицией, мозгами ворочала с натугой, лишь все тот же неизвестный лысый совок глупо хихикнул:
    –Чушь собачья!
    –Да, чушь. Когда Петька крикнул: «Василий Иванович, бросай чемодан, греби двумя руками!», а тот ответил: «Не могу – там штабные карты, тридцать две колоды!», я мысленно поклялся никогда больше не играть в преферанс, чтобы не прикасаться к проклятым тузам и шестеркам, погубившим национального героя.

    (Далее все орут одновременно).

    –Подсудимый, прекратите паясничать! – судья.
    –Эту мерзость сочинили американцы в Институте Гувера! Распространение порочащих измышлений! На совдеповский строй! – прокурор.

    –Я все понял! Человек верит каждому глупому слову каждого глупого анекдота! – потерпевший.
    –Вам они тоже травили анекдота? Если да, то это не суд, а именно анекдот! – судья.

    –Не анекдот! Институт Гувера! На всю катушку! Они у меня попляшут! – прокурор.
    –Мне не рассказывали анекдотов. Меня поместили в атомный бункер.
    Бац.

    Здесь мы сделаем эффектную гробовую тишину: в зале было слышно, как над лысиной неоднократно нами отмеченного гражданина барражирует одинокий комар.

    –Что?.. Куда?.. – выдохнул  судья.
    –В бункер, где находятся рычаги и кнопки для нанесения ядерных ударов по Америке, Германии, Англии, Франции. На каждом висела соответствующая бирка. Рычаг «Ядерное самоуничтожение» торчал чуть ли не у меня под мышкой.

    Прокурор лишился дара речи. Судья, евший потерпевшего глазами, безмолвно требовал: «Продолжайте!».

    –Вот он же, в очках который, сделал мне укол. Минут через пять началось. В мыслях – четкость, ясность, но... какая-то странность, рассказать о ней невозможно. Входит этот, второй. Шепчут, а мне слышно: «Жив еще?» «Час или два протянет, случай безнадежный». «Два часа? Мне надо немедленно освободить палату». «А куда мы его денем? Все забито. Коридоры, чердаки, подвалы. В морге дохлую муху негде пристроить». «Отнесём в атомный бункер». «В атомный бункер? Ты с ума сошел. Заденет любой рычажок и готово – ядерная война». «Положим его так, чтобы ничего не задел. Через час умрет, отыщем ему местечко». Они прикрыли мне лицо марлей и покатили кушетку, на которой я лежал. Катят, а сами разводят канитель насчет бункера, рычагов и кнопок. Доходчиво все разъяснили, как бы походя, между делом!.. Меня парализовало от страха. Стряхнул марлю с лица: лежу среди настоящего частокола этих чертовых рычагов. Вам не передать, что я пережил. Мне представилось, как у меня начинаются предсмертные судороги, как я в забытьи хватаюсь за «Ядерное самоуничтожение», как летят ракеты, как горят в атомном огне мои жена и дети, как погибают мои друзья, как рушится мой завод. Я представлял, как туча радиоактивного пепла накрывает Беловежскую Пущу, я там был месяца три назад, как сыплется пепел на Байкал, я там тоже был, как чернеют яблони и вишни в саду у моего отца, видели бы вы, какой у него сад! Я плакал, просил привязать  меня к носилкам, но никто не шел. Пока я был в сознании, я старался лежать неподвижно, но что будет, когда начнется агония?! Понимаете, ведь я во все это поверил! Естественно, агония не наступала и часа через два они, – потерпевший кивнул в сторону подсудимых, – явились в бункер и молчком укатили меня обратно в палату. Напоили соком и смылись. Через некоторое время я был абсолютно здоров (лекарство чудесное!) и пошел искать мучителей, их нигде не было, я зашел к главному врачу, пожаловался, он вытаращил глаза, потом повел меня в «бункер». Господи, боже мой! Жалкая клетушка, там уборщицы прятали свои веники, тряпки и ведра! Из кусков фанеры и поломанных швабр эти варвары сколотили свою бутафорию, из-за которой я чуть не сошел с ума. Главврач хоть и ругался почем зря, но явно хотел избежать скандала. Я не стал с ним разговаривать и подал в суд.

    Зал слушал потерпевшего раскрыв рот. Когда он кончил говорить, все, как по команде, обернулись к подсудимым, словно требуя объяснений всей этой несусветной галиматье.
    –Подсудимые, зачем вы проделали этот... бесчеловечный эксперимент? – грозно спросил судья.
    –Хотелось посмотреть, как ведет себя приговоренный к смерти, которому дана возможность уничтожить весь мир, – равнодушно ответил черноволосый гладиатор.

    –Но это абсурд! – оживился судья. – Человек добр! Тем более наш, совдепский человек!
    –Человек добр!.. – черноволосый врач недобро усмехнулся. – Не смешите публику. Дело в том, что это не первый... жестокий опыт.

    –Вы хотите сказать...
    –Сто пятьдесят три человека побывали в «атомном бункере», и только сто пятьдесят четвертый подал на нас в суд. Остальные... Ах, видели бы вы, с какой сатанинской, обезьяной злобой рвали они на себя все наши «ядерные рычаги»! Они мочились в штаны от нетерпения уволочь за собой в могилу все и вся! Видели бы вы!..

    –Ложь!!! – резко затормозившей машиной взвизгнул прокурор.
    –У нас имеются видеозаписи. Всех без исключения опытов. Если нам дадут сроки или даже уволят с работы, записи будут размножены и распространены.

    В наступившей страшной тишине вдруг послышалось всхлипывание прокурора. Жалкий и несчастный встал он и старческой походкой побрел вон. Зал не успел еще прозреть истину, когда раздался звук близкого выстрела.
    –Застрелился!!!
    –Скорую!!!

    –Какую скорую!.. Черепок – навылет!..
    –Судебное заседание прерывается! Прошу всех покинуть зал! Прошу всех покинуть зал!
    –Господи, что на свете делается!..

    –Озверел народ...
    Люди расходились и почему-то с мучительным страхом избегали глядеть друг дружке в глаза...

    Жутковатый финал получился... Я, собственно, рассчитывал на легкое зубоскальство! М-м-да...

    Сделаем так: прокурор перепутал пистолеты и шарахнул из стартового. Или оставить старому взяточнику его пулю?.. Думайте сами.

    Инженеришку-потерпевшего с работы выперли. То ли по сокращению штатов, то ли за пьяный дебош на заседании кабинета министров. Ах, он капли в рот не берет? Скажите, пожалуйста... Тогда не знаю за что. Говорят, что его начальство лечилось «Антивирусом-Д», но сие никем не доказано. Работает он теперь на шахте, проходчиком, в Беловежскую Пущу больше не ездит. Недавно опять гриппом болел. Кальцексом лечился, чуть не помер. Аллергия у него на грипп.

    Тех двух негодяев не посадили, живут они на берегах чего-то лазурного, в двухэтажных особняках, ездят на «Мерседесах», пьют «Наполеон» и закусывают ананасами, гриппом не болеют. Местные рэкетиры решили было их потрясти, да не тут-то было. Как из-под земли нарисовались некие ушлые добры молодцы и так вломили тем рэкетирам, что... Интересно, черт возьми, было бы сочинить, кого это они еще вылечили своим «Антивирусом-Д»?..

    Постановлением министерства здравоохранения больного, перед инъекцией «Антивируса-Д», помещают в абсолютно пустую палату, а врачу, делающему укол, вставляют в рот кляп. Чтоб не болтал чепухи, вроде всего вышеизложенного.